AnaVi
«Клиповое» мышление
И стоит дверям за и одновременно передо мной уже и внутри самой кабины сомкнуться – как я становлюсь «непризнанным учеником Будды», надеюсь на лучшее и готовлюсь к худшему, делая глубокий вдох и параллельно смыкая веки: уже не видя, но ещё чувствуя и ощущая, как мои чёрные зрачки уже расширились от паники и страха, а высокий бледный лоб покрылся «потничкой». Повезло же, что летом – можно было особо и не усердствовать с косметикой! А уж и тем более – при такой-то, как стояла тогда, прямо-таки и аномально-высушивающей всё, вся и всех же жаре. И что её не было как тогда же, так и в принципе, на моём же лице: что ещё и так знатно же облегчало саму жизнь – с точки зрения вечных поправлений подтёков и «отпечатков» чёрной туши с тёмных коротких ресниц на верхних и нижних веках и оправлений осыпающихся тёмных теней с тёмно-карих глаз на пухлые щеки. Да и сам пот – ничего не подмывал, в конце-то концов! Вроде – и того же самого всё крема, светлого тона и бежевой пудры на остальных частях лица: небольшом курносом носу и округлом ровном подбородке. Не вымывался и чёрный карандаш для широких и тёмных бровей. Да и не «съедался» прозрачный блеск пухлых губ! Можно было не париться – на эту тему, парясь зато на другую, про себя же вновь и скорее именно готовясь к худшему, в первую очередь, и лишь потом надеясь на лучшее, мысленно отсчитывая этажи. Вот только и зачем – уверена же, что не попадаю в ритм и такт и, скорее всего, спешу или, наоборот, медлю, но это успокаивает: как с барашками перед сном – до момента непосредственного же погружения-проваливания в сон, воспоминание или кошмар; в моём же случае – кошмарные реалии! Ведь в какой-то момент лифт всё же останавливается – и двери его открываются: «следующая станция – психушка»! Так же прям хорошо, что даже и не верится… И правильно! Но лишь доходит только – не сразу. И я выдыхаю, поправляя пакеты в руках, уже с мыслями о скором освобождении и улице с пусть и не свежим, да и не прохладным, но и всё-таки же воздухом! Ну а вот когда открываю глаза – попадаю на панику и измену: этаж полностью погружён во тьму, только очередная же жёлтая лампа на тонком чёрном длинном проводке раскачивается из стороны в сторону под белым потолком, позволяя узреть хоть какие-то детали обстановки. Но и даже в таком положении как в общем, так и частных дел – я смогла точно определить, что это не мой, не нужный мне: первый этаж! И ведь даже – не по белой цифре на зелёной стене напротив, её я так и не разглядела, ведь, не знаю, как с остальными этажами, но первый – был всегда освещён: не одним, так двумя источниками света, обычным и необычным, от выключателя и реагирующим на движение. Здесь же был – только один! Но и он – не внушал уверенности, доверия и безопасности. А лишь, наоборот, даже ещё больше и сильнее пугал, вызывая самые ужасные ассоциации: от тех же всё ночных кошмаров до кинематографических и сериальных ужасов, ужастиков и триллеров! Забавно, но, да, в такие и похожие моменты – больше боишься какой-нибудь «твари из преисподней», нежели какого-нибудь маньяка-насильника: разум пугает куда сильнее обстоятельств – и это и мой бич тоже! Что ж, но ведь и должны же были быть и самое-то главное бывают времена, когда и самый «неверующий Фома» должен и начинает сомневаться в отсутствии чего-то… мистического. Ну вот! Так и это произошло – со мной. Но а причина была вновь до боли и довольно простой, хоть и при этом такой же существенной – лифт в этом доме не останавливался на ходу: доезжал до «естественного стечения-окончания» и только после этого ехал по «вызову»!
