AnaVi
«Клиповое» мышление
Сдавайся
(Cover – Сергей Лазарев)
«Кто же знал, что любовь и, правда, живёт три года»? Я! А ещё – он. И… Бегбедер! Что б ему икалось, неладно было и… спалось крепко! Три года из имеющихся трёх и… двое из имеющихся же трёх человек, погрязших в «этом» всём… знали! Знали, что умрёт. Что погибнет. Но… То ли и не собирались мириться и боролись. То ли и выжидали, чтобы прикончить уж до конца и… сами. Прикончили! Только… И «Кто же вновь знал, что она ещё и умирает окончательно… спустя эти же самые три года», правда? Живёт, да живёт себе… Никого не трогает… Отживает и… Вдруг! Умирает. Но и вот же «сюрприз» – не сама. Не своими руками и… Себя же. Конечно! Равновесие же. Баланс… «Естественные же отборы-смерти» – в почёте! Вот только и… зачем? А и главное: на х… за что? Явно же, не чтобы возродиться и… переродиться! Так и зачем так мучить её? Её и… нас! Отъехала бы и «отъехала». Выпилилась и «выпилилась»… Нет! Нам же – нужно было «самим» руки приложить. Руку! От каждого и… по одной. Правой и… С пистолетом же наперевес! Что ж, кто наперевес, а кто и наголо! От чего и нет же, собственно? «Как начали – так и закончили… Вместе!». Так ещё и «Открылись под конец»! Шаг от любви до ненависти – оказался: «лилипутиком». А мы ему: «Гигантик! Гигантик…». Да-да! В сравнении только лишь и… с чем-кем! С муравьями, что поселятся здесь и всё «после нас»? Определённо! Им же и лишь явно мешало это двухэтажное «любовное гнёздышко»… Из тёмно-коричневых толстых и длинных поленьев… На опушке леса! И вот казалось бы: «тавтология». Брёвна и… в Брёвналенде! «Лесе» же. По мирскому… Но скорее и: «Геноцид в опочивальне и на лоне, оголённом же лобном… нерве матери природы»! А вот: «тавтология»… То, что после нас, они и это самое же «гнёздышко», облюбуют! Да и не только они… От мала же до велика! С лапами и копытами… Крыльями и без… «Вернут ж с процентами» то, что когда-то отобрали у них мы! Все же платят по счетам… Не только и те, кто, и сами того не ведая, живут на «кладбищах»… Но и те, кто «ведая»! На пастбищах, полях и… вырубленных лесах. «Кладбищах животных и растений»! А что уж и до «бревенчатого домика»? Когда «второе» и «компот», а там и «десерт», будут – бетонные и стеклянные сооружения, скребущие небесный же купол… Виноградная лоза и бобовый стебель – рядом же прорастали и дымили нервно в сторонке! Природа – отберёт и заберёт своё! А мы – только с радостью и отдадим. Ведь и если любишь – всё отпустишь и всех, вся отдашь сам, пока не отобрали и… не забрали силой! Лишь и прикинувшись, что больно… Прикинувшись! Кто верит же, а кто нет… В нашем же случае – не прокатило и… потребовались жертвы! И полуразрушенный дом – ещё полбеды! Это – даже и интересно, если учесть, насколько сильно сказки в нашей жизни, на самом-то деле, что и ни на есть: «быль»! Что и бобы со стеблем… Что и пряничный домик… А если ещё вновь вспомнить, что всё это происходит в лесу: ещё и красная шапочка с волком и… три поросёнка с ним же… заглянут на огонёк! Главное, чтобы не разругались и… к нам же не примкнули: отношения ещё и свои выяснять – кто волка раньше подметил и с собой же усадил. Ещё только же и одних рогов – здесь не хватало! И я – не про «те» самые… Про обычные и… самые натуральные! Висели бы они – на дереве, на одном, кстати, и из тех же самых поленьев стены: цены бы им не было! Но ведь и мы хотели «квартирное обустройство» на природе! «Хайтек на выезде» и «Технологии в мир». Получили! Расписавшись… За обломки Орео! Точнее – «вафельные трубочки», вместо и самих же тех печенек, но зато и с той же самой всё «нугой»! Серый утеплитель… Бетонные плиты… И белая шпатлёвка! А под ту же