Александр Анатольевич Петров
Воспоминания о будущем. Дети
Много лет его клан воевал с Правителями – из-за – скал. Именно его клан останавливал их вторжения, грабил земледельцев, воевал с армиями у подножья Топей. Его воины были самыми искусными в бою. Когда воины Правителя ушли, они провели ряд опустошительных набегов. Но пришли другие, на конях. Быстрые и ловкие, находящие их засады, отряды, стоянки, тропинки. Его клан потерял 250 воинов, ещё около 50-и лежат раненые. На пологом спуске крепость захватили и восстановили. Если раньше его голос, как и голос Приморского клана, был весом на Совете, то теперь их ни кто не слушает. Они оба понесли ощутимые потери и не смогли снабдить даже свои кланы.
Скоро сезон дождей и вся жизнь на Топях замрёт. Обычно они делали запасы к этому времени, за исключением рыбы, но сейчас запасов нет, или они минимальны. В обмен на товары других кланов ему нечего предложить. Голода, конечно, не будет, но с запасами намного спокойнее и сытнее.
Основной вопрос – что делать. Большинство кланов за то, чтобы атаковать разбить армии врага, и ограбить всех. Но они ни когда серьёзно не воевали, да и вывести такое количество воинов через тайные тропинки будет сложно, а хорошая дорога перекрыта крепостью с гарнизоном. Но основное количество кланов высказалось за атаку до сезона дождя. Они не знают, что значит битва, особенно когда враг искусен и коварен. Он пытался их отговорить, но через 4 дня все собираются у скал, и ночью атакуют. Начать с нападений на патрули – значит выдать свои намерения. Поэтому нападут на один из лагерей. В нём можно будет и оружие захватить, и запасы гарнизона.
Жанна сидела в кафе и обедала. Параллельно записывала мысли. Она была директором Мусорно-газовой компании, её сестра – главным технологом. Она её не узнавала. От мямли не осталось и следа. Бойкая, активная, энергичная, вопрос нельзя задать. Сейчас с Алисой обсуждают новое направление – газацию угля. Поглощённая своими мыслями поздно заметила подходящего стройного не по-мужски ухоженного мужчину – 30-35 лет.
– Здравствуйте, Жанна.
– Мы знакомы? – она прокрутила в пальцах вилку.
– У вас ловкие пальцы.
– Давайте к делу. Или не занимайте моё время.
– Хорошо. Вот. – он достал толстую папку.
Она осмотрела его. Дорогой костюм, дорогой портфель, дорогой парфюм. Откровенный «плейбой». Следы косметологических процедур на лице и руках, волосы уложены гелем, ногти аккуратно подстрижены и подпилены. Женат, на пальце кольцо.
– У вас жена учится на косметолога?
– Слежу за собой.
– Фитнес, тренажёрный зал, парикмахерская, косметический салон. Что-же вас привело в дешёвое кафе? Не по чину вам это.
– Вы. Деловое предложение к вам.
– И в чём-же оно?
– Здесь всё.
– А проще, без этих бумаг?
В ухе наушник, значит, действует не один. Возможно, записывают и снимают.
– Это доказательство вашей преступной деятельности.
– И кого-же я убила?
– Вы – карманщица. Здесь показания ваших дружков, подельников.
– И только?!
– Нет. У нас есть сведения, что вы были главой ОПГ «Куколки» в Геленджике.
– И вы хотите денег!? Так тяжело содержать себя на зарплату.
– Нет. Нам надо, чтобы вы закрыли ваше предприятие.
– Вы из Всероссийского Газового Концерна?! А ваше начальство знает о вашей инициативе? Или это оно послала вас?
– Здесь материала достаточно, чтобы отправить вас в тюрьму на 8-10 лет. Подумайте о себе.
– Подумайте о себе. Вы наговорили на 3-5 лет заключения. Всё, что там – вздор и высосано из пальца. Свидетелям вы угрожали, или обещали что-то взамен на их, так называемые показания. Вы занимаете моё время. До свидания.
Она нажала кнопку вызова официанта два раза. Подошла молоденькая девушка.
– Мой счёт, пожалуйста.
– Хорошо.
Девушка ушла.
– Вы платите за обед в семейной фирме?
