Егор Валерьевич Лошкарев
Трубадур: Начинающий артефактор
Глава 7
Разговор.
Лукас, Лукас, Лукас… Что за Лукас? Ее муж? Сын? Друг? Сосед? Кто? Этот вопрос меня занимал ровно до того момента, пока не дошел до дому. Там меня выловил Ларион, оглядел таким подозрительном взглядом, что аж неловко стало, а после, слегка покачав головой, ушел. И чего это сейчас было? Не понятно, но в принципе, и не очень интересно, видимо какие–то семейные скелеты в шкафу. Ладно не важно, мне сейчас пришла одна идея в голову, не пойму, правда, почему только сейчас? Раньше без этого и недели прожить не мог, а тут почти месяц. Акклиматизация, наверное. Заодно в письме поупражняюсь.
В комнате у меня лежала весьма толстая пачка бумаги. Если это бумага, конечно. Она была плотной, желтоватой очень пористой, напоминала картон. Однако более качественная стоила соответственно дороже, а эту, как пояснил Ларион, не жалко. Все–таки это не слишком дешевое удовольствие.
Сев за столик и на пару мгновений задумавшись, приступил. Видите ли, я крайне творческий. Сочинять начал лет в семь, а записывать в двенадцать. В четырнадцать эволюционировал до стихов, в пятнадцать – рэпа, а в шестнадцать исправился и начал петь. Вокалом занимался давно, спасибо брату, но не очень охотно, предпочитая «читать реп». Однако немного повзрослев, увидев, во что превращается горячо любимая ранее культура, обратился к року. Все, что слышал – впитывал жадно, стремительно расширяя свое сознание. Образно, конечно. Потом к «классическим» группам присоединились современные, такие как СЛОТ или Jane Air. Рэп, конечно, не забросил, но стал гораздо более избирательным, ставя на первое место смысловую нагрузку, а не звучание. Их, правда, было мало, но они были круты. Хотя почему было? Наверняка и сейчас продолжают творить. Увлекся фолком, блюзом, неоклассикой… В общем, как вы поняли из этих перечислений – стал меломаном. Порой изменял своим вкусам и слушал только музыку, ведь голос тоже один из инструментов, Скриптонит, например, любит использовать свой голос как проводник. От того и слова часто не понятны. Он не акцентирует на них внимание, просто создавая атмосферу.
Ой. Что–то мы совершенно отошли от начальной темы повествования. Собственно, я решил перевести пару песен на местный язык. А начал с «Королевны» группы Мельница. Почему? В–первых, потому что это моя дебютная песня. Первая, которую исполнил на сцене. А во–вторых, она вполне подходит под нынешний мир и будет понятна местным.
Что ж, приступим. Заодно и посмотрим, отложились ли как–то все те книги, что я прочел за этот месяц.
– Я пел о богах, и пел о героях…
За окном давно стемнело, а я до сих пор не я ярком свете свечи переводил. Живой желтый свет, едва раздирающий тьму явно, не был полезен для моего зрения, подпорченного еще в том мире, однако процесс настолько меня захватил, что я не обращал на подобные мелочи никакого внимания.
– Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль… Ага… А как небыль перевести? Небыль – это ничего. Небытие, по–моему. Значит, так и запишем.
Те слова, которые пока мне неизвестны, оставлял и шел дальше. Потом озабочусь пополнением лексикона.
В глазах начало щипать. Буквы стали скакать по строкам, мешая сосредоточиться. Яростное их протирание не помогало, да и голова с каждым словом тяжелела все больше. Ладно, думаю пора заканчивать, пол песни есть, остальное завтра закончим.
Затушив свечи и раздевшись, лег в кровать
– Блин, помыться забыл, – недовольно прошептал я в потолок, едва накрывшись одеялом.
