Галина Муратова
Код Независимости
Радость
Антонина давно жила по принципу "сама себе – радость, сама себе – событие”. И это ей было удобно, почти не огорчало, и помогало ни на кого обид не держать.
Встав пораньше и легко проскользнув в удобный сарафанчик, она пошла сегодня на рынок. За радостью. Она обожала бродить между длинными прилавками и благодарно оценивать зазывающие голоса продавцов, которые не скупились на слово-отмычку: “Красавица, попробуй!”
И она пробовала, останавливалась, вела торги. И ничего не покупала конечно. Только в конце этого путешествия между рядов, она могла купить что-нибудь малозначительное, как пару малосольных огурчиков или чуть творога.
Она ела мало и редко. Процесс этот всегда казался ей скучным, поэтому она старалась не уделять ему много времени. Да и посуду она мыть не любила.
На рынке Антонина вдыхала радугу из ароматов, наслаждалась яркой пёстростью выкладки товаров. И могла немного пожить чужой жизнью, наблюдая за посетителями.
Они вели себя по-разному, конечно. Но в этой разности был свой колорит.
Редкие молодые мужчины резко сметали картофель, огурцы, помидоры, перцы. Иногда глядя в список, написанный женской рукой. Взяв всего побольше, они шли к своим машинам и увозили эти пакеты добра в свои дома.
Интереснее всего, и трогательнее, было зрить старушек, которые долго выбирали, пока по великодушию своему или раздражению, продавец не отдавал бесплатно свой товар в одном экземпляре одной старушке. Но они рынок не покидали, а шли дальше вдоль прилавка и собирали свою дань, невольно облагораживая мужчин за прилавком. Каждый почти сразу сдавался и дарил пучок петрушки. Старушке и себе в радость.
Антонина увидела явное сходство с этими старушками. Они собирали съестное для себя, а она, Антонина, прельщалась пылким вниманием к себе, и красивым обращением. Где еще услышишь призывное: “Красавица, не проходи мимо”?
Все это конечно же было совсем не так, Антонина действительно любила свои походы на рынок, потому что они занимали много времени от длительного скучного выходного дня, который был так скуп на события. Поэтому Антонина устраивала их сама.
Однако все ряды были обойдены, распробовано всё, что можно, улыбки благодарности розданы, надо было возвращаться домой.
– Нет, и не думай, ты просто так не уйдешь, – услышала она.
Перед ней за прилавком стоял роскошный дед с белой какой-то сединой и темными красивыми глазами. Дед явно был иноземцем – он протягивал ей большой, чуть сморщенный гранат. – Возьми, ешь, вкусно будет.
Антонина не смогла, не успела ничего ответить, как дед положил гранат на весы, и еще к нему парочку, и уже протягивал Антонине пакетик с уложенными в него фруктами.
Она хотела сказать, что не любит гранаты, но как-то не посмела. Горец восхищенно и приветливо смотрел на нее.
Антонина, как под гипнозом, взяла гранаты и расплатилась. Надо сказать, у нее едва хватило наличности.
И горец, сразу потеряв к ней интерес, уже обаял другую какую-то тетку.
Антонина торопливо отбежала от прилавка. Ей было почему-то очень стыдно за себя, и за этого горца, и за ненужные ей совсем гранаты.
Финал прогулки по рынку оказался испорченным, и она пошла на выход.
Обида уже заходила внутрь Антонины, не вытерев ноги, хотела было плюхнуться на грудь надолго.
Но Антонина вовремя вспомнила о себе главное, что она – сама себе событие, сама себе – радость.
Дав хорошего пинка всем обидам сразу, Антонина, сунув пакет с гранатами скромной старушке, торговавшей себе яблоками, покинула рынок.
Солнце сияло на улице со щедростью, которая была вне всякой конкуренции с местной публикой.
Антонина улыбнулась ему и пошла себе домой. Ей только на чуть показалось, что поход ее на рынок не удался. Она даже не купила малосольных огурчиков у той женщины, с красивой рыжинкой в волосах. У неё был отличный засол, Антонина уж это давно знала.
