Юлия Узун
Битва самцов
– Хочу тебя, – с улыбкой произнёс он. – А ты?
– Ты же знаешь, дорогой, я…
– Хочу грубо.
– Что? – девушка задёргалась. – Дэниел мне неудобно…
– А мне нравится. Мне интересно, какие фантазии тебя посещали, когда ты задумала похитить Читтапона, – томно, даже сексуально проговорил, довольствуясь тем, как округляются глазки милой Фаррен, превращая её в испуганную лань. Корбин не хотел рассказывать, но Дэниел выпытал. Теперь он знал всё, что произошло с Элорой. И хотя сестра никогда не заботила его, всё же было неприятно. В данной ситуации Фаррен могла и им воспользоваться, а это уже серьёзно. – Молчишь? Ты мечтала о корейце, а он достался Элоре. Ясно теперь, почему ты устроила истерику, явившись к моей сестре.
– Я задумывала это как игру, не более.
– Игру? – Дэниел усмехнулся и ещё сильнее придавил её своим весом. – А со мной ты тоже играешь?
– Нет. С тобой я не играю.
Фаррен извивалась, пыталась высвободиться, но Дэниел был очень сильным. Не зря же в армии служил и в спортзале качался.
– Как же ты это докажешь?
Хороший вопрос – как? Фаррен понятия не имела, как могла бы доказать искренность чувств, каковых нет. Не игра, но запасной вариант – она бы это так назвала.
– Я дам то, чего ты хочешь, – кокетливо произнесла она и потянулась к его губам. – Хочешь животного секса? Ты его получишь. Поцелуй меня.
Почувствовав превосходство, Дэниел прильнул к её губам. Казалось, очень просто приручить буйную козочку. Дэниел ликовал в душе. Но недолго. Резкая боль заставила его не просто отпрянуть, а вскочить на ноги, освободив при этом свою «добычу». Громко ругаясь, он пошёл в ванную.
– Твою мать! Фаррен, ты прокусила мне губу! – орал он, одновременно промывая ранку водой.
– Ты же хотел грубо, – злорадствовала она. – Я пыталась исполнить твою мечту.
– Тварь!
– От твари слышу! Теперь мы – одна команда. – Она зашла в ванную и опёрлась одним плечом о косяк. – Неважно, что было в прошлом. Если бы я добилась своего, то с Читтапоном Ли ничего плохого бы не случилось. А Элора его убила.
– Заткнись.
– Не заткнусь. Из-за неё он погиб, потому что она только строит из себя святошу, Дэниел. Я почти полжизни была её подругой и выучила её как свои пять пальцев. Элора строптивая, упрямая и не думает ни о ком, кроме себя. Если Читтапон её и любил, то она – нет, чем доводила его. Ещё неизвестно, по какой причине произошла авария.
– Она сказала, что они спорили, и водитель отвлёкся. – Он принял ватный тампон из рук Фаррен и приложил к губе.
– Вот видишь? Спорили. Элора и спровоцировала аварию. Теперь не говори, что я преувеличиваю. – Она помолчала, а когда Дэниел вышел в гостиную, она последовала за ним со словами: – Слушай, Читтапон умер. С Элорой мы больше не подруги. Какой смысл мне играть с тобой? Дэни, – она обвила его шею руками, – мне просто хорошо с тобой. Уверена, что и ты не питаешь ко мне высоких чувств. Забей и наслаждайся жизнью.
На этом разговор был закончен. Фаррен перешла к делу, зализывая ранку, которую сама же сделала. Дэниел успокоился и больше не думал ни о сестре, ни о Корбине. По сути, ему на всех было чихать.
~~~
Протягивая руку, Ян сомневался в том, что поступает правильно.
– Давай! Не бойся, – настаивал Читтапон, сверкая глазками.
– Если меня обвинят в том, что я истязаюсь над пациентами центра и вытурят отсюда навсегда, ты будешь виноват.
– Через неделю я не буду пациентом этого центра. Дай же руку!
Ян сдался и ухватился за руку Читта. Кресло дрогнуло и слегка откатилось назад, а Читтапон неуверенно стоял на полу. Стоял! Ян глазам своим не верил.
– Я просто хочу снова танцевать, – только и сказал Читтапон, после чего сделал шаг к Яну, а тот инстинктивно отступил, позволив другу шагать. – Видишь? Я уже крепко стою на ногах.
– Невероятно!
