Анна Андреева
Край Истинного света
Я не стал говорить ей о грядущем формировании отрядов защитников – решил дать насладиться последними неделями спокойствия, которого у нее и так остались крупицы.
После новостей о ее матери, я должен был быть рядом с ней, но Бездна, – сбор материала из целительских моргов занимал много времени. Оставшееся часы я тратил на поиск способа, который не даст прикрепить Дэллу сразу к нескольким отрядам, и нашел. Он был ничтожным, но, главное, был.
– Второй отряд специального черного ранга, – Янгрид продолжал озвучивать списки. – От боевого факультета идут: Феликс, Лукас, Гретта. От факультета целительства: Хаклир, Юна и Агата. От факультета артефакторики: Аглис. – Красные глаза декана выцепили меня из обучающихся. – Третий отряд специального черного ранга. От боевого факультета: Винсент, Пауль, Дэлла. От факультета целительства: Каспар. От факультета разума: Миаф. От факультета артефакторики: Эдит.
Дэлла улыбнулась и заглянула мне в глаза. Под ее взором тревоги на миг ушли, и я, повинуясь чувствам прижался губами к ее прохладному виску.
Солнце давно скрылось. Почти все ученики были расформированы.
Герион стаял подле Янгрида и разочарованно поджимал девчачьи губы. Имя Дэллы больше не повторялось, и Агмунда это настораживало – приказ короля был ясен и понятен. Герион понимал, что лорд Увин не станет идти против короны, подставляя своего брата, и, найдя меня в толпе, он опознал повинного в не исполненной воле короля.
Янгрид достал последний свиток.
– Двенадцатый отряд специального черного ранга. От боевого факультета: Януш, Марик, Роб. От факультета целительства: Виола и Лесси. От факультета артефакторики: Эдвард.
Увин слегка повернул голову к подходящему Агмунду. Бледно-зеленые глаза принца метали молнии. Выслушав шипение Гериона над ухом, Янгрид развел руками, вводя отпрыска короля в бешенство.
– Винсент?
Дэлла подозрительно посмотрела на меня и нахмурилась, глядя на мое скалящееся лицо.
Да, я был доволен, видя, как кипит от гнева Агмунд.
– Великая Прародительница снизошла до нас и одарила Селенгар редким драгоценным даром! – Принц не собирался сдаваться. – Дэлла, выйди к нам, пожалуйста.
Она попыталась встать, но моя рука отказывалась ее отпускать. Ей пришлось применить силу, чтобы вырваться из удерживающих ее объятий.
– Не ходи, – шикнул я.
Но Дэлла глухо рыкнула на меня и миновала препятствия в виде моих рук и ног. Прямая спина несла ее неумолимость перед моей просьбой и полную уверенность в своих силах. Ее золотые волосы, бились прибоем о тонкую талию и поясницу, пленив мой взгляд и уводя гневные мысли в другое русло. Черные штаны обтягивали ее округлые сочные ягодицы, а перевязи обнимали упругие бедра.
Нутро вскипело и начало добивать меня воспоминаниями: о ее сладких стонах, выдыхающих мое имя; о податливом молочно-белом теле, идущем навстречу моим рукам; о темно-зеленых глазах, смотрящих на меня затуманенной страстью.
Сердце заколотилось и было готово выпрыгнуть в горло. Безрассудная девчонка, бесившая меня по щелчку пальцев, стала той, кто одним своим появлением, взглядом, словом, способна выбить все мысли из головы и заполнить их собой – вводящим в безумие желанием и непреодолимой потребностью оставаться рядом с ней. И ощущая ее взаимность, я дурею еще больше. Дэлла отдалась мне и душой, и телом, твердо заявив о своем намерении быть только со мной. Со мной, и ни с кем кроме меня. Моя. Моя Дэл.
В штанах стало болезненно тесно. Я тряхнул головой, прогоняя горячее помутнение, и отвернулся, желая сохранить рассудок – он мне сейчас понадобится.
Феликс и Лоран, плотоядно улыбаясь, провожали Дэллу пристальными глазами. Лавина ревности нахлынула, заставляя пнуть Феликса в бедро. От удара он и его друг откатились в конец лавки. Сначала они удивлено распахнули глаза, но увидев, что я на грани, развернули взгляды к пикам замка.
Скомкав в руках плащ Дэл, я хмуро оглядел его, не понимая, когда гончая его успела снять. Обычно, она это делала, чтобы ее иглами ничего не мешало. Догадка заставила меня волноваться еще больше.