краску и… Обои! Да. «А с чем»? С брёвнами! Честное слово… Ладно бы, «послушал меня и сделал всё наоборот». Так нет… «Мы» же – «сами с усами» и… Только «под конец» же всё поняли, что брёвна – это «тема»! Да… Надо было уже и на этом моменте, о чём-то да и подумать. К примеру… «Что не стоило связываться с таким деб… демоном»! Но когда ещё об этом подумать и к этому же прийти, если и не в момент стрельбы и самой перестрелки… «Время пострелять, ага… И та ещё пальба». Не «взаимная»! То перезаряжался он… То теперь вот и я… За «решётом» же и из той ещё… оставшейся стенки. Её куском! Но и не из прихожей в гостиную… А из коридора и в спальню! Мы же – всё же и на втором… первом этаже. «Совмещёнка». Да! Так бывает, когда один начинает, а другой… подлавливает-хватывает и продолжает! Это вам – не притяжение противоположностей. Это – что ни на есть схожести и похожести… «Одноплановости». Демоны же… Оба! И без шуток! Но и ладно же ещё я, меня только-только третий год обошёл и пошёл, от обращения и принятия, а он?! Да и как вообще можно было что-то создать за три года: с разницей в… них же! Судьба и карма – взялись за руки и потешаются вместе и на пару же над нами, не иначе! Как и «ирония» их же… В пару и… Каламбур и комедия – медленно перетекающие в трагедию! Не в баню. А к Мастеру… Мистеру и Миссис Смит! Перестрелка же и похлеще-хуже, чем у Джоли и Питта. Но… Имеет же место быть: хотя бы и на контрасте золотых цепей на шеях и серебряных пуль в «магазинах»! Вот, что истинно могло называться любовью, точнее и «влюбийством», ношение сего первого и пусть не последнего, но и «оружия», на себе. Подумать только, а… «ангельская пыль»! Но и не зря же говорят, что: «Испокон веков мы и не только, все – носим свою погибель на себе же»! Пусть и у демонов, правда, это не так сильно заметно: разве что и в виде небольшой каёмки на перьях, почти и на их кончиках… «Серебряный отлив»! Те самые нормы… не ГТО… приличия и морали. Грани и рамки! За которые – заходить нельзя, иначе: они разрастутся, впитаются через кровь в кожу и… Пиши «пропало». Мелким почерком и… Туша же свет! Кстати, о нём… Тишина! Нет, я не ошиблась со словом и… его значением. Как и его же употреблением! Просто… Уже почти ночь и… Единственным источником света, ещё и с наступлением вечера и сумерек, были искры от пуль! Собственно, как и источником звука – были они же. А тут… Ти-ши-на! Не поверю, что выдохся. Слишком много сил было, есть, а там и ещё будет, в этом-его дышащем организме, чтобы так просто сдаваться и пасовать! Да и один же раз, ко всему, он уже «сдался»… Куда ж ещё, ему, так и уже именно «повторяться»? Хоть и стоит признать: мы так и не расстались нормально. Собственно, как и не сошлись! Те самые «три слова», как и впоследствии «четыре» и с союзом «не», так и не были же сказаны-произнесены… ни одним из нас. Да и старая добрая баталия, «Кто сдастся и скажет это раньше», приелась неимоверно! И я скорее же поверю, что он там где-то уснул, пока я пыталась и до сих пор же пытаюсь дорвать своё чёрное платье по левому же бедру, всем сердцем ненавидя эту самую длину и вырез под одну лишь только ногу! Может, «симметрия и признак отсталости», но вот такое извращение и издевательство – явно не признак ума и развитости, скорее наоборот. Можно же было разрезать и не вдоль, а поперёк… Но и какая теперь разница – ноги же свободны… и ладно! «Не было печали…». Не была б такой худой – сошла бы и за «борца сумо». Как раз же… Так ещё и прикрывает всё, что «не нужно», открывая при этом и параллельно всё то, что как раз таки и «нужно». Но и кому как, опять же! «Чем бы дитя ни тешилось…». Чего мы оба «там» не видели! А теперь