Владимир Георгиевич Брюков
Новая летопись Камышина
Так, вот этот отрывок правильно было бы перевести таким образом: «В первом из этих мест англичанин капитан Перри со многими работниками занимался постройкой канала между Волгой и Доном, что открыло бы проход к Черному морю; но так как земля оказалась слишком жестка и неровна, то от этого предприятия отказались, хотя расстояние было не больше 50 верст». Таким образом Джон Белл в этом отрывке на самом деле говорит не о встрече с Джоном Перри (тем более что судно не заходило в Дмитриевск, а потому этой встречи не могло быть), а лишь о том, что английский капитан со многими работниками в Камышенке ранее занимался постройкой Волго-Донского канала, но по объективным причинам от этой затеи пришлось отказаться.
Дмитриевск в первые годы после подавления булавинского восстания
О том, насколько обезлюдел и захирел Дмитриевск после булавинского восстания и переноса города на правый берег Камышенки, говорят следующие документы, сообщавшие о том, что городе не хватало подвод и лошадей для знатных иностранных путешественников. Вот, например, какие трудности возникли у римского посланника: «Лета 1713 июля в 21 день по указу великого государя память Посольского приказу подъячему Алексею Протопопову ехать ему на Камышенку в Дмитровской и в Казань для того в нынешнем 1713-м году посылан он Алексей да Минаса вартапеда человек армянин Богдан Христофоров в Казань для взятья папы римского посланного Израиля Ория оставленных ево в Казани и в Астрахани пожитков и будучи там на Комышенке в Дмитровском у каменданта Федора Хрущова за недостатком подвод оставили Израилевых вещей 130 лож чинаровых и ареховых пистолетних 41 ложа чинаровых ж и ареховых фузейных, 12 досок чинаровых больших, 6 досок ореховых больших.
И подъячему Алексею приехав на Комышенку в Дмитревской говорить каменданту Григорью Жеребцову, чтоб те он ложи и доски ему отдали как он то все отдает и ему подъячему взяв те ложи и доски привесть к Москве и объявить в государственном Посольском приказе государственному канцлеру и кавалеру, графу Гаврилу Ивановичу Головкину да государственному подканцлеру, барону Петру Павловичу Шафирову, а ежели он, камендант те вещи не отдаст и ему Алексею ехать в Казань, приехав в Казань, подать великого государя грамоту ближнему боярину и губернатору Петру Самойловичу Салтыкову, какова писана об отдаче тех ложей и досок. И как то все ему отдано будет и ему Алексею приняв то все ехать к Москве и объявить в Посольском же приказе». [См. ЦГАДА, ф. 100, 1713 г., д. 2, лл. 1-19 об. Подлинник.]
Подвод и лошадей не хватило и богатому персидскому купцу, возвращавшемуся домой вместе с послом шаха: «29 ноября 1713 года из Казани Петр Салтыков в доношении Прав. Сенату пишет: в нынешнем 713 году 16 августа в грамоте великаго государя из государственнаго Посольскаго приказа в Казань писано: отпущен из С. Петербурга Шахова величества Персидскаго посол Фезли Алибек да купчина Маметь Усейн– бек с Шаховымп дворянами и с людьми их; и ежели ему послу случится в дороге в низовых городах зимний путь, чтоб давать подводы; а как он посол в Астрахань прибудет, дав ему послу под скарб и под шаховых дворян суды, а ему послу от 40 до 50 подвод до Терка, придав за ними в провожатых табуннаго голову с мурзами, отпустить в Персидкую землю с подобающею честию. Да по указам же из Канцелярии Прав. Сената велено оному послу и купчине давать на 14 стругов кормщиков и гребцов 236 человек от города до города, и тем гребцам давать прогонныя деньги против подвод на 10 верст по 3 деньги человеку, да в провожатых при офицере капральство солдат или и с прибавкою, как бы проехать безопасно. И оный посол и купчина со всеми при них будущими людьми прибыли в