Евгений Александрович Козлов
Театр трагедий. Три пьесы
Сцена двенадцатая
Королевский дворец.
Атрокс
Вдохновлен, взглядом пламенным одним,
созерцаю наяву
Или мираж в пустыне,
эфирный образ ангела издалека,
с небес.
Лилиана
Что случилось с вами, парализованы,
устремлены в неведомую даль, в страну
Несбывшихся надежд и заупокойных мест.
Атрокс
Не даль, не разрешительная мораль.
Кто эта леди в окружении господ,
В сторонке дамы от ревности краснеют,
нет, они уже багровеют,
Но возразить, воспротивиться не смеют,
податливый народ
Просители у королевы попеченье,
свежее печенье.
Что ж терпение и смирение еще никому не навредили,
Давно уж позабыли, но оживает иногда,
обстоятельств обычное стеченье,
Торопится лишь тот, кого вовремя не разбудили.
Лилиана
Видела не раз ту леди в платье безупречном.
Племянница королевы, кажется она,
будет интересней, когда и с нее вы сорвете маску.
Атрокс
С нее? Невозможно.
Лилиана
Так пойдемте, зачем же попусту глазеть.
Атрокс
Не ревнуйте, сегодня я полностью ваш,
мой перламутровый цветок.
Карнелия
(появляясь)
Кого здесь назвали сорняком?
Лилиана
(уходя)
Никого.
Нам пора.
Надеюсь, встретимся еще когда?
Атрокс
Я не пророк,
не ведаю страницы завтра,
что ж, как только справлюсь со грехом…потом.
(вслед уходящим девушкам)
Юные прелестницы, вы полумесяцы,
скромны, наивны, прельстить вас так легко,
И легче быть прельщенным вами.
Черное смешиваем с белым, в итоге получаем серость,
служить не позволено двум господам, стекло
Покрывши серебром, получим отраженье,
занавесим покрывалом и закрепим ремнями,
Ведь мертвый может показаться в нем.
Исчезла муза, жаль,
вдохновить успела,
может быть попробовать найти,
дворец вдоль и поперек украдкой обойти.
Королева божилась вскоре прийти,
новых фаворитов обзавести,
старых отгрести,
скоро.
Мне уйти, или еще понаблюдать со стороны?
Останусь, время не замедлить,
как не спеши.
Все для меня немыслимо
и ново.
Агностик
Подскажите, как мне быть,
выбрать что, религию или науку,
верить всем или никому не верить.
Не можем доказать мы то, что не в наших силах.
Атрокс
Подскажу. Вдумайтесь в мои слова,
Бог есть всегда, нет начала Ему, как и нет конца,
Вечность, бесконечность, поражают нас.
Помните теорию, что вселенная предел имеет,
И что же там, за гранью, белый лист, черный мрак.
Ищите вы в себе самом Творца,
Найдете, честь вам и хвала,
а если душа пуста,
то не отыщите ответы никогда.
Фитилек ума истлеет.
Мудрость от того мудра,
что сокрыта,
что проста.
Фрейлина
Превратно меня вы не поймите,
не подобает такое говорить,
хотя вы и красивы.
Атрокс
Эллины придумали богов,
пороки свои обожествили,
красотой их наделили неспроста,
Внешний идеал с пристрастием благим,
я не из их числа,
и мы не в городе в честь Афины.
Фрейлина
Смеете отрицать, со стороны куда видней,
чем в зеркале сугубо плоском.
Атрокс
А если красота иллюзия сплошная.
Фрейлина
Тогда я готова быть обманутой,
и надеяться, чтобы муж мой станет
на вас чуточку похожим.
Атрокс
Ложь сладка, и правда от того кажется горька,
ванильные облака, новые берега,
плывете вы не знаемо куда.
Живете в мире, мир тот не поняв,
принимаете угождающее вам,
всего другого сторонитесь.
Почему я государство не терплю,
потому оно умы людей укрощает,
на слои разделяет, разделяет.