ещё и все «причинные места» сокрыты не хуже, чем и у «африканских племён». Не говоря уж и за то, что уже и вся просто в грязи, пыли… Что ни на есть: «чёрт из табакерки»! С белыми пятнами от побелки и штукатурки… «С первым апреля!». Что ж… Но и как говорится же: «Гори сарай, гори и хата»! Нечего ногам одним пачкаться – нужно и рукам «добавить». Тем более, что и был только один рукав. Равновесие! Балласт… Кхм. Баланс! Не ущемляем же никого и ни в чём… А уж и правую-то руку! И кто б мне ещё поверил, что рукав был «для меня и под меня же всё»: чтобы и «рукав» же «сокрыть». Как бы это ни звучало… И что бы ни значило! И вот вроде бы, да, и сам «забит» до нельзя и больше… По самый… «не балуй»! А я – нет. А мне – нельзя! И не потому, что я: «девочка». Эту стадию мы уже прошли! А потому, что я: «не мальчик». Ну… как бы… да? Может и правда, уж в «Сумо» податься?! Но и как бы там ни было, а «червоточины» во мне – явно больше, чем света… Да и был ли он вообще? Сейчас-то, вот, да, есть: в и теми же всё – «белыми пятнами». Но вот и внутри – «внутренний»… Не думаю! Хотя он и твердил обратное… Постоян-но! И даже вначале этой самой нашей «потасовки» – он что-то об этом говорил» И я же почти поверила, что мы целиком и полностью – копируем тот самый сюжет. Где я – его задание. А он, в свою же очередь, «моё»… Но нет! Ему просто, изначально, не нравилась я… А потом уже – и всё больше. И больше… Хоть и если «правильнее», то: «меньше» и «меньше»! Не помню уж, как и пришли в «ноль»… Помню лишь, как вылетели в «минус» и… Разлетелись по углам! Как и полюса магнита… Да! Ведь это и сегодня же было. Произошло! Просил ж остановиться… Почти и молил не убивать всё то, что ещё… уже и осталось. От меня, него и… нас. От любви! А сам же, в то же самое время, не останавливался и продолжал стрелять! Ну а я – отстреливаться-отбиваться из-за своего «укрытия»… Из-за стены! А он же – из-за какого-то стола… Перед этим же ещё и «уже» – из-за каркаса «нашей» деревянной тёмно-коричневой кровати… А как увидела это? Развернулась единожды, чтобы проверить, с чем связано продление тишины перед бурей… Поднялась на колени, выглянула и… Напоролась на него же! Он просто так же и в то же самое время встал следом и вот мы… ей богу-дьяволу… как два сурка – стояли, стоим в чистом поле! Точнее: грязном и… выжженном. В тёмном поле! Во всех смыслах… И оба же – на прицеле у друг друга и почти так же напротив же «друга»! Как и лица же наши… И в двух форматах: уменьшенном и натуральном. Реальном! Сидим-стоим какое-то время неподвижно… После – поднимаемся и… выдвигаемся. Идём навстречу друг и к другу. По осевшей же уже наконец пыли и грязи. Опилкам и ошмёткам обоев… С побелкой и штукатуркой! Пистолеты – в боевой готовности и спущены с предохранителей. Дуло в дуло… Глаза в глаза… Хотя и сейчас же всё кажется, что это и одно и то же. Ведь и не столько уже пулями можно убить, сколько и этими же самыми «нашими» зрачками, если уж и не словами: без прежнего карего и бликов хрусталиков! Одна лишь тьма и… «темнота». «Чернь»! Ну, хотя бы и его чёрный «двойчатый» костюм, с рубашкой, галстуком, лакированными туфлями и под кожаный же ремень, выглядят не лучше моего же всё платья и туфлей на шпильке. Оба же уже – помятые и подранные… Порванные! И кое-где даже – ещё в крови. Над и только-только начавшими «расцветать» синяками! Такая «сухость» и «скупость». Да… Как факт! И без «т». Ведь регенерация – не оставит и следа на завтра. А вот и… «Кто подлатает души, что уже и прямо-таки тонут в «червоточине» же всё зрачков, задыхаясь в разряженном воздухе их же»? Вопрос! «Со звёздочкой. И на засыпку!». Да… Ведь и словно выброшенные в