Екатерина Шерив
Больше, чем я просила
Он наклонился к ней так близко, насколько ему позволил квадратный столик и «поймал» её взгляд прочными невидимыми нитями.
– Тата, ты молодая девушка. У тебя вся жизнь впереди, а эта Лиза и пропавший Серёжа – его семья… Его крест, если можно так сказать. Ему, несомненно, проще, когда у него есть такая мощная поддержка от тебя, но, а как же ты сама?
Только когда его голубые глаза забегали по её лицу, она смогла оторвать от него взгляд.
– Матвей, я верю, что всё может измениться, потому что время идёт и всё меняет, – она потёрла глаза рукой. – Например, я сейчас с таким спокойствием говорю всем подряд, что Артём мой муж, а раньше у меня на это язык не поворачивался.
– Но почему?
– Это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я боялась спугнуть счастье до такой степени, что старалась меньше говорить о нём вслух.
– Если ты говоришь, что всё может измениться, значит ты допускаешь, что можешь однажды оставить Артёма?
– Сейчас даже мысль об этом вызывает у меня отторжение. Пока мне достаточно знать, что я его люблю, а он меня любит. Ведь у нас обоих на данный момент есть занятие. Ему надо ставить Лизу на ноги, а мне – довести до конца дела с моими учениками. Единственное, чего мне не хватает так это – «я и он вместе».
– Наверное, ты правильно мыслишь, – он снова откинулся на спинку стула, а на его лбу образовались две тоненькие складки. – Не нужно загадывать далеко вперёд.
– Это верно. – Тата вспомнила про чай и, обхватив тёплый бокал обеими ладонями, спросила:
– Расскажи, как у вас тут дела? Готовитесь к Новому году?
***
А к Новому году семья Матвея готовилась тщательно. Они все каждый год делали своими руками новые праздничные украшения. Это были вырезки из бумаги в форме снежинок и зверушек, разноцветные гирлянды и красивые вывески «С Новым годом!». Тата тоже поучаствовала в этой самодеятельности и нарисовала несколько рисунков на новогоднюю тематику. Все члены семьи Матвея расхваливали её умения. В Олонках Тата рисовала впервые, и ей было очень приятно снова взяться за кисть.
Алевтина предупредила её, что на Новый год все должны прийти в красивых нарядах. Тата не представляла, где взять платье. Но Алевтина сказала, что её дочь Дарья, которая во время учёбы в школе ходила на кружок кройки и шитья, сможет сшить для неё новогодний наряд. Тате только нужно было купить ткань. Она выбрала шифон, а цвет – мята. Тата попросила Дарью сшить платье простого кроя без рукавов и с длинной расклешённой юбкой.
И вот наступил новогодний вечер. Тата пришла в дом Алевтины и, сняв зимний пуховик, прошла в гостиную в своём нежно-зелёном платье. Здесь была вся семья Матвея плюс Дарья с её мужем Егором. Они все расселись по диванам, креслам и стульям и болтали между собой. Дарья была в положении; примерно на шестом месяце.
Тата и раньше встречалась с Дарьей. Это была юная светловолосая девушка, младше её на два года. Тата улавливала в ней схожие с собой черты, как и в Матвее. Единственное отличие между ними, которое сразу бросалось в глаза, так это её удлинённое каре с идеально прямыми волосами.
В этот вечер Тата подсела к Дарье, и они разговорились. Молодая девушка рассказала ей о прелестях семейной жизни, а также описала свои ощущения, связанные с беременностью. Тата подумала о том, что тоже могла к этому времени носить ребёнка. Она бы очень хотела подарить Артёму дочку, и чтобы и в их жизни появились точно такие же приятые заботы, как у Дарьи с Егором.
Недавно Артём писал, что опять выставил квартиру на продажу. Он хотел разменять квартиру на две, в одной пока жить с Лизой, а вторую готовить к их с Татой будущей жизни. А ещё он активно практиковал тот особенный массаж, который оказался мучительным для Лизы. Поскольку у него не было возможности постоянно оплачивать услуги массажиста, он заставлял Лизу самостоятельно делать себе массаж. Он тщательно изучил технику этого массажа и следил за тем, чтобы Лиза всё делала правильно и своевременно.
