Александр Иванович Меньшиков
Новый подход к познанию мироустройства. Авторская концепция
Реальность же давно уже демонстрирует отступления от «законов логики» и даже от закона причинности (который, как полагаем, имеет всего лишь только эмпирическую основу). Как минимум на квантовом уровне нарушения причинности давно уже обнаружены, то есть время там практически обращается вспять.
«Логика» и «причинность» мешают допустить концептуальную «остановку» времени и «объединение» прошлого и будущего, их слияние в нечто целое на уровне вселенной, хотя возможность «остановки» и «обнуления» времени является общепризнанной, что видно хотя бы при обращении к такому известному понятию, как «первичная сингулярность».
Мы вправе налагать на время и пространство свои законы физики и логики, только едва ли вселенная будет им подчиняться. Ну, а мы, подчиняясь этим заведомо временным законам, добровольно ограничиваем себя в познании, что может сказаться на нас самым неожиданным образом, – и не только в форме забавных парадоксов и апорий, а в форме чего-то трагического или даже катастрофичного для нас всех.
Блуждая по неизведанной вселенной, сковав себя и вселенную неведомыми ей ограничениями и запретами, мы оказываемся в положении путника с завязанными глазами в чужой незнакомой местности. Это можно сравнить только с беспечностью, а природа иногда не терпит беспечности и не прощает её.
Заключение
Три типологические группы субъектов познания
Оценивая познавательную деятельность человека с точки зрения способности индивида выйти за пределы ограничений, налагаемых на него природой и социумом, мы выделяли две группы, которые можно обозначить как «да» и «нет», то есть «способен/не способен». Первая группа представлена единичными индивидами, вторая – практически всеохватывающая, то есть это «все остальные».
Более подробное ознакомление с предпосылками такой классификации позволило сделать вывод, что указанная «дихотомия» должна быть заменена чем-то более детальным.
Так, считаем необходимым выделить третью группу, обособленную от двух первых. Это лица, находящиеся вне указанной дихотомии, что показано на примере Л.Эйлера, как бы реализующего некую программу, заложенную в нём изначально и независимую от его собственного позиционирования как человека или как некоей общевселенской единицы. Он реализует заложенный в него талант, не оглядываясь ни на какие условные границы и не сопоставляя масштабы тех или иных своих открытий с масштабами «человеческими» или «вселенскими», а просто переводя данное ему и видимое им на доступный пониманию человека язык – язык математики или язык словесный.
Вполне очевидно, что Л.Эйлер не является исключением. Следовательно, необходимо продолжить исследование в этом направлении. Допускаем (и даже предполагаем), что такая «внедихотомичность», если она представляет собой своего рода реализацию программы, может иметь и совершенно иные проявления – например, исключительно поведенческие, причём не обязательно позитивные. Человек, не связывающий себя с социумом, может и отступить от любых его требований, хотя бы потому, что он их попросту не видит и не фиксирует в своём сознании.
Значит, «внедихотомичность» не обязательно есть принадлежность к классу индивидов «высшего уровня», способных подняться над ограниченностью человеческого сознания. Она может принять форму простого инстинкта, подобно тому, что мы наблюдаем в животном мире.
Подчеркнём, что «поведенческий» и иные аспекты, в том числе те, в которых реализуются инстинкты и прочие «программы», находятся за пределами нашего рассмотрения, так как оно ограничивается только лишь познавательной деятельностью.
Следовательно, «внедихотомичная» группа должна быть разделена, а для этого необходимо найти главный критерий для такого разделения. Примем за такой критерий грань, отделяющую познавательную деятельность от всех иных её видов и проявлений.
Разделение на две первые группы также следует уточнить, подобрав и детализировав критерии – скажем, осознаёт ли индивид наличие у человека вообще и у него в частности объективных ограничений в познании мира, или не осознаёт; если осознаёт, то готов ли выйти за их пределы; если готов, то способен ли, а также стремится ли к этому, и так далее.
Полагаем, что такая классификация будет иметь фундаментальный характер, но его фундаментальность будет проявляться только лишь по отношению к нашей концепции познания. Вместе с тем, она, возможно, представит какую-то ценность и для науки, в том числе психологии, с точки зрения оценки способности человека к преодолению внутренних психологических барьеров и установок.