– Ну, и ладно, – ухмыльнулась сама себе Антонина. – В следующий выходной куплю.
Она шла под солнцем, чувствовала, как оно обжигающе, но по-доброму касается её обнаженных плечей в сарафанчике.
И это касание стоило всех рыночных, пока нужных, благ. Это была настоящая радость.
И Антонина остановилась и немного задержала себя в этих солнечных объятьях.
И это было событием настоящим в её жизни. А не казалось.
Она подумала, кому рассказать о маленьком своем поучительном приключении, но рассказать было решительно некому, да и невозможно рассказать доходчиво о таком пустяке, как поход на рынок.
Стеганая тетрадь,
27 марта 2022
Персонаж
Он вдавился в квартиру, сжимая пространство огромным тяжелым рюкзаком. Вошёл боком и спиной, впихивая свой дом-рюкзак в Вовкино жилище. Втиснулся кое-как, а потом прошел в единственную комнату квартиры и скинул с себя эту странную вещь. Рюкзак со стуком брякнулся на пол и распластался от стенки до стенки, перекрыв собой проход и доступ ко всем остальным местам в квартирке.
Из-под рюкзака возник человечек маленький, с круглым чуть животиком, в кепке, наушником и фонариком на лбу.
– Попить дай, – приказал он.
Пока Вовка с трудом перешагивал через рюкзак, пробирался на кухню, человек сел в кресло Вовкино, вытянул и положил ноги на рюкзак, переводил дух.
– Однако, пятый этаж и без лифта, – недовольно высказал претензию он.
Попив воды, он пошел в туалет, и не закрыв за собой дверь, бесстыдно журчал, и издавал все положенные для этой ситуации звуки. Не утрудившись прикрыть за собой дверь.
Володя слушал все это и закипал черным раздражением. Ему захотелось выставить этого человека из своего дома и не видеть его никогда в своей молодой беспечной жизни.
Но дело в том, что это был мастер, который пришел, чтобы провести интернет, кабельный и быстрый.
Мастер между тем по-хозяйски подошел с рулеткой к компьютерному столу и стал замерять расстояние, нужное верно для тайных его каких-то расчетов.
Вовка чуть успокоился, когда он, задав ему несколько профессиональных вопросов из жизни айтишников, раскрыл свой загадочный рюкзак-дом, достал оттуда перфоратор и метровое сверло, соединил их в одно орудие труда, пошел на лестничную площадку, и оттуда сразу донесся рык этого самого перфоратора, от которого задрожал Вовкин дом и все, что было в нем, даже чашка на блюдце озвучила звоном своим это рычащее вторжение.
Гремело долго и упорно. Стены старого дома не поддавались, не сдавался и мастер.
Вовка с интересом рассматривал распахнутое чрево рюкзака великана. Там полно было каких-то пластмассовых туго закрытых коробочек, бесконечным удавом лежал свернутый кабель, лежали молотки разного калибра, а также прибор, похожий на пистолетик для крепежа этого кабеля. Вовка уже видел такой у соседа.
Мастер вернулся. Вовка смог разглядеть его лицо. Нос пуговкой, узкие, белёсого цвета какого-то, глазки. Такой же узкий разрез рта. Блондинистые волосы топорщились из-под кепки в разные стороны. Вид у него был ярко выраженной русопятости и почему-то глупости. Но, похоже, ему это было совсем все равно, он передвигался, уверенно, чуть покачивался по-утиному.
– Поставь чайку, я здесь надолго, – приказал он Володе.
Так начался длинный день общения с новым человеком в его жизни, которого он должен был терпеть, обслуживать, и не задавать никаких вопросов. Мужичонка, похоже, был туг на ухо, и совсем не отвечал на Володины вопросы, связанные с обслуживанием его компьютера. А может, и скорее всего, он их просто игнорировал.
Между тем работа шла. Вовка, несколько раз споткнувшись о растопыренный рюкзак, приготовил чай с бутербродами.
Рюкзак, как уставший зверь, лежал на полу, и его открытый карман напоминал высунутый язык какого-то невиданного зверя.
