Егор Валерьевич Лошкарев
Трубадур: Начинающий артефактор
Глава 37
Скип
Полетели дни скорыми конями,
Завертелся в делах я как смерч,
Теряя себя временами,
Я не забывал – близко смерть.
Торопясь, все успеть побыстрее
Я бежал и писал, говорил и читал,
Обретая себя в самой сути работы
Я от самого себя убегал.
Прошло более полугода, который показался мне мигом. За эти самые месяцы я появлялся в комнате только на поспать, да и то часто бывало, что спал вообще где придется, особенно в последние месяцы работы на плеером, микрофоном, звукозаписывающим оборудованием и картой памяти. Попутно улучшили переговорные артефакты. Все то, что я сейчас перечислил уже существовало в этом мире, но было не особо развито за ненадобностью. Ох… Сколько же я промучился, изучая базовые законы силовых цепей и магических связей. Будучи полным гуманитарием, в точных науках я плавал как одна субстанция в проруби. Но сжав зубы и вспомнив многогранного Ломоносова, пошел изучать некий аналог физики. Только вместо электричества магия. Причем работающая по иным законам. Которые мне и прошлось зубрить на протяжении всей работы над артефактами.
В обучение мне очень помогла мой куратор. Очень, кстати, странная девушка. Вроде умная, но так порой тупит, что хоть волком вой. Однако учитель из нее очень хороший. Навязчивая чуть, но ниче, терпимо.
– Хей, Вито! – крикнул мне Текни, заметив издали. Помахав мне рукой, он взял что–то в руки и поднес ко рту. – Я наконец доработал его! – раздался его голос на весь зал, многие студенты вне куполов обернулись на него, кто в изумлении, кто в недовольстве.
– Оу, какой звук! – восхитился я, вспоминая то ужасное шипение и скрежет, что были на ранних моделях. – Еще немного и им можно будет начинать записывать мелодии.
– В смысле – еще немного? – нахмурился Текникус.
– Одного микрофона мало. Нам нужен пульт звукорежиссёра, чтобы менять звук.
– Зачем?
– Увидишь! – пообещал я ему.
Текни, изначально, не хотел работать над «каким–то там микрофоном». Однако мне удалось его убедить, спев всю ту же «Королевну» и сообщив, что хочу записать ее и множество подобных песен для будущих поколений. Тот загорелся идеей, выслушал концепт, обсмеял меня, заявив, что ничего глупее не слышал, и мы вместе начали думать, как учитывая нынешние реалии, создать устройство, которое могло бы записывать звук, а потом его воспроизводить. Причем так, чтобы это не было похоже на звук старой рации.
Помимо этого проекта рвал зад на учебе. После того, как с меня наконец взяли все мерки и анализы, я начал нормально учиться. Слово «нормально» понимать как «на износ». Не уставал я так никогда. Зато во многих областях местной науки был достигнут максимум, то есть я узнал все, что можно. В литературе, этике и основам магии. Они были не очень сложны, а литература не отличалась разнообразием и глубиной. Про теорию литературы тут вообще не слышали, хотя некоторые пытались разработать ее, но безуспешно.
А еще я нашел причину, музыкальное искусство тут слабо развито. Вернее, не так – почему стихосложение тут так слабо развито. Все дело в магии и в Древней войне, после которой на Магне активно мародёрствовали, занимались смертоубийством и принуждением к коитусу. Для того, чтобы делать это эффективней, они пользовались магией, особенностью которой было то, что нужно было читать заклинания, для применения чар. Эти заклинания представляли собой рифмованные строки, разной длины. Проще говоря – стихотворения. Из–за этого всех, кто писал вирши принимали за магов и без суда и следствия, настолько был велик страх перед иноземным волшебством. Достаточно долгое время поэзия стагнировала. Сказывалась привычка, общая очень долгая продолжительность жизни, при которой разница между мировоззрением поколений была минимальной и огромнейшее количество карательных орденов, что яро выискивали любые происки магии и выжигали каленым мечом.
