Владимир Алексеевич Аникин
Осмотреться в отсеках
На улицах Тартуса
Фото из архива автора
С интересом мы в свободное время бродили по городу, рассматривая всю эту непривычную для нас восточную жизнь. Поражало то, что практически на всех домах отсутствовали крыши, в том понимании, какими мы привыкли их видеть. Вместо крыш торчали куски арматуры. Немного позже мы узнали, что таким образом арабы уклонялись от налога на дома, так как без крыши они считались недостроенными. На этих площадках, вместо крыш, все арабское население проводило много времени, особенно в вечерние часы, за чашкой чая или кофе. Была такая «крыша» и в доме, в котором проживали мы – командиры лодок. Вечерами, когда наступала прохлада, мы отдыхали на этой площадке, порой совместно с арабскими соседями, так как крыши наших домов буквально соприкасались. Общение с новыми знакомыми помогало в освоении арабского языка.
С каждым днем в нашем лексиконе прибавлялись арабские слова и целые фразы, сама жизнь заставляла учить этот непростой разговорный язык. Ежедневно приходилось общаться с жителями города в продуктовых лавках и на базаре, при покупке продуктов питания.
Налаживался понемногу и наш быт. Прислуги у нас, командиров лодок, естественно, не было, поэтому пришлось учиться готовить пищу и выполнять остальные домашние работы самостоятельно. Договорились дежурить по очереди. Одну неделю я готовил обеды и делал приборку в квартире, другую неделю всю эту работу выполнял уже Валера Матвеев.
Покупали мы, в основном, овощи и фрукты, которые в изобилии продавались на каждом углу. Вместо хлеба приобретали тонкие лепешки в форме больших блинов, которые назывались «раптой» и выпекались в печах тандырного типа. В горячем виде эта «рапта» была довольно вкусной.
Иногда мы позволяли себе купить цыпленка, приготовленного на гриле. При заказе этого блюда араб-продавец просил указать рукой на одну из куриц, бегающих тут же рядом, в специальном загоне. Затем он ловил этого цыпленка, отрубал ему голову, общипывал и затем готовил на гриле. Весь этот процесс можно было наблюдать, но мы, после первого такого «сеанса», не горели большим желанием все это видеть, а дожидались своей курицы где-нибудь в стороне.
В начале 1986 года мне было присвоено очередное воинское звание – капитан 2 ранга, номер приказа Главнокомандующего ВМФ был сообщен в письме от начальника кадров 14-й дивизии подплава. Отметили мы это событие на нашей квартире довольно скромно. Собрались все мои подчиненные – инструкторы, которые поздравили меня с присвоением нового воинского звания за празднично накрытым столом.
Пока шла отработка первой курсовой задачи нашими подопечными, появилась возможность осмотреть и другие исторические места Сирии. Запомнилась наша поездка в Пальмиру, которую организовали арабские офицеры по нашей просьбе. Напросились на эту поездку и все советские специалисты, которые проживали и работали на тот момент в Тартусе. Таких набралось около сорока человек, поэтому нам было выделено два автобуса, на которых и состоялась поездка в это историческое место в пустынной части Сирии.
За праздничным столом по поводу присвоения командиру С-53 очередного воинского звания – капитан 2 ранга. Слева направо: старшина 1 статьи Юрий Волобуев, старший лейтенант м/сМихаил Шариков, капитан-лейтенант Владимир Бурков, старшина 1 статьи Василий Лобов, командир С-101 капитан. 2 ранга Валерий Матвеев, командир С-53 капитан 2 ранга Владимир Аникин, мичманы: Григорий Кашырин, Юрий Максименко, Александр Бандурко, Вячеслав Довгань, Николай Басанец
Фото из архива автора
С большим интересом рассматривали мы монументальные развалины этого древнего города, когда-то одного из центров мировой цивилизации. По окончании этой экскурсии и возвращении в Тартус военный советник командующего сирийским флотом контр-адмирал Николай Мясоедов устроил разбор «полетов». Я был вызван в Латакию на «ковер» к адмиралу, где Мясоедов довел правила организации экскурсий и других мероприятий отдыха советских специалистов за границей.
Посещение Пальмиры. Февраль 1986 года
Фото из архива автора
Оказывается все экскурсии необходимо проводить исключительно с разрешения старшего военного советника, которым и являлся контр-адмирал Мясоедов в то время.
