Александр Николаевич Лекомцев
Шаман Увуй Хэдуна
– Так чего же мы ждём? – сам у себя спросил Пенатов. – Теперь надо срочно отправляться за «ворота».
Полковник и учёный выразил готовность срочно отправляться к своим.
Посмотрев на циферблат больших наручных часов, Ремизов сказал:
– Минут через пятнадцать-двадцать сюда прибудет вражеский отряд в форме и сотрудников НКВД и с соответствующими подделанными документами. Они придут, как бы, по распоряжению генерала-лейтенанта Мракасова, чтобы доставить вас, товарищ полковник, за Ворота.
– Виноват! А если это наши? – выразил сомнение капитан Ходаков. – Тогда, получается, мы вступим в бой со своими.
– Мы не планировали такой встречи, Захар, – пояснил Пенатов. – Это явно не наши. Но документы для порядка проверим.
– Скорей всего, скрепки на удостоверениях личности у них будут из легированной стали, – заметил Ремизов. – Наши ржавеют и тоньше. Но можно и не проверять. Я знаю точно, кто они.
– А что с ними делать? – поинтересовался старшина разведки. – Обезоружить?
– Забрать у них оружие можете и не успеть, старшина, – заметил майор-красноармеец в эсэсовской форме. – Следует стрелять по врагам без предупреждения. А мне надо переодеться в нормальную форму. Как можно быстрее! Это может их смутить. Впрочем, некогда уже! Сниму чёртов китель и достаточно! Останусь в рубахе! Ничего. На короткий период времени можно.
Он так и поступил, швырнув форменную одежду майора-эсесовца в ближайший окоп. «Шмайссер» пристроил там же. Воин из хозяйственного взвод быстро принёс ему ППШ с магазином, наполненным патронами.
Ждать долго не пришлось. Со стороны «ворот», слева появились семь человек в новенькой форме сотрудников НКВД. Во главе их был старший, рыжеусый, с веснушчатым лицом, примерно, сорокалетний капитан.
Вальяжно и довольно расслаблено они подошли к Ходакову. Козырнув, капитан НКВД обратился к нему:
– Капитан! Мы пришли за полковником Пенатовым! Это распоряжение генерал-лейтенанта Мракасова!
– Попрошу предъявить ваши документы, капитан! – сказал Захар. – Сами понимаете, обстановка особая, да и время тоже!
– Кто вам дал право, капитан, требовать документы? – возмутился мнимый офицер НКВД. – Вы не ведаете, с кем шутите!
– Я – полковник Пенатов, – представился Аркадий Гаврилович. – Прошу прошения, что в гражданской одежде. Такая у меня служба. Немедленно предъявите свои документы, капитан! С вас и начнём!
Капитан НКВД достал из кармана гимнастёрки командирскую книжку. Да, топорно сделана «ксива». Разве ж только одни скрепки выдают полную… «липу»? Бумага ведь и та больно уж тонка для советских документов.
Учёный Пенатов вернул документы офицеру, отошёл в сторону и сказал:
– Остальное проверять нет смысла! Всё нормально!
После этих слов все по диверсантам, мнимым сотрудникам НКВД был открыт прицельный массированный огонь.
На сей раз, тренированные, готовые к самым невероятным неожиданностям незваные гости даже не успели понять, что их убили.
– Смерть фашистским оккупантам! – только и сказал старшина разведчиков Садоров. – И эти положили свои головы в России! Гады!
– Оно, понятно, гады! Бесспорно, – согласился с ним Ремизов. – Но только это не немцы, это американцы. Затеяли большую игру и… получили по заслугам!
– Так ведь союзники! Собираются открыть Второй фронт, – широко раскрыл один из рядовых, разведчиков. – Не здорово получается.
– Отставить, рядовой Гурнов! – сказал Ходаков. – Всё происходит, именно, так, как надо. Если бы это были настоящие наши союзники, то они бы себя так не вели. Так что, кости здесь сложили враги. Иначе их назвать нельзя.