Таким образом, типы личности с точки зрения готовности и способности индивида к объективизации познания путём условного выхода за пределы «человеческих» ограничений могут быть представлены тремя группами:
1. Готовы/способны.
2. Не готовы и/или неспособны.
3. Находятся вне данной классификации, то есть нейтральны по отношению к двум первым группам.
Наполнение данных категорий будем производить по мере расширения круга оцениваемых лиц с учётом их индивидуальной динамики.
Параметры оценки пока формализовать не будем – до тех пор, пока необходимость в этом не станет явной.
Хочется обратить внимание и на ещё одно явление, которое мы отнесли бы к классу психических или психологических и назвали бы его «редукцией сознания», его «демультипликацией», то есть снижением его возможностей до некоего среднего уровня, определяемого как уровнем общечеловеческим, так и узкосоциальным.
Под влиянием разнообразных причин – не только социальных, но и других – психика человека находит для себя определённую энергетическую нишу, в которой обретает некий максимум стабильности и защищённости. Здесь, вероятно, есть аналогия и даже взаимосвязь и с чисто физическими законами – законом (принципом) минимального действия и другими сходными с ним, а также с законами статистическими (вспоминается распределение Гаусса) и прочими. Человек непроизвольно изо дня в день сопоставляет свои «энергетические» затраты с эффектом от этих затрат, и постепенно, может быть даже подсознательно, приходит к «своему» уровню, то есть к уровню усреднённому, к уровню максимальной стабильности и равновесия.
Первоначально выставленные им ориентиры и заданные для себя параметры уходят из области актуальной в область латентную либо полностью или почти полностью вытесняются или «деактивируются».
Всё это вполне объяснимо и закономерно, однако индивидуальность постепенно утрачивается, а «задание души» остаётся невыполненным. Несмотря на опять-таки некоторую мистичность, мы не можем сказать, что это вымысел, потому что при этом неизбежно возникает более или менее острый внутриличностный конфликт, и он не исчезает полностью, а тоже редуцируется, но при определённом стечении обстоятельств нередко проявляет себя, в том числе и в запредельных формах – мы имеем в виду формы психозов, неврозов и других пограничных проявлений, нередко бурных и аффективных.
Данное рассуждение имеет целью привлечь внимание к тому обстоятельству, что отдельные индивиды, обладая, видимо, какой-то внутренней опорой, какой-то внутренней «энергетической подпиткой», сохраняют свою цельность и индивидуальность, что в сочетании с данными им талантами дарит человечеству очередного гения.
Количество талантов, «отмеренных» человеку, у каждого своё, и «энергетический уровень» тоже у каждого свой.
Однако не всегда для сохранения индивидуальности требуются непосильные энергетические затраты. Иногда они и вовсе не нужны. В частности, полагаем, что никакие энергетические затраты на требуются и для мысленного «выхода за границы человеческого мировосприятия» и условного «взгляда на человечество со стороны».
Глава 11
Спорные суждения и предположения
Для начала отметим, что спорным является всё содержание рукописи от начала и до конца, а не только этот раздел.
Можно даже сказать, что оно скорее бесспорно, чем спорно, так как его никто не оспаривает – наверное, потому, что просто не заметили.
Однако перейдём к делу.
1. Плюсы антропоцентризма
О минусах сказано нами немало, и они, несомненно, имеются, и выступают серьёзным препятствием на пути познания вселенной, то есть объективной реальности, в полном или хотя бы в максимально возможном объёме.
Но есть и плюсы, и их наличие даёт основание для выдвижения некоторых предположений. Разумеется, предположений не весьма обычных и тоже спорных.
Практическая ценность антропоцентризма для человечества
Она есть: антропоцентризм наделяет человечество неким общим самосознанием, индивидуальностью, ощущением единства в противопоставлении себя внешнему миру и наличием какого-то общего «внутреннего мира».
В этом аспекте человечество может рассматриваться как единый субъект познания, а также и как единый и относительно целостный объект изучения. Вот это и представляется для нас одной из главных ценностей.