Экскурсия в замке крестоносцев Шевалье
Фото из архива автора
После этой поездки мы неоднократно организовывали посещения других исторических мест Сирии, но уже, как говорится, по всем правилам.
Подводная дуэль по-арабски
Прошло первых полгода нашего пребывания в Тартусе в качестве инструкторов. За это время мы практически полностью адаптировались к арабской действительности. Летом 1986 года начали прибывать наши семьи. Прилетела и моя супруга Наталья, несомненно, скрасив пребывание в отрыве от дома.
К этому времени сирийские подводники с нашей помощью успешно сдали первую курсовую задачу и заканчивали отработку элементов курсовой задачи № 2. Выходы в море мы планировали исключительно в хорошую погоду, все маневры лодки проводили по разделениям, от простого – к сложному, спешить было особо некуда.
Все команды на обеих лодках подавались на русском языке, арабский язык, мы – инструкторы, еще не совсем понимали. Сирийские командиры лодок изъявляли желание перевести всю документацию на арабский язык, но, посоветовавшись, мы решили перенести это действие на следующий год.
Мой подопечный, сирийский командир лодки № 1 капитан 2 ранга Шавкат, в начале лета убыл на учебу в Военно-морскую академию в Ленинград на иностранный факультет. На его место был назначен старший помощник капитан 3 ранга Исмаил. Как человек Исмаил был очень даже не плохой, но как командир – слабоват. Он в корне отличался от командира Шавката как по уровню подготовки, так и по характеру.
Исмаилу с большим трудом давались все тонкости управления подводной лодкой, контролировать его приходилось постоянно. Он мог забыть подать некоторые важные и необходимые команды и, что самое плохое, требовал неукоснительного исполнения своими подчиненными поданных им неправильных приказаний. Особенно опасны эти непредсказуемые действия командира Исмаила были при нахождении лодки в море, где одна неправильно поданная команда могла привести к трагедии.
Сирийский инженер-механик лодки № 1 капитан 3 ранга Саади, довольно грамотный командир БЧ-5, после очередного «недоразумения» со своим командиром обратился ко мне с просьбой не выполнять его команды до моего кивка головой, означающего «добро» действовать. Я вынужден был согласиться с его просьбой, на кону была безопасность лодки.
Вначале Исмаил обижался и сильно негодовал по этому поводу, но постепенно все стало на свои места. Сирийский командир, в основном, освоил всю подводную науку, ошибался и дурковал все реже и, наконец, в итоге стал моим хорошим товарищем. По характеру Исмаил был вспыльчив, но быстро отходил, был несколько прямолинеен, но в то же время правдив и незлопамятен. В общем, Исмаил был хорошим человеком, и моя с ним дружба была искренней и настоящей. Я со своей женой Натальей не единожды бывал в гостях у Исмаила, хорошо знал его семью, частенько и он бывал у нас на квартире.
Инструктор командира лодки № 1 капитан 2 ранга Владимир Аникин со своим подопечным капитаном 2 ранга Исмаилом Харика
Фото из архива автора
Старпомом на лодку № 1 был назначен бывший командир БЧ-3 капитан 3 ранга Акрам, тот самый, который в моем присутствии неправильно воспитывал матроса-торпедиста. Дисциплину в экипаже новый старпом поддерживал железную, матросы его боялись как огня. Моя просьба к нему была по-прежнему одна – не воспитывать своих подчиненных в моем присутствии. И эту мою просьбу, в дальнейшем, старпом выполнял неукоснительно.
После отработки всех элементов курсовой задачи № 2 обе сирийские лодки приступили к выполнению курса торпедных стрельб, которые входили в программу курсовой задачи № 3. Надо отдать должное арабским подводникам, подходили они к выполнению всех задач в море с высоким чувством ответственности. Вот и теперь, готовясь к выполнению торпедных стрельб, практически ежедневно мы проводили тренировки по выходу в торпедную атаку. Тренировки эти проводились в условиях лодки, но я старался, для повышения их эффективности, создавать как можно более натуральный фон.
Первая торпедная стрельба практическими торпедами в море по одиночному кораблю выполнялась в том же районе боевой подготовки, где отрабатывалась задача № 2. В качестве цели был выделен сирийский сторожевой корабль. На эту стрельбу, впервые после передачи лодки, в море вышел сирийский командир бригады Ибрагим. В тренировках по выходу в атаку он ни разу не участвовал, и во время самого выполнения боевого упражнения все пытался поправить командира лодки Исмаила, своими действиями только мешая работе корабельного боевого расчета.
