Владислав Март
Варадеро
Папа, мама, дочь
Ощущение, что ты первым идёшь утром по этому песку, а войдя в воду, как будто ты есть первый человек, вошедший в этот океан. Все лежаки и навесы свободны. Весь пляж твой. По всем тропинкам только ящерицы и никаких таких людишек. Так стал начинаться наш день. Сначала из-за разницы во времени он начинался в четыре утра, затем в пять-шесть, позже мы могли проспать и завтрак. Пляж и океан с каждым часом наполнялись жизнью. После девяти присутствовали люди, хоть и с дистанцией метров в пятьдесят. Идеально для чумных времён. В выходные в отель приезжали местные с семьями, они отчего-то не выбирали позицию на пляже в среднем удалении от всех. То есть не делили собой эти пятьдесят на 25 и 25, а, напротив, могли лечь в 5-10 метрах от нас. Приходили они как-то массово, с толпой женщин, как будто богатый мусульманин вывел свой прайд, с детьми, с неуклюжими мужчинами разной степени пузатости и татуированности. Как все загорелокожие они прятались от солнца под навесами и подолгу стояли в воде. На контрасте с нами, бледнокожими, что лежали непосредственно под солнцем, а в воде нарезали олимпийские дистанции. Пляж до открытия первого бара был почти безлюден. После открытия второго, где кроме напитков была картошка фри, отдыхающие начинали активнее перемещаться, личные границы нарушались, следы на песке переставали быть только твоими. В полдень, отчаянные термоустойчивые россияне уже достаточно занимали воду, крутили катамараны и рулили парусом. Отчего они не делали этого в 9 утра, неясно. Скорее всего ещё не справлялись с вечерней интоксикацией. И где-то между открытием первого бара с алкоголем и началом жарки рыбы, можем назвать это третьим баром, происходил ежедневный спектакль аниматоров. Лично я не люблю анимацию в отелях, всё и так достаточно искусственно чтобы в этот придуманный рай вставлять ещё и натужные попытки занять чем-то взрослых. Если я до 40 лет не научился себя занять или организовать волейбол с незнакомцами, то моя низкая социализация не позволит мне и с аниматором заниматься. Всегда ранее избегал этот вид персонала, наиболее шумный и потеющий, приставучий и спортивный. Пришёл черёд убедиться, что и здесь такое существует. Однако Варадеро покачало мои представления об анимации. Внезапная громкая из ниоткуда, но приятная музыка нарушала в обозначенный выше период времени тишину пляжа. На четырёх языках, включая русский, крупный и почти антрацитовый парень, одетый от запястьев до щиколоток в красный костюм зазывал желающих сначала на аквааэробику, затем на волейбол и водное поло. Он не ограничивался общими призывами. Он лично подходил к каждому и на смешном русском с каждым по-своему заводил беседу, каждого по-новому приглашал. Он забегал в воду к купающимся, догонял их на глубине и там объяснял, что сейчас будет за программа. На второй день он помнил особенности каждого на пляже и присвоил всякой компании и человеку какое-то необидное имя или запоминал настоящее имя, если ему его говорили. Мы стали для него «папамамадочь». Активные его попытки наша семья проигнорировала, мои девушки отчего-то никогда не участвуют в этом пляжном безобразии. Я поначалу просто не мог попасть на волейбол, пропускал начало или не хотел играть с детьми, а затем заленился делать вообще что-либо кроме плавания, наблюдения за крабами и попыток наладить общение с носителями языка. Аниматор, надо признать, был великолепен. Тот, кто однажды вошёл в его круг аквааэробики, оставался там на весь отдых. Занятия проходили по пояс в океане и были такими яркими и шумными, что почти все женщины пляжа участвовали, а почти все мужчины пляжа снимали это с берега на телефон. И казалось, они просто ходят, танцуют и бесятся в воде, но это радовало даже тех, кто не принимал участие. Красный костюм мог внезапно бросить группу на минуту чтобы добежать до человека, следящего за спектаклем с лежака или из воды и пригласить его присоединиться. В такой неловкой ситуации конечно оказались в первый день и «папамамадочь». Я жестами пытался пару раз подставить своих, показывая аниматору, что мол они тайно согласны. После этого между нами завязались какие-то дистанционные отношения. Он не уговаривал нас после нескольких отказов больше, но всегда, и это было невероятно мило, каким-то образом выражал своё почтение или привет на расстоянии. Столкнувшись с ним вплотную можно было рассчитывать на смешную речёвку про «папамамадочь» и обмен жестами, ударами кулаков, какими-то альтернативными видами рукопожатий. Однажды я видел, как этот сотрудник приходил на работу утром. Он был весь в белом, обтягивающие джинсы с белым ремнём, белая футболка. Этот элитный аниматор постоянно сканировал окружающих и выдавал порцию громких приветствий всякому, неизменно называя каждого чем-то вроде нашего «папамамадочь». Самого его звали Майкл, видео с его водными процедурами в окружении хохочущих туристок это главное украшение отзывов об отеле на популярных сайтах.