А ещё однажды он писал, что был в шоке, когда узнал, что это Лиза бросила в неё стаканом, и от этого у неё появился синяк. Из контекста его письма Тата поняла, что он провёл с Лизой разговор аналогичный её только без рукоприкладства.
Пока гости беседовали за праздничным столом, мысли Таты были далеко. Она так надеялась, что их жизнь с Артёмом наладится, и его идея с массажем для Лизы сработает; она встанет на ноги, Серёжа найдётся, и они смогут начать всё заново. А если нет? Что будет, если Лиза никогда не встанет? Её занятия с учениками рано или поздно закончатся и что ей делать дальше? В этом случае они с Артёмом вернутся к тому же, что было почти четыре месяца назад, когда она приехала в эту деревню. Но она не сможет всю жизнь скитаться в ожидании, когда Лиза поправится. Нет, даже думать об этом было страшно. Надо верить только в лучшее! Кроме того, сегодня был такой чудесный вечер. Надо включаться в него!
После вкусного ужина Дарья стала играть на пианино. Вначале она играла классические мелодии, а потом к ней присоединился Матвей и они стали дуэтом исполнять новогодние песни: «Happy New Year», «Три белых коня», «Кабы не было зимы» и многие другие.
Тата буквально растворилась в этой волшебной атмосфере. За искусством Матвея и Дарьи все внимательно наблюдали. Их красивые голоса хорошо сочетались. Они оба пели проникновенно и пропускали сквозь себя каждую строчку. Тата так давно не слышала музыки. Наблюдать за этим было гораздо интереснее, чем смотреть телевизионные развлекательные программы в новогоднюю ночь. Обстановка этого вечера была наполнена старинностью, естественностью и искренностью; свет от множества зажжённых свечей, густой снегопад за окном, прекрасные звуки музыки и чистое пение – всё было как в сказке.
Когда брат с сестрой закончили петь, Дарья предложила всем потанцевать, а она, в свою очередь, сыграть на пианино танцевальные мелодии.
Тата всё ещё отходила от пения, когда к ней подошёл Матвей и присел рядом на диване.
– Ты прекрасно поёшь, – произнесла она с восхищением.
– А ты умеешь? – спросил он, подмигнув ей.
– Нет. Только не говори, что научишь меня, потому что так принято в вашей деревне.
– А что? Я могу! – он засмеялся. – Жаль, что этот номер с правилами Олонок у меня больше не прокатит.
Тата окинула его глубоким взглядом и произнесла:
– Тебе нужно в цивилизованный мир, Матвей. Ты столько всего умеешь и у тебя светлая голова.
– Обязательно, Тата, – он приложил голову к дивану и посмотрел на неё. – Как только время придёт.
В это время Дарья заиграла на пианино мелодию вальса. Фёдор подошёл к Алевтине и сделал поклон, приглашая её на танец. Его движения были заведомо переигранными, и в комнате сразу раздался тихий смех. Алевтина с улыбкой на лице приняла его приглашение, и они пустились в плавный танец.
От их движений захватывало дух. Место в гостиной было достаточно, и эта пара была похожа на героев чёрно-белых фильмов. Длинное серое платье Алевтины с блёстками по краям развевалось, а Фёдор держал её в своих руках очень уверенно. Тата в жизни бы не подумала, что этот крупный мужчина может оказаться таким прекрасным танцором.
– Тата, идём тоже потанцуем, – услышала она голос Матвея и округлила глаза.
– Ты что?.. Я не умею.
– Я тебя научу. Идём!
Он взял её за руку и поднял с дивана.
– Матвей, нет… Я не хочу выглядеть глупо. Неужели ты и танцевать умеешь?
– Вальс, да.
– Боже мой, чем больше я тебя узнаю, тем больше ощущаю стыд рядом с тобой.
– Не бойся. Тут уметь нечего. Положи левую руку мне на плечо.
– Что?..
Когда его рука оказалась у Таты на талии, и он притянул её к себе, её рука оказалась на его плече сама собой. После этого Матвей сделал движение, которое закружило Тату по комнате подобно ветру. Это было похоже на захватывающее катание на каруселях, но в вальсе кружила её не техника, а другой человек.
