Александр Харламов
Княжья Печать
– Да уж…– пробормотал я, отворачиваясь в сторону, чтобы не вдыхать трупные яды.
Один из трофеев лежал отдельно – черная простоватая ряса, клубок на голове и сжатые в кулаки руки. Это был, несомненно, жрец Светлейшего – недавнее приобретение нелюди. Он не успел еще толком разложиться. Глаза его были выклеваны воронами. Кончик носа был слегка обгрызан, а так жрец выглядел еще очень нечего. Смутило меня то, что на поясе служителя храма висел самый настоящий меч из тех, что делают в столице в Стиборе, богато инкрустированный драгоценными камнями. В набалдашнике рукояти крепился самый настоящий изумруд. Для серьезной сечи не сгодился бы, а вот для того чтобы пугнуть лесных разбойников вполне себе достойная вещь…Учитывая, что жрецы отрицают всякое насилие, предпочитая пользоваться заговорами и молитвами, это было более чем странно! Все равно, что увидеть Великого Князя за сохой в крестьянской рубахе.
Именно поэтому я и подошел к нему поближе, наплевав на брезгливость. Наклонился, рассматривая то, что он крепко зажал в руке, даже после смерти не выпуская. Это была какая-то драгоценность, что именно рассмотреть было тяжело, мешали пожелтевшие распухшие пальцы. Отбросив все сомнения, я начал отжимать их один за другим. Пока перед моим взором не открылся крупный золотой перстень с искусно вырезанным на нем трехглавым драконом.
– Ничего себе!– пробормотал я, тут же холодея от ужаса, так как за моей спиной послышался треск ломаемых веток и шелест ползущего тела. Думать о том, чем был так дорог этот перстень жрецу Светлейшего, времени не оставалось. Всеми своими клеточками молодого организма я ощущал ледяное дыхание василиска у себя за спиной. Раздался надрывный петушиный крик, полный истового негодования. Я мгновенно сунул перстень в карман, настраиваясь на битву.
– Вот и встретились, лесной разбойник!– попытался подбодрить я себя, уворачиваясь от хлесткого удара шипастым хвостом, рассекшим воздух прямо над моей головой. Все мысли и чувства куда-то исчезли. Навыки, приобретенные в Обители, проявились сами собой. Тело стало действовать, как автомат, не давая мне времени на раздумья. Я перекатился в сторону, угнув голову, чтобы не схлопотать в очередной раз от разъяренного василиска, но тот и не думал останавливаться. Продолжал с упрямой методичностью пытаться меня достать хвостом, развернув к себе лицом. Зажмурившись, я продолжал вилять, уходить в сторону от острых шипов, покрытых ядовитой слизью, ничего не видя.
Все происходило на уровне инстинктов. По упругому движению воздуха я определял, где находится чудовище, даже не пытаясь как-то ему противодействовать. Зеркало! Я пошарил по своим карманам в тот момент, когда василиск издал очередной жуткий петушиный крик, нащупал металлический ободок, выставив впереди себя, опоздав на какие-то доли секунды. Могучий удар снес меня с ног, опрокинув на спину, грудная клетка под тонкой кольчугой отозвалась острой болью.
– Ку-ка-ре-ку! – победный клич монстра был омерзителен, больно ударив по ушам.
– Ку-ка-ре-ку!– что-то целой скалой рухнуло на меня сверху, придавив всей своей тяжестью и зловонной вонью. Я дернулся нелепо выставив руки с зеркалом впереди себя, ни на что уже не надеясь, попрощавшись мысленно и с жизнью, и с Обителью, и даже с вредным Дедом, пославшим меня сюда на верную смерть.– Ку-ка…
Победный клич василиска оборвался на полуслове. И все резко затихло. Прижатые к земле ноги затекли от упавшей на них тяжести. Я пошевелился, поерзал, но никакого встречного сопротивления не встретил, лишь только тогда открыв глаза.
Надо мной застыла громадина лесного монстра, наводившего ужас на всю здешнюю округу долгие месяцы. Василиск оказался такой же, каким рисуют его сказочники Пяти Княжеств. Длинный змеиный хвост толщиной в две мои ноги, покрытый острыми, как бритва шипами, изгибался по земле метра на три-четыре. Короткие куриные лапы, покрытые серым пушком, несли на себе скользкое тело зеленой жабы, на котором громоздилась петушиная голова, украшенная диадемой из костяных наростов. Чудовище так и застыло надо мной, уперевшись красными бусинками глаз в выставленное вовремя мною зеркало.