Лишь на бумаге писана свобода.
Фрейлина
В политике не разбираюсь я.
Но вот и королева,
не прошло и года.
Фанфары прозвучали громко, каждый из присутствующих знал, чем обернется заключительная часть вечера, утаить недалекое будущее оказалось не по силам никому, уважающие себя господа и дамы находились в предвкушении и в нетерпении, говорить о повторяющихся действиях из года в год, не стоит, королеву встречали, словно в первый раз. Благоговение перед монаршими персонами вполне обычное явление, носителей золотых крестов единицы, их ноша самая тяжелая, безусловно, но несут ли они ее, или кладут в шкатулку с другими драгоценностями?
Атрокс озадачено озирался по сторонам, ища любовь всей его жизни, не сомневался, она именно та, единственная, предназначенная, раньше у него не было никаких шансов, теперь же обманом он способен заполучить ее. Мимолетные переговоры с окружающими стали ему неинтересны, появилась иная цель, более возвышенная. Предвкушая, он ожидал.
Сцена тринадцатая
Королевский дворец.
Атрокс
(сам с собою)
Умирать легко тому,
кто всё в мире повидал,
прочувствовал и повстречал.
Не пригвожден к земному он,
щедро расстается и оставляет трон.
В свои двадцать лет,
сказать могу – ангел смерти, я устал,
Познал я этот мир,
так покажи мне мир другой,
издавши стон, взмолюсь,
но снова мимо ангел пролетит,
не сжалится над юным стариком.
Веселитесь вы, позабыв о смерти,
коей подвластны все доколе возраста,
Помнить мы должны о смерти
во все времена.
Негоже быть улыбчивым шутом,
Ради хмельного озорства.
Не стоит роль играть чужую.
Слезы наши утрутся, но не здесь.
Придворная дама
Ваше выступленье, ваше величество, ждут.
Королева
Пускай еще немного подождут,
приготовлюсь и тогда явлюсь.
Джезель, помоги,
застегни вот тут,
так, хорошо, почти готова.
Придворная дама
Уж танцы прекратились,
стоят, будто в исступленье,
но терпеливы.
Королева
(входя)
Одно и то же, снова и снова.
Господа
(поют)
Благословенна королева,
королевства нашего утроба,
избранница всемилостивого Бога!
Атрокс
Лижут мои раны псы,
я словно Лазарь у царского порога.
Вижу как, радуясь другие,
богатство шаткое блюдут,
но не окажетесь ли вы нищими
В заоблачном том мире,
не оскудеют ли погреба,
что лежит на дне гроба из серебра?
Наполнены низменным иль вышним?
Дамы
Смотрите, королева,
вот она,
какое платье, кружева, меха.
А прическа, кто те мастера,
чудесны туфли,
уже немолода, а как хороша.
Атрокс
К кому прильнули люди,
к идолу, к человеку,
целуют руку и речь ведут.
А с королевой леди та, божественна…
Фрейлина
Подойдите, пока есть время,
представьтесь пред королевой,
вас почтут.
Королева
Сколько лести, уши вянут,
церемония торжественна,
Они все жизни свои расписать спешат,
порадоваться и порыдать.
Джезель
Утешителя в вас видят люди.
Что есть правда, по сути.
Королева
Необычный джентльмен
неуверенно к нам шагает,
одним лишь видом глаза прельщает.
Воображение воодушевляет,
то есть талант,
с гравюры будто сошел Тристан.
Должно быть немец,
во внешности они не так строги,
нас обществом своим балует.
Джезель
Не могу поверить вашим словам.
Атрокс
(подходя к Джезель)
Камень, упавший в озеро покоя,
широкие круги создаст.
Разойдутся и прикоснутся к островам.
Но если в океане возрастет вулкан,
то затопит всех волною,
надвигаясь к населенным берегам.
Вы прекрасны,
сегодня, ныне и всегда,
нужно приветствовать,
но будто с вами я знаком,
повенчаны некогда ангела десницей,
записавшего нас в книгу неразлучных пар.