Этот танец поднял ей настроение и Тата начала широко улыбаться и смеяться.
– Слава богу, ты повеселела, – сказал Матвей. – А-то весь вечер такая задумчивая.
– Артём из головы не выходит, – призналась она.
– Я так и думал.
Он ещё ближе притянул её к себе, а потом резко отпустил и, схватившись за кончики пальцев её правой руки, несколько раз заставил прокружиться вокруг своей оси. Тата не успела толком ничего понять, как снова оказалась в его руках, и он повёл её в танце дальше.
Матвею снова удалось убедить её в своих взглядах. Но, несмотря на положительные эмоции, Тата должна была признать, что его прикосновения во время танца вызвали у неё мысли, что это было неправильно. Наверное, она была через чур старомодна и замкнута для таких вещей. Но ей почему-то казалось, что кроме Артёма она не должна была позволять никому к себе так прикасаться. Матвей слишком быстро вовлёк ей в этот танец, и она не успела воспротивиться. Если бы он дал ей больше времени, то она точно отказалась от этой затеи.
– Матвей, давай остановимся. У меня с непривычки голова кружится.
Ей не хотелось признаваться, что её смущает его близость, и она решила сослаться на головокружение. Уже после того, как она произнесла свои слова у неё возникло ощущение, что он сам догадался о её истинной причине прекратить этот танец.
Матвей после её просьбы сразу подвёл её к дивану и в танцевальной манере заставил опуститься на то место, на котором она сидела до танца. А потом он вслед за ней рухнул на диван рядом с ней.
– Матвей, извини… – протянула она. – Я никудышная партнёрша.
– Зря ты так. Ты изящна как балерина. Дело-то в желании. Когда человек хочет – у него всё сразу начинает получаться.
Она посмотрела в его отстранённый взгляд, и ей сразу захотелось побыть одной. Ею завладели противоречивые чувства. Тате показалось, что она обидела Матвея. В конце концов, это был обычный танец и ей не следуют относиться к нему как к чему-то греховному. К тому же однажды она сама попросила Матвея её обнять, а это было чем-то схоже с вальсом. Наверное, дело было в том, что предложение Матвея с ним потанцевать было для неё слишком неожиданным. Она бы точно смогла проще к этому отнестись, если бы Матвей дал ей возможность подготовиться к этой мысли.
***
Алевтина уговорила Тату провести ночь в бывшей комнате Дарьи. Тата позвала Лукьяна и со свечой в руке отправилась в свою комнату. Лукьяну там расположиться было почти негде. На маленькой кровати вместе с ней он уже не помещался, а на полу было мало места. Но пёс преданно следовал за своей хозяйкой и, укомплектовавшись у двери, приготовился спать.
Тата присела на кровать и мысли об Артёме снова захватили её. Ей вспомнилось, что ещё до того, как он обратил на неё внимание, ей было трудно представить своё будущее без него. Вспомнить хотя бы Славика из ночного клуба в Петербурге! Она его к себе и близко не подпустила. А если бы Артём так и не влюбился в неё… Что бы тогда было и возможно ли такое вообще?
Тата знала только одно: с Артёмом она проживёт самый счастливый вариант своей жизни. Невозможно было представить более счастливую жизнь, даже в независимости от того, разрешатся ли проблемы с Лизой или нет. Это могло кому-то показаться сумасшествием, но у таких мыслей была одна серьёзная причина – любовь. Тата залезла под подушку и вытащила оттуда два конверта.
Это были письма из Нижнего Новгорода. Они пришли два дня назад; письмо от мамы Тата прочитала сразу, а вот письмо от Артёма специально приберегла для сегодняшнего дня, чтобы порадовать себя в праздник.
Тата поудобнее устроилась в кровати, вскрыла конверт и начала читать:
Здравствуй, куколка! Меньше всего на свете мне хотелось бы тебя расстроить, но сделать это мне всё-таки придётся…
Два дня назад ко мне приходил твой отец, и разговор с ним заставил меня посмотреть на нашу с тобой жизнь по-другому. Родная моя, что же я делаю с твоей жизнью? Я говорю, что люблю тебя, а сам даже ни разу не спросил тебя, готова ли ты быть со мной с такими сложностями в моей жизни, которые к тебе не имеют отношения.
