Алеся Троицкая
Прах потерянных городов
Глава 9
Идти по пустынным улицам мертвого города, города, похороненного под землей, было жутко до омерзения. Темнота, сырость и холод заставляли ежиться и выдыхать легкое облачко пара. Эва знала по опыту, что в пещерах всегда дурной климат, но здесь, казалось, гораздо хуже. Мокрое платье, облепившее, как щупальца, плотно и неприятно, заставляло ее непроизвольно трястись; стылая земля – подгибать пальцы.
– Если не умру от истощения и ран, замерзну насмерть.
Также старик предупредил, чтобы она держалась в тени, и пожелал ей как можно скорее найти укрытие. Город огромный, но это не значит, что в нем легко затеряться, наоборот, разгуливающая молодая девица у всех, как на ладони, просматривается из любой дыры.
Осторожно она перебралась через очередную кучу мусора, состоящую из строительного шлака, остановилась возле приземистого одноэтажного здания. Оно было исчерчено похабными надписями и пошлыми рисунками. Эва скривилась от отвращения. Ее интересовало не народное творчество местного населения, а проржавевшая металлическая штука на крыше в виде надкусанного яблока. Возможно, когда-то здесь угощали этими чудесными плодами?!
Эва мечтательно прикрыла глаза, вспоминая свежеть, кислинку и хруст фрукта, отчаянно простонала, понимая, что еще немного, и ее желудок начнет переваривать сам себя.
Где-то в стороне промелькнул хвост. Эва замерла в оборонительной позе, вытянув перед собой палку. Но зверь либо сам боялся, либо ждал удачного момента, чтобы напасть. Сделать следующий шаг оказалось непросто, напряжение сковало, дыхание стало отрывистым и частым. Адреналин, разгоняющий кровь, помог согреться.
Продолжив путь, она оказалась на рухнувшем мосту. Конструкция впечатляла своим размахом. Возможно, когда-то он соединял одну часть города с другой. Эва даже представила, как огромный, величественный мост возвышается над пропастью или рекой, она изучила взглядом огромную яму, в которой валялись ржавые опоры и детали, утверждая свою догадку. Да, там наверняка была вода.
Она выдохнула, поражаясь умению древних людей делать что-то подобное. Конечно, в Церебруме тоже были впечатляющие постройки, но они не вызывали того благоговейного трепета, как эти руины. Почему? Она не понимала. Но знала точно, этот мир ей нравится больше, чем верхний.
Не видя необходимости перехода, она свернула в совсем узкий проем, наступив на что-то острое, поморщилась, но даже не удосужилась посмотреть. Все ее внимание занимали темные прорехи. Множество пустых оконных проемов, казалось, хранили в своей темноте чудищ. Древних и таких же уродливых, как лик самого города. И если чуть потерять бдительность, они выпустят свои длиннющие лапы, чтобы схватить, разорвать и поглотить глупого путника.
За тяжелыми размышлениями Эванжелина не сразу поняла, что отчетливо услышала голоса. Спорящие, крикливые и бранящиеся на все лады. Они так неожиданно оглушили, что она замерла, не понимая, что ей делать дальше. Ее стало одолевать беспокойство, и она заколебалась. И когда уже была готова развернуться и уйти, почувствовала запах еды.
Глупо, но ногами повелевал желудок. Он почувствовал запах подгоревшего мяса. Самого настоящего. От счастья сделал кульбит вместе с выбивающим ритм сердцем, и, не давая времени раздумать, потащили Эву вперед.
– Свежее мясо! Тушки! Лапки! Головы!
– Рыба! Рыбьи потроха!
– Новости с поверхности: завтра казнят пойманную дичалую на центральной площади! Последние новости с поверхности…
– Держи воришку…
Какофония голосов обрушилась, как опавшие листья диких медовиков с одного порыва ветра. Эву как будто из пустоты перебросило в бурлящий котел. На импровизированной площади толпилось множество разномастного народа. Да так много, что Эва вновь растерялась. Она не ожидала увидеть и половину. Но, понимая, что отступать поздно, да и некуда, она позволила потоку людей утащить себя в новый мир.