– А теперь пришло время познакомиться ещё с одним союзником, – сказал Ремизов. – Откапывайте рядового Матицына и ставьте его на ноги! Правда он такой же Матицын, как и я – Нойманн. Пока есть время, послушаем, что он скажет.
– Кем бы ни был этот гад, – сурово сказал Валерий Павлович Садоров, – он должен быть убит. Подлое существо.
Со старшиной никто и не спорил. Выслушать врага, привести ему свои аргументы и расстрелять. Кроме того, здесь пленные не нужны. Обуза.
Через пару минут Матицын уже стоял перед красноармейцами на ногах, у него вытащили кляп изо рта. Пока он молчал, прикидывал, что и как можно будет сказать в своё оправдание.
– Прошу любить и жаловать, – сказал майор Ремизов, – перед вами, так сказать, красноармеец Сергей Матицын! Но на самом деле обер-лейтенант СС Урлих Шлоссер! С подробностями его мерзкой жизни я вас познакомлю. После них у каждого из вас появиться желание расстрелять этого субъекта несколько раз!
– Я сожалею, майор Нойманн, – довольно дерзко сказал обер-лейтенант, – что не отправил тебя на тот свет. Я несколько раз имел такую возможность.
– Теперь у тебя её нет, господин Шлоссер, – сурово ответил ему майор Ремезов. – Ты же заслуживаешь смерти. Если не мы ликвидируем тебя, то приговор в исполнение приведут немцы. У них тоже имеется достаточно оснований, чтобы так поступить.
С удивлением после сказанных слов Ходаков и Пенатов переглянулись. Впрочем, они примерно догадывались, о чём пойдёт речь.
Молодой, но умело использующий политическую ситуацию в свою пользу, обер-лейтенант Урлих Шлоссер не просто умелый убийца, но и личность эрудированная, но довольно туманная . С благословления организатора особого подразделения СС «Аненербе» Генриха Гиммлера этот офицер успел в 1938 году побывать в одной из секретных экспедиций на Тибете.
Как раз там их особая группа занималась не поиском старых и проверенных технических достижений древних цивилизаций, а всякого рода и вида порталов, проходов в другие миры и времена, их изучением.
За несколько месяцев до начала ответственной операции фашистов под названием «Путешествие и победа» (Die Reise und der Sieg), американцам удалось завербовать Шлоссера, перетянуть на свою сторону. В какой-то степени, он стал двойным агентом. Представители американских разведывательных служб пообещали ему после окончания войны не только безбедную жизнь, но возможность получить хорошее образование и продолжить изучение всякого рода и вида порталов.
Для этого требовалось немного – просто убивать всех тех, кто встанет у Шлоссера на пути. Но Пенатов должен был остаться в живых и доставлен на территории США… вместе с «отважным Урлихом».
Снайпер лейтенант СС Одетта Леманн (Раиса Аитшева) целиком и полностью доверяла Шлоссеру. Она и не предполагала, что её верный соратник и товарищ может покуситься на её жизнь. Не сомневалась в его преданности Гитлеру. Но просчиталась.
Милый Урлих с легкостью отправил на тот свет опытную немецкую шпионку. Ведь новые хозяева, американцы, поставили перед ним важную задачу – помочь вывести из зоны боевых действий доктора Пенатова. Шлоссер всегда держал, что называется, нос по ветру и вовремя переметнулся.
Он, как раз, и должен был, при необходимости, из засады поддержать группу американских диверсантов и шпионов, переодетых в форму сотрудников НКВД. «Союзники» были уверены, что всё пройдёт на высоком уровне, но ошиблись, кое-чего не учли. Во всяком случае, они не могли даже предполагать, что по ним будет открыт огонь на поражение, причём, без всякого предупреждения.
Связаный по рукам и ногам Шлоссер досадовал, что не мог прийти им на помощь. Теперь он с досадой смотрел на трупы тех, кого должен был подстраховать. Но он умел держать себя в руках, поэтому вёл себя заносчиво и даже нагло.
– Да, господа! Я состою на службе американской разведки! – подтвердил он. – В данном случае являюсь вашим союзником! Если у вас ко мне имеются претензии, то я требую, чтобы вы передали меня представителям Верховного Командования Красной Армии! Большего я вам ничего не скажу!