– У нас принято платить за то, что потребляешь, и отвечать за свои поступки.
Подошла официантка, принесла счёт. Жанна достала кошелёк, отсчитала нужную сумму наличными, собралась и ушла, оставив «плейбоя» сидеть за столом.
Ей уже не надо было что-то делать. Дальше будут работать специалисты с обеих сторон от закона. Запись их разговора уйдёт в службу безопасности, а там… Но надо будет связаться с ней, для ускорения работы. Ей не очень хочется попасть в камеру, даже ненадолго.
– Жанна Андреевна, Маргарита вас ждёт.
– Спасибо, Светочка. Приготовь чай, я буду через 3 минуты.
Она поднялась в свой офис. В приёмной её ждала Маргарита. Прошли в её кабинет. Вопрос газации угля. Технические вопросы решают соответствующие специалисты, а они будут решать экономические и логистические вопросы. Рассказала ей о разговоре в кафе, правду, всё как было и откуда «корни» этого разговора. Пара звонков Маргариты, и они уже слушали этот разговор втроём с юристом. Пришла и информация от службы безопасности. Лопухи. Приехали втроём на фирменной машине, подслушка из магазина, не дешёвая, но не профессиональная. Тот «плейбой» – менеджер средней руки, работает в отделе сбыта сжиженного газа. В той области, куда они так бесцеремонно влезли. Ещё двое – его коллега и шеф. У всех родители при бизнесе, а то и должностях. Но и не таких «ломали». Обсудили стратегию поведения.
За ней пришли через два дня. Предъявили постановление об аресте, заковали в наручники, увели. Пытались допрашивать без адвоката, но она отказалась отвечать на вопросы. Это у них время лимитировано, а для неё это основной ресурс. Приехал адвокат, она дала показания, отвергая все обвинения. Передала через адвоката своё заявление на «плейбоя». Она знала, что «колесо завертелось», и через 3-4 дня, максимум через неделю, её выпустят, ещё извинятся. Да, она крала деньги из карманов и сумочек ротозеев, но брала столько, сколько надо было на косметику и сладости. Если получалось больше – «не работала» несколько дней, в отличие от друзей. Поэтому и не попадалась. Пару раз сидела в «обезьяннике» за компанию, но к ней претензий не было. Родители беспокоились, ругали, что она связалась с «дурной компанией». Но она не попадалась. Скоро будет известно, кто её сдал. И ещё этот зам по Геленджику. Его нигде нет.
– Теперь вопрос о выборе генерального директора концерна. Предлагаю переизбрать на этот пост Алексея Владиленовича. Он рационально управлял нашей компанией, не смотря на неблагоприятную конъюнктуру на рынке газа. Думаю, что и в следующий год он так-же будет защищать наши интересы.
– У меня вопрос. Алексей Владиленович, кто был инициатором откровенно криминальных методов работы сотрудников вашего отдела сжиженного газа? Вы, или это их инициатива?
– Я не понимаю, о чём вы говорите.
– Вот о чём.
Маргарита достала диктофон и включила воспроизведение того разговора в кафе.
– Ну, это мало что значит.
– А вот фотографии сотрудников компании, которую вы возглавляли. И досье на них. Руководитель отдела и двое его подчинённых.
– Машенька, пригласите их сюда.
– Не беспокойтесь, их уже допрашивают по обвинению в шантаже и клевете. Мне очень неприятно, что вы допустили такое, вольно или не вольно. Это бросает тень на компанию. Если это их инициатива, то вы не доглядели за своими сотрудниками, если ваша – то это откровенный криминал.
– Я не причастен к этому.
– Следствию расскажите. Предлагаю на время следствия отложить этот вопрос. Возложим на заместителя временное руководство компанией.
Она лежала в больничной палате следственного изолятора. Избили в камере, придрались к какой-то мелочи. Всё тело болит, лицо в синяках, кровоподтёки на руках и ногах, и, кажется, ребро сломано. Но время на её стороне, надо тянуть. А пока – спать.
