Артём Ерёмин
Дети, сотканные ветром
Глава 5. Под чужими звёздами.
Шёпот… Тихий до неузнаваемости, он что-то пытался поведать, и его непостижимость притягивала. Увидеть бы человека, чьи уста изливали его. Вот бы свет ослаб на мгновение.
В таком странном месте отсутствовало что-либо похожее на солнце или огонь. Свет сквозь изумрудное сито листьев заполнял пространство вокруг, словно плотная дымка. Казалось, открой дверь, сквозняк разгонит его по углам.
Когда шёпот затих, только боль, отяжелявшая тело, убедила Льва в пробуждении. Другие чувства вернулись к нему позже. Под собой он ощутил мягкую перину, среди комнатной утвари различил чан с водой, ночной горшок и корзину с чуть влажными полотенцами.
Мрак в голове гудел и кружился, на языке залёг вкус полыни, отчего тошнота усиливалась. Лев заставил себя встать и перейти к дальней стене. Через парочку открытых стёклышек, из которых подобно пчелиным сотам собиралось окно, просачивался ночная прохлада.
Мальчик в отчаяние привалился к стеклу. За оконными ячейками широко растянулся незнакомый город. В тёмных очертаниях домов не горели окна, огни текли лишь по кривым улочкам с фонарями. Однако под неполной бледной луной и необычайно сочными звёздами очертания крыш и пики башен выделялись отчётливо.
Чужой город. Чужие звёзды и одинокая луна, глядящая на него с вышины своей тропы.
Сияние ночной хозяйки небосвода вдруг напомнили мальчику о светоносном камне. В поисках янтаря Лев напрасно истратил последние силы.
Тени в комнате тянулись к единственной двери, она оказалась заперта. Только глиняный кувшин на столе с прохладной водой не дал окончательно поникнуть. Мальчик припал к нему с жадностью и после разошёлся болезненным кашлем. Горло продолжала саднить тупой болью.
Нужно прилечь, сообразил Лев, головокружение успокоится, будет проще придумать, как выбраться из заточения. Надо непременно разыскать филина, и хорошо бы ему пробудить свою маленькую птичью совесть. Как же глупо он поступил, улетев посреди толпы невиданных чаровников.
«Главное – не уснуть, а злость на бывшего проводника в подмогу», – решил мальчик.
Следующее пробуждение в отсутствие ярких грёз и кошмаров пришло вяло и нехотя. Сонный мозг, забыв о том, что его вместилище находится за пределами красного дома, по обыкновению попытался захватить голоса соседей и ор телевизоров. При солнечном свете удалось рассмотреть комнату. С просевшими углами, со стенами, отделанными деревянными панелями, и не раз налаженной мебелью – она не выглядела тем страшным местом, которое представлял себе мальчик. Здесь было светлее и просторнее, чем в комнатке красного дома, которую разрушила неведомая сила. Потолок не покрывала плесень, не торчал пучками электрический кабель. Телевизор здесь вряд ли отыщется.
Кувшин, нагретый утренним солнцем, мальчик оставил нетронутым, не рискуя тратить силы на борьбу со рвотой. Кто-то был настолько любезен, что вычистил сапоги от сажи. Обувшись, Лев потянул ручку двери, на этот раз та подчинилась.
По узкому коридору гулял ветерок, выход на балкон был распахнут, и мальчик, который позарез нуждался в любых сведениях, не упустил возможности посмотреть на город. Однако вид с балкона оказался скуп, взгляду не протиснуться дальше одной улочки.
Зато какие диковинные дома! Те, кто построил их, позабыли об основах не только зодчества, но и самих притяжений и симметрий. Каждый дом являлся творением чьих-то причуд, желательно ярко раскрашенных. Только гребни их крыш одинаково загибались дугой, пытаясь достать небо острым коньком. Лишь одна из построек выделялась из сумасбродного настроения улицы. Она выглядела как… бобровая плотина.
Лев почуял движение под балконом и метнулся в коридор, боясь быть замеченным. Внизу в уютном саду старушка прислонила к яблоне ножницы и подошла к скамейке, чтобы забрать стоящую на ней корзину с падалицей.
Мягко переступая по цветистым коврам, мальчик достиг лестничной площадки в тот момент, когда на первом этаже прошла та женщина. Через секунду за ней с задранным хвостом промелькнула белая кошка в окружение также вздыбленных котят.