– Большего говорить и не надо, – ответил майор Ремизов. – На тебе, продажная шкура Шлоссер лежит смерть очень многих красноармейцев. С позволения товарища полковника лично я приговариваю тебя к расстрелу!
– Я не только позволяю, но и рекомендую, – ответил учёный. – Такие господа не могут быть нашими союзниками.
На сей раз Шлоссер понял, что запахло жареным, начал оправдываться.
Он даже не отрицал, что забросал ручными гранатами группу разведчиков под началом лейтенанта Рослякова. Но ведь по-другому никак было нельзя поступить. Один из красноармейцев заметил его. Ведь потом бы у командира батальона Ходакова появились к Матицыну вопросы, почему он без приказа покинул расположение части.
– Я хотел совершить благое, доброе дело, – пояснил американский шпион. – Должен был поддержать группу тех, с кем к своей лучшей жизни должен был отправиться Аркадий Гаврилович Пенатов.
– Оказывается, американская разведка всё за меня решила, – возмутился полковник. – Выкрали и приказали, как мне следует жить! Приказали стать свободным! Пошлость и наглость! Какая-то несусветная ересь.
– Разрешите, мне лично расстрелять сволочугу! Мы видели, как эта тварь из укрытия забросал гранатами наши товарищей! – старшина Садоров крепко сжимал в руках автомат. – Если вы его передадите, в штаб любой из наших армий, это будет не справедливо. Мы не успели уничтожить его там, в низине. Пришлось провожать её до нашей высотки.
– Ты всегда успеешь его прикончить, Валерий Павлович, – заверил старого солдата полковник. – Пока послушаем господина Шлоссера. Может быть, он скажет ещё что-нибудь дельное и вразумительное.
– Я скажу, Аркадий Гаврилович! – храбрился Шлоссер. – Если товарищ Сталин узнает, что вами без суда следствия был расстрелян разведчик союзного государства, то у вас возникнут большие неприятности. Возможно, что некоторые из вас отправятся вслед за мной! Скорей всего, так и будет.
– Не преувеличивай, Урлих! Мы просто ничего не сообщим лично Иосифу Виссарионовичу, – и шутя, и серьёзно ответил Пенатов. – Зачем же нам лишний раз по мелкому делу расстраивать Верховного Главнокомандующего?
– Но я один знаю, кто в штабе генерала-лейтенанта Мракасова является шпионом, немецким разведчиком! – относительно твёрдым голосом сказал Шлоссер. – Если вы сохраните мне жизнь, то на этом условии я готов кое-что вам рассказать.
– Под боком у генерал-лейтенанта Альберта Герасимовича Мракасова два агента – немецкий и американский, – пояснил Ремизов. – Докладывать о них командиру корпуса не обязательно. Зачем? Я лично уберу их здесь же, при первом удобном случае. Будем считать, что их и не существовало в природе.
– Не по уставу, но справедливо, – заметил Пенатов и обратился к старшине Садорову. – Приказываю! Вражеского лазутчика и предателя великой идеи союзничества, расстрелять!
Разведчики, не церемонясь, подтащили связанного по рукам и ногам Матицына-Шлоссера к краю обрыва и направили на него стволы ППШ. Американский и… немецкий шпион старался хоть что-то предпринять для своего, практически, нереального спасения, но положение его было безнадёжным.
Все четверо разведчиков-красноармейцев направили на Шлоссера стволы своих автоматов, ожидая приказа на открытия огня. Но вдруг откуда-то сверху, стремительно вниз спикировал средних размеров птерозавр и, схватив когтями приговорённого к смерти шпиона, взмыл вверх.
– Огонь по обоим! – приказал полковник. – Не упустите!
Вслед удаляющемуся ящеру начали стрелять не только разведчики. Успел подключиться даже один из пулемётчиков. Крылатый динозавр, явно, получил ранение. Видно было, как он делает круги над низиной.
Но крылатый монстр не падал, а только медленно опускался вниз.