«Плейбой» пришел, угрожает, возбуждён, а в глазах страх. Не по зубам тебе и твоим родителям эта система, но кое-что ты ещё можешь. Угрожает прикончить её здесь, если она не заберёт заявление на него. Она ещё слаба, в вене катетер с физраствором, но… Один удар ему в пах, он согнулся, вырвать катетер из вены, вложить бинт, согнуть руку, взять бутылочку с физраствором и ему по голове. На последнее сил не хватило, да и он поднял голову, попало в лицо. Рука отпустила бутылочку, и та, отлетев в сторону, разбилась о кафельный пол. На шум прибежал охранник и медсестра. «Плейбой» скулил на полу, она «отключилась», но успела потребовать адвоката.
Очнулась в больничной палате в нормальной больнице. Рядом кнопка вызова медсестры. Нажала, вошла медсестра. Проверила пульс, зрачок. Она дома, в семейной больнице. Этого «плейбоя» суда не пустят, разве что в морг, как клиента. Вошел адвокат, составил заявление в полицию. Покушение на жизнь и здоровье. Успокоил, что дело идёт полным ходом, но у них хорошие адвокаты, тянут, пытаются договориться. А ей предстоит медицинское освидетельствование для фиксации побоев, и сон. «Изумрудку» получит позже.
Кто только у неё не побывал за это время, пока она болела. Курочка жареная и варёная, отбивные, котлеты и яичница – как норма, рыба, разная и приготовленная всеми возможными способами. Впереди ещё реабилитация на ПЛАНТАЦИИ II, но сначала по делу в свой офис. Встречал Антон, сияя от счастья, что-то случилось, он не мог скрывать свои чувства. До офиса пешком 5 минут, а тут джип и поехали в Подмосковье, на новую базу переработки канализационных стоков. На ней наводили последний лоск. Работали все «свои», от «Куколки», «чужих» не было, ни кого. Антон подвёл к танкам, открыл один из них, и за верёвку вытащил мешок, открыл его.
– Опаньки, здрасте. Как мы долго бегали! А где денежки?
– Здесь.
Антон поднял сумку из люка. Жанна открыла её, осмотрела.
– Потратил, транжира. Но ничего, спишем, как и тебя. А это кто?
Антон поднимал мешки и снимал с голов накидки. Она не переставала удивляться. Все её бывшие друзья. Те, кто сдал её этому «плейбою». Всех в «реактор», деньги – леди-босс. Теперь можно и на отдых. Завтра базу откроют и запустят, а они уйдут на газ. Остатки костей вынут верные люди. Всё тихо и чисто.
– Проследи, чтобы ни кто не открывал. Сумку в машину, и в Руины.
Антон отнёс сумку в машину, закрыл за ней дверь, сел за руль, и они поехали.
Она подписала назначение исполняющей обязанности директора компании Алину, девушку Антона. Познакомились они в кафе. Они с Антоном пришли поужинать, она тоже ужинала, но потом к ней стали приставать три каких-то типа. На её протесты они только смеялись, послали охранника. На замечание Жанны тоже послали, потом своё замечание высказал Антон. Один отлетел к дверям, второй к стене, проехав по полу на спине, третий в стену. Всего три лёгких шлепка ладошкой. Алину пересадили к ним за стол. Она беспокоилась, этих она знала, а они знали, где она живёт. Пока девочки разговаривали Антон только ел, то краснея, то бледнея. Жанна всё поняла. Поэтому, когда пошли провожать Алину, купили Антону пиво, от стресса, и они заворковали. Потом он каждый день встречал и провожал её, пару раз «поговорив» с её знакомыми. Антон был не только силён, но и хорошо воспитан, и образован, хорошо рисовал, много читал. И Алина была высокая, красивая, высшее образование, работала в банке менеджером. Потом уволилась и устроилась к ней, показала себя ценным сотрудником. Вела работу компании, пока её держали в следственном изоляторе и она лежала в больнице. Потом «голубков» отправят отдохнуть на медовый месяц. Алина не знала о криминальном прошлом ни Антона, ни её.
Заседание акционеров продолжилось, но уже без Маргариты. Она ловко продала свои акции по высокой цене, а сейчас они упали из-за обнародования результатов следствия и суда над сотрудниками ВГК. Их не спасли ни влиятельные и богатые родственники, ни положение в обществе, ни друзья. Последние их поддерживали только до того, как они попали на суд. Требовалось полностью поменять руководство концерна, а, возможно, и политику.
