Григорий Александрович Шепелев
Батыева тропа
Глава десятая
К заре небо чуть прояснилось. В без пятнадцати семь Александр Львович повёз в райцентр не только соседа, но и жену с двумя дочками. В рюкзаке, который Наташка взяла с собой, лежал её самый лучший танцевальный костюм и тюрбан. Пока ещё синий. От Женьки Денисовы получили задание купить три килограмма мяса для Герды. А Лиза поутру пошла в лес, взяв лыковый короб. Он был изделием её рук. Она научилась плести корзинки и короба, когда жила с бабушкой. Та владела этим искусством. Из дому вышла Лиза в рассветных сумерках, а вернулась перед полуднем. Короб её был полон лисичек и сыроежек. Сверху лежали два подберёзовика и маленький белый гриб. Проходя мимо дома бабушки, Лиза к ней постучалась и поделилась грибами. Впрочем, старуха взяла лишь несколько, сочтя важным предупредить:
– Больше не носи, ни к чему мне это! Я их, конечно, сварю и поставлю ёжикам, но у них хватает еды и так. Если они скажут тебе спасибо, я передам.
– Да можешь не утруждаться, – бросила Лиза и поспешила домой. Светлана лисички перебрала и пожарила с прошлогодней картошкой в двух сковородках. Когда это дело было близко к завершению, она попросила дочь пригласить Женьку и Маринку.
– Лёньку не звать? – уточнила Ленка, взяв телефон.
– Он пускай за Гердой следит. Да ты не звони, а сбегай! Разве они придут по звонку?
– Да, могут и не прийти, – согласилась Ленка и убежала. Обе москвички с нею пошли без сопротивления, потому что грибы любили. Хотела пойти и Герда, но ей велели остаться с Лёнькой, который красил верхнюю часть забора. По пути Ленка вдруг обратилась к Маринке и Женьке с просьбой не говорить при матери об уборке в школе.
– Почему нет? – спросила Маринка.
– Она подумает, что я вас склоняла к этому делу, и разозлится! Проблема уже решилась. Народу нашлось достаточно.
– Ну, окей, – пожала плечами Женька.
Когда пришли, выяснилось, что Лиза улеглась спать в своей комнатушке за русской печью. Усадив девушек за накрытый синей клеёнкой стол, Светлана Петровна их попросила говорить тише. Кроме грибов с картошкой в красивых мисочках, на столе стояло вино.
– Сегодня что, праздник? – обеспокоилась Женька. – Может быть, Троица?
Но Светлана ей объяснила, что в нынешнем году Троица выпадает на двадцать третье июня, то есть ещё целых две недели предстоит ждать огромного праздничного застолья, которое соберёт за одним столом всю деревню.
– Что делать, – вздохнула Женька, – придётся ждать.
Над ней посмеялись, после чего Ленка разлила по стопкам вино. Оно было ягодным, очень сладким. Женька такое вино не слишком любила, а вот грибы ей понравились. У Маринки тоже зажглись глаза, как только ей в рот попал первый гриб.
– Боже мой, как вкусно! Следите за мной внимательно, чтобы я миску не съела!
– Да, ничего, – пробубнила Женька с набитым ртом. – Если каждый день так обедать, жизнь, чего доброго, перестанет казаться пустой и нелепой дрянью!
– Скажите спасибо Лизоньке, – предложила хозяйка, понизив голос до шёпота. – И давайте за неё выпьем!
Сказано – сделано. Поддержав ещё несколько тостов – за дружбу, за урожай, за погоду, Маринка с Женькой откланялись. Ленка и её верный Полкан, которому на обед выпала перловая каша с курицей, проводили их до калитки.
– Что, от Наташки не было сообщений? – спросила Женька, ещё раз выразив восхищение и надежду на то, что Елизавета будет мотаться в лес ежедневно.
– Она мне писала утром, что основная программа начнётся в два, а их группа выступит третьей, – сказала Ленка. – Танцы продлятся примерно до четырёх часов, потом состоится голосование, награждение победителей и фуршет. Ну, булочки с лимонадом, минут на сорок! Закончится эта дрянь около шести. Значит, где-то в восемь Денисовы будут дома.