По массивной лестнице с резными перилами мальчик прокрался на первый этаж, где уже разносилась напеваемая женщиной мелодия. Сообразив, что та занялась делом, Лев выступил в проём, напустив на себя самый уверенный при его самочувствии вид.
Низкорослая старушка безмятежно мыла посуду в деревянном корыте, напевая знакомый только ей мотив. В тесной кухне помимо чугунной плиты, дальний угол занимала белая печь и, разинув рот, ожидала стряпню. Посередине стоял неподъёмный деревянный стол, который запросто уместил бы многочисленную братию.
Лев, не зная, как выдать своё появление без испуга и неловкости, наблюдал за работой хозяйки до той поры, пока она с чистой посудой не отошла к буфету. Напущенный непреклонный вид сошёл с мальчика, как дождь по водостоку. Корыто с грязной посудой шевелило складными усами в искристой пене. Словно руководясь головой огромного таракана, усики, как юркого зверька, гоняли мочалку по торчащим из воздушной массы тарелкам.
Мысли Льва смешались в одну лужу, со дна которой вынырнуло «нужно бежать». Однако толстый серый кот с чёрным пятном на голове, проскочив у него между ног, запрыгнул на один из шкафчиков.
Зазвенела керамика.
– Проповедник, не проказничай! Ух! – старушка обнаружила оцепеневшего в проходе мальчика. – Как чудесно. Не надеялась, что ты так быстро оправишься. Иль всё же позабыла в свои-то годы, что такое молодость. Ведь юному телу не пристало хворать и находиться в покое. Ну же, милый мальчик, не стесняйся…
Хозяйка уловила боязливый взгляд Льва на «тараканьих» усах корыта.
– Беда с испорченными автоматонами. Мои же чары отменного качества, и всё же… – старушка цокнула, и усики бросили мочалку в прощальный кувырок. – Так лучше, милый?
Голос подвёл Льва. Разницы он не почувствовал: присутствие человека, способного управлять на расстоянии механизмами, его нисколько не успокаивало.
– Всё-таки я огорошена, с каким успехом ты встал на ноги, – старушка привлекла внимание гостя, который обследовал кухню в поиске остальных самодвижущихся частей.
– Да, – подтвердил он, частично понимая, о каком успехе шла речь. – Могу спросить вас кое о чём?
– О нет, милок. Не так скоро! Уж поверь, первым делом тебе надобно подкрепиться. Вопросы же припаси для его благородия Боремира. Городовой Боремир Сухой, – повторила старушка, не удовлетворившись реакцией мальчика. – Он принёс тебя ко мне бесчувственного. К слову, надо и нам познакомиться. Все зовут меня Баба Яра.
– Лев Лукин, очень приятно.
– Не стоит лукавить, милок! Могу сообразить, как ты себя чувствуешь, проснувшись неведомо где. Отведаешь завтрака, Лев… Лукин? Какое занятное имя.
– Наверное, я откажусь, – ответил мальчик, подозревая, как на него подействует пища.
– Ничего. Раз ты так бойко пришёл в сознание, то, надо полагать, с выздоровлением сладишь также проворно.
– Выздоровлением?
– Из многолюдной толпы ты нашёл Боремира Сухого, причём налетев на него в буквальном смысле. Он же обезвредил испорченного автоматона, а тебя, милок, перенёс сюда. Мы оба решили, что лучшим местом для твоего пробуждения будет мой дом, нежели койка при казарме. Уверяю, на моё врачевание никто пока не жаловался. Я полночи корпела над тобой, когда ты пребывал за явью. Наладила все порванные нити.Лицо Льва изменилось не в лучшую сторону, и старушка поспешила объясниться: – Так бывает, когда необузданные чары высвобождаются.
– Чары… – Лев натужно закашлял, горло не давало о себе забыть.
– Синяки-то на шее поправить – ерунда. Сперва, милок, расскажи, где живёшь. Откуда родом?
Ступор Льва заставил хозяйку дома осторожно продолжить:
– Надо бы известить родных, ведь день прошёл, как ты залёг без памяти. Только скажи их имена, а я пошлю весточку.
Лев поник головой, вернувшись мыслями к разгромленной комнате красного дома. Баба Яра настойчиво ожидала ответа. Ничего не придумав, мальчик решил сказать правду:
– У меня нет дома. Я потерял сознание в день… приезда в ваш город.