– Ух, ты…– наконец-то выдохнул я, выползая из-под ставшей теперь скульптурой нечисти.– Здоровая, зараза!
Уже совсем бесстрашно потрогал выпуклый клюв, отозвавшийся на мое прикосновение утробным звоном. Открыл курдюк с отваром и с наслаждением выпил, чтобы унять боль в покалеченной грудине. Рывками она стала стихать, приводя организм в норму. Кроме боевых умений, которые варягам в Обители прививают с детства, Дед обучал нас и искусство зелеварения. Каждый из наемников умел вылечить себя с помощью трав и отваров, но высшим пилотажем считалось приготовить «напиток берсерка», когда сознание покидало тебя, оставляя внутри лишь всепоглощающую ярость и могучую силу. Только после того, когда ты хоть раз обратился, ты мог претендовать стать Варягом. У меня когда-то получилось! Я сокрушил горного медведя голыми руками, упиваясь своей беспощадностью, но зато потом почти месяц провалялся в кровати, тяжело перенеся такую потерю сил.
Когда боль поутихла, я медленно побрел обратно к постоялому двору, чтобы порадовать хозяев и стребовать с них достойную плату. Наверное, я даже расскажу им про драгоценности, хранящиеся в логове василиска. Все-таки они показались мне хорошими людьми. Особенно парнишка, смотрящий на меня восхищенными глазами.
К трактиру я добрался ближе к вечеру, когда над Кижем зашло солнце, и на сером, еще не черном небе, появились первые полупрозрачные звездочки. Моя Красотка была накормлена и стояла в стойле вместе с хозяйскими лошадьми, наслаждаясь свежим овсом. Проверив ее, я зашел внутрь, за неплотно прикрытой дверью расслышав громкие голоса. Говорила в основном хозяйка, а муж лишь вяло пытался ей что-то возразить.
– А я говорю тебе, что он шарлатан!– кричала она.– Где это видано, чтобы варяг был таким хлюпиком?! Варяги – они сильные, здоровые…
– Да где ты варягов-то видела?– попытался возмутиться Кирилл, но был моментально перебит своей женой.
– А ты? Ты видел? Перехватили твоего голубя разбойники, какие, да прислали парнишку на Разведку.
– Но он же пошел за василиском?
– А ты за ним ходил? Может, он в лес свернул, да и был таков, а ночью на нас нападут, да последнее отберут его дружки?
– Кхе-кхе!– покашлял тактично я, распахивая дверь. Хозяева тут же замолчали, а женщина еще и здорово смутилась, сразу же удалившись в дальнюю комнату.
– Все, хозяин, убил я вашего василиска!– обрадовал я Кирилла.– Теперь тракт свободен. Пойдут к вам люди, торговля наладится…
Нахмурившись, мужик почесал густую черную бороду, и, видимо, после споров с женой, задал резонный вопрос.
– А чем докажешь?
От такого я даже растерялся. Уж никак я не думал, что мне придется доказывать что-то. Рассчитывал на достойную оплату и вкусный ужин для героя-спасителя, а оказалось вон как…
– Да я ж…– пробормотал я, потупив взгляд.– Как-то не подумал…
– Эх, варяг…– покачал головой мужик.– Как же я тебе платить-то буду, если не знаю, убил ты чудовище, али нет? Вдруг оно завтра опять начнет бедокурить?
– Я варяг!– гордо вскинул я подбородок, угрожающе положив руку на саблю, прикрепленную за спиной.
– А я торговец! Мне факты нужны! Факты! Доказательства! Называй их, как хочешь…
– Пойдемте со мной в лес!– растерялся я, понимая, что так глупо в своей жизни еще не выглядел.– Там он застыл, логово его…
– А если ты разбойник лесной, и в лесу со своими дружками меня кончишь? Дороги мне туда нет…– Кирилл уселся обратно за стол и начал хлебать наваристые щи, при виде которых у меня непроизвольно потекла слюна.
– Так что ж платить не будете?– изумился я.