Толкая и пихая друг друга, люди походили на безумных оборванцев. Грязные лица с сальными волосами, потрепанная и рваная одежда и стойкий запах немытых тел наводили на мысли, что жилось этим людям несладко. Но зато они явно отличались от людей с поверхности. По крайней мере на этих лицах эмоции были живыми, передавали истинное состояние их владельцев.
Старики медленно шаркали и тыкали сморщенными носами в прилавках, с острым любопытством осматривая нетривиальный товар, сомневаясь в его качестве, о чем не стеснялись говорить. Продавцы в свою очередь яро оспаривали наговоры, лишь некоторые недовольно поджимали губы.
Люди помоложе, в основном женщины сорока-пятидесяти лет, толпились возле некоторых прилавков наперебой и выторговывали полусгнившие или совсем зеленые овощи, которых на всех не хватало. И поэтому они перекрикивали друг-друга, пытаясь предложить на обмен что-то более невыгодное. Эва обреченно посмотрела на еду, ей нечего было предложить. А если и будет, то ее затопчут конкурентки. Даже не попытав судьбу, она отправилась дальше, увидев совсем молодых ребят, мельтешащих под ногами толпы, играя в салки.
– Эй, серая, лови оплеуху!
Не успела Эва сообразить, как в ее щеку прилетел ком грязи. Мальчишки засмеялись и тут же скрылись, вероятно, боясь расплаты.
– Ах вы, грязные щенки ! – крикнула худощавая тетка им вслед. Она с жалостью глянула на Эву. – Внимательнее нужно быть.
– Спасибо, – проговорила Эва, вытирая щеку ладонью. – Вы можете мне…
Но женщина не дослушала, качая головой, скрылась следом за шебутной детворой.
– Девушка- девушка, купите обувь, почти новые, совсем немного ношенные…
Перед Эвой появилась пара старых, пожёванных временем башмаков с отваливающимися подошвами.
– Нет, спасибо, – она нырнула под руки продавца, легонько отмахнувшись.
– Девушка, может, вам нужно оружие? – спохватился продавец напротив. – У меня есть прекрасный каменный нож. Посмотрите, какой он острый.
Мужик в замызганной рубашке без рукавов резко взмахивал своим самодельным оружием, пытаясь разрезать кусок толстой веревки, но получалось не очень. Эва даже не успела ничего ответить, как ее схватил и привлек к себе другой продавец.
– Вероятно, вы хотите пить? У меня самая чистая вода во всей Изнанке, она из личного источника самого Гоблина.
Эва улыбнулась, осторожно высвобождая руку.
– Спасибо, но мне не надо.
– Ну как же, я вижу, что тебе хочется пить, – настаивал продавец, начиная злиться, растеряв всю любезность.
– Я возьму недорого, твое платье за стакан чистой воды.
– Платье?
– Да, моей девке очень нужно, а оно у тебя хорошее, правда, коротковато, но это только плюс, аппетитнее будет. А то она у меня совсем опаршивела. Хочешь, я дам тебе два стакана чудесной водицы, ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить, прежде чем ее добыть, поэтому сделка честная. Отдавай свое платье, – и, чтобы Эва поняла серьезность его намерений, резко тряхнул ее.
Вскрик боли не привлек ничьего внимания, люди обтекали их, как река, не обращая внимания на жестокость мужчины и на трепыхающуюся в его руках измученную девушку, готовую от боли потерять сознание.
– А-а! – Эва с размаху опустила конец своей палки на ногу незнакомца. Этого хватило, чтобы вырваться.
– Ах ты, тварь!
Но Эва не слышала конец фразы, спотыкаясь и врезаясь в людей, как в бетонные стены, протискивалась вперед, все дальше убегая от жуткого типа. С быстро колотящимся сердцем, она обернулась и поняла, что он ее не догоняет. Наверняка побоялся бросить свою лавку. Если бы он только знал, что в ней еще плескалась вода, то не был бы таким настойчивым. А возможно, стукнул бы по голове и стянул платье, походящее на тряпку.
– Осторожней!
– Смотри, куда прешь!
– Совсем глаза на жопе?!
