Юлия Резник
Застенчивые кроны
Глава 3
Трудотерапия – лучшее средство от негативных воспоминаний. Это Даша усвоила достаточно давно. Поэтому сейчас, после очередной бессонной ночи, она, стоя на коленях, старательно драила пол. Убирать у Кости было не так уж и трудно. В отличие от неё самой, бессменный начальник службы безопасности их гостиничного комплекса отличался завидным аккуратизмом. У такого человека убирать – одно удовольствие.
– И что это за прелестная картина? – раздался знакомый голос за спиной. Даша обернулась – объект её размышлений стоял в дверях домика и задумчиво постукивал большим пальцем по подпирающему локоть костылю. Вернулся! Ну, наконец-то, все снова в сборе. Она терпеть не могла, когда кто-то из родных покидал их базу надолго. А Косте пришлось уехать на целую неделю – будь проклят этот перелом!
– И что же такого прелестного в моей тощей выпяченной вперёд заднице? – с привычной подначкой поинтересовалась Дашка.
– Все прелестно, Дашуля! Ты какими судьбами здесь, с тряпкой наперевес?
– Решила навести порядок к твоему возвращению. – Даша, наконец, встала и подошла к мужчине. Подхватила Костину сумку и, несмотря на его протесты, затащила её в небольшую спальню, продолжая свой рассказ. – Хотя, знаешь ли, здесь и без того все было идеально. Тебе никто не говорил, что так жить ужасно скучно? Все по полочкам разложено, носки нигде не валяются – я проверяла, и даже стульчак опущен. Ты прямо само совершенство!
– Жаль, не оценил никто, – хмыкнул Константин, кряхтя, усаживаясь в кресло.
– Болит? – тут же подскочила Даша, испытывающе заглядывая мужчине в глаза. Кто их разберёт, этих суперменов, что у них там?! Ставр тоже никогда и ни на что не жаловался. Только кривился изредка, когда желудок снова напоминала о себе. И этот такой же! А, между прочим, в его возрасте такой перелом – штука опасная. И последствия могут быть, какие угодно. Не мальчик ведь Костя уже. Скоро пятьдесят. Ужас, как быстро время летит. Дашка помнила его тридцатичетырехлетним.
– Жить буду. Что новенького случилось, пока меня не было?
– Ай! – отмахнулась она. – У парней своих спросишь. Ты мне лучше расскажи, как обследование прошло! Как нога? Тебе долго ещё с этой штукой ходить?! – Даша неопределённо кивнула в сторону Костиных конечностей.
– Да нормально все, Даш. На твоём юбилее спляшем.
Дашка скривилась. Лишний раз о предстоящем тридцатилетии вспоминать не хотелось. Жизнь утекала, как вода сквозь пальцы, а ей все чаще казалось, что она совершенно не поспевает за её стремительным бегом.
– Не понимаю, зачем Любе и Ставру понадобился весь этот шум. Было бы что праздновать.
– Они любят тебя, и хотят порадовать. Только и всего.
– Угу. – Как и всегда, когда речь заходила о чувствах, Дашка пробубнила что-то невнятное и отвернулась к окну. Она до сих пор не могла поверить, что существуют люди, которые бескорыстно любят её – Дашу Иванову. И до сих пор не научилась нормально реагировать, когда об этом, будто бы о чем-то, само собой разумеющемся, заходил разговор. В попытке скрыть собственную неловкость, Даша вернулась к уборке. Домыла пол, вылила воду и закрыла распахнутые настежь окна.
– Хорошо, что ты дома, Костя. Вчера Люба готовила ужин, и без вас с Яном было очень непривычно.
– А Ян где потерялся?
– В городе. Любовь там у него образовалась.
– Любовь – это хорошо, – протянул Константин, аккуратно выбираясь из своего кресла.
– Тебе-то, бобылю, откуда знать? – ухмыльнулась Дашка, вытирая руки о передник.
– Ох, и язва ты! Ещё бы добавила, что старому.