Шанс на то, что Лиза встанет на ноги очень маленький и если это чудо случится, то я не знаю когда. Через год, два, через десять, двадцать лет… Нет, я не могу так поступать с тобой. Как я не пытаюсь себя обмануть, но подарить тебе ту жизнь, которую я хотел, я уже не смогу. А ты достойна счастливейшей жизни на свете. Я не имею права удерживать тебя рядом с собой.
Я должен честно признаться себе, что моя жизнь после аварии теперь связана с Лизой до конца моих дней. Я хочу верить, что массаж даст эффект и она встанет, но я должен понимать, что этого может не произойти. Для меня теперь в жизни не может быть большей радости как известие о том, что мой сын нашёлся и с ним всё хорошо. Я буду зарабатывать деньги в поте лица на частный розыск, чтобы получить возможность поискать его ещё раз.
Тата, я знаю, как тебе тяжело это читать, но каждая строчка этого письма – чистая правда. Я не хочу, чтобы ты всю жизнь провела в неопределённости, которая сейчас творится в моей жизни и тянет твою жизнь ко дну всё глубже. Эта участь страшнее моей. Я очень хочу, чтобы твоя жизнь в отличие от моей сложилась. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы позволить остаться со мной. Не знаю хватит ли мне жизни, чтобы принять это, но я должен, и ты должна понять меня, куколка. Так как есть сейчас, быть не должно.
Я всегда буду любить тебя…
Тата сжала в руках мокрый от слёз листок бумаги.
Как же так?..
Она подбежала к двери; чтобы выйти, ей нужно было разбудить Лукьяна. Она погладила его по голове и пёс встал. Тата ринулась к выходу. У входной двери её догнал Матвей.
– Тата, ты куда?
– Мне нужно домой. Сейчас же!
– Куда домой? В особняк Роз?
– Нет, в Нижний Новгород.
– Что?..
– Матвей, у меня нет времени объяснять. Я должна сейчас же уехать.
– В ночь на первое января? Ты с ума сошла! Успокойся и расскажи мне, что случилось?
Тата впервые в жизни ощутила чувство тупика. Выхода больше нет… Надежды больше нет…
Голова пошла кругом и ей стало нечем дышать. Её как будто оглушили. Ей хотелось упасть в обморок и отключиться от этого кошмара. Но кроме мутной видимости вокруг с ней больше ничего не происходило. Она поддалась головокружению, и её мотнуло в сторону. Но её поймали и куда-то повели.
***
Ощущениями Тата понимала, что оказалась в кровати Дарьи. К её губам стали подносить бокал с травяным напитком. Она хлебнула, а потом перевернулась на спину и зарылась в подушку.
Голосов в её комнате становилось всё меньше и вот они совсем затихли. Тата подняла голову с подушки и вздрогнула, увидев перед собой Матвея. Ей казалось, что все ушли.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
Она подскочила и прижалась к его груди, заливая её слезами.
– Матвей, как же так?.. Он от меня отказывается… Я не вижу смысла жить дальше. Я не знаю, зачем мне нужен завтрашний день. Я с ума сойду…
– Тата, ты говоришь страшные вещи, но я ничего не понимаю…
– Ну почему всё так сложно, Матвей? – она сжала руки в кулаки и стала ударять ими по его груди. – Зачем я узнала, что такое быть с ним? Лучше я бы этого не знала. Что теперь будет значить моя жизнь без него?
Она почувствовала его поглаживающие руки на спине, а потом он произнёс:
– Тата, попей ещё чаю. Давай.
Он подставил под её губы стакан, и Тата с трудом сделала глоток.
– Тебе нужно выпить всё, Тата.
– Не могу…
– Постарайся, пожалуйста…
Тата взяла стакан обеими руками и, сморщив лицо, стала делать глотки до тех пор, пока жидкость не начала вытекать через её нос. Она закашляла, и Матвей забрал у неё стакан.
– Вот молодец. А теперь расскажи, что у тебя случилось?
Тата отдала ему в руки конверт с письмом.
