Григорий Александрович Шепелев
Батыева тропа
Глава четырнадцатая
На лавочке у терраске сидели Лёнька, Маринка, Лиза и обе плаксы. Все поглядели на Женьку обеспокоенно.
– Женька, ты идёшь спать? – спросила Маринка, встав ей навстречу. В голосе у неё звучала мольба.
– Да, я иду спать. Можно мне надеть твои кеды?
– Ты что, с ума сошла? Для чего?
– Можно или нет?
– Да, надень.
Взойдя на мансарду, Женька прежде всего подключила айфон к зарядке, потом нашла крепкий непрозрачный пакет. В пакет она положила свою толстовку, две пачки «Мальборо», зажигалку. И это было ещё не всё. Ей был нужен нож. Хороший, большой, охотничий. Она вспомнила, что у Лёньки в комнате такой есть. Спустилась. Нож оказался не в комнате, а в одной из двух мастерских. Очень осторожно проверив остроту лезвия и испробовав, хорошо ли ложится в её ладонь надёжная рукоять из бука, Женька засунула эту страшную вещь в пакет и присоединила к ней батон хлеба, взяв его на терраске. Теперь оставалось только подняться за телефоном да надеть кеды. Оба этих дела были исполнены вдумчиво, потому что, как говорится, семь раз отмерь – один раз отрежь, забывчивость выйдет боком! Женька уже завязывала шнурки, когда на терраску вошли Маринка и Лиза. Они стали наблюдать за Женькой.
– Что вы хотите? – спросила та, встав со стула. Лиза ответила:
– Хотим знать, куда собралась.
– Да так, прогуляться.
– Когда вернёшься?
– Не знаю. Дайте пройти!
Они неохотно посторонились. Женька прошла между ними. Но вдруг Маринка взяла её за плечо. Грубо развернула.
– Женька, послушай! Не будь свиньёй. Мы пойдём с тобой. Хорошо?
– Нельзя! Здесь у вас в лесу завёлся опасный зверь. Он вас съест.
– Не говори глупости!
– Отпусти.
– Даже у Евпатия Коловрата были друзья! – воскликнула Лиза.
– И у меня они есть. Поэтому я вернусь.
И она ушла, не взглянув на тех, кто сидел на лавочке у терраски. Помахивая пакетом, уверенно зашагала к околице, за которой лежало маленькое овсяное поле. Оно примыкало к лесной опушке. Минул последний дом с левой стороны. Справа, ниже дома Светланы и чуть подальше, стоял над самым ручьём домик Комарихи. Видимо, заприметив Женьку через окошко, старуха поторопилась выбежать на порог. Да, именно выбежать – по тому, с каким резким скрипом открылась дверь, Женька угадала поспешность.
– Здравствуйте, бабушка! – прокричала она, замедляя шаг. – Я иду за ней!
– Дай-то Бог, – был ответ колдуньи. – Не заблудись!
– Хорошо!
Бабка провожала Женьку тяжёлым взглядом, пока она не исчезла среди могучих дубов и стройных берёз на лесной опушке. И даже после того, как это произошло, старуха ещё стояла, не отрывая глаз от деревьев, скрывших от неё девушку. Лишь когда стоять стало трудно, она беззвучной молитвой благословила путь её и опять закрылась в своей избушке.
Женька шла к ручью той самой тропинкой, которую показала ей Лиза почти неделю назад. Она старалась двигаться тихо, вслушиваясь в малейшие шорохи, раздававшиеся вверху, среди крон деревьев, и у земли, между их стволами. Дебри орешника, кое-где даже нависавшие над тропинкой, казались слишком безмолвными, неподвижными. Да, из них, несомненно, смотрели чьи-то глаза. Они были недоверчивыми и грустными. Женька видеть их не могла. Но, время от времени останавливаясь и вслушиваясь, она чувствовала какое-то изменение в вековой, гнетущей тишине леса. За ней, за Женькой, кто-то внимательно наблюдал, двигаясь то справа, то слева. Оно, это существо, мистическим образом настораживало весь лес – и зверьков, и птиц, и, казалось, даже растения. Женьке было немножко не по себе, словно она видела сон, в котором явился близкий, но уже умерший человек. Когда впереди наметился среди крон просвет над оврагом, Женька остановилась и громко крикнула:
– Герда, хватит! Прости меня! Подойди! Пожалуйста, подойди!