Полуправду.
После неловкой заминки Баба Яра, покружив у буфета, достала посуду:
– Приготовлю морс, милок. Вреда от него никакого, а наслаждение гарантировано. Будь добр, присядь.
Лев не решался опуститься на стул, до тех пор, пока у него не закружилась голова от наблюдения за хозяйкой, чьё хождение вскоре закончилось объёмным стаканом густой ягодной смеси. Мальчик ожидал, что она воспользуется проделками, какими заставила усики корыта двигаться, но к счастью или сожалению, морс был приготовлен обычным способом.
Обычный морс из рук необычной старушки. Она одного роста со Львом, а он оставался невысок для своих лет. Стан её полон, одежда чиста и опрятна: синее платье и передник с вышивкой степного поля. Оставался загадкой для мальчика точный возраст хозяйки и некоторая особенность. На солнечном свете, струящемся из широкого окна, или в затемнённых углах кухни внешность её разнилась. Небольшими деталями и всё же преображавшими её.
– Простите…
Мальчик вдруг засомневался в правильности принятого им обращения, и Баба Яра своевременно поддержала:
– Бабушка. Этак, полагаю, будет верно. Хотя с нашей-то разницей в морщинах я тебе в прабабки гожусь. А какая женщина не склонна к ухищрениям со своими годами?
Беззаботное стремление хозяйки завязать беседу подбадривало так, что мальчик попытался напрямую выяснить, что ей известно о нём и его недавнем провожатом:
– Простите, бабушка. Там, где меня подобрали, рядом не видели большой птицы?
– Большой? – удивилась Баба Яра. – Его благородие не упомянул о подобном. Ты потерял птицу?
– Нет, – разочарованно выдохнул мальчик.
– Пей, не стесняйся.
Баба Яра ждала, когда Лев испробует напиток. Он же, измученный горечью и сухостью во рту, не стремился выпить морс. Больше всего на кухне его настораживала безобидная, на любой другой взгляд, печь. Ведь всем знакомы сказки о ведьмах, запекавших детей в пирогах?
– Несмотря на то, как ты резво выздоравливаешь, я опасаюсь за осложнения. Твоя комната заранее приготовлена для одного гостя. Его приезд намечается через пару дней, так что есть время подготовить другую.
– Я не задержусь у вас надолго, – остановил её Лев. – Спасибо вам за всё, но не уверен, что останусь ещё на одну ночь.
– И куда же ты пойдёшь, милок? – встрепенулась старушка.
– Я должен разыскать кое-кого
Мальчик встал из-за стола. От небольшого усилия в глазах помутилось, его повело в сторону.
– Ах, говорила про покой, и сама же позволяю тебе волноваться, – Баба Яра подхватила Льва за локоть. – Потерпи малость.
Хозяйка дома потянула гостя из кухни мимо лестницы в комнату, объединённую с прихожей. Она была обставлена с невиданной пышностью, притом глаз сразу улавливал излишества различной утвари и устилавших пол ковров. Десяток кресел и диванов приводили мальчика в недоумение.
– Почистила твою куртку. Не приложи я пару уловок с ядрёной пеной, это далось бы мне тяжело, – гордо сообщила Баба Яра.
Старушка провела Льва в дальний угол к камину и взяла с полки мешочек из грубой ткани.
– Когда ты упал бесчувственным, твой камень выкатился из кармана. Не волнуйся, городовой Боремир Сухой сведущ в подобных делах, дабы не прикасаться к нему.
Она положила мешочек в ладони мальчика. Поклажа холодила руку, ткань прошивали металлические нити. Лев торопко развязал шнур и увидел янтарь. Лёгкое чувство то ли радости, то ли облегчения пробежало дрожью по телу мальчика, и он впервые открыто заглянул в глаза Бабе Яре.
– Похоже, камень дорог тебе, – улыбнулась она.
– Он помогал осветить путь и принадлежит… близкому мне человеку, – мальчик не сумел под сказанным представить маму.
– Твой янтарь словно вобрал в себя лучик солнца. Впредь носи его ближе к телу и будь осторожен, показывая незнакомцам. Мешочек пригодится, янтарь в нём будет скрыт от назойливого любопытства. Теперь-ка выйдем на свежий воздух. Думаю, ты захочешь узнать о том месте, куда тебя занесло, – проговорила Баба Яра и в прихожей добавила со светлой улыбкой: – Представлю тебя моим дивным соседям.