– Заметь, это не я сказала! – рассмеялась молодая женщина. Константин посмотрел на нее своим нечитабельным взглядом и похромал к крохотной кухоньке. Распахнул холодильник, изумленно присвистнул:
– О, да мне и продуктов какая-то фея натащила. Прямо чудеса.
– Ну, да. Феи – они такие. – Дашка снова отвернулась, быстро собрала инвентарь и пошлепала к выходу. Даже спустя столько лет, она так и не научилась достойно принимать от посторонних похвалу или благодарность. А хорошее к себе отношение зачастую оправдывала только одним – тем, что окружающие не знали обо всей грязи, с которой ей пришлось столкнуться по жизни. Иначе бы и не глянули в ее сторону. Костя окликнул Дашку уже у самой двери:
– Даш!
– Ммм?
– Спасибо тебе большое.
– Ага… Ну, в смысле… пожалуйста.
Дашка выскочила за дверь и торопливо зашагала к главному корпусу. Дел у нее было невпроворот, и на праздную болтовню совсем не оставалось времени. Вранье! Женщина резко остановилась. Было у нее время! Чего у нее не было, так это умения нормально общаться с людьми. А ведь она старалась. И с комплексами своими пыталась бороться. Пробовала меньше язвить, быть более открытой, училась доверять людям. Но все это давалось очень нелегко. Трудно ломать в себе то, что в тебя вбивали годами. Кто же виноват, что она сформировалась циничной, недоверчивой, не умеющей любить стервой? Хорошо было уже то, что она понимала свою проблему. Осознавала, что так жить неправильно, и стремилась стать лучше. И все, в общем-то, было нормально, пока на базе не появился Герман. Вот, кто всколыхнул муть в душе. Принесла же нелегкая!
Даша обогнула по периметру центральный корпус и застыла на месте. Герман как раз выходил из своего домика. Сделать вид, что она его не увидела – женщина не могла. В конце концов, она была менеджером гостиницы, и просто не имела права игнорировать своих гостей. Поэтому, натянув на лицо улыбку, Даша смело шагнула навстречу мужчине.
– Доброе утро, Герман. Как вам у нас отдыхается?
– Доброе. Все замечательно. Спасибо. – Он больше ничего не говорил, но и не уходил никуда, продолжая сверлить Дашу взглядом.
– Завтрак у нас с семи до десяти в ресторане центрального корпуса. – Даша сверилась с часами на запястье и бодро добавила: – Он откроется с минуты на минуту.
Герман продолжал молчать. Да скажи ты уже хоть что-то! Внутри женщина закипала, но с виду это было совершенно незаметно. По крайней мере, она на это надеялась.
– Ты мне составишь компанию?
– Где? – тупила Даша.
– За завтраком.
– Эээ… Нет. У меня полным-полно работы, и…
– Ты что, боишься, что ли? Боишься, что мое предложение тебя заинтересует, да?
Дашка вспыхнула. Вот знал Герман, на что давить! Он открыто её провоцировал. Играл на чувстве внутреннего противоречия, которое всю жизнь разрывало Дашку на части. Она любила кино, ей понравилось играть, это было действительно интересно, но… С тем периодом жизни было связано слишком много боли. Того, что больше всего на свете Даше хотелось забыть. И ещё вчера она была уверена, что ни за что не станет всерьёз рассматривать вероятность своего возвращения в мир кинематографа. Хотя… Пожалуй, «возвращение» – это громко сказано. На её счёту была всего одна картина. Но это было кино с большой буквы. Искусство в чистом виде. Хотела бы она принять участие в продолжении ленты?
– Я ничего не боюсь, Герман. Мне просто совершенно не интересно твоё предложение.
– Совершенно? Вот так, запросто. Не читая сценария?
Даша вскипела. Опустила на землю пластмассовое ведро, упёрла руки в тощие бёдра:
– Сценарий могу и прочесть. Только от этого вряд ли что поменяется.
– А ты прочти. Мы потом все обсудим…
– Вы теряете время, Герман.