И почему здесь все такие злые, – Эва, наконец, нашла то, что искала. Источник ароматного мяса. Оно лежало прямо на углях, сильно обгорая. Эва, которая с детства умела готовить, поморщилась: кощунство так обращаться с едой. Что, нельзя было накалить камни и положить на них? Но даже страшный обугленный вид не отбил желания есть, и она подошла к здоровенной женщине, вес которой обращал на себя внимание, таких толстых людей она здесь не видела. Интересно, сколько она сжирает, чтобы так походить на гору? Тонну?
– Что, серая, уставилась, а ну проваливай, своим видом ты отбиваешь у меня клиентов, – она махнула грязной тряпицей, раздувая угли и заставляя подниматься облако пепла и гуще им облеплять изрядно почерневшее мясцо.
Эва недоуменно посмотрела по сторонам. Очереди из желающих купить кусок она не обнаружила. И вообще пятачок возле этой женщины был пустым, здесь мало кто ходил. Сглотнув голодную слюну и гордость, которая требовала ответа, Эва указала на подобие жаровни.
– Я хочу есть!
– И что? – женщина уперла руки в бока, от чего стала казаться больше.
– Может, вы хотите на что-нибудь поменяться?
Женщина не сдержала злого смеха.
– А что ты мне можешь предложить за кусок вкуснейшего жареного мяса?
Насчет вкуснейшего можно было поспорить.
– Я, – Эванжелина растерялась, понимая, что, кроме платья и палки в руках, у нее ничего нет.
– Вот и проваливай! Когда найдешь, придешь.
– Но, может, вы… я смогу заплатить позже?
Громкий смех женщины привлек продавцов торгующих рядом.
– Нет, вы слышали? Слышали? Она заплатит позже. Ха-ха, она заплатит позже.
С каждым новым устремленным на нее взглядом Эва как будто сдувалась, становясь меньше. Ее голова ушла в плечи, а спина согнулась.
– Может, я смогу отработать?
– Проваливай, побирушка, а то охрану вызову.
– Правильно, Мари, гони в шею попрошаек, а то совсем распоясались. Работать их не заставишь, а как есть, так они первые, – худощавый мужик со сверкающей лысиной сплюнул, тем самым высказывая свое неуважение к трясущейся девушке.
Глотая обиду, слезы и невероятную ярость, просящую отомстить обидчице, Эва отошла, устало облокотилась на стену. Заметила, что рана на ноге открылась, насквозь пропитав тряпку. Перебравшись через край, кровь тоненькой струйкой устремилась вниз, к земляному полу, вместе с красными каплями рана отнимала частички жизненной силы. Но нет, она еще не в том состоянии, чтобы умолять дать ей еду, тем более эту…
Вдруг, откуда не возьмись, появились те самые мальчишки, которых она видела в начале. Они встали возле женщины, дразня и издеваясь.
– Толстая Мари, заживо сгори.
– Толстая мари, заживо сгори!
– Ах вы, грязные оборванцы, а ну пошли вон!
Один мальчишка кинул в нее куском грязи, попав прямо в рот. Женщина заревела по-звериному и попыталась схватить наглеца, но тот, нырнув под ее руку, пнул. «Гора» не удержавшись, упала. А мальчишки, стали быстро хватать куски обжигающего мяса.
– А ну стойте, грязные воришки! Ох! Че, серая, уставилась, помоги мне! – пыхтя от злости и не справляясь с собственным весом, выкрикнула Мари.
Эва приподняла бровки, не сдвинувшись с места. Все-таки есть в мире справедливость, даже если эта справедливость недавно кидалась грязью и в нее.
– Ах, так, ты дрянь, ты с ними за одно! А ну держите ее, она воровка!
Нет, нет, нет, ну сколько можно? Если бы Эве было не жалко остатков сил, она бы закричала от отчаянья. Но, удостоив тетку лишь убийственным взглядом, она поковыляла прочь, надеясь поскорее выбраться из этого пекла, где ей становилось труднее не только идти из-за грубых толчков, но и дышать. Паника начала накрывать. Быстрее… выход.
Как ни странно, за ней никто не погнался. И никто не попытался схватить. Подтверждалась догадку: в этом мире каждый сам за себя.
Эва покинула жилую зону, уйдя так далеко, что даже намека на бурную жизнь не осталось.