Поставив пакеты на более-менее чистый участок светло-коричневого линолеума, я сделала попытку дотянуться правой рукой до кнопки с номером «один»: поломки в наше время – уже давно не новость, как и не редкость – те же самые сбои в системе, и такая оплошность, как вдруг и остановка на середине пути, не пугала. Не пугала! Ровно до того момента, как, одновременно и с нажатием кнопки, я не уловила в свете лампы – тёмный силуэт. И пусть даже двери кабины вновь почти сомкнулись, но и даже небольшой щели между ними хватило, чтобы впустить гостя. А и точнее – гостью! Это была – девушка. Ровесница – мне. Но и только лишь – на первый и мой же всё взгляд! Её волосы – были спрятаны под капюшоном чёрного балахона и только чёлка, закрывающая широкие чёрные брови и такие же длинные ресницы, выдавала их истинный цвет: иссиня-чёрный, почти угольный! И всё бы ничего, да вот и только из-за тени этого самого капюшона, спадающего пуще чёлки же на её лицо, я не могла разглядеть его полностью, как и её же глаза, что и, подчас же, для меня было куда важнее, да и важнее же всего – видеть глаза: солнцезащитные очки, линзы, капюшоны… а уж если ещё и с маской – тушите свет… путали же все карты вмиг – я просто не узнавала ничего и никого за ними! Но хоть и достаточно хорошо – видела её утончённый небольшой нос, что и так же почти «по-детски», как и у меня, был немного курносый. И уже не так же, как у меня, был с пирсингом – медным гвоздиком с небольшим чёрным камнем на правой ноздре, отбрасывающим временами блики на её впалые бледные щеки и высокие, почти и острые скулы. Пока чуть ниже и небольшие же, даже почти и плоские тёмно-серые губы под матовой помадой – были сжаты в тонкую полоску, подтягивая и поднимая к себе её же округлый подбородок с ямкой посередине! Что же и до глаз на момент – они и вполне же могли быть такими же тёмными, как и всё её остальное, от одежды и до тех же ресниц, бровей и губ. Да и так же всё – могли быть подведены. Но она будто специально не поднимала голову, словно боясь столкнуться со мной взглядом. Боясь! Да… Вот только и тут же почти растянувшиеся в широкой улыбке её губы, словно бы она ещё и мои мысли читала, одновременно же и с тем, как видела меня и точно же насквозь, говорили об обратном: она знала, что я здесь. И именно – я! Мне же – и был адресован этот жутковатый оскал из-под полуопущенной головы. И, скорее всего, такой же взгляд – из-под бровей. Пока верхние и нижние клыки уже точно – были подточены, создавая образ голодного животного, а там и зверя! Чья грудная клетка, с весьма существенным размером груди, никакого комплекса – факт есть факт, вместе с тонкой алебастровой шеей – была открыта, балахон обводил их и будто бы обходил, покрывая плечи и переходя затем в рукава, и вместе уже с талией стянута чёрным атласным корсетом на чёрной же шнуровке спереди, покрывающим такой же кожаный ремень обтягивающих «в цвет» джинс.
И вот, двери лифта, наконец, захлопнулись, он вновь начал опускаться вниз, но девушку это, казалось, никак не покоробило – она лишь опёрлась спиной на закрытые же створки кабины, скрестив руки под грудью и чуть выставив свою правую ногу вперёд, заведя левую же, в свою очередь, назад, будучи ещё и обутой в чёрные же кожаные туфли-стрипы на достаточно высокой и узкой шпильке с металлическими шипами на носу, и, как стояла ко мне лицом, так и продолжила стоять, даже не потрудившись взяться за металлический же поручень или устойчивее встать, подперев любую из трёх стен! Что меня вновь лишь только слегка напугало, зря, и средне напрягло, не зря: ведь и чересчур хорошо – она держалась в вертикальном положении: в движении! Или, может, если там всё же был не комплекс, то и здесь всё же – есть зависть? Не подумала. Да и не хотелось, если честно, её заинтересованное во мне поведение – и так, и без того вводило же в ступор! Куда уж – больше-то и напрягаться? Ещё с и собой же! Неужели она и, правда, ждала меня? Пока я же была занята – лифт по-любому же раз пять-шесть успел проехать: туда-обратно. А она зашла – именно со мной и ко мне: в тот самый момент – когда ехала я! Да и судя по чистоте обуви – она только-только вышла из квартиры. Но и если придерживаться «моей версии» – в этом можно было и усомниться! Для кого она так разоделась, м? Стрип-клубов-баров поблизости – нет! Может, она – «ночная бабочка»: поработала – и теперь направлялась домой? Какая-то она – не уставшая. Да и чересчур открыто улыбается! Вполне же возможно, что она ещё и под чем-то… после уже и кого-то. Или – ещё «до». Но и тогда – почему же она так ровно стоит?!