Язык людей
Одной из важных для меня историй в этот курортный отдых была проверка моих знаний испанского. Я не много ждал от своих самостоятельных занятий плюс начитался, что кубинский диалект является довольно самобытным, вплоть до невообразимой редукции «с», одной из главных букв кастильского. Начал я тихонько, с приветствий и спасибо, с просьб принести сок-вилку-пиво. День за днём смелел и уже начинал разговор сам, неизменно объясняя, что начал изучать в локдауне, мой уровень невысок, но очень хочу общаться на испанском. Персонал, обученный под канадцев и англичан, завсегдатаев курорта, ходил с листками бумаги и на ходу учил русский. Россияне были единственными в Варадеро, кто преодолел вирусный барьер. Отели меняли ориентацию на ходу. По умолчанию, персонал начинал неплохо говорить на английском с терпением учителя младших классов. Мой монолог на испанском в большинстве случаев ставил людей в тупик. Многие продолжали отвечать на английском, отчего мне становилось стыдно, я думал, что совсем не умею ничего сказать. Однако через пару дней я понял, что это общий сбой. Местные просто не могли представить, что с ними будут общаться на испанском. Они отвечали, что почти никто так с ними не говорил и переходили со мной на постепенное потепление, которое могло даже вести к похвале моих попыток. У персонала не было никаких акцентов и редукций, о которых я знал из интернета и я старался выложится как в выслушивание, так и в выговаривание всего, что знал. Наиболее терпеливые люди начинали со мной говорить медленно, что сложно представить для испанского, давали мне место в их монологе и подбадривали. У меня появилось пара официантов, повар, мороженщица, обменщик полотенец с кем я каждый день тренировал свои пару фраз, а иногда за мной собиралась очередь с тарелками пока мы не наболтаемся. Повар на пляже и мороженщица в саду были самыми желанными контактами. Мы дошли до обсуждения мочекаменной болезни, особенностей фруктов, сравнения английских и русских туристов. Конечно, я понимал не всё, часто малую часть. На этой стадии обучения понимали меня. Этот этап знаком мне по изучению другого языка. Говорение у меня всегда опережало аудирование, в русском это тоже очевидно. Местные женщины куда угрюмее и делают вид, что меня не понимают, в то время как мужчины часто начинают общаться первыми и продолжают даже если мы не понимаем друг друга в обе стороны. Я придумывал себе испытания. Например, шёл на ресепшн спросить про автобус до городка или записаться в ресторан а-ля карт и нарочно говорил только на испанском. Мне объясняли на английском, но моя настойчивость брала верх, сотрудники переходили на испанский. Не сделал я этого только с Юлией и Анной, местными решателями проблем от отеля и туроператоров, чья энергия и отличный русский не позволяла мне вставить даже привет на испанском. Я не мешал им работать. Жена приветствовала моё погружение в язык, иногда просила что-то попросить. Дочь, занимавшаяся испанским 1 месяц год назад иногда делала вид, что понимает речь, через неделю перестала обращать внимание на мои игры. Я не стеснялся. Люди в целом были отзывчивые. Моё заключение, что я вполне бегиннер в испанском, что и хотел подтвердить «в полях». Ловил себя на том, что категорически нельзя подменять гласные и род. Каждый день подтверждал истину, что на соревновании мы выдаём только 10% того, что умели на тренировках. Терпел, заходил с другого бока. Упираясь в стену непонимания, искал нового собеседника. Чтобы ускорить контакт, направляясь к новой жертве я составлял заранее пару фраз и выдавал их уверенно и скоро, остальное уже было как получится. Так как все надписи дублировались на английском, перемещаясь по отелю и за пределами, в аэропорту, я узнал много новых слов и мне нравилось рождающееся чувство «среды». Но самое яркое, особенное удовольствие я начал испытывать к концу отпуска не от того что меня понимали