***
Прежде чем сделать неуверенные шаги, она долго наблюдала за этим местом. Приземистый дом выглядел пустым. Он, как и она, был затерян, и казался одиноким во всем этом безумном мире. За время слежки из железной покореженной штуки, где она с трудом поместилась, ее не потревожила ни одна душа. Да что там душа, тут даже живность не бегала.
Вообще место казалось проклятым и напоминало зону отчуждения. Неподалеку бурлило сернистое озеро, воняющее так, что хотелось сбежать как можно дальше и не вдыхать его ядовитые пары. А вокруг дома стояли уродливые чучела, натыканные в этом месте как предупреждение.
Эва вылезла из железяки, не понимая, зачем делать такой маленький домик, в котором с трудом удавалось лежать. И подошла к чучелу. Страшная кукла держала в руках трухлявую доску, видать, часть от дома, на которой корявыми буквами выделялась черная угольная надпись на непонятном языке. Древнее проклятье?
Сумятица, вот, что творилось внутри измученного тела. Не имея желания вообще о чем-либо размышлять, она поняла, что это место ей прекрасно подходит. Направилась к покосившейся постройке, болезненно морщась при каждом шаге.
Внутри пахло не лучше, чем снаружи. Запах казался затхлым, но, в нем улавливались пары чего-то забродившего. Так обычно пахнет, когда портятся ягоды. В груди Эвы ожила странная надежда, тут есть еда. Может, кто-то припрятал и забыл. Даже прокисшие ягоды казались изысканным угощением.
Щурясь в полумраке, Эва побрела туда, где запах чувствовался сильнее, уже предвкушая, как надкусывает ягодку, которая тут же делится своим соком, обжигая язык желанной кислотой.
Она ускорила шаг, спотыкаясь и грохоча, как новорожденный олененок, потянулась к единственной уцелевшей двери. Если бы она что-то хотела спрятать, то именно там, где можно это закрыть. Здоровая рука легла на ручку и почувствовала, что дверь открывается, таща ее вперед. От неожиданности вскрикнув и потеряв равновесие, она врезалась в стену и тут же вместе с ней повалилась на пол. Притом стена неожиданно обрела огромные ручища и окольцевала хрупкое тело.
– А-а-а! – удар был притуплен, так как Эва упала на человека, но боль в потревоженных руке и ноге заставила плакать. Обмерев от страха, она попыталась вырваться, но руки чужака держали крепко. Яростные попытки трепыхающегося тела заставили только усилить захват.
– Софи?
Эва поморщилась от алкогольного дыхания незнакомца, заставившее ее задохнуться и закашляться. Ее мозг, видать, совсем больной, раз поверил, что так могут пахнуть ягоды.
Мужчина, на котором она лежала, был страшен, лохматый, с длиннющей черной бородой, скрывающей половину лица, и пьян настолько, что ему не удавалось сфокусировать на ней хмурый взгляд. Но это не мешало ему хватко вцепиться в ее тело, и выдать странную пугающую улыбку. Пугающую тем, что она открыла ряд ровных и ухоженных зубов, ну ни как не вписывающихся в ужасную внешность. Неужели пары озера настолько ядовиты, что вызывают галлюцинации? Заметив, как мужчина на нее уставился, она вновь пришла в себя, заверещав:
– Отпусти! Ты делаешь мне больно!
– Софи, ты пришла ко мне, – не понимая, как, он резко перевернул ее, оказавшись сверху, придавливая своим немалым весом, заставляя ее заскулить от боли. – Софи… я так долго тебя ждал, – и, не давая ей опомниться, накинулся на ее губы.
Эва обмерла на месте. Страх парализовал. Поцелуй, первый в ее жизни, случился, и с кем? С вонючим неандертальцем, который упорно совал свой язык ей в рот, выдавая дикие звуки удовольствия? Эванжелине отчаянно захотелось блевануть. Она уперла руку в широченную грудь и попыталась отвернуться, но ее голова оказалась в плену чужих ладоней, которые не давали двинуться. Похоже, что человека-медведя вообще не волновало, что она отчаянно пыталась вырваться. Он целовал ее с такой дикой страстью, как будто она была видением и вот-вот должна испариться. Заглатывал, кусал ее губы, пытался сплести языки.
– Со-фи-й-ка, моя малышка… – осипло прошептал человек-медведь.