Затея знакомства с другими чаровниками вызывала у мальчика нытьё под ложечкой, но перечить хозяйке приюта он не осмелился. К тому же под рукой находился лучезарный камень. Из всех приключившихся с ним событий, только янтарь не отдавался горькими мыслями и необъяснимо зажигал уверенность.
Выходя из дому, Лев заметил над дверью венок из сушёных трав, отчего в памяти закопошились полузабытые мамины суеверия.
Уютный небольшой сад был равномерно засажен фруктовыми деревьями. Между ними кучно расположились привлекательная скамейка, сарай, где теснилась насыпь угля, и дорожка изогнутым ручьём, впадающая в мощёную дорогу.
– Красивый двор, – несмело поделился Лев. – И улица удивительная.
– Так считаешь? – удивлённо спросила хозяйка.
Мальчик испугался оплошности – ведь для подобных Бабе Яре такие дома могут считаться обыкновенными. К облегчению он заметил в её улыбке иронию.
– Тупик на «Носу у мельника» – наследие давней молодости. Той, когда моё поколение казалось мне однотипным и серым. Не мне одной, как видишь.
Между тем они переступили за калитку. Лев замечал людей пожилого возраста в цветниках.
– У нас время проходит по-особенному, никак в других частях города. Порой, кажется, будто оно здесь струится, – старушка взглянула на Льва, словно желая непременно услышать его мнение. Тот пожал плечами, ничего такого не ощутив. – Да и правильно, нам старикам никакой суматохи не надо, она, как правило, дело молодых.
Внезапно в доме на другой стороне улочки распахнулись ставни. Из окна показался мятый ночной колпак, и мальчик различил под ним сонное лицо старичка с криво надетыми на нос очками.
– Добрый день, Даниил! – по-молодецки Баба Яра поприветствовала колпак. – О чём сегодня говорят нам звёзды?!
На такой странный вопрос старичок возбуждённо взмахнул руками и торжественно сообщил:
– Ныне ночью я вновь уловил музыку. Звёзды чем-то взволнованы или же обрадованы. Представляешь себе, Антонина, они пели. Красиво и тревожно точь-в-точь как зов коралловых коров. Надобно быть настороже – космос подаёт знаки. А сопляки в обсерватории решительно замалчивает об… Ух, что за юный всплеск с тобой?
Большие заспанные глаза под колпаком просветлели, завидев на улице чужака. Лев от внезапного внимания чудаковатого старичка пошатнулся, и бережно положенная на плечо рука Бабы Яры успокоила его.
– Эту звёздочку, мой встревоженный сосед, зовут Лев! Он проведёт у меня седмицу другую.
– А-а, подмастерье Трёх Мастеров! – убеждённо произнёс старичок. – Ну что ж, буду рад вас видеть на крыше сегодня ночью. Новому поколению необходимо прививать уважение к звездословию.
– Боюсь, что мы никак не сможем. Поправляем здоровье, понимаешь ли.
– Жаль, мои соглядатаи за небом. Тем не менее, мальчик, запомни: звездословие – древнейшее учение, с ним пересекаются многие дисциплины. Одним только звёздам видны нити судеб.
После такого послания колпак внезапно всосался в окно, и Лев свободно выдохнул.
– Такие у меня изумительные соседи! Даниил Гвалт – выдающийся звездочёт. Всю ночь просиживает у себя наверху и наблюдает за светилами, – она указала на пристройку, на крыше дома, которая поразительно напоминала ночной колпак владельца.
Баба Яра замолкла, наверное, давая Льву выбрать: смеяться ли над старичком в помятом колпаке или же презрительно фыркнуть. Однако мальчик переместился в личные переживания куда глубже, обдумывая знание полученные о мире, в который его привёл подземный караван и говорящий филин. Одно он никак не опровергнет: где-то по другую сторону некой границы расположилась родина, и она откликалась неприятной болью в груди. Даже мысль о том, что он один посреди неизвестного общества не страшила. Может, виной служила Баба Яра? Или осознание одиночества? Так как ему не за что было зацепиться в прошлом, оставалось только создавать будущее.