Казань 16 октября, и октября ж 20 из Казани отправлены и кормщики и гребцы и провожатые даны указное число; а 21 ноября писал в Казань из Дмитриевска, что на Камышенке, комендант Иван Немков: Шахова величества Персидскаго посол приехал в Дмитриеск 1 ноября и поехал того ж числа, и дано ему и князю Михаилу Азаманову на струга кормщиков и гребцов 180 человек да провожатых при офицере 20 человек; а купчина с 5 стругами зазимовал в Дмитриевском хочет ехать до Астрахани сухим путем, и просит под всякия свои вещи 250 подвод, и для охранения провожатых; а в Дмитриевске всяких чинов людей только 42 лошади, а уездных людей никого нет; а от других городов Казанской губернии оный город в дальнем разстояние, и толикаго числа подвод взять негде; и ежели для того его купчине отпуска лошадей и сани, и на них припасов купить – лошадей против подъемных по 5 руб. лошадь, сани и хомуты и веревки и лошадям на корм и провожатым на жалованье по 3 рубля на подводу, и то отправление оному купчине учинится 2.000 рублей; и таких денег в Казанской губернии взять не где для того, что на посольские отпуски в Казанской губернии денежной казны по табелю ничего не положено, и сверх табеля никаких сборов с двороваго числа собирать и на дворовое число накладывать не велено, а в отсылку из доходов Казанской губернии определено по табелю в Посольский приказ по 32.937 рублей на год; и те деньги по окладу отсылаются в тот приказ все; и ежели он купчина за вышеписанным удержится в Дмитриевске до весны, чтоб то на Казанской губернии не взыскавано; о том Прав. Сенат что укажет?
ПРИГОВОР. 1713 г. декабря 17, Прав. Сенат, слушав сего доношения, приговорили: Шахова величества Персицкого купчине Мамет– Усейн-беку и при нем людем ево до весны стоять в Дмитровску для того, что от Дмитровска до Астрахани нынешним зимним путем за оскудением подвод отправить ево невозможно; а в бытность ево купчинову в Дмитровску ево купчину с людми доволствовать ис прибылых Казанской губернии доходов, бес чего ему по крайней нужде пробыть будет не мочно; а как вешнее время приспеет и водяному ходу будет удобное время, и ево купчину, дав ему стругов и других судов сколко пристойно и провожатых и кормщиков и гребцов, отправить до Астрахани, а от Астрахани в Персицкую землю отпустить против грамоты великого государя, которая послана в Казанскую губернию ис Посолского приказу об отправлении Персицкого посла и ево купчины; а что в бытность того купчины на удоволство ему издержано будет, о том в Канцелярию Прав. Сената прислать доношение; и о том в Казанскую губернию к губернатору послать его великого государя указ. По сему приговору в Казанскую губернию к губернатору указ послан 18 декабря. [См. Доклады и приговоры, состоявшиеся в правительствующем Cенате в царствование Петра Великаго, изданные Императорскою академиею наук / под ред. Н. В. Калачова. СПб, 1880-1901, с. 1382-1383].
Старогородская площадь и заброшенные храмы первоначального Дмитриевска
Опись первоначального левобережного Дмитриевска 1703 г.
Если сравнить рис. 5, на котором изображены проектируемые города Камышенка и Петр город, с городом Иловлей, также нанесенным на карте Корнелия Крейса, то легко заметить, что последний город обозначен весьма схематично (см. рис. 7). В то время как Камышенка и Петр город изображены на этой карте весьма подробно с обозначением проектируемых кварталов и крепостных сооружений.
Рис. 7. Проектируемый город Иловля на карте Корнелия Крейса.
Но если сравнить проектируемые город Камышенка и Петр город (см. рис.5) с первоначальным левобережным, а затем с перенесенным на правый берег Камышенки Дмитриевском (Камышином) в том виде, в котором он существовал к 1826 г. (см. рис. 9), то легко заметить серьезные отличия.