– Я помню твой бой на ежегодных соревнованиях. – Герион приобнял Дэллу за плечи. Магия застрекотала, обжигая мои вены протестом и желанием оторвать ему руки. – И мне очень жаль, что ты не смогла раскрыть свой потенциал на завершающем бое.
Дэлла сжала кулаки и отступила от его близости.
– В тебе столько силы, а дар, живущий в тебе, предназначен для уничтожения черно-магических существ. – Принц повернулся к ученикам. – Думаю, стоит внести Дэллу в состав еще нескольких отрядов!
– Нет, не стоит. – Я широкими шагами преодолел разделяющее нас расстояние и вклинился между Агмундом и Дэллой, накидывая одной рукой на плечики гончей ее плащ.
Дэлла повернула ко мне кричащие глаза – она безмолвно молила не вмешиваться, но я не мог ей уступить. Я не позволю никому рисковать ее жизнью. Даже ей. Проигнорировав тихий гнев моей Дэл, я вновь обратился к Гериону:
– Фирон Агмунд, еще сто лет назад, издал указ, говорящий о том, что защитник не может состоять сразу в нескольких отрядах.
– Он прав, – отозвался Миаф с первой скамьи трибун. – Вы не можете этого сделать.
Я не без удивления повернулся к паразиту. Племянник казначея встал на мою сторону, пренебрегая позицией Агмунда? Все знакомые мне паразиты – ублюдки, и Миаф точно не входит в число исключений. Он шатается за Дэллой и ее друзьями, преследуя лишь одну цель – утолить голод. Вероятно, это паразит и собирается сейчас сделать – он хочет откусить кусок от Гериона.
– Запамятовали закон, изданный вашим прапрадедом, Ваше Высочество? – с нескрываемой насмешкой спросил Янгрид.
Герион прикрыл глаза и шумно втянул воздух носом.
Дэлла прожгла меня и Янгрида стрелами ее стального взгляда и сжала розовые губки в плотную линию. Она злилась: я не только скрыл от нее грядущее, но и вмешался в ее распределение.
– Фирон Агмунд был мудрым правителем. – Принц обогнул меня и подвел Дэллу ближе к трибунам. – Но во времена его правления вопрос черно-магических существ не стоял так остро. Король готов поступиться волей предка и сделать все возможное, чтобы спасти свой народ!
Сукин сын.
Дэлла повернула ко мне личико, учуяв всплеск магии, но ее тут же перехватил Герион.
– Разве ты не хочешь помочь своим друзьям? – Он обвел собравшихся рукой. – Кто-то из них может сильно пострадать. – Герион красноречиво покосился на меня. Его взгляд не укрылся и от нее. – Твой дар может спасти не одну жизнь.
– Дэлла, нет, – предостерег я и покачал головой.
Дэл вскинула подбородок, источая решимость. Только сжатые кулаки и пульсирующая вена на шее, выдавала ее волнение и гнев.
– Я сделаю все, для спасения Селенгара.
Глава 4
Дэлла
– Он будет в ярости, когда очнется, – на выдохе сказала я, убирая с мирно спящего лица Винсента, волнистые пряди угольно-черных волос.
Я не могла не согласиться вступить в отряды. Герион дал понять, что в противном случае он найдет, как меня заставить. Его не многозначный взгляд на Винсента, заставил тело покрыться холодным потом и отмел все варианты ответов ему, оставив лишь один.
Винсент не согласился с моим решением и чуть не порвал Агмунда. Густой запах его грозовой магии до сих пор стоял в носу, но не нес мне спокойствие и умиротворение. Он был колючим и опасным – стихийным.
Агмунды не забудут этого, и даже вовремя подоспевший Себастьян не сможет оправдать поведение Винсента. То, с каким он взглядом шел на Гериона, забыть невозможно.
Себастьян отошел от темного окна и присел рядом со мной на широкой кровати. Под его глазами залегли синие круги, повторяющие цветом тканевые обои комнаты Винсента. Тусклые черные глаза бездумно смотрели на заваленный книгами письменный стол. Идеальная осанка растворилась под поникшими плечами.
Видя его в таком состоянии, я невольно сопереживала ему и чувствовала, как сердце сжимается и обливается кровью.
– Почему с детьми так сложно? – тихо спросил Кэннур.
Вопрос не требовал ответа, но я все же сказала:
– Не знаю. У меня нет детей.
