Алина Романова
Легенда. Кодекс Чести
– А ты про него что-нибудь знаешь?
– А как же! Святой Грааль есть златокованый ларец, схороненный в земле, а где – никому не ведомо. Раньше, сказывают, где-то карта была каменная, прозывалась – Пазла. Так на этой мозаике крестиком помечено было то место.
– Как-как называлась? Пазла?
– Ну да. Вся из кусочков таких, маленьких, зелёненьких.
«Мозаика… ПАЗЛ… Головоломка!»
– Ну вот, а теперь утеряна Пазла-то, все кусочки и поразлетелися по белу свету. Кто найдёт, соберёт все, тот и будет Граалем владеть.
– А как же их отыскивать? Кусочки эти?
– Сыскать-то непросто, – с достоинством ответствовал Маютка. – Будто бы кусочки эти где хошь могут хорониться – в поле просто, в дому или в норе звериной. Надобно только первому кусочек обрести, а там оне и сами начнут к хозяину лезть, ну ровно как котята малые к мамке. И знаки станут сами подавать – чтобы нашли их, значит. Скучно им по одиночке-то лежать… так-то вот.
Алиса закрыла рот и перевела дыхание.
– Поразительно. Откуда тебе всё это известно?
– Народ сказывает, а уж он не обманет. Так поскачем в квест-то?
– Обязательно.
Она поцеловала его на ночь и пошла к себе в комнатку, ставшую уже привычной.
«И что мне, интересно, делать с этим Пазлом, когда я найду все части? Выкладывать из них слово «вечность»? Вечно выкладывать?»
Системное сообщение:
Коричневый РГ «Алиса» получил важнейшую игровую информацию и зарабатывает +3 очка к интеллекту, дающую продвижение к выполнению миссии
Разговор в Сети:
Игрок 7. Мао, ты в реале?
Игрок 6. Однозначственно.
Игрок 7. Слышь, такая корная тема: давай закорефанимся для гамы! Я тебе – информу про моих Героев, а ты мне сливаешь своих. Лады? Пускай хелпают друг другу, так же мазовее. Если вместе найдём Грааль, то Герои боёвку замутят. Виз-а-виз.
Игрок 6. Нет уж, базиба! Тоже мне, союзничек нарисовался! А если ты мне «дэзу»? Забыл, как в прошлой гамке Владимир Ильич всех попилил? Все гонялись за его Красным друлем по всей Карте! Ленин шары всем замазал, а лукарь какой-то первым притараканил нужный шмот в стартовый город.
Игрок 7. Раз по пальцам, два по яйцам.
Игрок 6. Вот видишь! Так что зарубайся, Пинки-Дринки, – Грааль мой!
Игрок 7.:-D
Игрок 6. GL.
Краткий примерный перевод на русский:
Игрок 7 (Розовый, «ник» Пинки-Дринки) предлагает Игроку 6 (Жёлтому, «ник» Мао Бздун) стать союзниками в процессе Игры. Тот отказывается.
Глава 4, в которой Шарра мстит обидчикам и загадывает Алисе загадку
«Нет в жизни стука более захватывающего, чем стук в дверь».
Марцеус Флинтский (Из трактата «Маргиналии»)
Ирреальный мир
Урания, Ангелин, Святыня Фаргейт
18999…97 г. от Сотворения Мира, 5 травокоса, 09 часов 15 минут
До Конца света осталось 986 дней
С Шаррой они, конечно, помирились на следующий же день и теперь большую часть времени проводили вдвоём. Ссорились они, правда, нередко, поскольку характер у него был премерзкий, и самое благодушное настроение чередовалось обычно со вспышками необузданной злобы. Капризный и невыносимый, как донельзя балованный ребёнок, он в любую секунду мог отколоть что-нибудь вовсе несообразное. Когда на Шарру «накатывал стих», по его собственному выражению, находиться с ним рядом дольше пяти минут было невозможно. Он начинал кривляться, капризничать, раздражаться по любому поводу, а в результате сам раздувал скандал и уходил. Когда же ему приходила охота побыть хорошим, то более остроумного и приятного собеседника невозможно было и найти. Он тонко чувствовал характер и слабости любого человека, умел язвительно, но умно высмеять его, обладал широтой кругозора и проницательным умом, а его порой грубые определения поражали меткостью. В одном его мизинце ума было больше, чем во всей Большой Уранской Энциклопедии.
