Алина Романова
Легенда. Кодекс Чести
– Дай-ка фонарь! – приказала Алиса.
Подняв светильник повыше, она медленно перечитала текст.
Поглядела на Шарру… на табличку… на Шарру… Ужасное предположение зародилось в ней, и оно превратилось в уверенность, когда Алиса увидела, что рукав его курточки испачкан мелом.
Она молча развернулась и пошла к лестнице. Уже встав на первую ступеньку, оглянулась.
– «Сокровища» пишется через «о».
– Алиса! Постой! Ну Алиса…
Он бросился за ней, но девушка, всхлипывая, уже неслась наверх. Без его поддержки она пыталась взобраться на окно трижды, и каждый раз соскальзывала. Юноша стоял рядом и угрюмо наблюдал за её бесплодными стараниями.
– Давай помогу.
Она лишь ожгла его ненавидящим взглядом и снова полезла на стену. Наконец ей это удалось, и Алиса исчезла. Послышался звук падения, стон и шорох осыпающейся земли.
Быстрее ветра Шарра вскочил на окно и спрыгнул.
– Алиса! Алиса, где ты?
Но ответом был лишь лёгкий шелест деревьев.
– Алиса, детка! Что случилось?! Алиса, отзовись! Алиса…
Предчувствие чего-то страшного заледенило ему сердце, и его пробрала дрожь.
– Алисонька… – севшим голосом произнёс он. – Ты где?
– Здесь! – раздалось снизу. – В проклятой яме.
Он наклонился над краем, и понимание того, что произошло, мгновенно сделало его язвительным:
– К твоему сведению, это не яма.
– Что же это? – она шмыгнула носом.
– Это… СВЕЖЕВЫРЫТАЯ МОГИЛА!
Девушка зарыдала от ужаса.
– Шаррочка… вытащи меня отсюда немедленно! Я боюсь! И ещё… кажется, я сломала ногу.
Непечатное ругательство вырвалось у него.
– Как же тебя угораздило?
– Не знаю! Я спрыгнула, потом побежала. Земля осела, и я упала сюда.
– Проклятье! Надо ж так… И сторож уже ушёл – посмотри, какая темень.
Напоминание о том, что уже почти ночь, едва не довело её до судорог.
– Шарра! Тащи меня отсюда! Я не могу здесь больше оставаться!
– Подожди. Есть у меня одна идея…
– Спасительная?
Сильнейшее искушение оставить здесь Алису часика этак на два охватило его, но он мужественно сдержался. Кто знает, не найдёт ли он потом в этой свеженькой могиле свеженький же труп… труп девушки, умершей от страха.
– Конечно.
Юноша вытряхнул все свои землекопательные инструменты и принялся связывать их в подобие лестницы.
– Шарра! Ты ещё здесь? – спросили снизу.
– Здесь.
– Знаешь, что… в следующий раз, когда заглянешь в яму… могилу… ты сначала предупреди, что это ты. А то я вот сижу тут и смотрю наверх… Если я неожиданно увижу, что кто-то заглядывает сюда, то сойду с ума!
– Хорошо, хорошо, предупрежу.
– Шарра!
– Что?
– А почему ты не можешь… ну как это… словом, наколдовать себе верёвку?
– Ты уверена, что хочешь знать ответ?
– Н-наверное…
– Отвечаю: колдовать на кладбище, когда на землю уже пала тьма, я не стал бы, даже если б меня завтра сделали лорд-мэром Валетты, даже за гронг алмазов, понятно?
– Ох!
Он трудился ещё некоторое время.
– Шаррочка, быстрее!
– Да ты глумишься, что ли? Я тут, по-твоему, что – груши околачиваю? Готово.
Шарра спустил своё сооружение в могилу, Алиса изо всех сил ухватилась за него, и вот парень далеко не сразу, но всё же вытащил девушку на свет Божий. Хотя, конечно же, не на свет, было уже темно, однако по сравнению с тем местом, которое она только что покинула, это выглядело настоящим раем, в чём Алиса немедленно и заверила Шарру.
– Ты можешь идти?
– Да… Ай! Нет!
– Тогда влезай мне на спину… нет, подожди.
– Что случилось? – обеспокоилась Алиса.
– Да штаны падают, – со смешком ответил он. – Понимаешь, для твоей лестницы понадобился мой ремень.
Она сдавленно захрюкала.
Взвалив Алису на закорки, он тихонько двинулся вперёд.