Шумы винтов сторожевика прослушивались хорошо, поэтому торпедная атака была чисто акустическая и стрельба торпедами производилась с глубины40 метров. Эта первая практическая торпедная стрельба сирийской лодки получилась классической. Все элементы движения цели были определены с высокой точностью, тренировки все-таки даром не прошли. На торпедном автомате стрельбы работал сирийский торпедный электрик под руководством моего старшины срочной службы Юрия Волобуева.
Я контролировал весь процесс атаки, естественно, подсказывая командиру по ее ходу, но в целом сирийский КБР работал самостоятельно, и, в итоге, все получилось как нельзя лучше. В момент залпа двумя практическими торпедами «53-56В» произошел небольшой комичный «казус». После команды «Торпедные аппараты № 1 и № 2 – «Товсь!», сирийский адмирал Ибрагим вдруг, ни с того ни с сего, начал отсчитывать цифры вслух, начиная с десяти, по убывающей. По всей видимости, он вспомнил ракетные атаки, которые выполнял, будучи командиром ракетного катера. Пришлось поправить командира бригады:
–Товарищ адмирал, не нужно отсчитывать цифры, командир лодки должен произнести одну единственную фразу: «Торпедные аппараты № 1 и № 2 – «Пли!».
В итоге «Пли!» благополучно состоялось, и обе торпеды устремились на цель. Не передать радость сирийских подводников, когда при всплытии они получили по радио сообщение от сторожевого корабля о том, что одна из торпед залпа прошла прямо под кораблем. По правде говоря, доволен был и я, научил таки арабов выходить в торпедную атаку.
Торпедная стрельба по кораблям поисково-ударной группы, которую составляли уже два сирийских сторожевика, на самооборону также была выполнена без особых эксцессов. Стрельба эта выполнялась из кормовых торпедных аппаратов двумя практическими торпедами «САЭТ-60М». Обе торпеды, в итоге, наводились на противолодочные корабли.
Вскоре наступила очередь выполнять торпедные атаки обеим лодкам в дуэльной ситуации, друг по другу. Учитывая определенную сложность этого боевого упражнения, готовились к нему тщательно. Тренировки по выходу в атаку по подводной лодке проводили совместно с КБР экипажа лодки № 2.
Особое внимание мы, инструкторы, уделяли мерам безопасности. Обе лодки были разнесены по глубине, а представители минно-торпедной части пункта материального обеспечения были предупреждены нами об отключении вертикальных трактов самонаведения всех четырех противолодочных торпед «СЭТ-53М» (по две на каждую лодку).
Сама торпедная атака лодки по лодке (в дуэльной ситуации) проходила без особых проблем. Шумы винтов лодки №2 акустиком нашей лодки были обнаружены на предельной дистанции до цели. Торпедная стрельба выполнялась по пеленгу на обнаруженную подводную цель и была произведена своевременно.
Но вот после всплытия в назначенной точке, по окончании боевого упражнения, нами было получено радио от лодки № 2 о том, что одна из наших торпед попала прямо в ее борт, серьезно повредив легкий корпус. И, что удивительно, торпеда после удара о борт лодки всплыла на поверхность, сохранив положительную плавучесть, и была поднята на борт торпедолова вместе с остальными торпедами. Это обстоятельство позволило, в процессе обследования торпед, установить причину этого происшествия. Оказывается, именно в злополучной торпеде не был отключен, по ошибке, вертикальный тракт самонаведения.
Не знаю, что испытали сирийские подводники на лодке № 2 при попадании торпеды в ее борт. По рассказам балтийских инструкторов, ситуация на борту лодки в тот момент была критическая, близкая к панике.
Вертикальный тракт в торпеде не был отключен по вине минно-торпедной части пункта материального обеспечения. Присутствовали при приготовлении торпед в МТЧ и наши советские специалисты, вина которых, как говорится, была налицо. Со всеми участниками этого боевого упражнения был произведен тщательный разбор и сделаны соответствующие выводы.