Именно из его рассказов, а вовсе не из книг, Алиса почерпнула множество полезных сведений, так необходимых ей. Например, она узнала, что вся Урания разделена на части и состоит из мелких королевств и герцогств, принёсших королеве Клотильде и её мужу Роланду вассальные клятвы. Сердцем Урании была равнинная земля герцогства Ангелин, играющая ключевую роль в развитии всего королевства. Дальше к востоку находилась система гигантских болот, образующих Зиру. Ещё дальше, отделённый от материка узкими проливами, вставал из моря архипелаг Огненная Земля, иначе Ифрис, имеющий основой своей цепь вулканических островов, где Зангибар был самой близкой к континенту провинцией. С юга и запада к Ангелину примыкали древние леса Дварфена, плавно переходящие во владения родственных им снежных эльфов – Вэлль, за которыми уже мощным полукольцом вздымались высочайшие горные вершины Гремланды, Ледяного королевства. Северная часть Ангелина тоже была окаймлена поясом гор, но не таких высоких; старый камень, сплошной камень полновластно правил в Троллидоре. Ещё севернее, чуть в стороне, расстилалось царство мёртвых – страшные чёрные пустоши царства Кемт. Существовал также титанический подземный материк – королевство Найгон, сообщение с ним осуществлялось через немногие шахты. И, наконец, имелось ещё странное небесное государство Эдемион, подчинившее себе воздушное пространство и наводнившее эфир летучими городами.
Конечно же, Алиса не сразу узнала всё это, по крупицам выуживая информацию из весёлой болтовни. Иногда Шарра рисовал ей знакомую уже карту Урании, чтобы она ориентировалась, где находится и что, с обозначением названий стран и крупнейших городов. Но про устройство мироздания Алиса разговоров не заводила, опасаясь услышать, что «земля имеет форму плоского диска и омывается со всех сторон величественной рекой, именуемой Океан, и покоится на шести слонах, а слоны эти стоят на огромной черепахе. Вот как устроен мир с точки зрения науки». Всё-таки Шарра, хоть и знал всё на свете, никогда не летал в космос… Её же собственные поистине наполеоновские планы изучить всю историю Урании, теологию, социологию и прочие –логии потерпели крах масштабов Ватерлоо. Вероятно, на это потребовались бы века… А краткого изложения она нигде не нашла – только генеалогический справочник. Там были представлены даты, имена и рисунки «древ» крупнейших дворянских родов, которые ей, откровенно говоря, были «до фени». Так что Шарра оставался её единственным источником информации.
Вообще же Шарра был существом очень умным, коварным и обладал богатейшей фантазией по части всевозможных каверз и жестоких проделок. Тот, кто не знал его близко, никогда не предположил бы наличия таких достоинств под этой неказистой внешностью. Многие считали его шутом гороховым и обращались соответственно; другие же, коих было меньшинство, жалели нелепого мальчишку, которого Бог не наградил ни красотой, ни богатством —жалели, что было для него равносильно пощёчине, и он был тем более опасен, что внешний вид его не вызывал ни малейших подозрений. Как никто другой он умел прикинуться безобидной мухой, хотя на самом деле был шершнем – ядовитым и опасным, и верил только в хитрость, ум и настойчивость.
Прислуга низшей категории втихомолку издевалась над Лесным заморышем, хихикала в кулак или уголок передника и за его спиной указывала на него пальцем; высшая же каста – все эти камердинеры, Главные и Личные горничные, экономки, – те откровенно третировали его.
