Александр Николаевич Лекомцев
Эскулап Лопатов вне закона
Подняли наполненные стаканчики.
– Я хочу, чтобы всегда здоров и счастлив был ты, мой внучок Костик, – промолвила добрая старушка. – А все остальные и так… обойдутся.
Выпили и начали закусывать.
– Горьковата, – дал оценку спиртному Костя. – Но ничего. Пить можно.
Налил себе ещё один стаканчик.
Пересел за журнальный столик потому, что надо было закурить, что он и сделал.
– Я перекурю это дело, – снабдил Костя необходимыми, но краткими разъяснениями хозяйку дома. – Немного полегчало.
– Что это за напиток такой, Лариса? – выразила любопытство Свидриайлова. – Особый, какой-то, -цвет, вкус и запах.
– Особенный напиток. Целебный, – заметила Аральская. – Восстанавливает физические и душевные силы. Он предназначен для ликвидации многих болезней. Коротко и не расскажешь. Травы настояны на корейской водке. Так надо.
– Но вы умная, Лариса Самсоновна, – похвалил её Константин, – как академик.
Ему сейчас было хорошо.
С большим удовольствием парень пускал сигаретный дым к потолку. Заложил ногу на ногу.
– Большинство академиков не знают и малой доли того, – не без гордости сообщила Аральская, – что известно мне.
– Рассказывай, Лариса, дальше! – попросила старушка хозяйку особняка. – Шибко интересно говоришь. На душе становится приятно от твоего голоса. Рассказывай про свой чудесный напиток!
– Этот настой восстанавливает здоровье человека, – продолжала говорить Аральская, – делает его со временем богатым и счастливым, защищённым от обмана, сглаза, порчи, наговора, проклятия, болезней, чиновничьего беспредела на всех уровнях, пенсионных реформ и прочих неприятных, но предсказуемых явлений. Сила в нём определённая имеется.
– Ты только посмотри! – настроение у Свидригайловой пошло в гору. – Надо будет ещё немного, чуть попозже, ещё его выпить. Может быть, размер пенсии увеличат.
– На счёт пенсии, не знаю, но раны этот настой заживляет, – не без умысла и с перспективой на будущее рекламировала свой настой Аральская. – Собирала я разные травы для его приготовления в майское полнолуние, в полночь, на глухом болоте под кваканье лягушек и крики сов. Потом держала над чудодейственным огнём специального ведьминого костра. Но не буду вдаваться в подробности. Они ни к чему.
Костя погасил сигарету, встал, подошёл к столу, налил себе ещё в стаканчик спиртного и выпил. Благодать.
Он возвратился к месту расположения пепельницы, снова закурил.
– Колдовство какое-то! – выразил он восторг. – Но мне лично это питьё нравится.
Свидригайлова налила и себе полстаканчика целебного настоя, неторопливо выпила.
На своём огороде Мурашовы занимались прополкой грядок. На руках у них матерчатые перчатки. Сорняков много. Вдоль забора несколько куч вырванной травы.
На них сидела большая компания ворон и сорок. Птицы занимались активным поиском дождевых червей и разных букашек.
Завершив дегустацию целебного настоя… на корейской водке, Аральская и Свидригайлова, пили чай со смородиновым вареньем и пирожками. Но на журнальном столике, за которым устроился Костя, ещё стояла вторая бутылка оставшегося… лекарства. Он помаленьку его допивал. Одновременно и курил.
Дым пускал не очень часто. Но чёрный кот Клавдий, категорический не переваривающий запах табака или его подобия, гордо удалился. Ему было куда идти. Комнат великое множество.
Старушка Свидригайлова обратила внимание на то, что бинт на месте отрубленного пальца, на левой руке, развязался.
– Ничего уже у меня и не болит, включая и душу, – в очередной паз порадовалась старушка. – Я даже сейчас не боюсь разных вампиров, которые по Синим Быкам по ночам бродят.
– А что, Агафья Парфёновна, – удивилась Аральская, – разве ты видела оживших и отрывшихся мертвецов?