– Нет, на то и весь сказ!– отрезал мужик, не понимая, что я уже закипаю от гнева. Еще утром они молили меня о помощи, а теперь, когда все успокоилось, он заявляет мне, что я мошенник. Я – Варяг!
Рука метнулась за спину снова, выдергивая с легким шелестом саблю, разрубившую столешницу пополам. Сталь была знатная, заговоренная, при должном умении и камень способная разрубить, не то, что обычный мореный дуб. С грохотом посыпались глиняные тарелки и кувшины. Кирилл вскочил, мгновенно отпрянув. Его лицо изменилось, сменив вольготное и спокойное выражение, на испуганное.
– Ты чего?– острый клинок коснулся чистой рубахи у самого сердца. Не сильно кольнул, оставив после себя красную ниточку потекшей крови. Мужик ойкнул. Из-за прилавка завизжала неожиданно появившаяся жена, та самая, которая уговаривала его мне не платить ни гроша.
– Отпусти, Светлейшим тебя прошу…– пробормотал мужик, пятясь назад, пока не уперся в стену.– Отпусти, сын ведь…
Я обернулся, увидев на ступеньках, ведущих на второй этаж, мальчонку с босыми ногами и заплаканным лицом. Он смотрел на меня с открытыми полными ужаса глазами, переводя взгляд с сабли на отца и обратно. Сердце дрогнуло. Бог с этими деньгами! Я гневно ругнулся, убирая оружие обратно в ножны.
– Эх вы!– укоризненно покачал головой я, обращаясь с этим упреком в основном к женщине.– Верить надо людям! Верить!
– Спасибо тебе, сердешный! Спасибо, мил человек!– Кирилл рухнул на колени, видимо, здоров струсив.– Заплати ему, быстро!– повелел он жене таким голосом, что она немедля достала из-под прилавка тугой кошелек с деньгами.
– Прости, анчибал попутал! Прости, дурака…– Кирилл мгновенно рванулся к стойке, схватил оттуда кошелек и попытался всучить мне.
– Возьми! Возьми! Тут цена вдвое прежнего! Ужином сейчас накормим, княжьим ужином…
От еды я отказался, а вот деньги взял. Чего ж их не взять, если работу я честно выполнил, а значит, их заработал.
– Куда ж ты на ночь, глядя?– догнал меня Кирилл, когда я уже выводил из конюшни Красотку. – Тьма на дворе! Переночуй у нас…
– В Киже переночую!– отрезал я, легко вбрасывая тело в седло. Красотка подсела, перебирая копытами, громко заржала, недовольная тем, что ее куда-то гонят в ночь.
– Ворота крепости до рассвета закрыты! – сообщил мне мужик. Но для себя я уже все решил. Потрепал лошадь по холке, пуская ее легким аллюром.
– Прости-и-ии!– донеслось мне в след эхо, но я уже был далеко, покачиваясь в седле, раздумывал над тем, что делать дальше. Ночевать под открытым небом в этом северном княжестве – удовольствие ниже среднего, но в крепость меня не пустят, а значит надо искать место для ночлега. Оглядевшись по сторонам, я замер. Впереди меня высился могучий тын Кижа. Ворота крепости плотно заперты. На сторожевых башенках видны огоньки костровых. Гулко в тишине переговариваются дружинники в дозоре. Приглядев чуть левее неприметную удобную полянку под раскидистой елью, я направил красотку именно туда. Наломал себе немного колючих лап, вдыхая с наслаждением смолистый запах, из них соорудив вполне себе удобную постель. Прилег, только сейчас поняв, как устал за сегодняшний суматошный день. Ушибленная грудь тоскливо ныла, ноги гудели, но я прикрыл глаза, почти мгновенно провалившись в тяжелый сон, поспешивший забрать меня в свои липкие объятия.