Первой поняла свою фатальную ошибку Агата. Молодая женщина была кокеткой и обожала принарядиться. Очень скоро Агата обнаружила исчезновение любимой розовой ленты, которой обыкновенно повязывала голову, собираясь в людскую на посиделки. Горничная Алисы перевернула всю свою комнатушку в поисках ленты. Она тщательно перетряхнула сложенное стопками бельё, с надеждой заглянула под кровать и вывернула содержимое всех многочисленных коробок, сундучков и шкатулок. Ленты не было. Повздыхав, Агата прекратила бесполезные поиски, её давно уже заждались другие горничные и молодые лакеи. Гренки, верно, уж остыли, а самовар весь выкипел… Пришлось вплести в волосы голубую, но настроение на весь вечер было окончательно и бесповоротно испорчено.
Пропажа нашлась через три дня, как ни странно, под кроватью, причём Агата готова была поклясться, что накануне её там не было. Нарядное украшение оказалось в таком виде, что бедная женщина разрыдалась – лента была вся перевита и завязана самым немыслимым образом. Что горничная с ней только ни делала: пыталась ковырять ножом, отмачивала в воде, а после сушила, натирала её мылом – всё было бесполезно. Эти узлы не поддавались никаким усилиям. В сердцах служанка швырнула всё, что осталось, в печку…
Задумчиво почесав нос, Агата пожала пышными плечами и выбросила из головы загадочный случай.
Назавтра пропал медальон, и вот это было уже серьёзно. Он не выглядел каким-то особенно ценным – всего лишь серебро, но для Агаты не было на свете ничего дороже этого скромного украшения, потому что в него был вставлен портрет её жениха (Жэ. Ны.) и вложен его русый локон. На кухне и в людской началась тихая паника, а к Личной горничной Алисы никто не решался подойти ближе, чем на расстояние летящего башмака.
На рассвете скотник Попрыгайло услыхал густой низкий рёв, оглашающий окрестности фермы. Протерев глаза, он заглянул в стойло к призовому быку даннерсдейлской породы по кличке Мамелюк. Красное чудище весом в несколько гронгов злобно топталось на месте и в раздражении мотало громадной головой, на лбу его что-то поблёскивало. Выяснилось, что цепочка искомого медальона обмотана между его рогов, а сама вещица при каждом взмахе попадает быку в глаз, каковой факт отнюдь не улучшает настроения взбешённого животного. Медальон удалось снять с большим трудом, при этом десять пастухов держали Мамелюка вилами. Пострадало двое.
Узнав об этом происшествии, Агата принялась напряжённо размышлять. Смутные подозрения окончательно оформились в уверенность, когда её самое нарядное платье оказалось изрядно поедено мышами. Встретив после того Шарру в коридоре, могущественная Личная горничная сделала ему самый низкий уважительный книксен в её жизни. Больше у Агаты уж ничего не пропадало и не портилось…
Но вот для прочих ничего ещё не закончилось.
Надо было видеть, как прислуга, набегавшись за день, шумя юбками и топоча башмаками, спешит в столовую. Какие румяные, оживлённые лица, какая добродушная болтовня и смех! Вот все, обмениваясь незамысловатыми шутками, рассаживаются за большими дубовыми столами и, вооружившись столовыми приборами, предвкушают заслуженную трапезу. Она состоит из огромного блюда бараньего рагу, мисок с холодцом, ревеневого пирога и целой кастрюли киселя из мушмулы.
Передавая друг другу соль и горчицу, люди накладывают на тарелки рагу, режут пирог и лакомятся дрожащими ломтями крепко сваренного холодца. Слышатся похвалы повару, дружеские подначки, весёлые прибаутки, многие, расправившись с основными блюдами, уже приступают к десерту… как вдруг некоторые бледнеют и пытаются встать из-за стола, отодвинув стулья, позабыв, что под ними длинная общая скамья… Но что это?! Что виднеется там, среди обглоданных бараньих рёбер?! Пресвятая Дева Мария! Там ЗУБЫ. Настоящие ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ зубы в розовых дёснах.