– Повезло.
Я коротко посмеялась и повернулась к Себастьяну, слабо дернувшему уголками губ.
– Мне действительно повезло, Себастьян. – Я пододвинулась ближе. – После смерти мамы я выплакивала все глаза, надеялась, что отец приедет и заберет меня. И он приехал.
Кэннур удивлено хлопнул длинными ресницами.
– Правда, гораздо позже. – Я улыбнулась. – Сначала я остерегалась его, но в этом он сам виноват – не надо было в меня тыкать иголками без предупреждения и пытаться заставлять пить непонятные жижи. – Себастьян приоткрыл рот, но продолжил слушать. – Со временем я начала испытывать к нему глубокое чувство благодарности и боялась лишний раз тревожить, чтобы не стать обузой. – Я со всей нежностью, что была во мне, взглянула на него. – И познав его гнев, вызванный беспокойством за меня, я поняла, что у меня, Каспара и Винсента самый лучший отец во всем Сенегаре. Он отдает всего себя в попытках построить детям лучшее будущее, терпит все их проступки, защищает. Я не знаю, чем заслужила вас, но буду стараться доказать, что я достойна вашей заботы.
В бледном холодном свете глаза Себастьяна заблестели. Луна явила каждую морщинку на красивом лице, раскрывая возраст некроманта.
Кэннур несмело протянул ко мне руки, но стоило мне прильнуть к его ледяной груди, как он прижал меня к себе, коротко поглаживая и похлопывая легкой ладонью по спине.
– Тебе не нужно ничего мне доказывать – поступай так, как считаешь правильным. Пусть я и злюсь, но всегда принимаю решения своих детей. Они делают вас собой. Стараться это изменить – значит сломать, а я этого не хочу.
Ком подкатил к горлу, и я с усилием проглотила его. Где же он был раньше? Зачем я скрывала свой дар? Возможно он бы забрал меня и подарил незабываемое и счастливое детство. Научил бы писать красивым графским почерком и использовать магию. Мы бы дрались с Каспаром за его внимание, и я бы раньше встретила Винсента.
Себастьян запустил руку в карман брюк и достал серебряные часы на цепочке. Открыв крышку, он, приобнимая меня одной рукой, преподнес их ближе к моему лицу.
Круглая, противоположная циферблату половина вмещала в себя крохотный портрет красивой женщины. Ее волосы, убранные в аккуратную прическу, имели редкий пепельный цвет, а нос и щеки покрывали веснушки – обычные, появляющиеся от жаркого солнца. Она ласково улыбалась и смотрела ясным добрым взглядом.
– Эндора была самым светлым созданием, которое мне доводилось встречать, – мягко начал Себастьян. – Она не могла пройти мимо голодной кошки или выпавшего из гнезда птенца. Если она видела в доме насекомое, то не убивала, а аккуратно выносила в сад. – Голос Кэннура дрогнул. – Она так сильно хотела дочь, что в тайне от меня перестала пить настой из тягостной травы. – Ухо, прижатое к холодной груди, услышало, как сильно заколотилось его черное сердце. – Эндора грозилась убить себя, если я посмею разрешить ее от бремени раньше времени. И я ей уступил.
Он захлопнул часы и убрал их обратно в карман.
– Я сильно злился на нее и на Каспара. Не хотел видеть ребенка, убившего мою жену. – Себастьян тяжело вздохнул. – Но мой близкий друг оградил меня от ужасной ошибки, о которой я бы сожалел всю свою оставшуюся жизнь – он познакомил меня с убийцей моей хрустальной Эндоры. Едва увидел его маленькие черные глазки, рыжий пушок на голове и огромный нос, – он коротко посмеялся, – то сразу полюбил.
Я слушала его и улыбалась, но в душе все равно был след печали. Эндора не дала ему выбора, решила за двоих, пусть ее решение и подарило Себастьяну сына, оно навсегда забрало у него любимую.
– Каспару не хватает вас, – шепнула я.
– Знаю, – тихо ответил он. – Я хотел вырастить в нем хладнокровие, черствость, чтобы он никогда не страдал, как я. – Он вздохнул. – Не вышло. У него внешность и сила некроманта, но душа светлая, как у матери. Столько лет придерживаясь одной манеры поведения, сложно переступить через себя и в корне изменить устоявшуюся норму общения.
Я отстранилась.
– Вы боитесь.
– Боюсь.
– Он не отвергнет ваше тепло, Себастьян.