– Я, всё-таки, рассчитываю на то, что дракон сожрёт Матицына, – сказал старшина Садоров, пристраивая свой ППШ за правым плечом. – Может быть, этот фашистский шпик уже разбился вдребезги.
– Может быть, – с сожалением заметил Ремизов. – Но Шлоссер очень живуч и ловок. Пусть ему некуда идти, но… Одним словом, поживём – увидим. Жаль, что мы не знаем точно, что с ним произошло.
– Досада какая! Чертовщина! – возмутился старшина. – Ни позже, ни раньше появилась наглая крылатая птаха. Но я-то при встрече с этим… Шлоссером, раздумывать и тянуть время не буду. Он должен своей мерзкой жизнью ответить за смерть лейтенанта Рослякова и всех наших товарищей.
– Скорей всего, он уже и ответил, – сказала Гейкер. – Упасть с такой высоты, да и ещё и, наверняка, с несколькими пулями в теле…
С минуты на минуту должны были дать о себе знать немецкие эсэсовские дивизии. Назревал новый кровавый бой красноармейцев с фашистами… за свободу, за справедливость, за Россию.
Но, как обычно, в это же время и каждый день большая заокеанская страна, слепленная из кусков территорий индейских племён и мексиканцев, готовилась стать абсолютно единственной и неповторимой, как говорится, на долгие века. Она собиралась сделаться Великой на чужих горестях, костях, муках и страданиях. Как верна и уместна тут русская поговорка: «Кому – война, а кому – мать родна».
Свой полёт на Аляску Верганов и Тумали наметили, конкретно, в район базы Гакхона совершить через день. Окончательно обговорить тонкости запланированной диверсионной операции можно было и завтра, согласовать план совместных действий. Правда, здесь, в здании «сомнительной» фирмы КНМЗОС уже неоднократно было всё обсуждалось.
– Я всё понимаю. У тебя, Тарас, есть ещё возможность отказаться от проведения опасной и не очень лёгкой операции, – предупредил молодого друга Верганов. – Всё, вроде бы, продумано, но имеется определённый смертельный риск.
– Я не меняю своих решений, Богдан, – ответил Тумали. – Считаю, что стоит пойти на риск. Кроме того, добрые духи и моя эниэ Нэликэ считает, что я должен поступить только так, а не иначе.
– Что ж, я и не сомневался в том, что ты настоящий патриот России. Мы с тобой в корне отличаемся от ряженных двуногих свиней, которым на короткое время позволили подползти к Большой Кормушке. Ничего общего эти господа и дамы, по сути, с Россией не имеют. Они почти с рождения были готовы предать её в любую минуту… ради собственных благ.
– Что будем делать сейчас?
– Нам пора, Тарас, – сказал Верганов, – навестить мерзкого ублюдка Сабнагаева и воздать ему должное. Пойдём!
Они зашли в одну из комнат, заперлись изнутри. Расположились на уютных кожаных диванах, положив под головы небольшие кожаные подушки.
Через несколько минут они находились в особняке уважаемого человека и гражданина России Рудольфа Борисовича. Покружили по просторному кабинету, в котором он сидел в гордом одиночество и лениво смотрел и слушал одну из пустых и весьма тенденциозных телевизионных передач, коих сегодня создаётся на центральном телевидении превеликое множество. Вряд ли, такой расклад можно назвать случайностью. Всё продумано. Зомбировать так зобмировать!
Сабнагаев отдыхал, думал, сидя не за столом, а на мягкой тахте, в атласном ярко-оранжевом халате. В такие минуты не такого уже и длительного отдыха он никому не позволял входить в свой кабинет. Должен же он час-полтора побыть один, отрешившись от всех существующих дел, от всего мира.
Находясь в своих относительно «тонких», не плотных, основных телах, Верганов и Тумали отправились на поиски начальника отдела безопасности Аверьяна Трофимкина. Он не бодрствовал, был начеку. Почти сорокалетний здоровяк, обладатель густой чёрной шевелюры, пригретый Сабнагаевым, в прошлом, убийца и один из криминальных авторитетов столицы теперь напрочь завязал с «мокрыми » и прочими подобными делами.