– Ты уверена?.. – спросил он, нахмурив брови.
– Да. У меня сил не хватит тебе это пересказать.
Пока Матвей читал письмо от Артёма, Тата потихоньку приходила в себя. То ли чай ей помог, то ли просто время прошло, но постепенно до неё начал доходить смысл его письменных слов.
Когда Матвей прочитал письмо, он мельком заглянул в её глаза и со вздохом произнёс:
– Тата, мне очень жаль, но я думаю, что он прав.
– А я так не думаю! – Тата ударила растопыренными ладонями по матрасу. – Он не имел права принимать это решение без меня! Как это жестоко… Ведь я далеко от него. У меня нет возможности сразу поговорить с ним. Нужно ехать, а ещё и Новый год… Мне стало бы легче, если бы я могла поговорить с ним прямо сейчас.
– Тебе нужно поспать, а завтра…
– Не хочу я завтра! – Тата прижала руку к груди. – Всего несколько минут назад у меня была надежда и я верила. А он отнял её… Я хочу поговорить с ним. Я так не могу…
Матвей ухватился за её плечи и заставил посмотреть в его глаза:
– Тата, я понимаю твоё состояние, но поговорить с ним немедленно у тебя не получится. Просто смирись с этим. Завтра на свежую голову напишешь ему письмо. Не воспринимай эту ситуацию как конец света. Всё можно решить.
Он взял её локон и, прокрутив в пальце, улыбнулся. Тата тоже слегка приподняла уголки губ.
– Ты прав, Матвей… как всегда. Все слава богу живы. И это главное. Спасибо тебе. Господи, чтобы я без тебя делала?..
Ей снова захотелось его обнять, но в этот момент у неё «заработала» голова и она заставила себя этого не делать. Он был человеком, а не её жилеткой. Нельзя было так обращаться с его чувствами.
– Извини меня за эту сцену… – проговорила она, вытирая слёзы с лица, – я вас всех переполошила…
– Не извиняйся, – произнёс он, разглядывая её. – Всё обязательно разрешится, – а потом почему-то добавил. – Я обещаю.
Она не стала просить его объяснить свои последние слова и через пару минут они, пожелав спокойной ночи, распрощались друг с другом.
***
Тате кое-как удалось заснуть под утро. Но когда дневной свет проник в её комнату так, что она могла свободно видеть вокруг, она встала с кровати и отправилась в особняк Роз. Навстречу ей никто не попался; только Лукьян догнал её на улице. Тата погладила его, и он последовал за ней.
Она поднялась на второй этаж и вошла в свою комнату. Затопив печку, Тата сняла с себя пуховик и села за стол.
Взяв в руки ручку и положив перед собой лист бумаги, она начала писать.
Артём, мне сложно сравнить ту тяжесть удара, который ты нанёс мне, когда я прочитала твоё письмо. Ты даже не спросил меня, что я думаю об этом, и как в этой ситуации будет лучше мне. Имей ввиду, что принимать решение за меня тебе не нужно.
Если для тебя это так важно, то я отстану от тебя, и не буду писать. Но когда я закончу свои дела в Олонках я вернусь в Нижний Новгород. Не знаю когда точно это случится, но я обязательно вернусь, а потом приду в твой дом и потребую от тебя объяснений.
Занимайся Лизой и пытайся поставить её на ноги. Если ты действительно этого захочешь, никакие прогнозы врачей тебе не смогут помешать. Но больше всего я хочу, чтобы Серёжа нашёлся целым и невредимым. Ты правильно решил, что тебе нужно больше работать. Работай, зарабатывай деньги и оплачивай ими услуги частных агентов. Я верю, что у тебя всё получится.
Раньше я черпала силы из надежды, что у нас с тобой когда-нибудь всё наладится, а теперь видимо придётся только довольствоваться мыслью, что ты есть и твоя жизнь течёт. Надеюсь, у меня получится.
Если у тебя что-то случится, пожалуйста, дай мне знать. Не жалей меня и не думай, что, если я не буду знать о твоих проблемах мне станет легче. Это не так.