– Куда мы, Шарра? Куда, а?
– Куда-нибудь. Всё равно, куда, лишь бы убраться отсюда побыстрее. Кладбище не место для ночных игр, можешь мне поверить.
– Я верю.
– Сейчас вот как вылезет мертвяк какой-нибудь…
И зачем он это сказал?
– Ох! Не дери меня так за волосы!
Потихонечку они дошли до ограды. Шарра перевалил Алису через край, словно тюк с тряпьём, и перелез сам.
– Черт бы её побрал, эту ограду! – ругался он. – Штаны порвал. На фига она вообще нужна? Как будто от вурдалаков эти прутики защитят.
Это он тоже зря сказал, потому что девушка немедленно вцепилась ему в шею мёртвой хваткой.
– А теперь куда?
– Городские ворота давно закрыты. Пойдём в поле. Есть, правда, ещё домик, где живёт кладбищенский сторож, но он не откроет нам, сколько мы не стучи. Я бы на его месте ни за что не открыл. А в поле я видел несколько славных стожков.
– Мы будем ночевать в стогу сена?
– Придётся. Вот только там любят прятаться змеи. Понимаешь, тепло им, вот они и лезут в сено.
– Шарра! А если змея укусит меня… или тебя?
– Всё лучше, чем если укусит вурдалак.
– Шаррочка, а что там за огонёк светится? Это светлячок?
– Где?
– Да вон, там…
– Это совсем не светлячок, – страшным воющим голосом отозвался Шарра. – Это убийца Сэлдон бродит на болоте.
– Дурак! Лучше молчи.
– Я нем, как зангибарская мумия.
– Я из тебя самого сейчас мумию сделаю!
– Ай-ай! Больно же! За что?!
– Было бы за что, вообще убила бы.
Так, переговариваясь, они действительно оказались в поле.
Месяц ярко светил в небе и был похож на кусочек сыра «маасдам». Ветер лениво шевелил верхушки кустов. Вдали зубьями пилы темнел лес.
Около подходящего по размеру стога Шарра сгрузил девушку на траву.
– Подожди-ка. Сейчас пошурую в сене – авось, змеи-то и уползут… Вот. Давай, лезь за мной.
Алиса зашуршала сеном и устроилась в уютном гнёздышке.
Недавно скошенная трава пахла пряно и одуряющее. Ему было хорошо и спокойно, что он может сидеть вот так, рядом с ней, соприкасаясь и душой и телом.
– Шарра… Ты спишь?
– Нет ещё.
– Скажи, зачем ты всё это выдумал? Ну, про «екшутет йогород».
– Мне хотелось, чтобы ты развеселилась. Ведь правда, здоровская шутка?
– По-моему, вовсе неудачная. Шарра!
– Да?
– Расскажи мне какую-нибудь сказку… только – чур! – не страшную.
Нестерпимая, подступающая к горлу нежность проснулась в нём.
– Ладно. Короткую или длинную?
– Длинную, конечно!
Она завозилась, укладываясь поудобнее и приготовившись слушать.
– Ну так вот. Жил да был на одном маленьком лесном хуторе мальчик, и звали его… Джон. Ну, скажем так – Джон. Родители его давно умерли, и со всем хозяйством управлялся он один. Но Джон не унывал и был всегда весёлым и беззаботным.
– Как ты? – сонно спросила Алиса.
– Как я. И вот однажды собрался Джон в лес за дровами. Взял топор, веревку, пожрать и пошёл. Долго ли, коротко ли шагал он, а только устал и решил передохнуть. Сел, разложил бутерброды, и только собрался закусить, как вдруг – глядь! – из-под старого пня вылезает маленький красный человечек…
– Злой?
– Иногда. И говорит ему человечек: «Добрый мальчик! Я голоден, поделись со мной своей едой…»
Глаза Алисы слипались, слипались – да и слиплись окончательно.
– …и вот входит он в дом к человечку и находит комнату, полную… чего?
– Чего? – пролепетала девушка.
– Женских башмаков всех размеров!
Продолжение сказки совершенно изгладилось из памяти Шарры, поэтому он начал вдохновенно врать про великанов, баньши, белых волков, людей без лиц и Одинокую Королеву.
– Ну и вот, а великан-то взял волшебный меч… Алиса, ты слушаешь?
Ответом ему было сладкое посапывание. Шарра улыбнулся в темноте, подложил руку под голову и тоже уснул.