Союз наш стар, но словно в первый раз прильну.
Но нет, не дам волю своим губам.
(не целует протянутую руку Джезель, отстраняется)
Благодарю за дивный дар,
не посмею уткнуться носом я,
простите умения такого нет.
Словно Икар
не приходилось ранее вот так,
впервой расправив крылья к солнцу воспарять.
Вы смущены или недовольны,
польщены или непристойны?
Не могу прочесть.
Королева
Почту за честь,
немного уделите и мне вниманья,
не сочтите за приказ.
Атрокс
Услышьте второй мой отказ.
Королева
Что? Не будете и мне руку целовать?
Атрокс
Не обессудьте,
принадлежу лишь одной я женщине,
она стоит передо мной.
Безгранична власть ее,
и прикасаться только к ней мне разрешено.
Упрекать рыцаря не подобает за верность душе родной.
Королева
Красивы вы, нахальны,
многое проститься тем,
кто красотою наделен,
Непростое бремя,
знаю по себе,
любовь и вправду слепа,
раз не замечаете монаршую персону.
Не льстите мне, и это даже хорошо.
Атрокс
Покажется вам странным мое имя,
я Атрокс.
А вы, прелестное созданье,
как прозваны Творцом?
Королева
Джезель, так названа отцом.
Племянница моя.
Атрокс
Приятно.
Королева
Ответь Джезель господину,
распыляется пред тобой,
которую минуту.
Деликатно.
Джезель
Словами не передать, что вижу я.
Ваше лицо, неописуемо уродливо оно…
Атрокс
А ваше прекрасно, что с того?
Джезель
Проказа снедает тело ваше,
вы прокляты,
ужасный грешник вы,
раз так больны.
А глаза, они серы,
в них нет души…
Атрокс
До основания иллюзию круши!
Джезель
Как вы смогли обмануть стольких людей,
как только впустили вас во дворец.
Атрокс
Но и псы кормятся крошками с хозяйского стола.
Джезель
Не видели бы мои глаза очертания столь ужасного лица.
Королева
Вы беседовали, не поняла, о чем?
Атрокс
Как такое может быть,
кто посмел ее озарить!
Джезель,
видите вы в истинном обличие меня,
как пылаю я огнем
любви жарче ада.
Отныне я желаю жить!
Не выбравшись из смрада,
посмел я вас любить.
Королева
Смотрите друг на друга словно кошки,
расставляющие мышеловки.
Будь леди.
Сотвори господину реверанс,
разложи в уме пасьянс.
И наконец, скажи,
за что ты на человека невинного клевещешь,
надевая на него чужие негожие обновки.
Атрокс
Во внешности моей не льется возрождённый ренессанс.
И грех, каков, к сожаленью все, терзают душу мне.
Глубже заглянуть и не пытайтесь, не найдете свет во тьме.
Оттенки красного в лазурной синеве, осени мотивы по весне.
Неразличимы останки жизни в гнилом плоде.
Предвидя меня, как поступить намерены вы, правду раскрыв?
И что, они лишь верят своим глазам.
Джезель
Вы фокусник умелый,
но вскоре ваши трюки станут бесцветны,
Привычны, затем и вовсе незаметны.
Атрокс
Я не будоражу вас, не удивляю,
иногда путь трудней, чем ранее казалось.
С маской чудесной что сталось,
на вас не действует она,
но я, не оступлюсь.
Стремленье не есть движенье,
а цель, что некогда мне предназначалась.
Вы часть меня, вы словно сновиденье.
Джезель
Вы сударь не один, имейте совесть.
Атрокс
Значит, есть другой,
ценитель божественных шедевров,
иная повесть.
Что ж, не прощайте,
но до встречи.
Королева
Приятно познакомиться мне было.
Джезель вы столь смутили.
Скажу вам по секрету,
если дама злится,
то ждите вскоре нежности порыв.
Любим мы раны врачевать,
если даже виноваты в них мы сами.
