Владимир Георгиевич Брюков
Новая летопись Камышина
Воевода Михаил Прозоровский и англичанин Томас Бейль – основатели Камышенки
Рост «воровства» побудил князя Ивана Семеновича Прозоровского, посланного в 1667 г. в Астрахань воеводой, заняться постройкой крепости в районе р. Камышенки, чтобы закрыть камышенскую переволоку для воровских казаков. С этой целью он послал на Камышенку своего брата – полкового воеводу Михаила Прозоровского. Сохранилась его «отписка» о его возвращении с Камышенки в Астрахань: «1668 г. июля не ранее 9. – Отписка полкового воеводы М. Прозоровского астраханскому воеводе И. Прозоровскому о своем скором прибытии в Астрахань (часть текста утрачена – прим. В. Б.).
Господам князю Ивану Семеновичи, князю Семену Ивановичи, Роману Мартыновичи, Евстрату Антипьевичю Михайла Прозоровской челом бьет.
В нынешнем, господа, во 176-м году (1668 г. – прим. В.Б.) по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича… пошол я с ратными людьми с Камышенки к вам, господам, в Астрахань июля в… день. И астраханского, господа, сотника стрелецкого Ивана Логвинова, которого вы, господа, прислали из Астрахани на Камышенку з городовыми стрельцы, отпустил я к вам, господа, в Астрахань июля в 9 день, отшед от Камышенки верст с 30, а иду я в Астрахань наспех. И вам бы, господа, по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича… о высылке навстречу ко мне астраханских служилых людей, против прежних воевод, учинить по указу великого государя. А самарские, господа, служилые люди 200 человек с Самары на службу великого государя в Астрахань высланы, и на Камышенку они приехали июля в 8 день. И я их к вам, господа, не отпустил и велел им итить с собою.
Отметка о подаче: 176-го июля в 14 день (14 июля 1668 г. прим. В.Б.) подал сотник стрелецкой Иван Логвинов». [См. ОР и ДА Института истории АН, ф. Астраханская приказная палата, картон № 105, д. № 10, на 1 листе. Опубликовано в «Актах исторических», т. IV, № 202/XI.]
Таким образом 8 июля 1668 г., то есть день, когда в только что построенную Камышенку прибыли самарские стрельцы, можно считать датой первого основания города Камышина, поскольку он впервые упоминается в дошедшем до нас документе. По новому стилю эта дата приходится на 18 июля, так что предлагаю камышанам подумать над тем, чтобы перенести празднование Дня города на эту дату.
Правда, в письме Михаила Прозоровского говорится о присылке городовых (т. е. не московских, а астраханских) стрельцов не «в Камышенку, а на Камышенку». С точки зрения современного русского языка, как известно, правильно было бы сказать «о присылке стрельцов в Камышенку», а «не на Камышенку», поскольку в первом случае подразумевается город, а во втором случае – речка. Но, судя по сохранившимся историческим документам, в XVI-XVII вв. и в начале XVIII в., когда имелись в виду небольшие низовые города, было принято писать «быть на Царицыне или на Саратове, идти на Самару, на Симбирск или на Камышенку и т.д.». А вот когда речь шла об Астрахани, тогда самом крупном городе Нижнего Поволжья, то в этом случае применялся предлог «в».
Из сообщения М. Прозоровского следует, что городовых (астраханских) стрельцов на Камышенку прислали временно, то есть на так называемую годовую службу. Очевидно, их сюда перевели на период завершения строительства нового городка. В том же Саратове в 1630 г. кроме 327 чел. постоянного гарнизона было 100 стрельцев-годовальщиков и на время «покамест острог сделают» 57 боярских детей, 114 чел. «новокрещенов» и «бусурман», присланных из городов, находящихся по Волге выше Казани, и 50 плотников. [См. Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI-XVIII вв. Саратов: Изд-во «Друкарь», 1923, с. 215].