На фоне уникальности, то есть представления о том, что мы являемся единственными мыслящими существами во всём мире, индивидуальность представляется чем-то бессмысленным (индивидуальны по отношению к кому?). Однако мы, люди, нашли выход из положения: у нас есть бог, творец, вот по отношению к нему мы и «индивидуальны».
[Отметим здесь, что понятия «бог», «господь» и «творец» мы умышленно пишем не с заглавной, а со строчной буквы, чтобы не наделять их религиозным содержанием – не потому, что отрицаем веру, а потому, что считаем неуместным сводить эти понятия к чему-то конкретному, выделяя ту или иную конфессию и подчиняясь её правилам и канонам.
Кроме того, полагаем, что эти понятия не вполне отвечают даже тому содержанию, которое вкладывают в них представители этих конфессий. У нас имеются свои представления о них, и эти представления отличаются от общепринятых. Возможно, когда-то мы это попытаемся раскрыть].
Наделение человечества свойствами единого субъекта, в том числе субъекта познавательной деятельности, позволяет провести аналогию между индивидом и человечеством, наделив последнее некими свойствами психики и выделив сферы сознания, подсознания, некие природные биопсихические свойства и даже, может быть, свойства волевые и эмоциональные.
«Социализированную» сферу, включающую мотивацию, направленность, убеждения, принципы и тому подобное, тоже возможно выделить, хотя и с известными ограничениями, так как «социум» полностью находится внутри человечества, наличие внешнего «социума» исключено самим принципом антропоцентризма: мы одни во вселенной, другие «члены сообщества» отсутствуют, выше нас только бог или Природа.
В данном подходе применительно к человечеству в целом как носителю психики нас интересует в первую очередь «нижний» уровень когнитивной (познавательной) сферы, а именно подсознательный или «неосознаваемый», к которому, по нашему мнению, следует причислять и так называемую интуицию.
Проводя параллель между психологией личности и «психическими» свойствами человечества как целого, полагаем возможным дополнить эту параллель понятием «коллективного бессознательного», которое было введено и широко использовалось К.Г.Юнгом, хотя и не было им достаточно ясно очерчено. В нашем понимании то коллективное бессознательное, которое присуще индивиду, проявляется и на общечеловеческом уровне тоже, представляя собой нечто усреднённое и консолидированное, но имеющее всё те же истоки – некую природную «память предков».
К этой же сфере, сфере «общечеловеческого подсознательного», мы отнесём и интуицию – сожалея, однако, о том, что понятие интуиции практически никем из психологов никак не сформулировано и не исследовано.
Содержание понятия коллективной интуиции
Здесь и далее под коллективной интуицией мы будем понимать интуицию «общечеловеческую».
Существует ли она?
Не сомневаемся, что существует. Об этом можно судить по наличию у человечества в целом проявлений, характерных для индивида: некие достаточно внезапные озарения, некоторая стойкость убеждений, зачастую противоречащих логике и даже не отвечающих интересам самосохранения, зато проявляющих ощутимую инертность, некоторая склонность к образности в противовес чистой логике сознания, наличие какой-то общечеловеческой веры в нечто при сохранении приоритета эгоистических интересов, и многое другое.
Интуиция в обыденном понимании иногда именуется чутьём, иногда сравнивается с «внутренним голосом», но в целом затруднений с этим понятием никто не испытывает. Само по себе понятие интуиции всем интуитивно понятно (простите за каламбур).
Чего в ней (интуиции) больше: пользы или вреда?
Полагаем, что в общем и целом того и другого поровну. Интуиция выступает в первую очередь не как слуга потребностей общечеловеческого «организма», направляющий его к пище и к удовольствиям, а как один из каналов познания мира и как способ «консервации» психологического равновесия и устойчивости – как говорится, «на всякий случай». Она помогает избежать поспешных решений и неоправданного риска, помогает прогнозировать своё поведение на ближайший или более отдалённый период времени. Она отчасти помогает и сохранить контроль над внезапными всплесками сознания, которые могут оказаться непредсказуемыми.
Но она же в силу своего консерватизма и препятствует своевременному осмыслению полезных «прорывов сознания», когда оно идёт впереди неё. Итогом может быть задержка, из-за которой место позитивных прорывов займут прорывы негативные.