Мастер вошел, в комнату, плюхнулся в Вовкино кресло и стал пить чай. Громко и с большим аппетитом поглощая бутерброды с сыром и черкизовской колбасой. При этом все время набирал кого-то по мобильнику.
Было ощущение, что он один в комнате. По тому, как он наконец обрадовался, дозвонившись, и стал шумно общаться, Вовка понял, что он совсем лишний в своем доме, грянуло на него чувство собственной неполноценности. Он даже слегка позавидовал этому мужичонку, который вел себя совсем по-Емельски, оседлавшего свою печь навсегда, по чьему-то высокомерному желанию.
Вовке очень хотелось выставить пришельца. Грубо так, выставить и швырнуть ему в спину его страшный наглый рюкзак. Но Вовка понимал, что ему не по силам даже сдвинуть его с места.
Поэтому он спросил:
– Еще бутербродов?
Мужичок радостно закивал, не прерывая своей беседы по телефону.
И Вовка повторно стал намазывать масло на хлеб.
Работа оказалась долгой и нудной. Мастер колдовал с кабелем и какими-то металлическими наболдашничками. Кабель оказался короче, чем надо, и на замечание робкое Вовки, что надо бы подлиннее, мастер спокойно ответил:
– Всё как раз! Раньше надо было о напуске. Что переделывать. Нарастите потом, если что.
Вовка не стал возражать. Ему сейчас хотелось только одного, чтобы этот человек с его уверенностью и наглостью, сгинул из его жизни навсегда.
Наконец, в ход пошел уже знакомый пистолетик. Мастер ловко пристрелил кабель к карнизу. Проверил есть ли связь, контакт, заставил Вовку сесть за компьютер, все проверить. А сам пошел на кухню, смел последних два бутерброда, захлебнул чаем и стал собирать инструменты в распахнутую пасть рюкзака.
Потом он взвалил его на плечи, будто целый дом из старого фонда, и чуть шатаясь, как показалось Вовке, покинул жилище.
Вовке понравилось только одно, что он, не считая денег, выданных ему за работу, сунул их в один из многочисленных карманов своего жилета. И констатировал тем не менее:
– Много даешь.
И исчез, наконец.
Он и ушел, так и не выключив фонарь на лбу. Вовка хотел было ему сказать об этом, но тот достал телефон и снял результаты своей работы, проведенный кабель.
– Для начальства, – пояснил он. И стал спускаться вниз, причем его самого не было видно. Будто какое-то рюкзачное чудище ползло на коротеньких своих лапках по лестнице.
Вовка скорее сбежал от этого зрелища в квартиру, где царил после визита мастера бедлам, и всюду валялись мусором куски разрезанного кабеля. И остатки от дрели. Уборка предстояла немалая. Вовка хотел было от нее отказаться хотя бы до вечера, но войдя в комнату, он увидел большое загадочное мокрое пятно там, где лежал рюкзак.
– Надо же, будто и правда животное, – Вовку развеселил этот факт, и он пошел за шваброй и тряпкой. Он немедленно решил намыть полы, потому что хотелось убрать раздавленность и ушиб, который был нанесен ему мужичком с фонарем во лбу.
Хотя Вовка даже был благодарен, за то, что соединен со всем миром с максимальной скоростью. Это главное. Он намочил тряпку, продел ее в швабру и старательно, и даже как-то в охотку, стал мыть пол.
Он представил, как этот мужичок идет по улице с включенным фонарем, и ему стало весело. Хотя у того, скорее всего, есть машина. Не таскает же он этакий рюкзак пешком. И представив себе такое, Вовка даже прервал уборку. Такого просто не могло быть.
Вовка пожалел, что не посмотрел в окно на уходящего.
Наверняка на машине, Вовка на всякий случай выглянул в окно. И надо же, на его счастье он увидел, как мужичок стоит у синего пикапа и с кем-то разговаривает по телефону. Рюкзак стоял рядом. Затем, он его как-то бережно и нежно сунул в багажник, сел сам, и машина уехала. А фонарик он так и не выключил.
Вовка испытал облегчение почему-то и стал рьяно затирать загадочное пятно, оставленное рюкзаком.