Поймав себя на мысли, что слишком долго её рассматриваю и прямо-таки дотошно разглядываю, я, наконец, отвела от неё свой взгляд, но и вновь же сделала всё быстрее, чем подумала, равно как и резко-беспалевно, вызвав уже и хриплый её смех. Она, что, меня ещё и так, внешне, всю видит? А как же капюшон? Или он опять-таки – для меня?
– Вам – на какой этаж? – Нужно же было как-то удостовериться в её вменяемости да и с чего-то же начать: не молчать же так звонко и устрашающе – весь оставшийся путь!
– Восхваляешь страхами – лень?
Вздрогнув от такого холодного и даже стального тона, я сперва даже и не поняла – ко мне ли и в действительности она обратилась: трудно определить направление речи – когда всё-таки ещё и не видишь направления взгляда! Да и неважно, что мы были вдвоём – она ведь и вполне могла поговорить с собой, будучи опять-таки не с собой: не «в трезвом контакте-коннекте»! Но и после – мигнул свет, ненадолго погружая нас во тьму. А когда вновь загорелся – я увидела её в считанных сантиметрах от себя! И, вжавшись в металлическую стену за собой, случайно выпустила из рук пакеты: уже и не обращая внимания ни на что кроме – ничто не трогало уже так, как она. И даже – если банки разбились. Тем более! Ведь она так и продолжала лыбиться, не удостоив меня и взглядом.
– Что, прости? – Стало уже – не до формальностей.
– Ведь ты могла пойти и по лестнице – климакофобии же у тебя нет!
– Я… Я не понимаю! Причём тут?..
– Ты же – клаустрофоб, верно: боишься – замкнутых пространств!
Тело внешне и внутренне – зашлось дрожью. Сердце вместе со всеми внутренностями – вот-вот готово было выпрыгнуть из груди… Мне никогда ещё не было так страшно! Откуда она это знает?
– Я не… Откуда? Откуда – ты это знаешь?! – Озвучила я же и свои же мысли.
Вдруг лифт остановился – и завис в воздухе! Свет тоже – полностью погас…
– Это – только часть того, что я о тебе знаю, малышка Влада… – прошептал зловещий женский голос мне на правое ухо, а будто сразу и в оба. – Ты даже и не представляешь – насколько обширны мои познания о тебе! Ты ведь боишься – застрять в лифте, м… Боишься – задохнуться!
В тоже мгновение – свет снова зажёгся! Но и на этот раз – в кабине уже никого не было… Сердце же – продолжило выбивать чечётку с чётками, кастаньетами и танцевать канкан пульсом в моих висках, ушах и голове!
Сморгнув наваждение, я встала прямо, до этого, даже и незаметно для себя самой, отклонившись назад от той, кто как раз таки и хотела быть ближе, и снова нажала на кнопку «первого этажа», вот только лифт отозвался лишь жалобным скрипом, продолжив висеть недвижимым. А мне вдруг стало – невыносимо жарко! После чего – так же холодно. И снова – жарко. Будто и телесно, и душевно – бросало то в жар, то в холод! Пока кожа и снаружи покрывалась ещё большей испариной. И дышать становилось нечем.
Пытаясь успокоить сердце, а вместе с тем и остановить гон крови, распаляющей меня изнутри с каждым разом всё больше и больше, я начала проводить «дыхательные практики-упражнения». Раз за разом! Снова. И снова… Но всё было – тщетно: мозг не мог забыть тот голос и стереть из памяти тот же силуэт, не мог справиться и с уже почти наступающей, не подступающей, истерией-паникой. Пока лифт, в то же самое время, так и не двигался, не сдвинулся с «мёртвой точки» ни на миллиметр! Попытка вызвать диспетчера – так же провалилась: кнопки не работали. Крики о помощи – так же не приносили и не принесли результата! В попытках же дотянуться до металлической крышки и крыши кабины – я пару раз подпрыгнула и практически ухватилась за ручку, но и тут же вновь приземлялась на ноги: потолки были – не для моего «метр с кепкой» роста! Мозг всё пытался лихорадочно придумать план действий, но все мысли разлетались – стоило лишь сфокусироваться на одной из них: каждый раз, думая о ситуации, я вновь и вновь же натыкалась на размышления о той девушке и её же причастности к этому всему. Могла ли она, ничего не нажимая, остановить лифт? Только – в сказках, разве что. В мифах и… мистических же фильмах. Сериалах и книжках! Такого не бывает – в реальной жизни! Или бывает?.. Вот же – случилось! Или это – что-то другое: не из той оперы?