Во-первых, проектируемые города на карте окружены земляным валом и рвом в виде полуокружностей, в то время как оба реально построенных города с двух сторон были окружены валом и рвом (с двух других сторон – окружены Волгой и Камышенкой), соединявшимися с друг другом почти под прямым углом. Во-вторых, расположение кварталов у проектируемых городов не совпадает с их расположением в реально построенных городах. В-третьих, на карте Корнелия Крейса в проектируемом Петр городе не обозначена крепость на островке, расположенная рядом с правым берегом Камышенки, которая появилась там в 1703 г. Кстати, этот факт говорит также о том, что карта Корнелия Крейса хотя и опубликована в 1703 г., но составлена она гораздо раньше, по нашим оценкам, где-то в 1699-1700 гг.
Познакомимся теперь с описью 1703 г. города Дмитриевска, которая весьма любопытна тем, что это первое довольно подробное описание недавно построенного города: «По описи воеводы Алексея Беклемишева 703 году.
Город Дмитровской земляной вал от Волги реки до проезжих ворот, длина 164 сажени, у тех ворот караулная изба. От тех ворот до роскату (уголнова по той же стене длина 368 сажен, у того роскату караулная изба. А от того роскату, в поворот к Камышенке реке, длина валу до ворот, что словут Московские, 365 сажен, а у тех ворот караулная да белая избушка началничья. А от тех ворот до ворот же, что словут Илавлинские 393 сажени, у тех ворот караулная изба. От Илавлинских ворот до Камышинского яру 184 сажени.
И всего городового валу обоих стен мерою длина 1474 сажени, в пошве поперег валу 6 сажен с аршином, (в) верху поперег валу – 3 сажени. А вышина валу, где щита нет, 4 аршина.
А того валу в одделке с щитом от Илавлинских ворот к Камышенке реке 164 сажени, а тот щит толщина одна сажень, а вышины 2 сажени и пол-аршина, а тот вес(ь) вал с одной стороны, с степи, ото рва, выкладено дерном.
А вышеписанные трои ворота в том валу построены дубовые, бревенные, подвестны в воротах; а в тех стенах ворота створные, дубовые, брусяные, а у них запоры – засовы железные с пробои и з замками. Против тех ворот построены через ров мосты подъемные, на железных чепях и на брусьях деревянных, длина через ров мостам по полу 7 сажени, ширина мосту 6 аршин без четверти. А на том валу и на воротах и на роскатах никакова древяного строения и башен к боевому делу ничего нет; а около того валу, с степи, выкопан ров, глубины 3 сажени один аршин, поперег рва вверху 6 сажен с полусаженью.
А от того валу, от Камышенского яру к Волге реке, по горе, до взвозу (улица, дорога в гору – прим. В.Б,), что к устью реке Камышенке, длина 365 сажен; а от того взвозу вверх по Волге реке, по горе ж, до валу 500 сажен, а в том числе зделаны к Волге реке 3 взвоза. У одного взвозу, что против блони (городская площадь, ровное место – прим. В. Б.) поставлена часовня. И в тех обоих стенах мерою длины от Камышенки и от Волги по горе 865 сажен. А строение и крепости земляного и древянного, и надолоб от воинских людей ничего нет. Итого всего вышеписанного городовой мере всех четырех стран валу и что без валу 2339 сажен.