– Конечно, Лариса, – утвердительно заявила Свидригайлрва, – видела… и не одного. Их целые партизанские отряды по ночам бродят. Наверное, потому, что вокруг началось всемирное потепление или… похолодание. Но не это главное. Рада я тому, что у меня рана зажила в момент, как на собаке, – порадовалась она. – Спасибо Мурашовым. Но я уверена, что шибко помогла твоя настойка на травах, Лариса.
Встала из-за стола, подошла к входной двери, сняла бинт и бросила в ведро с мусором.
Очень довольная. Начала шевелить пальцами левой руки, внимательно смотрела на них. Но приглядевшись к ним повнимательней, издала истошный крик. Пьяный Костя медленно повернул голову в её сторону. Аральская выскочила из-за стола.
– Что у тебя опять за оказия, Парфёновна? – заволновалась Аральская. – Почему ты снова издаёшь резкие и громкие звуки, как сельская лесопилка?
Свидригайлова вытянула левую дрожащую руку вперёд и прохрипела:
– Посмотри!
– Что там смотреть? – снисходительно улыбнулась Аральская. – Вижу, что рука зажила. Всё пять пальцев на месте.
– Но ведь их должно быть четыре, Лариса! – Свидригайлова закатила глаза. – А пять – это много! Неужели ты не понимаешь?
В гостиную зашёл чёрный кот Клавдий. Он явственно шипел. Шерсть у него стояла дыбом. Видно, сообразил, что происходят не совсем реальные вещи. Через минуту он снова удалился с жалобным мяуканьем.
Костя выпил очередную порцию спиртного, закусил и с видом знатока заметил:
– Да, их должно быть ровно четыре. Я точно знаю.
Не поленился и встал на ноги. Пересчитал несколько раз пальцы на левой руке своей бабушки.
– Один, два, три, четыре, пять! – Костя снова старательно повторил эту процедуру. – Вот это номер! У тебя могучая колдовская настойка из трав, Лариса Самсоновна.
– Что ты говоришь? – необъяснимая реальность ошарашила Аральскую. – Колдовская настойка? У меня?
– Но не у меня же! – рассудил рационально и трезво пьяный Костя. – Не я же экстрасенс в… лунную ночь?
– Ухо! Там ухо! – Аральская внимательно посмотрела на Костю и показала в его сторону пальцем. – У тебя, Константин, два уха!
– Какое ещё ухо, Лариса Самсоновна? – Костя нахмурил лоб. – Я не такой пьяный и чётко помню, что у меня нет одного уха, но инвалидности мне никак не дают.
Ноги уже не держали Свидригайлову.
Она не села, а практически упала на небольшую скамеечку-пуфик, которая под ней с треском сломалась. Старушка оказалась на шикарном и цветном паркетном полу.
– Внучек, мой родной Костик, – запричитала она, – у тебя выросло правое ухо!
– Не может быть! – изумился Константин. – Как выросло?
– Как опёнок на гнилой трухлявой берёзе, – пояснила Аральская. – Оно выросло точно так же, как у твоей бабушки палец.
Очень резко Костя ощупал дрожащими пальцами то место, где внезапно у него выросло ухо. Вскочил на ноги, упёрся лицом в висящее на стене зеркало и мгновенно протрезвел.
Бабушка Свидригайлова и Костя, наконец-то, сообразили, что происходит невероятное. Они, не сговариваясь, побежали прочь из дома Аральской.
Но в отличие от них, сельская чародейка и, можно сказать, ведунья уже ничему не удивлялась. Сурово молчала. Пришло к ней озарения насчёт происходящих чудес.
Уже в вечернее время наверх, в гору медленно поднимался Тюленев. На какое-то время остановился, ибо физическая усталость уже довольно не молодого человека дала ему красноречиво понять и ощутить на себе, что она – явление не абстрактное, а реальное и зачастую неотвратимое.
По этой причине Тюленев решил, что имеет полное право полчаса отдохнуть и только потом продолжать свой сумбурный путь. Снял тяжёлый рюкзак и не сел, а повалился широкой спиной на густую и мягкую траву.
– Я найду тебя, Лопатов! – далеко не сразу от длительной ходьбы Тюленев перевёл дух и громко вслух заверил всех незримых таёжных духов. – Можете не сомневаться! Я найду этого вредного и капризного мужика!