Потратив добрую часть сил на прыжки до крыши, на попытки выбить двери и крики о помощи: в итоге – я сорвала голос и могла только сипеть «помогите»! Но и благо же ещё остался порох в пороховницах, хоть какой-то, и, решившись на последний, уже и не крайний, «прыжок веры», я присела на корточки, собрала остатки сил, осадки себя, прыгнула – и пальцы зацепились за металлическую ручку крышки! Тут же сжав их в кулак, я попыталась подтянуться, что мне слабо, но удалось, дышалось тяжело, но постепенно мне удалось справиться с судорогой в теле и немного приподняться, как учили в школе и на физре во время подтягиваний. Коснувшись макушкой крышки, я радостно просипела-пропищала! Но и только же подняла лицо к ней, как и глаза, как и лоб в лоб столкнулась с лицом той самой девушки – и истерично закричала, в своих мыслях, на деле же – получился-различился еле слышимый хрип-шёпот. На большее – я просто не была способна! А ведь повод был что надо – в этот раз её глаза ничто от меня не скрывало и я, наконец, смогла в полной мере и красе, к сожалению, оценить их… черноту!
Тело вновь – сотрясла дрожь! И ведь сам ужас, как и оторопь, во мне, как снаружи, так и внутри, произвёл не столько взгляд свысока, сколько сам взгляд. Чёрные глаза! Без какого-либо намёка – на белизну глазных яблок, цвет радужек или хотя бы блеск хрусталиков! И эти две бездны, две чёрные дыры – смотрели на и одновременно вновь сквозь меня, читая меня, как и ту же всё книгу: открыв телесную обложку и зря в душевную суть и корень! Ловя любую мою мысль. Такое же – и любое моё состояние… Каждый стук моего сердца! Зная – и все мои желания. Мечты… Все мои страхи! И это уже, будучи даже не притворённым, не то что и не озвученным, заставляло сжиматься как внешне, так и внутренне – всё крепче и крепче; и отводить глаза – насколько это вообще и в этой же всё ситуации было возможно. Но и вновь же всё было – напрасно! В попытке избавиться от ещё «вездесущих глаз» – я видела уже их проекцию: как на стенах, так и на полу. Пытаться забыть – вечно помнить. Они были просто – везде! И да, как атеист, я вполне могла спихнуть это всё – на линзы. Но уж и слишком правдивым и глубоким был их, глаз, цвет, чтобы посчитать их «пустыми стекляшками». Да и её же лицо – было на крышке и крыше кабины! Не рисунок. Настоящее лицо! И вновь – она смотрела на меня с улыбкой! Всё с той же «улыбкой» – растянутыми в голодном и жадном оскале губами.
Игра. Она будто играла со мной – и вот-вот готовилась поймать! Что и произошло… В мгновение ока из крышки появилась её правая рука и, сдавив моё горло, придавила всю меня за него к полу! Голова будто тут же раскололась на части, и не только фигурально, от сильной и резкой встречи с металлической поверхностью, пусть и скрытой линолеумом. Но это же ещё – ничто: в сравнении со сдавленной шеей. Я не могла дышать!
Сразу же забившись в её руках, как пойманная пташка и без «как», я попыталась своими же руками оторвать её руку. Но её хватка была – стальной! Да и что уж говорить за руки – ни одна мышца, ни один мускул не дрогнул на её идеальном лице. Лишь глаза стали у́же – сквозь щёлочки век! Казалось, в этот самый миг она решала: «И что же мне с тобой делать дальше?». Со мной! Ну а как только ещё и села на меня всем своим, пусть и небольшим, но и весом, окончательно прибила меня к полу и ещё улыбнулась! Будто и вдвойне. Да и не «будто». Ещё – и глазами! И вот что было уже точно – тьма в ней, и она же сама, как тьма, улыбалась мне: бездна глаз смотрела в бездну зрачков – в самую душу!