Ее вы возбудили,
Ведь обычно бедняжка так холодна.
Атрокс
(уходя)
Умру сегодня, но буду знать,
что прожил этот день я не зря.
Джезель
От одного вида его воротит,
ничего не значит, а из себя строит.
Королева
Вы молоды,
воздушные замки ваши сооружены,
мечты не исполнены
И что за ерунда,
красив и, кажется, умен,
ни слова я не разобрала,
внимания твоего он достоин.
Приглядись.
Джезель
Может и так, видимо устала,
предвиделось, человека ни за что оклеветала.
Не знаю, что-то в нем не так.
Королева
Мысли произносишь вслух,
от которых все преступления.
Правда – удел одиноких.
Джезель
Или свободных.
Необъяснимое наукой чувство испытывал Атрокс, виной тому не взгляд, запах или звук, а сам факт нахождения в одном месте с этой неописуемой девушкой, в одно время, в едином пространстве, навсегда перечеркнувшая обычное представление, и саму жизнь в целом. Суждено, выбор вот что его привело, сплетение двух различных судеб, они не подозревают уготованное им, словно человек, увидевший первый раз свое отражение, примерятся, рассматривает, гримасничает, не успокаивается, покуда не определит схожесть. Объективно судить о наличии любви, рано, семя должно прорости. Безусловно, он потрясен, даже в большей степени, чем преображение красоты, обескуражен, логика мира сего не устраивает, теперь желает постичь еще один мир, той непринужденной леди, способной видеть через маску, через зло. И вправду, то был маскарад, на коем Атрокс один был в маске, сокрыт, и лишь она различила истинный его облик, она уникальна. Атрокс встает посреди зала дворца, дамы и господа застывают, время приостанавливается, заглядывает себе в сердце, ставя точку, дабы начать жизнь с новой эпитафии.
Сцена четырнадцатая (Монолог)
Королевский дворец.
Атрокс
Не сотвори более того,
о чем покаялся смиренно.
Ощущаю жар преисподней пред собой
и помню, помню каждый грех.
Войти бы в воды, очиститься,
одежды белы и новы.
Я каюсь, я повинен, постыжен, из тех
Адовых кругов достоин всех.
Но Христос, Спаситель наш,
претерпел за человеков всех,
без исключений.
Праведники, разбойники равны,
все грешны и все прощены.
Никогда, вы слышите,
никогда не поздно говорить – прости.
Помилуй, убереги, прости меня Господи,
простите ближние мои.
(далее шепотом или крича)
Ничего я в мире этом недостоин,
но за что дается мне всё это,
Созерцаю воочию, не чрез стекло,
спрашиваете кто, отвечу, я никто.
В видении коротком том,
увидел я себя,
красива и умна,
Воспалена моя душа.
Зрят глаза и видят тайну миража,
одна искра, воспламенила пламень грез.
Предвижу и надеюсь, увижу я ее
и отголосок рая, огонек согрев.
Растопит вечную ту мерзлоту,
потечет вода, будет она кровью или солью слез,
Неведомо, покуда сокрушаюсь я,
и каюсь в том, что еще не совершил.
Срок отмеренный, давно уж пережил.
Влачить предназначенье до конца,
пусть будет так.
Довольно слов, размышлять пора.
Занавес.
Антракт.
(далее шепотом или крича)
Ничего не утаю посредством слова,
правдиво или притворно.
В пустыне слишком многолюдно,
а в зале душном лирике просторно.
Соблюдайте тишину и ведите себя скромно.
Страсти мои изыдьте в погибельное лоно!
Конец второго акта.
Этюд второй. Грядущий
В мерцанье блекнущих светил,
крылатый ангел воспарил.
Громогласно вострубил,
и мир, наконец, услышал,
он не говорил.
Внимал, таясь,
в ожидании страдания конца.
Последние те времена,
одному лишь Богу ведомо когда.
Ощущаю сердцем правды,
трудны будущие дни, неотрадны.