Он теперь считался большим и крутым, можно сказать, начальником и при хорошем… наваре. В чёрном костюме, как водится, при оружии, серьёзный и озабоченный, он сидел за столом. Сосредотачивался. Возможно, собирался провести очередную воспитательную беседу с кем-нибудь из своих многочисленных подчинённых.
Но вдруг он злорадно улыбнулся, взял со стола смартфон и позвонил своему другу и, в прошлом, подельнику главному телохранителю Сабнагаева и его, можно сказать, корешу Плонтикову. Теперь действиями этого большого тела и не очень развитого головного мозга руководил Верганов, находящийся в его оболочке.
– Гоша, слышишь! – сказал начальник службы безопасности известного олигарха по телефону. – Тут дело срочное нарисовалось. Зайди ко мне!
Минуты не прошло, как на пороге с недовольным видом нарисовался почти такой же верзила, главный телохранитель Сабнагаева, собственной персоной Георгий Георгиевич Плонтиков. Не успел он и рта раскрыть, как в его оболочку проник Тумали. Здесь уже можно было не играть в прятки.
– Я тоже при оружии, Богдан, – сказал своим голосом Плонтиков, но совсем не то, что хотел сказать. – Пойдём!
– Всё нормально, – ответил ему Трофимкин. – Я готов.
Каждый достал из своей потайной кобуры по пистолету Макарова, передёрнул затвор и спрятал оружие ближнего боя в правый карман своего пиджака.
Они отправились в кабинет к Рудольфу Борисовичу и вошли к нему без стука, без лишних церемоний.
– Какого чёрта?! – заорал «начальник жизни» Сабнагаев. – Дадите мне хоть полчаса побыть одному? Сплошной бардак!
Они не стали спорить и вздорить с шефом. Просто достали свои «волыны» и с большим удовольствием расстреляли своего доброго друга и благодетеля. Они сделали этот так быстро, что Рудольф Борисович не успел даже удивиться и, как следует, возмутиться. Сделав своё дело, Верганов и Тумали покинули мерзкие тела двуногих негодяев, которые с жутким страхом и недоумением смотрели друг на друга. Они были не в состоянии что-либо понять. Нервный срыв? Помутнение сознания? Но почему?
Следователи из комитета при окружной прокуратуре или даже, может быть, центральной в такие тонкие вопросы вникать не будут. Они в подобные сказки об изменённом сознании и, тем боле, в подселение в чьи-то тела других живых мыслящих существ не верили и не верят. Да и врачи-психиатры, «волшебники в белых халатах, непременно, сочтут этих господ вменяемыми. А какими же ещё?
Через несколько минут духовные субстанции Тумали и Верганов возвратились в здание своей фирмы, в свои тела. Но выходить из «комнаты полётов» не спешили. Явно устали. Решили часа полтора-два по-настоящему поспать. Поняли друг друга без слов. Разошлись по своим комнатам. Тарас долго не мог уснуть. Он вновь погрузился в свою предыдущую земную жизнь.
….В зоне видимости, в километрах десяти-пятнадцати от высоты послышался шум. Нет, он исходил не от шагающих в сторону Радужных шатров отборных немецких дивизий. В небе появились птерозавры больших размеров. Их были не десятки, а сотни. В бинокли было видно, что в своих когтях они держат тела людей. Послышалась стрельба из пулемётов и автоматов. Немцы держали оборону. Вероятно, на относительно открытом месте на них напали летающие чудовища.
Назрела необходимость Пенатову и Ремизову срочно выходить за «ворота». Дорога по просеке в два-три километра уже не так тяжела. Правда, с ними будет три повозки с ранеными, не считая арестованного паникёра и нигилиста старшего лейтенанта Алексея Курамова. «Что его ждёт? – Подумал Ходаков. – Да ничего страшного, кроме штрафного батальона. Сюда уж он точно не вернётся. Наверное, спорщику и паникёру, повезло».