Однако несмотря на это все равно появлялись поэты, некоторые из них даже становились известными вопреки всему. Например, Аратор – древний Мавитанский поэт и писатель, Сульпиция Руфа – поэтесса, родом из сильфов, но творившая в Тариусе. Тех, кто остался в истории можно пересчитать по пальцам, однако все они оставили в ней неизгладимый след. В прошлом я немного погорячился, сказав, что музыкальное искусство на низком уровне. Не совсем так, просто хорошей музыки тут, как и у нас очень мало, настолько, что она тонет во всем том, что исторгают из себя творцы низких навыков. К тому же многие трубадуры, дабы прокормится, вынуждены писать на бытовые темы, причем писать очень просто. Например, Риссхун. Достаточно известный современный автор, приближенный сейчас к королю, в качестве личного барда. У него есть очень достойные произведения, однако они теряются среди сотен здравиц, высоких баллад про низких королей и примитивных хвалебных од. Ох, вспоминаю Фиделиса с его предложением… Хорошо, что рядом был Ларион, иначе бы я просто поломал себе жизнь, согласившись на него. Бард, по сути, является певчей птицей в золотой клетке. Дорого–богато, однако никакой свободы творчества и саморазвития. Для кого–то, может, и приемлемо, но не для меня точно.
Ладно, мы отвлеклись. Сейчас надо немного поколдовать над прототипом микрофона, а потом в библиотеку, глянуть, чего там мои хлопцы накопали по местной литературе.
– Тек, что там у нас по качественным частотам?
– Которые по эфиру? Ну, при высоких борумах с трудом тянет, но качество почти не страдает.
– Почти?
– Не сильные помехи есть, заметны, но не сильно мешают.
– Плохо, что заметны. По записи понятно, а как динамик?
– Вот с ним главная проблема – никак не можем создать нормальные преобразователь, большая часть эфира теряется из–за сопротивления.
– Так заклинания стазиса на преобразователь, а эфир в исключения, всего делов–то?
– Не так все просто, эфир в стазисе под исключением пляшет как пьяный Джейкоб на твоем дне рождении, стабилизировать его никак не получается.
– Хм, пробовали утяжелять?
– Сопротивление возрастает, сильно искажая звук.
– Сакра, – почесал я колючий подбородок. – Попробуйте тогда создать искаженную волну под ускорением, желательно ее еще при этом искривить, чтобы эфир сам себя насыщал. А для того, чтобы чишики не терялась – дублируйте сигнал.
– Сложно… – почесал голову выслушавший меня Тек, команда рядом также замерла, растерянно переглянувшись. – Ты думаешь, просто эфир исказить? Искривление еще куда ни шло.
– Вы же где–то делали усиленный эфи–разрыватель? Он вроде как меняет природу эфира, да?
– Ну, да… – Текникус посмотрев на меня, задумался, что я хочу сказать.
– Вы хотите на пустых линиях столкнуть нулевой и насыщенный эфир? – спросил один из исследователей, что внимательно слушали наш разговор.
– Именно! – кивнул я. – При этом, если направить все это в эфи–волн тогда и искривлять ничего не придется – сигнал сам стабилизируется, и волна будет плотной.
– Ты гений, Вито! – воскликнул с горящими глазами Текни, едва не подпрыгнув на месте.
– Ты только проводники возьми тверже, а то, боюсь, нынешние сгорят к чертям.
– Да это понятно, – махнул рукой парень. – Ну все, ребятки, за работу, вы слышали начальника!
Тут же в нашем секторе закипела работа, все забегали, засуетились. А я, дабы не смущать своим присутствием магов, поспешил в библиотеку, ко второй команде.