Конечно же, он не без основания предполагал, что всем тем, кто его слышит и даже видит, абсолютно по барабану, найдёт он Лопатова или нет. Во всяком случае, их эта человеческая проблема, скорей всего не интересовала.
Правда, некоторые господа и дамы настойчиво считают, что великое множество самых добрых и отзывчивых духов только по той причине и существует, чтобы прийти на помощь людям. Захотел кушать – вот тебе скатерть-самобранка; пожелал стать мультимиллионером – исполнилось, решил сделать государственным чиновником – да запросто…. В общем, и дальше везде и всюду – сплошная помощь и забота о каждом конкретном человеке.
Если исходить из этого, то, получается, что не только президент страны со своим мощным и процветающим окружении заботится о тех же нищих, но и разного рода духи. Только пока не понятно, кто больше или меньше помогает тем, кто практически ограблен и лишён полной возможности радоваться осколкам своей непутёвой жизни.
Навязчивый заголовок «Как стать богатым» великого множества монографий и брошюр от полуграмотных проходимцев эрзац- и псевдо культуры давно уже читались разумными жителями параллельной России несколько иначе. Например, «Как стать горбатым» и т. д.
Но игра в напёрстки шла и здесь. Её организаторы прикрывались, как фиговым листком, лозунгами условной и дозированной демократии, искажёнными представлениями о гендерности, замысловатой толерантности и прочей несусветной дребеденью.
«На поле зверских чудес наивные и доверчивые босяки коллективно зарыли миллиарды последних червонцев, – с горечью подумал Тюленев. – Но там за последнее тридцать лет не выросло ни одного дерева, на которых бы вместо листвы нежно шелестели заокеанские доллары. Проходимцы и негодяи уже давно объявили частной собственностью то, что им никогда не принадлежало».
Отдохнув, он продолжил своё пешее движение. На сей раз ему предстояло преодолеть пару горных массивов, поэтому еле заметная тропа круто поднималась вверх.
Не всё шло гладко. В одном месте он оступился и скатился вниз, к счастью по некрутому склону сопки вниз. Оказался в низине. Но отлежался. Немного поранился, но с помощью раствора чудесный панацеи быстро решил эту несущественную проблему.
После того, как он подлечился, перекусил и заодно снова немного отдохнул, Тюленев продолжил путь. Но если он точно знал, куда и как идти, то шагать было гораздо веселей. Но своего друга, упрямого филантроп, по его мнению, необходимо было отыскать! Неужели Лопатов не учёл того, что Тюленев тоже порядочный и нормальный человек. Впрочем, нет, он это учёл. Просто не хотел подвергать своего верного и надёжного товарища опасности. Но знал бы, как говорится, где упасть, то соломки бы подстелил.
За ним с любопытством наблюдал молодой волк. Но явно, злого умысла зверь не имел. Оказался любознательным, только и всего… в силу своего юного возраста. Тюленев тоже его видел, лаже помахал волку рукой. Дал понять, чтобы тот шёл своей дорогой.
В гостиничном номере за столом в чёрном костюме сидел Буньков. Разбирал пистолет, чистил шомполом ствол, бережно обтирал белой тряпочкой детали. Аккуратно собрал его. После завершения этой процедуры наполнил несколько запасных обойм патронами.
Спрятал оружие личного пользования и ближнего боя в кобуру-карман, под пиджаком.
У небольшого костра неплохо устроился профессор Лопатов. Он ел небольшой пластмассовой ложкой туженное мясо из консервной банки. К нему из прибрежных кустов выбрел Тюленев, Оба внимательно и с некоторым удивлением посмотрели друг на друга.
– У меня с собой бутылочка с водкой имеется, Лопата, – сообщил Тюленев. – Чудом не разбилась. Но это… к счастью.
– Как ты меня нашёл, Тюля? – недоумевал Лопатов. – Ума не приложу.
– Бог его знает,– Тюленев присел рядом с другом. – Чудеса какие-то.
– Не чудеса, а стечение обстоятельств, – профессор обнял Тюленева, – но довольно странные.
– Надо сказать, что ты выбрал прекрасное место для отдыха. Тут тебе и пляж, и рыбная ловля.