Нет возможности описать, что творится за столом: кого-то рвёт прямо здесь, кто-то успевает выбежать вон, те, кто послабее, валяются в беспамятстве. А гофмейстерина целый день ищет и не может найти свои вставные челюсти…
Странные беды продолжали преследовать обидчиков Шарры. Конюх Драга, в своё время отпустивший в адрес подростка грубую шутку (мол, Лесной-то корни тут, что ли, пустил?), свалился с лестницы и сломал ногу, причём находясь в трезвости – под ним просто подломилась новая крепкая ступенька. Ближайшая камер-фрейлина герцогини, леди Камлина, упала в глубокий и продолжительный обморок – рукоделье, над которым она трудилась вот уже третий год и представлявшее собой богатый покров для церкви, расшитый золотой канителью и самоцветами, найдено было в свинарнике. Запачканное, изорванное, со спутанными нитками, оно уже не подлежало восстановлению. Лишь много позже дама вспомнила, что в присутствии Шарры нелестно отозвалась о «всяких нахлебниках, набежавших отовсюду и без зазрения совести пользующихся милостями добрейшей герцогини Амелии»…
Мстительный мальчишка знал уязвимые места недоброжелателей и хладнокровно бил по ним. Щеголихи лишались своих нарядов, любителям выпить вместо «капельки гипокраса перед сном» доводилось хлебнуть из заветной бутылки средства от клопов… На врага, собравшегося к воскресной мессе, с притолоки неожиданно падал кувшин со сметаной; изящные барышни, утром спуская ножку с кровати, вляпывались прямиком в ночной горшок, полный нечистот, который кто-то заботливо поставил поближе. Из окон вниз обрушивались потоки помоев, понос преследовал любимых мосек, под покровом ночи кто-то безжалостно ощипывал редких попугаев.
«Веду обидам точный счёт – и уж за мной не пропадёт!» – вероятно, такой девиз мог бы красоваться на гербе Шарры.
По замку поползли слухи. Мужчины и женщины, дети и совсем дряхлые старики стали кланяться Лесному лорду ниже, чем самой Амелии. При встрече теперь все они жались к стенам, провожая юношу боязливыми взглядами. Получив свою дань уважения, Шарра вычёркивал должника из длинного ЧСВ – Чёрного Списка Врагов. Уяснив это, люди оставили его в покое, и вакханалия несчастных случаев прекратилась сама собой.
Алиса смеялась до колик, когда Шарра рассказывал о своих выходках, хотя его жестокость иногда коробила её.
* * *
Покончив с умыванием, она даже успела позавтракать, когда приятель явился, по своему обыкновению, без всяких церемоний. В виде разнообразия он решил на этот раз предварить своё появление стуком, но зато украсил это клоунадой.
– Кто там? – крикнула Алиса.
– А кто тут? – мерзким попугайским голосом отозвались из-за двери.
– Это ты, Шарра?
– Это не я.
Постучали ещё раз.
– Да!
В дверь заколотили ногами.
Мысли Алисы приобрели не то чтобы совсем матерный, но, скажем так, малоцензурный характер.
– Шарра! Ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь!
– Может быть. Но не так долго. Примерно до обеда.
На пороге возникла тощая фигурка в зелёном.
– Моя задача быть непредсказуемым, понятно? Вас, конечно, удивил ранний визит неизвестного мужчины?!
