bannerbannerbanner
Живодерня

Сергей Арно
Живодерня

Полная версия

Они дошли до остановки и стали ждать трамвая.

– По-моему, что характерно, у Свинцова все же не все дома. И чего он пристал к этому утопленному Малютой Китайцу. Я думаю, что с Малютой местная шушера разбирается. Вон наш трамвай, – сказал Сергей и пошаркал к первой двери в очередь к инвалидам и старикам.

В вагоне ему (как старой инвалидке, конечно) уступили место. Глядя на него, Илья удивлялся, насколько органично он слился с немощной старушечьей природой. Он все наблюдал со стороны за попутчиками, но не поймал ни одного сколько-нибудь любопытствующего взгляда.

Трамвай шел по измененному маршруту, поэтому пришлось выйти на остановку раньше.

День был теплым и солнечным. Друзья неторопливо шли по набережной Невы. Над водой кружили чайки. Илье начинал нравиться этот город.

– Тебе тоже следует подумать о конспирации. Эта сволочь – Малюта – везде рыщет. Может, такой вид, как у меня, устроит? Все тебя уважают – подсаживают, помогают, уступают… Чем не жизнь?

– Не знаю, – улыбнулся Илья. – У меня не получится: способностей нет. У тебя-то вон как здорово выходит, как будто ты всю жизнь старухой живешь.

– Самое главное, постигнуть старушечью сущность. А сущность у них… – Сергей, вздохнув, махнул рукой, – сложная, – и, подумав, добавил: – Но постижимая.

– Малюта, да теперь еще Алиев за нами охотятся. Наверное, придумать что-нибудь придется.

– Алиев – продажный гнус, что характерно, он за нами охотиться будет, пока ему платят. А хочешь честно, Илья? Не верю я в существование чуди: о них только Егор Петрович рассказывает. А кто их видел? То-то и оно. Может, это его фантазии. Интересно, сосед меня не забыл?

Они подошли к дому, где жил Егор Петрович.

Посреди двора выкопали глубокую яму, рядом стоял подъемный кран. Рабочий в желтой куртке задумчиво глядел на дно ямы. В стороне у стены дома притулилась помятая и грязная, с битыми стеклами иномарка, должно быть, ее загнали в этот двор после дорожно-транспортного происшествия, да так и оставили.

Дверь в квартиру была открыта. Впереди бодрой старухой шел Сергей.

Постучав в дверь Егора Петровича, но не дождавшись ответа, Сергей толкнул ее, и они вошли.

Глазам их представилась неприятная картина полной разрухи и беспорядка: из шкафа все тряпье было выброшено на пол; тут же на полу между тряпками валялись осколки посуды; с кровати было сорвано покрывало; матрас и подушка изрезаны; одна портьера сорвана… По столу между обломками саркофажика и осколками банки были разбросаны сухие насекомые. Среди них, пытаясь взлететь с этого кладбища, плясала увечная муха без крылышка.

Комната носила следы явного погрома или неаккуратного обыска. Хозяин отсутствовал.

– Ничего себе!.. – вырвалось у Ильи. – Что-то здесь, похоже, случилось…

– Ну он у меня сейчас получит, что характерно, – в задумчивости проговорил Сергей, стаскивая с головы платок.

Сняв очки, он протянул их Илье:

– Положи в карман.

И вышел из комнаты. В прихожей что-то звякнуло и загрохотало… Илья, пряча очки в карман куртки, поторопился выйти вслед за товарищем.

Комната соседа была в конце коридора. Илья переступил через лежавшее на полу ведро и почти уже догнал со всех лап мчащегося по коридору таракана, но, спасая свою никчемную жизнь, вредное насекомое юркнуло под рваный зимний сапог. Илья с отвращением посмотрел на стоптанные ботинки под вешалкой и вошел в комнату.

Жилище было совсем непотребного вида. Из мебели имелись только заставленный пустыми бутылками и грязными кастрюлями стол, две табуретки и кровать с голым матрасом – вот и вся обстановка. Пол был земляной.