Тюленев развязал свой рюкзак, достаёт оттуда бутылку с водкой, кусок колбасы, буханку хлеба, пару пластмассовых стаканчиков.
– Я рад, что ты, Ерёма, жив и здоров, – признался Лопатов. – Но я совсем не рад тому, что ты меня нашёл. Зачем тебе надо было возвращаться к старым проблемам?
– Не твоего ума дело!
– Если не моего ума дело, то давай пить водку. За встречу! У меня тоже имеется.
– С тобой никак не бросишь пить, Лопатов.
– А зачем бросать, Тюля? Я перестраховался. У меня водка в железной фляге, двухлитровой. Так надёжней, металлическая посуда не разобьётся.
– Моя водка тоже уцелела и достигла финишной точки. Начнём с неё. Выпьем и поговорим, немного пофантазируем.
Достав из кармана рюкзака чистую тряпку, Тюленев постелил её неподалеку от костра. Вынул нож из кожаного чехла на поясе. Начал резать хлеб и колбасу.
Вечером раздался стук в дверь в горницу особняка Аральской, и на пороге нарисовался Буньков, в чёрном костюме, при галстуке, в шляпе и с медицинской маской на лице.
Чёрный кот Клавдий с воплем бросается на Бунькова, но тот увёртывается от агрессивного животного. Недовольный кот с громким мяуканьем уходит в соседнюю комнату.
– Это ограбление? Или что? – поинтересовалась Аральская у вошедшего. – Кто вы?
– Никакого ограбления. Я из Москвы.
– А что, в Москве вымерли уже все бандиты? Мне всегда казалось, что самые главные в стране разбойники прописаны, именно, там.
– Иначе и быть не может. Столица нашей родины. Понятно, что всего там побольше. Этим даже иногда можно гордиться.
– Знающие люди предполагают, = заметила Аральскея, – что, если всем обеспечить пожизненные или долгие сроки на специальных зонах, то в течение двух месяцев можно будет построить железнодорожную магистраль от Владивостока до Якутска. Но они почему-то не сидят, а прячут за решётки других.
– Я совсем не поддерживаю ваших грязных намёков, – пресек рассуждения хозяйки дома Буньков. – Вы не о том думаете. Я. можно сказать, главный следователь страны и очень ответственный и уважаемый депутат. Валерий Трофимович Буньков.
– Не поняла, что я должна делать: радоваться за вас или впадать в неуёмную тоску. Но, всё равно, внимательно слушаю!
– Не буду перечислять все свои награды, должности и звания, и даже говорить о том, что я генерал-полковник МВД.
– Я слышала о вас и видела по телевизору. Вроде, в передаче «Тайны вселенной». Вы там что-то непонятное говорили. Ну, как будто, я никаких законов не нарушала. Все налоги плачу аккуратно и своевременно.
– Не волнуйтесь, Лариса Самсоновна. Я только потому решил вас навестить, что вы многое знаете. А для нас и лично для его величества президента некоторая информация очень важна.
– Что ж, если вы так считаете, Валерий Трофимович, снимайте свой плащ и шляпу. Будем беседовать и пить кофе. Можно не разуваться.
– Мне совсем не трудно и переобуться в тапочки.
– Моему славному коту Клавдию вы явно не понравились, потому он непременно помочится в одну из ваших туфель. Таким способом он всегда выражает протест против незваных гостей.
Очень внимательно и сурово Буньков посмотрел на чёрного кота.
Недовольный Клавдий зашипел и удалился.
– Спасибо за предупреждение. Благодарю! – сказал Буньков. – Постараюсь долго вас не тревожить. Впрочем, как получится.
Снял верхнюю одежду, на свой страх и риск переобулся в тапочки. Устроился в одном из кресел за журнальным столиком. Точно такое же, напротив, заняла и Аральская. Вопросительно смотрела на неожиданного и важного гостя.
Сообща Алевтина и Мурашов готовили ужин. Филипп сидел в горнице на скамеечке, чистил картошку перед кастрюлей с водой и ведром с мусором. Алевтина хлопотала у русской печки, конкретно, у кастрюли, в которой варится мясо.