Как уже ранее отмечалось, побывавший в Дмитриевске в 1771 г. астроном П. Б. Иноходцева по итогам замеров уровня волжской воды в устье речки Камышенки установил, что вода здесь прибывала, начиная с 11 апреля по 24 мая. Вполне естественно, что в зависимости от погодных условий график повышения уровня воды мог несколько сдвигаться, но в целом был примерно таким. Поэтому можно предположить, что с целью не допустить переволоки воровских казаков перед астраханскими стрельцами весной 1668 г. была поставлена задача прибыть к речке Камышенке примерно к середине апреля. И по всей видимости, не будет большой ошибкой предположить, что в апреле-мае 1668 г. могли начаться первоначальные работы по строительству города Камышенки.
Сохранилась опись дел, относящихся к периоду правления царя Алексея Михайловича (1645-76 гг.), которые Приказ тайных дел должен был по указу царя Федора Алексеевича (1676 – 82 гг.) от 6 октября 1676 г. вернуть в соответствующие приказы. Но поскольку этот указ в отношении приказа Казанского дворца, в ведомственном подчинении которого находились Астрахань, Саратов, Царицын, Симбирск, Самара, Камышенка и другие низовые волжские города, не был выполнен, то 27 августа 1683 г. аналогичный указ повторно был издан от имени совместно правивших царей Иоанна (1682 – 96 гг.) и Петра (1682 – 1725 гг.) Алексеевичей. К сожалению, последний указ чиновниками на сей раз был выполнен: дела в приказ Казанского дворца были переданы, где они во время пожара в 1701 г. сгорели вместе со всем архивом этого приказа. Именно поэтому у историков сегодня очень мало источников по истории низовых волжских городов за период XVI-XVII вв.
Так вот, согласно составленной описи передаваемых дел, среди них была и «Роспись на листу, сколько на Царицыне, и на Камышенке, на Саратове и на Самаре ружья, и зелья и пушечных запасов». [См. Русская историческая библиотека, издаваемая Археографической комиссией. СПб. 1907, том 21, с. 609-610]. Эта роспись о запасах дается в росписи дел без даты, но ее можно приблизительно датировать второй половиной 1668– первой половиной 1670 г., то есть двухлетним существованием Камышенки до ее разрушения разинцами.
Видел недавно построенную Камышенку и голландец Ян Стрейс (1630—1694), сбежавший в юности от строгого отца, который все же успел обучить его «хорошему ремеслу, парусному делу». В 1668 г., узнав, что уполномоченный московского царя набирает людей для плавания по Каспийскому морю, Стрейс нанялся парусным мастером и отправился со шкипером из Амстердама Давидом Бутлером, назвавшим себя капитаном, в далекую и неизвестную ему Московию. На казенном корабле «Орел» Ян Стрейс вместе со своими соотечественниками совершил путешествие вниз по Волге до Астрахани.
В 1676 г. Ян Стрейс издал книгу о своих путешествиях, в которой, в том числе описал и еще не разрушенную разинцами Камышенку: «16-го (августа 1669 г. по старому стилю – прим. В.Б.) миновали мы протекающую по левую сторону реку Еруслан (Ruslan) и напротив нее круглую гору Ураков Каруль (Urakofskarul), по имени погребенного там татарского князя Урака (Urak). Река эта впадает в Дон, или Танаис (Tanais), где живут донские казаки и где родина и местопребывание Стеньки Разина (Stenko Radzin). При устье Еруслана (Стрейс перепутал реку Еруслан с Камышенкой – прим. В.Б.) русскими построен в 1668 г. новый город, названный Камышинкой (Kamuschinka), чтобы пересечь дорогу донским казакам, которые на своих судах переправлялись из Еруслана в Волгу и занимались крупным разбоем. Но это мало помешало хищникам; они нашли другие пути к Волге, провозя свои суда, которые весьма легки, на колесах семь миль сушей по хорошей ровной дороге». [См. Ян Стрейс. Три путешествия. Пер. Э. Бородиной). М. ОГИЗ-Соцэкгиз. 1935, с. 191]
В «копии с письма, писанного на корабле его царского величества под названием «opел», стоявшем на якоре под городом Астраханью, 24 сентября по старому стилю 1669 г»., Ян Стрейс сообщает еще некоторые детали о Камышенке: «16-го (августа 1669 г. – прим. В.Б.) мы простились с Казанью и прошли мимо городка, называемого Камышинка (Camuschinka), выстроенного за год перед тем по приказу и повелению его царского величества и обнесенного валом и шанцами по указаниям английского полковника Томаса Бейля. Этот городок расположен на реке Камышинке и построен для отражения донских разбойных казаков, которые по этой реке пробираются к Дону». [См. Ян Стрейс. Три путешествия. Пер. Э. Бородиной). М. ОГИЗ-Соцэкгиз. 1935, с. 350]».
