Владимир Александрович Андриенко
Проклятие Кантакузенов
В главе первой упоминался маг Болос родом из Мендеса, которого считали одним из первых алхимиков. Здесь были его изречения из книги «Мистические вопросы физики» и некоторые заклинания. Болос утверждал, что материя непостоянна и легко может переходить из одной формы в иную. Потому он считал омоложение физического тела возможным. Так же говорил он о трансмутации золота.
В главе второй упоминалась Клеопатра-алхимик и её опыты. Все это подтверждалось трудами алхимика Зосима из Панополиса и арабского ученого ибн Хаяна.
Хаян говорил о философском камне, благодаря которому неблагородные металлы могут стать золотом. И главное, этот камень, способен продлить жизнь человеческую и, даже, подарить бессмертие…
Глава 7
Долг чиновника.
1732 год. Сентябрь-октябрь.
1
1732 год. Дворец Анненгоф. Покои графа Бирена.
На следующий день Волкова ждали во дворце, в Зимней резиденции императрицы всероссийской Анненгоф15.
Не часто его приглашали в столь высокие покои и баловали своим вниманием особы великие. А здесь сам фаворит императрицы, всесильный Эрнест Иоганн Бирен!
Хотя по знатности рода Волков мог с ним поспорить. Степан Андреевич был потомственный дворянин, хоть и бедный. Имение их давно в разор пошло и кроме чина и службы сам Волков ничего не имел. Благо женился удачно.
А Эрнест Иоган был роду простого. Мать оного Бирена еловые шишки в лесу собирала. А он в 1730 году получил титул графа и по служебной лестнице взлетел до чиновника Второго класса16
Вот так Фортуна с человеками играет…
***
Степан Волков, в новом платье17 и сапогах лакированных с пряжками серебряными, явился в приемную его светлости обер-камергера двора Ея императорского величества Анны Иоанновны.
Анна любила роскошь одежд и скудные костюмы, почитала оскорблением её высокой особы. Потому Волков был в красном камзоле с золотым позументом. Батистовый плат туго облегал его шею. В руках у него была трость черного дерева, серебром отделенная.
Бирен принял Волкова сразу и не заставил ждать.
– Sprechen Sie Deutsch18, Степан Андреевич? – спросил граф.
– Ich weiß, dass die deutsche Sprache. Aber ich bin nicht so gut19.
– Я тоже еще не слишком хорошо говорю по-русски, – усмехнулся граф. – Прошу вас садиться, Степан Андреевич.
Волков сел. Бирен устроился в кресле рядом с ним.
– Я знаю о деле, которое вам доверили, господин Волков. При дворе слишком много сие обсуждают. И сие дело, к неудовольствию матушки-государыни, дошло до иностранных дипломатов. А они отпишут своим монархам о дикости российской.
– Я всеми силами, ваше сиятельство, тем слухам препятствовал. И холопы князя Кантемира сего выболтать не могли.
– Полноте, Степан Андреевич, – засмеялся Бирен. – Нет болтливее слуги, чем русский слуга.
– Ваша светлость, мною приказано из дому никого не выпускать. Хотя и сие не может быть большим препятствием для слухов. Но, возможно, некто иной все сие разносит.
– Иной? Вы о чем, Степан Андреевич? – спросил граф.
– Некто, не принадлежащий к слугам князя Кантемира.
– И кто же это, Степан Андреевич?
– Думаю, ваше сиятельство, сие тот, кому это выгодно и кто все сие затеял.
– Стало быть, вы, Степан Андреевич, не думаете, что сие последствия древнего проклятия? Ведь в Валахии и не на такое способны. Сему есть подтверждения.
– Возможно, ваша светлость. Но в этом случае иное мне видится.
– И что же?
– Некто задумал специально сии слухи по Москве распустить. Из-за умысла тайного.
– Вот про сей умысел, господин Волков матушка-царица и желает все узнать. Конечно, ежели такой умысел был.
– Пока у меня есть лишь предположения, ваша светлость.
– Но тело кухарки Кантемира просто исчезло, господин Волков! Как произойти сие могло? Недавно государыне рассказала про сие её болтушка20 Шаргородская.
– Удивительно мне, ваша светлость, как сие узнать могли?
Бирен засмеялся и сказал:
– Для меня сие такоже загадка, Степан Андреевич. Для меня Москва новый город. Наша Митава21 совсем не то. А болтушки императрицы за новости свои деньги получают. Они все узнать могут.