– Нажарим побольше картошки с бараниной, – сказала она. – Поедим, как следует. На завтра ещё останется. А утром, как договорились, Филипп, отправимся во Владивосток. Людей лечить будем. Предназначение в жизни у нас такое. Ты веришь в судьбу?
– Верю. На сто процентов,– ответил он. – Но до завтра ещё дожить надо, Аля. Но согласен, что всё необходимо планировать. Неплановая и жалкая экономика на руку только компрадорам и сухопутным пиратам. Без плана удобно заниматься только стихийным и повальным грабежом.
– Вижу, что у тебя мерзкое настроение. Но почему? В чём причина?
– Просто настроение плохое и всё.
Завершил чистку картофеля. Поставит кастрюлю на стол.
Он подошёл к умывальнику, тщательно вымыл руки, обтёр их полотенцем.
– Тебе, Алевтина, только осталось порезать морковку и лук, – напомнил он жене. – В общем, приготовление ужина, как обычно, на твоей совести.
– Совсем недавно, – заметила она, – когда ещё ты, Филипп, считался в селе самым главным и активным сборщиком мухоморов в селе, то был гораздо веселей.
Она убрала кастрюлю с мясом на край плиты, с полки взяла сковороду и разделочную доску.
На мгновение Алевтина приостановила приготовление ужина. Села на табуретку.
– Ты что-то хочешь сказать? – она не сомневалась в желании мужа что-то важное сообщить. – Я слушаю тебя. Не молчи!
– Не хотел я тебе говорить, – Мурашоа присел рядом с женой, – но вчера я в селе издали видел своего бывшего одноклассника. Правда, издали, но несколько раз. Ошивался он у магазина. Я тебе о нём как-то рассказывал. Очень важный следователь.
– Я помню. Это тот самый главный неофициальный сыщик страны Буньков и депутат высокого полёта и полномочий. Но, наверняка, ты обознался. Мало ли похожих людей.
– Нет, Аля. Это он, Буньков.
– Но если это и так, то я не думаю, что он появился по нашу душу.
– Ещё по школе его помню. Он часто бегал к директору и поливал грязью учителей и учеников. Мерзкая личность. Свою карьёру на чужих черепах делал и пока ещё не поскользнулся.
– Ты думаешь, что его приезд связан с появлением чудесного лекарства и нашими действиями.
Ни на секунду Мурашов не сомневался в том, что Буньков появился здесь не зря. Скорей всего, президентские ищейки снова напали на след Лопатова и Тюленева. А теперь они пытались найти и тех, кто им помогает. Всё обстояло только так, а не иначе.
С этими вескими доводами мужа Алевтина, в конце концов, вынуждена была согласиться. Слишком уж много в Синих Быках, да и в краевом центре происходило чудес, связанных с внезапным выздоровлением людей. Не только на головах у лысых внезапно вырастали на пышные волосы и у беззубых пожилых граждан в полости рта появлялись крепкие клыки, но у людей возрождались и утраченные органы тела. Запросто происходила зверски фантастическая и невероятная репродукция.
Короче говоря, теряй, ящерица хвост и даже голову, не скромничай! Не мелочись! Подобно ранней редиске на грядке, заново вырастит всё то, что, казалось бы, навсегда утеряно, то есть утрачено.
– Но, ты же у меня мужик умный, Мурашов, – приободрила Алевтина супруга. – Я думаю, сумеешь обвести вокруг пальца своего одноклассника.
– Только это меня и обнадёживает, что Буня глуп и самоуверен, – частично согласился он с женой. – Он всегда хочет показаться оригинальным, необычным человеком.
– В этом плане двуногие денежные мешки почти одинаковы. Когда есть большие деньги и власть, хочется ещё казаться особенным.
– Я нисколько не сомневаюсь в том, что он знает, что я проживаю в Синих Быках. Уже все справки собрал о жителях.
– Понятно, что для такого туза всю информацию лакеи уже давно приготовили.
– Прежде чем он заглянет к нам в гости, он навестит нашу соседку Аральскую. Я уверен, что Лариса Самсоновна давно догадалась обо всём. Мы у неё на виду, и она твоя подруга.