Взятие и сожжение разинцами Камышенки
Вернувшись с персидского похода, отряд Степана Разина 22 августа 1669 г. появился вблизи Астрахани. Местный воевода, взяв со Степана Разина «крестное целование», что тот сложит оружие и вернется на службу к царю, пропускает отряд вверх по Волге. В начале октября 1669 года Разин со своим отрядом вернулся по царицынской переволоке на Дон, где воровские казаки остановились у Кагальницкого городка.
15 мая 1670 г. Степан Разин с отрядом в 7 тысяч человек осадил Царицын, вскоре сдавшийся ему без боя. После чего Разин оставляет в Царицыне 1 тысячу человек и идет к Астрахани, по пути осадив Черный Яр. Под стенами этого небольшого укрепленного городка Степан Разин готовился к битве с царскими войсками под командованием воеводы С. И. Львова, но они от битвы уклонились, в полном составе перейдя к атаману. Вместе с войском С. И. Львова на сторону восставших перешел и весь гарнизон Черного Яра. В ночь на 22 июня 1670 г. после трехдневной осады разинцам сдалась и Астрахань, где вспыхнуло восстание. А еще раньше: утром 22 июня 1670 г. прибывший из Царицына отряд разинцев захватил без боя и крепость Камышенку.
В своей книге Ян Стрейс рассказывает о том, как разинцы захватили крепость Камышенку: «Теперь он ждал к себе еще больше народа и лодок и, чтобы избавиться от трудов и усилий при перетаскивании их по суше, задумал взять врасплох город Камышинку, лежащий при устье реки Еруслана, откуда он без всякого труда мог переправиться с Дона на Волгу. Но так как тот город был хорошо укреплен и мог с легкостью защищаться, то он решил взять его хитростью и обманом. Он снарядил самых видных перешедших к нему русских солдат, отправил их туда как бы по приказу царя для того, чтобы охранять Камышинку от Стеньки. Среди них не было ни одного казака, чтобы все дело казалось правдоподобней. Таким образом отряд этот с радостью впустили в город. Войдя туда, они ночью валяли все ворота, входы и сторожевые посты и склонили гарнизон на свою сторону. Затем они схватили наместника, высшее начальство, зарубили их саблями и бросили в Волгу. После того выстрелом из пушки подали знак, что все сделано, на что Стенька тотчас же отправил туда несколько тысяч казаков, которые сменили русских. [См. Ян Стрейс. Три путешествия. Пер. Э. Бородиной). М. ОГИЗ-Соцэкгиз. 1935, с. 205-206]
На наш взгляд, этот основанный на слухах рассказ Яна Стрейса вряд ли заслуживает доверия. В своей книге Стрейс сам указывает на источник этой информации: «Когда узнали в Астрахани, что бунтующие Москвитяне предали Камышин Разину, то считали себя безнадежно погибшими». [См. Ян Стрейс. Три путешествия. Пер. Э. Бородиной). М. ОГИЗ-Соцэкгиз. 1935, с. 99]. Но, находясь в Астрахани, узнать правдивую новость о взятии Камышенки, Ян Стрейс не мог, поскольку сам он бежал из Астрахани накануне ее взятия разинцами в ночь на 22 июня. [См. Ян Стрейс. Три путешествия. Пер. Э. Бородиной). М. ОГИЗ-Соцэкгиз. 1935, с. 210], а Камышенка была захвачена отрядом разинцев утром 22 июня 1670 г. При том уровне коммуникаций новость о взятии Камышенки в Астрахань могла прийти лишь через 3-4 дня, то есть уже после взятия последней. Поэтому можно предположить, что еще до взятия разинцами Астрахани, среди жителей этого города могли циркулировать ложные (т.к. город еще не был сдан) слухи о сдаче Камышенки изменившими московскими стрельцами, о которых и написал Ян Стрейс.