– Если хочешь, мы вернёмся домой, – произнесла она, рассматривая шею мальчика. – Мне нужно смазать твои кровоподтёки, которые тебе не к лицу. Да и горячая ванна будет уместнее, чем знакомство с древними бабками.
За входной дверью дома их поджидал кот. При появлении на пороге хозяйки он серой тенью удалился на кухню.
– Кажется, я ему не понравился.
– Не переживай. Проповедник мой главный помощник и хозяин дома в моё отсутствие, оттого и подозрительный, – с немалой долей гордости заявила старая дама. – Разное бывает: мыши покажутся, молодняк нашалит. Он же управу на всех сыщет.
– Молодняк? – переспросил Лев, ранее собственными глазами видевший белую кошку с котятами.
– Подожди немного, и от них отбоя не будет. Просто мои питомцы любят, как и их хозяйка, появляться, где они хотят и перед кем хотят.
Лев ничуть не удивился такой странности, видимо, на удивление у него не осталось чувств, которые он безгранично тратил последние дни.
Ванная располагалась на втором этаже у лестничной площадки. На дальней стене стрельчатые окна пропускали мягкий свет с улицы. По перегородкам вились трубы и были завешаны всевозможными предметами для бани: ковши, веники и полки с цветными кусками мыла. Центр комнаты занимала глубокая деревянная ванна. В сторонке от остальной обстановки косился старый шкаф с умывальником.
– Моя обитель чистоты, – задорно объявила Баба Яра и перед уходом загадочно добавила: – Если понадобится помощь – попроси.
Желание купаться Лев не выискал у себя, хотя необходимость была явная. Стоило бы удивиться, отчего хозяйка не расспросила о том, где мальчик с головы до подошвы измазался в саже.
Рассудив, что холодная ванна настроение не прибавит, мальчик разделся и забрался в ванну.
– Впрямь без помощи не обойтись, – понял он, оценивая, насколько запах гари въелся в кожу.
Внезапно гудение труб перекрыла череда шорохов и ударов. В рывке мальчик осел в воду и втянул в лёгкие нехилую порцию. Пожилой шкаф с умывальником встрепенулся, пробудившись ото сна. Из него полезли телескопические щупальца и устремились к дверкам под раковиной, по другую сторону которых нечто желало вырваться наружу. Открыв шкафчик, «рука» умывальника вынула взъерошенную мочалку и выпустила её в ванну. Попав в родную среду, мочалка накинулась на кусок мыла и подобно щуке гоняла его вокруг оробевшего мальчика. Тем временем шкаф принял командование на себя, беспрестанно побрякивая крышкой чугунного умывальника. Его «рука» протянулась к полкам и оплела берестяную коробку. Высыпав из неё в ванну меловой порошок, шкаф потянул висевшую над головой мальчика верёвку.
– Ого! – только мог воскликнуть Лев.
Клубы пара вырвались из-под ванны, температура неумолимо повышалась. Умывальник, не внимая жалобным протестам, успокоился только тогда, когда объекта его стараний покрыла ароматная пена, и матовые стёкла на окнах запотели. Следом за дело взялась мочалка с плавниками. Щекоча Льва, она скользила по телу, пока жертва не объявила:
– Достаточно! Хватит помогать!
От слов мальчика мочалка замерла и всплыла оглушённой рыбой. Лев, недолго думая, выпрыгнул из воды, позабыв об умывальнике, который шагнул ему навстречу. Перепуганное худое лицо замаячило перед Львом. В запотевшем зеркале умывальника мальчик не сразу узнал себя. Страхи Бабы Яры из-за его здоровья теперь казались обоснованными. Грязь колодца и сажа смылись с кожи, явив бледность и тёмные синяки под глазами. Распаренное тело загудело тупой болью, каждая косточка напоминала о себе. Драка в красном доме, заточение в колодце, и переход с караваном не дались задаром.