Глава 7, где развесёлой парочке приходится побывать в винном погребе герцогини, и в которой снова всплывает Пророчество (которое почему-то называют Последним Откровением), а также некоторые полезные сведения из жизни уранцев
«Однажды ученики спросили меня: «Учитель, как Вы постигли такое множество наук и приобрели такое количество знаний?». Я ответил им: «Потому что не стыдился спрашивать о том, чего не знал».
Марцеус Флинтский (Из трактата «Диалоги»)
Ирреальный мир
Урания, Ангелин, поблизости от Святыни Фаргейт
18999…97 г. от Сотворения Мира, 7 травокоса, 08 часов 15 минут
До Конца света осталось 984 дня
Проснулись они почти одновременно от боли во всём теле из-за неудобных поз.
– Ох! – Алиса с трудом распрямила скрюченную спину.
– Да, это тебе не перину в замке продавливать. Ой! – он также с гримасой разогнулся.
Они протёрли глаза, глянули друг на друга – и расхохотались.
– Какая ты чумазая!
– Да и ты не лучше! Чёрный, как трубочист! И солома в волосах!
– Думаешь, у тебя там розы?
Но тут настроение её внезапно испортилось – Алиса вспомнила про неудачные поиски клада.
– Кстати, ты ещё не попросил у меня прощения за свою глупую выходку.
Он надменно вздёрнул подбородок.
– Запомни, Алиса: Я НИКОГДА НИ У КОГО НЕ ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ. Это мой принцип.
– Ну и дурацкий принцип, – тихонько проворчала девушка, но почла за лучшее не развивать сейчас этой темы. Она запланировала развить её потом, когда будет удобно колотить его.
– Покажи мне свою ногу, – он склонился над её распухшей лодыжкой и проворно ощупал её. – Никакого перелома у тебя нет, просто небольшое растяжение. Немного поболит и перестанет.
– Но мне всё равно трудно ходить!
– Слюнями помажь и всё пройдёт.
– Да? А где я возьму столько слюней? Может, у тебя призанять?
– Ничего, что-нибудь придумаем. У тебя есть нижняя юбка? Я имею в виду здесь, а не в замке.
– Бестактный вопрос!
– Задирай платье. Да не бойся. Ха-ха! Как будто там можно увидеть что-то принципиально новое.
Он с треском оторвал полосу от её нижней юбки.
– Шарра! Моя юбка! Мои кружева!
– Подумаешь… – он уже туго бинтовал всю её ступню от колена до стопы. – Наш графин тебе ещё купит.
– Кто? Как ты сказал? – она морщилась от боли и всё же хихикала.
– Да графин Кристиан. Ты его давно видела?
– Какое там! Мы и словом не перемолвились, так, раскланиваемся издалека.
– Зато у тебя есть множество слов, писаных на бумаге.
– Считаешь, это одно и то же?
– Нет, это вроде как секс в колготках.
– Образно.
– Не встречаешься с ним?
– Да когда?
Он хмыкнул.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– С глаз долой – из сердца вон?
Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
– С твоей стороны насмехаться неспортивно. А ты такой злобный только по утрам или всегда?
– Ранним утром со мной хуже… Ну вот, так нормально. Не слишком сдавливает?
Она осторожно ступила на больную ногу.
– Вроде бы нормально.
Они быстренько подъели содержимое Алисиной корзинки и медленно пошли в сторону дороги. Как ни хорохорилась Алиса, а всё ж нога распухала прямо на глазах. Особенно скверно было со ступнёй – её-то не сдерживала тугая повязка, а в размерах ограничивал только кожаный башмак.
Озабоченно глянув на то, как девушка хромает, Шарра только сплюнул.
Довольно скоро им встретился гончар, везущий в Фаргейт на продажу горшки. Когда тощий грязный парень попросил места на телеге, то получил ответ, что бесплатно только в морг возят. Ни кружевной воротничок, ни шнур для волос, ни серебряное колечко не соблазнили жадного ремесленника, а денег больше не было.
– Хотите анекдот, отец? Значит, так. Два мужика пошли в лес за грибами. Один стоит, справляет малую нужду, и тут его за это самое… причинное место кусает змея. Его друг кричит: «Что же делать?! Ты не знаешь?» Укушенный неуверенно говорит: «Я слышал, что надо отсосать яд…» Приятель отвечает мрачно: «Думаю, ты умрёшь».
Поселянин заржал так, что ему ответила его лошадь, махнул рукой – садитесь, мол. Алиса и Шарра пристроились сбоку от кучи керамики, и телега тронулась.