– А кто из почётных гостей присутствует в зале?
– Естественно, губернатор со своим штатом, заслуженные артисты и делегация из Москвы во главе с Колодиным.
– Красота какая! Ну, мы пойдём, выпьем чаю с Лёнькой. До вечера.
– Да, до вечера!
Все Денисовы прибыли почти в девять. Машина была украшена разноцветными ленточками, повязанными на спойлеры. Весь огромный багажник от пола до потолка был заполнен розами. Зацелованная Наташка вышла в костюме арабской девушки и тюрбане жёлтого цвета. Сюрпризом это не стало, ибо ещё в пять часов на официальном сайте администрации Новгородской области появилась новость, что победителем танцевального фестиваля «Ханша Валдая» стала Наталья Денисова из деревни Ершовка. Это произошло по единогласному решению жюри, которое состояло из профессиональных артистов и педагогов известнейших танцевальных школ. Были фотографии, на которых Наташка, её напарницы и Эльвира с Даной радостно принимали призы от официальных лиц. Самый главный приз вручил победительнице почётный гость из Москвы, не так давно ставший почётным жителем Новгородчины, Вячеслав Викторович Колодин. Он собственными руками под барабанную дробь водрузил на голову одарённой школьницы ярко-жёлтый тюрбан с пушистыми перьями белой цапли.
Ни сил, ни времени принимать сердечные поздравления от всех взрослых односельчан у Наташки не было. Что-то слабо пробормотав желавшим её обнять и расцеловать, она от них вырвалась и со всеми своими сверстниками помчалась к Лёньке во двор. За ней мчалась Катька, таща две сумки с бутылками. Ну а взрослые поспешили в терем к Денисовым, где бутылок было не меньше. Там начался самый настоящий банкет. У Лёньки же во дворе всё было попроще. В центре двора поставили круглый столик, больше похожий на барную табуретку. Ханша Валдая уселась на этот столик, приняв именно такую позу, Какая и подобает ханше: коленки согнуты, пятка правой ноги обращена влево, другая – вправо. В руке у неё была бутылка шампанского. Заливая пеной свой танцевальный топик, Наташка делала из бутылки очень большие глотки, громко хохотала и минут пять вовсе ничего не могла сказать, поскольку её захлёстывали эмоции. Но её друзья, сидевшие кто на лавочке, кто на уличном верстаке, хотели подробностей. До того, как ханша пришла в себя, они были вынуждены выслушивать их от Катьки. Под музыку в стиле техно, которую врубил Лёнька, пьяная Катька несла какую-то чушь. По её словам, индивидуальное выступление сестры было никаким, но судьи решили вознаградить её главным призом за неожиданный трюк, которым она в ходе первой части спасла весь свой коллектив. Алиса Шпынёва, дескать, села нечаянно на шпагат, что стало бы катастрофой для группового танца, кабы Наташка не ухитрилась выполнить сальто поверх её головы и всех этим изумить. На этом месте рассказа слушатели заметили, что у Герды, которую Женька, сидя на верстаке, почёсывала ногой, в глазах вспыхнуло волнение. Не иначе, финал рассказа задел её за живое.
– А видеозапись есть? – поинтересовалась Маринка.
– Нет! Снимать в зале запрещали!
– Прямо как в церкви, – покачала головой Ленка. – А интересно было бы поглядеть!
У всех были в руках чашки или стаканы. Мальчики наливали шампанское. Рядом с Женькой на верстаке сидели Мишка и Лиза. Последняя в этот раз не просила налить ей разве что капельку, потому что она была за Наташку ужас как рада. Когда после выступления Катьки все дружно выпили, к босоногой ханше вернулось чувство реальности, и она вдруг подала голос:
– Девочки, мальчики! Я их сделала всех! Вы слышите? Я их сделала! А там было восемьдесят танцовщиц! Прикиньте, восемьдесят!