Отметим также внутреннюю неоднородность общечеловеческой интуиции. Иначе не может быть, ведь её развитие и распространение подчиняется общим закономерностям природы, поэтому неизбежно внутреннее раздвоение и расслоение, неизбежна поляризация, неизбежны задержки в распространении интуитивных образов и представлений, так как это распространение не происходит мгновенно. Неизбежно сосуществование взаимоисключающих представлений и «борьба» между ними, выражаясь языком так называемой материалистической диалектики.
Игры коллективной интуиции
Упомянутая «борьба» иногда находит конкретное внешнее выражение. Это случаи, когда логика всё-таки выходит из-под контроля и начинает диктовать свою волю вопреки природной интуиции.
Полагаем, что это происходит в основном в периоды определённой «смуты» в канун или в дни очередной «революции» в науке или в других сферах общественного сознания.
Конфликт между интуицией и логикой приводит к тому, что развитие не происходит плавно, а принимает скачкообразный и достаточно болезненный характер. Привычное заменяется непривычным, ломаются устои, прогрессивные сдвиги чередуются с процессами регрессивного характера.
Оценка прогрессивности или регресса весьма субъективна по самой своей сути, ведь в природе в её широком понимании нет ни того, ни другого, она просто существует, и всё. Прогресс/регресс вводим мы сами и оцениваем его по собственной шкале, ориентируясь на наши человеческие потребности. Шкала оценок прогресса/регресса формируется уже в процессе «переворота», после окончания которого наступают десятилетия или столетия осознания и оценки его итогов. Всё это называется историческим процессом, и его зигзаги давно и многократно исследованы, а окончания у этих переворотов и их исследования нет и не будет.
По осмыслении итогов в общечеловеческом сознании складывается новая схема мироустройства, которая массовым сознанием и коллективным подсознанием усваивается далеко не сразу. Несовпадение новых схем с привычными образами нередко принимает характер противоречия очевидному: Солнце вращается вокруг Земли, и вдруг нам говорят, что это Земля вращается вокруг Солнца. Значит, она переворачивается, но как же мы тогда не падаем?
Одним словом, мир иногда переворачивается в буквальном смысле слова.
Живучесть «коллективного бессознательного» в человечестве чрезвычайно велика. До сих пор далеко не каждый уверен в том, что Земля не плоская, что лешие не охраняют леса, что разговоры с душами умерших – простой обман, и так далее.
Однако нет ли в некоторых из стереотипов, обитающих в сфере общечеловеческого подсознательного, доли правды? Всегда ли интуиция и «внутренний голос» способны только на то, чтобы заводить нас в тупик?
Полагаем, что из общей сферы «интуитивно очевидного и понятного» не всё так уж однозначно ложно. Есть какая-то «очевидная и бесспорная очевидность», то есть нечто, подтверждаемое не только смутным опытом, но и логикой, и научными данными.
Логические построения и научные конструкции далеко не всегда обладают наглядностью Мы не видим радиоволн, не можем увидеть невооружённым глазом бактерию и тем более молекулу, но мы знаем, что они есть. В этом нам помогают специальные приборы. Мы видим, что горизонт «горизонтален», но тут и приборы не нужны: простой опыт и минимальные знания не заставляют нас задумываться, не упадём ли мы с плоской Земли, оказавшись за горизонтом.
Мы прекрасно понимаем, почему «небо» всегда наверху, хотя круглая Земля непрестанно переворачивается.
Всё это мы легко можем воссоздать в своём воображении и понять, даже и не опираясь на интуицию.
Однако есть вещи, которые находятся за пределами возможностей нашего воображения и которые вынуждают нас разделять научные схемы на чисто умозрительные, аналитические, оторванные от реальности и непригодные к употреблению, и на полезные, такие, которые описывают действительную реальность и применимы к ней.
В научных средах эта грань очень часто утрачивается, так как учёный мир уходит в иную реальность, в ту, которая живёт в их воображении.
Однако стоит вспомнить, что есть, образно говоря, некая простая «сермяжная правда», хотя и пропитанная иллюзиями, но всё же не позволяющая полностью «оторваться от земли», то есть от реальности, и потерять почву под ногами, и есть некая «научная правда», где логика отрывается от интуиции и иногда окончательно с ней порывает. Иными словами, при большом желании отличить иллюзию, хоть и научную, от правды можно практически всегда, стоит лишь захотеть.