После того, как литература была изучена вдоль и поперек, я призадумался над созданием этой самой теории литературы. Рода, направления, жанры – я почти месяц сидел по крупицам вспоминая, а порой даже и заново создавая правила и признаки того или иного направления. Когда толстенная тетрадь легла на стол помощницы Тамарии, она посмотрела на меня как на прокаженного, пробормотала что–то про безумных иномирцев и обещала в ближайшее время передать мэтре мою работу.
Думаю, причиной такой реакции было то, что буквально пару дней назад на стол ей же были принесены уже шесть тетрадей, в которые были записаны все мои воспоминания, знания, в общем буквально все, что показалось мне важным. Вплоть до фасона одежды. Литература там тоже была, на больше про ее развитие и лишь чуток про роды. Тут же прям все плотненько, ясненько, по делу, по сути. Через неделю совсем опешившей секретарше была передана тетрадь, в которой было все по поэзии.
Спецам Коллегии понадобилось две недели для полного анализа написанного, после меня вызвали «на ковер».
И что думаете, наградили? Дали звание? Не, ничерта! «Благодарим, за добросовестный труд. Когда вы сможете снова предоставить нам материал?».
Сказать, что я слегка разозлился… В общем, да. Едва сдержался от того, чтобы послать их. Хотя, думаю, общее мое настроение они уловили, в моих вроде как вежливых словах. Грубить не стоило – выгонят, несмотря на все мои достижения, так что свое недовольство я постарался выразить в корректных выражениях. Их, по–моему, вообще нисколько не проняло. Лишь снисходительных взглядов стало больше, что еще более начало выводить меня из себя. Поэтому забив на все, я принялся организовывать собственную команду, в первую очередь рекрутировав Джейкоба в секторе литературы, и Текникуса в секторе законов эфира. Мои телодвижения были встречены удивительно положительно, так что препятствий мне никто не чинил. Хотя и не помогал, отдав все в мои неопытные руки. Постепенно команды расширялись, полнясь новыми членами. Информация, получаемая ими и адаптируемая мной усиленно впитывалась высшими магами, которые едва ли не писались от кипятка, чуть ли не каждую неделю получая новый материал.
Мне удалось максимально оптимизировать работу литературой команды, так что все в библиотеке было куда более структурировано. Появились залы только для художественной литературы и для научной. И, я, конечно, не в коем разе не хвастаюсь, но я изобрел новый жанр – научно–популярная литература, запустив еженедельный журнал по Коллегии, посвященный новым открытиям, событиям в мире и стране. Для этого пришлось организовывать третью команду, что будет собирать сведения и создавать этот самый журнальчик. И, несмотря на скептицизм Тамарии и других магов, среди студентов он пользуется бешенной популярностью.
– Ну, как вы тут? – спросил я, зайдя в рабочее пространство «команды Л», как я их прозвал. В небольшом зале, отведенным под наши нужды, царил легкий гул. Шуршали страницы, скрипели стилусы. Чисто офисный АСМР.
– Почти закончили, – ответил Джейкоб. Сейчас они изучали биографию Аурелия Истерцита – древнего мага, написавшего пару весьма объемных трактата по ритуалистике. – Еще пара дней и можно выпускать.
– А что по справочникам?
– Их тоже скоро закончат.
– Превосходно, – удовлетворенно кивнул я. – Джейкоб, на пару слов.
Глава 38
Разговор 2
– Поговори уже с Ликой, она целыми дням ходит за нами по пятам, это нервирует, знаешь ли.
– Я с ней говорил уже, ничего не помогает.
– Значит, так говорил. Ладно, я с ней побеседую, если и это не поможет, то придётся обращался к преподавателям.
Попрощавшись, пошёл, наконец, на наиболее приятное и желание дело – выбор инструментов. Музицирование, тут, между прочим, весьма популярно среди аристократов, даже своя нотная грамота есть, причём весьма древняя, разработанная ещё магами. Пришлось выкраивать время и для её изучения. Подвижки хоть и были, но весьма незначительные. Немного помогало знание базовых правил земной грамоты, принципы тут были схожими.