Всё было по-прежнему. Постояв несколько минут, Женька пошла дальше. Дойдя до крутого ската, перед которым раскидисто и привольно росли на буграх берёзы, она опять замерла.
– Герда, выходи! Не то я обижусь!
И Герда к ней подбежала из глубины молодого ельника, как послушный щенок, которому стало стыдно за своё маленькое упрямство. Она так радостно заурчала и так приветливо потёрлась о ногу Женьки, что та опять разревелась, хоть и дала себе слово держаться изо всех сил. Мыслимо ли было такое выдержать без рыданий? И Женька, присев на корточки, обнимала и целовала Герду до той минуты, пока несчастной пантере всё это не надоело. Она даже замяукала – хватит, мол, сколько можно? Женька поднялась, вся сияя. Они спустились к ручью, где вдоволь попили и отдохнули, лёжа в тени высокой осины. Им было что рассказать друг другу взглядами и улыбками. Герда так улыбалась, что у её подруги время от времени опускались опять глаза и горели щёки. Она не могла постигнуть всем своим разумом и душой, как можно простить предательство – да не только простить, но, кажется, и забыть.
Но солнце уже склонилось на западную часть неба, и необходимо было продолжать путь. Они перешли ручей и узкой тропинкой двинулись через поле, расчищенное среди дремучей тайги неизвестно кем. Восточный край поля был едва виден на горизонте, Где темнел лес, а ближе росла лишь одна трава в пояс высотой. Женька иногда останавливалась, чтобы свериться с картой. Её удивляло то, что интернет был и пункт назначения не терялся. Если бы интернет ослаб или пропал вовсе, то можно было бы включить компас. Но как им пользоваться? Об этом Женька чёткого представления не имела, и ей в данной ситуации оставалось только надеяться на стабильность сигнала.
За полем была дубрава, а дальше лес шёл густой, овражный и буреломный. К счастью, тропинка всё же виднелась. Вела она на восток, куда Женьке с Гердой и нужно было. И пробирались они по краям глухих медвежьих оврагов, стараясь не оступиться, перебегали поляны, пестревшие колокольчиками, и снова брели сквозь чащи, плотной стеной вросшие в низины и расступавшиеся на склонах бугров. На закате солнца слева, за низким густым подлеском, стало угадываться болото. Тягостный комариный зуд слышался оттуда, не приближаясь. Только отдельные кровососы напали на Женьку с Гердой. Они ускорили шаг и вскоре спустились к лесному озеру – небольшому, круглому, с очень топкими берегами справа и слева. Там густо росла осока. На дальний берег уже наползал туман. Но западный берег, как по заказу, был вполне ровным, песчаным. Две путешественницы смогли подойти к воде. Огляделись. Со всех сторон вокруг озера был дремучий еловый лес, красный от заката. Угрюмую тишину, которую он хранил, осмеливалась нарушить только кукушка.
– Я искупаюсь, – сказала Женька пантере. – Затем поужинаю. Но я взяла из еды только один хлеб. Если ты голодная, поищи себе что-нибудь.
Герда стала пить. А её попутчица, оглядевшись на всякий случай, сняла с себя абсолютно всё и бросилась в воду. Вода была очень тёплая. Женька плавала и ныряла минут пятнадцать. Выйдя на берег в сумерках, она Герду там не застала. Вместо неё были комары. Все они жестоко атаковали Женьку. Пришлось немедленно одеваться и искать хворост, чтобы разжечь небольшой костёр. Веток на опушке валялось много, и костёр вышел очень даже приличный. Он отпугнул комаров. Сидя у огня, Женька подкрепилась сухим, затвердевшим хлебом. Туман окутал всё озеро. Когда стало совсем темно и лес зашумел от ночного ветра, вернулась Герда. В зубах она несла рысь. Рысь была мертва. Женька испугалась.