Вовке хотелось думать, что это обыкновенная вода, пролившаяся из бутылки в одном из карманов этого многоотдельного чудища.
О другом думать было неуместно.
Вовка был человек материальный и в разные там, побрякушки мистические, не верил.
Но это никак не объясняло появление лужицы под чудищем рюкзака. Вовка постарался забыть поскорее и о чудище, и об его хозяине.
Он домыл пол, выбросил в мусорное ведро, на всякий случай, использованную тряпку и пошёл немедленно вынести это ведро, с собранным в него мусором от работы мастера, на помойку.
Только после этого, чуть успокоившись и собравшись, Вовка сел за компьютер. И сразу грянула реабилитация. Связь работала четко и быстро. И к мастеру претензий больше не было.
Золотистая тетрадь,
30 марта 2022
Улыбка
Дул сильный ветер, и от этого мост казался бесконечным. Олег уже пожалел, что пошел пешком. Он шел понурившись, и размышления его были такими же безрадостными.
Олег не любил свою работу, но больше всего на свете боялся её потерять. Именно она заполняла будни этой его унылой жизни, а по выходным – отсутствие её выгоняло его на такие вот длинные бессмысленные прогулки по городу, где он прожил всю свою сорокалетнюю жизнь и знал его улицы до кирпичика.
А о работе Олегу думалось не зря. Накануне начальник смотрел на него долгим странным взглядом, будто обдумывая что-то. Олег этот взгляд запомнил и шел под тяжелым его впечатлением.
Навстречу то и дело шли тетки, почему-то с вербой. И Олегу представился ободранный начисто кустарник за городом. Так много встретил он людей с вербяными вениками.
Потом он нечаянно как-то догадался, что наверное было вербное воскресенье. Такое название помнилось ему из детства. Красивое название, но он не знал его людского значения, и ему стало жалко ободранную вербу.
Олег уже сошел с моста и стоял на переходе равнодушно, не вникая в нервное жужжание машин.
Вдруг его взгляд выхватил девочку-подростка из стайки людей, здесь же стоявших в ожидании.
Девчушка была в свободной клетчатой курточке, прическа ее на ветру призывала следовать за ней. Олег не видел ее лица, но заметил удлиненные дыры на коленках её джинс. Они оба были такими необычными по размеру, эти порезы, что Олег увидел, как они по уголкам сложились в улыбку.
Непонятное, и уже совсем незнакомое, чувство прибыло внезапно и охватило Олега всечастно. Чувство необыкновенного теплого родства и невозможного удивления, что он стоит вдалеке, а не рядом с этими улыбающимися ему модными штанами.
Олегу очень захотелось быстро ухватить незнакомку за руку и уже никогда не отпускать.
Что-то старинное, изысканное было в этом чувстве, незнакомое, но сильное, как штормовая волна, в которую в детстве попал Олег, и она его едва не унесла навсегда, если бы не добрые люди на пляже, заметившие его беду.
Но здесь на переходе тоже были люди, но никому не было дела до чувств Олега, и вообще, он здесь был одним из них.
А чувство необыкновенной любви к этой женщине всё оживало, росло. Олегу казалось, что они давно знают друг друга. И что именно к нему расположен призыв ее ералашных на ветру волос.
Зажегся зеленый свет, все суетно рванули на ту сторону улицы.
Олег – наоборот, пошел медленно, чтобы не обгонять незнакомку. Он не хотел увидеть её лицо, боялся, что оно из родного переключится в чужое и неприступное.
Олег все-таки думал, находясь все еще в важности непривычного для него состояния, подойти и сказать ей какую-нибудь ерунду, о том, что у неё джинсы смеются. Он почти решился на это.
Но тут в воздухе громом раскатилось “ку-ка-ре-ку“.
Олег вздрогнул. И тут же увидел на газоне петуха в просторной клетке. Петух выгнул шею и повторил свое кукареканье.
Все вздрогнули от неожиданности и побежали дальше по своим делам.