Были тут и свои аналоги гитары, правда, более высоким тоном, но перенастроить её было недолго. Что я и сделал, едва получил штибок – гитару – в свои руки. Теперь он звучат точно так же, как и привычный инструмент. А при общей схожести дизайна перепутать его с гитарой можно очень просто. Штибок отличается лишь чуть более малым размером и овальным резонаторным отверстием, и формой типа «дредноут».
Осталось только найти остальных музыкантов в формирующуюся группу, и будет вообще все шикарно. А пока довольствуемся малым.
– Кони, слушай, а у тебя есть ремешок на штибок? – спросил я местного искусствоведа, который, по совместительству, заведующий музеем Коллегии (интереснейшее место!) и всеми музыкальными инструментами. Кстати, он превосходно играет на роге (что–то типа свирели) и местной лютне – звинке.
– М–м–м, какой такой ремешок? – невысокий, с коротко подстриженными волосами. Раньше он служил в Летучей гвардии, однако ушел в связи с потерей возможности продолжать выполнять обязанности. Говорят, он дослужился до командира крыла.
– Чтобы гитару… ой, тьфу, штибок удобнее держать было на весу.
– Х–м–м? Это ж кто на весу играет? На штибоке только сидя исполняют!
– Да? Не знал, – покачал я головой. – Просто в моем мире, для мобильности, ремешок надевают. Так намного удобнее выступать, если негде сесть, например.
– Хм! – Мэтр Кони недовольно дернул подбородком. – На штибоке играют сидя! Но если ты так хочешь, то можешь обратиться к магам дерева, они сделают то, что тебе нужно.
– И на этом спасибо, мастер, – чуть поклонился я, отложив на потом модернизацию штибока.
Что у нас следующим по плану? Достав ежедневник – без него в последнее время, как без рук – сверился с расписанием. Ага, меня Энрике зачем–то вызывал. Вроде как там и Фиделис появится. А еще кураторшу мою отозвали недавно, вроде как из–за того, что она мне и не нужна уже. Ну, что правда, то правда – в мире я освоился достаточно. Даже более чем достаточно. Говорю почти без акцента, все тонкости местной культуры уловил, хотя продолжаю, чисто из хулиганских побуждений, использовать кое–что с Земли. Да и родную сторону забывать не хочется.
– Звали? – предварительно постучав, открыл я дверь и спросил.
– Да, заходи Вито, – махнул мне рукой Энрике, сидящий в кресле напротив Фиделиса.
А вот меня уже чуть–чуть напрягло. Фиделис практически с первой нашей встречи мне не понравился. И я даже не могу понять почему. Вот просто есть люди, у которых аура неприятная, давящая, отталкивающая. Именно из этих людей походу был Фиделис. Вроде и нормальный мужик, с виду, а как начнешь говорить – все. Уже хочется сжав зубы забраться в теплую кровать, под одеяло, и забыть этого человека как страшный сон.
– Привет, привет Вито! – доброжелательно произнёс Фиделис, глянув на меня тёплым, чуть ли не отцовским взглядом, от которого меня передернуло.
– Здравствуйте, – кивнул я, вроде как ненапряженно.
– Что, процесс идёт? – спросил он, видимо, имея в виду учебу, при этом встав и пододвинув для меня кресло, буквально заставив сесть.
– Ну, типа, – я расслабленно развалился, внутренне сжавшись и приготовившись к сложному разговору.
Энрике все это время молчал, глядя на все действо с нечитаемым взглядом и непроницаемым лицом, отдав все в руки гостю.
– Вы что–то хотели? – решил прекратить я обмен любезностями.
– О, сразу к делу, – снова улыбнулся Фиделис. – Что ж, это даже хорошо! Как ты смотришь на то, чтобы стать мастером?