Тут-то вся картинка – и поплыла. А и точнее – я! А она же – просто стала размываться перед глазами. Пока и я же сама чувствовала, как постепенно, шаг за шагом и грамм за граммом, жизнь уходит из моего тела – как душа покидает меня… И я же – ухожу от себя! С каждым новым её вдохом… Словно бы и она высасывала её тонкой серой струйкой, как и тот дым сигареты, только наоборот – вдыхая или «перекатывая» меж ртом и носом. Только вот и я её-его – не выдыхала! А вот – она… Она сама – её тянула из меня сквозь свои сцепленные ровные белые зубы: с каждым моим выдох-сипом. Дементор! Как… Или без «как». Да и какая разница? Уже!
Но и когда я раскинула руки в разные стороны, будто и «на распятье», готовая ко всему, будь то расстаться с жизнью или принять смерть, что и одно и то же, как ни посмотри, она вдруг нагнулась ко мне, вновь становясь лицом к лицу и глаза в глаза, и я ощутила её горячее дыхание на своих щеках, не видя ещё полноценно и чётко:
– С тобой – слишком весело, чтобы убивать! «Так быстро». Во всяком случае…
И мир – вновь закружился! А и точнее – миры. И внешний. И внутренний… Что мне даже пришлось вновь закрыть глаза, чтобы «круговорот образов» не вызвал рвотный позыв-рефлекс: потолок же менялся местами с полом, затем со стенами и вновь с полом – со скоростью… всего, что только можно и нельзя, да и всего и сразу, ко всему, вместе!
Открыв их лишь спустя минуту, а может, и секунду, и здесь – не о счастливой, и уж тем более – не о счастье, я не поверила своим глазам: мы были – в лифте! И что немаловажно – в движущемся лифте! И пусть всё ещё и достаточно медленно, но и зато же при этом – достаточно уверенно и правдиво! Пока и она же вновь – стояла передо мной со скрещенными под грудью руками и… насмехалась надо мной! Ну а я же, я же – всё так же была прижата, но уже и не к полу, а к стене, бывшему полу; и её же руками – за горло.
– С возвращением! Думаю, это – мне больше не понадобится… – и, откинув таки совсем капюшон, сбросив его за и одновременно на спину, она встряхнула головой, осыпая тут же своими длинными угольными волосами по самую поясницу своё же тело.
– Кто?.. Кто ты? – Мой голос!.. Он… Громкий? Я слышу его!
И, дотронувшись затем до своей шеи своей же правой рукой, я тихо вздохнула: всё в порядке – боли нет. Неужели – сон?
– М-мм… – выпятив свою нижнюю губу в какой-то такой же «своей» и только ей же лишь понятной обиде, она сделала шаг назад и положила обе свои руки на талию. Я же, в то же самое время, продолжала висеть – без рук. Но и удерживаемая при этом ею же – за горло. Как?! – Неужели – не поняла? – И на какой из встречных вопросов – отвечать?!
– М-мм… Киллер? Маньяк?.. Киллер-маньяк?!
– Оу… Ты мне льстишь! – Облизнулась она и глубоко сглотнула, словно опробовав мои слова или мой голос на вкус. Видимо, понравилось! По крайней мере – на первых парах. А там уж – как и куда пойдёт-поедет. – Нет! Ни первое, ни второе и… ни компот. Но они – составляют мою профессию… в целом! И да, кстати, на будущее, в качестве информации-справки к действию, не размышлению, закрывай двери лифта в следующий и все последующие же разы, будь то со мной или нет, тем более, сразу – не раздумывая!
– Я просто не ожидала! Да и лифт же этот – никогда не останавливается…
– …на полном ходу. Всё верно! Но и вот тут же: раз, так, взял – и остановился! – Расправила она свои руки, словно крылья: демонстрируя «на практике» наше положение тел и дел на момент – такое себе, надо сказать. – Никогда не говори «никогда» – туда же!
– Так это – ты!.. Ты это – сделала! – Пазл начал не спеша, но обретать свою первоначальную форму. Не доставало лишь одной его части – причинно-следственной связи. Зачем ей это?