– Какая ты молодец! – подскочила Ленка с преувеличенной театральностью. – И какой у тебя тюрбан! Дорогая ханша! А можно мне вашу ручку поцеловать за то, что вы оба наших свинарника, три курятника и обосранный лягушатник прославили на всю область?
– Ножку целуй, – похабно отозвалась Наташка, слегка задрав длинный острый нос. Её правая стопа была нижней стороной обращена к лавочке, ибо ханша сидела к ней левым боком. Ленка слабенько улыбнулась и закатила глаза. Затем она встала с лавочки, передав свой стаканчик Витьке. Все затаили дыхание. Лёнька выключил музыку, а Маринка и Катька начали отбивать барабанную дробь на своих коленках. Никто, однако, не ждал от дочки учительницы безумия. Но она подошла к Наташке, села на корточки и три раза поцеловала её голую подошву, даже и не зажмурившись. Это вызвало такой хохот на верстаке и лавочке, что у Герды возникли признаки беспокойства. Женьке даже пришлось стукнуть её пяткой между ушами, чтобы заставить опять улечься. Маринка, выронив свой стакан, стала аплодировать. Остальные к ней присоединились. Очень этим довольная, коронованная особа сделала из бутылки смачный глоток и взмахом руки отпустила Ленку. Та, сев на лавочку, сокрушённо шмыгнула носом, взяла у Витьки стакан. Из её огромных голубых глаз полыхнули молнии.
– Ой, как всем вам смешно! И Женька, паскуда, ржёт, хоть и медик! Может, ты так же хохочешь над эпилептиками?
– Чего? – не поняла Женька. – При чём здесь это?
– Да очень просто! Лёнькина бабушка говорила мне, что патриотизм порой переходит в острое нервное расстройство! Тогда больной лижет всё, что ему подсунут.
– Да, от креста до сапога Сталина, – вспомнил Лёнька, перестав ржать. – Так, кажется, бабушка говорила.
Ребята вмиг посерьёзнели, потому что им стало за Ленку страшно. Даже у ханши в глазах внезапно затеплилось что-то прежнее, человеческое. Склонившись в правую сторону, чтобы осторожно поставить уже пустую бутылку на каменную дорожку, она заметила:
– Да, конечно, не очень всё это здорово, если так. Но ведь я реально сказала всем журналистам, что выросла здесь, в Ершовке! Про вас про всех рассказала. Они, наверное, завтра приедут к нам, и мы им такой лапши на уши навешаем, что про нас не только вся область заговорит, но и вся страна!
– Это самый лучший способ защитить Герду, – сказала Лиза, ласково поглядев на ту, о ком говорила. Герда по-прежнему неподвижно лежала у верстака, под ногами Женьки, и сонно щурилась на дверной проём и окно терраски, откуда лился на двор яркий электрический свет. Наступали сумерки, и жуки с комарами опять начали кружиться над всем двором.
– А вот это верно, – обрадовалась Маринка. – Расскажем им всё, как есть! Кто тогда посмеет тронуть здесь нашу Герду? Всем ведь известно, что с ней случилось месяц назад, и зоозащитники подняли такой кипиш, что вся страна за неё! Теперь все узнают, что она здесь, под нашей охраной, что ей здесь классно живётся и никому от неё никакой опасности нет. Если губернатор с Колодиным думают до сих пор, как бы протянуть к ней свои ручонки, то после нашего интервью они вообще забудут сюда дорогу!
– Они забыли её уже! – весело махнула рукой Наташка. – Как только они узнали, что я в Ершовке живу, у них морды вытянулись до пояса! Ха-ха-ха! Не очень-то поохотишься на пантеру, которую защищает ханша Валдая! А ну, откройте-ка мне шампанское!
Этим делом занялась Ленка, и половина шампанского оказалась на Витьке с Лёнькой, сидевших возле неё. Был также испорчен пиджачок Катьки.
– Вот дура! – вскричала та, пытаясь отчистить его салфеточкой. – Не умеешь, зачем взялась? Ведь это шампанское дорогое!