Шарра всю дорогу потешал мужика анекдотами, а тот в благодарность доставил их почти к самым воротам.
– Неужели мы, наконец, войдём с парадного входа?
– Есть другой путь, он удобнее и быстрее.
– Как, ещё удобнее? – с сарказмом произнесла она. – И мне не придётся больше скакать по крышам и лазать через заборы?
– Чуть-чуть придётся. Нет, ну какого я дурака свалял, что вообще связался с тобой! Полное гуано.
– Хватит ругаться, идём быстрее. Скоро Агата явится кормить меня завтраком.
При этих словах живот её согласно буркнул – корзинка с едой была небольшая.
И Шарра повёл иной дорогой. Они петляли по каким-то закоулкам, открывали и закрывали рассохшиеся двери покинутых домов, спускались и поднимались по каменным лестницам с выщербленными ступеньками, и, наконец, остановились.
Алиса с сомнением глянула наверх.
– Думаешь, я смогу взобраться на этот сарай?
Он пожевал губами.
– Нет. Не думаю.
– Тогда как мы попадем домой?
– Нужно лезть в подвал.
– Ку… куда?
– Туда. Ну? Думай скорей: сарай или подвал?
Она ещё раз осмотрела высокую крышу и кивнула:
– Выбираю подвал. Всё-таки вниз, а не вверх.
Маленькое окошко прорублено было в толще башни, именуемой Толстой Мэриан, и оказалось забрано частой решёткой, в переплетение которой могла пропихнуться лишь кошка, страдающая анорексией.
– И что теперь?
Подросток вынул из кармана перочинный нож и ловко поддел лезвием шляпки гвоздей, которые крепили решетку к стене. Они послушно отделились от раскрошенной поверхности, и вся решётка оказалась у него в руках.
– Гоп-ля! И всех делов. Обыкновенная ловкость рук.
– Шарра! – Алиса уставилась на него. – Откуда тебе известны все эти ходы?
«Павел Андреевич, вы шпион? – Видишь ли, Юра…»
«Наверное, это заразно, передалось от сэра Блэйда».
– Приходилось гулять. Всегда держись меня, девушка, со мной не пропадёшь! – он ухарски подмигнул ей.
– Нет, и всё же! Смотри, допрошу с пристрастием!
Он хмыкнул.
– Ну, понимаешь, однажды мне понадобилась дохлая крыса, и я нашёл это место.
– Зачем тебе нужна была крыса?
Шарра свистнул и не ответил. Алиса вздохнула.
Один за другим они пролезли в окно, и Шарра аккуратно задвинул за собой решётку, снова подогнав гвозди к пазам.
– Может, пригодится ещё.
К счастью, здесь прыгать не пришлось, окошко располагалось невысоко от пола. Они протиснулись между огромных бочек, вмещавших целый гроссун жидкости, и ощупью двинулись вдоль стены.
– Держись ко мне поближе и не свались в винную яму, а то костей не соберёшь. Пол наклонный.
– Зачем здесь нужна яма?
– Если какая-нибудь бочка лопнет или рассохнется, то вино не пропадёт, а стечёт в такой специальный каменный бассейн.
– Может быть, зажжём светильник?
– На фига? Что тут рассматривать? Просто винные бочки.
– Ну… А вдруг я наступлю на… на крысу?
– Ох, и морока мне с тобой, Алиса. Ладно уж.
Он высек искру и засветил масляный фонарь. Стали видны ряды громадных бочонков, поставленных один на другой, гладкий деревянный жёлоб, по которому их спускали в погреб, и полки с перевёрнутыми стеклянными бутылями, покрытыми паутиной. Сильно пахло вином и старым деревом.
– Иди вперёд, Алиса, по правой стороне. Я иду за тобой. О… как интересно!
– Что там? – встревожилась девушка. – Что?
– Ничего. Постой-ка минутку, у меня шнурок развязался.
Алиса слышала, как он возится за её спиной.
– Ну? – голос её потерялся в тёмном пространстве подвала. – Долго ещё?
– Всё. Пошли.
– Здесь какая-то лестница.
– Поднимайся и поворачивай налево. Сейчас будет дверь, так ты остановись и не трогай её.
Алиса всё же подёргала.
– Заперто! – объявила она.
– Сказано же – не трогай! – приглушённо рыкнул Шарра.
– Здесь замок. Как же мы его откроем?