– Но из дома, после сего случая, никто окромя самого Антиоха Кантемира не выходил. Разве только немой слуга. Но что он мог рассказать? – недоумевал Волков.
– В России и немые говорят, господин Волков. Я вам говорил про сие. Хотя, возможно, и вы правы, что некто иной сии слухи разносит.
– Ваша светлость, могу я просить вас о милости?
– Что вы хотите? – спросил Бирен.
– Мне для следствия надобно попасть в дом князя Черкасского. Но он особа великая и потому мне будет сие трудно.
– В том я смогу вам помочь, Степан Андреевич. Я поговорю с князем и прикажу ему принять вас и во всем вам помогать!
– Благодарствую, ваша светлость!
– Но что есть такого в доме князя, про что вы хотите знать, Степан Андреевич?
– Князь Антиох Кантемир часто бывает в доме князя Черкасского.
– Про это всем ведомо, Степан Андреевич. Антиох Кантемир мечтает жениться на Варваре Черкасской.
– Возможно, что ниточка следствия к сему браку и приведет, ваша светлость.
– В дом Черкасского? Но зачем? – Бирен был удивлен словам Волкова.
– Князь богат, ваша светлость. А там, где богатства, там и преступления быть могут. Много с тем сталкивался я в жизни своей, ваша светлость.
– Возможно, вы правы, – согласился граф. – А возможно, что здесь иные силы действуют. Проклятия тайные и бесовщина разная.
– С тем в жизни своей никогда не сталкивался, ваша светлость.
– Все бывает в первый раз, Степан Андреевич.
– Это так, ваша светлость. Но здесь все больно мудрено закручено. Умный человек стоит за этим, но не бес.
– Бесы, они разве дураки? – с усмешкой спросил Бирен.
– Нет, ваша светлость. Но люди умнее. В том убедился много раз. Вот холопа Тишку не бес пришиб – человек. И кто стоит за сим человеком? Кто надоумил его Тишку убить? Вот вопросы, ваша светлость.
– А коли сей Тишка не мертв? – спросил Бирен.
– Ныне мертвый, ваша светлость.
– Так и ранее про него такое говорили, Степан Андреевич. А его живого поймали. Даже не поймали, а сам Тишка к вам пришел. С чего вдруг, Степан Андреевич?
–Его привел Иван Карлович Тарле, ваша светлость. Не сам он пришел.
– Не сам? Но из Москвы он мог сбежать. А не сбежал. Сам Тарле на глаза попался. С чего? Есть ответы на сии вопросы, Степан Андреевич?
– Ваша светлость, отлично осведомлены о сем деле.
– Долг велит, Степан Андреевич. Да и интересное дело.
Бирен еще немного поговорил с Волковым и отпустил его, обещав помощь и поддержку…
***
2
Кабак «У бочки».
Среди кривых улочек Замоскворечья было легко затеряться. Царские приставы опасались сих мест, и лишний раз не пытались сюда соваться без крайней нужды. И потому здесь в кабаках до утра делили добычу и пили хлебное вино.
Ночами на улицы многие жители Замоскворечья и носа высунуть не решались. Сидели за крепкими заборами и с содроганием слушали удалые разбойничьи пересвисты.
Здесь в кабаках да кружалах отсиживались после грабежей да разбоев ватаги гулящих атаманов: Максима-солдата, Романа-мельника, Петра Камчатки. Они в последнее время слишком засиделись в Москве и не убегали из города, как бывало ранее. Повлияла на то смута, которая была порождена верховниками22 после смерти императора Петра Второго…
***
Кабак «У бочки» был тем местом, где собирались люди из шайки Романа.
Сам Роман был в прошлом мельником, но повздорил со своим боярином и подался в бега, напустив на хоромы барские «красного петуха». Его поймали, били батогами и клеймили. Но Роман из острога ушел, сколотил ватагу и стал промышлять разбоем на Волге. Грабил купеческие суда, устраивал засады на пути хлебных караванов. Но большой удачи в том не снискал. Нового Стеньки Разина из него не получилось.
Последние три года он промышлял на Москве.