Не удержавшись, Ян заключил Читта в дружеские объятия. Слёзы проступили на глазах от счастья. Увидев это, Читт тоже заплакал, но по-настоящему, потому что этого не видит Элора. Коленки задрожали, и он упал на кровать. Ян присел рядом, похлопал по спине.
– Эй, нечего раскисать. Впереди столько всего нового и интересного. Мы с тобой запишем дуэт, и не один! Поставим танец. Вот увидишь, у нас будет успех! Главное, ты выжил и можешь ходить, – подбадривал Ян.
– Без неё мне будет сложно.
– Знаю, но жизнь продолжается. Знаешь, когда я расстраиваюсь и думаю, что всё кончено, моя мама говорит: «Помни, после пасмурного дня обязательно выйдет солнце и согреет тебя». Живи этой мыслью, друг.
Через неделю Марк в компании Ким приехали забирать Читтапона из центра. Ким упрямо притворялась, что у неё с Читтапоном Ли отношения, она об этом Ду Хёну сказала. Он не отреагировал, но поставил себе галочку, что на публику эта информация не должна выйти. Не для того он избавился от Элоры, чтобы к Ли привязалась ещё одна девка. Марку нужна была свободная от всяких обязанностей звезда, и сотрудничество с менеджером Яна было кстати. Запись альбома, танцевальная практика, съёмки и гастроли отберут Читта у Ким.
А Ким в свою очередь лелеяла в душе надежду заполучить Читта целиком и полностью, пока он будет окончательно восстанавливаться, а это как минимум месяца четыре, если не больше.
Разные мысли, разные цели.
У Читтапона на этот счёт были другие планы. Да, с работой он поспорить не мог, но пока, переехав в свою квартиру в центре Сеула, он планировал завести кота, а может ещё и собаку, и посвятить жизнь им. Ким? Он о ней не думал.
– Может, мне остаться? – спросила она, помогая раскладывать одежду Читта. – Я могла бы приготовить ужин.
– Нет, – отрезал он, медленно шагая от полки к полке. – Я в состоянии взять телефон и заказать еды.
Положив стопку футболок на среднюю полку, она подошла к парню и остановилась прямо перед ним. Читт смотрел на неё несколько растерянно.
– Как же ты будешь здесь один?
– Ким, я хочу остаться один. Мне не нужна ничья помощь. В противном случае, если понадобится, я позвоню тебе, хорошо? А теперь мне необходимо отдохнуть. Покинь мою квартиру, пожалуйста.
Грубый тон обидел Ким, поэтому она просто развернулась и ушла, не забыв свою сияющую разными камушками сумочку. И несмотря на то, что видел блеск слезинок в уголках её больших глаз, Читт не посочувствовал и не пожалел о своих словах. После её ухода он просто лёг спать.
Проснулся он около одиннадцати вечера, заказал суши и достал бутылку вина. Читт мог выпить бокал или два при просмотре фильма. На этот раз он выбрал самую слезливую корейскую драму и устроился удобно на диване при свете тусклых ламп. А пока ждал еду, хотел связаться с Тхэ Мином. Не связался. Обида выросла до таких размеров, что не то что звонить, он в сторону бывшего друга смотреть не станет, а при встрече пройдёт мимо. С этими мыслями он отбросил телефон и включил фильм.
Утром к нему приехал Ян с весёлым настроением и подарком.
– Что такое ты мне привёз? – сонным голосом спросил Читт. На нём всё ещё была клетчатая пижама, а голова кружилась после выпитого. Он смотрел фильмы до четырёх утра, и выпил не меньше четырёх бокалов вина.
Ян лукаво улыбался.
– Советую умыться и взбодриться. Мои подарки требуют особого внимания.
Читт не послушался.
– Открывай уже. Даже любопытно стало.
– Ладно. – Ян поставил коробку к себе на колени, присев при этом на пол. – Готов?
– Готов. Открывай!
Ян открыл коробку и оттуда выпрыгнули два весёлых котёнка, два мальчика, красавца.
Брови Читта полезли наверх, но видеть мохнатых животных он был настолько счастлив, что сон рукой сняло. Он аккуратно присел на корточки и подозвал испуганных созданий к себе. Оба котёнка как по команде подбежали к своему новому хозяину, громко мявкая и ласкаясь.
– Они такие же дружные, как и мы, – сказал Ян, наблюдая за ними. – Я хотел взять одного, но не смог разлучить их.
– Это лучший подарок, – сказал Читтапон, взяв их на руки. – Еду ты им взял?
– Да! Тут есть всё, что нужно.