Мы, инструкторы обеих лодок, все это время, пока шло разбирательство с торпедой, были, мягко говоря, слегка озадачены и уж точно не в самом хорошем расположении духа. Торжествовал только один человек – сирийский командир лодки № 1 капитан 2 ранга Исмаил Харика. Указывая большим пальцем правой руки вниз, он праздновал настоящую победу над лодкой № 2, негласное соревнование с которой продолжалось все время, начиная с момента передачи лодок сирийцам. Его абсолютно не волновал факт неотключения вертикального тракта торпеды, прямому попаданию в лодку № 2 сирийский командир радовался как ребенок. Да и все остальные арабы были очень довольны боевыми возможностями, уже довольно устаревшего советского торпедного оружия.
Посещение порта Тартус Главнокомандующим ВМФ адмиралом флота В.Н. Чернавиным
Фото из архива автора
За три года пребывания в Сирии только моя лодка № 1 (бывшая С-53), в ходе выполнения боевых упражнений в море, выпустила более двадцати практических торпед различных типов. Потеряно было всего одно изделие, что свидетельствует о высокой надежности нашего морского оружия.
«Рэмбо»
Второй учебный год у сирийских подводников начался, как и положено согласно «Курсу подготовки…», с отработки первой курсовой задачи. Произошли некоторые изменения в системе их обучения, которые коснулись, прежде всего, документов, регламентирующих боевую и повседневную организацию подводной службы. Командование сирийских лодок повторно обратилось к нам, инструкторам, с просьбой разрешить перевод всех руководящих документов и командных слов с русского на арабский язык.
К этому времени мы уже довольно сносно понимали арабский язык, и переведенные на него командные слова для нас не представляли особой сложности в процессе осуществления контроля над действиями наших подопечных. Поэтому разрешение на перевод всех документов было нами дано.
Совместное фото с командованием и офицерами штаба сирийской бригады ПЛ. Слева направо: второй капитан 2 ранга Владимир Аникин, четвертый капитан 2 ранга Виктор Вахренев, пятый капитан 3 ранга Владимир Коржавин
Фото из архива автора
За время отработки первой курсовой задачи вся лодочная документация была переведена на арабский язык, и в береговых домиках, в которых размещались сирийские офицеры, появились красочные плакаты и схемы, выполненные в самом, что ни на есть восточном стиле. Мы не обращали особого внимания на эти арабские «художества», для нас главным являлись правильные действия сирийских подводников при обслуживании оружия и технических средств лодки.
Произошли некоторые изменения и в составе наших инструкторских групп. Торпедные и штурманские электрики обеих лодок, старшины срочной службы, убыли на Родину, по окончании срока службы. И, наконец, в Тартус прибыли советник командира бригады капитан 1 ранга Михаил Подобед и советник флагманского инженер-механика капитан 2 ранга Виктор Вахренев.
Эти офицеры постоянно находились в штабе бригады, при своих подопечных, и абсолютно не вмешивались в нашу инструкторскую деятельность. Каждый из нас выполнял свою работу и старался не мешать друг другу. Тем более это было актуально для наших, вновь прибывших, советников, еще не вникших в сирийский образ жизни. Это распределение обязанностей советников и инструкторов соблюдалось и в дальнейшем, во все время нашего пребывания в Сирии, что только способствовало успешному выполнению совместной задачи по обучению сирийских подводников.
Празднование Нового года с семьями в Тартусе
Фото из архива автора
Наша жизнедеятельность вне службы, в Тартусе, протекала без особых изменений. Одна из квартир в городе была приспособлена под так называемый клуб. В этом клубе собирались все советские специалисты, инструкторы и советники со своими семьями. Художественная самодеятельность, игра в волейбол, просмотр художественных фильмов, взятых напрокат у наших гражданских моряков на судах, периодически посещающих порт Тартус, – вот неполный перечень наших занятий в свободное время в этом клубе.
Кроме фильмов, гражданские суда, приходящие в Тартус из Севастополя, доставляли нам посылки с гостинцами от наших родных. Не знаю, как это получалось, но мы были в курсе всех рейсов наших кораблей и судов в Сирию из Севастополя и, естественно, пользовались этим «каналом» доставки нам передач. Наша селедка и черный хлеб из этих посылок казались неимоверно вкусными, не говоря уже о припрятанной на самом дне посылки бутылочке русской водки. По всему нашему, русскому, родному, мы скучали очень даже сильно.