В углу, возле окна, по стойке "смирно" стоял бородатый верзила, против него – Сергей.

– Я же тебя предупреждал, что характерно. Я ведь предупреждал… – вразумительно и отчетливо говорил Сергей смирному верзиле.

– Я не виноват. Я инструкции выполнял, я ни при чем… – бубнил верзила, смердя на всю комнату перегаром и с пьяных глаз еще не вполне понимая, чего от него хотят, но отчетливо понимая, что его сейчас будут бить.

– Где же ты выполнял? – свирепо рычал Сергей, ткнув его кулаком в живот. – Говори, ты обыск у соседа делал? Говори, ты?!

– Нет, нет, не я. Точно, не я, – быстро-быстро заговорил верзила, держась за живот, но от услужливости не смея согнуться. – Я туда и не заходил даже. Мне сказали не заходить – я и не заходил…

– Кто?! Кто сказал?!

– Кто? Парни здоровые. Дали мне в лицо, вон синяк. – Верзила повернулся и показал синяк под глазом.

– Когда они приходили?

– Вчера вечером. Ворвались, меня побили, а потом Петровича побили. Ругались все на него… и увезли.

– Куда? – уже спокойно, без давления, спросил Сергей, вздохнув и отступая на шаг.

– Я не знаю. Точно, не знаю. Мне в комнате велели сидеть, сказали: если высунусь – убьют.

– Малюта, сволочь, – бросил Сергей, повернувшись к Илье. – Значит, вчера? – снова повернулся он к соседу.

– Да-да, вчера днем.

– Ты же говорил – вечером.

– Да, вечером, – услужливо закивал верзила. – Точно, вечером.

– У него, наверное, часов нет, – заступился Илья.

– Часов у меня нету, – подтвердил сосед. – Но теперь я вспомнил, что вечером, точно, вечером.

– Сколько их было?

– Четверо, точно, четверо.

– А такой солидный с круглой рожей, в очках был?

– Китаец? Был. Китаец, конечно, был.

– А почему ты знаешь, что это Китаец? – поднял брови Сергей.

– Его все называли "китайцем" или "хозяином".

– Значит, вышли они на легендолога. Выследили, что характерно.

Сергей отошел от верзилы.

– Теперь его запытают, – грустно сказал Илья. – Он старенький… и сердце больное.

– Теперь не знаешь, куда за ним ехать. Где искать?

– Может быть, мне у Петровича в комнате прибраться? – послышалось от окна.

– Не надо, – бросил Сергей, – у себя приберись, пол помой. Приду – проверю.

– Хорошо, хорошо… – кивая, соглашался с каждым его словом готовый услужить верзила.

Сергей с Ильей направились к выходу, сосед бросился за ними провожать.

Знакомый таракан, снова выползший для прогулки на середину коридора, сиганул из-под ног переступившего через ведро Ильи и снова спасся под стоптанным сапогом. Но почему-то как ужаленный выскочил оттуда, пробежал пятьсот тараканьих шагов, поднял глаза вверх… и ахнул! Но поздно увидел занесенную над ним потертую подошву ботинка шедшего последним верзилы…

Глава 8
КУДА ВОРОН КОСТЕЙ НЕ ЗАНОСИЛ

– Эй! Куда, старая, прешь?! Держи старуху! Эй! – закричал рабочий в желтой куртке, с другой стороны ямы махнув Сергею и Илье рукой в рукавице.

– Провалишься, дура старая! – крикнул второй рабочий в такой же куртке, стоявший рядом.

Сергей подошел к краю ямы.

– Держи ее, парень! В очках, а не видит ни хрена! – кричал неугомонный рабочий, обращаясь к Илье.-Машина вчера сюда ахнулась!

– А чего, сынок, ахнулась-то? – заинтересовался Сергей.