– Даже, если я скажу, что съемки будут проходить здесь неподалёку?
Сердце кольнуло. Она могла бы сниматься, не уезжая с базы. Или, по крайней мере, регулярно приезжать домой. Помогать Ставру и Любе с их немаленьким хозяйством. Она бы могла регулярно видеться с Яном, а может быть и вовсе взяла бы его с собой на съемочную площадку. Ей бы не пришлось никого бросать, как в тот раз!
– Я ничего не обещаю.
– Дай мне адрес своей электронной почты. Я вышлю тебе сценарий.
Даше не хотелось давать свои контакты. Она бы вообще многое отдала, чтобы отмотать время назад, и не допустить их с Германом встречи. Чтобы не думать о его предложении. Но, как бы Дашка не отгоняла эти мысли – они возвращались вновь. Тревожили и без того беспокойную душу, взрывали мозг противоречащими друг другу желаниями. Первое и наиболее правильное, на ее взгляд – отказаться. Окончательно и бесповоротно. Забыть, оставить в прошлом. Болезненном и искореженном, как и ее душа. А второе, диаметрально противоположное – дать себе шанс. Попробовать раскрыть свой потенциал, который, как уверяли критики, у нее был. Испытать себя, заняться тем, о чем всегда мечтала. Блистать в свете софитов, купаться в любви поклонников. Хоть в чьей-то любви купаться… И чувствовать себя нужной. Хотя бы им – своим фанатам, раз никому другому не нужна. Ну и, конечно, сам процесс. Ее завораживал процесс съемки. Хаос, творящийся на съемочной площадке, ругань дольщиков, вездесущие ассистенты. Она могла часами просто наблюдать за их работой. Даже сниматься было не так интересно, как просто смотреть. Даша обожала кино. И следить за процессом его создания – это как будто бы к чуду прикоснуться. А ведь так просто было об этом не вспоминать! Будь ты проклят, Герман!
– Ладно. Только я понятия не имею, когда его прочитаю. Я очень занята.
– А у нас не очень много времени до начала съёмочного процесса.
– Сочувствую. Но меня это мало тревожит.
– Уж не думаешь ли ты, что я стану тебя умолять?
Лицо мужчины оставалось бесстрастным, и только несколько дерганые движения рук, когда он доставал сигарету из пачки, выдавали его нервозность. Даша хмыкнула про себя. А Герман знал себе цену! Впрочем, ничего удивительного в этом не было. В случае отказа Даши, на ее роль выстроилась бы очередь из гораздо более достойных и известных актрис.
– Нет. Я так не думаю. Но я также прекрасно понимаю, что если бы ты не хотел видеть в этой роли именно меня, то поручил бы встречу со мной в лучшем случае ассистенту, а в худшем – мне бы просто позвонили.
Герман криво улыбнулся, затянулся сигаретой, выпустил дым, запрокинув голову к серому мрачному небу.
– У нас уже все готово. Сценарий, бюджет, раскадровка, локация… Утвержден состав актеров, согласованы их графики. На месте работают операторы…
– Я поняла. Медлить мне нежелательно.
– Да. – Герман сделал последнюю затяжку и отбросил окурок в рядом стоящую урну.
– Хорошо. Я постараюсь прочитать сценарий сегодня. Но вряд ли это повлияет на мой ответ.
– Почему?
– Я уже объясняла. Слишком много плохого у меня связано со съемками в этом фильме.
– Я понимаю.
– Нет, вряд ли, – криво улыбнулась Даша. Ну откуда ему, ей Богу, было знать, через что ей пришлось пройти? Разве он имел представление, как это – бороться с наркозависимостью или, например, с желанием умереть, когда наркотический туман развеялся, а на смену ему пришло осознание собственного падения?
– И все же почитай сценарий.
Даша пожала плечами, извлекла из кармана передника крохотный блокнот, вырвала из него лист и нацарапала свой электронный адрес. Протянула мужчине.
– А почему ты так долго тянул со своим предложением? Разве актрису на главную роль не утверждают одной из первых?