– Лариса нас не предаст. Я в этом уверена. Но она, конечно, не простой человек, и что-нибудь потребует взамен за своё молчание.
– Да, мы ей подарим исцеляющей жидкости, сколько угодно! Даже целое ведро. Пусть тешится и укрепляет своё материальное положение. Лишь бы только молчала!
– Что день грядущий нам готовит? Извечный вопрос не только со времен Пушкина.
– Древнейший вопрос. Но будем надеяться только на самое лучшее.
Оба встали. Алевтина подошла к кастрюле с мясом. Перенесла её на стол и поставила на деревянную плашку.
Мурашов взял в правую руку ведро с мусором. Открыл заслонку в горящей печи и высыпал его в огонь. Что не сопреет, то есть не сгниёт, то, непременно, сгорит.
В шикарной гостиной на столе стоял кофейник, чашки, в тарёлках – кренделя, конфеты. Аральская и Буньков только что завершили свой отдых и первоначальную беседу за столом. В домашних тапочках важный и большой чиновник сидел на диване. Расслабился. Аральская удобно устроилась в кресле.
– Пожалуй, я приму ваше предложение, Лариса Самсоновна,– согласился Буньков, – и переночую сегодня у вас. Надо признаться, гостиница в вашем селе поганая и не очень уютная.
– У меня, как вы заметили, довольно большой двухэтажный дом. Восемь комнат только на первом этаже. Печное и паровое отопление. Вода, ванна, несколько комфортных туалетных помещений прямо в доме. Относительный комфорт имеется. Правда, нет ни одного золотого унитаза. Глупое и наивное излишество… на грани маразма.
– А мне вот, наоборот, кажется, что это серьёзное упущение с вашей стороны. Но ничего. Всё равно, очень уютно, и я воспользуюсь вашим предложением. Останусь. Да и поговорить нам с вами нужно о многом, если не возражаете.
– Я не против этого, и люблю иногда поболтать. Правда, уже всё сказала. Совершенно не имею понятия о том, почёму у людей вдруг внезапно отрастают новые руки и ноги. Какая-то природная аномалия происходит.
– Не природная аномалия, а групповое и наглое преступление мирового уровня. Оно направлено против самых уважаемых людей всех стран и народов. Так что, не скрывайте от меня ничего. Я человек во всех направлениях увлекающийся и оригинальный, и говорят, что не глупый.
Многозначительно Буньков подмигнул хозяйке дома.
Но Аральская по-своему истолковала слова большого чиновника. Ей отчётливо показалось,, что Буньков начинает интересоваться ей, как прекрасной женщиной.
– Я твоя, мой великий чародей! – Аральская резво прыгнула Бунькову на колени. – Бери самое дорогое! Давай дружить крепко и долго!
– Вы меня не совсем правильно поняли, уважаемая Лариса Самсоновна, – Бунькрв не грубо, но уверенно поставил её на ноги. – Под моими увлечениями экзотикой я подразумеваю что-нибудь, вообще, необычное. Но совсем не в этом плане.
– Только чёрт вас, московских чиновников, и поймёт! – она обиделась и села на прежнее место. – Есть у меня предположение, что вам не очень понравился мой кофе. Только это, конкретно, меня основательно и огорчило. Но, возможно, я ошибаюсь. Ведь вы пили его много и долго, вбирали в себя эту живительную влагу, как насос марки «Гном» воду.
– Я просто человек воспитанный и уважаю… возраст, хотя и сам уже не юноша. А насчёт кофе вы не правы. Напиток у вас славный, на самом деле, замечательный, Лариса Самсоновна, с особым пикантным вкусом. Уж тут вы не должны впадать в сомнения.
– Он и не может быть плохим. Я вам в чашку с кофе постоянно подсыпала в качестве ароматизатора и для активного аппетита и поднятия тонуса по две-три столовых ложки абсолютно свежего козьего помёта.
– Козьего помёта? Что-то… не расслышал.
– Ну, козьи… горошины, в виде порошка. Они полезны для здоровья. Я старалась, чтобы собачьих и кошачьих фекалий среди них было не так много. Я козий помёт на большой сельской дороге собирала. Правда, там бродяги и бичи тоже иногда испражняются.