4
Длинная печальная процессия медленно двигалась по протоптанной тропинке к меловому взгорью, поросшему мелким колючим кустарником. Впереди на носилках четверо воинов – ближников из личной дружины Великого Князя несли впереди своего господина, чтобы по обычаю Стибора предать его тело огню Светлейшего. Одет для погребения князь был в самые лучшие парчовые наряды. Сверху на нем была накинута соболья шуба, в руках, скрещенных на груди, покоился меч – кладенец – вечный спутник в боях и сражениях с нечистью. Позади брел в полном одиночестве Борис – наследник земель и холопов, с непокрытой головой, согласно обычаям, не имевший права проронить не слезинки. Традиционно считалось, что смерть – это очередная ступенька к Светлейшему престолу, а значит необходимо радоваться за усопшего отца, но сил изображать счастье, и улыбаться не было. Юноша, три года тому как, похоронивший мать, остался полной сиротой, и скрывать свои чувства не намеривался.
Чуть подальше медленно поднимались в гору три князя и княжна, спешно прибывшие на похороны. Чуть впереди шагала правительница Езиды – Велислава Янтарная – полноватая, круглолицая и розовощекая женщина средних лет, обладающая просто непомерной алчностью и почти такой же жестокостью. Доходили слухи, что она могла лично пороть своих слуг за не вовремя поданный завтрак. Велислава любила и умела богато одеваться. Черное кружевное платье было украшено настоящими жемчужинами из глубин Агейского моря, на голове золотая корона искусно вырезанной из изумруда амазонкой – гербом Езиды. Губы она поджала, выражая скорбь, но вот радостно блестевшие глаза выдавали ее с головой. Княжество матриархата давненько мечтало о собственной независимости от Стибора. Лишь только Великий князь удерживал их в союзе, а теперь, когда он вот-вот окажется в объятиях Светлейшего или Анчибала… Велислава прогнала от себя подобные мысли. Промокнула несуществующую слезинку и продолжила путь на взгорье.
Правее нее шагал высокий худой мужчина в собольей мантии и непокрытой головой с длинными седыми волосами, завязанными в тугой узел на затылке. Его лицо пересекал длинный багровый шрам, портя общее впечатление от этого несомненно мужественного человека, которого звали Корней и правил он Агеей – городом портом, куда стекались товары со всех Пяти Княжеств, где шла бойкая торговля, где всегда было шумно и весело. Корней был лучшим другом умершего Великого князя, всегда поддерживал союз, скрепленный княжьей печатью, и имел от этого кое-какие выгоды. Во-первых, торговля его не облагалась никакими пошлинами, а во-вторых, не один рекрут не был забран из Агеи в Очистительные походы против нечисти, проводимые почти каждый год. Пожалуй, только он скорбел по-настоящему искренне по Великому Князю, понимая, что с его смертью закончится и его славная вольница, позволяющая Агеи процветать. Вытирая суровое лицо от слез, он мысленно прокручивал возможное регентство над Борисом, а в последствии, чем анчибал не шутит, воцарение на княжеском престоле в Стиборе.
Чуть позади этих двух шагали князь Иды – Борислав и владыка Кижа – Изяслав – хитрые изворотливые, ненавидящие друг друга соперники. Борислав был из древнего рода, восходящего к первым Великим Князьям, чем, безусловно, гордился и считал себя несправедливо обделенным, владеющим захудалым княжеским уделом на реке Иде, впадающей в Агейское море. Кроме как торговлей рыбой и сельским хозяйством там заниматься ничем было нельзя, а из-за склонности Борислава к пышным и не всегда уместным дворцовым приемам, казна княжества почти всегда была пуста. Идяне жили в долг, перебиваясь, занимая в долг у более богатых и зажиточных соседей из Агее. В смерти Великого Князя Борислав видел перст судьбы, позволяющий ему наконец-то стать тем, кем он по праву крови и должен быть.
А вот Изяслав – хитрый колобкообразный владыка Кижа, княжества расположенного на самом отшибе, у границы с Мертвыми землями выгоды своей в смерти Великого Князя не искал. Слишком мал был его удел для престолонаследия. Слишком скудна его биография, не украшенная венценосными предками. Происходил он из рода торговых людей, на престол попал через выборы, которые единственные из всех проводили жители княжества каждые пять лет, да так и остался на престоле…Дремучих и необразованных кижан было очень легко привлечь на свою сторону, поманив, будто дикарей, стеклянными бусинками. Они редко выбирались за пределы своего удела, за что среди остальных народов пяти княжеств прослыли людьми невежественными и грубыми, получив прозвище лесные «братья».