Она успела смириться с тем, что он врывается в её комнату, как к себе домой, и валится на её кровать, или садится с ногами на стол, или раскачивается, как обезьяна, на шестах для платьев – предназначенную для нормального использования мебель Шарра патологически не жаловал. Она уже притерпелась к его внешности, чувству юмора и несносному характеру. Единственное, к чему трудно было приноровиться, это к бесцеремонности – Алису воспитали в уважении ко всем людям, и она даже Агату неизменно называла на «вы». Шарра же не уважал никого и ничего – ни личной собственности, ни личного пространства, ни личной жизни.
Насвистывая, он устроился в любимой нише окна и принялся жонглировать тремя орешками, искоса поглядывая на Алису. Чувствовалось, что подростка так и распирает от какой-то огромной тайны, которую он жаждет поведать миру.
Девушка была занята, она по памяти делала зарисовки с рыцарского турнира, поэтому встретила появление Шарры с лёгким неудовольствием. Однако тому и горя было мало! Он расселся с явным намерением никуда не уходить, пока девушка не обратит, наконец, внимания на его загадочную физиономию.
Отложив почти законченный уже эскиз всадника на вздыбленном коне, Алиса спросила со вздохом:
– Ну?
– Баранки гну! – хамски отозвался Шарра, ещё быстрее подбрасывая и ловя орешки.
– Шарра!
– А что – Шарра? Не «нукай», не запрягла!
– Что ты хотел?
– Я вообще ничего не хотел! А будешь «нукать», так и вовсе ничего не скажу.
– Тьфу на тебя и ещё раз тьфу. Ты провокатор. Ты специально доводишь меня до оскорбления действием.
– Попробуй оскорбить меня бездействием – путём словесного отпора. Кулаками махать большого ума не надо.
Алиса снова вздохнула и призвала на помощь всё своё самообладание.
– Извини меня, Шаррочка! Я была немножко занята, но теперь освободилась и внимательно тебя слушаю.
– Твои извинения мне нужны, как троллю зубочистка!
Мысленно она всё же хихикала, живо представляя себе громадного уродливого тролля, тупо сжимающего в неуклюжих лапах крошечную зубочистку.
Помучив её ещё чуть-чуть, юноша сменил гнев на милость.
– Ладно уж. Так вот, слушай сюда: помнишь, ты спрашивала меня о кладах?
– Помню, – она навострила уши.
Широкая улыбка его просто-таки сияла восторгом.
– Алиса, Я ЗНАЮ, ГДЕ СПРЯТАН КЛАД!
– Да что ты!
Она не знала, верить ей, или нет. Шарра уже не в первый раз подшучивал над ней, и теперь девушку охватили сильнейшие колебания. Вполне возможно, что и на этот раз он обманывает её.
– Рассказывай! – потребовала она.
Он спрыгнул на пол и плюхнулся рядом с ней на постель.
– Как тебе известно, я немалое время вынужден проводить в либрариуме, – начал он неторопливо, но потом зачастил: – И вот, на днях роюсь в одной старинной книге, а из неё и выпадает одна бумажка… подозрительная такая бумажонка. Я сразу подумал: а с чего бы ей лежать в этой книжке, которую десятилетиями никто и в руки не берёт? Я знал, что никто к ней не прикасался, потому что пылищи на ней было – страсть!
– Постой, постой… а почему бумага показалась тебе подозрительной?
– Да потому, что… понимаешь, НА НЕЙ НИЧЕГО НЕ БЫЛО НАПИСАНО!
Алиса сделала разочарованную гримаску.
– Ну и что же? Подумаешь! Просто чистый лист бумаги.
– А вот ты и ошиблась! – торжествующе вскричал Шарра. – Ну, сама пошевели-ка извилинами: с чего бы пропадать чистому листу бумаги? Разве ты не знаешь, какая это ценность? С бумагой в стране напряжёнка! Даже старинные рукописи используются по нескольку раз, соскребаются и переписываются наново, и только некоторые надутые богачи (не будем тыкать пальцами) имеют возможность забрасывать предмет своего обожания идиотскими писульками.