– И много я у вас этого замечательного напитка проглотил? – тошнота настойчиво подступала к горлу. – За беседой, как-то, не заметил.
– Я не считала, но чашек семнадцать с половиной замечательного напитка вы вовнутрь приняли, Валерий Трофимович. Я не права. Вы оказались настоящим ценителем и большим любителем кофе.
Крайне удивлённый откровенным признанием Аральской столичный гость Буньков широко открыл глаза. Он пытался взять себя в руки, но у него ничего не получалось. Вскакивая с дивана, он не сказал, а прохрипел:
– Немного подышу свежим воздухом!
Опрометью выскочил на улицу, сшибая ногами стул.
На берегу таёжного озера рядом с потухшим костром блаженно спали Лопатов и Тюленев. Вороны и чайки хозяйничали у них в рюкзаках. Да и не только они. Полевые мыши с большим удовольствием прямо на месте грызли хлеб.
Свора бездомных собак, распугала птиц и мышей. Один независимый кобель с явным удовольствием помочился на спящего Лопатова.
Одинокий бомж и бродяга в драных шортах, с голым торсом, босой бежал по полю с синим флагом, на полотнище которого жёлтыми буквами написано: «Слава его величеству президенту!». За ним гнался большой и недружелюбный коллектив бродячих собак.
Сидя в кресле, Аральская наблюдала за тем, как Буньков, не снимая пиджака, отжимается от пола. Встал на ноги. Поправив под пиджаком кобуру-карман с пистолетом, он начал приседать.
Закончив свои гимнастические упражнения, он остался довольным собой.
– Везде и всюду я стараюсь поддерживать свою физическую форму, Лариса Самсоновна, и бодрое состояние, – сообщил Буньков. – Делаю это даже в тех местах, где не имеется специальных тренажёрных залов.
– Нет у меня в доме даже обычной спортивной комнаты, – с сожалением заметила Аральская. – Это моё упущение, Валерий Трофимович. Виновата! Исправлюсь! Я ведь и не предполагала, что вы меня навестите.
– Ничего, ничего, – он сел на диван, облокотился на его мягкую и широкую спинку. – У вас здесь и без того не так уж и плохо. Свежий воздух. С большим удовольствием с крыльца вашего дома наблюдал, как цветёт черёмуха.
– Опомнитесь! Черёмуха уже давно отцвела, Валерий,– констатировала неопровержимый факт хозяйка особняка и заметила. – А если, что и белеет возле забора, то совсем другое.
– Что же это? Вы меня интригуете, Лариса Самсоновна. Моё любопытство не имеет границ.
– Нет здесь никакого волшебства. Каждый вечер соседка Мирра Конь вывешивает на просушку свои трусы. Они – у неё после стирки ослепительно белые. Вот и вся черёмуха.
– Как ни странно, но, на сей раз, Лариса Самсоновна, я почему-то вам поверил.
– Почти всё мне понятно в человеческом мире. Но никак не могу постичь, почему Мирра Конь стирает свои трусы каждый день.
– Гигиена важна. Её следует соблюдать особенно сейчас, во время пандемии. Известно ведь всем, что неотвратимо и со страшной силой свирепствует брендовирус. Наши учёные предполагают, что он уже активно передаётся и половым путём.
– Не знаю, что там и где свирепствует. Но Мирра Конь вывешивает каждый вечер свои трусы на просушку. Всякий раз по двадцать-тридцать штук. А ведь я давно обратила внимание на то, что у неё в наличии всего одна задница. Больше нет! Только одна, уверяю вас.
– На сей раз я вам тоже поверил. Но, получается, что всё здесь у вас, в Синих Быках, специфическое. Не только кофе с козьими испражнениями, но даже необычные человеческие традиции и привычки.
– Вы правы. Места у нас живописные и благодатные. Особенный край.
– Ещё бы! У людей вырастают внезапно руки и ноги, и всё, что угодно.
– Но про всё, что угодно, я пока не слышала.
– В любом случае, волшебный край, впрочем, как и Владивосток. И вы, Лариса Самсоновна, всё и обо всех знаете. Но усиленно делаете вид, что абсолютно не в курсе происходящего.