Люблю тебя…
Тата запечатала письмо и подумала о том, что ей будет трудно дождаться третьего января и отравить его. И почему она не поехала домой в эти праздничные дни? Ведь она отпустила учеников на зимние каникулы, и ей нечего было делать.
Она с трудом пережила эти дни. Матвей пытался развеселить её играми в снегу с Лукьяном и снова запугал её, навыдумывав кучу историй про призрак Розы. Тата забила себе голову ещё и этим. А Матвей посмеивался над ней и говорил, что только этого и добивался, потому что ей нужно отвлечься. А если из-за своих возродившихся страхов она будет вынуждена снова переехать в комнату Дарьи, то он будет только рад. Тата в тот день закидала его снежками. Но что бы она правда делала без его задора?
Когда каникулы закончились, Тата вернулась к своим занятиям. Уроки для деревенских детей потеряли для неё прежний миссионный смысл, и она стала вести их как будто из последних сил. Ещё её стала раздражать зима с бесконечными затоплениями печи и ходьбой в лес за дровами. Выживание в Олонках начало действовать ей на нервы.
Тата решила, что за один год ей удастся заложить в своих учеников знания, которые в обычных школах изучают три года. На летние каникулы она их не отпустит – может быть на недельки две в июле – а к сентябрю выпустит и вернётся в Нижний Новгород. Да, так она и поступит. Чем быстрее она покончит с делами в этой глуши, тем быстрее сможет вернуться в цивилизованный мир.
***
Однажды, когда Тата в очередной раз собралась за дровами в лес, она на пороге особняка Роз встретила Матвея.
– Тата, давай я с тобой схожу? – предложил он свою помощь.
– Матвей, это было бы здорово. Там такие сугробы намело, и мороз приличный, а у меня несколько веточек в печке тлеет.
– Тата, я миллион раз предлагал ходить с тобой за дровами, но ты всегда отказывалась.
– Да, мне не трудно было, а сейчас… если бы ты сам не пришёл я бы, наверное, пришла за тобой.
– Ни за что не поверю. Стиснула бы зубы и всё равно бы пошла одна, – он внимательно вгляделся в её лицо. – Ты неважно выглядишь. Такая уставшая.
– Да что-то эти морозы вымотали, – Тата потуже затянула шарф. – Сначала зима была такая тёплая, и снега было немного, а сейчас и морозы ударили, и сугробы вон какие намело. Плюс ещё занятия с детьми… – она мотнула один конец шарфа в сторону.
– Тата, ты говоришь о занятиях с детьми так, как будто они тебя тяготят. Что случилось с твоим энтузиазмом?
– Я просто устала, – выдохнула она.
– Знаешь, я уже несколько раз слышал от родителей твоих детей, что в последнее время ты стала их сильно нагружать.
– Так надо, Матвей, – со строгостью в голосе произнесла Тата. – Хочу, чтобы они побыстрее всему научились.
– И ты смогла вернуться домой к своему Артёму?
От его пристального взгляда ей захотелось поскорее спрятаться и, Тата стала медленно одевать варежки.
– Я просто хочу вернуться домой, а насчёт Артёма… я тебе ничего сказать не могу.
– Он тебе так и не писал?
– Нет, – она стала говорить, уставившись в одну точку. – Но мои родители в курсе его решения. Мама говорит, что это папа промыл ему мозги. Это её выражение. А мне всё равно, Матвей. Папа или кто угодно могли сказать ему хоть что, но решение-то принимает он. Уверенного человека не введёшь в заблуждение. Ну ладно, идём!
Они вышли из дома и отправились в лес. Тата с трудом шла за Матвеем. Она часто спотыкалась, и выбилась из сил, ещё не дойдя до леса. А ведь ветки ещё надо было найти.
Матвей пытался отправить её обратно домой, но Тата отказалась. Надо было набрать больше дров, чтобы дольше не ходить за ними.
В результате, когда они оказались дома, Тата просто задыхалась от усталости.
– Тата, тебе нужно наверх и прилечь, – сказал ей Матвей. – Ты стала выглядеть ещё хуже. Давай поднимайся, а я перетащу дрова в твою комнату и затоплю печь.
– Не надо, Матвей, я сама…
Она нагнулась, чтобы взять в руки брёвнышко, но Матвей взял её за плечи и заставил снова встать.