– Отпусти меня, грязное животное! Дьявольское отродье! Выродок шакала!
Но мужик, похоже, от похоти потерял рассудок, его поцелуи стали спускаться по шее ниже, оголяя ее плечи и собираясь добраться до груди.
Вот теперь Эва не на шутку испугалась, понимая, что еще чуть-чуть, и ее изнасилует невменяемый мужлан, она стала шарить здоровой рукой возле себя.
О чудо, бутылка, которая была при нем, когда она на него налетела, оказалась рядом. Посильней сжав горлышко, она со всей дури врезала по его лохматой голове.
– Сдохни, тварь!
Эва думала, что бутылка разобьётся, но стекло было на удивление прочным, в отличие от его головы. Мужик резко отклонился, в полутьме моргая стеклянными глазами, как будто пытаясь что-то осмыслить, а после завалился на Эву замертво. Вырывая у той болезненный вскрик и заставляя отправиться в глубокую тьму.
Глава 10
Он долго смотрел на бесчувственное тело, не понимая, почему до сих пор не выкинул за дверь, чтобы ею поужинали крысяры или подобрали падальщики.
Может, потому что не хотел напрягаться и тащить тело по коридору, потом вышвыривать на улицу, да еще желательно подальше. А может, ему было все равно, кто или что валяется у него в коридоре. Решив оставить все, как есть, мужчина потрогал в области виска шишку, напряг мозг, но так и не вспомнил, откуда она взялась. Лишь заработал новый приступ боли. Плюнув на бесполезное занятие, он поднял с пола недопитую бутылку. Присмотрелся через мутное стекло. Хмельной отравы там осталось немного, и это сильно расстроило. Желая выплеснуть злость, он пересмотрел свое решение насчет бездыханного тела.
– Эй… ты… мля… черт… м-м-м, голова-а.
Рассеянный взгляд пытался сфокусироваться, но получалось плохо.
– Кому говорю, встала и пошла… Какого черта разлеглась… ик… я т-тебя не приглашал. – Мужчина пнул посильнее. – Или приглашал?!
Но девушка даже не пошевелилась.
Поморщившись и одним большим глотком опустошив бутылку, он вышел из себя.
– Черт! А ну, проваливай… быстро… я сказал – быстро, свалила… ик… дома! – он швырнул бутылку, подчеркивая серьезность своих слов, а потом снова впечатал ботинок в ее бок. Девушка не очнулась, но издала болезненный стон. Мужчина резко схватил ее за ногу, думая, что сможет противостоять законам притяжения, которые неимоверно тянули вниз, и выволочь на улицу ту, что нарушила его процесс саморазрушения.
Но чужая нога не поддалась, всякий раз как он ее хватал, она выскальзывала. Не понимая причину феномена, мужчина рассеянно взглянул на свою руку, измазанную кровью. Приглядевшись, заревел.
– Бля… ик… ик… ты меня загадила!
От очередного пинка девушку спас приступ сильной икоты, такой же ненавистный, как и она сама.
Внимание мужчины переключилось, он надул щеки, пытаясь задержать дыхание, привалившись к стене. Но даже это простое действие не получалось. Сдувшись, как проколотый воздушный шар, он от бессилия рухнул на пятую точку, зарывшись пальцами в нечёсаные волосы.
– М-м-м. Голова-а-а.
Похмельной синдром никто не отменял, особенно после той дряни, что он пил. С тоской прикрыв глаза, попытался вспомнить вкус настоящего, сделанного по всем правилам алкоголя. Но к своему сожалению, не смог. Лишь заставил сильнее зашевелиться тоску по потерянному прошлому, которая становилась просто невыносимой, и чтобы отвлечься от ставшего нормой депрессивного состояния, он вновь наткнулся взглядом на убогую, которая стала первой и единственной гостьей за очень долгое время.
– И какой… ик… какой леший тебя сюда притащил?
В эту часть Изнанки даже ублюдки побаивались заглядывать, все-таки соседство с отравленным озером было очень кстати. И неважно, что оно давно выдохлось, об этом никто не знал.
Поэтому мужчине было странно открывать глаза и видеть под собой живого… ну полуживого человека, да еще и девушку. Либо бесстрашная, либо тупая.