– Я, всего лишь, скромный экстрасенс, знахарка, ну, и, вообще, ведунья. Ведьма, по-вашему. Меня особо не интересуют мирские дела и разного рода сплетни.
– А напрасно. В них порой предостаточно любопытной и правдивой информации.
– Я только лечу людей и помогаю им, вполне, законными способами и методами обрести бодрость и здоровье. У меня имеется лицензия, и налоги я плачу. Могу показать квитанции и, вообще, документы.
– Я в курсе. Не надо. Вы всё уже мне почти… показали, Лариса Самсоновна.
– Что вы, Валерий. То, самое главное, что я намеревалась показать, вы даже не соизволили потрогать руками. Не говорю уже о других частях вашего крепкого тела.
– Видите ли, если бы я регулярно пил коньяк, водку или вино, причём, большими дозами, то между нами, возможно, что-нибудь, и состоялось бы. Но, бесспорно то, что вы интересная женщина, и можете вызвать к себе интерес со стороны представителей противоположного пола.
– Не преувеличивайте. Я такая, как все. Ничего лишнего.
– Зачем же скромничать? Замечу, что даже ваш кофе с козьим калом – оригинально. Как-то, неожиданно. Своеобразный сюрприз. Невероятная технология «нано».
– Вы – большой чиновник и народный депутат, а корчите из себя народного артиста. Но у вас это ни каким образом и никогда не получится!
– Почему?
– Потому, что почти все народные артисты талантливо играют только в рекламных роликах. На большее не тянут, но зато… народные.
– Не надо ёрничать. У нас сейчас всё такое… вот. Я хотел сказать, что вы лично изобретательны и мудры… с вашим напитком из козьих экскрементов и всяких разных..
– Но вы просто обязаны изучать некоторые добрые, бытовые традиции народов нашей славной параллельной России.
– Я, конечно же, выпил бы ещё немного кофе или даже чаю, но только без странных добавок и специфических наполнителей.
– Секундочку, Валерий Трофимович! Сейчас всё приготовлю. А помёта уже нет. Вы его весь проглотили. Правда, его всего-то у меня было килограмма полтора. Не больше. Малые запасы.
Она встала и направилась к электрической плите. Включила её. Поставила на конфорку большую кастрюлю с водой. Конечно, её безумно радовало то, что в отличие от отечественной медицины, не попали под поголовную оптимизацию всякого рода шаманы, маги, чародеи, экстрасенсы, знахари и разного рода чародеи.
Блаженно зажмурил глаза Буньков. Медитировал полулёжа, раскинув руки в стороны. Ему было хорошо. Но иногда он приоткрывал один глаз. Следил за тем, чтобы Аральская не насыпала или не влила в кипящую воду какой-нибудь гадости.
У забора, почти перед калиткой лежал долговязый бородатый мужик в ярко-зелёном костюме, очень напоминающем специальный комплект химической защиты. Он был изрядно побит, находился в таком состоянии, которое пока не позволяло ему прийти в себя.
Почти каждый почитатель и поклонник всего оригинального и нелепого без труда узнал бы в нём очень известного и популярного господина. Ну, кто же не знает знаменитого путешественника Фёдора Пантелеевича Кнута.
К счастью, через огромную щель в заборе его увидел Мурашов, который вечерней мгле собирал в корзину созревшие кабачки и баклажаны.
Сельский врач оставил корзину на грядке, поспешил на помощь человеку, которому, явно, понадобилась неотложная медицинская помощь.
Мурашов взвалил на свои плечи тело Кнута, осторожно открыл калитку и направился с нелёгким грузом в дом.
В гостиной особняка местной ведуньи Буньков разглядывал колдовские атрибуты, находящиеся на полках шкафа, под стеклом. Там располагалось немало интересного: чучело совы, высуженная ящерица, замысловатые венки, сплетенные из таёжных трав и другое вещественные предметы и атрибуты, предназначенные для целительного колдовства. Рядом со столичным чиновником стояла Аральская.
– Я в этом отношении, Лариса Самсоновна, скептик, – открыл свою пасмурную душу Буньков. – Но, всё же, меня привлекает экстрасенсорика и чародейство. Пусть люди лечатся, как хотят, но только не запрещёнными способами.