– Чего-чего, хрен его знает чего. Воды подземные размыли или трубу прорвало… Почва-то – говно зыбучее. Там же болото. – Рабочий топнул ногой в асфальт. – Ты чего, не знала, старая, на болоте же город выстроен. А мы мучайся – закапывай!..

– Да! Нагадил нам Петр, – согласился второй рабочий. – В прошлом году на Восьмой линии грузовик под почву ушел, – вспомнил он. – Трубу горячей воды пробило, грунт вымыло, и он туда весь ушел. Вот такой кусок кузова только торчал. Сам видел.

– Эта машина-то, сынки? – спросил Сергей, указав на мятую, с выбитыми стеклами иномарку.

– Эта. Хорошо, что в ней еще никого не было!

– Да как же не было-то? – встрял в разговор неизвестно как оказавшийся рядом мужчина-пенсионер. – Я вам, женщина, все расскажу. Я все своими глазами видел. Дело тут странное…

– Ну-ну, ты вчера уже рассказывал! – иронично прокричал рабочий с другой стороны ямы. – Ты у нас по общему заболеванию!

И оба рабочих загоготали.

– Давайте отойдем, – предложил пенсионер.

Они отошли к пострадавшей машине.

– Все так было, – начал пенсионер, глядя на Сергея испуганными глазами. – Вчера в восемь часов вечера подъехала машина. Вот эта самая. Я тут живу, напротив, у меня окно комнаты во двор выходит. На машину я сразу внимание обратил – у нас в таких дорогих машинах никто не ездит. Видно, "новые русские". И машину свою они в самый раз на этом месте, где яма, оставили, и все вошли в парадную.

– А сколько их было-то? – спросил Сергей.

– Четверо, четыре человека. Не было их полчаса. Потом, смотрю, выходят уже впятером и ведут под руки нашего соседа Егора Петровича. Он тоже инвалид, как я, только у меня общая группа, а у него по опорно-двигательной системе. Так вот, Егор Петрович какой-то расстроенный и без палки. Не понравились они мне сразу. И вот садятся они в машину, мотор включают, и вдруг асфальт под машиной ломается; и она прямо с людьми падает под землю. Видно, там размыто было, а когда вес еще одного лишнего человека добавился, асфальт и подломился. Ну тут народ стал собираться. Я тоже вышел. Я хоть и инвалид, но тоже вышел. У меня общая группа инвалидности… А машина в яму в аккурат вошла, словно для нее выкопали. И так получилось, что дверцы-то изнутри не открыть – земля сжимает, а сверху на ветровое стекло земли да обломков асфальта навалилось. Только и видно сверху крышу блестящую. Я говорю: люди там – спасать нужно. Но пока за краном бегали, пока подцепляли, часа, наверное, три прошло. Да, в одиннадцать вечера подцепили. Уже Зинка, стерва, с работы вернулась. Так вот, подцепили машину краном, а вытянули-то не сразу, с третьего только захода. Вытянули ее, поставили. Стекла-то в ней все разбиты. Двигатель пыхтит, работает. Я гляжу, а внутри никого нет – ни единого человека. Но я-то ведь собственными глазами видел, как туда пять человек садились. А все говорят, что я придумал. Только я один и видел-то. Да, инвалид я, но по общему заболеванию! А они говорят!.. Но общее – ведь это совсем не то!.. – Инвалид распалялся все больше и больше. – Ну вы меня, женщина, понимаете?! Это молодежь все! – Он недоброжелательно взглянул на стоявшего тут же Илью. – А у меня общее…

 

– Да, общее у него! – крикнул рабочий с другой стороны ямы и заржал.

– У меня у самой общее, – прошамкал Сергей. – До свидания, мужчина.

Сергей посеменил прочь из двора.

– Общее!! – совсем расходившись, как проклятия выкрикивал вслед инвалид. – У меня общее!..

Выйдя со двора, Сергей с Ильей шли некоторое время молча.