Сопровождать и охранять этот обоз поручили четверым разведчикам подразделения старшины Валерия Садорова, сержанту Сингэкте Гейкер, пулемётчику рядовому Владимиру Костикову и двум снайперам, рядовым Анфисе Гуриной и Тамаре Срипнюк.
Расстояние до Радужных шатров по просеке они преодолеют за двадцать-тридцать минут. Самолёты-бомбардировщики вылетят на задание сразу же. Так что уже до начала бомбометания оставалось меньше часа.
После этого в временному оборонному рубежу выдвинутся и обе дивизии Специального корпуса генерал-лейтенанта Мракасова. На высотах будут установлена вся артиллерия – в четырнадцать единиц и часть батальонных миномётов. Но первая линия обороны пройдёт в низине, в непроходимой чаше. Там потребуется срочно и надёжно установить часть миномётов, пулемётных точек, вырыть окопы или использовать естественные точки защиты.
Эта своеобразная заградительная полоса должна была начать свои действия только после активной работы авиации и артиллерийской подготовки. Если раза в два-три поубавиться немцев, то работы у красноармейцев останется в несколько раз меньше.
Через пять минут обоз направился в сторону «ворот».
Командир батальона, фактически, уже роты, Ходаков понимал, что просека, относительно удобная для продвижения дорога от расположения его подразделения до Радужных шатров, всё-таки, опасное место.
Пройти предстояло около трёх километров. Но каких! Каждый шаг воинов, отправившихся в Курск, был сопряжён со всякого рода опасностями. Открытое пространство обязательно привлечёт к себе разного рода и вида хищников и, вообще, монстров гигантских размеров.
Сейчас Ходакова волновала судьба тех, кто отправился в путь за пределы этого, неведомого мира. Дорога их непредсказуема и опасна. Хоть его Синга в любую минуту может постоять за себя и защитить других, но всё же… Не так уж она физически и сильна. Только совершенное владение борьбой думэчи, умение метко стрелять, мгновенно принимать правильное решение давало ей преимущество перед недругами.
Но ведь и враги могли быть самыми разными. Что она может противопоставить в борьбе с многометровым зубастым ящером, шкуру которого только и может пробить пуля крупнокалиберного пулемёта? ППШ тоже пригодится, но целиться следовало чудовищу в глаз. Мишень тоже не плохая.
Но думая о судьбе других, очень близких ему людей, Захар и не подозревал, что сейчас опасность грозит, именно, ему и его подразделению. Впрочем, его красноармейцы были готовы к отражению любого, самого мощного и неожиданного удара. Сейчас Ходаков не сомневался, что остатки немецких разведывательных и диверсионных не решаться атаковать их площадку на высоте. Такие действия были бы для немцев явным самоубийством.
Разведка из числа наблюдателей донесла капитану, что в их сторону, с тыла, движется не менее десяти огромных ящеров. Их атаку необходимо было отбить, во что бы то ни стало. Если гиганты прорвутся на их позиции, то они просто передавят своими мощными лапами и телами и людей, и палатки, и весь боезапас.
Миномёты применять было нельзя. Здесь никак не исключалось случайное попадание в обоз, который не так давно отправился в сторону «ворот». Пришлось основной сектор обороны не только переносить в тыл, но и сделать её, по сути круговой. Главное направление удара ожидалось, как раз, оттуда, откуда ещё полчаса тому назад она считалась невозможной.
Пулемётчикам, автоматчикам с солидным запасом ручных гранат пришлось выдвинуться метров на сто пятьдесят в сторону Радужных шатров и каждому разведчику организовать, оборудовать для себя укрытие перед предстоящим боем, визуально определить сектор возможного обстрела и ведения боя. Для того, чтобы основательно окапываться, времени уже не имелось. Да имелся ли в этом смысл? Ведь динозавры никого не будут обстреливать.
Для отражения возможной атаки немцев со стороны низины, заросшей гигантскими деревьями и кустарники, Ходаков оставил десятерых автоматчиков и двух снайперов. Вполне, достаточно для отражения жалких остатков личного состава двух эсэсовских полков. Ведь совсем скоро здесь должны были появиться дивизии Специального корпуса генерал-лейтенанта Мракасова, и они встретят основные силы немцев.