И вот сейчас его шайка обчистила палаты купца первой гильдии Томашева и вязла богатую добычу. При налете самого купца и его жену зарубили топорами. Слуги и работники вступаться за хозяина не стали – слишком купец был жаден и на руку тяжел…
***
Это он, Томашев, споймав на рынке вора на горячем, предлагал ему выбор:
– Ты мил человек али в острог пойдешь на дыбу, али мои три удара выдюжишь. Чего выбираешь?
Пойманный ярыга соглашался снести три удара. Не знал каковы кулаки у Томашева. С третьего удара мало кто не помирал.
А недавно приложил он по уху вьюноша Терентия, который у него на погрузке дощаников23 работал. Уронил Терентий куль муки в воду. И цена тому кулю была три алтына.
Купец, как всегда, давай куражиться.
– Нанес ты мне убыток, собачий сын! – орал он. – С такими работниками в разор пойду!
Старший артели за вьюноша вступился:
– Чего глотку драть, хозяин? Парнишка-то молод еще. С артели те три алтына вычти, и позабудем про сие!
– Да башка твоя не стоит и одного алтына! – продолжал орать купец.
А затем возьми и стукни кулаком Терентия в ухо. Тот замертво и упал и изо рта его кровь пошла. Мужики к нему, а парнишка уже и помер.
– Ты чего сделал, убивец? – заорал артельный. – Дак вьюнош сей единый сын у матери хворой.
– Так и быть, – купец потер руки. – Дам рупь его матери! А вы смотрите! Дабы добро хозяйское не пропадало! Полушка она рупь бережет! Вот как!
Пошли мужики в трактир после работы пить горькую. И там атаман Мельник все слыхал.
– А вы чего же молчали? – спросил он мужиков.
– А мы чего? Наше дело мешки тягать. А подними на купца руку, чего тогда будет? Сей купец богатей известный. Кто его тронет? Он всякому подьячему24 в лапу сунет. А мы люди бедные.
– Эх вы, сиволапые! – хохотнул атаман. – Всяк вас норовит да по загривку!
– А ты чего? Смел больно? – спросил артельный.
– Богатые говоришь платы у купца Томашева?
– Куда как богатые! Его торговля всем известная!
– Тебе известная?
– Да ты погоди! Сколь кулев муки по Волге гонят на астраханские склады! Спроси сколь пудов? И чье все это? Скажут в Астрахани – купца Томашева. А из Астрахани рыбку соленую на Москву везут, да арбузы астраханские. На чьих кораблях? На кораблях купца Томашева. С тех товаров большая деньга идет в кошель купца. А ты спрашиваешь – богатые ли у сего купца палаты?
– Стало есть там и злато и серебро?
– И слуги с дубинами есть и собаки злые. Все есть у купца.
– Дубины, да ножи с топорами и мы в руках держать умеем.
Атаман подмигнул мужикам и был таков. В ту же ночь палаты купца запылали ясным пламенем…
***
«Лились рекой» в трактире вина. На широком столе стояли штофы с водкой да бутылки с винами фряжскими. Стол ломился от кушаний. Для девок гулящих Роман Мельник заказал три корзины с заедками сладкими разными.
Роман бросал на стол золотые и кричал в пьяном угаре:
– Я добрый сегодня! Все могу! Пей! Гуляй!
– За атамана! – орали разбойники.
– Любо!
– Многая лета атаману!
– С таким ходить любо!
В кабаке прибавилось народу. Безродные ярыги льстили Роману и кричали:
– Атаман! Удалой атаман! Выкати бочонок водки гданской!
– Эй! – кричал Роман. – Бочку водки!
И снова посыпались на стол золотые монеты.
Роман увидел рослого мужика и с гневом спросил его:
– А ты чего?
Атамана потянуло на драку.
Мужик не шелохнулся. Разбойнику то понравилось.
– Не боится! Видали? А меня завсегда боятся. На руку я тяжёлый.
Роман подошел к мужику.
– Кто таков? – спросил атаман.
– Человек божий, обшит кожей, – ответил тот.
– Беглый? – спросил атаман.
– С чего беглый? От своего боярина не бежал. Отпускную в город имею, – ответил мужик.
Роман сел рядом.
– А я своего боярина с красным петухом познакомил. И то знакомство боярину не по нраву пришлось. И захотел он меня поймать и ноздри мне рвать как татю. Но я не дался. Слышь?
Мужик угрюмо ответил:
– Знаю я таких.