– «Что» именно? Конкретизируй… Я столько всего сделала за свою и «не» жизнь, что не имею ни малейшего понятия: о чём конкретно – ты меня сейчас «спрашиваешь»!
– Не ёрничай. И хватит отвечать вопросом на вопрос! Сломала лифт!.. Ты!..
– Ой… И кто бы… «вопрошал»! Да и не сломала, а… – хитро усмехнулась девушка, поправляя меня, – …подарили. Ос-та-но-ви-ла! Вмешалась в порядок вещей, пф, всего-то… Здесь – нет ничего ужасного! А уж и тем более – «нового». Хотя и – «кому» как…
– «Порядок вещей»?.. Что? В смысле?!.. Кхм. Кто ты?!
– Ох… И как же с вами, атеистами, всё же – тяжко! – Страдальчески проныла она и даже, возможно, закатила глаза. Ну и, во всяком случае, я так подумала! Пусть и увидеть воочию это действо «сплошь-и-рядом» чёрный цвет её же глаз – возможности мне такой не представил. – И «туго»! Верующие, на твоём и вашем бы всё месте, уже бы давно: соль везде рассыпали, святой водой меня окатили, белый круг вокруг себя нарисовали… да и свечи зажгли. Чтобы заодно ещё и меня поджечь!.. Кхм. Да! А к вам же… К вам же – нужен прям особый подход. А там и – «подъезд»! Во всех смыслах…
Соль? Святая вода?.. Меловой круг и?.. Что? Свечи?! О чём она?!..
– О чём ты говоришь? – Что ж, ей бы уже и вправду было проще – мои мысли читать, чем и мне же их самой дважды повторять. Бывает же! А что поделать? Словарный запас мельчал – со скоростью опускания лифта и выхода кислорода из сдавленного горла.
– «Что» с тобой произошло – минутой ранее? – Видимо, решилась-таки и решила же начать – с азов и чего-то отдалённого, чтобы затем лишь прийти к чему-то «близкому», да и «к чему-то уже»! Так сказать, показать на пальцах: и тут же – сквозь них. Что ж, так со мной и мне – и надо: доходчиво и дотошно – всё разжёвывая и, как пингвину, да и любому же птенчику в принципе, после – «блюя-плюя» в рот. – «Что» – ты чувствовала?
– Я… Я задыхалась! Лифт был заперт, а я… Я не могла – выбраться из него! Не могла – выйти! Будто бы… Будто все мои страхи…
– …враз и ожили, – изогнула она свою правую бровь, тут же подогнув левую в хитром прищуре, и осклабилась, – претворившись в жизнь?
– Да! Но… Это ведь – неправда! Этого просто – не может быть! В смысле… Ну да. Точно! Скорее всего – галлюцинация…
– Ты так думаешь?.. – И снова в секунду оказавшись передо мной, она провела своей правой кистью между нашими лицами и взглянула на её ладонь, словно бы и что-то читая, считывая так с неё и… обо мне! – Ты ведь боишься – не только застрять, верно! Рухнуть… Ты боишься ещё – и разбиться, не так ли! – И лифт тут же покачнулся.
Не успела я и что-либо сообразить, как и ещё что-то сказать, хотя бы и ответить, да и как-либо же уже себя повести, как он вновь начал подниматься вверх! Ну а взглянув на табло затем, я и вовсе сглотнула, схватившись за металлический поручень позади себя: вот только же мы были на втором этаже, а уже вновь поднялись на одиннадцатый; но и на этом же кабина не остановилась – и вот я уже вижу предельную отметку: «четырнадцать»! Движение сразу же прекратилось – и я уже хотя бы от этого облегчённо выдыхаю, правда, и вновь же рано, ведь и тут же подлетаю и врезаюсь в крышу кабины вместе с пакетами и банками в них, что уже и наверняка разбились, но и опять-таки – я не обращаю на них никакого внимания: ведь на кону – моя жизнь! И пусть – какая-то. Но и – какая-никакая! Цифры же на табло, тем временем, продолжают сменять друг друга в обратной прогрессии – с просто нечеловеческой скоростью, пока и сама кабина же летит вниз, не останавливаясь ни на секунду и прижимая меня, вжимая в себя: всё сильнее и сильнее. Ещё немного и, казалось, позвоночник точно уже – треснет! И я вновь кричу – во всё горло. Но и это так же вновь и мало, да и ничем вообще не помогает: «вой» стоит такой, что даже мой крик не идёт ни в какое сравнение с ним – скрежетом металлического каркаса кабины о серые же бетонные стены! Все её металлические тросы и канаты – будто враз треснули. И все! Чтобы остаться – лишь ошмётками наверху. В то же время как сама кабина, висевшая когда-то на них, целёхоньких, летит вниз – с их осадком и моим же остатком: как души, так и тела!