Порою смрадны, останки минующих веков,
тысячи сортов семян,
прорастают единицы,
нищие они, не знатны.
Другие семена от червивого плода,
с помощью механических ветров,
Разносятся быстрей стрелы и не вырвать,
острие останется внутри.
Обернешься, но не увидишь позади,
виновных нет, различны каждые умы.
Ощущаю запустенье,
и тишина предвещает гром,
общность сменило отчужденье.
Осужденье во главе сужденья,
мир полон и в то же время пусто в нем,
избытки вверят искоренить,
Стремление прогресса капризная принцесса
подминает веры мановенье,
Рожденный жить, творить, любить,
признается слабым, его решают умертвить.
Укол, мученик успел простить,
посмел мешать,
чужие силы и злато расточать, корни
Правосудия змеи, яд на губах,
ступай и под ноги смотри.
Благодетели порядка заповеди не чтут,
не убий, но убийство стало казнью
Невиновных, разрешают страшный грех,
средь трупов увидите вы их и их победный смех.
Их чествуют и превозносят, месть за месть,
крест за крест, боль поплатиться болью.
Мораль зиждется тихонько
в посвященных белокаменных домах,
кои хранят один лишь стих.
Законы разрешают убивать,
и взрослых и малюток распинать за малое злодейство,
так решила знать,
Они посмели чужим воздухом дышать.
Вижу явно бесчеловечье,
малейшее увечье воспалит необработанную рану,
Война за кров, война за не доеных коров
с избытком черных смол.
Мир, словно царский стол,
чем богаче, тем быстрее расхищается он,
другие прейдут на смену.
Довольствуясь объедками
и крохами былых заморских блюд.
До жизней снизойдут, отнимут,
отберут, кричать будут, но их не поймут.
Кто оружие возьмет, от него погибнет сразу,
куда укажут, туда солдаты и пойдут.
Вижу сытость, и голод страждущих неутолим,
мы обогащаем, мы не вредим,
Глаголют ученые мужи,
верят в одно, но знаниями польщены.
Поглощены умы,
и тела искусственно созданы людьми,
в будущее глядим.
Измучены, не обрести покой,
обреченностью испещрены.
Души средь стали ледяной и нет любви,
рвут человечность на куски,
Ищут в ящиках спасенье,
избавленье от всепоглощающей тоски.
Падший падет, слышащий да услышит.
Святой дух и на нас снизойдет,
ждущий да обрящет.
Смоковница лишь тогда зацветет,
Когда Господь нас простит и с небес снизойдет.
Ощущаю безразличье
и оправдание греха величье
и соляные те столпы,
Воззрят на пылающие дожди,
в темницах заключены отцы.
Проповедуют лжецы,
скорбь по затравленным сынам,
не скрыться от толпы.
Беснуются актеры у трибун,
за справедливость львиные борцы,
Но в ложь чужую вовлечены,
местью увлечены.
Где были два, там станут три,
одному покорены.
Ощущаю страшное гоненье,
морали истребленье,
казнят за тихое моленье.
Восхваляют Гуманного царя,
кровавого пера,
недостающего цвета в цепочке совершенств.
Иные в багряницу гонимые за веру,
вороны не нарушают бденье.
Разыскивают признак тленья,
сопровождают запахи гниенья,
знаки будущих злодейств.
Святыни проданы, музеи осквернены,
Непригодны стали, не нужны.
Злодеи беспорядка к стопам вожака прильнут,
умен, речист,
Жизнью грязен,
Михаила защитника заступника перстом убьет,
и сам на трон пустующий взойдет.
Изроет землю упрямый крот,
прельстится большинство.
Люд простой, где был когда-то смех,
там будет вой, весь мир в кулак сожмет.
Прельстятся обещаньям, договорам,
общественным делам,
помощью одиноким матерям.
Иллюзия чтоб одобрение заполучить,
корни глубоко пустить,
воля пагубных властей.