– Катька, не мелочись, – укорила Лиза. – Всё к лучшему. Ведь Наташенька из стакана пить не желает, а от бутылки она сейчас будет делать сальто через Маринку.
– Через меня? – встревожилась названная особа. – С чего вдруг? Я не хочу!
– А через кого же ещё? Женька чересчур высокого роста. Катька, наоборот, слишком мелкая. А у Ленки – психическое расстройство. Если её допустить к участию в номере, она будет облизывать всё подряд!
– Ну а про себя что молчишь?
– Вот странный вопрос! Ты думаешь, Женька сумеет меня заштопать после того, как я сяду на шпагат? Меня моя бабушка этому не учила! И если я после смерти встречусь с Евпатием Коловратом, который богатыря Тогрула разрубил надвое, у него возникнут очень плохие ассоциации!
Тут все поняли, что Елизавете употреблять алкоголь нельзя.
– Мишенька, ей ты больше не наливай! – вскрикнула Наташка, взмахнув бутылкой. – Не обижайся, Лиза, но ты уже реальную шнягу гонишь! Не собираюсь я делать сальто через Маринку! Давайте выпьем. А Лизе дайте кто-нибудь покурить.
Но Мишка всё же налил расстроенной Лизе вина на самое дно стаканчика. Женька ей прикурила «Мальборо». Сделав пару мелких затяжек, Лиза вместе со всеми выпила и сказала, что у неё болит голова.
– Хорошо, иди, – позволила ей Наташка. – Но завтра мы будем продолжать! Приходи пораньше.
После ухода Лизы, которую все девчонки расцеловали, слово взял Витька. Он стал подробно рассказывать про свиней – само собой разумеется, про своих. Никто сначала не понял, к чему он клонит, но на четвёртой минуте всё разъяснилось. Назвав марки комбикорма и приблизительный вес каждой из свиней, Витька, наконец, озвучил главную мысль:
– Короче, я думаю, что когда журналисты завтра приедут, надо для них организовать экскурсию к свиньям! Они, как только увидят их, сразу захотят сделать репортаж про наше животноводческое хозяйство, потому что таких свиней во всей Новгородской области больше нет.
– Этому уроду тоже, пожалуйста, больше не наливать, – стала содрогаться Наташка на шатком столике. – Твою мать! Что-то у меня голова начала кружиться. Это, наверное, от шампанского. Лёнечка, у тебя самогонки в погребе нет?
– Лёнька, не давай! – прикрикнула Женька. – Это она сейчас такая лихая, а завтра, дура, проснётся с распухшей мордой и все мозги у неё будут набекрень! Отличное интервью получится! Словом, я предлагаю уже заканчивать.
– Время детское, – возразила Катька, дав Лёньке знак наливать. – Да и у нас дома ещё бухают!
– Посидим часов до двенадцати, – предложила Маринка. – Допьём шампанское.
– Оно выветрится к утру! – заверила Ленка. Все согласились. Наташка, очень уставшая от надменной позы, свесила ноги со столика. И ещё целый час ребята сидели, то перебрасываясь идеями относительно журналистов, то попивая шампанское, то вздыхая под мелодичный голос гитары. Маринка, Женька и Витька брали её по очереди. На яблоне в самом дальнем уголке сада пел соловей. Июньское небо вызвездило от края до края. Тонкий серп месяца обволакивал деревушку и всю округу зыбким сиянием. В четверть первого Эвелина крикнула своим дочкам, что все давно разошлись и пора домой. Вместе с двумя сёстрами ушла Ленка, забрав с собой двух парней. Они проводили её до дома. К этому времени Герда уже спала в большой комнате, удалившись туда по собственному желанию. Ей хотелось побыть одной, в тишине. И, самое главное, вдалеке от жуткого запаха. Он был слабым, но всё-таки ощущался.
Глава одиннадцатая
Спалось Женьке сладко. Маринка проснулась первой и разбудила её минут через сорок пять.
– Женечка, вставай!