Сезон дождей был коротким, и, хотя в горах ещё шли дожди, наполняя реки, основная часть Юга начала подсыхать. Повсеместно, особенно в засушливых районах, зеленела трава, пытаясь максимально использовать небесную влагу. Около основного лагеря Южной армии было всё зелено, паслись стада и табуны, всё было спокойно и хорошо, но не для воинов. Они уходили туда, где надо было защищать границу новых земель, туда, где, по данным разведки, собирались армии захватчиков, откуда бегут крестьяне, спасаясь от набора в армию. Пока там держат оборону Пограничники и небольшие отряды, оборудовали укреплённый лагерь, подготовили местность. В армию подошли подкрепления: новый Голос Дракона и Аркебузиры с новым Ручным Голосом Дракона, а также новобранцы из свежего набора. Этих ещё обучать, хотя многие имеют подготовку, пройденную в своих общинах. Поставят среди ветеранов, они и присмотрят, и обучат. Вокруг лагеря разросся посёлок. Она постаралась, чтобы он стал постоянной базой семейных воинов. Школа, тренировочные площадки, площадка для выездки, дом для бродячих артистов, всё, что надо для жизни поселения. Мимо идут сотни беженцев. Пришлось организовывать и для них лагеря, кормить и укрывать их.
Её, Командующую Южной армией, назначили Управляющей земель за Охарой. Надо искать замену себе, и, по заключению прочного мира, здесь, на Юге, уйдёт из армии. Трудно ей, возраст, да и боится за детей как мать. Но и её не оставляют. К броду тянут дорогу, будут строить мост. Строительство лагеря для армии напугало Камишу, и он стал более сговорчивым, тем более, что на другом берегу построили лагерь для Погонщиков и Гигантов. К ним привезли детей-сирот для обучения делу Погонщика. В Топях тоже подвижки. Перед сезоном дождей Народ Топей атаковал, все, как говорил ПОГОНЩИК. Отбили атаку и окружили основную массу нападавших. Многих связали, они бросились бежать врассыпную. Ночью их было трудно ловить, но собаки помогли. Немногие ушли обратно в Топи. По сообщениям разведки воды в этом году мало, большой участок Топей у крепости и у скал сухой. Надо направить туда патрули и создать новую линию укреплений. Распоряжения уже даны, выполняет бывший Пограничник, хорошо знающий и её, и отца, а поэтому надёжный, исполнительный и инициативный.
Наташа сидела у ЕГО кровати. ОН в коме, медикаментозной коме, так надо врачам. ОН уже полностью отдал себя в их руки. Всего неделя комы, и «оживят». А ОН помолодел, значит, врачи на верном пути. Она взяла ЕГО руку и положила себе на живот. Малыш пока не беспокоил, но он должен чувствовать папу, пусть и спящего в коме. Они с Юлей залетели обе, ещё после первой процедуры омоложения. С НИМ всё просто – «плата за верность», хотя ОН немного сопротивлялся. Уже «на пенсии», управляют старшие дети. Сергей выделил финансы на папу, как принято в СЕМЬЕ, на карманные расходы. ЕГО личный бюджет вырос вдвое, всё равно его тратит на младших детей. Посидела немного, но надо идти работать, репортажи формировать. Работы много. Положила ЕГО руку на кровать, погладила по щетине. Выведут из комы, восстановится, и снова к себе, в КОЛОНИЮ. А им декрет и безвылазно с Земли, пока детям 6 месяцев не исполнится, тиран.
Сергей сидел в машине, обычной, которая ездит по земле. С непривычки немного утрясло, но так надо. Подмосковье, один из старых полигонов ТБО, теперь парк. Только парк пустой, закрытый. ПДК по ртути превышен вдвое, по фенолу и формальдегиду в 2,5-3 раза. Там, под слоем грунта и влагозащиты, в гидроизолированном коконе, хранятся отходы части Москвы и окрестных городов. Хранятся долго. Экологи бьют тревогу. Активные граждане выходят с акциями протеста и к районной администрации, и около парка. Журналисты снимают репортажи. Вот одна из них. Молодая и скандальная. В качестве оператора один из активистов. Но сегодня этому полигону придёт конец. Уже готова техника для вывоза пепла, площадка для его складирования, «реактор» для дезактивации. Необходимо поддержать знакомого кандидата на пост главы района. Генерал после Йемена ушел в отставку, к большой радости штабистов, и пошел в политику. А семейные кандидаты ушли из неё по закону, запрещающему родственникам госслужащих заниматься бизнесом. Сами приняли этот закон, сами его исполнили. Теперь этот закон стал «Дамокловым мечом» для власти. А пока ЧОП-овцы оттесняют протестующих.