Не помню, говорил ли, но я немного мизофоб. Терпеть не могу грязь, а уж тем более на себе. Это не встречало особого удивления здесь, возможно потому, что этот мир достаточно чистоплотен. Несмотря на мои опасения, тут мылись все, причем довольно часто. Никому не нравилось пахнуть как мокрый пес, особенно дамам. К тому же я сегодня нехило так попотел и повалялся на земле, так что тело было далеко не идеально чистым. Но усталость, сонность, усилили мою лень, поэтому решил омыться утром.
Но сон пропал. Никак не получалось заснуть, когда руки липнут к телу, как и колени друг к другу, а при любом движение на теле ощущается словно липкая пленка. Поворочавшись, встал. Ну его, я так до утра не засну.
Встав и взяв комплект одежды с полотенчиком, пошел прямо в трусах в душ местного разлива. Кабинка со стоящей на ней бочкой с краником, врезанным в дно. Правда с моей подачи краник обзавелся лейкой, рассеивающей воду. Да, я тот еще прогрессор.
Кстати, идти в исподнее весьма рискованная затея, поскольку если встречусь хоть кого–то, то запросто могу прослыть извращугой–нудистом и лишиться главного–дорогого. Тут с этим строго – до свадьбы не то что, ни–ни, глядеть на возлюбленную можно только в разрешённых местах, то есть только руки и лицо. Остальное – табу. То же и со стороны мужчин: никаких оголений при даме. Но поскольку сейчас поздняя ночь, часа два–три ночи, не думаю, что наткнусь на кого–то, а если уж и случится такая неприятность, то как–нить отговорюсь. Слуги знают, что я иностранец, думаю сделают на это скидку. Обольщаться, конечно, не стоит, но если что – спрячусь.
Тихо, на носочках, но тем не менее стремительно вышел из комнаты, и не опасаясь, что случайно скрипнуть половицы, прошел коридор. Лишь у кабинета Лариона на мгновение задержался. Из приоткрытой двери брезжил свет и приглушенно доносились голоса. Мысленно пожав плечами, пошел дальше. Мало ли, какие у него дела. Как–никак, он начальник этого форпоста…
Кста–ати, я ж забыл сообщить непосредственно о том, где нахожусь. Это – форпост Великого королевства Мавитании, стоящий на границе с Сильфианитом. Точнее их лесом. Вообще, большая часть страны сильфов состоит из лесов, лишь на севере он переходит в лесостепь. Сразу же, как только я услышал описание ландшафта, на ум пришли эльфы. Однако на деле все оказалось прозаичней: обычно невысокие, темноволосые люди с узкими глазами и смуглой кожей. Никаких острых ушей, но луки используют. Кстати, по описанию они походят на Земных монголов, которые почему–то живут в лесах, а не в степи. Коней не используют и не кочуют. Крайне воинственны и жестоки, за счет этого смогли завоевать весьма большую территорию, сравнимую с Китаем. Сейчас их резвое поначалу завоевание остановилось, наткнувшись на границы Мавитании, западных княжеств и Восточной империи. К тому же вне своего леса они чувствуют себя некомфортно и сражаются зачастую весьма неохотно. Вот на своей территории – да, почти непобедимы. Они это понимают, их противники это понимают, поэтому пару лет назад был заключен мирный договор между тремя державами: Мавитанией, Сильфианитом и Восточной империей, до недавнего времени сильфы соблюдали договор, однако в последнее время все чаще и чаще начали случатся стычки на границе, словно сильфы проверяют уровень боеготовности и систему укреплений. Или разведывают. В связи с этим на границах усилили охрану, увеличили количество егерей на форпостах и заставах. Особенно на лесных границах. Часто около кабинета Лариона отираются различные странные личности в военной форме, а по ответственной форпосту территории ходят усиленные патрули егерей. Веселое времечко наступает, как чувствую. Вообще, как я понял, этот мир находится на уровне раннего средневековья. Империи еще толком не сформировались, но уже гордо именовались этим титулом. То тут, тот там вспыхивали восстания, в некоторых районах нещадно жгли колдунов, за их веселенькие эксперименты над людьми, с Черного континента, на котором раньше находились государства магов, лезут порождения хаоса и темной магии. Все южное побережье сейчас под их контролем, только Великая стена, возведенная Древней империей, сдерживает натиск чудовищ.