Следами за правителями империи следовали особо приближенные к князю личные дружинники, гридни, дьячок Паисий, купец Матвей Борода и еще несколько известных в Стиборе личностей. Все они шли, низко опустив голову, борясь с порывами неожиданно поднявшегося ледяного ветра. Кое-кто плакал, но тихонько, словно про себя, понимая, что сейчас кончается целая эпоха.
Похоронная процессия растянулась почти на километр. Тех, кто хотел попрощаться с мудрым правителем, оказалось слишком много. И когда первые уже заходили на Погребальный Холм, то хвост колонны оставался еще далеко внизу, но бледный Борис ждать остальных отказался. Кивнул замершим с носилками ближникам на сооруженный помост и медленно повернулся к дьячку Паисию, пытающемуся неподалеку под порывами ветра разжечь факел.
– Где Рогвольд?– спросил наследник Стибора, смахивая покатившиеся от колючего ветра слезы. – Почему Верховный жрец не провожает моего отца в последний путь?– голос его размазывался, теряясь в свистящих тугих потоках воздуха.
Дьячок попятился назад, покачал головой, делая вид, что не понимает вопроса. Уперся в живот Изяслава, внимательно слушающего их разговор, стоя чуть в стороне.
– Я…Княже…
– Я не князь еще!– злобно процедил Борис, бросив короткий взгляд на повелителя Кижа, который тут же отвернулся, сделав вид, что эти разборки ему абсолютно неинтересны.
– Прости, дурака старого, княжич!– пролепетал испуганно Паисий. Он опасался этого разговора с того самого момента, как из храма Светлейшего доложили о пропаже жреца Рогвольда. Куда он исчез, никто не видел, но не к заутрене, не к вечерне глава церкви не явился. Начали бить тревогу, но пока только выяснили, что вместе с верховным жрецом исчезла и его лошадь. Отсюда напрашивался лишь один вывод – Рогвольд бежал!
– Где Рогвольд?– снова строго переспросил Борис, сверля злым взглядом Паисия.
– Бежал ваш Рогвольд!– пробасил рядом купец Матвей Борода.– Сбежал, как крыса с тонущего корабля! Будь он неладен…
– Что?– глаза наследника Стибора округлились.– И я об этом узнаю только сейчас?!
– Тут и без того…Батюшку потеряли…– залепетал нечто невразумительное дьячок.
– А кто его отпевать будет?– рявкнул мальчишка, указав на помост, где тело его умершего отца покрывали слоями елея. Рядом с ним рыдала на коленях Велислава под строгим взглядом ближников, ставших на стражу возле своего князя, оставшись верными ему до последней секунды.
– Дело немудреное, Борис!– похлопал ободряюще наследника по плечу Борода.– Паисий и отпоет…
– Я?– глаза дьячка испуганно заморгали.
– Ты!– Матвей легонько подтолкнул его в спину поближе к помосту. Нелепо и боязливо оглядываясь, Паисий, всю жизнь прослуживший писарчуком подле Великого князя и носивший сан лишь только потому, что это несло в себе довольно значительные выгоды, шагнул к помосту, опасливо покосившись на зажженное кадило. По толпе, уже поднявшейся на взгорье для проведения церемонии, прошелестел гул возмущения.
– Рогвольд где?
– Где жрец?
– Неужто, дьячок отпевать будет?
– Да он сам грешен, как анчибал!
– Его в квартале Сирен все барышни уже знают!– кое-где послышался смех, кто-то осуждающе покачал головой. Стиснув зубы, Борис шагнул вперед, преклонив колено перед телом отца. Следом на землю опустились княжна Велислава, Борислав, Корней и Изяслав, низко склонив головы.
– Кхе-кхе!– прокашлялся Паисий, отводя глаза в сторону. Смотреть в толпу, он не смел, а на князя тем более…Ему почему-то казалось, что тот ему все время улыбается. Похороны стали напоминать плохую комедию.– Отче наш, Светлейший и мудрейший…– начал дьячок тонким голоском, понимая, что тянуть больше нельзя.– Да прости грехи раба твоего, да прими его в объятия свои, да обласкай и подари…
Громкий треск оборвал речь дьяка на полуслове. Князья испуганно переглянулись, а люди стали поднимать головы вверх, чтобы посмотреть, откуда доносится этот звук, но тут же, подле помоста, лопнула земля и начала расходиться во все стороны глубокими трещинами. Камень на глазах разваливался на куски. Началась давка. Корней вытащил меч, беспрерывно оглядываясь, будто ждал нападения с любой стороны.