Можно было бы предположить, что чудовища почувствовали запах крови и поэтому решили совершить на расположение батальона нападение. В лагере Ходакова оставались ещё и мёртвые воины, тела которых пока не были преданы земле. Но причина активного передвижения ящеров в сторону каменной площадки заключалась совсем в другом… Они уходили от погони. На людей шли около десятка травоядных динозавров – брахиозавров. Передвигались они не так быстро, но вид их всех ужасал.
В бинокль, через редкие просветы их можно было разглядеть. Что-то жуткое напоминающее страуса. Чудовище на двух ногах. Но какое! В длину – под тридцать метров. Высота тоже солидная – под пятнадцать метров. Этот монстр имел длинные и крепкие руки. Захар предположил, что каждая такая «пташка» могла весить пятьдесят тонн. Но ошибался. Вес такого вот среднего динозавра был вдвое больше. Считай, четырёхэтажное здание, но живое и опасное.
Рядом с Захаром находились вновь назначенные командиры взводов Павлина Орлова, Павел Хромов и Олег Минков. Капитан не мог, да и не желал, сдерживать свои эмоции:
– Нам ещё этой чертовщины не хватало! Знать бы, что это и как с ними бороться.
– Мне кое-что о них известно, товарищ капитан, – ответила Орлова. – Я немного не доучилась на биологическом факультете, в МГУ. Отдельно серьёзно занималась изучением динозавров. По силе своих возможностей.
– Так что же это, Павла? – Хромов убрал от глаз бинокль. – Что за чудовища?
Лейтенант Орлова пояснила, что, по её представлениям, перед ними травоядные ящеры брахиозавры.
Африканский слон по сравнению с таким динозавром – маленькая собачка. Ведь это ещё не самые большие и опасные ящеры.
– Если они питаются травкой, – спросил Минков, – то почему они движутся в нашу сторону? Ведь мы же не растения, а люди.
– Их гонят сюда, по относительно открытой местности хищники, – пояснила Орлова. – Какие-нибудь тираннозавры. Вот, как раз, для тех мы будем представлять кулинарный интерес. У всех ящеров очень хороший аппетит.
– Умеешь ты порадовать, Павлина, – пошутил Ходаков. – Получается, если эти нас не раздавят, то те просто сожрут.
Лейтенант Орлова ответила ему только кивком головы. На сей раз с возвышенности она внимательно просматривала в бинокль то, что можно было разглядеть.
Через некоторое время она сообщила офицерам, что её предположения были верны. Стадо неповоротливых, но довольно сильных брахиозавров гонят в сторону расположения батальона шесть карнозавров. Точнее, это аллозавры. Они гораздо меньше своих травоядных ящеров, до двенадцати метров в длину, изредка их вес достигает двух тонн. Но они проворны и так же бегают на двух ногах.
Разумеется, между ящерами произойдёт жестокая битва, и ещё неизвестно, кто из неё выйдет победителем. Но обольщаться не следовало. Если вся эта гигантская живность появится здесь, то она может просто передавить всех и вся. Ведь люди, даже вооружённые, для них, всего лишь, муравьи.
Наверное, впервые в жизни капитан Ходаков не знал, что предпринять. Но на выручку, со своими рекомендациями и своевременными советами пришла Орлова. Следовало подпустить ящеров как можно ближе к новому оборонительному рубежу и доверить уничтожение динозавров снайперам. Уж они-то не промахнутся, будут бить в глаз. Может быть, придётся стрелять в одного и того же ящера не один раз.
Снайперов, сидящих на деревьях, должны поддерживать огнём автоматчики, но, прежде всего, пулемётчики. Им тоже следует целиться в голову и брахиозаврам, и аллозаврам. В ближнем бою должны будут использоваться гранаты, если, конечно, они смогут принести ощутимый урон здешним чудовищам.
– Что ж, тебе виднее, Павлина, – согласился с ней капитан. – Будем держать оборону! Что ж, товарищи, по своим местам! А я вон там прилягу, с автоматом. Мои метательные ножи тут бесполезны.