Он зыркнул на несколько свитков, лежащих на сундуке, которые действительно прислал Алисе Кристиан, и в которых были его стихи.
Ах, эти зоркие глаза Шарры, которые никогда ничего не упускают!
Алиса зарумянилась.
– Кто мне присылает письма, тебя не касается. Но насчёт этого листка ты, возможно, и прав. В самом деле, довольно странно – чистый лист бумаги в книге…
– Вот именно, – внушительно произнёс Шарра. – Его необходимо исследовать! Старые книги хранят немало тайн, и мы с тобой, может быть, раскроем ещё одну!
– А КАК мы будем исследовать?
– Я знаю несколько способов! – похвастался тот. – Перво-наперво, нужно нагреть лист на пламени свечи. Потом ещё можно обмакнуть в воду, а потом провести по нему горячим утюгом, – есть один особый вид чернил, так они могут при этом проступить. Затем надо попробовать потереть лист свинцовым карандашом…
– Так давай сделаем всё это! – воскликнула Алиса, уже совершенно поверившая Шарре. – Скорее неси эту бумагу!
– Щас! – он кубарем скатился с кровати. – А ты пока приготовь свечку, молоко, утюг и карандаш!
Девушка поскорее разыскала среди своих карандашей для рисования свинцовый, вставила новую свечу в подсвечник, послала Агату за горячим утюгом и приготовилась ждать. Молоко у неё ещё оставалось от завтрака.
Прошло пятнадцать минут, затем полчаса. Раскалённый поначалу утюг давным-давно остыл, а Шарры всё не было. Время шло, и Алиса начала отчаиваться. Ну, если негодник в очередной раз разыграл её!.. Через сорок минут тучи на горизонте бедного Шарры сгустились настолько, что неизбежна была разрушительная гроза.
Когда примерно через час его сконфуженная физиономия показалась в дверном проёме, в неё полетел огрызок груши. Подросток ловко поймал его и плотно затворил дверь.
– Стой! – крикнул он, вбирая голову в плечи в предвидении нового метательного снаряда. – Алиса, не злись! Я не виноват, честное слово!
– И что же случилось? – прошипела девушка, берясь за разделочную доску, служившую ей мольбертом. – У тебя схватило живот? Ты попал в ураган? Бумагу похитили воры?
– Понимаешь, я так тщательно её спрятал, что сам забыл, куда, – с потешной миной признался он, – и целый час искал. Но нашёл! Вот она!
И Шарра победно помахал в воздухе небольшим листком.
– Эх, ты, Герой – голова с дырой! – Алиса тут же оттаяла. – Давай же её сюда!
Для начала они внимательно рассмотрели бумагу. Поверхностный осмотр показал, что в ней, на первый взгляд, не было ничего особенного, просто шершавый квадратик, не очень чистый и слегка измятый.
– Видишь ли, я засунул его в каминную трубу…
– Как ты мог так рисковать?! А если бы кому-нибудь захотелось растопить в твоей комнате камин?!!
Шарра покачал головой.
– В моей комнате НИКОГДА не растапливают камина, Алиса.
– Почему?
– Потому что я живу при монастыре, а «святоши» очень экономны. Ну да ладно. Приступим. И под руку не говори мне.
Листок последовательно подвергся поливанию водой, нагреванию и трению свинцом, но все эти издевательства лишь сделали его ещё более грязным и мятым.
– Нет, ну хоть плачь! – Алиса надула губы, и было похоже, что она и в самом деле сейчас расплачется. – Ничего не выходит.
– Да, не то пальто. Бить будешь?
– Надо бы. Искупишь кровью.
Шарра, по всей видимости, тоже был расстроен, но гордость не позволяла ему показать это.
– Бывает. Техническая ошибка.
– Ошибка?!
– Ну… просто недоработка. Щас разберёмся. Рано, рано сдаешься, Алисонька, – бормотал он, поворачивая листок так и этак. – Не ошибается только покойник. Нужно попробовать ещё какой-нибудь способ. Должен же быть ещё способ!