открытый космос космонавты! Без скафандров и… Дыхательных трубок! Бьются в припадке и предсмертной агонии… Доживают. Домирают! Лицо – бледное и осунувшееся… И это – далеко не из-за «грязи»! Скулы с подбородком – чересчур выточенные и выскобленные… Вычерченные! Грубые и угловатые… Выставленные будто и напоказ. И словно бы – именно обтянуты кожей! Небольшой нос и такие же сухие губы – не выражают никаких эмоций… Так и будучи ещё «в солидарности» с глазами и их чёрными же короткими «опахалами»… Как и широкими дугами-бровями! А ведь они и всегда были в каком-то… симбиозе. «На связи»! Дергались одни – дергались и другие… «Потянешь» за брови – «затрепещут» и ресницы. За ними – «подтянется» и нос. А от его кончика, уже и к концам-углам, губы… Как и в той же всё самой системе: где нужно убрать не один десяток, а там и не одну сотню же, предметов, по типу и домино, чтобы раскрыть что-то большее и мощное! Какую-то другую и иную картинку… Так – было и здесь. Было… И с нами! И с нашей взаимо-связью! Ведь я даже и не разграничиваю, как и прежде, описание… Мы как были «одним» – так и остались. От чего – только и ещё больнее! «Спасали» – лишь какие-то отдельные черты… Элементы характеристик… Да и волосы! Его – чёрные и короткие. Вечно всклокоченные… И мои – рыже-бесстыжие! Вечно пушистые, электризующиеся и… в кудрях! С высокого лба скатывается пот, размывая всё, что только можно, в случае его – итак безуп… ничего нет, и нельзя, в случае же моём. От туши и чёрных теней с «позолотой» стрелок… До «контуринга», румян и «металики» глянцевой тёмной помады! Я же уже и наверняка «панда»… А ещё – и «оленёнок Бэмби»! Ненавижу эти наши сходства… Как и ненавижу различия! Ненавижу этот «комплекс жертвы», «жертвенности» и «вечное желание всё, всех и вся спасти». Как и сейчас же всё, к и например… Ох, ё!.. Бог-дьявол, ну за что ты так со мной? «А ты?! Встань с колен! Почему мы не можем встретиться нормально, перестрелять друг друга и… всё?! Почему не можем покончить с этим раз и навсегда, коли уж здесь и сейчас «собрались»? Арт! Ну ради всего… и не нашего же уж святого!». Обречённая усмешка слетает с губ… Машу головой из стороны в сторону… И тут же «налепляю» на неё свои же волосы! Скорее уже – и их отстрелю, а потом и себя за-, если уж и мы друг друга не с- и можем! Оправляю их и сажусь к нему, устанавливая ствол в его голову – под горлом… После – «спускаю» и к его сердцу. «Не заставляй меня «прокладывать» маршрут… Это нечестно! Не вынуждай меня вновь строить на разрушенном… Возводить всё заново! Не принуждай меня молить… Ещё и пистолет отложил! Если не встать, так хоть застрелить попытайся! Я же вот – «пытаюсь»! Как и пытаюсь – не «потеряться» в глазах…». Но и секунды хватает, чтобы и меня лишить его… Просто выбить пистолет из руки и… Схватить за горло, взлетая над полом… землёй! На обломках и… остатках-осадках сил! «Видеть бы… увидеть твои крылья ещё хоть раз. Там – хоть что-то осталось? Есть хоть одно живое место и… перо? И только бы…Только бы – чёрные! А не через одно и… Или хуже того и… всего – все и… серебряные! Я…». Лицо к лицу… Губы к губам… Глаза закрыты! Щипает и колет – даже и сквозь веки… блестя. «Серебро! Он – поглощает всю тьму и чернь в себя». Не больше и не дольше минуты… Отпадает быстро, как и припал! Зависаю в воздухе с ним и… тут же опускаюсь к нему и его ногам. Уже и сама прося, моля «сдаться». Отпустить и… забыть! Убить это… Отключить! И, сама же ещё отключаясь, на последних секундах… вижу в его руках пистолет. И под свой же, как и его, шок и… любовь, слышу выстрел и… чувствую жгучую боль в себе! А после – и в нём… «Связь» же! Но – не вижу крови… «Сереб-ро!».