Упомянув в предыдущем разделе А.Пуанкаре, вернёмся к его трудам и к его времени. Оно было временем довольно жёстких дискуссий между логикой и интуицией, выливаясь в конфликты между приверженцами того и другого. Дискуссии способствовали их сближению в некоторых вопросах, развенчанию некоторых научных мифов и пересмотру взглядов, иногда достаточно принципиальному. Они во многом были вызваны наличием пороков, например, внутри логики – основы основ научного познания, которые проявились в форме разного рода «парадоксов» и «антиномий», обнаруженных в том числе и самими представителями этой науки.
С позиции нашей методологической концепции всё это выглядит, конечно же, как наивное и забавное ребячество – не в обиду им будь сказано. Это своего рода возрастной синдром человечества, возникшего из небытия, по вселенским меркам, совсем недавно. Так сказать, синдром ребёнка, ещё не оторвавшегося от груди своей кормилицы – матери-природы.
Основу нашей концепции составляет постулат о том, что реальность реальна, реальна в самом реальном смысле этого слова, и обратиться к ней именно как к реальности всегда возможно и всегда необходимо. То есть прежде чем озвучивать «парадоксы» об Ахиллесе и черепахе, которую он не сможет догнать, следует подумать: а стоит ли это делать. Возьмите черепаху, пригласите Ахиллеса – и просто пронаблюдайте. Это вас очень здорово отрезвит.
Что же касается А.Пуанкаре, то он не примкнул ни к «логикам», ни к «интуиционистам». Линия раздела проходила внутри него самого, и он нашёл свою собственную, как бы нейтральную, точку опоры: полезность, приемлемость, наглядность, удобство теории. Это своего рода баланс между двумя крайностями. В целом же его всё-таки принято причислять к сторонникам «интуиционизма».
Объективных критериев реальности А.Пуанкаре так и не нашёл. Понятие пространственной реальности он свёл к комплексу зрительных и мышечных ощущений человека, справедливо указав на их объективную ограниченность и не имея о них достаточного представления, так как был далёк от физиологии, психологии и медицины. Сами эти ощущения он истолковал как отдельные измерения и как предпосылку для «материализации» четырёхмерного пространства, то есть, по сути дела, искренне посчитал, что реальное физическое пространство не обязательно трёхмерно, его можно считать и четырёхмерным, и это будет соответствовать реальности. Кроме того, оно не обязательно должно быть Евклидово, то есть «прямолинейное», а может быть и «искривлённым», причём возможна как отрицательная, так и положительная кривизна – на наш выбор. Степень этой кривизны определяется коэффициентами к уравнениям, что опять-таки определяется нашим выбором. Отличить «прямое» пространство от «кривого», находясь внутри него, невозможно, это у него доказывается сравнением различных отрезочков при наложении их друг на друга в тех или иных направлениях.
Что ему подсказывала его личная интуиция, нам неизвестно, но допускаем, что она имела какое-то своеобразие, которое позволяло делать подобные выводы.
Представляется всё же, что на этот раз интуиция его обманула.
Ну, а в результате мы сегодня имеем релятивистскую конструкцию мироздания (правда, в ограниченных пределах, ибо А.Эйнштейн так и не дал ответа на вопрос, бесконечна ли вселенная во времени и пространстве). Авторами этой конструкции являются Дж.Лармор, Х.Лоренц и А.Пуанкаре, А.Эйнштейн лишь обобщил их выводы и вывел их из области электромагнитных явлений, распространив на все без исключения физические процессы («СТО»), а впоследствии дополнил данное построение законами взаимодействия гравитационных масс и пространства («ОТО»).
Возражений относительно искривления пространства не поступило. Человечество в лице научного мира восприняло это без особых колебаний, сделав выбор между искривлением светового луча (при прохождении вблизи массивных тел) или искривлением пространства, и в итоге приняло световой луч прямым, а пространство «кривым».