Женька по привычке сперва открыла только один левый глаз. Этого хватило, чтобы заметить – Маринка вполне одета, но не причёсана и взволнована. Она сильно трясла Женьку за плечо, топала ногой и твердила:
– Вставай, вставай!
– Сколько сейчас времени? – пробубнила Женька, зевая.
– Десять!
– Зачем мне сейчас вставать?
– К Наташке приехали журналисты.
– При чём здесь я? У них есть ко мне вопросы?
– Женька, проснись же! Пропала Герда! И Пелагея.
Даже сообщение о пожаре, который охватил дом, вряд ли бы заставило Женьку вскочить быстрее. Она бы ринулась вниз сию же секунду, про всё забыв, если бы Маринка не изловчилась перехватить её перед дверью.
– Ты ненормальная, что ли? Надень хотя бы штаны!
Женька соизволила натянуть кое-как и блузку. Заодно вспомнила про айфон, который почти всю ночь стоял на зарядке. На всякий случай впихнула его в карман, чуть не оборвав провод. Маринка уже спускалась. Догнав её на терраске, Женька увидела там и Лёньку. На нём не было лица. Стоя у окна, он глядел на Женьку с мольбой и ужасом. Очень правильно делал. Она взяла его за грудки.
– Кто ей открыл дверь? Говори, скотина! Кто дверь открыл?
– Я не знаю! Когда меня разбудили в восемь часов, её уже не было! Дверь распахнута была настежь!
– А кто тебя разбудил? Говори быстрее, не заикайся!
– Не помню я! Кажется, Денисовы. Они стали кричать мне из-за забора, что Пелагея пропала! Я встал, оделся…
– Калитка была открыта? В смысле, не заперта?
– Нет, наоборот! Я сдвинул засов, калитку открыл и вышел. А там…
Дальше Лёньку слушать было необязательно. Женька выбежала во двор. Ни там, ни в сарае, ни в огороде никого не было, потому что Маринка успела выскочить за калитку. Женька бегом проследовала туда же.
И сразу остановилась. Её окружили все. Точнее, почти – стильно разодетая, но зарёванная Наташка стояла несколько в отдалении, утирая слёзы платочком. Ленка и Лиза пытались её утешить и увести, но тщетно. Ещё бы! Неподалёку виднелся Микроавтобус с эмблемой какой-то телекомпании, но всем тем, кто на нём приехал, не было никакого дела до ханши с её тюрбаном. Они подступили к Женьке, вежливо попросив жителей деревни немножко посторониться.
– Доброе утро, – бойко и властно заговорила короткостриженая особа лет двадцати, чуть не запихнув Женьке в рот орудие своего труда, то есть микрофон. – Виктория Ухажёрова, Новгородское областное телевидение. Вы Евгения?
– Да, – ответила Женька. – Что вам угодно?
С девицей были три парня. Один вёл видеосъёмку, двое других ничего не делали. Но на них, как и на Виктории с оператором, очень ярко блестели неоновые жилетки с надписью «Пресса».
– Если можно, пара вопросов, – ещё быстрее заговорила девушка-репортёр. – Но только сначала, если позволите, две-три фразы для телезрителей. Уважаемые друзья! Приехав в Ершовку, где, как известно, живёт Наталья Денисова, мы узнали о том, что в этой деревне обосновалась не меньшая знаменитость – пантера Герда, месяц назад убившая человека в Чудовском цирке. Выяснилось, что Герду сумела приручить девушка из Москвы, приехавшая сюда погостить. Зовут её Женя, и вот она, перед вами! Но надо оговориться, что ничего бы мы не узнали об этом, если бы не застали деревню в ужасе и смятении. Что же произошло? А произошло то, что пантера Герда убила ночью козу, любимицу всей деревни, и скрылась! Скажите, Женечка, чем вы объясняете нападение? Вы пантеру, вообще, кормили?