– Мастером? – нахмурился я, не сразу поняв смысл его слов.
– Да, мастером артефакторики, – кивнул Фиделис, внимательно на меня посмотрев.
– Твои заслуги в этой области впечатляют, – подключился Энрике. – К тому же за такой короткий срок! Это определенно стоит награды.
– Ну так дайте мне денег! Зачем бросаться в такие крайности? – ну серьезно! Они мне целого мастера хотят дать. В моем возрасте, да без магии это выглядит как минимум странно!
– Денег тоже дадим, – энергично закивал Фиделис, – и достаточно. Но мастера ты все–таки заслужил!
– Да каким боком?
– Ну вот сам посуди, – Энрике наклонился вперед, оперевшись на сложенные руки. – Ты всего за несколько месяцев, почти без знаний смог совершить качественный скачок в артефакторике.
– Я почти ничего не делал. Лишь подавал идеи, а студенты их реализовывали, – пробурчал я недовольно. Я, конечно, тщеславный, но не настолько чтобы обесценивать чужой труд.
– Хорошо, однако ты не станешь отрицать, что артефакты создавались под твоим руководством? – Энрике посмотрел на меня, и я вынужден был положительно покачать головой. – Вот! А еще то, что твои ребята делают в библиотеке? А журнал? А справочники? Даже ректора не чураются их использовать! – что правда, то правда, справочники по разным наукам вышли и в правду на загляденье, однако все равно ничего выдающегося. Просто структурировали некоторые знания, идея вообще не нова, даже в этом мире.
– И что с того? Звание мастера дают лишь тем, кто достиг высокого ранга в магических науках, идеальное понимание эфира и прошел экзамен!
– Так в чем проблема? Ты тоже можешь его пройти. А остальное – чистые формальности.
– Ничего себе формальности! – вскинул я брови. – Я смотрел на испытания мастеров однажды и это весьма впечатляющее зрелище.
– Вито, ну вот что ты упрямишься? – вкрадчивым голосом произнес Энрике. – Разве это не почетно? Стать мастером в таком молодом возрасте, причем без магии?
– Нет, не почетно, – покачал я головой. – Если бы вы мне предложили стать мастером не магических наук, я бы может еще согласился. А так я стану лишь посмешищем в глазах нормальных магов. Буду просто позориться титул.
Мужчины переглянулись. Видимо, никто из них не смотрел на ситуацию с такой стороны. Либо не догадались, либо не захотели.
– С чего ты это взял? – произнес наконец Энрике. – Едва ли те, кто более–менее знаком с тобой будет думать так. В Коллегии ты снискал славу сильного артефактора, лидера и организатора. Даже старшее поколение, бывшее скептично настроено к тебе, вынуждено было признать, что ты являешься ценным активом. Никто и никогда не подумает, что ты позоришь звание мастера.
– Пускай даже так, – покачал я головой несогласно. – С этим звание мне будет больше проблем, нежели привилегий. Так что я отказываюсь.
– Не спеши так, Вито, – успокаивающе произнес Фиделис, – подумай, посоветуйся со своими друзьями и лишь потом принимай решение. Мы тебя не торопим. К слову, как там твой куратор? Не докучает?
– Ее совсем в последнее время не видно, что–то, – поддержал я неловкий перевод темы. – Обычно хвостиком за мной ходит, а сейчас словно исчезла куда–то.
– Да, мы ее отозвали за ненадобностью, – кивнул согласно Фиделис, – она что, даже не попрощалась?
– Нет, – покачал я головой.
– Хм, странно, – на секунду нахмурился Кан, но потом его лицо приняло обычное, показушно–добродушное выражение. – Ну ладненько. Ты все–таки подумай над титулом, поговори с друзьями с подчиненными. Не руби с плеча.
Вздохнув, я угрюмо кивнул.
– Я могу идти?
– Иди, – разрешил Энрике.