В городе всякого военного снаряду:
пушка, длина 4 аршина, весом 33 пуда 30 фунтов, к ней ядро в 3 фунта;
пушка, длина 4 аршина, весом 32 пуда (последняя цифра неясно прописана) 32 фунта, ядро к ней в три фунта;
пушка, длина 3 аршина 7 вершков, весом 20 пудов 20 фунтов, ядро к ней 2 фунта;
пушка, длина 3 аршина 5 вершков, весом 27 пудов 20 фунтов, ядро к ней 3 фунта;
пушка, длина 3 аршина без полутора вершка, весом 18 пуд 20 фунтов, ядро к ней в 2 фунта без четверти;
пушка, длины 2 аршина с четвертью, весом 15 пуд 20 фунтов, ядро к ней 2 фунта;
пушка, длины 2 аршина с вершком, весом 15 пуд 20 фунтов, ядро к ней 2 фунта;
пушка, длины 2 аршина, весом 18 пуд 20 фунтов, ядро к ней в 3 фунта без четверти;
пушка, длина 2 аршина, весом 15 пуд, ядро к ней в 3 фунта с четвертью;
пушка, длины в 2 аршина 2 вершка, весом 18 пуд, ядро к ней в 2 фунта;
пушка, длины 2 аршина полчетверта вершка, весом 15 пуд 30 фунтов, ядро к ней 2 фунта;
пушка, длины 2 аршина, весом 15 пуд 20 фунтов, ядро к ней 2 фунта;
пушка, длины 2 аршина, весом 11 пуд 10 фунтов, ядро к ней 2 фунта без четверти;
пушка, длины 2 аршина без вершка, весом 9 пуд, ядро к ней 2 фунта;
пушка, длины 1 аршин 11 вершков, весом 9 пуд 20 фунтов, ядро к ней 2 фунта;
пушка, длины 1 аршин 11 вершков, весом в 3 пуда 30 фунтов, ядро в полфунта;
пушка, длины 2 аршина без трех вершков, весом 8 пуд 20 фунтов, ядро в полтора фунта;
пушки дробовики, длиною по аршину и по шти вершков:
1-я пушка весом 7 пуд 20 фунтов,
2-я пушка весом 7 пуд 12 фунтов,
3-я пушка весом 7 пуд 30 фунтов,
4-я пушка весом 7 пуд 20 фунтов.
А те вышеписанные пушки и дробовики все медные, а принеты ис полку столника князя Петра Дашкова с товарыщи – 14 пушек да 4 дробовика, а 3 пушки – дмитровские.
Пищали чюдинные, затинные, мерою и весом пищаль длины два аршина 3 четверти, весом 2 пуда 30 фунтов.
Восемь пищалей – длина по два аршина по три вершка,
весом в них 6 пуд 6 фунтов.
2 пищали длины по 2 аршина, весом 3 пуда 20 фунтов.
14 пищалей, длина им по 2 аршина без дву вершков, весом они 12 пуд 36 фунтов.
9 пищалей длиною пол-2 аршина, весом в них 6 пуд 14 фунтов.
Одна пищаль – длиною аршин, весу 30 фунтов.
Итого 35 пищалей, а те пищали без лож.
Мелкого ружья, которые годны к стрелбе:
147 фузей,
159 самапалов,
156 замошных мушкетов,
62 турки,
8 гранушек,
166 фетилных мушкетов худые,
мушкетных и самополных стволин без лож и без замков худых – 55,
360 фузей, которые присланы ис Синбирска, горелые, в ложах и з замками,
4 бочки ручного пороху, весом в них 31 пуд,
5 бочек пороху пушечного, а в них весу 31 пуд 8 фунтов,
свинцу пол-2 свиньи, в них весу 13 пуд 4 фунта,
дробоваго свинцу пулек 33 пуда 7 фунтов,
16 пуд фитилю.
Пушечных, которые годятца по кружалам, по весу по три фунта и с четвертью, а иные и без четверти – 380 ядер.
600 ядер весом ядро по 2 фунта без четверти.
Да не годятца к пушкам по кружалом 9 ядер.
17 сум гранатных.
8 сум пороховых.
3 сумы медные фузейные, весом 19 фунтов.
6 – уши пушечные железные, в том числе двои уши изломаны.
Пороху в 7 бочках, весом 58 под (пуд) 15 фунтов, и з веревом, что принято ис полку князь Петра Дашкова.
Свинцу одна свинья весом 8 пуд.