Женька решила не отвечать. Невзирая на крик Маринки, которая поняла, что произойдёт, она очень сильно толкнула Викторию Ухажёрову. Та упала бы, если бы оператор не подхватил её, чуть не выронив свою камеру. Два других телевизионщика, обозлённые тем, что от них в данной ситуации не было никакого толку, решили Женьку унять и бросились к ней. Но на их пути мгновенно возникли Александр Львович, Мишка и Витька. У первого на плече висел карабин. Поняв, что проучить Женьку нет никакой возможности, молодые люди в жилетках стали ей угрожать. Но она не слушала. Точно так же не обращая внимания на Викторию Ухажёрову, лопотавшую что-то в свой микрофон, она повернулась к жителям деревушки.
– Труп козы найден? То есть, её останки вы обнаружили или нет? Если да, то где?
Авдотья Григорьевна зарыдала. Но из её рыданий нельзя было ничего понять, и Женька уставилась на Семёна Дмитриевича. Военный пенсионер не отвёл глаза. Но он промолчал.
– Ничего не найдено, – неохотно ответила за него Надежда, переглянувшись с соседками. – Но пантеры ведь тоже нет! Разве для неё большая проблема козу схватить и утащить в лес?
– Что ты тут вопросы нам всякие задаёшь? – сузила на Женьку глаза Лариса. – Тоже мне, следователь! Тебя не предупреждали, что это – опасный зверь?
Женька пришла в ярость.
– Заткнитесь! Просто заткнитесь! И объясните, когда пропала коза? Где это случилось? Кто её видел в последний раз?
– А ну-ка, пойдём, – вдруг взял Женьку за руку Семён Дмитриевич, поспешно к ней подойдя. – Да, пойдём, пойдём! Сейчас поглядишь сама, где это случилось!
Но Женька вырвала руку.
– Не смейте трогать меня! Я с вами пойду, но не прикасайтесь ко мне! Александр Львович! Вы тоже идёмте с нами.
Хотели также пойти Коля Кузнецов и Костя Блинов, имевшие при себе охотничьи ружья, но их не пустили жёны. Они боялись, что Герда может вернуться в любой момент.
Коза Пелагея жила в маленьком уютном хлеву, который примыкал к дому. Она делила хлев с кроликами. Их клетки, поставленные в два яруса, занимали левую часть помещения. Закуток Пелагеи с её лежанкой, водой в ведре и кормушкой был справа. Хоть дом и хлев имели общую крышу, будучи единым строением, земляной пол хлева располагался гораздо ниже пола избы. От двери, которая разделяла эти два помещения, в хлев спускалась широкая деревянная лестница. Три ступеньки. Имел хлев и вторую дверь, в огород. Она открывалась вовнутрь и с этой же стороны запиралась на основательную щеколду в виде дубовой вертушки. Вращалось это устройство на штыре, который был вдолблен в боковой брус дверного проёма. Теперь щеколда валялась на земляном полу, так как её штырь был из бруса вырван.
– Странно, почему дверь вовнутрь открывается? – озадачилась Женька, войдя с мужчинами в хлев и всё это там увидев. Ей объяснили, что в ином случае эту низкую дверь зимой, после снегопада, было бы не открыть. Женька опустилась на корточки, чтобы оглядеть упавшую деревяшку, надетую на трёхгранный штырь с очень большой шляпкой в форме квадратика. Затем, встав, она уточнила:
– Вы, значит, думаете, что Герда ночью ударила по двери передними лапами с такой силой, что эта железка вылетела? Ведь вы вечером Пелагею загнали в хлев, вошли вслед за нею, заперли дверь и поднялись в дом? А утром козу здесь не обнаружили? Верно?
– Да, – ответил пенсионер. – И вполне понятно, почему штырь от удара вышел из притолоки. Она уже вся рассохлась, ей лет сто сорок! Если бы штырь удержался, дом бы, наверное, завалился. Силы-то у пантеры, поди, не меньше, чем у медведя!
– Возможно, даже и больше. Странно другое. Как вы могли не услышать такого грохота ночью? Или у Герды была с собой монтировка, которой она очень аккуратно отжала дверь, чтобы этот штырь тихонечко вышел из её рамы?
