Анастасия Орлова
Лето, когда ты была невестой
Она устраивается подле меня, закутанная в два плаща, и сразу засыпает – сидя, положив голову мне на грудь. Я смотрю на неё долго, очень долго. Так долго, что золото её волос начинает жечь мне глаза. Смотрю и боюсь отвести взгляд, будто лишь он держит теперь её в этом мире, и стоит мне моргнуть ‒‒ она исчезнет. Осторожно, чтобы не потревожить, убираю упавшую ей на лицо прядь, но она всё равно просыпается.
– Засыпай. Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо, – говорит она мне.
И хочется верить. Но моё чутьё и моя тревога сильнее.
Я киваю, но спать и не думаю, сижу, прислонившись к холодному каменному боку Чёрных скал. Что-то близится, я чувствую это, а чутьё меня не подводит.
Изольда
Ночь прошла тихо. Утром мы начали наше восхождение.
Мы торопились, но мы, конечно, не успели.
Он подхватил меня на руки на середине пути, и рванулся к вершине холма.
Я оглянулась: равнина у подножия скал почернела от наводнивших её королевских воинов в воронёных доспехах. Преследователи настигли меня.
Змееяд
Король понял, что я не выполнил свою работу. Поэтому пришёл сделать это сам. И прихватил с собой всё своё воинство. Что ж, многие из них падут от руки Змееяда прежде, чем убьют меня. Но сначала я должен позаботиться о ней.
Я бегу по чёрным валунам, оскальзываюсь, разбиваю себе колени, но не выпускаю её из рук. Ледяной воздух рвёт мои лёгкие, сердце рвёт надсадная мольба о чуде. Чуде для неё. Последний дракон должен жить!
И мы всё же добираемся до вершины холма раньше, чем нас настигают первые стрелы.
Оттуда, с вершины, виден ельник, озеро и дом драконьего лекаря… спалённый дотла.
Огромный ком душной густой тьмы подкатывает к горлу, и я боюсь, впервые боюсь посмотреть на неё. Больше я ничего не могу для неё сделать, только перебить всю королевскую рать. Но разве же это – чудо?
– Укройся за валунами, – говорю ей, протягивая руку к арбалету, но она не слушает меня.
Изольда
Увидев сожжённую хижину, я поняла, что мой путь окончен. Это даже хорошо – не нужно больше никуда бежать. Я смотрю на Убийцу. Он ничего не знает: ни о себе, ни о том, что так крепко связывает нас. Даже не догадывается, кто он есть на самом деле. Но это сейчас и не важно.
Шагнув к нему, обнимаю его лицо ладонями.
Змееяд
Она смотрит мне в глаза долго и нежно.
– Последний дракон не умрёт, – наконец произносит она. – Пообещай мне, последний – не умрёт!
Но я могу лишь пообещать, что умрёт король. От моей руки. Король, так боявшийся быть убитым драконом. Король, до которого ни одному дракону не было дела, о котором драконы даже не знали до того, как всё началось. До того, как он сам всё начал.
И я ничего не обещаю ей. Я целую её губы, чтобы не отпускать, чтобы сохранить хоть какую-то частичку её в себе. Она отвечает на поцелуй и падает мне на руки: королевская стрела забирает её у меня быстро и бесшумно.
Я опускаю её мёртвое тело наземь и делаю шаг в сторону замурованных в доспехи воинов, над головами которых небо разъяснивается, сочится из разорванных облачных ран кровавым солнечным светом.
Я делаю ещё шаг и замираю. По лиловым обрывкам туч расплавленным золотом разливается закатный свет, словно отчаянный крик тонущего за горизонтом солнца. Я слышу её. Даже мёртвую, я продолжаю слышать её всем своим сердцем, всем своим существом. Я закрываю глаза и касаюсь пальцами шершавой и влажной от растаявшего снега поверхности серо-синих валунов совсем близко от её холодной белой руки.
Кажется очень странным то, что она остаётся здесь, на острых камнях, с небьющимся сердцем, с остановившимся взглядом. Для такой, как она, было бы гораздо естественней исчезнуть, раствориться, растаять, обратиться пеплом, да что угодно! Только не оставлять после себя здесь это холодное прекрасное тело, пугающее своей непохожестью на неё живую, оставить лишь слёзы наши, и боль мою, и память о себе прозрачной невесомой дымкой, призванной отныне застилать мой взор, с каждым днём отодвигая привычный мир всё дальше.
Я оборачиваюсь и смотрю вниз, в холодную черноту воронёных доспехов, и чувствую, как под узорчатыми панцирями человеческие сердца захлёбываются подкатывающим ужасом пред чем-то неминуемым. Они увидели, что произошло, раньше, чем я почувствовал. Странно, ведь произошло это со мной…
Я делаю ещё шаг, и из спины моей с болью раздираемой плоти выстреливают чёрные крылья, с металлическим лязгом расправляя острые, словно стилеты, маховые перья. Пальцы не в силах более удержать арбалет – они стали продолжением мощных, покрытых чешуёй лап с изогнутыми, размером с две человечьих ладони, когтями.
Я хочу закричать от боли – боли души и боли тела, но из моего горла вместо крика вырывается сокрушительная струя багрового, в цвет закатного солнца, пламени. Мощные задние лапы и увенчанный шипами хвост делают толчок, и моя тень, распластанная в долине, вбирает в себя всё королевское войско.
И я обещаю тебе: последний дракон не умрет! Но он исполнит пророчество – то, которого так боялся король, то, из-за которого я обрел и сразу потерял тебя…