«Тупая…», пронеслось в голове. А за этим – следующая мысль: напиться до полусмерти.
В желудке громко и протестующе заурчало, но мужчина даже не обратил внимания. С трудом поднялся, преодолев половину пути на четвереньках.
Усевшись на трехногий пошатывающийся табурет, он нашёл среди кучи одну неоткупоренную бутылку с жидкостью, напоминающей мочу. Кроме пресловутого «ура», в мозгу не нашлось адекватной мысли.
***
Голова была тяжелой, тошнота не отпускала, но запах… запах съестного заставил открыть глаза.
«О, енотовая задница, как же мне плохо», – подумала Эва, проморгавшись, пока картинка не стала четче. Она попыталась встать, но тошнотворная слабость заставила улечься обратно.
– Наконец-то!
Эва вздрогнула, услышав злой и неприветливый голос.
Повернув голову, она узнала «человека-медведя», но сил на страх не оставалось, поэтому она безразлично уставилась на него немигающим взглядом. Главное, что он от нее на расстоянии, не обзывает чужим именем и не лапает, проталкивая свой язык ей в глотку.
– Не сдохла… – недовольно протянул он, сидя на полу, и громко отхлебнул что-то прямо из небольшой кастрюли, проливая часть на грязную всклокоченную бороду.
От отвращения Эва поморщилась. И как ее вчера не вырвало? Удивительно.
Густые черные брови нахмурились.
– Чего уставилась?
Эва попыталась закатить глаза и всем своим видом показать, как она к нему относится, но ничего не получилось, так как медведь резко и неприятно засмеялся. А потом и вовсе напугал, встав и направившись к тюфяку, накрытому разным тряпьем, на котором Эва лежала.
– Не стоит злоупотреблять моим гостеприимством, – кастрюля, из которой он хлебал, издала громкий стук, оказавшись рядом с Эвой. – У тебя есть час, чтобы убраться отсюда ко всем чертям!
Кто такие эти черти и почему именно к ним ее отправил «медведь», Эва постаралась не думать. Она недоуменно наблюдала за стремительно скрывшимся телом, поймав себя на мысли, что задержала дыхание. Не от вони, которая исходило от грязного тела, а от страха непонимания ситуации.
Сотни вопросов пронеслись в сознании, но запах все еще горячей пищи из грязной посудины отвлек ее от созерцания пустоты, маня, как самое изысканное блюдо. Поборов брезгливость, она немного приподнялась, потянулась к кастрюльке, заметила, что истерзанная рука чисто и умело перевязана. Как и оголенное бедро.
Еда тут же отошла на второй план, Эванжелина не понимала, какое обстоятельство больше вызывает удивление: что этот зверь обработал ее раны или что забыл надеть на нее платье? Хоть трусы не снял, и на том спасибо. Натянув тонюсенькую грязно-серую простынку до шеи, она схватила все еще теплую посудину. Зажала ее между согнутых колен и с унылым видом уставилась на похлебку, напоминающую чей-то уже не раз пережёванный ужин.
– Ну, ничего, бывало и хуже.
Закрыв глаза, она поднесла кастрюлю к губам, на мгновение остановившись, крутанула, найдя место, где губы мужчины не касались края, сделала первый неуверенный глоток. Оказалось – на вкус лучше, чем на вид: разварившиеся в кашу овощи и синтетический привкус, который не портил общего впечатления.
Удивившись, желудок громко крякнул.
– Только прошу, удержи все в себе, – пробормотала Эва, – ведь неизвестно, когда ты сможешь поесть в следующей раз.
Быстро расправившись с едой, она откинулась на смятые под головой тряпки.
Благодарный организм, наполненный сытой негой, заставил веки потяжелеть. Окинув ленивым взглядом пустое помещение, поросшее плесенью и мхом, Эва поняла, что даже при большом желании не сможет уйти. По крайней мере у нее есть чуть меньше часа, чтобы отдохнуть. Не теряя времени, она перевернулась на бок и закрыла глаза, очень надеясь, что озеро своими парами не повредит её мозг, как у обитающего здесь человека.