– Ха! Замок, говоришь?
Оттеснив девушку от двери, Шарра извлек из котомки огромнейшую связку ключей на кольце из проволоки. Каких только ключей здесь не было! Маленькие медные с затейливо вырезанными зубчиками, простые стальные ключи с примитивными бороздками, красиво откованные фигурные ключи, изображающие различных животных, огромные амбарные ключи размером с локоть, изящные крохотные ключики от ларцов и шкатулок…
– Шарра!
– Не вопи, нас могут услышать. Ну что? Что – Шарра?
– Немедленно говори, зачем ты носишь все эти ключи!
– Успокойся, – он перебирал связку в поисках нужного, – я не вор. Просто иногда спокойнее ходить где-нибудь и никого не спрашивать.
– Но ведь так нельзя!
– На самом деле можно. Главное не оставлять улик.
– Эй, а тебе никогда не говорили, что вскрывать чужие двери некрасиво?
– Никогда. А, вот. Теперь не шуми, мы выходим.
Он вставил ключ в замок и стал медленно поворачивать его. Ключ пошёл плавно, как по маслу. Замок едва слышно щёлкнул, и дверь отворилась.
– Сам смазывал! – похвастался парень, вытаскивая за собой Алису и снова запирая замок. – К твоему сведению, все замки здесь приведены в порядок мной, и за это мне полагается… Тихо!
Алиса так и не узнала, что же, по его мнению, ему полагается, потому что рядом послышался кашель и шаркающий звук шагов.
Чуть дыша, они прижались к стене, и старый дворецкий Кимса прошёл мимо, не заметив их.
– «Кто, сражаясь, убегает, завтра снова в бой вступает!» – продекламировал Шарра и высунул язык его удаляющейся спине. – Теперь давай, быстрей через двор.
Они рысцой пересекли пространство и оказались перед Восточной башней, где жила Алиса.
– Ну, сама-то взобраться сможешь? – грубовато поинтересовался Шарра. – Или тащить тебя наверх?
– Смогу… если ты всё-таки не натёр воском ступеньки.
Она сияющими глазами смотрела на юношу.
– И знаешь… Спасибо тебе. Это было настоящее приключение!
– Обращайся, если что.
* * *
Алиса объяснила Агате, что подвернула лодыжку на лестнице, и горничная, охая и ахая, трижды в сутки распаривала ногу и натирала целебной мазью. Как и предсказывал Шарра, нога у Алисы перестала болеть уже к вечеру, а опухоль спала на следующий день.
Сейчас они сидели на берегу небольшого водоёма у башни Грифонов. Шарра забавлялся тем, что швырял на середину плоские камешки (он называл это «выпекать лепёшки»), а Алиса любовалась разноцветной радугой, которая вечно стояла над водопадом.
– Шарра.
– Э?
– Ты веришь в Пророчество?
Девушка закатала рукав и погрузила руку в воду. Кожа мгновенно покрылась россыпью крошечных сверкающих пузырьков. Искажённые толщей воды, пальцы приняли причудливые очертания – словно толстые белёсые корни утонувшего дерева. Алиса поскорее вытащила руку.
– Какое-такое пророчество?
– А что, их много?
– Да полно.
Он прищурился и ловко запустил очередным голышом.
– Пятнадцать «лепёшек»! Это надо же!.. А почему ты спрашиваешь?
– Да вот говорили тут, что, дескать, скоро весь мир обрушится или что-то в этом роде.
– Кто говорил?
– Да монах один.
– Слушай больше. Монахи все чокнутые.
– Почему?
– Ну подумай сама: разве нормальный человек станет сам, по собственной воле, один чёрствый хлеб жевать, да водой запивать, да молиться день и ночь? Да ещё когда никто не заставляет? Плоть они, видите ли, умерщвляют! Пхе! Вот крыша-то и съезжает. Сначала плоть, потом за дух примутся. А представь, что милосердного и справедливого боженьки нет. Что же тогда будет со «справедливым воздаянием»? Как заорут все эти толпы обманутых праведников, как они станут рвать на себе волосы и одежды! Ведь они-то за свою праведность рассчитывали на награду – райские кущи, там, или толпы «чернооких гурий»! Вот умора! Прикинь: они воздерживались изо всех сил, а другие грешили в своё удовольствие, жрали, пили, лжесвидетельствовали, крали и девок брюхатили… словом, отрывались на полную катушку. Ну не обидно ли будет? И потому монахи все шизанутые, можешь мне поверить. А пророчества эти… моё мнение такое: их напридумывали, чтобы людей запугивать. Конец Света, Судный День… Глядишь, народец-то посмирнее сделается, станет чаще в церковь ходить да аккуратнее денежки отстёгивать. Словом, сказки это всё. Я верю только в то, что если подбросить вот этот камень, то он упадёт на землю.