– Тата, я тебя предупреждаю, если ты не перестанешь упрямиться, то я на руках донесу тебя до кровати.
Она впервые видела, как в нём зарождалась злость: его брови сползли почти до уровня верхнего века, губы поджались, а глаза потемнели. Это зрелище заставило её застыть на месте.
– Матвей, что ты…
– Тогда поднимайся сама, а я пока подниму наверх дрова.
Он, не дожидаясь её слов, быстро собрал брёвна и понёс вверх по лестнице. Тата пожалела о своём упрямстве. Кому и что она пытается доказать? Матвей так помогает ей, а она строит из себя не пойми кого, а всё из-за того, что никак не может пережить… она не знала, как назвать то, о чём просил её Артём в своём последнем письме. Ей казалось, что её жизнь стала ещё непонятнее, чем раньше.
Тата медленно поднялась по лестнице, а когда оказалась в своей комнате, Матвей уже перетаскал туда все дрова и затапливал печку. Она опустилась на край кровати, наблюдая за ним.
– Через пару часов тебе придётся встать и подбросить ещё дров, – сказал он, наблюдая за тем, как огонь захватывает дрова. – У тебя тут прохладно, а мороз навряд ли спадёт… если не усилится к ночи. А вообще тебе лучше переехать к нам хотя бы на время сильных морозов.
– Не нужно, Матвей. Я справлюсь. Спасибо, что перетащил сюда дрова. И… извини меня. Мне просто так… – она расстегнула пуховик, а потом, поморщившись, резко вытащила заколку из волос. – Я хочу уехать отсюда. Мне надоело это выживание.
– Надоело выживание?.. – он подошёл к ней и присел рядом. – Из-за того, что в нём пропал смысл?
– Пропал, – дрожащим голосом произнесла она. – Матвей, не обращай, пожалуйста, внимания на мои странности. На самом деле я ценю твою помощь и очень в ней нуждаюсь. Ты мне как брат и я…
– Тата, мне бы хотелось быть для тебя больше, чем братом.
Она почувствовала, как от этих слов её бросило в жар, а вся кровь оказалась на щеках.
– Что?..
Он опустил голову вниз, а потом стал говорить, изредка поглядывая на неё. Тата ещё никогда не видела, чтобы его голубые глаза так ярко горели.
– Мне давно надо было сказать тебе об этом, но я… Ты же понимаешь, что очень сильно мне нравишься. Никогда не думал, что мне повезёт познакомиться с такой девушкой как ты. Тата – ты сама женственность, сама нежность… ты – сам свет. Скажи мне, только честно, у меня есть шанс?
От таких неожиданных слов Тата почувствовала, что у неё в горле что-то сжалось, и она стала поглаживать шею.
– Матвей, ты поставил меня в очень неловкое положение. Я не знаю, что сказать. Да и вообще… ты же знаешь, что я замужем.
– Тата, давай посмотрим правде в глаза. Твой брак висит на волоске и, по сути, ты такой же свободный человек, как и я.
Эти слова надавили на её лёгкие, и Тата часто задышала через рот.
– Нет, Матвей, не говори так. Мы с Артёмом не просто женаты, а венчаны в церкви. Это для меня гораздо больше, чем регистрация в ЗАГСе. Наш с ним брак на всю жизнь.
– Тата, не обманывай себя. На что ты ещё надеешься? Он же написал, что не хочет, чтобы ты страдала. Его вины в том, что с его бывшей женой и сыном такое случилось, нет. Но у него есть обязательства перед ними, и он правильно делает, что выполняет их. Но какой смысл ломать жизнь тебе? Ты ему этим не поможешь. Из двух несчастных людей у тебя есть шанс прожить полноценную жизнь. Ты должна использовать этот шанс.
– Нет, Матвей, не говори мне этого! – она вскочила с кровати и, резко сняв с себя пуховик, бросила его на пол. Её кулаки сжались, а на голове она почувствовала странный разряд, от чего её волосы как будто приподнялись.
– Ты намекаешь на то, что у нас с Артёмом всё закончилось? Но пока я не поговорю с ним, то никогда не поверю в то, что в его письме было именно то, что он на самом деле думает.