***
– А-а-а, животное, что ты делаешь? – Эва, которая, казалось, всего минуту назад прикрыла глаза, голосила, как ненормальная. – Отпусти, поставь меня! – путаясь в простыне, не слетевшей с нее чудом, и молотя руками по телу, несшему ее на руках, она напоминала психически больную. Что только подкрепило уверенность мужчины выпроводить ее как можно скорее и вновь напиться, ведь он уже успел забыть, что значит быть трезвым такое длительное время. Последние сутки без алкоголя его просто убивали.
– Твой час прошёл… – холодно подметил он, пнув входную дверь. Отойдя на некоторое расстояние от дома, развел руки в стороны.
– Ай! – потеряв опору, Эва шлепнулась на землю. Простыня накрыла ее с головой.
– Ты чудовище…Ты выкинул меня… меня, раненую и обессиленную, на улицу?
– Я нечего тебе не должен, СГИНЬ! – рявкнул «медведь», надеясь поскорее вернуться в свой склеп тишины и безмолвия.
– Да ты хуже зверя, если ты не заметил, мне некуда идти, и я все еще голая!
– Здесь этим никого не удивишь, не ты первая, не ты последняя. Да и удивлять в принципе и нечем, – он безразлично скользнул по оголенным участкам тела.
Эва задохнулась от оскорбления, не понимая, почему его слова задели за живое.
– Ах, ты… ты!.. – она не могла подобрать определения для этого человека, потому что не знала таких оскорбительных слов. Зато ей никто не мешал взять камень потяжелее и в него швырнуть. Удар пришёлся точно в голову.
Медленно, как будто не веря, на что она осмелилась, мужчина обернулся. Густые брови опустились так низко, что затмили светло-серые радужки.
– Я тебя убью-ю-ю!
Рокот разъяренного голоса и вид убийцы отрезвил. Эва поняла, что перегнула палку. И вцепившись в простыню одеревеневшими пальцами, побежала.
– Я разорву тебя голыми руками!
Он уже пожалел, что сразу не скрутил ей шею и не избавил от мук жизни в этом убогом мире, смердящем смертью. Все равно подохнет либо от рук деградирующего населения здесь, либо на поверхности. Как бы ни сложились обстоятельства, исход будет один. Жаль, что потратил на нее драгоценные дезинфицирующие и заживляющие средства.
Виляя среди здоровых железных машин, предназначения которых она не знала, Эва пыталась увеличить расстояние. Но удавалось плохо. Даже со здоровой ногой, она вряд ли бы смогла убежать от здоровяка. Поэтому решив, что так он ее скоро настигнет, поменяла направление.
– Куда? Стой!
Но она старалась не слышать, что кричал «медведь». Понятно же, что ничего хорошего. Поэтому она сосредоточилась только на цели, а именно на ядовитом озере. Если повезет, она нырнет в густой туман, образованный его парами, и скроется. Возможно, где-то есть выход. Наверняка должен быть туннель, который выведет ее из этого ужасного места и от этого типа. Главное, не задохнуться, когда придётся бежать в пелене и не свалиться в бурлящую воду. Перспектива свариться заживо была не самой заманчивой.
– Дура! Стой! – медведь старался не отставать, но ноги, отвыкшие от активной деятельности, не помогали своему хозяину. Даже не верилось, что когда-то он был спринтером, самым быстрым в своей группе… Возможно, еще немного разрушающего пойла, и ноги откажут совсем.
«И зачем я вообще за ней бегу, – пронеслось в лохматой голове. – Быстрая смерть, это подарок, возможно не стоит напрягаться».
Мужчина уже был готов остановиться. Но совсем тихий шёпот из его прошлого, тот, который заставил ее излечить, давил ответственностью за чужую и глупую жизнь.
Эва, подстегнутая грубым голосом, не придала значения проскользнувшей в нем тревоги. Она вбежала в белую пену. Вернее, сначала скрылись ее ноги, потом половина туловища, а потом и она сама, но не успела осознать, что происходит, как земля ушла из под ног. Что, опять?! Мозг успел сформировать только одну мысль, перед тем как тело стало скатываться вниз.
– Держись!
Падение в пропасть резко прекратилось. «Медведь», наполовину перевесившись через край, успел схватить ускользающую материю, за которую все еще цеплялась Эва. Ее тряхнуло, плечи пронзила острая боль. Суставы чудом остались на месте. Напряженное тело швырнуло на ребристую стену.