официанты или горничные, а оттого, что россияне, свидетели моих разговоров смотрели на меня как на особенного человека. Среди их «дайте, плиз, ту рыба» или «пожалуйста, зыс энд зыс», я бы и с английским стал заметен, но с испанским это была личная победа. Невероятно низкий уровень знаний английского был возможно не у всех, но столь заметный дефицит я не видел ни в Египте, ни в Турции, ни в Тунисе. Люди собравшиеся в этом раю зарабатывали явно не знанием языка, работали точно не в международных компаниях, информацию брали из Россия24 и у меня появился вопрос, как можно заработать на такой отдых, не имея никаких знаний английского. Самые яркие девицы с айфонами и платьями, самые серьёзные мужчины в дорогих очках не могли попросить по-английски положить им понравившееся блюдо на тарелку. Они изобретали язык жестов пополам с рандомными числительными на английском и спасибо на испанском. Я уж молчу, что за 2 недели кое-что можно было бы и выучить. Нескоро я развижу, как молодые люди, явно москвичи, не могли объяснить в такси или на ресепшн, что они хотят. Как они прожили свои 20-30 лет в большом городе и не выучили элементарного? Конечно, были исключения. Упивавшиеся своим квадратным английским, я имею ввиду сильный акцент, барышни, доходившие до другого края. Из-за вычурных слов их переставали понимать. Во время семейного отдыха мы всегда стараемся увозить из страны пребывания несколько местных слов, учили все виды приветствий по-гречески, пытались по-арабски. От этого дикость российского туриста, не желающего сказать понятным образом «спасибо» нам так отвратительна. Похоже, что, как и в 90-х, сейчас средства на далёкий красивый отдых есть только у самых далёких от умственного труда людей. Все эти семьи мужчин-бегемотов с жёнами-козами и невоспитанными детьми служат в сферах дающих богатство, но не требующих образования.
Логерта
Наша семья имеет отличительную черту, ставшую редкостью в жестоком мире российского капитализма, мы любим живое. Растения, птиц, рыб, всякое. Можем помочь нуждающемуся котёнку и потратить выходной на рассматривание сосен в Псковской области. С дюжину животных и вовсе считаем тотемными. Белки, суслики, вороны, большие чёрные жуки, дрозды, всем достанется внимание во время прогулки в лесопарке. Поэтому мы очень ждали когда же кубинская фауна и флора явит себя из-за угла, удивит нас и поразит экзотикой и милотой. Растения, незнакомые и совсем не посаженные рядами, а всамделишно дикие окружили нас в первый же день. Новые виды пальм, кокосы с трёхлитровую банку, яркие цветы. Но всё же ждали зверья. Зверьё вылезло посмотреть на нас в виде ящериц двух видов. Первые, тонкие с длинным хвостом, острым как хирургический инструмент, были похожи на абстрактный образ ящерицы в голове. Жена дней десять пыталась их поймать, смогла, но в её пальцах остался только кончик хвоста. Ящерица ускользнула, пожертвовав хвостом. Погладить существо так и не вышло. Второй вид ящериц напоминал миниатюрных варанов. Их закрученный плоской спиралью хвост торчал из-за каждой травинки, каждого камня. Стоило сделать шаг в тень, как из неё разбегались зелёно-коричные ящерки с неизменным лихо закрученным хвостом. Эти вторые ящерицы были самых разных размеров, от спичечного коробка, до отдельных гигантов длиной с ноутбук. Обмануть и приблизится к ним было невозможно. Глаза смотрели сразу во все стороны, а самые крупные не сидели открыто в траве, а выглядывали из дыр в камнях, из-под крыш домиков и не ждали пока к ним подойдут. По пути на пляж через полоску дикой зелени на дюнах каждое утро мы распугивали десятки дружков-ящериц. Они были немногими из тех, кто встречался всегда, независимо от времени суток и погоды. Хвосты напоминали закрученные раковины и булки-улитки с корицей. В испанском слово «ящерица» похоже на имя персонажа сериала «Викинги» – Логерта – так и запомнили. Что только не живёт в нашей голове.