А куда я, собственно, шел? Мыться!
Непосредственно мытье долго времени не заняло, и вот я уже чистый и слегка замерший, все–таки не месяц май на улице, шел обратно. Сейчас уже не особо прячась, но и не сильно топая, дабы не мешать спящим обитателям. На военном объекте, который в любой момент может быть атакован, сон весьма чуткий.
К слову, тихо ходить – это у нас семейное. Бабушка и отец часто пугали меня, когда незаметно проходили по скрипучим половицам и становились за моей спиной, когда я сидел за компом. Ненавидел, когда они так делали, хотя сам не осознавая того, делал так же, особенно ночью, когда не спалось и хотелось есть. Ну а кто не ходил к холодильнику часа в три–четыре ночи?
Мягко ступая по холодному дощатому полу, прислушивался к окружающим звукам. В кабинете Лариона все еще горел свет и глухо доносились голоса. Видимо, что–то важное очень обсуждают, раз так долго засиделись.
– …Вито… – вдруг донеслось до моих ушей местное имя. Резко развернувшись на носках, аккуратно встал около двери в позе злостного подслушивателя.
Да, это неприлично, однако… любопытно. Очень. Пускай это качество сгубило немало кошек, но и я ведь не кошка…
– …могу со всей уверенностью сказать, что иномирец не представляет опасности. Все его биологические данные также сняты. Бактериологической угрозы он более не представляет.
Только спустя пару секунд до меня дошел смысл сказанных предложений. «А они развитей, чем мне казалось»
– Хорошо. А ты что скажешь, Лукина? – голос Лариона.
– Он психически стабилен. Достаточно быстро осваивает наш язык и культуру, – а то ж! Я гуманитарий до мозга костей. – Я бы даже сказала слишком быстро. Словно раньше он был ученым мужем. Ты точно уверен в том, что он не дворянин?
– Да. Он сказал, что в его мире всех в обязательном порядке обучают наукам, – голос Лариона. – Значит, подведем итог: Вито не опасен. Угроз никаких за собой не несет.
А были сомнения?
– Вы довольны, мэтр наблюдатель?
– Вполне, – хм, а этот голос мне не знаком. – Но может вы все–таки обдумаете мое предложение? Коллегия хорошо заплатит.
– Нет, господин наблюдатель. Наше решение окончательно, – так, что происходит?
– Хм, жаль, жаль, – да? А по голосу не скажешь.
– И, мэтр, – ого, голосом Лукины можно озера морозить. – Передайте своим коллегам, что мэтр Вито находится под покровительством семьи Валентия и любые действия против мэтра Вито, будут рассчитываться, как стремление навредить нам.
– О, а не надорветесь? – насмешливо спросил загадочный посетитель. – Ваша семья не настолько влиятельна, чтобы грозить Коллегии.
– Жизнь мы вам усложним, уж будьте уверены, – е–мое! Какие страсти вокруг меня оказывается вертятся. А я то думал, что стану первым попаданцем, который проживет тихую и спокойную жизнь. А, точно… Я же герой книги…
– Простите мою сестру, мэтр, – вклинился в зарождающуюся перепалку голос Лариона, – за ее неуважительный тон, однако решения мы не изменим.
– Вот как? Тогда может мы спросим у самого объекта нашего спора? – упс… Ну, тогда залетаем на уверенности. Руки в карманы, ноги первые заходят.
– Вечер в хату, господа аристократы! Хотя сейчас скорее ночь.
Ответом мне было удивленное молчание. Причем общее удивленное молчание. Даже того невысокого лысого мужчины, которого не знал и расценил, как того самого гостя.
Похоже, он имел ввиду утром спросить. М–да… Неловко вышло.
– Ты что тут делаешь? – первым отмер Ларион.
– Да вот, мыться ходил, – пожал я плечами. – Обратно иду, гляжу – свет горит. Дай, думаю, загляну. Спокойной ночи пожелаю.