Фенол, формальдегид и другие сложные органические соединения его не беспокоят. Хуже с хлором, серой, свинцом, ртутью и прочими неорганическими соединениями. Если газ сжигать, то часть этих веществ будет выброшена в атмосферу, а это загрязнение, экологи «съедят». Придётся их осаждать, связывать и вывозить на утилизацию. Ещё дома проблемы. Папа в коме, но завтра уже выведут. Неделю на восстановление, и снова в космос. Жена с ребёнком, другие семейные журналистки тоже беременны. Кто будет репортажи снимать? Эту что ли нанять?. А это идея. Купить «убойным» репортажем на экологическую тему, она «больная» по этому направлению, хорошо заплатить за работу. Надо писать репортажи о мусорно-газовых заводах в Хабаровске, Иркутске, Волгограде, о газо-коксовых заводах в Новороссии, Подмосковье. Ладно. Отдышались, и вперёд, «покупать» людей.
Генерал работал с прессой. Роль была заранее отрепетирована, все действия внесены в сценарий. Расчёта на акцию протеста инициативных граждан не было, но они слушали больше, чем мешали. Он обещал разобраться со свалкой и облагородить это место. Сергей встал у машины, связался со своими. Генерал периодически посматривал на него. Сигнал. Выступление генерала.
Она слушала и спрашивала, генерал отвечал. Оператор – любитель, опять придётся много монтировать, так как картинка будет «смазана». Но генерал явно на кого-то ориентировался. Наконец он объявил о начале зачистки полигона. Все повернулись в ту сторону. Над парком пролетели три иссиня-черные сплющенные пирамиды, сбросив по два бака, которые разорвались в метре над землёй, обдав всё вокруг красной жидкостью. Потом ещё две «пирамиды» вогнали что-то в полигон, спикировав с высоты. Сначала опали листья, исчезли ветки, упали деревья. Потом грунт стал оседать. Пролетели «пирамиды» поливая чем-то место реакции.
– Генерал. Чем они поливают, и насколько это опасно?
– Поливают слабым раствором щёлочи, чтобы осадить хлор и прочие галогены, выводя их из реакции.
Поливка повторялась каждые 1,5-2 часа. Земля оседала, в яму начали заваливаться деревья и кусты, не попавшие под жидкость. Вскоре кандидат с сопровождающими уехал, а она осталась снимать коллапс свалки. К вечеру засобиралась домой. Сначала с активистами до гаража, оттуда на велосипеде до дома.
Дома села монтировать материал, ещё раз просматривая. Закончила, и отослала на свой блог, ни кто из каналов или редакций с ней сотрудничать не хотел из-за её «упёртости» и настойчивости в области экологии. Другие темы её не интересовали. В своём блоге она поднимала многие темы экологии, от спонтанных свалок, до старых полигонов. Знакомство в экологических организациях позволяло ей путешествовать, и даже немного зарабатывать, а также проводить анализы отобранных образцов. В комнату постучала мама.
– Дочка, ужинать.
– Иду, мама.
За ужином снова подняли вопрос о её репортажах и их последствиях. В них она не стеснялась ни в выражениях, ни в эпитетах и сравнениях, описывая работу властей и бизнеса, а то и простых людей. Это не нравилось властям и их спонсорам. На неё пытались давить, угрожать, заплатить. Но она не унималась. Теперь давили на родственников. Её отец работал в госучреждении, и ему обещали увольнение, если дочь «не образумится». А её всё нипочем. Сегодня опять моталась на старый полигон. Снимала, монтировала, выложила. Завтра у отца снова неприятный разговор с руководством.