– Спасибо, Дэлла. – Он похлопал меня по колену, ставя точку в нашем разговоре. – Я ценю твою поддержку. – Себастьян поджал губы. – И благодарю за столь приятные слова, прозвучавшие сегодня. Я безмерно рад, что мы с тобой так откровенно побеседовали.
Кэннур выпрямил спину, возвращая себе стать графа, и надел холодную маску некроманта. Себастьян вновь источал превосходство и непоколебимую волю.
Тепло потекло по душе. Я радовалась, что смогла помочь Себастьяну справиться с отчаянием, и тому, что нашла в себе силы принять душой его отцовскую заботу. Я открыла ему калитку в свое сердце, а он, в свою очередь, раскрыл передо мной свои тревоги, позволяя мне видеть слабость сильнейшего некроманта Селенгара.
Граф подошел к изголовью кровати и погладил Винсента по макушке.
– Сейчас Каспар будет кричать, но ты не пугайся, Дэлла.
Я озадачено моргнула и проследила, как он уходит за дверь.
– Отец? – раздался приглушенный голос за стеной. – Что ты делаешь? Стой!
Послышался глухой удар и торопливые шаги, выбегающие в общую гостиную.
– Указ Фирона он сам нашел! Отец?! – Каспар уже голосил у двери комнату Винсента.
Я не удержалась и подкралась поближе, в надежде подслушать, но, к своей радости, обнаружила щель в не до конца закрытой двери.
Каспар вжался в буфет и бездвижно смотрел на медленно плывшего к нему Себастьяна. Граф перестарался с ледяной маской – его лицо было начисто лишено эмоций и порождало невольную дрожь в костях.
– Не подходи!
Каспар достал из буфета кружку из тонкого стекла и бросил в отца.
Себастьян, взмахом одной руки, призвал тень, отражая хрупкий предмет.
Незамедлительно молодой Кэннур начал кидать посудой в наступающего графа. Гостиная наполнилась треском битого стекла и звоном серебра.
– Я люблю тебя, сын, – бестелесным тоном произнес Кэннур.
– О, Бездна, ты свихнулся. – Каспар прижал ладонь ко лбу. – Доволен, Винсент! Ты отца с ума свел!
Граф подошел к сыну вплотную и неспешно стал поднимать руки.
Каспар сложил пальцы в жесте, но бессильно уронил руки по швам. Бледная шея вклинилась в его плечи. Сжав кулаки, он ждал дальнейших действий отца.
Себастьян резко остановился, втянул щеки, пряча улыбку, и, развернувшись на каблуках туфель, неспешно уплыл в коридор.
– Бездна, исцели его душу. – Каспар медленно сползал на усыпанный осколками пол.
Задушив порыв дикого хохота, подкидывающего мою грудь, я медленно пошла к кровати. Кто бы мог подумать, что у графа Кэннура такое занятное чувство юмора?
Переодевшись в пижаму Винсента, я забралась к нему под одеяло и прильнула к крепкому телу. Даже находясь под оковами сна, он не переставал нести в окружающее пространство силу. Моя магия взволнованно подрагивала и бегала под кожей, касаясь его и напитываясь теплом.
Руки сами нырнули под рубашку и поплыли по животу, качаясь на выпирающих кубиках пресса. Зарывшись носом в шею, я шумно втянула запах его кожи, и упоительная дождливая свежесть наконец-то принесла спокойствие. Сейчас он рядом, и я хватала его близость, отметая беспокойные мысли о завтрашнем дне.
Винсент прерывисто выдохнул. Воздух застрекотал, обдавая обоняние грозовым неосязаемым ударом. Защитник стремительно накрыл меня своим телом, впиваясь в губы поцелуем. Он скинул оковы навязанного сна, и, словно, вышедший из спячки зверь, бросился на меня, – две постные недели и ему дались не просто.
Винсент сминал губы, сплетал наши языки в борьбе, попутно торопливо расстегивая пуговицы на моей пижаме. Ди-Горн пил меня и не мог напиться.
Сорвав с меня верх и откинув его в сторону, Винсент выпрямился и через голову снял свою рубашку. Голодный взгляд прошелся по мне и, приложив ладони к бедрам, он повел их вверх по телу, желая соприкоснуться с каждым кусочком, изгибом.
– Ты и твое тело сводите меня с ума, – выдохнул он. – Так совершенна, что я готов поклоняться тебе, Дэл.