Лев улыбнулся отражению, оно его не расстроило. Худоба и болезненный вид не были для него только теперешним состоянием. Были бы кости, а мясо нарастёт, говаривал дед Мавлет про сына Софьи Лукиной, и та грустно соглашалась с ним. Лев же им в опровержение часы напролёт полосовал лёд зимних катков, обгоняя более крепких сверстников. И пусть сейчас в отражении его глаза помутнели, но пройдёт время, и они станут прежними темно-карими под густыми бровями, какими одарила мама. Впрочем, он был едва ли не полной её копией и люди на площади, где Софья рисовала портреты, умилялись при виде пригожего и чистоплотного ребёнка. Нередко от них мальчику перепадало сладкой выпечкой. В такие моменты он радовался своей внешности, однако часто она доставляла неприятности. Во дворе красного дома его величали маменькиным сынком. При встрече братья Харьковы измывались над ним, предлагая ему вплести в волосы бантики. Лев не терпел обиды и уже после, рассматривая ссадины и потрёпанную одежду, усмехался оттого, что теперь в нём не осталось опрятности и смазливости.
Мальчик ощутил небывалый стыд. Ведь мама подарила ему безвозмездно столько чудес: жизнь, заботу и любовь. Что его внешность, если не доказательство того, как совсем недавно жила на свете Софья Лукина.
Старый умывальник бережно укрыл полотенцем, и Лев, убедившись, что никакой предмет в ванной комнате не возражал, оделся и вышел.
Под дверью караулил Проповедник.
– Следишь, – подразнил мальчик кота и юркнул к себе в комнату.
Час или два Лев провёл у окна, всматриваясь в чужой город. Целый город, спрятавшийся в закромах пространства.
Когда из сада донёсся шум весёлого переполоха, Лев привычным манёвром незаметно пристроился у балкона. Причиной оживления на улице послужил приезжий торговец. Причиной же недовольства Бабы Яры оказались её кошки, которые не отставали от него ни на метр. Пожилой мужчина по внешнему виду и кошачьей любви был рыбаком. У калитки стоял трёхколёсный механизм. Остовом он походил на дворника с метлой, только его руки крутили переднее колесо. На спине он вёз тюки и связки вяленой рыбы.
Тёмный румянец на обветренных щеках рыбака выделялся даже с балкона. Он был бы рад остаться за разговором с Бабой Ярой, но на улицу выходили новые покупатели. Поправив выдающиеся усы и нахлобучив фуражку, торговец откланялся. Моложавой походке всячески мешали кошачьи ласки, и, перебравшись к дороге, он выкинул в сад запасённую в кармане рыбёшку. Уловка сработала, котята метнулись за добычей. Проповедник, наблюдавший со стороны, понял, что игра не стоит свеч, и перебрался за спину хозяйки. Та уже приготовила поучительную речь для хвостатых проказников.
Лев не сразу осознал, что улыбается, глядя на соперничество котят. Это место не худшее, какое могло ожидать его после побега из красного дома.
Рыбак подудел в маленький горн и отправился к очередному приветливому дворику. Повозка, скрипя металлическими суставами, отправилась следом.
– Присаживайся, милок, – приветствовала Баба Яра, когда Лев часом позже спустился на кухню. На стене висела связка рыбы, но кроме Проповедника её никто не сторожил. – Напеку завтра пирогов. Пока же перекусим кашей. Петро уже пару лет снабжает нашу улочку свежей рыбой.
– Далеко ли он живёт? – обронил Лев.
– Ты имел в виду в каком Крае? – переспросила Баба Яра. – Край Под Потухшей Горой, пригожий уголок на Снежной Ветви. Славится своими рыбными фермами.
Баба Яра усадила гостя за стол, сама же устроилась с противоположной стороны. Лев от непривычки чувствовал неудобство: стол, неотъемлемая часть домашнего уюта, казался ему громадным и ненужным. В красном доме была общая и редко пустующая кухня. После того как Лев справлялся с учёбой, он готовил простенький ужин до прихода мамы. Они кушали у себя в комнате за письменным столом. Уже неделю мальчик ничего не готовил.
– Думаю, пока ты не восстановился, разумнее начать с облегчённого питания. Да и мне пойдёт в пользу. В нынешнее время значимость того, что попадает к нам в живот, только возросла. Я даже даром бы не решилась кормить кошек тем, чем запружены городские забегаловки… Тебе не по вкусу стряпня, милок? – обеспокоилась Баба Яра, заметив, как мальчик бесцельно покручивал ложку.
– Простите, бабушка. Я отвык от такого, – признался он.