– Я не знаю никаких способов, – созналась Алиса виновато. – Там, где я живу, давно уже… гм… не пользуются всякими там гусиными перьями, чернилами…
– Чем же вы пользуетесь?
– Например, фломастерами.
– А! – внезапно крикнул он так, что девушка вздрогнула и выронила листок. – Вспомнил! Я вспомнил, Алиса! Есть ещё одно средство!
– Какое?
– У тебя найдется обычный грифель?
– Вроде бы.
– Тогда давай, скобли его до крошки! Если посыпать грифельной пылью, а потом промокнуть замазкой… впрочем, не важно. Скобли! А замазку отковыряем от окна.
Через десять минут всё вокруг было перемазано чёрным графитом, включая платье и лицо Алисы.
– Отвернись!
– Почему это? – она пыталась оттереть платком полосы и пятна на щеках.
– Потому что это моё собственное изобретение, и я хочу взять на него патент. В Гремланде надо зафиксировать.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Внеклассные занятия, – буркнул он.
– Кружок «Умелые руки»?
– Факультатив.
Шарра на всякий случай залез под стол, произвёл над листом несколько манипуляций и – о чудо! – на поверхности проступил ряд букв, несколько цифр и какие-то волнистые линии и квадратики.
Они так азартно склонились над бумагой, что стукнулись головами.
– Вот видишь! Я же говорил, что это план места, где зарыт клад! Именно так это всегда и выглядит. Разве ты не знаешь из приключенческих романов, что такие цифры всегда обозначают расположение спрятанных сокровищ?! – авторитетно заявил он. – Столько-то шагов направо, повернуть налево, отсчитать от сухого тополя с раздвоенной вершиной двадцать шагов на запад, и там, куда упадёт луч солнца в девять утра…
– Да-а? А как мы расшифруем всё это?
Но друг был полон оптимизма.
– А голова на что? – заявил он с великолепным апломбом. – Чепчик носить?
За это Алиса дёрнула его за ухо, а он в ответ ущипнул её за руку.
– Осторожнее! Ещё буквы смажутся! – ужаснулась девушка.
– А ты перепиши на другой листок – для верности.
Тогда Алиса тщательно скопировала текст и рисунок. Получилось вот что: «(8000081-1800081) ТО ЕКШУТЕТ ЙОГОРОД ХЫНШЕТУЗЕБ ВОКИННЯМЕЛП АДУБОДЕН ЯАЛГА 01-Ю, 03-В, 05-Ю», и к ним – несколько десятков квадратиков, произвольно раскиданных среди волн.
Алиса сжала ладонями виски.
– Какой зубодробильный язык! Почище исландского.
– Какого?
– Не важно. Это надо же! Екшутет йогород… Вокиннямелп! Что бы это значило? ХЫНШЕТУЗЕБ.
– Понятия не имею.
– Думаешь, если сложить цифры, то «результаты будут поразительны»?
– Не знаю. Дерзай!
Шарра зевнул.
– Ну ладно. Во всяком случае, кое-чего мы уже добились. Я пойду пока, пообедаю и вздремну, а ты думай. Если вдруг что придёт в голову, дай знать.
– Тебе, значит, обедать, а мне думать?!
– Ну конечно! – ухмыльнулся он. – Способ-то проявления нашёл я! А на твою долю остаётся самое лёгкое – решить ребус. Или у тебя уже мозги размягчились? Конечно, куда проще картинки малевать да писульки пописывать. «Дорогой мой, возлюбленный сердца моего! Душа трепещет, когда я думаю о Вас…» И, кстати, как ты его называешь уменьшительно-ласкательно? Крисик?
Он успел ещё захохотать и выскочить за пределы комнаты.
– Нахал! – крикнула Алиса уже закрывающейся двери.