Илья не вполне понимал, что произошло и как к этому следует относиться.

– Вот и все, – вздохнув, сказал Сергей, резиновым набалдашником палки при каждом шаге мягко стукая в асфальт. – Теперь можно поменять юбку на брюки, отращивать усы и даже бороду. Все кончено, Илья.-Сергей широко, не по-старушечьи улыбнулся. – Теперь нет никаких бандитов, никакого самозванца Малюты, ни его головорезов! Теперь мы свободны.

– Ну а как же с Малютой…

– С Малютой и его дружками все очень даже просто – всех их вместе с Егором Петровичем растащила под землей чудь. И теперь повара потомственных людоедов решают, какое блюдо приготовить из этой шушеры, чтобы оно не было слишком уж ядовитым. Понял?!

Сергей был очень доволен и прямо подпрыгивал при ходьбе.

– Значит, попали они под землю к чуди, – не без злорадства проговорил Илья, вспоминая Малюту, доводившего его своими речами до обморочного состояния. – Так им и надо.

– А Егор Петрович среди своих оказался. Тоже нормально. Наземной жизнью он как-то тяготился.

– Погоди! А что же тогда Алиев? – вспомнил Илья. – Ведь он нас разыскивает.

За эти дни Илья настолько свыкся и сжился с чувством постоянной опасности и страха, что не хотел верить и расслабляться. А вдруг кого-нибудь забудут, и он неожиданно вынырнет со свирепой рожей…

– С Алиевым как раз все понятно. Он старается, когда ему платят и приказывают. Ну а раз приказывать и платить, что характерно, некому – начальника на шампуры насаживают, – то и работать незачем.

– Пожалуй, оно верно…

– А ты, мнучек, город-то трех революций обсмотреть успел? – спросил Сергей, стилизуя свою речь под старушечью.

– Да как-то, бабуля, не успел еще. Все с вашими бандитами не слажу да с подземным народом не разберусь,-весело ответил Илья.

– Ну, милок, давай руку, – сгорбленный Сергей взял Илью под руку. – Пошли, милочек, покажу я тебе город наш замечательный с его внешней стороны. Обычно все начинают с того, что видят внешность, и она изумляет человека. Но есть, как ты знаешь, и внутренность…

Они неспешно брели по Стрелке Васильевского острова, и со стороны выглядело, будто почтительный внук вывел на прогулку свою старенькую бабушку-пенсионерку.

– Да, внутренняя, – продолжал Сергей. – Ты, мнучек, внутреннюю сторону знаешь лучше внешней. Так что теперь пришло время узнать город таким, каким знают его все.

Светило солнце, они шли по Дворцовому мосту. Удивительное зрелище невероятного простора подавляло. Только здесь, в порывах ладожского ветра, можно было вздохнуть! Только здесь телесная оболочка казалась мала тому, что было внутри, тому, что томилось в теле, не находя возможности увидеть и понять, чего оно хочет и к чему стремится. А хотелось душе этого простора, этой широты, этого полного вздоха! Ух! Дух захватывало!

Сергей размахивал руками в разные стороны и хотел рассказать все истории о Петербурге и его зданиях, но не мог, со стороны напоминая не на шутку разгулявшуюся по воспоминаниям своей молодости старуху, которая несет на своей сутулой спине всю свою жизнь и, когда нет сил тащить воспоминания дальше, сваливает их на голову того, кто оказывается рядом.

Миновав Эрмитаж, они вышли на Дворцовую площадь. Сергей рассказывал о строительстве здания Зимнего дворца, об Александровской колонне, указывая клюкой, как указкой; и на эмоциональную старуху с внуком иногда оборачивались прохожие.

Давно Илья не испытывал такого воодушевления, такой душевной легкости, такого блаженного ощущения – с детства. Он просто парил над землей…

– Слушай, а я могу пойти и прямо сейчас признаться в любви одной женщине? – вдруг спросил Илья.