Несколько ложек каши с успехом заполнили космическую пустоту в подростковом желудке, возникшую с уходом тошноты. Орудовал Лев, как и сама его покровительница, деревянными приборами. Он осмотрел навесные шкафчики и убедился в том, что в доме предпочитают красивую расписную посуду. Осенняя тема с насыщенными красными и золотистыми цветами на чёрном. Уклон на бархатный сезон года проявлялся во всём убранстве дома. Мальчику было в новинку окружающее его пространство, но что странно: ни еда, ни язык, ни пристрастие хозяйки к узорам на занавесках не вызывали отчуждение. Скорей Лев питал к ним чувство чего-то знакомого по родному миру.
– Остались умельцы. Старые, слеповатые и с пропадающим опытом, – проговорила старушка, глядя, как её гость осматривал резьбу на ложке. – Ныне хорошие хозяева за железом и камнем сидят и кушают серебром да фарфором. Мне же всё нипочём: к чему матушка приучила, оттого не отвыкну.
В благодарность Лев намерился вымыть посуду, однако, настораживали коварно притаившиеся усики в корыте, поэтому радушной хозяйке не пришлось уговаривать его возложить на неё сей труд. По её же наставлению он перешёл в зал, где вся мебель образовала бы под заголовком «На любой вкус» толстенький каталог. Мальчик не переставал недоумевать, зачем хозяйке столько всего. Желудок после недуга будто скукожился и теперь с трудом занялся едой, отчего на Льва не ко времени напустилась сонливость. Выбрав полуовальный диванчик, он поборол порыв растянуться на нём и задремать.
Из-под дивана выставлялась газета, растерзанная когтями и зубами невиданного семейства кошек. На Проповедника такой проступок Лев и не думал свалить – уж больно солидный по виду он кот. По уцелевшему заголовку на бумаге мальчик понял, что письменность, в отличие от речи чаровников, не похожа ни на одну из его родного мира.
– Ох, сорванцы! Даже не успела выписать рецепты солений, – расстроилась подошедшая Баба Яра и, заметив заголовок, прочитала: – Совет цехов отстоял право на тайны появления своих разработках… Хм, если так пойдёт и дальше, то всех ремесленников под себя подожмут. И светлейшим умам за собственные изобретения от ворья и гроша не получить.
Лев что-то понимающе промямлил и передал старушке ворох бумаги.
– Опять с детьми о политике болтаю, – опомнилась она. – Пусть взрослые решаются между собой, но, не забывая, что и после них будет кому жить.
– Пожалуй, я хотел бы завтра уйти, бабушка, – набравшись храбрости, высказался Лев.
Старушка ощупью нашла кресло и опустилась в него с потерянным видом. – С твоим-то самочувствием. Разве не говорила, что оповещу тех, кто за тебя волнуется. Только дай их имена, и вмиг они будут извещены.
Имена. Ноша Льва не давила бы подобно горе, знай он, что кому-то небезразличен.
– У меня вправду никого нет.
– Милок, мне тяжко будет осознавать то, что я бросила на произвол судьбы мальчишку, нуждающегося вправе на выбор. Видел ли ты, Лев, сколько ребят на улице пропадают от неурядиц и трудностей? Как много из них погружаются на дно той топи, что зовётся преступностью? Тебя принесли ко мне грязного и ослабленного. Синяки на шее о многом могут поведать, и главное о том, что тебе нужно безопасное место. Ты скрываешь то, что притянуло тебя в город, но позволь помочь, даже если я буду в неведении от твоей цели.
Искренность Бабы Яры усмирила мальчика.
– Послушай, Лев, давай-ка наделаем кучу съестного, да заберёмся на крышу к деду Даниилу. Чувствую, наведём мы там шороху среди звёзд.
Разумеется, Лев отказался от приглашения. Тогда Баба Яра принесла душистую мазь и густо покрыла ею шею мальчика. Жар заиграл на лице, и остаток времени до сна они провели в беседе о привычках соседей, о рецептах травяных настоев, которые помогут оправиться быстрее. В разговоре Бабы Яры мир выглядел таким же привычным, как по другую сторону неведомой границы.
К тому времени, когда солнце склонилось к крышам диковинных домов, мальчик был окончательно вымотан, переполнявшими его тяжёлыми мыслями. Ему казалось, что он ощущает их земной вес, и если тряхнёт головой, то услышит грузное перекатывание. Впрочем, эта тяжесть вскоре и прибила мальчика к подушке.
Лёгкая чудесная мелодия, исходящая будто из стен комнаты, сопроводила Льва в дрёму.