– А мы здеся все такие. Бояр да бар режем. Коли бы вся Расея так-то делала, то не осталось бы извергов на земле нашей.
Мужик ответил:
– Я землепашец. Да канатный умелец. С того кормлюсь.
– И боярина кормишь? – спросил атаман.
– И боярина.
Роман налил мужику водки и велел:
– Выпей!
Мужик разом влил водку в глотку и даже не поморщился. Роману это понравилось, и он раздумал драться…
***
Письмоводитель канцелярии юстиц-коллегии Порфирий Кузьмич с солдатами окружили трактир «У бочки». А навел солдат сюда сам Ванька Каин.
– Там они, Порфирий Кузьмич. Все там.
– Ай, и дело ты сладил, Иване! Ай, и сладил. За сие можно много чего получить. Деньги-то надобны.
– Но мои-то сто монет я получу, Порфирий Кузьмич?
– Дак коли добыча с ними, то и получишь. Не все почитай пропили сердешные.
– Токмо гулять начали. Не более как по штофу водки осушили, – сказал Каин.
И Порфирий подал знак команде начинать.
Солдаты и полицейские нижние чины ворвались в трактир. Прогремели выстрелы.
Любил Порфирий Кузьмич такие вот дела. Ведь наследников у купца нет никаких. И все его добро, что тати25 пограбили можно смело половинить26. Кто про сие дознается?
Все равно ведь разворуют и по ветру все пойдет. Отчего себе не урвать на бедность? Грешен был на сии дела господин Дурново Порфирий Кузьмич. Да кто не Руси богу не грешен, кто бабке не внук?
***
3
Канцелярия Юстиц-коллегии в городе Москва.
Волков сразу от Бирена поехал в канцелярию. Там его ждал чиновник, которого он посылал делать выписки из церковных книг в имении Кантемиров.
– Коллежский секретарь Карпов, ваше благородие! – отчеканил высокий, гренадерского сложения молодец. – Был послан по вашему повелению в имение князя Константина Кантемира.
– Привез все, что было велено?
– Так точно! Вот списки крестьян. Сняты мною собственноручно с церковных книг, и удостоверены священником тамошней церкви отцом Михаилом.
– Показывай! – Волков сел за стол и предложил сесть Карпову.
– Мною были сделаны выписки, начиная от года 1702-го, – начал Карпов. – Тишка в оных книгах значится.
– Тихон, сын Антона, – прочитал Степан Андреевич. – Все точно! А родичи его?
– Дядька его Лукьян-кузнец. Стало быть, брат Антона.
Волков вспомнил, как старик Войку говорил: «Кузнец Лукьян дядей тому Тишке приходился родным. И был он знаком с молодой девицей из дому Кантакузенов… И от Кантакузенов она тайную науку познала».
– Стало быть, два брата Антон и Лукьян, – сказал Волков. – Все как и было сказано ранее.
– Точно так, ваше благородие, – подтвердил Карпов. – Но только, с сим Лукьяном не все чисто.
– Что это значит? – спросил Волков.
– Священник, как только я стал расспрашивать про кузнеца Лукьяна, путаться начал.
– А зачем сии расспросы, господин Карпов? Надобно было выяснить числился ли среди ревизских душ в имении князя Кантемира холоп именем Тишка. Ты сие выяснил и записи про сего Тишку имеются.
– Это так, Степан Андреевич. Но много слухов про того кузнеца ходит в древне. Я стал спрашивать, и оказалось, что слишком стар был сей Лукьян.
– Что значит стар? – Волков посмотрел на Карпова.
– Дак получается, по книгам, Степан Андреевич, что Лукьян был рожден в году 1656-ом. А брат его Антон в году 1687-ом.
– Сие весьма странно. Большая разница между братьями. Что удалось разузнать про сего кузнеца?
– Мало, Степан Андреевич.
– Ты же говорил, что о нем говорят в древне много, Петр Антипович. А теперь говоришь, что узнал мало.
– Это потому, что болтают много крестьяне разного вздора. Слов много, но доложить мне нечего. Из того что разумному человеку сказать можно.
– А что болтали крестьяне, Петр Антипович?
Карпов рассказал:
– Болтали, что сей кузнец нечистому душу свою продал еще в молодости, когда заманили его в одно тайное место. Называлось то место Ведьмина гать. Вроде была там в старые времена заимка. Домик барский охотничий. Еще до Кантемиров сие было.