*
Говорят, «Если нет крови во сне, значит всё хорошо. Это временные трудности и такая же боль… от пережитой во сне трагедии. Что не случилась, не случится наяву. Все здоровы!». А если перья из сна и… наяву? Причём, и невидимые «там», но и видимые «здесь»! Перо… Заснеженное… Как и моё же имя. Да! Довольно нескромно. Но… Так и есть! Бело-чёрное… Среднего размера… И… С отливом в серебро! Уже седьмое на пятом из девяти кругов… чёрного ниточного ловца сном! И… «Седьмое» из «девяти» же! Что будет, когда соберутся все? Неужто сон превратится в явь и… сказка и впрямь станет: «былью»? Мы умрём ещё? Или… Уже умерли? И сейчас вот – только лишь переродились, возродившись? Ведь и были бы наши перья – были бы чисто белыми… Без чёрного! Мы же – ангелы! А так… Может, какие-то другие «мы»? И из параллельной же вселенной? Или прошлой жизни? Во всяком случае, пока дом – из брёвен… И ничем не завешан! Разве только и тем самым амулетом над нашей кроватью… Артур разрешил! Сразу после: «Снежана, сдавайся! Мы не оставим эти брёвна – просто так… Пусть пока повисит, хорошо! Пока – не подберём покрытие и утеплитель с обоями, во всяком случае… А там, может, и не понадобятся! Время покажет». Как и песочные часы… Осталось только понять: «Наполовину полны или пусты их чаши? И песок – поднимается или опадает?». Как и: «Чёрный цвет – отходит или нарастает? И кого он захватит? Кого подчинит? И с кого всё-таки начнёт-пойдёт и… на другого? Или, может, уже и на другую с… другого?!
Половина
(Cover – Клава Кока; «AM-A-S» – «Треугольник», 2009 г., Великобритания, Австралия, Режиссёр – Кристофер Смит)
Половина меня…
Девушка пьёт кофе на кухне, пока в её комнате разворачивается самое действо!
Половина меня просит всё вернуть назад;
Две её «копии», белая и чёрная, разносят её спальную комнату.
Половина меня бьёт по тормозам;
Две её части.
Некуда бежать, нечего сказать –
Чёрная – за неё и против, соответственно, изменившего и разбившего им сердце.
Только как бы с тебя слезть, чтобы завязать?
Белая – за него, но и не против них.
Половина меня просит всё вернуть назад;
Последняя стоит у стены и горько плачет.
Половина меня бьёт по тормозам;
Выслушивая за свою доверчивость, ведомость и малодушие…
Некуда бежать, нечего сказать –
Рвутся его вещи, ежедневники и блокноты с его текстами и их стихами, рассказами о нём, них и все любимые книги и картины, часть из которых написана даже ещё и ими…
Только как бы с тебя слезть, чтобы завязать?
Бьются горшки с цветами и рамы, кружки с фото… И всё же – летит прямиком в белую: в цель, да не по цели – слишком скучно же так быстро!
Теперь мы сами по себе, решили на берегу;
Я из памяти тебя стираю, но берегу.
Девушка выходит из кухни как раз вовремя, когда чёрная налетает на белую и, намотав их волосы на руку, почти и пышет же жаром, если и не огнём ей в лицо, готовая уже и ударить, если и пока ещё не убить, показывая, как детям или зверюшкам ключи, чтобы отвлечь их наконец друг от друга и привлечь к себе. И чёрная тут же отпускает свою недожертву и уходит из комнаты, а там и из квартиры же следом, пока та скатывается по стене с руками у лица.
В квартире пахнет тобой.
Знаешь, самое чужое – это бывшее своё!