15 барабанов.
15 палников пушечных.
11 затравов.
6 пыжевников.
5 картузов.
14 гнезд шор ременных». [См. «Труды Саратовской ученой архивной комиссии», том II, вып. 1. – Саратов, 1889, с. 135-140. (Извлечено из Московского архива Министерства юстиции. Дела Герольдмейстерской конторы, книга №376, лл. 245-255).]
Как видим, воеводой Дмитриевска в 1703 году был Алексей Беклемишев. При этом город в 1703 г. в официальной переписке назывался Дмитровской. Город был окружен земляным валом, что в то время считалось более надежным укреплением по сравнению с деревянными крепостями, которые легче было разрушить артиллерийским огнем. Заметим, что Алексей Беклемишев в 1703 г. писал о том, что периметр правобережного Дмитриевска равнялся 2339 саженям, что практически совпадается оценкой П. Б. Иноходцева, данной в 1771 г., согласно которой периметр оставленного в 1710 г. дмитриевцами города равнялась 4 верстам и 220 сажен или в 2220 саженям (1 путевая верста =500 саженям). С учетом того, что путевая верста равна 1066,8 м, в переводе на современные меры длины периметр первоначального Дмитриевска равнялся, соответственно, по данным Алексея Беклемишева – 4990 м, а по оценке П. Б. Иноходцева – 4737 м.
Из «описи» также становится известным, что стольника и полкового воеводы при слюзном деле князя Петра Дашкова в 1703 г. на Камышенке уже не было: «А те вышеписанные пушки и дробовики все медные, а принеты ис полку столника князя Петра Дашкова с товарыщи – 14 пушек да 4 дробовика, а 3 пушки – дмитровские». Все это говорит о том, что Петр I к этому времени окончательно отказался от попытки соединить Влогу с Доном в районе Камышенки, а потому должность полкового воеводы при слюзном деле на Камышенке стала излишней.
С помощью «Информационно-поисковой полнотекстовой системы «Боярские списки XVIII века» нам также удалось выяснить, что князь Петр княж Иванов сын Дашков находился на Камышенке до 1702 г., после чего его – в связи с прекращением строительства канала – перевели из приказа Казанского дворца с занимаемой им должности полкового воеводы у слюзного дела в Правиантский приказ, который занимался снабжением регулярной армии продовольствием.
Согласно описи, в городе было построено трое ворот: Проезжие (с северной стороны городского вала), Московские (в середине западной стороны вала) и Иловлинские (с западной стороны вала, недалеко от р. Камышенки). Таким образом опись опровергает утверждение камышинской летописи о том, что в городе «для выезда устроено было четверо ворот» на самом деле их было три. Заметим также, что к 1708 г. северные Проезжие ворота переименовали в Казанские, поскольку так они названы в «росписи» Петра Хованского (см. ее текст выше), составленной вскоре после изганания из Дмитриевска булавинцев, то есть 25 августа 1708 г.
Любопытно также заметить, что недалеко от Казанских ворот, согласно «росписи» Хованского, в городе имелся район, называемый Лубянкой – «однофамилицей» московской Лубянки: «от Казанских ж ворот на другом раскате пушка чюгунна, мерою длины пол 2 арш. без полувершка, по кружалу ядро фунтовое; от большова роскату (земляная площадка на валу для пушки – прим. В.Б.) на Лубянке пушка чюгунная, мерою аршин, по кружалу ядро полуфунтовое …»
Почему камышенскую Лубянку назвали Лубянкой, сказать довольно трудно. Быть может, среди первых переселенцев были бывшие московские стрельцы, назвавшие один из районов первоначального Дмитриевска в честь московской Лубянки, где в XVII в. находились слободы, в которых жили стрельцы. Еще одна версия: возможно в этом районе шла торговля лесными материалами, в том числе изделиями из луба (внутренней волокнистой части коры деревьев), привозимыми с верховьев Волги.