– Неужели? – подозрительно сощурился он в ответ.
– Ну да, – я коснулся полотенца и качнул мокрой головой. – Истинно так!
– Ты что–нибудь слышал? – спокойным голосом осведомилась Лукина, как бы невзначай коснувшись волос.
Хм, они реально поверили? Да не, вряд ли. Но дурачка включить не помешает, авось прокатит.
– Что слышал? – перевел я взгляд на сидящую около стены на пуфике женщину.
– Ничего, – слегка смутилась та.
– Вито, – привлек внимание Ларион. – Спасибо, конечно, за заботу, но не пора ли тебе спать?
– Пора. Не спорю. Спокойной ночи, – и только был сделан уверенный шаг к двери, как властный голос остановил успешно начавшийся побег.
– Подождите, молодой человек. Вы посетили нас как нельзя вовремя, – ну–ну, ага, ага. – Располагайтесь. Так и так Вам не избежать этого разговора, – он перевел насмешливый взгляд на нахмурившуюся Лукину.
Я же молча сел в предложенное самим Энрике кресло, которое находилось напротив него.
– Весь внимание, – сев как примерный ученик, изобразил неподдельный интерес к происходящему. Хотя у самого от напряжения начала болеть голова и холодеть в животе. Напомню, мне семнадцать, и я совершенно не готов к подобным разговорам! Для меня порой к консультанту в магазине подойти подвиг, а вы тут меня с магами какими–то заставляете дискутировать! Вы шо, совсем?!
Еле сдерживая себя от нервного теребления края полотенца, которое все еще покоилось на моей шее, кинул мимолетный взгляд на Лукину. Та сидела лом проглотивши, не мигая глядя перед собой. Похоже, не мне одному тут страшно. Хотя ей то с чего панику разводить?
– Мэтр Вито, как вы смотрите на то, чтобы поехать в Коллегию магов на обследование?
Что? Чего ещё за обследование?
– Позвольте испросить, – я уверенно откинулся на кресле, – в чем будет заключается суть обследования?
– О, ничего, что бы принесло Вам вред, – снисходительно улыбнулся мужчина. – Просвет внутренних органов, анализы биологических жидкостей, несколько тестов и проверку на уровень образованности.
– Неужели без всяких экспериментов, вскрытий, наблюдений? – скептически спросил я.
Проверяющий издал короткий смешок.
– Мэтр Вито, наша коллегия не занимается экспериментами над людьми. Мы изучаем магию и все, что с ней связано. Мы не ставим опыты над людьми.
– Простите за откровенность, но мне не очень–то верится в то, что вы не поддадитесь соблазну изучить влияние магии на человека из мира, где этой магии нет. Мне не хочется провести у вас в коллегии всю жизнь.
– Тогда как насчет контракта? – проверяющий наклонился ко мне.
– И чем он будет подтверждён? – приподнял я бровь.
– Словом рода Валентий, – мужчина кивнул на вздрогнувших Лукину и Лариона.
Хм. Насколько я знаю, в средневековье, да и сейчас, скорее всего, уважаемые люди очень ценили Слово и Репутацию. Это были ценнейшие ресурсы. Трудновосполнимые и самые надежные. Словом разрушали города и зарабатывали золотые горы, а Репутацией скрепляли договора и убеждали толпы.
– Хм, – я кинул взгляд на хмурых Валентиев. – Мэтр Ларион, позвольте задать вопрос: насколько ваш Род ценит слово?
Тот аж дернулся. Поджав губы он посмотрел прямо мне в глаза.
– Род Валентиев является один из самых древних. Мы пришли в Мавитанию из Тариуса еще во времена, когда Тень Первой цивилизации висела над Матрой!
– Классно, – кивнул я. – Так насколько?
– Честь и Слово для нас превыше всего! – после недолго молчания наконец ответил Ларион.
– Но имеет Ваше Честь и Слово влияние в королевстве?
– Уж будь уверен, – ухмыльнулся Валентий.
– Наш род является Стражем. У нас есть влияние и не слабое, – включилась в разговор Лукина.