– До того, как прибыла Кассандра Кантакузен со своим мужем князем Дмитрием Кантемиром?
– Да. Еще до того как подарил государь Петр Алексеевич имение Кантемиру. Было на той заимке место силы древней. Так его называли крестьяне. Вроде еще в древние времена, до христианства, там располагалось капище богов языческих. И жрецы молились там грозному владыке мести Чернобогу.
– И потому эта заимка и приглянулась Кассандре Кантакузен?
– Именно так, Степан Андреевич. Она сие колдовское место сразу приметила. И Лукьян-кузнец в молодости пропал в Ведьминой гати, но затем вернулся. Вернулся, когда его живым никто не чаял увидеть.
– И что?
– Более выяснить мне ничего не удалось, Степан Андреевич. Перестали люди говорить со мной. Боятся. Сколь я ни просил, а ничего более добиться не смог. Да и приказа от вас мне в том разбираться не было.
–Кого боятся крестьяне? Барина?
–Нет, ваше благородие. Имение у князя Константина Кантемира богатое. Умеет он хозяйствовать, не то, что иные наши баре. Холопы на барина Константина Дмитриевича молиться готовы. Но вот священник сказал мне, что де опасное дело в их приходе службу править. И передал тайно вот сие.
Карпов протянул Волкову старинную книгу, рукописную на пергаментных листах.
Волков увидел, что книга на латыни.
– И что сие?
– «История рода Кантакузен». Тайная история. Сия книга случайно попала в руки отца Михаила.
– Я латыни не ведаю.
– Как и я, ваше благородие.
– Надобно Ивану Карловичу Тарле сие передать, – Волков отложил книгу. –А как она к батюшке попала?
– Про сие он мне не сказал.
– Снова вопросы, Петр Антипович! Вопросы и вопросы. И нет ни конца, ни края. Чем более копаем, тем глубже сия яма. Книга по истории Кантакузенов. С чего это священнику деревенскому нам передавать её? Отчего все тайно делается?
– Того знать не могу, Степан Андреевич.
– Ладно. Пока оставим это, господин Карпов. Вернемся к особе холопа Тишки. У меня есть записи его примет. Вот приметы того Тишки, что в бегах был. Того самого что в кабаке упокоили.
Волков положил перед Карповым лист бумаги.
– А вот того Тишки, что от чахотки помер в московском доме Антиоха Кантемира.
Коллежский секретарь прочел оба листа и сказал:
– Весьма разные описания личности холопа, Степан Андреевич. Один хитрый, а иной простак.
– Именно! – сказал Степан. – И я сие заметил. Но хитрый у меня сомнений не вызвал бы. Сие весьма на холопа из знатного дома похоже. А вот простак особа весьма странная, Петр Антипович.
– И что здесь странного, Степан Андреевич? – спросил Карпов.
– Говорил я со слугами в доме Кантемира и получается, что сей Тишка ни с кем из них близко не сошелся. Вина не пил, с девками не заигрывал. С чего так?
– Можно предположить, что поведения сей холоп был трезвого.
– Да дело не в трезвости, Петр Антипович. Вот ты себя представь среди слуг дома Кантемиров. Ты сразу бы нашел о чем говорить с ними?
– Думаю не сразу, Степан Андреевич.
– Именно, Петр Антипович. Не сразу, ибо среда сия для тебя будет новая. Я думаю, что и наш Тишка оказался в новой для себя среде. Потому и вел себя так.
– Но тогда получается, что сей Тишка и не холоп вовсе?
– И я про сие подумал. Некто под именем холопа прибывшего из имения проникает в дома князя Антиоха. Сейчас я не ставлю вопроса, кто это был. Я хочу спросить, зачем кому-то становиться слугой в доме князя Кантемира?
Карпов ответил:
– Он что-то искал.
– И я так подумал. Но что есть такого в доме князя Антиоха, чтобы идти на такие жертвы, Петр Антипович?
– В связи со всем сказанным, я еще одно подозрение имею, Степан Андреевич. Могу высказать?
– Говори, господин Карпов.
– Некоторые записи в книге в имении Архангельское от 1702 года были сделаны иной рукой. Я на то внимание обратил и священника спросил, отчего почерк иной. Отец Михаил ответил, что сего не знает. Это задолго до его назначения в приход было.
– Хочешь сказать, господин Карпов, что сии записи подделали?