Злодеи всяческих бесчинств
законом властью ограждены,
возрожден диктат.
Лжепророки проложили путь
дорожкой красной кровяной.
Свободы нет, ищейки следуют повсюду,
дичь угрюмо сторожат.
Следят, в бумаге и в вас сидят,
не обойдут соперников своей веры стороной.
Обожествляется тот новый фараон,
но тысячи не приклонят главу.
Не станут прислуживать врагу.
Вижу сопротивленье,
люди выходят из онеменья,
найдутся те, кто поведут
Избранный народ, но не скрыться,
везде коснулась порча отравленной рукой.
Потомок не прельстится,
пепел с голов стряхнут, другую истину вернут.
Книгу потерянную прочтут,
и воспылают духом и очистятся душой.
Прошедшее, настоящее, иль будущее пред вами,
проложите путь времени делами.
Слова укоренили суть,
выбор однажды предстанет пред нами.
Вижу свеченье,
Свет Воскресенья,
озарит усталый мир.
Испустивши дух Христос,
тьма сделалась и всё живое трепетало.
И ныне вместо мрака,
свет звезд небесных в стократ наполнили эфир,
Осенило знаменье то всё бытие,
вселенную всю окрестило.
Подобно молнии спасенье к людям царственно пришло,
И зло извергнется, не имеет власти более оно.
Времена начнут слагать другое время,
возрадуется любящее Бога семя.
Изгнанник станет сыном,
нищий богаче всех земных царей,
мученик всех здоровей.
Смиренны и невинны,
претерпели до конца,
не бросили возложенное бремя.
В новом мире, нет места, где было бы светлей.
Вступительные слова перед третьим актом
Вечность, любовь, едины, пути их неисповедимы, закатом зардеют, любящий от чувств своих отречься не посмеет, она с последним вздохом на устах, она есть жизнь, она не прах, я вижу в ваших опечаленных очах, страх, любовь есть дар и вы должны его принять. Мы не встретились в этом мире, что ж, в другом, не будет там ролей, осуждений, свободны, по саду райскому гулять, под древом жизни сладко спать, не помешает уж никто, нет времени, нет боли, нет здесь уродства, лишь красота и даже я преображен и только слезы радости украдкой потекут, не разлучат, не заберут. Теперь и ты в том месте, где была ты создана, средь ангелов когда-то рождена, дом твой небеса, а я лишь гость, так прими меня. Я оказался прав, и после смерти, есть другая жизнь, к которой мы шли долго и упорно, страдали, но знали, что есть, существует мир утешенья, мир любви. Возьми меня ты за руку, в первый раз, ни тогда и ни сейчас, не оторвать мне глаз, прекрасна, столько фраз я написал, но описать достойно, так и не смог, но может и не нужно, лишь созерцать, хвалу Богу воздавать, ведь это Он сотворил тебя. Он позволил тебе быть, а мне рядом с тобою жить. Смогу ли я, когда-нибудь себя простить, за то, что не смог что-либо сотворить, достойного того, чего я так люблю. Любовь моя ничтожна, но и крупица бессмертия бесценна, возьми и раздели. Когда-нибудь и я уйду, лишь помни, любил, люблю.
Акт третий. Страсть бесстрастная. Сцена пятнадцатая (Монолог)
Что такое любовь? Это когда Господь
спросит меня – готов ли ты умереть вместо нее?
И я отвечу – да.