Тем не менее версия Яна Стрейса о предательстве московских стрельцов, хитростью сдавших Камышенку, в исторической литературе получила широкое распространение, поскольку иных источников по этому вопросу долгое время не было опубликовано. Гораздо большее доверие у автора этих строк вызывает «отписка» Василия Ловчина, головы московских стрельцов в Саратове: «1670 г. июля между 2 и 19. – Отписка головы московских стрельцов В. Лаговчина в приказ Тайных дел о взятии восставшими казаками Камышенки и о посылке разведчиков для собирания сведений об осаде казаками Астрахани. Государю царю и великому князю Алексею Михайловичю … холоп твой Васька Лаговчин челом бьет.
В нынешнем, государь, во 178-м году июня в 25 день (25 июня 1670 г. – прим. В. Б.) писал я, холоп твой, с Саратова к тебе, великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю … к Москве с стадным конюхом с Ваською Жюравлевым. – Вор Стенька Разин, проведав про астараханских ратных людей, которые твои великого государя ратные люди для промыслу шли из Астарахани на него, вора, и он, Стенька, с воровскими казаками в стругах и берегом коньми навстречю тех астараханских ратных людей пошел. Июня ж, государь, в 30 день прибежал снизу по нагорной стороне от Камышенки на Саратов московской стрелец Дмитреева приказу Полуехтова Ивашка Михеев сын Недозор, а мне, холопу твоему, в роспросе сказал. – Июня де, государь, в 22-м числе на первом часу дни (в переводе на современные часы – с 3 ч. 48 мин. и до 4 час. 48 мин. утра – прим. В. Б.), пригребли от Царицына воровские казаки человек с 300 в ясаульных стругах и в лотках х Камышенке. И воевода де Еуфим Панов, отворя городовые ворота, тех воровских казаков пустил в город, а бою де, государь, с ними никакова не учинил. И они де, воровские казаки, были в Камышенке 2 дни и из церкви иконы и твою великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича … всякую казну да 4 пушки полковых да 2 огненные пушки медные и воеводу Еуфима Панова и камышенских служилых людей взяли с собою. И побрав торговых людей струги, которые за ними, воровскими казаками, стояли на Камышенке, пошли со всем к Царицыну. И того ж де, государь, числа Камышенской город сажгли, а оставили де на камышенском городище 4 пушки чюдинные, железные. Да он жа де, Ивашка, будучи у тех воровских казаков на Камышенке, слышел в переговоре у воровского казака: как де он, вор Стенька Разин, с казаками пошел на низ и Черной Яр взял, а воеводу Ивана Сергиевского посадил в воду. А что де, государь, с астараханскими ратными людьми учинил, того де он, Ивашка, у того воровского казака не слыхал. Да он же, Ивашка, мне, холопу твоему, в роспросе сказал. – Слышал де он Ивашка, у того ж воровского казака в переговоре: вор Стенька Разин от Черного Яру пошел к Астарахани и стоит де подлинно под Астараханью, и всякое де, государь, дурно он, вор Стенька, над Астараханью хочет учинить. А про твоих великого государя астараханских ратных людей, которые посланы из Астарахани для промыслу на него, вора, и про Астарахань, – над Астараханью от него, вора, какова дурна не учинилось ли, – подлинных, государь, вестей мне, холопу твоему, нет, и на Саратов ведомости о том ни от кого не бывало. [См. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. Том I, М., 1954, с. 184-185]
Из «отписки» Василия Ловчина мы узнаем: Во-первых, что город Камышенку сдал сам воевода Еуфим Панов, по всей видимости, по той же причине, по которой сдались Царицын, Черный Яр и Астрахань – из-за нежелания гарнизона, который сочувствовал разинцам, защищать город. Во-вторых, что в Камышенском гарнизоне, действительно, были московские стрельцы (в Саратов из захваченной разинцами Камышенки прибежал московский стрелец Ивашка Михеев сын Недозор), но сценарий сдачи города был не таким, каким его описал Ян Стрейс. В-третьих, что в Камышенской крепости в общей сложности имелось 10 пушек, то есть ее гарнизон был достаточно большим, чтобы попытаться дать отпор воровским казакам. В-четвертых, что в недавно построенной Камышенке была лишь одна церковь, поскольку иначе в «отписке» было бы тогда указано название храма, из которого воровские казаки вынесли государеву казну.