М–да… Вошел преисполненный работоспособностью и вдохновением, а вышел как выжатый лимон, по которому проехались танком. Нормально так, мне нравится.
– Мир, мэтр Вито, – поздоровался со мной незнакомый студент, проходящий мимо. Я устало улыбнулся ему, кивнув, и приложив руку к сердцу. Что ж, в Коллегии я стал достаточно известен, надеюсь, и уважаем. Этого пришлось добиваться кровью и потом. Эх, выпущусь и все заново… К тому же с самые сжатые сроки. Блин, блинский, ну ладно, мы не ищем легких путей! Так что вперед! В студию!
Глава 39
Браслетик
Студию я начал делать в своей комнате сразу же после того, как появился первый прототип микрофона. Обклеил стены неким подобием поролона, что был сделан, естественно, с помощью магии из какой–то мягкой породы дерева. Мебель была переставлена в одну сторону, сконструирована стойка для будущего микрофона. Я думал, что микрофон будет сделан за пару недель, но вышло чуть дольше. Очень сильно чуть дольше. Но сейчас прототип уже сносного качества, так что можно использовать и его. Наконец–то студия перестанет простаивать.
Забрав микрофон и все, что нужно для его установки, я чуть ли не в припрыжку направился в свою комнату. Настроение после посещения кабинета потихоньку поднималось, и разум захватывало предвкушение перед записью песни. Первой в мире, между прочим! Исторический, мать его, момент.
– Вито Стефан? – послышался сзади неприятный, скрипучий словно плохо смазанная петля, голос.
– Да, – обернулся я быстро на голос, но никого не увидел. А потом почувствовал болезненный укол в шею. Резко на тело навалилось тяжесть, а в голове смешались мысли. Веки сами по себе закрылись, и я медленно осел на холодный пол.
***
– Отлично, препарат сработал. Заменяйте объект.
– Принято.
***
После ухода Вито Энрике и Кан вздохнули с неким облегчением, смешанным с недовольством.
– Ну вот почему он такой сложный, а? – буркнул дознаватель. – Он же мальчишка! Любой бы на его месте с горящими глазами согласился. Это же целый мастер!
– Ты забываешь о том, что он иномирец и чуждый менталитет из него еще не выветрился. Да и едва ли когда–нибудь выветриться, зная его характер. Ты знаешь, что он специально с акцентом говорит? Хотя выговор у него уже вполне себе местный.
– Ну, стоит отметить, что акцент у него занимательный… – отвел в сторону глаза Фиделис, сложив руки на коленях.
– И ты туда же? – негодующе посмотрел на друга Энрике.
– Прости, прости, – улыбнулся Кан. – Как думаешь, он согласится?
– Думаю, да, – задумчиво почесал гладкий подбородок маг. – Может быть, не согласился он сразу потому, что хотел набить себе цену. Вито прекрасно осознает возможности и привилегии, которые дает звание мастера, пускай и артефакторики.
– Я вот тоже так думаю, – кивнул чуть задумчиво Фиделис. – Кстати, что делать с торольским гомункулом собираешься?
– На стол, естественно, куда еще, – пожал плечами Энрике. – Гадская Тороль, вот что ей неймется? Постоянно лезет, куда не просят. Если б не этот чертов гомункул, Вито был бы уже сто процентов наш.
– На самом деле – едва ли, – покачал головой маг, – я подсылал к нему пару девушек, однако там даже до дружбы не дошло. Парней тоже пробовал, – кивнул мужчина, на выразительный взгляд коллеги.
– Видимо, наши слова насчет ядра и его влияния на девушек он воспринял слишком серьезно, – вздохнул Фиделис, откинувшись на спинку кресла.
– Он и без любовных связей наш. Плата за лекарства, к тому же приютившие его Валентии находятся под юрисдикцией дознавателей.
– И то верно. Но все–таки хотелось бы более сильную и устойчивую эмоциональную связь.