Стражи, Первые Цивилизации, Тариус… Ничего не понятно, но очень интересно.
– Хорошо, – протянул я, закинув ногу на ногу. – Поясните мне, пожалуйста, уважаемый… – только сейчас понял, что не знаю его имени.
– Энрике. Мастер Энрике, – верно истолковал мою заминку маг.
– Мастер Энрике, что вы будете со мной делать, по прибытию в коллегию?
– Снятие внешних и внутренних параметров, наблюдение за организмом, проверка умственного и физического развития, анализы телесных жидкостей. Не бойтесь, ничего опасней взятия крови из вены не будет.
– А какой у вас сейчас уровень развития?
– Простите? – растерялся от такого неожиданного вопроса Энрике.
– Насколько вы развиты в технологиях? Небоскребы есть? Самолеты? Поезда? Паровозы, на крайняк.
– Эм… – бедный маг не знал, что сказать. Как, впрочем, и Валентии. – Простите, но что это?
– Ладно, неважно. Просто вы сейчас так про обследование говорили, что я подумал, что у вас тут прогрессивное средневековье, и прогресорством не получится заняться.
– Эээ, – выдавил совсем сильно удивившийся от жизни Энрике.
– Не берите в голову, – отмахнулся я. – Давайте составлять контракт.
Контракт был составлен и скреплен словом рода Валентий, коллегией, и, чтоб прям вообще нерушимо было, королевским поверенным, в лице гонца. Который так кстати оказался на заставе.
Сам же контракт был прост: запрещается наносить вред моему здоровью и жизни, и коллегии магов я нахожусь не более месяца. Далее по желанию. Просто и не придраться. Вроде как…
Отъезд был назначен на следующую неделю. Довольный таким развитием событий Энрике, удалился, пожелав мне спокойной дороги.
– Так, уважаемый Ларион, рассказывай, что за тень, Тариус и про систему родов не забудь.
Ларион открыл рот, потом закрыл. Потом снова открыл. До этого он наверняка хотел отчитать меня за то, что я устроил в его кабинете. А тут хоба – и фиг ты че мне выскажешь. Ну, или позже.
– Для начала, что ты устроил в моем кабинете? – сурово сдвинув брови, наконец выдал он. Ну ля–я–я… Думал, прокатит.
– А чего, – пожал плечам, – зашел, поздоровался, поговорил. Плохо, что ли? Вон, и договор выторговал, и вражду вашего рода коллегией остановил.
– А с чего ты взял, что будет вражда? – с легкой улыбкой спросила Лукина, обозначив наклон головы на бок.
– Ну… случайно услышал…
– Подслушал, – констатировала женщина.
– Полюбопытствовал, в каком контексте было употреблено мое местное имя, – с важным лицом поправил я.
– Ты зубы мне не заговаривай, – качнул бородой Ларион. – Ладно подслушивал, но зачем в разговор влез?
– Думал, маг спалил и все, амба – не пошкериться.
– Прекрати! – повысил голос мужчина. – Сейчас не до дурачеств.
– Кхм, да, простите. Энрике…
– Мастер Энрике, – перебила Лукина.
– Чего? А, да, мастер Энрике сказал, что давайте спросим у объекта спора. Я и подумал, что он меня как–то почувствовал и узнал, что я за дверью. Ну, и как говорится, лучшая защита – нападение.
– Интересное выражение, – протянул Ларион. – Ладно, ничего страшного не случилось. Но больше так не делай. Чревато, знаешь ли.
– Чем? – приподнял я бровь.
– Много чем, – встал мужчина. – Сейчас уже поздно. Утром я обо всем тебе расскажу. И Тени Первой цивилизации и о Тариусе. А теперь – спать.
– Хм, ладно, – я тоже встал с кресла. – Доброй ночи.