Наверное так же сделала и родная Олегу незнакомка. Она исчезла. Олег долго оглядывался, но вокруг будто стерли всё и всех. Уже новая толпа стояла на переходе. И к ней присоединился владелец клетки с петухом.
Петух, сбитый с толку, все кукарекал. Но его было плохо слышно за грохотом спешащих машин.
“Почему – петух? Зачем – петух?” – с каким-то яростным возмущением подумал Олег. Чувство его к незнакомке прыгнуло вон, мячиком. Его место заняла возмущенная тоска.
Петух уже кричал с другой стороны проспекта. Не унимался. Будто звал на помощь.
Олег шел домой, и пытался вызвать и представить образ этой женщины, которая исчезла. И исчезла навсегда из его жизни. Но зачем всё это было тогда?
“Дурацкий петух”, – почему-то уже совсем не зло проворчал Олег. И еще раз вспомнил уголки дыр на джинсах, и сам улыбнулся. Понял потому что, как удалась прогулка.
И еще думалось ему, что с петухом ничего плохого не случится. Его просто прогуливали. И он вспомнил высокого симпатичного парнишу, который нес клетку с красавцем-петухом. У него было приветливое лицо в конопушках, дающее гарантию всех благ.
Олег вдруг заметил, что он давно не думает о работе, которую может потерять. Почему так вдруг? Ведь ничего такого не случилось. Подумаешь, увидел он улыбающиеся джинсы. Да, еще было яркое петушиное кукареканье.
Эти два эпизода навсегда поселились в жизни Олега. И он был рад этому, хотя и объяснить нужность случившегося не мог, но чувствовал его неместную ценность.
“А может он звал на помощь, этот окончательно сбитый во времени петух?”
Олег только плечами пожал на этот свой вопрос. Не хотелось бы это знать.
Олег с облегчением открыл ключом дверь собственной квартиры.
“Что за мода такая носить дырявые штаны… Так и обмануть недолго. Не могут штаны улыбаться”.
И успокоенный Олег стал пить чай, радуясь, что впереди еще один свободный день. Его он проведет дома. Слишком ветрено на улице. Холодную весну обещали синоптики. И еще он заметил, что странная связь с незнакомкой там, на переходе, каким-то образом повлияет на дальнейшие события в его жизни. И это никак уже не беспокоило его. А только радовало и поможет ему вырулить к себе.
Золотистая тетрадь,
1 мая 2022
Бизнес такой
Людмила обогнала молодого мужчину с детской коляской для близнецов. Только хотела приласкать словом молодого папашу, но оглянувшись, потеряла все хорошие слова. Подготовленные фразы рассыпались. В коляске сидели четыре щенка. Это были спаниельчики, длинные черные ушки доставали до дна коляски. Щенки были прехорошенькие, но Людмила была ошарашена тем, с каким комфортом они устроились в детской коляске. И их черные носы торчали на уровне боковых окошек, они с интересом выглядывали в них. Сидели ровненько и смирненько. Людмила хорошо разглядела их белые лапки в мягкой шерстке.
– Ой! – только и сказала Людмила.
Мужчина притормозил.
– Нравятся? – улыбнулся он.
– Нет! – резко ответила Людмила. – Надо же, щенков – и в детской коляске. Ничего святого.
Мужчина все понял и пошел дальше. Но Людмиле было с ним по дороге. И она пошла за ним, не обгоняя его.
Она вдруг обратила внимание, что идущие навстречу люди все как один улыбаются щенкам в коляске. Один даже остановился, и Людмила услышала, как он спросил, не продаст ли.
Мужчина с коляской остановился, Людмиле пришлось обогнать его, и она услышала, что разговор шел о какой-то родословной.
Людмила брезгливо повела плечами и нырнула в свою подворотню.
Темный маленький двор давно приучил Людмилу к каждой своей выбоине.
Она легко и быстро прошла весь его и уже через минуту была у себя дома.
Комната была нагрета за день солнцем. Людмила, уходя, забыла зашторить окно. Она одним привычным жестом щелкнула шпингалетом балкона, открыла дверь пошире и ступила босиком на теплый бетонный пол. Глянула вниз и сразу же увидела мужчину с коляской. Он стоял, курил. Полог над щенками был застегнут, но Людмиле сверху хорошо было видно, как спят щенки. И какие они были маленькие и трогательные.