– Ос… Останови!
– Что? – Пропел голосок! И, взглянув вниз, я не верю своим глазам – она так и стоит на ногах: только и на этот раз уже – перпендикулярно моему лицу и… улыбается, лыбится, демонстрируя мне свои же клыки. Её не снесло ни на сантиметр! Не прибило и к стенам. Да она даже не качалась – от ударов кабины о стены! Её будто приклеили к полу!
– Как?.. Как ты?..
– …сделала это? – Да она издевается! Не читает мысли, но угадывает их – буквально: «с полуслова». Зачем?.. Кто?..
– Да кто?.. Кто ты такая?!
– Зачем тебе это знать, м?! – Небрежно-надменно фыркнула она. – Ты ведь всё равно не поверишь… Да и тем более: в скором времени – тебе эти знания и вовсе не будут нужны. Не-при-го-дят-ся… Да! И ничем… «совершенно» ничем не помогут! – И её же раскатистый смех – разошёлся и отразился от коричневых металлических стен!
После чего, развернувшись на своих шпильках к чёрному же электронному табло с ядовито-жёлтыми цифрами, она злорадно хихикнула и отошла к стене – у которой когда-то стояла и я. Ну а я же, взглянув за ней же на табло, лишь вновь вскрикнула, стараясь сдержать уже и подступившие слёзы! Неужели я всё-таки разобьюсь?.. Вот так просто и… Только – из-за какой-то… сумасшедшей девицы! Третий этаж. Второй…
– Зачем?.. Зачем ты это делаешь? Почему?.. Почему – я?! – Выкрикнула из самых уже и последних своих сил я и вжалась в себя и потолок.
Удар! Шум-вой – сразу же затихает. А я – боюсь пошевелиться. Да и не уверена, что смогу и… могу! Так и вишу-лежу, пока в разум не врывается какое-то жужжание. Жужжание кабины! Она вновь поднимается – на пару этажей вверх и… тут же затихает. Останавливается! А я же слышу уже и другой шум – стук шпилек. И практически – рядом со своей головой! Не веря уже даже и своим ушам – я приоткрываю глаза и вижу, что всё-таки лежу и… уже на полу. Лежу и… живая! Приподнимаюсь на дрожащих руках и подмечаю, что и все остальные части моего тела – так же функционируют. И даже – не болят! Пакеты же – вернулись на своё место: у стены. Проверить бы их! Но и чувство же такое, что она издевается надо мной по всем фронтам: и во время «полёта» – как-то сама их держит и швыряет же, но и только так, чтобы не разбить. Зато вот и я лишь – найду у себя завтра не один синяк и рану. Если выживу, конечно! И… Что за?!.. Она вновь хватает меня за правое плечо и разворачивает к себе, прижимая к полу всем своим телом.
– Испугалась? – Её злорадный шёпот – обжигает кожу моей шеи. И я даже чувствую кончики её клыков – на своей левой мочке. Пока и на правой же – кончик языка! Как?.. – А ведь могла пойти и по лестнице… Легче!
– Неа… «Тяжелее». Тяжело – подниматься! – Вторю и тут же исправляю её я.
– Легче, чем в Эдем. Поверь мне!..
– Откуда ж такие познания?.. Ты – ангел, что ли? – И усмехаюсь… невпопад.
– Зачем же – грубить? – Снова обижается она и… лишь дует губы! А я же – продолжаю ловить ветер волосами, если уж и не «блеск» – пятками, от её «эмоциональных качелей и каруселей». Да и чего уж там – американских горок… «по-русски»: с «русской же рулеткой»! И откладывать «на задворках» то, что, видимо, обида на меня – выводит её же из себя не так часто и сильно, если и вообще «выводит», как и те же всё мои с ней пререкания, «шутки-минутки» и… страх?