Проверить это мы не можем. От наглядных демонстраций сокращения продольных размеров твёрдого тела при движении его с околосветовой скоростью (следствие из СТО) мы тоже избавлены, так как скорость света установлена в качестве универсальной недостижимой константы, и проверить этот эффект «на себе» невозможно, а в случае же проверки невозможно будет доказать, что не «сократилась» рулетка. Всё просто и как будто бы логично.
Здесь опять встаёт вопрос о соотношении логики и интуиции, о пределах человеческого воображения, которое не в состоянии провести наглядный мысленный эксперимент с «кривым» пространством или воспроизвести «парадокс близнецов», согласно которому один из них после путешествия с околосветовой скоростью окажется более молодым, чем второй, и так далее.
Просто принимаем всё на веру, так как в этом случае наши формулы очень наглядны, а наши вычисления прекрасно сходятся друг с другом.
Смеем, однако, предположить, что эта «сходимость» есть дело временное, и рано или поздно она как минимум начнёт доставлять проблемы. Такое уже было, было, и будет повторяться до тех, пор, пока существует человечество, и это совершенно неизбежно.
Есть два вопроса.
Вопрос первый: как всё это принял научный мир.
Судя по имеющейся у нас информации, он это принял не безоговорочно, критика (слабенькая) релятивисткой теории не прекращается, кроме новых аргументов появляются и новые научные данные, которые не сходятся с математическими предсказаниями и ожиданиями. Но результат нулевой.
Одним словом, опять ждём, когда всё взорвётся и отступать будет некуда.
Научный мир принял, но принял, как полагаем, отчасти под давлением научных авторитетов, отчасти от безысходности, потому что альтернативных теорий не было и пока что нет. Разнообразные умозрительные «теории струн» и прочее в расчёт не принимаются, это просто шалости, которые не выдерживают никакой проверки.
Вопрос второй: как реагирует на это «коллективная интуиция».
Ответ, кажется, известен и понятен: она на это не реагирует никак, потому что все теории абстрактны, все «кривые пространства» существуют где-то «там», в головах учёных, а реальное пространство каким было, таким и осталось, и жизнь тоже мало в чём изменилась, а если и изменилась, то совсем по другим причинам.
Представляется, что «четырёхмерные континуумы» в массовое сознание и подсознание и в индивидуальную интуицию просто не проникли, а если и проникли, так в форме какой-то любопытной абстрактной картинки, не имеющей прямого отношения к действительности.
Здесь мы можем отметить ещё один плюс антропоцентризма: «коллективное бессознательное» компенсирует случайные непредсказуемые колебания рассудка, проявляя определённую консервативность, то есть своего рода терпение, и сохраняя стабильность мировосприятия, пусть и несовершенного, но проверенного и надёжного. Это своего рода страховка на случай всяких неожиданных эксцессов
2. Рациональное и иррациональное
Рациональное, разум и рассудок – это категории одного порядка, а иррациональное – другого, и между ними существует определённое противостояние.
В математике это противостояние проявляется в одних формах, выражаемых цифрами и формулами, в мышлении – в других, в обыденном сознании – в третьих.
Однако суть и там, и там в принципе одна и та же. «Рациональное» – это всё, что связано с разумом, с логикой, иррациональное – то, что не охватывается рациональным: в математике – числа, несоизмеримые с единицей, в философии – явления, не постигаемые рассудком, в обыденном сознании – чаще всего нечто мистическое и также непостижимое.
Разум и интуиция
Разум и интуиция входят в дихотомию рационального и иррационального.
Какова граница между ними? Она расплывчата. Она не исследована. Точные определения отсутствуют.
Интуицию можно рассматривать, и это представляется справедливым, главным образом как категорию психологическую. Рамки же «разума», по нашему мнению, выходят за границы предмета психологии, они более широки.
Каково соотношение понятий «Разум», «сознание», «подсознание», «интуиция» и других близких к ним?
Не знаем. Можем только строить свои догадки. Наука ответов не предлагает, предпочитая оперировать этими понятиями как есть и не вникая в детали, несмотря на всю свою «логичность» и «разумность».
Остаётся строить свои собственные схемы.
Согласно нашей схеме, сознание можно поместить в познавательную (интеллектуальную, когнитивную) подструктуру личности.