– Да увольняйся ты пап. Иди к генералу в предвыборный штаб. С твоим опытом ты хорошую должность после его победы займёшь.
– А откуда ты знаешь, что он победит?
– Он с полигоном разобрался за день. Завтра сниму то, что от него осталось. А власти только это обещают, а потом, то технологий нет, то денег, то не согласовали. Ну, сам знаешь, как надо затягивать решение, если это кому-то выгодно.
– А на что жить будем?
– Работать пойду.
– Тебя даже в забегаловки официантом не берут. А учёба?
– Найду что нибудь. Вечернее.
– Нет уж. Прекращай свои писульки, берись за ум.
– Не прекращу. В районе старых полигонов ТБО жизнь невозможна. А если это всё попадёт в грунтовые воды? Вокруг дачные посёлки, теплицы, люди живут. Избиратели, между прочим, электорат. А их «кормят» сказками и травят ядами со свалок. А сколько их по району, области?
Она ушла к себе. Просмотрела свой блог, ответила на некоторые комментарии. В общем, ни чего интересного, обычная виртуальная жизнь. Легла пораньше. Завтра утром ей опять на полигон, снимать то, что от него осталось.
Утром руководители их районной экологической группы ответили, что уже уехали, так что добираться ей пришлось своим ходом. Электричка и велосипед. К обеду была у полигона. Внешнее кольцо оцепления состояло из полиции. У него уже толпились активисты – экологи, но плакаты лежали в куче, отдельно, а по лицам руководителей можно было понять, что они не особо довольны происходящем. Там, у полигона, стояли грузовики с цистернами, толпились люди из администрации, отдельно стоял генерал со своим предвыборным штабом. Стояли две группы джипов: отдельно администрации, отдельно генерала. Около первой – несколько журналистов «ручных» каналов снимали репортаж, около второй за столом работали двое мужчин в возрасте. Вместо полигона была огромная по размерам яма. Глубины её с этого места не было видно. Над ней четыре квадрокоптера таскали какой-то плоский предмет на растяжках. Около грузовиков был заметен какой-то верзила, как минимум на голову выше всех остальных, и, судя по жестам, бригадир.
Она подошла к оцеплению, поздоровалась с активистами, и хотела пройти внутрь.
– Ваш пропуск? – спросил полицейский.
– Какой пропуск? Это-же не закрытая территория. И я журналист.
– Тогда ваша аккредитация.
– Это ущемление свободы слова.
Она старалась быть более шумной, чтобы привлечь к себе внимание. Но внимание администрации и «прикормленной» ими прессы ей нужно не было. Нужно было привлечь внимание генерала, но он стоял дальше и смотрел больше на полигон, разговаривая со своими. Потом сел в джип и поехал в их сторону. Сзади зашумели активисты. Она обернулась. В их руках стали появляться плакаты со свежей, ещё не высохшей краской. Они протестовали против уничтожения полигона. В толпе особую активность проявляли руководители их эко-организации. Генерал подъехал к ним, остановил машину возле неё.
– А вы почему опаздываете?
– Вот, не пропускают. Аккредитацию им подавай.
– Сержант. Вам погоны жмут, или фуражка мозги высушила? Когда членам предвыборного штаба кандидата требовалась аккредитация? Пропустить немедленно.
Сержант вытянулся и козырнул, больше по привычке.
– К столу. Там вас уже ждут.
Она подошла к столу. За ним сидел пожилой человек и управлял четвёркой квадрокоптеров. Рядом ещё один стоял и смотрел на картинку.
– Всё. Миш, сняли. Сажай на джип, включай анализ.
– Что это было? – спросила она.
– Сканирование структуры бывшего полигона. Сейчас анализ проведём, скажем, что где.
– Корней Иванович, проинструктируйте журналистку о необходимой работе.
– Через 1,5 часа прямой эфир. Встреча с другим кандидатом. Вопросы экологии в том числе. Вам надо провести репортаж с этого полигона и задать вопросы кандидатам. Вот текст репортажа, вопросы сами придумаете.
Она углубилась в текст. Это она и сама придумала-бы, но не так красиво. Запоминать особо было нечего, но вопросы.
– Вот сволочи!