Я выгибалась навстречу его рукам, словам, тянулась к нему, прося большего. Широкие ладони накрыли грудь, играя большими пяльцами с бугорками сосков, и не в силах терпеть эту сладкую муку, я обхватила шею Винсента и притянула к себе, укрываясь его тяжестью и наслаждаясь бархатом губ.
Сбивчивое дыхание ласкало уши. Возбужденная кожа покрывалась мурашками от касаний мозолистых ладоней. Услышав звук расстегивающего ремня, низ живота завыл в томительном нетерпении.
– Я так соскучился по тебе, – прошептал он.
Винсент рывком стянул с меня штаны, сразу захватив и трусики. Проведя пальцами по моему шраму, идущему от колена к паху, он прижался к нему губами и, прокладывая дорожку поцелуев, повторил его путь. Горячее дыхание лизнуло пах, заставляя меня вздрогнуть.
Я лишь успела ахнуть, как тело пробила острая волна удовольствия, выбрасывая из головы удивление. Мягкие губы несли мне пленяющие наслаждение, беззастенчивый язык побуждал задыхаться в стонах и сжимать тонкую ткань простыни. Под напором ласк низ живота скручивался все сильнее и взорвался, вырываясь моим вскриком.
– Винсент, – простонала я через окутавший сознание расслабленный туман.
– Мне нравится, когда ты выдыхаешь мое имя. – Он склонился к моему уху и тихо добавил: – Но также мне нравится, когда ты кричишь его подо мной.
В одно движение Винсент перевернул меня, ставя на колени. Рукой он провел по узору из черной стали на спине, заставляя меня прогнуться и лечь грудью на кровать. И уже через мгновение вошел на всю длину, дополняя мой всхлип рыком. Сминая ладонями бедра до тупой боли, он вгонял себя в меня, выплескивая все накопившееся желание и страсть, рвущую его нутро.
Сознание витало где-то под потолком в ворохе громких стонов и вихре нашей переплетающиеся магии. Весь мир померк. Мы были единственными, кто остался в нем. Мы задыхались в ощущении друг друга и могли вечно купаться в нагих касаниях, не думая о других. Они остались за гранью наших чувств. Есть только я и он, большего мне не нужно.
Тяжело дыша, Винсент свалился на кровать и, притянув меня к себе, положил подбородок на макушку. Его пальцы гладили меня по плечу, дополняя растекавшуюся во мне блаженную радость острого наслаждения.
– Я тоже скучала по тебе.
– Я закончил с отработкой в морге. Теперь у нас будет больше времени.
Он коротко поцеловал меня в волосы.
– Если после твоего открытого желания порвать принца, ты останешься на свободе, – беззлобно озвучила я свои опасения.
– Если я еще рядом с тобой, значит они не станут меня сейчас трогать.
– Сейчас? – Я повернулась к нему и приподнялась на локтях. – Обещай, что больше не будешь защищать меня, подставляясь перед Агмундами.
– Я не смогу стоять в стороне, когда кто-то пытается навредить тебе.
Желтые глаза наполнились непреклонной злостью.
– Ты опять забываешь, что я далеко не хрупкая и не слабая девчонка, Винсент. – Доля его злости перепрыгнула и на меня. – Иногда одной только силой проблемы не решить!
Изучая отчеты защитников, я сталкивалась с провальными заданиями отрядов, состоящих из выдающихся боевых магов. Из-за расторопности и легкомысленности в решениях они терпели неудачу и несли потери, а я не хочу терять Винсента.
– Винсент, – мягко сказала я. – Мы должны быть осторожны. Пара лишних заданий с отрядами не убьют меня.
На последние два слова он рыкнул.
– Им всегда будет мало, Дэл. Кого бы ты не победила, какие б горы не свернула, они захотят от тебя большего. Будут выжимать, пока не останется одна шкурка.
– Тогда ты придешь и спасешь меня. – Я подтянулась и чмокнула Винсента в напряженные губы. Он не дал мне отстраниться и поймав затылок захватил в недолгий поцелуй. – Сейчас нам нужно спасти этот мир, Винсент. – прошептала я в губы. – Для нас.
– Для нас, – повторил он и придавил меня к матрасу тяжелым телом.
Уиллис
Уиллис Агмунд беспокойно ходил кругами по библиотеке. Он мог себе позволить эту слабость, пока является ее единственным гостем. Беспокойство гуляло по ребрам, неся опасения. Ему стоило лично пойти на оглашение списков отрядов, но теперь уже поздно менять что-либо, ему остается только ждать возвращения Гериона.