Разум есть определённая, наиболее активная, часть сознания, охватывающая и другие подструктуры – волевую, эмоциональную, а также подструктуру направленности, к которой относят идеалы, убеждения, мотивы, принципы, жизненные планы и цели и тому подобное.
Где «располагаются» подсознательное и неосознаваемое, где найти место для интуиции – классические схемы ответа на этот вопрос тоже не дают.
Исходя из общих представлений, почерпнутых из психологической литературы, можно предположить, что это нечто – подсознательное/неосознаваемое – в чём-то пересекается с «коллективным бессознательным», находящимся в свою очередь где-то ниже сознания или «внутри» него и, возможно, более или менее расслоённое и даже структурированное, но без отчётливых границ.
Вероятнее всего, «подсознательное» располагается где-то между физиологическим «базисом» и осознаваемым уровнем психики. Интуиция тоже находится где-то «там».
Интуиция – это одна из функций подсознания и один из проводников, обеспечивающих связь подсознания с сознанием и с другими подструктурами, в том числе с эмоциональной и волевой, на которые она может воздействовать даже и в обход сознания.
Она же, будучи производной и от биопсихической сферы, способна оказывать обратное воздействие на протекание физиологических процессов – например, вызвать ощущение какого-то волнения, предвкушения с учащением сердцебиения и другие реакции на какие-то смутные предчувствия.
Для нас же важно в первую. очередь то, что интуиция – это нечто иррациональное.
Почему важно? Потому же, почему для математики важен иррациональный ряд, который в совокупности с рациональным рядом образует нечто непрерывное. Так же и интуиция во взаимодействии с рассудком дополняют друг друга прямым и обратным взаимодействием, при необходимости сменяя друг друга в роли доминанты в управлении поведением: одни поступки мы совершаем под влиянием осознанных решений, другие – под влиянием интуиции, например, когда осознать что-то либо не можем, либо просто не успеваем.
Интуиция накапливает в себе опыт и навыки, туда же переходит и часть наших рациональных знаний, сливаясь в нечто целое и объединяясь с тем, что там уже накоплено.
Интуиция наряду с памятью является хранилищем информации, только в отличие от памяти информацию эту она хранит в виде неясных образов, далеко не все из которых являются образами зрительными. Некоторые образы принимают форму, не выразимую ни в зрительных ощущениях, ни в слуховых, ни в тактильных, ни в каких-то иных, связанных с органами чувств.
Именно в этом свойстве наиболее ярко проявляется та самая иррациональность и даже некоторая мистичность. Такие образы есть просто некий отпечаток, сконвертированный в какой-то неизвестный науке формат. Ёмкость этого вместилища и каналы его взаимодействия с подсознанием и сознанием науке неизвестны и ею не исследуются.
Разум и сознание; сознание и самосознание; самосознание и самоидентификация
Казалось бы, наука, в первую очередь психология, должна определить эти понятия и «развести» их, отграничить, а затем подвергнуть исследованию. Но она этого не делает.
Сознание, подсознание, интуиция и душа
Здесь тоже нельзя сказать ничего определённого, особенно применительно к «душе». Это понятие настолько «иррационально», что все отрасли знания, начиная от философии и заканчивая многочисленными ответвлениями отраслевых наук, несколько брезгливо отворачиваются от него – возможно, для того, чтобы сохранить «атеистическую» невинность и «материалистический» облик, а возможно, и по тысяче других причин, из которых главной является куда более высокая сложность этого предмета, чем даже астрономия или ядерная физика.
В результате понятие «душа» кочует по оккультным, мистическим и прочим метафизическим или эзотерическим закоулкам, которые научились на нём спекулировать, а души практически скупать, направляя их обладателей на любые деструктивные действия, вплоть до групповых самоубийств.
Следует ли науке избегать исследования таких понятий? Ну конечно же, не следует. Если мы полагаем себя людьми, человеками, если претендуем на роль уникальных избранников бога или вселенной, значит мы должны познать, кто мы и что нас оживляет – душа или просто «созревшая материя», выяснить, что руководит нашими поступками, которые мы иногда совершаем в ущерб своим телесным интересам, и в чём выражается наша связь с богом, с космосом, с окружающим миром.