Глава 8
Тяночку бы
– Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, – хрипловатым голосом проговорил я, сев на кровати. – Тяночку бы…
Зевнув и надев штаны с рубашкой, пошлепал умываться. Эхъ, у меня походу в последнее время гормоны расшалились. Чувствую себя мартовским котом – тоже хочется сесть и тупо орать, в ожидании кошечки. Мдя–м… В том мире у меня не было ни того этого, ни даже девушки. Не заморачивался я с этим никогда. А хотелки устранял по–старинке, если вы поняли, о чем я. В этом мире, кстати, что–то даже и не тянуло… До сегодняшнего утра.
Умывшись, завязал конский хвост. Надо бы подстричься – неудобно мне с такими длинными волосами. Да и не особо смотрится это, по–моему.
В комнату постучали.
– Да, войдите, – зашнуровывая ботинки крикнул я.
Вошла Гертруда, ну, как вошла – дверь приоткрыла.
– Доброе утро, тебя мэтр Ларион к себе зовет.
– Но я ж еще не завтракал даже. Чего так рано? – удивился я.
– К нам какая–то важная особо приехала, – заговорщицким тоном поведала мне старая служанка. – Вот он и хочет тебя проинструктировать.
– А–а–а, – понятливо протянул я. – Ясненько. Сейчас приду тогда.
Ларион был в кабинете один. Сидел за столом, что–то читая. Видимо, доклад.
– Утречко, – поздоровался я, входя в комнату.
– И тебе, Вито, – мужчина отложил в сторону листок, и сцепил в руки в замок. – Садись.
Че–то он какой–то напряженный. Руки подрагивают, глаза опущены. Неужто гость настолько важный?
– Урок истории придется отложить, – заговорил он, после слегка затянутого молчания. – На заставу приехал инспектор, гиппарх Эйтон, для проверки боеготовности моры, расквартированной на заставе.
– Гиппрах, мора, что? – глупо похлопав глазами, переспросил я.
– Ну, – Ларион мучительно замялся. – Гиппарх – это командир конной филы, а мора – ну, около семи сотен солдат, составляют мору.
– Фила – это…
– Три тысячи человек.
– Три тысячи всадников? – удивился я.
– Да. Они делятся на моры, а те на лохи.
– Чего? Лохи?
– Да, а командует лохами…
– Пха–ха–ха–ха, – дико заржал я, скрючившись в кресле. – Лохи, мля… Хы–хы–хы…
– Эй, что смешного?! – возмутился мужчина. – Лохос – это боевое подразделение!
– Прости, прости, – пытаясь отдышатся, сказал я. – Просто у нас лох – это несколько иное.
– Лохос, а не лох, – поправил меня Ларион. – А что это означает, ну, на вашем языке?
– Глупый человек, это означает. Если, конечно, совсем просто.
– Ясно… так, мы с тобой что–то совсем отошли от темы, – встрепенулся Ларион. – Чего я тебя позвал–то, если бы, кстати, не вчерашний ночной разговор, этого разговора бы не было, слишком уж ты вчера вел себя вызывающе с мастером Энрике, тебе повезло, кстати, что он оказался не высокомерным снобом, как иные его коллеги, что кичатся тем, что они, видите ли…
– Ближе к сути, – не очень вежливо перебил я ставшего неожиданно словоблудливым мужчину.
Ларион на некоторое время замер, после чего тяжело вздохнул, резко как–то постарев.
– Да, прости, – устало проговорил он. – Разволновался, что–то. Эйтон очень придирчивый, вот и беспокоюсь, как бы не наказали.
– А есть за что?
– Да вроде нет…
– Ну вот, нечего волноваться тогда.
– Ты прав, конечно, но все же…
– Так зачем ты меня вызвал? – в очередной раз напомнил я Лариону, о цели визита.
– А, точно. В общем, как я уже и говорил, ты слишком неучтив с вышестоящими. С Энрике тебе повезло, но вот с людьми по типу мэтра Эйтона, это может обернуться неприятностями. Большими неприятностями.
– Тогда, может я лучше в комнате посижу? Дабы не навлечь на себя праведный гнев благородного гиппарха Эйтона?
Мужчина снова тяжело вздохнул.