– Ну, это, конечно, глупости, – проворчал Семён Дмитриевич, взглянув на прочную дверь, которая сплоховала именно в тот момент, когда её стойкость была нужнее всего. – Грохот, разумеется, был, но мы его не услышали, потому что оба – почти глухие. Да и, наверное, телевизор работал громко.
– Наверное? Или точно?
– Я уж не помню, у бабки надо спросить.
Кролики вели себя тихо. Они следили за Женькой. Та вновь присела на корточки, чтобы тщательно осмотреть соломенную лежанку и пол. Александр Львович, поняв, что она имеет в виду, начал ей светить фонариком из смартфона.
– Вы, наверное, думаете, где кровь? – угадал их мысль Семён Дмитриевич. – Согласен, крови не видно. А может ли быть иначе, если здесь пол земляной?
– Пожалуй, не может, – признал Александр Львович. – Но ведь порог – деревянный, да с двух сторон! И широкий. На нём её тоже нет.
– И, по твоему мнению, это что-то доказывает?
– Едва ли. Ты уж прости за подробности, Семён Дмитриевич – пантера могла убить твою Пелагею вовсе или почти бескровно. Ударом лапы по позвоночнику, например. Такого удара и бык не выдержит.
Женька выпрямилась, бросая пристальный взгляд на углы и потолок хлева.
– Ну, вы даёте! У Лёньки стоит наверху шкаф с книгами. Есть там и Конан Дойл, и Агата Кристи. Герда, наверное, эти книги очень внимательно прочитала, прежде чем совершить убийство козы! Так все следы замела, что не подкопаешься. Ну а дальше как было дело? Взяла она козу в зубы да и махнула с нею через забор, чтобы обглодать где-нибудь в лесу?
– А что здесь невероятного, Женька? – пожал плечами автомеханик. – Я, помню, в детстве читал, что тигр с коровой в зубах может перепрыгнуть через забор высотой три метра! Ну да, пантера – не тигр, но и коза – не корова. Да и забор здесь, как видишь, чуть выше нашего роста.
– Я поняла. Давайте осмотрим садик между забором и хлевом.
Этот осмотр совсем ничего не дал, хоть и длился час. Александр Львович и Семён Дмитриевич старательно изучили каждый клочок земли, свободный от травки и огородных культур. У Женьки едва хватало терпения принимать участие в этом деле. Она хранила суровый и мрачный вид и лишь иногда закатывала глаза. Следов лап пантеры не было видно ни между грядками, ни на них, ни перед забором, где почва была открытая и песчаная. Осмотрев её хорошенько, мужчины выпрямились. Потом обменялись взглядами.
– Есть вопросы? – спросила Женька, закуривая. – Быть может, вы допускаете, что пантера выбрала более длинный путь от хлева к забору? Тогда давайте поползаем по всему участку.
– Это бессмысленно, – заявил Александр Львович, взяв сигарету из пачки пенсионера. – Здесь, точно, что-то не так. А ты, Семён Дмитриевич, как думаешь?
– Не знаю, – вздохнул старик. – Кто, кроме пантеры, мог перепрыгнуть через забор, выломать дверь хлева и утащить Пелагею? И если это сделала не она, тогда почему её самой нет?
– Потому что тот, кто всё это сделал, сначала открыл ей дверь Лёнькиного дома, чтобы свалить свою подлость на бессловесное существо, – объяснила Женька. – Ведь если бы даже Герда не убежала в лес, а шлялась по саду, вы всё равно бы сказали, что виновата она! Стащила, мол, Пелагею, съела её где-нибудь в лесу и вернулась! Подумаешь, вчера вечером дали ей полтора килограмма мяса! Вам ведь, конечно же, невдомёк, что зверь убивает только тогда, когда хочет есть или с кем-то бьётся за свою жизнь?
– Женька, ты не умничай, – требовательно сощурил глаза старик, прикурив. – Мне от твоих шуток сейчас, честно говоря, муторно! Если знаешь что – говори, не тяни резину.