Правда, была одна проблема с получением этих передач, связанная с работником особого отдела, проживающим на плавмастерской и неусыпно следящим за нашей жизнью в Тартусе. Особист этот всячески препятствовал доставке нам посылок из Севастополя. Было такое ощущение, что в этом заключалась его главная обязанность. И если эти «передачи» были все-таки доставлены нам с оказией, то этот «работник» считал своим долгом непременно проверить содержимое каждой из них.
Все мои мичманы регулярно, один раз в неделю, обязаны были прибывать на плавмастерскую к этому офицеру на доклад. Что они там докладывали, я не имел понятия, хотя некоторые из них рассказывали об этих так называемых «беседах». Меня эта обязанность – «беседовать» с особистом – не касалась. По какой-то непонятной мне причине я был освобожден от этих докладов, чему был очень даже доволен.
Но однажды и я был вызван на «беседу» к этому «работнику». Причиной этого вызова послужило, как оказалось, мое посещение с двумя мичманами местного кинотеатра. В кинотеатр мы ходили частенько, особенно в период отсутствия наших жен в Тартусе, и, по правде говоря, не считали эти походы за какое-либо грубое нарушение пребывания за границей. Не знаю, как особист узнал об этих посещениях кинотеатра, но факт остается фактом, и первый вопрос, который задал мне этот «работник», звучал так:
– Владимир Алексеевич, вы посещали кинотеатр со своими мичманами в Тартусе?
– Да, посещал, – был мой ответ.
– А вы смотрели американский фильм «Рэмбо»?
Не чувствуя никакого подвоха, я честно ответил:
– Да, смотрели мы этот кинофильм.
Реакция на это мое признание со стороны особиста была на удивление непредсказуемой.
– Да вы что, командир, как вы могли допустить такой проступок?! Ведь это антисоветский фильм, его ни в коем случае нельзя было смотреть!
Я слегка опешил от таких обвинений в мой адрес и посчитал нужным объяснить особисту, что ничего антисоветского мы в этом фильме не заметили. Лучше бы я ничего не объяснял этому борцу за советскую нравственность, потому как в конце «беседы» он заявил:
– Еще одно такое посещение кинотеатра, и я буду вынужден ходатайствовать перед главным военным советником об отправке вас в Союз.
Я не стал спорить с этим, по моему мнению недалеким работником особого отдела. Постарался расстаться с ним как можно вежливее и убыл восвояси.
Порой приходится просто удивляться дурости и тупости отдельных представителей не только из числа особистов, но и некоторых других высокопоставленных начальников. В этой связи вспоминаю эпизод еще из курсантской жизни.
В 1974 году в Ленинграде вышел в прокат известный фильм Василия Шукшина «Калина красная». Прекрасная картина замечательного режиссера и актера пришлась по душе всем советским людям. Но нашелся один человек, а именно начальник политотдела училища капитан 1 ранга Копытов, который усмотрел в этом фильме «антисоветчину». И не только усмотрел, но и предпринял максимум действий по предотвращению просмотра картины курсантами училища. В авральном порядке в клубе училища были собраны курсанты всех, без исключения, курсов, где замполит Копытов, в пух и прах раскритиковав фильм «Калина красная», строго-настрого запретил посещать кинотеатры города с целью его просмотра. Не стоит удивляться, что после этого запрета все курсанты посчитали своим долгом непременно посмотреть этот хороший фильм.
А в кино в Тартусе мы, несмотря на угрозы особиста, по-прежнему ходили, так как это было одним из развлечений нашего, довольно однообразного, пребывания в Сирии. Все фильмы приходилось смотреть на иностранных языках, также, как и передачи сирийского телевидения – на арабском. Но мы привыкли к этому быстро и прекрасно понимали сюжет всех фильмов без перевода.
Весной 1987 года произошли изменения в количественном составе подводных сил Сирии. К этому времени сирийским ВМС были переданы черноморская подводная лодка С-4 и подводная лодка 613-го проекта, переоборудованная под зарядовую и учебно-тренировочную станцию (УТС). Командовали С-4 и УТС капитан 3 ранга Владимир Коржавин и капитан-лейтенант Виктор Дон соответственно. Таким образом, сирийская бригада подплава стала насчитывать уже три лодки и УТС, что существенно повысило ее боевые возможности.
Несколько изменился инструкторский состав лодки №2, бывшей балтийской С-101. Командир лодки капитан 2 ранга Валерий Матвеев неожиданно, по семейным обстоятельствам, убыл на Родину – в Ленинград. Его инструкторскую группу, состоящую из балтийских мичманов, возглавил я, и с этого момента моим подопечным, наравне с командиром лодки № 1 Исмаилом, стал командир лодки № 2 Махмуд.