– Ты же сама мне сказала, что тебе всё равно, потому что уверенного в себе человека невозможно сбить с толку. Скажи мне честно, на что именно ты надеешься?
Тата приложила руки к своей бешено вздымающейся груди.
– Матвей, у меня такое чувство, что ты сейчас заставляешь меня поверить в то, что солнце больше никогда не взойдёт. Я не могу в это поверить!
– Вот в чём дело… – он встал с кровати, разглядывая пол, и подошёл к ней. – Тата, я понимаю, у вас было много планов, и ваш союз с ним выглядел многообещающе. Вы и подумать не могли, что придёте к такому краху. Но рано или поздно тебе придётся это принять…
– Нечего мне принимать, Матвей! – выкрикнула она. – Примерно ещё на полгода я останусь здесь и буду верить, несмотря ни на что. И не смей отнимать у меня эту веру! Я тебе не позволю! И Артёму я этого не позволю!
Она дёрнулась и, подбежав к своему письменному столу, стала рыться в выдвижном ящике.
– Что ты делаешь? – услышала Тата голос Матвея за спиной.
Она вытащила конверт с последним письмом Артёма и смяла в руках.
– Вот оно…
Тата смотрела на письмо и не могла понять, каким образом исписанные и сложенные определённым образом листки бумаги причиняли ей такую боль: её рука, держащая конверт, дрожала, из глаз текли слёзы, а лицо наверняка исказилось до неузнаваемости, потому что она с трудом сдерживала рёв.
– Тата, что ты хочешь с ним сделать? – спросил Матвей, оказавшись напротив неё. – Пойми, если ты его сожжёшь или разорвёшь, ничего не изменится. Это письмо уже сделало своё дело. Я знаю, как тебе тяжело. Но тебе нужно поверить в то, что Артём отпустил тебя… Он сделал это ради твоего же блага. Сейчас тебе трудно это принять, но когда-нибудь ты поймёшь, что его решение самое правильное. Он действительно любит тебя, если даёт шанс устроить свою жизнь, когда его разбита…
– Ничего не разбита… – она посмотрела на него, опустив руку с конвертом. – Лиза встанет… Он сможет сделать это.
– А если нет?
– Я не знаю, но пока я хочу верить. Почему ты пытаешься убедить меня, что я должна смириться с тем, что в любой момент может измениться?
– Это эгоистический инстинкт, Тата, – произнёс он, придав своим словам мягкости. – Ты очень мне нужна…
Его глаза не прекращали гореть, и казалось, что он ищет в её лице определённое выражение, которое позволило бы ему пойти в своём признании дальше.
– Нет, Матвей, я этого не вынесу… – она опустила голову и сделала от него шаг назад. – Пойми, я не стремлюсь упростить себе жизнь. Я свой выбор сделала, когда говорила «да» в церкви, – она приложила руки к груди и посмотрела ему в глаза. – Ты такой добрый, такой заботливый… Я так полюбила тебя, но… как брата. Прости… я не хочу делать тебе больно.
Его пристальный взгляд не менялся, и он сделал шаг навстречу ей. Она осталась стоять на месте.
– Тата, я считаю, что ты просто до конца не понимаешь, какая жизнь ждёт тебя… хорошо… может ждать тебя рядом с ним. Пока ещё в тебе много сил и тебе кажется, что ты можешь выдержать эту неопределённость очень долго. Но я готов дать тебе то, чего не сможет он… возможно не сможет он. Да, я знаю, что я не самый завидный жених: на данный момент у меня ничего нет. Но у меня есть амбиции, план действий и огромное желание стать успешным. Я не собираюсь жить в Олонках до конца дней. Я перееду в город, устроюсь на работу и поступлю учиться. Посмотри сама, мы с тобой находимся на одном и том же жизненном пути. Не обижайся, пожалуйста, но твой так называемый брак для меня ничего не значит. Тебе всего лишь издалека удалось посмотреть на то, что это такое. Но вместе со мной ты сможешь прочувствовать это наверняка и создать настоящую семью. Я понимаю, тебя всё это пока пугает, но я прошу подумай об этом.