– Герда, ты дура? Зачем ты убила рысь? Разве она вкусная?
Герда сразу дала ответ на этот вопрос, просто разжав пасть и отойдя в сторону. Ей, казалось, не было никакого дела до близкой родственницы, оставшейся на песке. Сев около Женьки, пантера стала вылизываться.
– Понятно, – сказала Женька, бросая ветки в костёр. – Вы с рысью не поделили какого-то кабана, и ты с ней расправилась? Что ж, Тем лучше! Значит, тебе достался гораздо более сытный ужин, чем мне.
Герда не боялась огня. Из этого Женька сделала вывод, что в цирке ей доводилось иметь с ним дело. Пару часов глядели они на звёзды, слушали лес. Потом легли спать. Женька перед сном надела толстовку, чтобы не слишком замёрзнуть и не особенно накормить кровососов, когда погаснет костёр.
На заре проснулись и пошли дальше, обогнув озеро. Хвойный лес местами их пропускал очень неохотно, но именно что местами. В целом всё было неплохо. Женька ориентировалась по солнцу, выключив телефон, чтоб не разряжался. Ей нравилось слушать птиц. Они щебетали, казалось, на каждой ветке.
Путники подходили к большой возвышенности, покрытой очень красивым смешанным редколесьем, когда им встретился пожилой грибник – коряжистый, бородатый, одетый как сельский житель. Точнее, встретился он только одной Женьке, поскольку Герда была не дура и юркнула в гущу леса. Женька же, поравнявшись со стариком, приветливо поздоровалась и спросила:
– Скажите, дедушка, до села Мурыгино уже близко?
– Да не особенно, – произнёс грибник низким, хриплым голосом. – Километра три. Тебе бы пойти дорогой, которая вон там, слева – за бугорком, за лощиной! Быстрее будет.
– Спасибо. А станция «Патриот» близко от села?
Старик удивлённо приподнял брови. Прежде чем дать ответ, он задал вопрос, даже не один:
– Ты идёшь туда, стало быть? Откуда ж ты топаешь? И зачем тебе надо к этим чертям?
У Женьки внезапно перехватило дыхание. Она пристально поглядела прямо в глаза старика, затем на лисички в его корзинке – маленькие, кривые, немногочисленные. И вдруг рассказала всё. Конечно же, в двух словах и довольно сбивчиво, но опять почти со слезами. Это и помогло старику почувствовать то, о чём она умолчала, чтобы не показаться вовсе шизофреничкой.
– Где же она? – снова прозвучал с его стороны вопрос.
– Да вон, за дубами прячется. Герда, выйди, не бойся!
Но Герда не подошла, а лишь показалась.
– Ишь ты, красавица! – покачал головой старик, прищурив глаза на непобедимую хищницу. Но недолго он любовался ею. Вновь обратив задумчивый взгляд на Женьку, сказал ей: – Слыхали мы про неё! Я сам из Мурыгина. Верно, внучка, ты держишь путь. Поднимешься сейчас на гору и внизу, под горой, увидишь подлесок. За ним – та самая станция, будь она трижды проклята! Главный чёрт там вчера напился со всеми своими бесами.
– Главный чёрт? Это губернатор?
– Да ты что? Нет! Я у губернатора рогов никаких не видел. Копыта, может быть, есть, но так ведь и морда свинячья! Всё на своих местах.
Женька засмеялась.
– Ништяк! А что, у Колодина рога есть?
– Сам я их, опять же, не видел. Но когда Путину жаловались, что этот самый Колодин здесь занимается живодёрством, то он ответил: «Я ему дам по рогам!» Путину, конечно, виднее! Так или нет?
– С этим не поспоришь! Рыбак рыбака видит издалека. А много ли там охраны, на этой станции? ФСО, наверное, в туалет с Колодиным ходит?
– ФСО? Вряд ли. А восемнадцатилетние мальчики – может быть. Вчера их приехало туда много. Как раз поэтому офицеров охраны там сейчас нет. Колодин им свои тайны не доверяет.