– Когда это ты успел влюбиться? – изумился Сергей.

Они вышли на Невский проспект. Илья был смущен.

– Вообще-то сегодня утром. Но вот понял, что влюблен, только сейчас.

– О! Значит, целых полдня у тебя ушло на обдумывание. Вперед! – махнул Сергей клюкой. – Сегодня такой день, что сегодня можно все! Где живет эта счастливица?!

Они шли по людному Невскому проспекту, и Илья был счастлив. Счастлив тем, что все кончилось, или, вернее, как казалось ему сейчас, ничего этого не было. И сейчас он скажет Жанне, что любит ее и именно ее искал всю свою жизнь. Неважно, что она ответит, но он снова увидит ее лицо, ее глаза, услышит ее голос!..

– Илья, подожди меня минутку, я тут разыграть кое-кого хочу, – заговорщически сквозь стекло очков подмигнул Сергей и, совсем сгорбившись и опустив голову, опираясь на палку, сделал нетвердый шаг. – Ну как?

– Вылитая старуха, – рассмеялся Илья. – Еще больше походишь на старуху, чем многие старухи.

По мостику они перешли Мойку.

– Вот здесь она во дворце работает. Подожди пять минуток. Я скоро.

Скрючившись, Сергей зашаркал к воротам дворца. На воротах были вырезаны морды львов. Илья рад был остаться один. Он думал о том, как станет признаваться в любви такой красивой девушке, какие станет говорить слова, но ничего не шло в голову.

Стоя на мостике и глядя на воду Мойки, Илья улыбался. Сейчас он был по-настоящему счастлив, потому что понимал, что главное в счастье – его предвкушение. И не хотел думать об отказе…

– Закурить не найдется?

Все еще храня блаженную улыбку, Илья повернулся:

– Не курю.

– Ничего, еще закуришь.

Улыбка медленно сползла с его лица, уступив место ужасу. С двух сторон от Ильи стояли Заказ в кожаной куртке и Харя с замотанной бинтами головой. Один глаз его совсем заплыл синей опухолью, челюсть и голова были завязаны толстым слоем бинтов, от чего башка его казалась огромной даже по сравнению с массивным телом.

– Уу, – промычал Харя синими губами.

– Не дергайся, – процедил сквозь зубы Заказ. – Тебя, сука, Китаец велел хоть из-под земли достать.

Он крепко взял под руку вмиг ослабевшего от страха Илью. Тут же на мосту, в четырех шагах, стояла машина с открытой дверцей.

"Это конец… – пронеслось в голове у Ильи. – Конец…"

Харя притиснул его с другой стороны.

– Я не хочу, – шепотом проговорил Илья.

– Заткнись, сука.

– Уу…

– Давай к машине, гад…

Заказ, переламывая сопротивление Ильи, сделал шаг к машине.

– Я не хочу…

Илья, вырвав руку у неуклюжего Хари, вцепился в перила мостика.

– Нет, гад, хочешь, – сквозь зубы цедил Заказ, таща Илью к машине. – Хочешь…

Харя изо всех сил рвал от перил руку Ильи. Он рвал ее с тупым остервенением. Наконец, ему это удалось. Они потащили упирающегося Илью к открытой двери автомобиля, выкручивая ему руки… Но от ужаса Илья не ощущал боли. Он точно знал, что это конец и что шикарный салон иномарки – последнее его пристанище, а за ним… За ним ничего. Там смерть…

Подбивая ноги, выкручивая руки, его запихивали в автомобиль, но какой-то сверхъестественной силой он удерживался, цепляясь за крышу, за дверцы… Ему били под дыхало, по почкам…

– А, сука…

Кое-кто из прохожих остановился, не понимая причины суеты.

– Куда ж вы его, милочки?