К чести Германа, он ответил правду:
– Я до последнего не хотел с тобой связываться.
Дашка резко выдохнула. Ну, что ж, правда – на то и правда, чтобы нравиться не всем.
Глава 4
Герман воспользовался советом Даши, и все-таки пошёл в ресторан. Завтрак был стандартным, как и во многих других гостиницах хорошего класса. Большой выбор свежей выпечки, каши, йогурты, сыры, колбасы. Свежие овощи и зелень. Фрукты. Под огромной вытяжкой повар жарил яичницу, а рядом – толстые блины. Чуть поодаль в глубоких пиалах стояли несколько видов джема и тягучий густой мёд. Герман остановил свой выбор на блинах с мёдом. Положил себе пару штук, уселся не в центральном зале, а чуть поодаль – под большим уличным навесом. Тут же к нему подошёл официант.
– Кофе?
– Да, пожалуйста.
Оперативно его обслужив, парень двинулся дальше, и Герман, наконец, смог вернуться к своим размышлениям. Даша была права. То, что он не связался с ней раньше – было ошибкой. Но и он не соврал, когда сказал, что до последнего колебался, не утверждая до конца актёрский состав. В этом у него был карт-бланш от продюсеров. Они находились в полном восторге от того, что Герман в принципе согласился снимать, и руки ему не выкручивали. Редкая удача. Обычно те, напротив, совали свой нос, куда не следует, а уж попытками навязать режиссеру актрису из числа своих любовниц, так и вовсе никого было не удивить. Но не в этот раз. Так почему же он так долго колебался? Почему проводил бесконечные кастинги на женскую роль, хотя прекрасно понимал всю бесперспективность этого занятия? У героини уже было лицо. И это лицо принадлежало Даше Ивановой. Никому не известной девушке с гор. Тогда, тринадцать лет назад, когда он только планировал снимать «Потерянных», все тоже уперлось в актрису. Точнее, в ее отсутствие. У Германа глаза наливались кровью от бесконечных проб всем известных и неизвестных юных дарований. Но он не видел в них той – единственно правильной, созданной для этой роли. Пока однажды, совершенно случайно, судьба не занесла его в горы. Он увидел Дашу в аэропорту. Точнее, поначалу его взгляд привлекла совсем другая личность – Любовь Бауман. О её исчезновении из мира кино ходило много сплетен. Фестиваль, который Люба возглавляла когда-то, существовал и доныне, только заправляли там совсем другие люди. А вот что случилось с ней самой, мало кто знал наверняка. Тем занятнее было повстречать эту даму в захудалом аэропорту не самого большого областного центра. Она была не одна. Рядом с ней сидел мужчина, неподалеку уверенно перебирал ножками крепенький малыш, а с другого боку… Девушка! Герман застыл. Залип на ней взглядом. Это была она! Та, кого он так долго искал. Он не помнил, как подошёл, как что-то объяснял, экспрессивно размахивая руками… Как он уговорил Дашу прийти на пробы, он и сам не понял. Но девушка пришла. И Герман пропал, потерялся в ней. Не было декораций, не было ничего. Хорошо поставленный свет, деревянный стул, и Даша Иванова, восседающая на нем в джинсах и простой черной водолазке. Она просто читала текст, время от времени бросая в камеру короткие нечитабельные взгляды, а он едва не подпрыгивал от нетерпения! Он нашел… Он нашел свою Музу! Какой типаж! Какие глаза! Широко поставленные, красивые, подходящие… Как она смотрела! Какой пластикой обладала! Его даже не смущало полнейшее отсутствие какого бы то ни было опыта. Он был уверен, что они справятся. До начала съемок оставалось каких-то три месяца…
Герман так и не притронулся к завтраку, погрузившись в воспоминания. Ровно через неделю после Дашиных проб в автокатастрофе погибли его маленький сын и жена, и те пробы остались его последним радостным воспоминанием… Мужчина одним глотком допил кофе, взглянул на часы и достал из кармана телефон. Он обещал Даше переслать сценарий. Телефон зазвонил. Лада… С невестой разговаривать не хотелось. Он не знал, почему, у них были прекрасные отношения, но вот сегодня совершенно не было желания ни слышать ее, ни видеть. Слишком многое всколыхнулось в душе…
– Алло.