Она посмотрела на операторов. Они смотрели передачу «карманного» канала. Ведущая, стоя неподалёку от них, поливала грязью генерала, валя на него все ужасы «грязной» ликвидации полигона. Она посмотрела на журналистов, улыбнулась.
– А можно этот репортаж записать, для дела.
Мужчины переглянулись, пожали плечами.
– Можно, а зачем?
– Смешной репортаж, и очень корявый. Я смонтирую.
– Покажите перед запуском в эфир.
– Вам, обязательно.
Она скинула себе репортаж на ноутбук, начала монтировать.
– Антон, подойди. – крикнул Миша.
Подошел верзила, встал, облокотившись на спинки стульев. Она почувствовала, как её придавило к стулу.
– Вот смотри. Здесь, здесь, и здесь – металл, арматура или стальная проволока. Здесь и здесь медь или сплавы на её основе. Глубины небольшие, но глубокий и топкий ил. Здесь и здесь что-то тяжёлое, похоже на ртуть.
– Где лучше съезды сделать?
– Здесь, здесь, ну и здесь. Сейчас распечатаю.
Они распечатали снимки экрана, отметили на них что-то карандашом. У неё горели глаза. Сканер, то, что ей нужно! Он может снять любое место! Под любой загрязнитель! Великолепно!
– Девушка, монтируйте материал.
Голос Корнея Ивановича вывел её из мечты в жестокую реальность.
Начало «поединка». Кандидаты обозначили свою платформу по сценарию, предложенному ведущим. Начались выступления кандидатов, врезки от журналистов в разных концах районов, на разных объектах. Отмонтированный ею материал ушёл в штаб генерала, прислали смайлик. Её очередь, но начинает журналист оппонента. Она здесь-же, недалеко. Она говорит о той «ране», что нанесена природе этим «варварским» методом ликвидации свалки. Её кандидат поддакивает, говорит о чудовищном загрязнении местности, возможных последствиях. Ответ генерала она проговаривала про себя уже давно. Сначала её данные об уровне загрязнения на полигоне, потом о принятых методах ликвидации подобных свалок с очень «красочными» кадрами распространения пятна поверхностного загрязнения на местность. И, наконец, смонтированный ею материал. Сначала тот репортаж, потом наложение ветра и положения людей около полигона, и краткая характеристика озвученных в репортаже загрязнений. Отбрасывая подробности, все, кто находится около этого полигона, должны быть уже мертвы с как минимум 10-и кратным превышением летальной дозы. Генерал охотно комментировал этот материал. В нём он был как рыба в воде. Настал её черёд.
– Генерал. Вы вчера дали команду на применение этого метода уничтожения полигона ТБО. Откройте его технологию.
– Я мало могу рассказать. Больше расскажет Антон, бригадир санитарной бригады.
Подошел верзила, взял микрофон. Коротко обрисовал технологию уничтожения полигонов ТБО, её особенности, историю развития.
– Господин генерал. Дайте сигнал на второй этап уничтожения полигона ТБО.
– Начинайте.
Взревели двигатели. В яму заехали сначала грузовики с насосами, потом стали заезжать цистерны. Вереница машин, под присмотром квадрокоптеров, повезла жидкие отходы на переработку. Разговор на политическом шоу переключился на другую тему, и Михаил дал команду расслабиться. Они сели, достали термоса, бутерброды, фрукты, стали перекусывать. Она обратила внимание, что ряды активистов сильно прорежены. Новые плакаты валяются кучей около машины их руководителя.
– А где они?
– Кто?
– Активисты – экологи.
– После твоего репортажа разошлись. Поскандалили с руководством, и разошлись. Мы сняли. Посмотришь?
– Потом. Что это за фрукт?
– Ардорский персик. Ешь, очень вкусный.
– Я таких ещё не пробовала. А где его можно купить?
– Его нет в продаже. Это эксклюзив.
– Он такой редкий? Новый сорт?
– Да не очень редкий. Около миллиона гектар им засажено. Правда, плодоносит только 1/10.
– М-м-м-м, вкусно.
Она смотрела как работает Антон. В общем-то, его люди и так знали, что делать. Вывезли несколько машин лома, потом вниз съехала спецмашина. Им всё хорошо было видно с квадрокоптера. Она ковшом вынула участки обнаженного дна, погрузив его в герметичные контейнеры.