– Ясно. А эти мальчики – с ружьями?
– Ну а как же! Их благодетель с ними не только в парилке нежится, но и в лес на охоту ходит. Постой, постой! Ты что, собираешься своей кошкой их затравить? Не вздумай, убьют! Они на неё давно уже зубы точат. Ты лучше кошку оставь в лесу, да и постучись, красивые глазки сделай – отдайте, мне, мол, козу! Может, отдадут, кто их знает? Я, если хочешь, могу с тобой прогуляться. Девке откажут, а старому человеку, быть может, нет!
– Большое спасибо! Но я, наверное, сама справлюсь, – сказала Женька и пошла дальше со своей спутницей. Склон горы был весьма крутым. Но если у Герды, которая не имела вредных привычек, хватало сил даже и на беготню взад-вперёд во время подъёма, то Женька выдохлась быстро. Она решила остановиться на полпути, чтобы покурить. Тут ей на глаза попался большой, развесистый куст орешника. Один из его стволов имел толщину черенка лопаты. Достав охотничий нож, Женька этот ствол срезала под корень и отрубила тонкий конец, чтобы получилась увесистая метровая палка. Ударив ею по дубу, Женька решила, что такой тросточкой вполне можно оглушить даже волкодава. Это прибавило ей уверенности в себе.
Дойдя до вершины, она опять закурила. Обзор открылся большой, на десятки вёрст. Деревня Мурыгино была слева, на северо-востоке. Лес примыкал к селу с трёх сторон. Сквозь лесной массив с востока тянулась узенькая дорога. Она, должно быть, соединяла эту деревню с райцентром, то есть с городом Чудово. И не только деревню, но и огромную живодёрню под вывеской «Патриот», так как хорошо накатанная дорога вела через населённый пункт к этой самой станции. От неё до деревни было примерно полкилометра полем. Ну, может, восемьсот метров. А от горы, на которой стояли Женька и Герда, станцию отделял широкий подлесок. Что представляла из себя станция? Территорию, огороженную забором. По высоте он равнялся Лёнькиному, но видом был поприличнее. Окружал он хозяйственные постройки, бревенчатый теремок, сауну, вольеры. Последних было, можно сказать, до чёртовой матери. На специальной площадки стояли три внедорожника. Словом, станция не особенно впечатлила Женьку. Да, территория будь здоров, но ведь не стена, а простой забор, да и не дворец – теремок! Видимо, владелец не считал правильным слишком уж будоражить местное население, называвшее его чёртом. Или действительно опасался за целость своих рогов.
Сигарета ещё не была докурена, а у Женьки уже появился план. Дав Герде понять, что надо вести себя очень осторожно и не шалить, она побежала вниз по склону горы. Пантера, конечно же, не отстала.
Глава пятнадцатая
Свой пакет Женька спрятала на краю подлеска, чтобы он ей не мешался. Палку оставить было нельзя. И, конечно, следовало принять некоторые меры предосторожности. Сняв с себя брючный ремень и удостоверившись, что штаны не сползают, Женька соорудила коротенький поводок с затягивающейся петлёй, которую натянула на шею Герде.
– Извини, милая! Ты должна быть всё время рядом со мной, иначе тебя пристрелят.
Герда не возражала. Они направились к станции. Им пришлось её обойти, чтобы оказаться перед воротами, то есть с солнечной стороны. В той же стороне была и деревня. Женька увидела на заборе видеокамеры. Ну ещё бы, как же без них? Ещё они с Гердой услышали лай собак, метавшихся за забором. Гончие псы почуяли зверя, притом какого-то очень странного, незнакомого. Женька отметила про себя, что пока всё складывается отлично. Вдобавок, нельзя было не заметить возле деревни толпу людей, собравшихся на околице. Были там и мужчины, и женщины, и детишки. Стало понятно, что бородатый грибник посредством мобильной связи поднял всех односельчан, дабы они стали свидетелями захватывающего события. Это тоже Женьку обрадовало, тем более что все эти односельчане приветливо помахали ей.