– Зачем? Все равно он помрет через пару лет. Той, что уже есть хватит.
– Ты прав, мой друг, ты, как всегда, прав.
***
Девушка–исключение. Девушка, которую так часто путали с парнем. Девушка с максимально неустойчивой психикой. Девушка–гений. Девушка, что стала самым молодым мастером в истории. Валенбра Спонса сидела в растерянности перед зеркалом и смотрела на ставшее более миловидным лицо. Крепкое тело, перевитое жгутами рельефных мышц, становилось женственнее. Бедра округлялись, появлялась грудь, глаза становились больше и выразительнее. Девушка смотрела на себя в зеркало не то, чтобы сильно часто, поэтому не заметить метаморфозы, что происходили с ее телом, он не смогла.
– М–м–м? – она покрутилась перед зеркалом, осматривая себя со всех сторон. Рельеф мышц, с белоснежной кожей, в некоторых местах покрытой темно бордовыми полосками и пятнами шрамов, ничуть не уменьшал истинной женственности ее молодого тела, а скорее придавал некого шарма, как юной амазонке. Спосе недавно исполнилось шестнадцать, но изменения, что обычно происходили несколько раньше, настигли ее только сейчас.
– Хм, – пожала она плечами, смиряясь с новыми параметрами тела. В конце концов, какая разница, как она выглядит, если никому до ее вида дела нет?
Быстро одевшись, она вышла из комнаты, направляясь на занятия в зал Науки. Тут, как всегда, было шумно, студенты и мастера бегали суетливо, словно потревоженные муравьи, стоял легкий гул, который, впрочем, ничуть не мешал работать и учиться.
– Я наконец закончил его! – раздалось вдруг чуть ли не на весь зал откуда–то сбоку.
Валенбра удивленно обернулась, увидев одного из помощников Вито – Текни. Кажется, они еще были друзьями. Этот Вито… Парень за невероятно короткое время стал очень известен в Коллегии. Прежде всего, конечно, из–за своего экстраординарного происхождения. Многие студенты крутились вокруг него в желании послушать несколько невероятных историй из его мира, или же о нем. Весьма необычное место, где нет эфира, но жизнь там кипит, а люди владеют другим видами магии – информацией и технологиями, которые позволяют им совершать вещи, которые не под силу даже сильнейшему магу – Архимастеру. Например, подняться выше облаков, в ту синь, которая казалась вечной. Он даже рассказывал, как выглядит космос, пространство, в котором «летает» планета. А его рассказы о мироустройстве так вообще ввергали многих в шок, особенно преподавателей геофизики и астрономии. Прежняя теория гласила о том, что Матра была создана сущностями высшего порядка на эфирном полотне. Как и солнце, что является одним большим эфирным ядром, дающим нам основную его часть. Речи Вито порой выводили их из себя, однако часть его слов все же подтвердилась исследованиями и экспериментами, что в срочном порядке были организованы высшим руководством Коллегии. Однако несмотря на это, «Теория Большого взрыва» не взыскала большой популярности. Прежде всего из–за того, что ее создатель – Вито – сам не очень хорошо разбирался в ней, не мог ответить на многие вопросы, например, что было до взрыва и почему он произошел, что такое сила тяготения и как она может формировать звезды. Слабая наполненность и большая теоретичность не вызывали особого доверия, особенно в сравнении с Эфирной теорией, куда более объемной и проверенной.