Бокс и Китай
Вечера в новом доме проходили какое-то время по одному сценарию. Мои домашние мылись-прибирались, а я щёлкал каналы телевизора до тех пор, пока мне не надоедало вслушиваться с испанскую и английскую речь многочисленных каналов. Тогда я продолжал переключение не ради языков, а ради картинки и находил что-то о природе или страноведении. К этому моменту мои девушки спускались по тёмной деревянной лестнице и рассаживались на плетёную мебель вокруг очага света от экрана. Отдельные углы освещали бра и торшер, но всё равно было приглушено. Я раскладывал вынесенные с ужина кусочки пиццы и хрустящие попки хлеба, открывал привезённый для раздачи горничным шоколад и расставлял бокалы. Из холодильника извлекался новый кокос с недопитым содержимым. Он нужен был больше для интерьера. Однажды мы выпили часть кокосового сока и налили внутрь ром, как это делали русские на пляже. Охладили, надеялись, что вечером станет лучше. Но осталось всё так же резко, борзо и тошнотворно. Потому главной звездой на столе оставалась бутылка из «дьюти-фри». Первые дни «Амарула», затем «Сандеман». Взрослой дочке давали попробовать ликёр, попытались объяснить разницу хорошего и плохого. Шоколад с засохшим белым хлебом и квадратиками острой пиццы оказался лучшей закуской. Втроём маленькими глотками и порциями доедали всё описанное. Смотрели китайские новости и удивлялись качеству картинки, обсуждали наряды телеведущих, возвращение двубортных пиджаков. Идеальные точёные лица и строгая одежда в сочетании с политико-военными сюжетами создавали напускную торжественность и приятны были высоким профессионализмом команды новостного канала. Мы не понимали ни слова, ни бегущей строки, но зачарованно следили за повествованием, иногда позволяя себе шутки, фантазируя о чём идёт речь. Чаще всего шутили про аннексию Тайваня боевыми роботами. Пришлось рассказать дочке кое-что из истории не только напитков, но и Юго-Восточной Азии. Иногда пробегали пультом по всему эфиру. Натыкались на красно-чёрное поле эфира с Соловьёвым. После испаноязычных каналов о трудностях ковидного времени, протестах индейцев Боливии против нефтепровода было сложно перестроиться на русский сюжет. Он отталкивал и было неясно отчего столько ненависти в комментариях гостей Соловьёва и откуда столько командного тона, столько крика и серьёзности. Люди были страшные, как из хосписа, больные, кто лицом, кто речью. В Москве было около 4 утра, вот оказывается, что транслируют ночью. Так или иначе возвращались к китайцам. Они вели уроки языка для кубинцев, переводили на испанский фразы про пандемию. Дворец съездов и крейсера, боевые дроны и бескрайние рисовые поля, всё на их канале было красивым, новым и не вызывало сомнений в первенстве Китая. Даже репортаж о потопе и прорыве дамбы был у них торжественным и образцовым. Люди тонули грамотно и вода героически врывалась в посёлки. В середине отдыха был один альтернативный вечер. Случайно включили бой боксёров тяжеловесов. Один – ирландский цыган, второй – американский африканец. Оба выше двух метров и харизматичные как вожди революции. Бой шёл с частыми падениями, нокдаунами, счётом судьи с показыванием пальцев лежащим боксёрам, постоянными атаками и завершился нокаутом. Цыган, что полюбился нам больше, победил. Позже я почитал про бой и узнал, что Фьюри есть величайший и чудаковатый чемпион, и нам очень повезло видеть это шоу из Лас-Вегаса в прямом эфире. Не ведающие, кто да что, мы искренне болели и радовались великанским ударам. Этот бой чуть было не изменил наш распорядок позднего вечера. В следующий раз мы снова нашли поединок. Но тот был неярким, усталым, не шёл в сравнение с чемпионским боем. Так что вернулись к Китаю, шоколаду и маленьким глоткам портвейна.