Весь день друзья устраивали котят на их новом месте. Читт больше не думал ни о чём, и ни на один звонок в тот день он не ответил, среди которых был пропущенный от Вона.
~~~
Корбин спорил с Нолой по телефону прямо перед прилавком в булочной. Ему пришлось сообщить матери о состоянии Элоры и о том, что её продержат в нью-йоркской больнице до и после родов сколько потребуется. Естественно, Корбин позаботился о том, чтобы сестру поместили в лучшую палату и оплачивал любые прихоти врачей. Джона Марс показался Корбину компетентным врачом, но Нола настаивала на ЛУЧШИХ!!!
– Перевезём её в Италию! Я слышала, что французские…
– Мама! Ты слышишь меня? – он осёкся, ибо на него смотрели люди. Отвернувшись, он заговорил тише. – Элору нельзя перевозить. Оставь всё как есть. Я с ней, хорошо? Я прослежу за всем.
Нола неохотно согласилась. Хотя в течение часа потом забрасывала его сообщениями, излагая новые идеи. И оно ясно. Нола переживала по-своему и помочь могла только советами. Корбин ещё раз повторил то, что говорил не раз, терпеливо и доходчиво. После ему предстояло объясняться с отцом. Тот, правда, отнёсся к ситуации проще. Единственное, что разозлило Корбина, это его вопрос: «Она ведь не умрёт?»
Джона обещал положительный исход, и Корбин верил ему.
Зак. Ещё один человек, который не остался равнодушным к проблеме. Он узнал от своей матери миссис Хартон, поэтому Корбин сначала выслушал нотацию по поводу дружбы, а потом два часа отговаривал друга приезжать в Нью-Йорк.
– Поверь, своим присутствием ты ни ей, ни мне не поможешь.
Когда шар терпения Корбина был переполнен, он просто перестал отвечать на звонки, коих посыпалось целое множество. Нола и миссис Хартон – кто же ещё мог так трепаться?!
Шли дни, часы, минуты. Июль заканчивался, Элора находилась под строгим наблюдением. Она просыпалась, но ей запрещали даже сидеть. Стресс и, может быть, плохое самочувствие вызывали только слёзы, поэтому Джона предпочитал держать её в бессознательном состоянии. Большую часть Элора спала. Ей вводили витамины и другие поддерживающие жизнь малыша препараты. Корбин жил в этой же палате и ездил в отель только помыться и переодеться.
Первого августа он так же, как всегда, поцеловал Элору в лоб, предупредил медсестру, что отъедет на пару часов, и отправился в отель. Там он принял душ, побрился и решил немного отдохнуть перед выходом. В итоге проспал до самого вечера. В девять он пулей вылетел из отеля, забыв телефон на прикроватной тумбочке.
В палате Корбин не обнаружил Элоры и дико испугался. Похлопав по карманам, не обнаружил телефона, выругался. Медсестры на месте не оказалось, и он помчался по коридору, разыскивая хоть кого-то, кто мог бы помочь. Как раз когда Корбин хотел нажать на кнопку вызова лифта, чтобы спуститься вниз и спросить, что они знают о пациентке Бессон, створки лифта раскрылись и оттуда вышел Джона. Маска висела на одном ухе, он выглядел уставшим, но при этом глаза ясно смотрели перед собой.
– Док, где моя сестра?
– А, мистер Бессон, вам звонили, но вы не отвечали.
– Что с Элорой?
– Она находится в послеродовом отделении. Моя задача выполнена. Сегодня в семь сорок три путём Кесарева сечения родился на свет мальчик. Элора дала ему имя Лукас, – Джона улыбался. – Она в сознании и чувствует себя прекрасно. Малыш слаб, мы поместили его в инкубатор. Он родился рано, вес маленький, но уверен, наверстает. Поздравляю!
Похлопав Корбина по плечу, Джона продолжил свой путь.
«Лукас. Вот это да!» – обрадовался Корбин и помчался поздравлять сестру.
Теперь, когда всё самое страшное позади, Корбин верил в лучшие перемены. Сын Читтапона должен вернуть его сестру к жизни. Именно плод любимого человека вдохнёт новые силы в истерзанную душу матери. У Корбина на лице сияла улыбка. Он не знал, что Лукас не сын Читтапона Ли, и Элора не сможет любить его так, как любила бы ребёнка от своего любимого.
Корбину было невдомек, что этот ребёнок вовсе не принесёт никакого света, как гласит значение его имени. Лукас – это «тьма», которая принесёт много страданий. А всё потому, что он – сын Вона.