Второе качество, сделавшее его знаменитым – невероятная работоспособность и обучаемость. Шутка ли, освоить программу вводного курса, которая рассчитана на год, всего за один месяц? А потом изучить углублённый уровень артефакторики и знакописания. При этом всем еще успевать изучать местную литературу, структурировать ее, создавать собственные произведения (рассказы «Бедная Луиза» и «Птичья фамилия» печатавшиеся в созданном Вито журнале, имели бешеную популярность у студентов. Преподавателям больше понравилась более объемная повесть «Мастер и Марго», хотя сам парень говорил, что его творение лишь жалкая и неполная пародия на оригинальное произведение), создавать сборники и даже ходить на тренировки в спортзал. Пускай и не очень часто. Это многосторонняя деятельность вводила в шок ректоров и студентов, ибо никто не смог бы и недели прожить в таком умственном и физическом напряжении, но парень как–то все успевал, пускай при этом видом напоминая живого мертвеца. Его даже вызывали на совет высоких мастеров. По какой причине, никто не знает, но если судить по тому, что в скором времени у парня появилось несколько помощников, а самого его возвысили до советника по артефакторике и подняли жалование, то речь шла о его заслугах и о том, чтобы он поубавил темпы работоспособности, иначе Коллегия рисковала бы потерять весьма перспективного маг… исследователя. Как все–таки необычно, когда специалистом по магической науке стал тот, кто магией не владеет вообще.
Девушка, увидев наконец свою группу, поспешила к ней.
Все студенты, (а было их около десяти) стояли около артефакторного стола и переговаривались каждый о своем. Тремя группками они скомпоновались каждый в своем углу, обсуждая какие–то свои темы. Несколько студентов, заметив Валенбру, приветливо улыбнулись, поздоровавшись с ней. Все остальные просто приложили руку к груди, что сродни земному кивку, и продолжили беседовать.
Валенбра встала чуть в стороне, не осмелясь подойти к какой–нибудь группе. Нервно поправив простенький браслет на левой руке, она стала ждать мастера, невольно прислушиваясь к негромкому диалогу ближайшей группы, которая по воле случая состояла только из девушек. А что обычно обсуждают девушки, когда им нечем заняться? Правильно, всякую всячину, от банальных тем про парней и одежду, до не менее банальных сплетен.
– Джейкоб совсем свои похождения бросил, – заговорила одна. – Видимо совесть и невеста совсем заели.
– Ага, то–то половина первокурсниц ходят пришибленные.
– А Кама сияет как золотой кред.
– Повезло ей.
– С родителями.
Девушки рассмеялись. Почти все знали, при каких обстоятельствах Кама и Джейкоб были помолвлены, так что рано или поздно, но парень должен был перестать игнорировать тот факт, что у него есть невеста и ему как бы невместно вести себя как столичный жиголо.
Девушка чуть завистливо вздохнула, опустив взгляд на запястье и покрутив браслетик, которые прикрывал все еще неприятно–багровый рваный шрам – напоминание о том, как переоценка сил может навредить. А сколько таких шрамов по телу – не сосчитать. Многие из них были убраны целителями, те, что остались в основном магические и останутся на теле навсегда.
Валенбра искоса посмотрела на смеющихся девушек и важно разговаривающих парней. Она бы с удовольствием присоединилась как к первым, так и ко вторым. Просто постояла бы в этом священном кругу, даже молча, просто ощущая себя частью социума. Однако стеснение и замкнутость въевшееся ей в подкорку не давали ей совершить первого шага. «Бешеная Валенбра» просто боялась подойти и просто заговорить с кем–то.
– Мир! – послышался голос преподавателя, который и вывел девушку из задумчивости. Их улыбчивый и молодой преподаватель наконец подошел. – Ну что ж, ребятки, сегодня мы кооперируемся с группой артефакторов мэтра Стефана. Я договорился с ним, его парни покажут нам последние модели переговорников и объяснят основные принципы эффекта сообщающего эфира, может, нам повезет и мы узнаем это от самого создателя.
«Едва ли, он уже ушел» – отстраненно подумала Спонса, но в слух ничего не сказала.
– Не думаю, мэтр Вито уже ушел, – вместо нее оповестил патлатый студент, с россыпью крупных веснушек на округлом лице.
– Да? Жаль, – почесал острый подбородок преподаватель. – Ну ладно, пойдемте.