Но Людмила всё равно не могла смириться с тем, что они – в детской коляске.
Зазвонил телефон. Это была подруга Нинон, которая звонила раз по пять на дню.
– Ты щенка не хочешь? – сама не зная почему, спросила Людмила.
Нинон заинтересовалась и тут же пришла. Они жили на одной лестничной площадке.
Людмила всё ей рассказала и показала на мужчину с коляской.
Подруги решили спуститься вниз и узнать всё подробно.
Но когда они вышли на улицу, мужчины уже не было. И коляски – тоже.
– Куда же он так быстро исчез? – недоумевала Нинон.
А Людмила даже обрадовалась. Ей было стыдно признаться даже себе самой, что последние полчаса она думала о приобретении щенка. И еще, ей хотелось увидеть этого мужчину еще раз.
Её волновало, что у мужчины осталось неприятное впечатление о ней. И ей хотелось выправить эту ситуацию.
Почему-то она растерялась, что хозяин щенков исчез, и она всё оглядывалась, стараясь просмотреть улицу насквозь. Нинон вздохнула с обреченностью неудачницы, но подругу успокоила.
– Я бы все равно спаниеля не купила. Я таксу хочу.
Подруги вернулись в дом. Стали пить чай и скучно разговаривать. Потом Нинон ушла, а Людмила почему-то пошла гулять. Вечер был приветливый и теплый. Она пошла вдоль знакомых домов, свернула в родные переулки и надолго исчезла в них. А если бы не исчезла, то увидела бы, как незнакомец, который встретился ей днем, шел уставшим шагом, толкая перед собой коляску. Коляска была пуста. Щенков разобрали, только на дне осталось резиновое колечко для зубов.
Незнакомца встретила женщина. Они поцеловались по давней привычке жены и мужа.
– Да, все отлично. Одна только тетка испортила настроение. Ругалась, что коляска – не для щенков.
– Сильно ругалась?
– Коротенько, потом отстала, – мужчина закурил и обнял женщину. – Кого только не выносит на этот свет. Дуре всякой дело, кого я везу в коляске.
– Забудь! – сказала женщина. – Это ты хорошо придумал, с коляской.
А Людмила, возвращаясь со своей прогулки, думала о том, что надо бы купить собаку, вот гуляла бы с ней. И тут же сама себя опровергла. Никакая собака ее не утешит. И незачем было себя обманывать.
Ее интересовал мужчина, который вез эту коляску. И ей было стыдно за ее грубость в отношении к нему и ко щеночкам в коляске. Ей хотелось извиниться. И вообще, какое ей дело? Может, у него такой бизнес.
Или просто щенкам нужно было гулять, не на руках же их носить. Зачем она орала на него? Теперь уж вряд ли встретиться с ним доведется.
Людмила успокоилась немного, зашла в ближайшее кафе, купила себе сладкую булочку на ужин и совсем успокоилась.
А следующим днем, когда Людмила на улице увидела мужчину с коляской, она тут же перешла на другую сторону. Хотя и мужчина был другой, и из коляски торчала голова младенца в шапочке с помпоном.
Впрочем, история имела продолжение. Порывшись в интернете, Людмила довольно быстро нашла сведения о продаже спаниельчиков. И все сведения о щенках с фотографиями их, и хозяина. Хозяин был женат. Тем более и щенки стоили очень дорого. Людмила постаралась забыть эту историю. Хотя мысль взять шефство над кем-нибудь… Но хорошенько подумав, она решила подождать с этим. Хотя щенки в коляске казались ей сейчас премиленькими. И она не понимала уже, чем так возмутилась вчера. Может, у человека бизнес такой? А коляска делала его привлекательным. Она же привлеклась. И Людмиле нечего было себе возразить.
Ей вспомнились милые мордахи щенков, их длинные, в пол, ушки. И она улыбнулась чужой предприимчивости.
Золотистая тетрадь,
1 мая 2022