Но и только лишь слышит рёв машины сквозь свои всхлипы – выбегает за ними, успевая всё-таки прыгнуть в подаренную им машину с опущенной крышей за секунду до её срыва с места. И теперь лишь смотрит в зеркало заднего вида и как в нём отражаются языки пламени, прямо-таки и пожирающие уже не их, его частный дом: да и глупо было бы думать, что они запаслись бензином на месяц, а то и два заранее и только для машины.
Вдвоём замерзаем, но в разных местах уснём от бессилия.
Между нами всё так же мелькает искра, но неуловимая.
Едут прямо. Девушка открывает окно. Справа от неё и чёрная держит её ногу, не давая опустить её на тормоз. Сзади белая и вновь заливается слезами, ударяясь уже почти и в истерику, пытаясь уговорить их всё-таки вернуться и если не обратно, то к нему.
Флешбеки меня разрывают опять, накрыло лавиною.
Поговорить нормально. И простить на первый раз – с кем не бывает…
Ты изменяешь себе, а не мне, когда их называешь своими любимыми.
Чёрная затыкает её, а потом и вовсе бьёт наотмашь, когда та пытается помешать движению и закрывает глаза их водителю.
Половина меня просит всё вернуть назад;
Половина меня бьёт по тормозам;
Машину заносит.
Некуда бежать, нечего сказать –
Только как бы с тебя слезть, чтобы завязать?
Белая отлетает назад, откидываясь на спинку, и плачет вновь в свои ладони. Чёрная же откидывает голову на свою.
Половина меня просит всё вернуть назад;
Половина меня бьёт по тормозам;
Убранная крыша, открытые окна… Ей нравится это. И она садится на спинку своего кресла, подпевая песне по радио.
Некуда бежать, нечего сказать –
Только как бы с тебя слезть, чтобы завязать?
Белая никак не реагирует на это, всхлипывая. И лишь потом подмечает, как и сама бубнит эти же самые строчки себе под нос.
Я где-то не права и, стоя у порога
Каждый мой монолог мечтает стать диалогом.
И всё же переключается, поведясь на толпу, так и найдя ещё поддержку в глазах девушки за рулём, и начинает подпевать, соглашаясь до конца с ними и со всем же этим.
И я, сделала шаг, и он был осознан –
Ведь меняешься ты, когда уже поздно.
Чёрная пересаживается-перепрыгивает к ней.
Блокирую WhatsApp, разбитые сердца.
В квартирах тепло, но нам в них не согреться.
И они вместе уже поют и обнимаются, обливаясь слезами, но и уже именно от и радости.
Кто-то мне сказал, что любовь и вправду сука;
И поэтому, в толпе, мы до сих пор ищем друг друга…
В то же время когда же девушка наклоняется и изымает из-под своего сиденья кирпич.
Половина меня просит всё вернуть назад;
Половина меня бьёт по тормозам;
Укладывает его на газ.
Некуда бежать, нечего сказать –
Только как бы с тебя слезть, чтобы завязать?
Подбирает обе ноги под себя.
Половина меня просит всё вернуть назад;
Половина меня бьёт по тормозам;
А когда дорога идёт с горки и виден впереди обрыв за кем-то уже ранее протараненным ограждением и куда можно следом упасть, если вовремя не сбавить и не свернуть или вовсе не затормозить, открывает дверь и выходит на ходу.
Некуда бежать, нечего сказать –
Только как бы с тебя слезть, чтобы завязать?
Машина под крик и визг лишь двух из трёх влетает, словно уже и по накатанной, ровно же в дыру, а затем и слетает вниз.
Половина меня…
Девушка, слегка волоча одну ногу и придерживая такую же руку, подходит сама к краю.
Половина меня просит всё вернуть назад;
Достаёт телефон, уже давно разрываемый им: звонками и смс.
Половина меня бьёт по тормозам;
И видит сразу же последнее с его просьбой:
Некуда бежать, нечего сказать –
«Не убивай – хотя бы себя и своё!».
!
Только как бы с тебя слезть, чтобы завязать…
Делает фото- и видеоотчёт под свой же ответ «Тебе можно, а мне нет?» и, бросив телефон к уже взорвавшейся и горящей машине, разворачивается и уходит, так и не заметив сколько их там было на самом деле: и не только самих телефоном, машин и… частей.