Что Шарра и проделал для наглядности.
– Ну, не знаю, – Алиса поёжилась. – А всё-таки страшновато. Не люблю я апокалиптических прогнозов.
– А кто ж их любит? Но всяк что-нибудь да напророчит, дай только волю. Я, если хочешь знать, тоже могу стать пророком. Ничего сложного, главное иметь в наличии горящие глаза, вдохновенный лик и длинную седую бороду.
– У тебя же нет бороды! – прыснула Алиса.
– Это не проблема, борода дело наживное. А насчёт пророка это мысль! Надо только вещать позаумнее, да сроки расставить грамотно, где-нибудь лет этак через двести-триста. Очевидцами-то станут немногие, э? Разве можно кого-то привлечь за предсказания, тем более, пост фактум?
– Привлечь, привлечь… Тебя только это заботит?
– Не-ет, это мысль! Подбираешь себе какую-нибудь пустошь, обустраиваешься на свой вкус и начинаешь молоть всякие ужасы, всю эту многозначительную мегахрень. Вот Приштуньскую Пустынь знаешь? Так там этих предсказателей как в огороде картошки.
– Они обычно плохо заканчивают, – осторожно сказала Алиса.
– Это да. И правда, пророком быть неинтересно. Что скажешь насчёт отшельника? Сиди себе в пещере с замурованным входом и бубни в дырочку замогильным голосом, а еду тебе пихать будут через неё же.
– В основном хлеб и воду.
– М-да… Тут ты права. Да и от скуки крыша поедет… Или на столб залезть, как Симеон Столпник?
– Столпник?
– Ну, тот, кто на столбе сидит всю жизнь. Марцеус вот тоже сидел.
– И какое в этом удовольствие? Зимой холодно, летом жарко.
– Зато сверху видно всё. И оттуда можно потихоньку плевать на прохожих!
– А ещё птицы на тебя гадят и всё такое.
– Вот это не по мне, – он почесал затылок. – А если организовать свою собственную секточку, э? Шарривор Вещун! Шарривор Светобог! Класс?!
– Глупыш, тебя доминирующие религии в порошок сотрут.
– Тогда можно сделаться личным астрологом какого-нибудь королька и жить составлением для него гороскопов на каждый день. Эффект Барнума-Форера ещё никто не отменял!
– Что за эффект?
– Это когда человек готов принимать на веру обобщённое описание своей личности и в любом гороскопе находит подтверждение.
– Ненадёжно, да и опасно. Венценосец-то тебя – чуть что, и на кол!
– Можно ещё стать индивидуальным тренером и излечивать людей от ожирения – чем не гадание вилами по воде?
– И ты знаешь способ?
– Ну… жрать поменьше надо. Ничего жирного, жареного, солёного, с утра встал – и на лыжи… Главное – верить!
Алиса с сомнением покачала головой.
– Или открыть лавку и продавать подробные карты с указанием зарытых сокровищ. Лавку назвать так: «Надежда»! Или нет, так: «Верное дело». Масштабная идея, э? Дело-то нехитрое. Главное потом вовремя смыться. Крутямба, да? Карты должны выглядеть очень старыми. И кто же будет виноват в том, что в помеченном месте ничего не окажется?
– А если поймают на подлоге?
– Обещать – не значит жениться, – ухмыльнулся Шарра. – Только надо постараться, чтобы места с крестиком оказались географически подальше.
– По кладам ты большой специалист, – процедила девушка сквозь зубы. – Не надейся, я тебя ещё не простила.
Он и бровью не повёл.
– Слушай, кстати, анекдот: «Всё началось с того, что мы с другом нашли на чердаке старый сундук, а в нём карту неведомого острова, где в одном месте стоял большой чёрный крест. Мы продали всё, что у нас было, зафрахтовали корабль и отправились на поиски. Долго мотало нас по морям, пока наконец мы не наткнулись на искомый остров»…
Парень сделал мхатовскую паузу.
– И что? Что? – не выдержала Алиса. – Нашли что-нибудь?
– Ага. Большой чёрный крест…
Она зачерпнула ладошкой и плеснула на него водой.