Все заняли оборонительные позиции и приготовились к бою.
Особо долго ждать не пришлось. Хищники прижимали плотоядных к каменным горным площадкам. А это, как раз, не устраивало воинов подразделения, которым командовал Захар. Через десять-пятнадцать минут по чудовищам открыли прицельный огонь снайперы. Послышались дробные звуки автоматов и пулемётов, в нескольких местах разорвались пять-шесть гранат.
Жуткий рёв ящеров смешался с шумом стрельбы. Смертельно раненные динозавры были очень опасны. В агонии они рушили и давили всё, что можно. Падали на землю вместе со снайперами стволы деревьев. Под мощные лапы попадали красноармейцы. Но каждый воин дрался до последнего, делал всё возможное, чтобы остановить чудовищ, убить. Да, оставалось только лишить их жизни. Другого выхода не имелось, ведь и динозавры не щадили ничего живого.
Капитан Ходаков видел, как брахиозавр, не обращая внимания на летящие в него пули, схватил когтистыми лапами автоматчика. Ящер собирался разорвать красноармейца надвое. Но боец успел воспользоваться ручной гранатой, выдернуть чеку. Ценой жизни он убил ящера, потому что основная масса осколков влетела брахиозавру в глаза. Монстр с рёвом завалился на бок, едва не раздавив своей тушей несколько человек.
Получилось, что в данной ситуации, не желая того, ящеры выступили на стороне фашистов. Стреляя в упор из ППШ в разъярённого, смертельно раненого карнозавра, если точнее, то в аллозавра, Ходаков видел, как на него падает ствол огромного дерева или, точнее, травянистого растения. Он попытался отползти в сторону, но не успел… Капитан получил удар по голове обрубком стебля гигантского папоротника. Мгновенно потерял сознание.
В это время, воспользовавшись тем, что красноармейцы ведут вынужденный и жестокий бой с ящерами, фашисты решили взять высоту. Они рассчитывали, что сделают это без особого труда. Но просчитались. Их оборона была отбита, правда, ценой жизни тех, кто на очень дальних подступах к городу защищал свою Родину. Да тут и динозавры помогли, часть из них переключилась на фашистов. Особенно, старались птеродактили.
Капитан Ходаков очнулся, наверное, от того, что в небе, прямо над ним ревели моторы краснозвёздных бомбардировщиков Ил-4. Их было не десять, как сообщал раньше Пенатов, а двенадцать. Красивейшая машина и надёжная в бою.
С большим трудом Захар поднялся на ноги, подобрав с земли свой ППШ, и направился в сторону каменной площадки, где только что был отбит отчаянный натиск фашистов, последних остатков разведывательных, диверсионных полков. Офицеру-разведчику казалось, что острая головная боль разрывала череп на части. Но ничего. Терпеть, вполне, можно. Главное, что остался жив. Ведь это даже не контузия, а просто сильный ушиб. Всё пройдёт.
Он старался не смотреть на то, что находится вокруг него. Но трудно, просто невозможно этого было не видеть. Вырванные с корнем деревья и гигантские травы, вздыбленная земля трупы гигантских ящеров, раздавленные тела красноармейцев… Наверное, кто-то ещё, кроме него остался жив. А раненым помогут. Ведь скоро, после бомбометания, здесь появятся передовые части корпуса генерал-лейтенанта Мракасова.
Почувствовал Ходаков и боль в правой ноге. Видимо, вывихнул или ушиб её. Досталось не только голове, но и ноге. Он поднял с земли толстую, увесистую палку. Далеко не мукэчен, но неплохая опора при ходьбе.
Опершись рукой на ствол батальонного миномёта, Захар на правом фланге оборонительного рубежа. Прямо на плите БМ лежал красноармеец с простреленной головой. Неподалеку три трупа эсэсовцев, зарезанных ножом. Рядовой Игнатов не просто погиб, а смертью храбрых. Он отправил на тот свет троих немецких диверсантов-разведчиков. Достойная смерть.