– Возможно, Степан Андреевич, что старые записи в книге с пергамента соскоблили и затем сделали новые о рождении Тишки, – предположил Карпов.
– Значит, только записи про Тишку заменены?
– В том-то и дело, Степан Андреевич.
– Но зачем сие надобно?
Карпов не ответил. Что он мог знать?
Волков спрятал бумаги и сказал коллежскому секретарю:
– Ты, Петр Антипович, человек умный. Сие сразу видно. Не желаешь ли сим делом вместе со мной и господином Тарле заняться?
– Вести следствие совместно с вами?
– Да.
– Разрешит ли статский советник Зотов? Мне было велено только один ваш приказ выполнить, Степан Андреевич.
– Я уговорю Зотова. Мне даны распоряжения от обер-камергера графа Бирена. А сие значит от её величества императрицы. Не откажет Зотов в моей просьбе. Но ты сам как, Петр Антипович? Без твоего согласия не бывать сему, господин коллежский секретарь.
– Я согласен, Степан Андреевич. Сие дело мне весьма интересным кажется.
– А если согласен, надобно тебе снова в Архангельское ехать, господин Карпов.
– Но я только оттуда, Степан Андреевич.
– Ты все верно сделал и все что потребно привез, Петр Антипович. Но надобно все более подробно у крестьян про Тишку сего разузнать и про его отца и дядю. Пусть отец Михаил тебе в том поможет.
– Понял, Степан Андреевич.
– Поедешь?
– Завтра же уеду в Архангельское. Вы только Зотова уговорите меня в ваше подчинение отдать.
– Добро, Петр Антипович. Пока иди и отдыхай.
Коллежский секретарь и надворный советник на том разговор завершили. Волков отправился к статскому советнику Ивану Александровичу за позволением придать его группе еще одно чиновника…
***
4
Дом Антиоха Кантемира.
Волков вернулся в княжеский дом.
Там царило уныние, словно стены этой добротной боярской усадьбы впитали в себя бесовские проклятия и предания старины. Сразу исчезли уют и тепло, исторгнутые отсюда «кровавыми призраками». Холопы Кантемиров не хотели в доме находиться, ибо страшно боялись вурдалаков.
– Степан Андреевич! – князь Антиох встретил Волкова у порога. – Степан Андреевич! Давно ждем тебя!
– Был во дворце у графа Бирена! Затем по делам был в канцелярии. Ранее прибыть не мог, князь. Что-то случилось?
– Да.
– И что на сей раз?
– Новая стряпуха Ирина, которая после смерти Дарьи назначена была, видела Дарью нынче ночью.
– Она жива? – спросил Волков.
– Ирина-то? Жива. Но напугана. Боюсь как бы и она ума не лишилась. Холопы боятся и двое сегодня в бега подались, Степан Андреевич.
– Это плохо! Нужно следить за холопами, князь.
– Как уследить? Не приставить же караул к каждому? Они боятся, Степан Андреевич. И они понесут новые слухи по Москве! Мало мне несчастий!
– Что Войку и де Генин?
– Карл Карлович домой отъехал.
– Ему стало легче? – удивился Волков.
– Да. Он пришел в себя.
– А отчего меня не дождался? – спросил Волков.
– Откуда мне знать, Степан Андреевич? Лекарь иноземный не мой слуга. Я его держать не мог. Да и расспросы ему учинять также. Он в себя пришел. Велел подать водки.
– И что?
– Выпил. Сказал, что совершенно ничего не помнит. Словно отшибло все. Затем поехал домой.
– А Войку?
– Только и того что дышит. Но совсем не говорит, Степан Андреевич.
– Вопросов становится все больше, князь. Сколько ни получаю сообщений, и все новые и новые вопросы. Словно нарочно некто все запутывает! Но мы станем говорить, князь. Мне все знать надобно.
– Да про что говорить, Степан Андреевич?
– Скажи мне, Антиох Дмитриевич, что за книга «История рода Кантакузен»?
– Про сию книгу я слышал. Говорили, что их даже существует несколько. И говорили, что привезла оные моя мать. Но зачем вам сие, Степан Андреевич?
– А сами вы читали их, Антиох Дмитриевич?
– Нет. Я человек просвещенный и интереса к таким книгам не имел никогда. Да и не скажу вам, Степан Андреевич, где нынче сыскать книги сии.