– Свят! Свят! Свят!– перекрестился размашисто Матвей, отталкивая в сторону Бориса. Черная исполинская тень медленно и величественно выплывала из-под земли там, где только что стоял наследник Стиборского престола. Дикий хохот болезненно ударил по ушам. Тень все росла, закрывая собой уже почти половину неба. Ее пляшущая нескладная фигура напоминала собой рогатого великана, обросшего острыми, как кинжалы шипами, голова была вытянутой змеевидной формы, а глаза блестели яркими огоньками пламени.
– Мамон!
– Он вернулся!– народ шарахнулся прочь с горы, давя друг друга в ужасной толчее. Кто-то упал, на него наступил, и он взвыл, прижимая к себе поломанную руку. Над взгорьем раздался детский плач.
– Кто ты?– Борис выступил вперед, отбросив руку Бороды, лежащую у него на плече.– Кто ты? И зачем пришел сюда?– на последней фразе голос немного дрогнул.
– Спроси у них!– фигура слега качнулась в сторону замерших на месте князей. Велислава ошарашено хлопала глазами. Корней так и стоял с обнаженным мечом, выставив его вперед, а Борислав с Изяславом испуганно молчали, даже не посчитав нужным вытащить оружие из ножен.
– Я сын Великого князя – наследник Стибора Борис!– громко провозгласил парень.
– Ух, ты!– расхохоталась тень.– А они об этом знают?– он указал на замерших князей.
– Я…
– Княжья печать утеряна!– заревело чудовище и из его змеевидной головы появились тонкие языки пламени, вперемешку с едким густым дымом.– Стибор больше не столица Пяти Княжеств! А я вернулся!
– Кто ты?– настойчиво переспросил Борис, у которого от страха подгибались колени, но он мужественно терпел, понимая, что это его шанс стать настоящим наследником не только по праву крови, но и по общему мнению.
– Мамон!– пламя изо рта демона вырвалось на свободу. Пролетело над головой княжича, опалив его волосы, коснулось своим дыханием Велиславы и вспыхнуло у помоста стеной огня. Сухие дрова мгновенно занялись, охватив тело Великого Князя. Запахло паленой кожей и тлеющими волосами.– Я заберу у вас все! Вашу жизнь! Вашу свободу! И даже вашу душу!
Черная тень неожиданно гибко изогнулась и с невероятной для своих размеров быстротой нырнула обратно в каменный проем, оставив после себя полоску черной выжженной земли.
Все молчали. Лишь только треск хорошо высушенных дров прерывал эту тягучую тишину, да ветер гудел, срываясь с высоту куда-то в долину, где примостилась крепость Стибор.
– Этого не может быть…– прошептал Корней, но его услышали. Велислава резко повернулась к нему и зло проговорила, цедя каждое слово:
– Как видишь, может! Мамон вернулся! А значит, чем быстрее мы выберем нового Великого Князя, тем лучше!
– Это будет единственно правильным решением!– подхватил ее слова Изяслав.
– Где княжья печать?– Борислав повернулся к наследнику Стибора, сверля того строгим взглядом.
– Я…– попятился назад Борис, чувствуя, как растет напряжение в глазах тех, кто когда-то качал его на руках и нахваливал, стремясь выделиться перед великим князем.
– Ты!– прошипела Велислава, изменившись в лице.– Где Княжья Печать?
– Она пропала…– обреченно выдохнул наследник Стибора, понимая, что отпираться бессмысленно.
– Что?– глаза Корнея округлились.
– Перед смертью отец призвал Рогвольда – жреца храма светлейшего, якобы для исповеди, после исповеди жрец исчез. Скорее всего, печать у него!– торопливо пояснил Борис.– Я только сам узнал о том, что он пропал!
– Если печать попадет к Мамону, то весь наш мир ввергнется в такой хаос и ужас, что прошлая война покажется нам детской сказкой!– обронил Борислав, важно поджав губы.
– Необходимо срочно найти этого Рогвольда!– решила Велислава.
– Или хотя бы Печать!– тихо добавил про себя Изяслав.