– А! Ну да… Ангелы же не доводят людей – до белого каления!
– М-мм… Я старалась! – Засмеялась горделиво брюнетка и, спрыгнув с меня, встала на ноги, поднимая и меня следом – и сразу же ставя перед собой. – Я – Люция*. Демон! Приятно познакомиться… наконец. Претворяю в жизнь – другие и… чужие страхи! Весело, правда!
– Нда… Никакой фантазии! Кхм… Ты знаешь, не успела распробовать и… Нет! – Крикнула сразу же я, только заметив хитрый прищур глаз напротив. – В повторе – не нуждаюсь, спасибо! Окей. Ладно… Допустим! Ты и правда – демон. И так же действительно – претворяешь в жизнь другие и… чужие страхи! В чём, собственно, и буквально же только что, убедилась лично, проверив на собственной же шкуре, и я сама. Но! Зачем тебе, и уже после всего же этого, я? Отпусти, а?..
– Ты мне понравилась – сойдёт за причину и аргумент: ещё немного задержаться?
– Эм… – Прикусив нижнюю губу, я невольно вздрогнула, вдруг переведя все её однозначные касания ко мне после и некогда же до – в весьма уже и неоднозначные. – Я правильно тебя поняла? Я. Понравилась. Тебе. Да? Серьёзно?!
– Дьявол! – Ругнулась она, а мне же стало прямо и интересно: в её случае – это действительно ругань и всуе или просто к папе? – Какие же вы все… пошлые! Прямо-таки и не скажешь, что ваша раса изначально была создана – из праха земного… да и ребра Адамова! Если бы не знала, то подумала, что вы созданы – «другими» органами.
– Может, я открою тебе секрет и тайну, но… – начала заговорщицки я, переходя под конец затем почти и на шёпот: будто и, правда, открываю их и в «одно» – лишь для неё, да и чтобы никто другой или другая… чужие не услышали. – Мы именно этими самыми органами и были созданы! Без праха и… прочих извращённых издевательств.
– Ты мне понравилась, как человек! Идёт? Да и отцу ты, знаешь, приглянулась…
– Вот и проверили поговорку: «Бьёт – значит любит»… Ужас! – Стоп! «Отцу»?! Это что?.. Это «Люциферу», что ли? Чёр… Кхм. Я же пошутила про: «всуе»!
– Дело – не в поговорке! – Топнула она своей правой ногой, спокойно удержав равновесие и одной левой, дабы привлечь всю мою серьёзность и внимательность к себе. – Я должна была тебя задержать! Помнишь, я сказала, что… вмешалась в порядок вещей?
– Ну д-да… – Голос дрогнул и моё же прямо-таки уже и развесёлое настроение враз куда-то, да и, наверное, в след же за ним – делось-испарилось. И даже на прощание – не помахало! Как и улыбка её… И с её же всё – губ. Так ещё и её же собственный серьёзный вид затем – испугал не на шутку! Что. Она. Сделала?
– Почти час назад. По правилам… По правилам баланса и равновесия. Гармонии…
– Что?.. Что должно было произойти?!
– Ты должна была умереть! Вот… Прости! – Сказала, как отрезала! Вот он – мой приговор! Так ещё и с таким тупым извинением – по факту. Будто и по тем же самым «правилам» – она могла и смогла бы что-то действительно изменить: вне зависимости от «нравишься» или… или «нет». Да уж! Здравствуйте! А я ведь знала, что когда-нибудь этот, в принципе, «понедельник» – меня убьёт. Да ещё – и летом… Да ещё – и в… Ненавижу: лето, жару и… понедельники. И «лифты»!
– Ч-что?! – Дыхание вдруг резко спёрло и я начала задыхаться, рухнув где-то параллельно ещё и на колени, да и забыв начисто про то: как давно не заикалась и не повторялась. Этого… Этого – не может быть! Просто – не может. Нет! Что за бред?!
– Если бы я не остановила лифт – ты бы вышла из дома и попала под машину! Водитель – просто скрылся бы с места преступления. А скорая… Как и все – не успела бы приехать. Ты должна была умереть и умереть – на месте! – Развела руками Люция.