О сдаче Камышенки и ряда других низовых городов сообщил и пензенский воевода Елисей Лачинов: «1670 г., июля 5. – Отписка пензенского воеводы Е. Лачинова тамбовскому воеводе Я. Хитрово о взятии С. Разиным Царицына, Камышенки и Черного Яра и о сдаче ему войска воеводы С. Львова.
Списак з грамотки слово в слово.
Милостивому государю моему Якову Тимофеевичю Елисейка Лачинов челом бьет.
Буди, государь мой, здоров на многия лета со всем своим благодатным домом, а я желаю твое государя своего здоровье ежечастно слышать. Челом бью тебе, государю своему, что жалуешь, ко мне пишешь о своем здоровье. И я, слыша твое государя своего здоровье, тем и пользуюсь. А естли, государь мой, изволишь про меня воспомянуть, и я на службе великого государя на Пензе июля по 5 число в кручине своей насило жив. Да ведомо тебе буди, благодателю моему, про низовые вести. Июня в 27 день гнали из Саратова к Москве конюхи, а сказывали мне про вора Стеньку Разина, что де Царицын и Камышенку и Черной Яр взял и воевод побил. И высылка из Астарахани от боярина от князя Ивана Семеновича Прозоровского с князь Семеном Львовым за ним, вором, была, и он де тех посылыциков побил и князь Семена Львова в воду посадил. Да те ж конюхи сказывали мне, что де на Соратове четыре конюхи для прямых вестей покинуты. По сем тебе, благодателю своему, преклонше колени, рабски много челом бью». [См. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. Том I, М., 1954, с. 186]
Судя по документам, московские стрельцы в Камышенке несли годовую службу, то есть находились временно. Причем, как следует из другой «отписки» тамбовского воеводы Яна Хитрово, многие из московских стрельцов не захотели присоединяться к разинцам, фактически оказавшись относительно более благонадежной частью Камышенского гарнизона: «1670 г. июля между 17 и 21, – Отписка тамбовского воеводы Я. Хитрово в Разрядный приказ о сожжении отрядом казаков Камышенки и продвижении казаков вверх по Волге. Государю царю и великому князю Алексею Михайловичи) … холоп твой Янка Хитрово челом бьет.
В нынешнем, государь, во 178-м году июля в 8 день посылал я, холоп твой, ис Тонбова на Пензу для проведыванья вестей про воинских людей станичников, вожа Стеньку Лопосова с товарищи.
И июля ж, государь, в 17 день те станичники приехали в Танбов и подали мне, холопу твоему, отписку Нижнева города Ломова стольника и воеводы Кирила Хлопова, а в отписке, государь, ево написано. – Июля де в 5 день писал к нему в Нижней город Ломов с Ынзары воевода Петр Скорняков-Писарев по отписке с Саранска стольника и воеводы князя Никиты Приимкова-Ростовского. – Июня де в 29 день прибежал в Саранск жильца Михайлов человек Панова Гришка Яковлев с Саратова в 5-ой день, а в роспросе де перед ним, князь Никитою, скозал. – Был де он в Соратове с Яковлевым человеком Панова для лошединой покупки. И как де он с Саратова поехал, и переехал Волгу от Саратова на нагорную сторону. И к монастырю де // приплыли снизу Волгою рекою саратовские рыбаловы 6 человек в лотках и сказавали де им, Гришке. – Плыли де они с Саратова Волгою на низ для рыбные ловли, и от Соратова де в 20-ти верстах встретились с ними московские стрельцы в лотках же, которые были на твоей великого государя службе на Камышенке. И воротили де их те московские стрельцы назад, а сказали де им, что де вор Стенька Разин с воровскими казаки город Комышенку выжех, а воеводу камышенского Еуфима Панова повесели. И они де, стрельцы, из города Камышенки ушли. А идет де он, вор Стенька, Волгою к Саратову, да и конница де с ним берегом идет же да Саратова за 60 верст об Охматове острове. [См. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. Том I, М., 1954, с. 219].