– Не знаю я ничего, кроме одного – здесь больше искать нам нечего. Тот, кто взял Пелагею, повёл её в обход хлева. А там повсюду трава, следов нам не разглядеть. Открыл он калитку, выпустил Пелагею, потом калитку снова закрыл и через забор перелез. И так же, через забор, убрался он с Лёнькиного участка, открыв дверь Герде. Здесь мы о нём ничего не выясним. Предлагаю идти назад.
Возражений не было. Прежде чем покинуть участок, Женька взяла стоявшие у сарая вилы – на случай, если работники СМИ ещё не покинули деревушку. Но оказалось, что их уже след простыл.
На улице было пусто. Из теремка Денисовых слышался плач Авдотьи Григорьевны и негромкие голоса соседей, проникнутые сочувствием. Очевидно, там разместился штаб по противодействию Женьке. Александр Львович и Семён Дмитриевич, ссутулившийся от горя, молча туда направились. А вот Женька сразу решила, что ей там делать особо нечего. Воткнув вилы-тройчатки в землю возле дороги, она побрела домой. То есть, к Лёньке. Конечно, ей и туда не сильно хотелось, однако выбора не было.
Непривычная тишина стояла за новым, выкрашенным забором. Маринка, Лёнька и Лиза сидели молча на лавочке. Рядом с ними места было полно, но Женька запрыгнула на верстак, где сидела ночью. Нельзя было смотреть вниз. И болтать ногами было нельзя. Вчера они прикасались к мягкому, тёплому и огромному телу Герды, которая растянулась у верстака и время от времени поднимала голову, чтобы пристально поглядеть на месяц и звёзды. А вот сейчас под ногами было пустое место. И Женька горько заплакала. Две её близкие подруги и Лёнька, конечно, это заметили. Но у них почему-то не было слов для неё. Ни одного слова. По небу плыли редкие облака. Кусты ежевики, смородины и крыжовника шелестели на ветерке. Это было всё.
Но внезапно выяснилось, что нет. Мобильник в кармане подал сигнал. Женька для начала утёрла слёзы, а потом вынула телефон и вышла на связь.
– Алло!
– Женечка, привет, – раздался знакомый голос, – это Эльвира.
Женька не сразу сообразила, кто ей звонит.
– Эльвира? Эльвира… А, ты? Привет.
– Мне твой телефон Наташка дала сейчас, – выдержав неловкую паузу, сообщила танцовщица. – Знаешь, я собиралась приехать, а тут такое! Она мне всё рассказала.
– Наташка?
– Ну да, Денисова. Я хотела привезти мясо…
– Я понимаю. Наверное, не потребуется.
– Да ладно! Ты там ходила смотреть место происшествия?
– Да.
– И что? Неужели вовсе не за что зацепиться?
– Я не криминалист! И какая разница? Герды нет! Она от меня ушла!
И слёзы опять закапали. Женька шумно утёрла ладонью нос.
– Ну, хватит реветь! – вдруг заговорила Эльвира строго. – Если и ты раскиснешь, тогда уж точно конец! Короче, я через полчаса всё-таки приеду и погляжу, что к чему. Ты можешь пока мне в общих чертах рассказать, где жила коза и что там заметно?
– Да, хорошо.
Спрыгнув с верстака, Женька суетливо вбежала в дом, прошла там в гостиную и устроилась на диване, вытянув ноги. Её рассказ занял минут десять.
– И все до сих пор уверены, что она загрызла козу? – хмыкнула Эльвира. – Да как такое возможно? Ах, твою мать! Всё, я одеваюсь и выезжаю.
– Сюда?
– Куда же ещё? Похоже, что там у вас сумасшедший дом!
Раздались гудки. Женька опустила мобильник и заморгала, глядя на потолок. Сердце у неё колотилось так, что сделалось жутко. Она впервые чувствовала его. Внезапно за дверью раздался топот. Вбежала Лиза. Повернув голову и увидев её, застывшую на пороге, Женька приподнялась.
– Что произошло? Быстро говори, не молчи!
– Там Герда!