– Доброе утро, дорогой. Как ты, почему не звонишь?
– Извини, я сейчас очень загружен.
– Ты договорился с Дашей? Она еще не сторчалась?
Лада была в курсе цели его поездки. У них не было тайн друг от друга, к тому же она была дочерью его генерального продюсера, а тем полагалось знать все. Почему-то обсуждать Дашку за глаза совершенно не хотелось. Даже с умницей-Ладкой.
– Нет, она уже давно ничего не употребляет. Ведет скромную жизнь, и, по-видимому, счастлива.
– Позволю себе предположить, что она стала еще более счастливой, когда ты предложил ей роль, – рассмеялась женщина.
– Не угадала. Мне приходится ее уговаривать. Она категорически не хочет больше сниматься.
– Ты шутишь? Какая актриса в здравом уме откажется от такой роли?
– Актриса, может, и не откажется, но Даша ведь и не актриса вовсе. Так…
– Нет, уж, милый. Если ты ради нее преодолел столько километров, то она не просто актриса. Она особенная… В противном случае, ты бы и пальцем не пошевелил.
Герман пожал плечами:
– Ты видела ее в Потерянных. Играла она хорошо.
– Прекрасно играла. Она изменилась? Потолстела? Подурнела?
– Да нет. Все такая же. Тонкая и звонкая.
– Я начинаю ревновать, – рассмеялась Лада.
– Не стоит. Даша Иванова не в моем вкусе. Я слишком разборчив, чего не скажешь о ней.
– Какой же ты сноб, Гера! Думаешь, она не изменилась за столько лет?
– Не представляю, зачем мне об этом думать в принципе.
– И то правда. Так как, она поддается на уговоры?
– Не очень. Но думаю, что все изменится, стоит ей прочитать сценарий.
Герман не ошибся. Дашка, которая ради интереса открыла первую страницу текста, так и не сумела от него оторваться, пока не дочитала до конца. Она забыла обо всем на свете и с головой погрузилась в сценарий. Все другое просто перестало существовать.
– Даша… Ты меня слышишь вообще?
– А? Что? Ты что-то спросила, Люб?
– Да, я интересовалась, какими бы цветами ты хотела украсить зал к своему юбилею.
– Я бы вообще предпочла о нем забыть.
– Тебе только тридцать, – улыбнулась Люба. – Мы отлично повеселимся. Ну же… Даш?
– Не знаю, Люба. Ты же знаешь, что я не особо люблю цветы.
– Но зал, тем не менее, нам нужно украсить.
– Тогда украшай на свой вкус.
– Ты не в восторге от нашей затеи, – разочарованно протянула Люба.
– Да нет, что ты. У меня просто кризис среднего возраста.
– Смешно, – улыбнулась Любовь.
– Прости меня, Люб. Я знаю, как ты стараешься. И ценю это. Честно. Я просто действительно немного расстроена быстротечностью времени. А тут еще…
– Герман.
– Да… – Дашка неловко отвернулась к окну, перекатывая в ладонях карандаш. – Он мне прислал сценарий.
– И как он тебе? Понравился?
– Очень, – честно призналась Даша.
– Ты согласишься, да?
– Нет. – Даша покачала головой и зарылась рукой в и без того растрепанные волосы. – У меня смелости не хватит снова окунуться в этот процесс. В то время я хоть немного верила в собственные силы, а сейчас…
– Не веришь?
– Не-а. Не верю. Совсем. Я и тогда без дозы кокса ничего не могла, а сейчас и подавно.
– Это неправда. Ты могла. Тебя просто убедили в обратном. Сыграли на чувствах, надавили на болевые точки. Только и всего.