В море, на отработку задач № 2 и № 3, лодки № 1 и 2 теперь выходили поочередно. На каждой из них непременно находился я, без инструктора командира арабы в море не выходили. Лодка № 3, на которой инструктором командира был Владимир Коржавин, отрабатывала все курсовые задачи по особому графику, с учетом ее недавнего пребывания в составе сирийских ВМС.
Последний год моего пребывания в Сирии я проживал именно с Владимиром Коржавиным, моим хорошим товарищем и будущим адмиралом. Моя жена Наталья была вынуждена убыть в Севастополь по семейным обстоятельствам, и Владимир переселился ко мне, так как одному проживать в огромной квартире, которая занимала целый этаж дома, было нельзя.
Володя Коржавин, любознательный и очень эрудированный офицер, времени в Сирии даром не терял. За год он написал неплохой реферат на тему боевой подготовки подводных лодок Советского ВМФ и кадровой работы в ВС СССР.
Очень интересны были его некоторые мысли по этим вопросам. Он настоятельно просил меня оценить его «труд», я не отказывал ему, но как-то сомневался в претворении в жизнь его идей, уж больно они были смелыми и новаторскими. И, как выяснилось позже, сомневался не зря. Этот реферат я передал в управление боевой подготовки Черноморского флота, находясь в месячном отпуске в конце 1987 года. На «труд» Владимира Коржавина в УБП флота никто не обратил внимания. Возможно, все офицеры управления были очень заняты текущими делами, но скорее всего, идеи этого реферата были не ко времени.
Через несколько лет Владимир Коржавин, после командования современной атомной многоцелевой подводной лодкой Северного флота, был назначен на должность начальника отдела управления кадров в Министерстве обороны СССР по ВМФ, и ему было присвоено воинское звание – контр-адмирал. Перед назначением на эту должность, он успел пару лет послужить также и в управлении боевой подготовки Северного флота.
При очередной встрече с Владимиром в конце 90-х годов я поинтересовался, как обстоят дела с претворением в жизнь тех идей, которые с таким упорством он пытался донести до руководства ВС СССР.
Теперь, как говорится, и «карты в руки», сам Владимир Коржавин находился в составе этого руководства – твори, что пожелаешь. В ответ он только махнул рукой и произнес:
– Все не так, как я думал раньше, все намного сложнее оказывается.
Сирийский экипаж лодки № 1
с инструкторами на
стапель-палубе
дока в
Латакии
Фото из архива автора
Видимо, обломала его действительность в то время но, возможно, некоторые его идеи были претворены в жизнь уже несколько позднее, в наши дни.
Летом 1987 года, сразу после отработки всех курсовых задач, был запланирован доковый ремонт сирийских подводных лодок № 1 и 2 в Латакии. Первой в Латакию убыла лодка № 1. Постановка в док прошла без особых проблем. Ремонт донно-забортной арматуры, а также чистка и покраска всех цистерн и корпуса лодки осуществлялись силами личного состава сирийского экипажа, под руководством наших инструкторов и специалистов дока.
В Латакии всем нам, инструкторам, были выделены квартиры, в которых мы временно проживали со своими семьями. Ничего, ровным счетом, в связи с этим обстоятельством, в нашей деятельности не изменилось. Мы продолжали выполнять свои обязанности точно так же, как выполняли их до этого в Тартусе. За время почти полуторагодичного пребывания в Сирии мы настолько сблизились с арабскими подводниками, что были, по сути дела, единым целым с их экипажами. Все вопросы подводной службы, и в частности докового ремонта, решались нами совместно с сирийцами быстро и качественно. Проблем во взаимопонимании практически не было.
Особое внимание в процессе доковых работ уделялось мерам безопасности при чистке и покраске цистерн и корпуса лодки. Арабы к этим работам относились с чисто восточным подходом. Меры безопасности для них были на самом последнем месте. Для командования лодки главным являлся положительный итог всех работ, проводимых на лодке, будь то доковый ремонт, погрузка элементов аккумуляторной батареи или боезапаса.
Было такое ощущение, что жизнь матроса для лодочных офицеров ровным счетом ничего не значила. За всеми мерами безопасности на лодке следили мы, инструкторы. И за время нашего пребывания в Сирии не было ни одного случая травмирования или отравления арабских подводников.