– А может быть такая книга в имении Архангельское, князь.
– Возможно, Степан Андреевич.
– А вас сии книги не интересуют совсем, князь?
– Нет. Я науками интересуюсь, а не сказками да легендами.
– И никогда даже не заглядывал в сии книги?
– Я же сказал, Степан Андреевич. До этого ли мне. Стряпуха новая Ирина помершую Дарью видала! Снова слухи поползут по Москве! И при дворе про сие узнают!
– Ладно, князь. Сейчас стану с той Ириной говорить. Что она там видала.
– Прикажу позвать, Степан Андреевич.
***
Новая стряпуха была молодая полная девка с круглым лицом и румяными щеками. Она поясно поклонилась Волкову.
– Садись, Ирина. В ногах правды нет, – сказал Степан Андреевич.
– Дак могу постоять, барин!
– Садись на стул. Нечего стоять. Я персона не больно великая.
Девка села и поправила передник на коленях.
– Скажи мне, Ирина, что видела ты.
– Дак страху натерпелась, барин. Все из рук ныне падает. Ночью нынче приходила ко мне Дарья-то. Лик белый, губы алые и кровью налитые. Я и обмерла.
– И откуда она взялась?
– Дак не знаю того, барин. Я грешница и конюх Артемка захаживает ко мне ночами.
Девка покраснела и опустила глаза.
– Мне нет дела до сего, Ирина. Про сие никому говорить не стану.
– Спасибо, барин.
– Ты далее сказывай.
– Дак помиловались мы с Артемом-то. И он ушел, а я квасу испить захотела и на кухни спустилась. Взяла кувшин и отпила глоток. И тут она.
– Дарья?
– Дарья. Словно сквозь стену прошла. Лик белый. Глаза горят, и просит меня дать ей поесть.
– А ты?
– Я, барин, испугалась и ничего ответить не смогла. А она постояла да сгинула.
– Что значит сгинула?
– Да я глаза закрыла со страху. А как открыла, так и не было Дарьи-то. Ты попроси, барин, мово барина отпустить меня к деревне назад. Боязно мне.
– Не бойся, Ирина. Не бойся. Двери запирай на ночь.
– Дак рази поможет сие противу вурдалака? А коли она ко мне повадилась, то, стало, в покое не оставит.
– А ты в церковь сходи, Ирина. Может и поможет тебе.
– Схожу, барин. И свечу поставлю во спасение души! Но домой бы мне возвернуться. Что мне в сем городе?
– Про сие станешь с барином говорить. Я не господин тебе, Ирина…
***
Волков снова посетил Кантемира.
– Мыслю я так, Антиох Дмитриевич. Тишка ваш не просто «из гроба бежал».
– Не понял вас, Степан Андреевич.
–А чего здесь понимать? Вы сами, князь, часто говорили с этим Тишкой?
– Я больше приказы отдавал. Он был исполнителен и неглуп.
– А с чего вы взяли сие?
– Что, Степан Андреевич?
– С чего вы взяли, что Тишка был неглупым человеком.
Князь сразу ответил:
– А с того, что ему дважды повторять было не нужно. Все понимал сразу. Не как иным слугам по десятку раз повторить надобно. Хоть девку Ирину возьми. Глупа изрядно. А Тишка был расторопен и понятлив.
– Но сие не говорит про его ум, князь. Таких слуг на Москве много.
– Но слуги не говорят по-английски, Степан Андреевич.
– Что, князь? Тишка? По-английски?
– Я однажды читал английскую книгу и случайно отдал приказ Тишке по-английски.
– What did you tell him27, князь? – спросил Волков по-английски.
Антиох ответил:
– «Take it»28. Так я ему сказал.
– Did he fulfill your command29?
– Yes. He did30, – ответил Кантемир. – Он выполнил мою команду.
– И вам это не показалось странным, князь? Простой деревенский холоп понимает по-английски. Разве в вашем доме господа часто общались на этом языке?
– Совсем редко, Степан Андреевич. Я отдал приказ по-английски только из-за книги, которую читал.
– Но почему ваш слуга вас понял? Откуда он знает английский язык?
– На этот вопрос я не могу ответить, Степан Андреевич. Я, признаюсь, почти не обратил тогда на это внимания. Вот только сейчас вспомнил.
– Значит, сей Тишка нечто искал в вашем доме. И что это могло быть?