– Эх ты, искатель сокровищ… Кстати, Илай сказал, что Марцеус, пророк этот, святым был.
– Святых не бывает. Находились те, что видели, как по ночам спускался провидец со своего столба, шлялся по кабакам, распевал непотребные песни и тискал весёлых девок. И трактаты свои полностью слизал с чужих афоризмов. А что касается Последнего Откровения… Все эти многоговорящие фиговины, скорее всего, просто пьяный бред. Старикашка Марцеус перебрал вина, вот его и пробило на откровения.
– А вдруг всё – правда?
– Тогда все помрём, – подросток хихикнул, – единовременно, так сказать, радостно слившись в общем порыве. И всё. Большой творческий привет. Шикардос!
– Шарра!
– Что, не хочется умирать? Мне тоже. И даже слившись в порыве. Конечно, если уже всё решено, то массовое истребление меня привлекает больше, чем одиночное (всё-таки не так досадно), но лично у меня на ближайшие сто лет иные планы. Хочется ещё постранствовать по белу свету, винца попить… похулиганить в своё удовольствие, ну, и всё такое прочее. Прославиться, стать знаменитым Героем…
– Разве можно так говорить! – рассердилась девушка. – Надо думать о том, чтобы сделаться лучше, достойнее, нравственнее, надо совершать добрые дела!
– Чепуха! Нравственность изобрели священники, чтобы им было легче командовать остальными.
– А вот и нет! Надо верить в добро!
– А я говорю – че-пу-ха! Добро такой же товар, как и всё остальное.
– Добро всегда побеждает!
– Ха! Что же оно побеждает-побеждает, да никак не победит?! Хорошо, хочешь поспорить – давай поспорим.
– Я не претендую на обладание какими-то высшими сакральными истинами. Я обычный человек довольно среднего ума. Но ведь есть же общечеловеческие ценности… ориентиры…
– А откуда ты знаешь: что добро, а что – зло?
– Ну… как это? – Алиса даже растерялась. – Есть же принятые определения…
– На одних определениях далеко не уедешь. В каждом конкретном случае надо ЗНАТЬ.
– А я и знаю!
– Хорошо. Вот тебе пример…
Когда он вот так ухмыляется, значит, в запасе у него приготовлена какая-нибудь каверзная штука.
– Вот смотри: бродяга на большаке собирается ограбить и убить путника. У тебя есть две возможности, одна – вступиться за несчастного и помешать свершиться преступлению, вторая – пройти мимо. Что ты выберешь?
– Разумеется, помешаю!
– Ага! И ты, конечно, при этом будешь убеждена, что делаешь добро и поступаешь правильно.
– Конечно, – с несколько меньшей уверенностью проговорила Алиса.
И всё-таки – почему Шарра так нехорошо улыбается?
– А если этот путник – насильник и душитель, растлитель малолетних? Почём ты знаешь? И, может быть, Господь сам так решил, что жизнь его должна прерваться в этот момент? Вдруг бродяга лишь орудие Господне? Что тогда? А ты помешаешь, и злодей погубит ещё не одну невинную душу? Или вот ещё: взбесившиеся кони понесли, и карета грозит раздавить ребёнка. Ты, Алиса, конечно же, бросишься выдёргивать дитя из-под копыт. А если это тоже Провидение Божье? Если ребёнку этому уготована страшная судьба, и он пошёл бы путём Тьмы? Стал бы демиличем, отравителем, убийцей?.. Тем самым, творя, по твоему мнению, благо, ты поступаешь прямо противоположным образом. Разве нет? Так где твоё хвалёное добро, а где зло? Что, съела? Раз мы не можем ничего узнать доподлинно, то НЕВМЕШАТЕЛЬСТВО – вот лучшая из позиций! Не делай ничего, иначе, возможно, сделаешь хуже. Это принцип малого зла. А, ты молчишь! Тебе нечего сказать мне, поскольку я прав!
– Нет, права Я. И когда всё хорошенько обдумаю, то обязательно докажу это.
Алиса насупилась, и лицо её сделалось некрасивым; она принялась разглаживать платье на коленях.
Шарра блеснул глазами.
– Чудная ты девчонка, Алиса.
– Почему это?
– А так. Ты вот знаешь, почему у коровы дерьмо – лепёшка, а у козы горошком?
– Нет.