– Ртуть?
– Да, судя по сканеру.
– А сколько?
– Дня через 2-3 будет известно. Можно. На мусорно-газовом заводе.
Они сняли ещё несколько репортажей. Она загрузила их в свой блог. Вскоре операторы уехали, ещё раз просканировав яму. Ещё в одном месте обнаружили металлическое загрязнение, которое убрала спецмашина. Антон помог загрузить столы на багажник их машины, привязать их. Она решила остаться до конца зачистки. В яме одна цистерна подавала воду, насос закачивал её с взвешенным илом в другую цистерну. Наконец всё было закончено. Её велосипед уже покоился на багажнике машины Антона.
– Поехали, подвезу. Самой добираться опасно. Вон, вас «активисты» поджидают.
У оцепления стояла группа из 5-и наиболее преданных «активистов – экологов». Она села в его джип. Первое, на что она обратила внимание – пупсик на зеркале заднего вида.
– А пупсик почему?
– Намёк жене.
– Вы сидели?
– Да. Защищал одноклассницу от хулиганов. У одного сотрясение мозга, у троих переломы. Один так и не вышел из комы.
– Долго сидели?
– Дали год, отсидел 7 месяцев. Потом за примерное поведение.
– А жена знает?
– Да. Не хочет слышать о моём прошлом, а я не хочу вспоминать эти 7 месяцев.
– А потом?
– Встретил Жанну, устроился грузчиком. А потом она меня суда взяла.
– Жанна это?
– Директор мусорно-газового завода, мой босс.
– Это туда повезли?
– Да. Приезжайте через 3 дня. Покажем всё, что здесь нашли. А завтра к генералу в штаб.
– Хорошо. Вон туда, во двор.
Они подъехали к её подъезду. Антон снял велосипед.
– До свидания. Приятно было познакомиться.
– Давайте я вас до квартиры провожу.
– Ну не надо. Вас, наверное, жена ждёт.
– Ничего. Пара – тройка минут для неё не критичны, поймёт.
Они ехали в лифте. Ему лифт был явно мал. Дверь открылась, но на площадке нет света, даже с лестницы. Она вышла. Глаза ещё не привыкли к темноте. Повернулась к своей двери. Шаг. Стала различать какую-то тёмную фигуру у их двери. Сильный толчок в спину кинул её в объятия парня с сильным запахом пива.
– Засиделась, птичка. Сама на парней кидается. – засмеялся тот.
Сзади потемнело. Свет из лифта пропал. Шлёп – шмяк – услышала она. Шлёп – шмяк – повторилось.
– Ну и чего уставились, сосунки? Чего светильники обесточили?
Сильная рука вырвала её из рук парня, и послала его назад, в дверь их квартиры. Ещё два шлепка его ладошкой, и около стен оседали ещё двое.
– Не убил?
– Нет, сейчас очухаются. Иди домой. Я их уберу.
Он покидал полуоглушённых парней в лифт, нажал кнопку вниз.
– А ты?
– Пешком догоню. А там погружу их, и сдам.
– В полицию?
– Да. – выдавил из себя Антон, но она ему не поверила.
Дома встретили новостью – папу назначали ответственным по надзору за свалками в районе.
– Вот и хорошо. Пока идёт предвыборная кампания – ликвидируем все свалки. Мне только, пап, дай информацию где и сколько.
– Ты не понимаешь. Это фактически увольнение. Ни кто не даст разрешение на их уничтожение.
– А ты?
– Я не могу взять эту ответственность на себя. А загрязнение окружающей среды? А экологи.
– С экологами я разберусь через 2-3 дня. Ты, папочка, только разреши свалки почистить, а там мы…
– Я подумаю.
– Вот и хорошо. Я спать, трудный день был.
На мусорно-газовом заводе в цеху газации стояла группа людей. Антон с 5-ю рабочими завода, пять парней с разбитыми лицами, мужчина лет 30-и с беспокойным взглядом, и девушка 25-и лет, в глазах которой читались злость и страх. Она понимала, что за то, что натворили эти пятеро, отвечать ей и их десятнику. Этих, скорее всего, в «реактор», но это зависит и от «Верзилы».