– Крепче, крепче держись.
Эва запрокинула голову, от ужаса распахнув глаза.
– Пожалуйста… не отпускай.
Мужчина, который минуту назад был готов похоронить ее в этом могильнике, пробурчал себе под нос что-то нелицеприятное.
– Тащи меня, ткань рвётся…
И действительно под гнетом старости простыня начала расползаться.
– Черт! Худая, а весишь тонну.
Эва действительно напоминала себе стокилограммовую тушу, тянущую на дно. Наверное, тот суп был лишним. Треск разрывающейся ткани заставил вскрикнуть и похолодеть изнутри. Надежда на хороший исход таяла на глазах. Адреналин оглушил.
– Давай помоги мне, не болтайся, как баварская сосиска.
– Кто?
– Черт! И зачем мне этот геморрой! – собрав всю волю в кулак, мужчина одним рывком приподнял ее, чтобы дотянуться до здорового запястье. В тот же самый момент ткань порвалась окончательно. И куски материи полетели вниз.
– Только не отпускай!
Но мужчина не спешил ее вытягивать, цепко вперившись в нее взглядом, он хрипло произнес.
– Обещай, что уберешься ко всем чертям.
– А? Я не понимаю, вытащи меня, – Эва почувствовала, что ее запястье стало выскальзывать из мозолистой руки. Подняв голову, она взглянула на мужчину огромными от страха глазами. – Прошу, только не отпускай. Если я умру, я не смогу спасти отца…
Мужчина тяжело и с обреченность выдохнул:
– Наивность твоя погибель.
Резко дернув, он перевалил обессиленное и хрупкое тело через уступ.
Почувствовав под собой твердую поверхность, Эва не сдержала эмоций и чуть не задушила мужчину в своих объятьях.
– Спасибо! Спасибо! Спасибо! Ты первый, кто в этом безумном мире мне помог… я верила, я честно верила, что не все здесь сумасшедшие, что не у всех разум поглотили демоны.
На секунду мужчина как будто одеревенел, ненормальная, эта девка точно ненормальная!
– Иди к черту! – выплюнул он, отскочив от нее, как от огня, при этом быстро стянул с себя рубашку и прицельно в нее швырнул. – Если не хочешь меня отблагодарить более продуктивно, то оденься, и не смей больше касаться, – он брезгливо скривился, как будто даже мысль об этом была ему противна.
Эва растерялась и покраснела, трясущимися руками прижимая ткань к груди. Не выдержав язвительного взгляда, она отвернулась и быстро натянула на себя ветхую вещь, решив спрятать смущение за обрывистым краем.
Дна не было видно, клубившийся туман забивал отверстие густой ватой, заставляя думать, что там бездонная пропасть. Возможно, так оно и есть. Постояв еще пару минут, она поняла, что больше не слышит тяжелого дыхания, обернулась.
Она смотрела в спину удаляющейся фигуре, которую позволила себе рассмотреть.
Странно, но тело мужчины не было старым, как думалось вначале, и мышцы не были забиты алкоголем. По крайней мере они не успели атрофироваться и указывали на то, что их обладатель поддерживает себя в форме, либо не так часто пьет… Или не так давно…
А возможно, ее наблюдения глупы, и всему виной галлюциногенное озеро. Хорошие зубы, как у демонов с поверхности, теперь вот это… может, он тоже демон? Но тогда почему он живет не на поверхности, а в этом страшном месте?
Скинув с себя оцепенение, она взвесила все за и против и, посеменила за незнакомцем.
Ускользающий силуэт это то, что заставляло вновь обрести веру. Хоть в нем и были демонические черты, незнакомец оказался не таким бездушным. Подкупая не только тем, что вылечил ее и не дал упасть в пропасть, но и глазами. Не такими, как у трапперов, жадными и беспринципными. Не такими обреченными, как у людей с поверхности и Изнанки. Не такими пустынными, как у принципалов-демонов. А печальными, но живыми, кстати, поддернутыми серой дымкой, как все это место. И если присмотреться, окруженными мелкими, совсем не глубокими морщинками, образованными когда-то от частого смеха. Точно так же, как у ее отца. А глаза, которые умели смеяться, не могут причинить зла.