– Ну вот! Даже в этом не разбираешься, а меня поучаешь! Иногда вроде бы даже нормальная, а иногда с тобой хочется удавиться – изрекаешь всякие благоглупости, которые вычитала в детских книжках. «Что такое хорошо, и что такое плохо», – передразнил он. – Этика – блеф, лженаука. Добра нет. Зла тоже нет. Есть поступки, приносящие вред или пользу данному конкретному индивидууму в данное конкретное время. Запреты, навязанные обществом, это дубина того же общества для управления членом общества. Иначе общество перестанет им являться и прекратит существование. Не убий, не укради! Десять заповедей… Разве ты можешь указать мне хоть кого-нибудь, кто соблюдал бы их всю жизнь?
– Это далёкая цель, – нетвёрдо возразила Алиса. – К этому надо стремиться.
– Бредятина всё это, а не цель. Шпаргалка для трусов и малодушных.
– Для трусов?!
– Ну да. Запреты существуют для законопослушных ничтожеств, разве это и так не понятно? Для тех, кто боится разрешить себе Поступок. Хочешь, кстати, анекдот? Привёл Моисей израильтян к горе Синай. Их оставил у подножья, а сам поднялся на гору за скрижалями с Десятью заповедями. Евреи ждут час, ждут два, а его всё нет. Наконец, на закате спускается. «Есть две новости, – говорит, – плохая и хорошая. С какой начать?» Все хором: «Ну, давай с хорошей!» Моисей отвечает: «ИХ всего ДЕСЯТЬ!» – «Ура! А теперь давай плохую новость» – «Прелюбодеяние вошло…»
– Шарра! Ну почему в твоих устах любое кощунство выглядит милой рождественской сказочкой? У тебя нет никаких моральных ценностей!
– У меня ЕСТЬ моральные ценности, Алиса, просто они не такие, как у тебя. А ты с упрямством мула твердишь, что у меня их нет.
Она вспыхнула.
– Значит, я похожа на упрямого мула?
– Ты даже хуже, – подтвердил он с усмешкой, – потому что мул глуп и не берётся учить и воспитывать.
Она решила было обидеться, но передумала.
– Ну хорошо. Вот ты, к примеру… Разве ты способен на преступление?
– Запросто. Ведь что такое преступление? Это когда ПЕРЕСТУПАЕШЬ через ЗАКОН. А надо только убедить себя, что этот закон писан не про тебя, что он не имеет к тебе никакого отношения.
– А как убедить?
– Например, так: почему я обязан его соблюдать, этот дурацкий пункт в этом дурацком параграфе этого дурацкого законодательства этой дурацкой страны? Где-нибудь собрались какие-то напыщенные велеречивые дяденьки в чёрных судейских мантиях, которых я в глаза не видел, и решили: вот это нельзя! Это плохо! Это – преступление! За такое нужно по попке – ата-та! И теперь это ЗАКОН! И все остальные, как отара овец – бэ-э-э, закон! А я, может, за него даже не голосовал. Почему же тогда он распространяется на меня? Главное – сказать так себе, и спокойненько нарушать. Воровство или убийство, какая разница? Дело в принципе: сможешь наплевать на закон или нет. Переступить черту очень легко, потому что нет никакой черты. Ни в сознании, ни на бумаге. Нигде. А переступить через то, чего нет, раз плюнуть. Надо только уверить себя, что этого нет, и дело в шляпе. Всем улыбаемся и машем.
– И со всем так?
– Со всем. Поначалу немного страшно, но потом убеждаешься в том, что это просто ужасно забавно. Закон и религия придуманы для дураков, а человек незаурядный выше этого.
– Ты пошутил?
– Нет.
Ей показалось, что он гораздо старше своих восемнадцати лет – так тёмен был его взгляд.
– И тебе уже приходилось убивать?
– Разумеется. По будням штучно, а в выходные так целыми пачками. Престольные праздники отмечены отдельно.
Девушка облегчённо расхохоталась.
– Уф, ну и напугал же ты меня! Прямо Родион Раскольников какой-то! Шарра! И почему это я никогда не могу понять, врёшь ты или нет?!
– Ещё бы ты могла! Меня даже на экзамене в Магистериуме не просекли, когда я придумал, что регулярно в ночь на троицу вижу вещие сны! Поверили.
Кто хочет иметь друга без недостатков, тот когда-нибудь останется без друзей. Но лёгкость, с которой лгал Шарра, приводила её в содрогание.
– А разве Герою вообще можно врать? Или это позволительно только в крайних случаях?