– Хиляй отсюда, рухлядь! – стараясь оторвать руку Ильи от дверцы автомобиля, огрызнулся Заказ, не глядя. Но в ту же секунду охнул, прогнулся в пояснице, отпустив руку Ильи. Сквозь зубы цедя скверные ругательства, повернулся к бабке, нацелив удар в лицо…

Но старуха успела перехватить летящий в лицо кулак рукояткой своей инвалидной палки, резко отвести его в сторону, – кулак с размаху врезался в открытую дверцу; после чего она, изловчившись, пнула драчуна в живот. Заказ, взвыв от боли, успел-таки скверно выругаться и грянулся на асфальт между машиной и поребриком мостовой.

Харя, все это время тщетно старавшийся запихать упорного Илью в салон автомобиля, увидев, что товарищ его вышел из строя, оставил Илью в покое и повернулся к настырной старухе.

Старуха уже перескочила на мостовую и была в двух шагах от Хари.

– Уу!.. – замычал тот и бросился на бабусю.

Но тут же нарвался на боковой хук с правой. На сломанной челюсти удар прозвучал негромко, но чувствительно. Харя одной рукой схватился за повязку, а другой старался поймать вертлявую старуху; но та вдруг зацепила Харю за шею рукоятью своей палки, дернула на себя изо всех своих старушечьих силенок, в этот же момент ногой нанесла удар куда-то в область Хариного паха. Толстяк тут же рухнул на колени.

Старушенция, вероятно по старческой рассеянности, неожиданно пронесла палку назад, и оказалось, что сделала это вовремя, потому что очухавшийся Заказ наскочил на резиновый набалдашник инвалидной клюки и согнулся, как от резкого приступа гастрита. Но старуха прежде решила закончить со стоящим перед ней на коленях Харей.

Она нанесла ему по больной челюсти сокрушительный удар ногой – что-то глухо хрустнуло, треснуло, и Харя всей своей огромной тушей обрушился на мостовую.

Только тогда бабка обернулась к Заказу, который уже принял стойку каратиста и зло глядел на старуху, шепча в ее адрес скверные ругательства.

Очки с бабушки во время потасовки упали и лежали разбитые рядом с телом Хари, но зрение у нее не ухудшилось. Она сделала два быстрых шага к Заказу и произвела резкий обманный удар ногой. Заказ поймался на хитрость – отступил от удара; в этот момент бабуся подцепила его за опорную ногу рукоятью палки и с силой поддела вверх – Заказ всплеснул в воздухе руками (словно хотел воскликнуть: "Не может быть! Да что вы говорите!") и всей массой своего тренированного тела хрустко и весело сел на асфальт. Но бабка добивать его не стала, а вместо этого повернулась к стоявшему тут же Илье.

– Ну как ты, мнучек? – спросила она.

Казалось, замер весь Невский, следя за проделками старухи-ниндзя.

Но подлый Заказ, увидев спину противницы, вскочил и со скверными ругательствами бросился на нее.

Старушка отскочила. Но вдруг подпрыгнув, красиво выброшенной вперед ногой в сером чулке нанесла сокрушительный удар пяткой в лицо Заказа. Тот опять всполохнул руками и, удачно оказавшись спиной к перилам мостика, перегнулся через них и неторопливо, как в замедленной киносъемке, стал валиться через перила… Это было незабываемое по красоте и эффективности зрелище. Внизу раздался плеск воды…

Несколько капель попало на лицо Ильи.

– Пойдем, мнучек, они тебя больше не обидят,-беря Илью под руку, сказал Сергей, сгорбившись и опять принимая немощный, подагрический старушечий облик.

Илья, не очухавшийся еще от потрясения, машинально переставлял ноги.

– Что это было?

– А они, мнучек, просто не знали, что лжекитаец (он же Малюта) съеден древним народом. Теперь будут знать! Ну где там дама твоего сердца? Можешь представить меня как свою любимую бабушку.

– А это недоразумение, – веселея, сказал Илья, мотнув назад головой, – мы будем считать напоминанием о ночном кошмаре.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29 
Рейтинг@Mail.ru