– Искал? А что здесь искать?
– Может ту самую книгу «История рода Кантакузен»? А может и еще что-то. Но на этот вопрос может ответ дать лишь сам «Тишка».
– Вы хотите сказать, сударь, что сей человек, был вовсе не мой слуга?
–Я ныне в этом уверен, князь. Сей человек проник к вам в дом с определенной целью. И если сейчас он не в гробу, то вполне может быть, что он жив. А это значит, что и Дарья вскорости сыщется.
– Но мы видели её мертвой. Степан Андреевич.
– А вот сие сомнительно, Антиох Дмитриевич. Ведь и Тишку видели мертвым.
– Я лично мертвым Тишку не видел, Степан Андреевич.
– Но почему гроб с телом Тишки оказался пуст? И его и Дарью де Генин осматривал, Антиох Дмитриевич.
– Но Дарью и мы с вами видели, Степан Андреевич.
– Мы не врачи, князь. Мы в сем деле немного понимаем. А Карл Карлович де Генин большую заинтересованность в сем деле проявил.
– Вы что сказать желаете, Степан Андреевич?
– Только то, что он тела смотрел и про их смерть сказал. Затем он вместе с Войку ума лишился. Но только Войку и до сих пор в себя не пришел, а де Генин уже домой отъехал.
– И что?
– А не навестить ли нам доктора, Антиох Дмитриевич?
– Нынче?
– А отчего же и не нынче? Справимся о здравии его!
***
Они отправились в карете князя к дому лекаря. Но дома господина де Генина не оказалось. Он вообще здесь после отъезда из дома Кантемира не появился. И ни один из слуг не знал, где находится барин…
***
– Странно все сие, князь. Странно! – сказал Волков.
– Де Генин пропал, Степан Андреевич.
– Или сбежал, Антиох Дмитриевич.
– Не думаю, что доктор виноват в чем-то.
– И я того думать не хочу, князь. У меня с Карлом Карловичем отношения приятельские. Но проверить все следует. Все больше в сем деле загадок, князь.
Кантемир кивнул. С тем он был согласен. Загадок хватало…
***
5
Дом Степана Волкова.
Степан Андреевич решил вернуться домой. Князь хотел отдать ему для сего свою карету, но Волков отказался. Он решил пройтись пешком по улицам Китай-города. Так он делал часто, когда сталкивался с интересным делом.
Здесь все изменилось за последние два десятка лет. После большого пожара 1712 года государь Петр Алексеевич повелел возводить дома из камня. И стали тогда строить новые строения по прямой линии, как значилось в царском указе. Но уже в следующем году сам монарх отменил свой же приказ. Строить из камня стали в первую очередь в Петербурге. В Москве все снова вернулось к стихийной застройке, и каменные палаты купцов соседствовали с деревянными домами чиновников.
Волкову нравились английские парки Демидова в сочетании со старинными хоромами заводчика. Особенно хорошо здесь было летом и чиновник юстиц-коллегии часто сиживал в тени обвитой плющом беседки.
– С чего это Демидов решил строить так, словно на сто лет назад решил отправиться? – спросил однажды Волков у знакомого архитектора Павла Мичурина.
– Со странностями сей человек, Степан Андреевич. Желаю, говорит, чтобы дом был особенный. Я ведь тогда Стрешневские палаты ставил. Вот те, что рядом стоят. И Демидов пожелал такой же сад с беседками, но вот дом сам нарисовал по старинному порядку. Я сказал, что более так не строят. Но Демидов богат и может позволить себя чудачества.
Волков сейчас, проходя мимо палат, вспомнил сей разговор.
«И где сейчас дружище Мичурин? Говорят в Петербурге. И слух был, что разбогател он изрядно. Хорошее дело в жизни выбрал – дарит красоту. И ему не без выгоды. А я вот никакой красоты не дарю. Все с людскими пороками дело имею».
Степан прошел в проулок и немного постоял у кованных ворот дома Стрешнева.
«Неужели де Генин в сей истории замешан? Странностей в поведении его достаточно. Хотя если бы он все сие затеял, то не стал бы напрашиваться со мной в дом Кантемира. Интерес у него есть, но не он за этим стоит. Хотя могу ли знать сие наверняка? Мне сей доктор симпатичен, и я не хочу, видеть в нем врага. Но надобно все проверять».