Король подошел к широкому окну. Красное солнце заходило за крыши домов Тирриона, окрашивая сухую листву в грязно-бордовый цвет. Уиллис убрал руки за спину и сжал ладонью запястье, отворачиваясь от до тошноты мерзкого оттенка.
Он стоял недвижимо и после заката – из недвижимого бездумья его вывели приближающиеся к библиотеке шаги.
Высокая двустворчатая дверь отворились, впуская принца.
Герион простучал каблуками по белому мрамору и уселся в одно из массивных мягких кресел у окна.
– Янгрид выполнил поручение?
Уиллис, сдерживая себя от торопливости, сел в кресло, напротив.
– Все прошло в лучшем виде. – Герион небрежно махнул рукой. – Ученики полны желания бороться.
– Юная гончая вступила в отряды?
– Разумеется.
Герион повернул голову к пустому камину и задержал взгляд на сияющей в свете сфер золотой решетке. Принц о чем-то думал – что-то скрывал.
Уиллис внимательно наблюдал за сыном и по старой привычке перебирал пальцами массивную сережку. Взгляд серых глаз упал на кольцо-артефакт на безымянном пальце Гериона. Амулет Хвуна Лунуина, последнего носителя дара истинного света, хранился у Агмундов с момента завоевания трона, и для всех он был неповторимым «артефактом», а для Уиллиса стал ежедневным напоминанием о его неполноценности – увы, в руках неодаренного амулет бесполезен, но королю не нужно было им обладать, чтобы понять, что принц лжет.
Двери библиотеки скрипнули, впуская мужчину в темно-зеленом костюме.
Советник Размар по-хозяйски прошагал по библиотеке и, остановившись около Агмундов, слегка поклонился.
– Приветствую Ваше Величество, Ваше Высочество.
Уиллис не скрыл раздражения от присутствия советника. Его всегда бесила наглая уверенность Размара и взгляд: заносчивый, сверху вниз, но благодаря указу Яна Агмунда, второго Агмунда на троне, он не мог выбрать себе нового советника и был вынужден его терпеть.
Размар протянул пергамент королю.
Уиллис выдернул донесение из его руки, сверкнув перстнями. Глаза быстро забегали по мелкому почерку шпионессы Одэи.
– Бездна! – Король смял листок в ладони. И увидев вопрос в глазах сына, пояснил причину гнева: – Гилур Ди-Горн перекрыл границы своего графства, оставив только западный тоннель, ведущий к Серым горам. Он заявил нам о своей готовности поднять восстание.
– Ему плевать, что твари медленно пожирают Селенгар? – возмутился Герион и подскочил. – Он готов утопить королевство в крови, лишь бы умереть на троне!
Размар спокойно наблюдал за метаниями принца по просторному залу.
– Может стоит послать к нему его сына с предложением о мирном договоре со свободными условиями, до момента решения проблем с Бездной? – предложил советник. – Объединив усилия у нас будет больше шансов отбить напор черно-магических существ.
Уиллис приколотил Размара взглядом.
– А если одним из его условий станет командование над армией? Или Гилур попросит независимости края Железной воли?
– Мы должны хотя бы попытаться, – отозвался Герион. – И по факту решить допустимые условия.
– Исключено. – Уиллис вскинул руку. – Этот вариант подразумевает присутствие одного из членов королевской семьи. Даже если взять с собой всю королевскую гвардию – это слишком рискованно. Ты не способен на подобного рода переговоры, а я не поеду.
Герион поджал губы и отвернулся, не смея оспаривать слова короля.
Уиллис Агмунд скривился на слабость и покорность сына. Он не может рассчитывать на него: ни в борьбе с Бездной, ни в подавлении восстания Гилура. Принц бесполезен, и королю придется выгребать самому.
– У вас его единственный сын, – напомнил советник.
– Плевать он хотел на сына, – спокойно сказал Герион и вернулся в кресло, искоса смотря на отца.
– Советник Размар, – Уиллис улыбнулся, – Вы натолкнули меня на решение, способное навсегда забыть о Гилуре Ди-Горне и при этом заручиться преданностью жителей Края Железной воли.
Уиллис Агмунд громко рассмеялся.
– Созовите Белый совет! Но без пса – лорда Увина.
Советник Размар кивнул и высоко подняв подбородок, прошагал мимо короля.