Мое хобби в свободное время
Фото из архива автора
Свободное от службы время в Латакии мы использовали для осмотра достопримечательностей города, как и в Тартусе, а также посещали местные пляжи. Некоторые мои мичманы занимались подводной охотой. Увлекся этим хобби и я. Практически круглый год, в свободное время, я не расставался с подводным ружьем. Сирийские офицеры разрешили для этой цели использовать костюм мокрого типа – «Калипсо», который являлся имуществом подводной лодки. Добытыми трофеями я охотно делился с арабами.
Не по «тактик»
Пошел уже третий год нашего пребывания в Сирии в качестве инструкторов. По правде говоря, лично мне эта инструкторская деятельность порядком надоела. С нетерпением я ожидал убытия на Родину. Время тянулось, как никогда, очень медленно. Думаю, что и остальные члены всех наших инструкторских групп были солидарны со мной в этом плане, и также с нетерпением ожидали конца этой затянувшейся загранкомандировки.
Тем не менее задача, поставленная нам, выполнялась, и, судя по отзывам сирийских подводников, выполнялась очень даже неплохо. Практически ежедневное общение с нашими подопечными настолько сблизило нас с ними, что мы порой ощущали себя единым целым с арабскими экипажами. По сути дела каждый из нас выполнял обязанности по своей специальности точно также, как и до передачи лодок арабам, только с еще большей нагрузкой.
А нагрузка эта заключалась в ответственности, каждого из нас за действия сирийских подводников, за которыми мы были закреплены, каждый по своей специальности. Я как инструктор командиров лодок № 1 и 2 добивался неукоснительного исполнения всех требований подводной службы на этапах отработки курсовых задач как при нахождении подводных лодок в базе, так и в море.
Никаких послаблений при отработке элементов задач я не допускал, помня о том, что любые «вольности» на подводной лодке могут привести к трагедии. Своим инструкторам я также не позволял послаблений, всех заставлял работать с максимальной отдачей.
Все арабские подводники, от командира лодки до матроса, привыкли к моим требованиям, и в результате на обеих лодках была налажена неплохая организация службы, торпедное оружие и материальная часть содержались в хорошем состоянии. После отработки первой курсовой задачи в третий раз я выходил в море попеременно на лодках № 1 и 2, будучи в полной уверенности в безопасности выполнения всех элементов курсовых задач № 2 и 3.
Совместное фото с сирийскими командирами. Слева направо: второй Владимир Коржавин, четвертый Владимир Аникин
Фото из архива автора
После инцидента с попаданием торпеды в борт лодки № 2 при выполнении торпедной стрельбы в дуэльной ситуации никаких аварий и предпосылок к ним на сирийских лодках больше не было. Без замечаний, также уже в третий раз, были выполнены все торпедные стрельбы, и обе лодки были практически подготовлены к ведению боевых действий в море.
Оставалось только проверить способность сирийских подводников находиться в море длительное время, так как до этого момента все выходы осуществлялись в течение одного светового дня. Вместе с советником командира бригады подводных лодок капитаном 1 ранга Михаилом Подобедом мы решили спланировать десятисуточные выходы в море подводным лодкам № 1 и 2 поочередно. Конечной целью этих мини-автономок была проверка выносливости и способности сирийских экипажей выполнять свои обязанности в условиях длительного пребывания в море.
Первой начала подготовку к автономке лодка № 1 под командованием капитана 2 ранга Исмаила Харика. После по-
полнения запасов регенерации и топлива встал вопрос с продовольствием, которое необходимо было принять на борт для обеспечения десятисуточного пребывания в море. И тут стали возникать проблемы. Дело в том, что арабы не употребляют в пищу консервы, и тем более спиртовой хлеб, которого у них и вовсе не было.
Естественно, все вопросы по продовольствию были адресованы мне – инструктору командира лодки. До этого, на дневные выходы, арабы брали в море исключительно свежие продукты. Меню было незыблемым на протяжении всех предыдущих лет: курица, рис, овощи, кофе, чай, «рапта» (сирийский хлеб). После долгих совместно с Исмаилом совещаний было принято решение меню не менять и принимать на борт все те же продукты, потому как иных сирийские подводники не признавали. Все продукты арабы закупали на рынке, продовольственные склады у них отсутствовали.