Даша растерянно потерла виски. Она понимала, что Люба во многом была права, но… Ей никто в нос кокс не заталкивал. Даша сама ступила на этот путь, поддавшись уговорам и обещаниям своего агента. А ведь с ее жизненным опытом могла бы и догадаться, что к чему!
– Не знаю, Люба. Я вряд ли сумею. У меня и опыта трезвой игры нет. Считай, все под кайфом происходило. Да и как вы здесь, без меня? Нет… Не хочу.
Люба помолчала немного, обдумывая свой ответ. Ей и самой не очень хотелось нарушать привычный уклад жизни, но Дашка… Несмотря на все свои сомнения, она была создана для сцены, и было бы нечестно удерживать ее возле себя, лишая возможности реализоваться и изменить свою жизнь в лучшую сторону. Стать звездой!
– Герман говорил, когда начнутся съемки, и сколько они будут длиться?
– Начнутся в ближайшее время. А длиться… я даже не спрашивала об этом. Не вижу смысла.
– Ты могла бы попробовать. А мы были бы рядом, и всегда бы тебя поддерживали. Не так, как в тот раз, и…
– Люба! Я сколько раз тебе говорила, что вашей вины в тех событиях нет?! – перебила женщину Дашка, вскакивая со своего места. – Что ж ты мне душу рвешь, а?
– Прости… – Люба отвела глаза.
– Не прощу! То, что ты для меня открыла мир искусства, мир кино… Что в этом плохого? Думаешь, что-нибудь изменилось бы, если бы я и дальше оставалась темной? Вряд ли. Ну, не стала бы я актрисой. Ладно. Но неужели ты действительно думаешь, что то дерьмо, что сидело во мне, все те комплексы не вылезли бы мне боком?! Это выстрелило бы. Рано или поздно, но я бы вляпалась в какое-нибудь дерьмо.
– Я хотела уберечь тебя от всего на свете, но не смогла.
– Хе*ня. Если бы не ты и Ставр, я бы уже, может, и не жила. В лучшем случае – на зоне бы парилась.
Дашкин запал прошел, она, как подкошенная, рухнула в свое кресло. Снова взлохматила волосы, не решаясь посмотреть в глаза женщине.
– Я не умею красиво говорить. Ты знаешь. Но все самое лучшее, что у меня было в жизни, связано с тобой. Кроме Яна, конечно, хотя и за него я тебе спасибо сказать должна…
– Нет, Дашенька, глупая…
– Да, Люба, да. Он твой сын даже в большей степени, чем мой. Я не в обиде. Сама виновата. И во всем другом, что со мною случилось вне стен детского дома, виновата я сама. Только там у меня не было выбора. А после… После я сама выбирала свою дорогу. И, как правило, ничего хорошего из этого не выходило.
Люба подошла к Даше, пригладила ее растрепанные волосы. Ласково, как только она одна умела:
– Так, может, в этот раз на твоем пути тебя ждет удача? Судьба столько тебе задолжала, милая…
– Ничего-то она мне и не задолжала! У меня есть вы, есть Ян, есть любимое дело и надежные друзья. Не так уж и мало. Я не стану рисковать тем, что имею, непонятно, ради чего.
– Поступай, как считаешь нужным. Мы поддержим любое твое решение. И во всем поможем.
– Я знаю.
– Да, мы уже говорили, – вспомнила Люба.
– Говорили. Но дело не в этом. Я просто знаю, что вы всегда со мной. – Сказала, и тут же смутилась. Отвернулась к окну. И снова ладони Любы, коснулись ее волос, успокаивая, развеивая неловкость.
– Всегда, Дашка… Всегда, – прошептала Люба, продолжая свои поглаживания. Дашка сопела ей в бок, и это было так правильно. Маленькая, глупая, потерявшаяся девочка…
– Люб, а ромашками… Обычными, белыми, зал украшают?
– Не знаю. Но мы всегда можем стать законодателями мод, – улыбнулась женщина.
– Да? – засомневалась Даша. – Ну, если ты так действительно считаешь, то я бы хотела видеть ромашки.