– Теперь я верю, что у вас не было дворянства. Да, я как раз и хотел попросить тебя об этом. Постарайся как можно реже выходить из комнаты. И не появляйся в общих залах. А если тебе «повезет», и ты все же напорешься на кого–то незнакомого – не нарывайся. Вспомни, как по этикету нужно общаться с вышестоящими. Я учил тебя этому. А лучше, если можешь, скройся. Не нужны тебе такие встречи.
– Понял, принял, – кивнул я, вставая. – Сидеть в комнате и не отсвечивать. Сколько, кстати, он здесь пробудет?
– Дня три, четыре.
– Приемлемо, – слегка поморщился я. – Но после, будешь обязан рассказать мне все, что знаешь об этом мире. В книгах почти ничего нет, – предвосхищая вопрос уже открывшего рот мужчины, добавил я. – Лишь физические и магические законы. Ну, еще пара женских романов.
На лице мужчины отразился вопрос.
– У Лукины взял, – пожал я в ответ плечами. – «Ночь с благородным рыцарем» и «Марш к сердцу». то еще чтиво, если честно. У авторов совершенно нет понимания женской психологии и физиологии.
– Но ведь это… – начал краснеть мужчина.
– Да, там огромное количество постельных сцен. Весьма, кстати, однообразных и скучных.
– Но… – совсем потерялся Ларион. – Тебе же нельзя такое читать!
– Пф, – закатил я глаза. – Давай только ты мне про запретность пестика и тычинки втирать не будешь, ок? Мне уже сеструха твоя этим мозги вынесла.
– Но…
– Аривидерчи! – помахал я рукой, выходя из кабинета. – А книги эти скучные! У меня на родине есть «50 оттенков серого», вот это прям огонь–книга!
***
Ларион остался сидеть, глупо хлопая глазами и периодически открывая, и закрывая рот. Потом, придя в себя, хмыкнул.
– Во парень дает. Все уже знает, а по бабам не ходит. Или ходит, но скрытно. Надо бы поспрашивать…
Мужчина встал из–за стола и размял спину.
– А теперь за работу.
***
Я, естественно, о подобных мыслях старого извращенца не знал, и спокойно шел в свою комнату. Вообще, по обычному сюжету, с этим Эйтоном должна приехать какая–нибудь красивая особа женского полу, знатного роду, без доли свободы. Потом, мы должны с ней встретится, она должна в меня такого великолепного и потрясающего влюбиться, затем бурный роман, страстная страсть, постель свадьба, гарем, королевство, империя, МИР! Кхм, кхм. Пожалуй, гарема будет достаточно. Ну, или пару на крайняк, ибо, какой–же я попаданец в магические миры без гарема? Ну?
Но несмотря на надежду встретить какую–нибудь девушку, любую, абсолютно, хоть какую–нибудь, ну, пожалуйста… О! Блин, это Миранда, средняя из сестер. Кисло кивнув на ее приветствие, поплелся дальше в комнату. И дошел. Прикиньте, без происшествий, любви с первого взгляда, и даже проблем! Который просто обязаны появится в связи с приездом этого Эйтона. Надеюсь, у него хоть какая–то девушка есть, в том смысле, что в свите. А то кроме Лукины, сестер, да пары служанок, женщин я в этом мире больше и не видел. А хочется. Чисто из научного интереса. Честно.
А если серьезно, то я действительно девушек в этом мире практически не встречал. В том, в родном, у меня не было отношений, от слова совсем. Несмотря на мою божественную харизму, неотразимую внешность и исключительное чувство юмора, я труслив и нерешителен, за что ненавижу себя. В школе была девушка, которая мне очень нравилась, и которой, надеюсь, нравился я. Мы были знакомы с детства, наши мамы работают вместе, поэтому хорошо знали друг друга. Ну, вот просто типикал лав стори. Была бы, если бы я, как настоящий ровный пацан не зассал. А ведь тогда был просто идеальный момент…
Был тот редкий день, когда мне предложили погулять. И так совпало, что настроение было как раз подходящее, чтоб как следует повеселиться. Это было летом, в августе. День не вспомню. Предупредив родителей, что вернусь поздно, а может и вообще под утро (на всякий случай, гуляем–то мы так, что ого–го!), ушел. Мы обычно собирались на квартире Сумы – Васи Сумакова, у которого родителей почти никогда не было дома. Ну, просто идеально. Собралось нас прилично – человек пятнадцать. Пять или шесть девушек, остальные парни. И естественно, повинуясь подростковым маргинальным традициям некоторые принесли по стяжке пива. Я, человек хоть и не особо пьющий, но выпить любящий. А что? Если не до беспамятства и по праздникам, почему бы и нет. Главное ведь знать меру.