Анализ Атрокса затруднителен, поскольку перемены в душе его скоропостижны, изменчивы, не обосновываются никоим образом, некогда крайне спокойное море, вскипело и забурлило, оно может расступиться, и мы пойдем по суше, но те стены способны обрушиться в любой момент и затопить жалкие попытки к познанию. В нем родилось или проснулось нечто, не поддающееся конструктивным методам, любовь эфирно духовна, потому неосязаема, без формул, но с четким акцентом на доминирование над всем естеством. Распускается редчайший цветок из крохотного семечка Создателя, впервые столкнувшись с таким процессом, невольно пугаешься, иногда ожесточаешься, или безмерно радуешься. Атрокс же упав на пол, сидел, обхватив себя руками, словно в смирительной рубашке, сокрушался и не мог понять, что же с ним творится, словно из груди просачивается свет, былые желания затмились, страсти улеглись. Тогда он понимает, вот, что ему недоставало, вот что важнее всего, будучи романтиком, он предрек вечность своих чувств, отныне они связаны навеки. И понял, отныне она обречена быть музой, любовью ужаснейшего из людей, она обречена терпеть его присутствие. Джезель пока ни о чем не подозревает, но когда-нибудь узнает, о своей участи быть любимой чудовища. В своей комнате в доме бабушки, Атрокс размышляет, пытается понять и решает каков будет его следующий шаг, ведь маска над леди не властна. Задумчиво отрешенно ведет себя он
Con amore (с любовью)
Комната Атрокса.
Атрокс
И видит Бог,
я люблю ее одну.
Что предназначена судьбой,
покуда не засыплют нас землей.
Странствовать вольны,
любить, ведь для этого мы сотворены,
но не пойму,
Что происходит,
что со мной?
Не иссушить незыблемую огненную чашу,
и сажу от сердца не содрать.
Болит оно и просит о пощаде,
ударом за ударом, отсрочивает рок.
И остановится оно, когда-нибудь,
но раз пишу, значит, бьется,
сострадать,
Молить об искупленье,
о прощенье,
удлинить нареченный судьбой срок.
Соизволит ли Бог,
утешить беспокойного душою,
любовью окрыленного,
Одержимого того, недостойного,
закованного в кандалы, приговоренного в рабы
Чувств.
Беззвучной арфой влекут
из пены морской что вышли,
красотою покоренного.
Ведите нимфы меня вы на эшафот,
но я не пойду, обходя стороною райские сады.
Прекрасный образ существа влечет меня,
покинь же страсть мои уста.
Перестаньте повторять,
но не перестану удивлять
и удивляться я не перестану.
Создателем восхищаться,
а не созданием Его,
но оно, похоже, так близко.
Не пуста отныне грешная душа,
возомнил любить,
не я осмелился так решить.
И сколько видел женщин я,
не сосчитать, ни одна,
не смогла восстать, не стану
Лгать, лишь в Джезель увидел часть себя,
подумать страшно, но это так,
правду не украсть.
Умна, красива, всё это могло быть и у меня,
нет, не могло, я единожды рожден.
Но всё равно, ощущаю связь и общее между нами,
она недостающая в идеале часть.
Я смешон,
покажите книгу мне,
где язык сердца переведен.
Утерян, Шопен нотами создай музыкальный строй,
ты кроток, так будь собой.
Как и я, романтик,
выразить невозможно простотой, что так сложна.
Она звучанье рифм под блекнущей луной,
она мириады фраз колоннадой неземной.
Она шуршанье лепестка первого любовного письма,
она на стекле зимою кружева.
Радуга после летнего дождя,
разлука после ночи кутежа.
Китайский фейерверк,
заряды кончились,
но цвет тот не померк.
Сказочная страна,
где нет ни старости, ни смерти.
Она внутри.
Вот здесь, в моей груди,
где боль, где радость и печаль.
Искусство, вера, искушенье, ад и рай.
Послушай, дыханье затаи.
Услышь, ставни отвори,
признайся, не молчи.
Слабеешь, так пиши,
что начертано на скрижалях сердца.
Ты не посмеешь, другой ту лиру воспевать
Нарочитые слова любви,
она есть ты, она есть мы…
Нет! Есть я, и ты.
По сущности мы разделены.
И видит Бог, я люблю ее одну.
Никогда не прикоснусь
и за руку ее украдкой не возьму,
что с того.
Когда аура души ее тепла,
я ощущаю, и даже здесь,
за мили, на коленях посреди комнаты стою.
Познаю, есть начало и конец всему,
что любовью не освещено.