Стяжка была успешно высосана, при моем активном участии. Музыка долбила по ушам, громкий смех, комичные, но зажигательные танцы от особо расслабившихся. Весна юности, праздник жизни просто. Я сидел на диване, мне тоже дало в голову, но пока недостаточно для того, чтобы пускаться в пляс, но достаточно, чтобы творить незначительные глупости. Парочки разошлись по комнатам, несколько пацанов пошли за добавкой. В гостиной остались пятикапельные – те, кого унесло уже после первой, и трезвенники. Среди которых была и моя зазноба, хех.
Марина была очень симпатичной. Я знаю многих, кто по ней безответно сохнет. Но несмотря на такое внимание, у нее еще не было никого, что и давало мне определенную надежду. Даже сейчас к ней пытался подкатывать Сема, выпивший больше всех и которого, соответственно развезло сильнее.
– Маринка, – отрывисто, стараясь скрыть заплетающуюся речь говорил он. – Ты мне прям о–очень, нр… нравишься. Го встречаться!
Он сидел рядом с ней, на подлокотнике мягкого кресла и пытался обнять.
– Ну давай! – настаивал он. – Че ты?
В один момент уставшая такого внимания девушка встала и вышла на балкон. Я же, истуканом просидевший все это время, пошел вслед за ней.
– Надоел, – буркнула она.
Я промолчал в ответ. Меня охватило напряжение, словно перед прыжком с парашютом. В животе стали порхать бабочки, а в голову лезть ерунда. Скованно облокотившись на перила, подставил лицо прохладному ночному ветру. В доме перед нами уже не горели окна, безлунная ночь, казалась жуткой и завораживающей одновременно. Звезды были закрыты облаками, поэтому было ощущение, что остального мира нет. Будто мы стоим в последнем в этом мире островке света и наслаждаемся последними минутами своей короткой жизни. И раз уж это последние минуты, почему не исполнить то, чего желаешь больше всего? Например, обернуться и поцеловать самую красивую и желанную? Не думаю, что ей будет неприятно. Да, так и сделаем.
Повернувшись, увидел, что Марина стоит совсем близко. Мы почти касаемся друг друга. Неотрывно смотря в мои глаза, она сделала небольшой шажок вперед и встала на носочки. Я резко протрезвел. Прикрыв глаза, она тянулась ко мне, уже начав поднимать руки, дабы положить их мне на плечи. Казалось бы, ну сделай ты шаг вперед, наклонись чуть, и она твоя. Но нет.
– Погода хорошая да? – ляпнул я, поворачиваясь обратно.
Наступила тишина. Балкон был закрыт, поэтому музыка не сильно досаждала нам, хоть и долетала до слуха. Пожалуй, только благодаря ей я не умер от тяжести молчания.
– Да. Неплохая, – последовал холодный ответ.
А через неделю я узнал, что она встречается с Семой. М–да… И ведь все из–за чертовой подростковой нерешительности. Вот что мне мешало просто неуклюже тыкнуться в ее губы? Все лучше, чем спросить про погоду… И самое неприятное, несмотря на то что с того случая прошло полтора года, и что я сейчас совершенно в другом мире, мои чувства к ней не исчезли. Поутихли, но не потухли. Да и вряд ли когда–нибудь потухнут. Первая любовь – это память на всю жизнь. Какой бы она не была.