Когда девушка и зверь свернули к воротам, псы приумолкли. Судя по звукам, их успокоили не без помощи плети и где-то заперли. Пока это происходило, две злоумышленницы стояли перед воротами – но не прямо около них, а в паре десятков шагов. Женька закурила, чтобы не терять время попусту. Герда молча прислушивалась, прижавшись к её ноге, как собака. Раньше, чем пепел упал с сигареты дважды, правая створка ворот слегка приоткрылась, и вышли трое мужчин. Строго говоря, данное определение одному из них подходило, как генеральский лампас пижамным штанам. Это был субтильный блондинчик лет девятнадцати, только что поднятый с постели – халатик, шлёпанцы, раздосадованная морда с отёчностью под глазами. Другой казался спортсменом – по крайней мере, благодаря своему костюму, а третий – егерем. Его чёрные сапоги были чуть короче, чем палка Женьки, а курточка цвета хаки имела пуговицы с гербами. Словом, эти три персонажа были эффектны каждый по-своему. Их особенности – точнее, их общий вид, так впечатлил Женьку, что она сплюнула сигарету. И лишь затем ей бросилось в глаза то, что все трое – с ружьями.
– Чего надо? – подал писклявый голос спортсмен, взяв своё ружьё в две руки.
– Ничего не надо, – сказала Женька.
– А что тогда ходишь здесь?
– А нельзя?
– Мы сейчас пантеру твою убьём! Ты лучше её с поводка спусти, а то и тебя зацепим.
– Вперёд.
– Ага, при свидетелях? Очень надо в тюрьму за тебя идти!
– А что ж ты тогда понтуешься, гнида?
Все трое переглянулись. Они были озадачены.
– Мы вот спустим сейчас собак, – послышался голос и из халата. – Собаки тебя не тронут, на хер ты им нужна? А от твоей кошки одни клочки полетят!
– Слышь, ты, спермоглот! Ещё один писк, и вот эта палка будет у тебя в жопе. Ясно, что тебя этим не напугаешь, но есть нюанс – я твоим приятелям сперва ноги переломаю, и некому будет в баню сходить за мылом.
– Но есть и другой нюанс, – вступил в разговор парадно одетый егерь. – Мы не втроём, нас тут много! Человек десять.
– Включая вашего банщика?
– Ты о чём, кобыла? Какого банщика?
– Ты дебил? Который вас в баню водит! Как у него, интересно, хватает сил на десятерых? Ему ведь шестьдесят лет!
Повисло молчание. Чтобы малость развеять скуку, Женька не поленилась поднять окурок с травы и сильным щелчком отправить его в сторону своих собеседников. Он немножко не долетел, но привёл их в бешенство.
– Слышь, ты, лошадь, – снова раздался писк из халата. – Сейчас позвоним ментам, и тебе впаяют пожизненное за кражу зверя из цирка и терроризм!
– Даже терроризм? Вот прелесть какая! И в чём же он заключается?
– В том, что эта зверюга в сто раз опаснее бомбы! А ты с ней ходишь!
– Короче, так, – лопнуло у Женьки терпение. – Этот цирк мне настахерел! Идите и передайте вашему банщику, хотя он нас видит и слышит, что я отпущу пантеру за пятьсот тысяч. Пусть он перечисляет их мне на карту по номеру телефона и вызывает сюда журналистов срочно, поскольку мне время дорого. Когда эти скоты приедут, я отстегну поводок, и он героически продырявит эту убийцу коз! И козлов, которые называются дрессировщиками. Коза, кстати, мне не нужна. Оставьте её себе.
Возле ворот состоялось короткое совещание. По его итогам отёчный субъект в халате почти бегом устремился в терем, а оба его соратника стали зорко следить за Женькой и её спутницей.
– Дорогие друзья, – сказала им Женька, закурив новую сигарету. – Я слышала, что ваш банщик объявлен почётным жителем Новгородчины за убийство самки оленя с её детёнышем. Интересно, кем его назовут, если он застрелит пантеру в прямом эфире? Может быть, почётным жителем джунглей?
Ответа не прозвучало, так как гонец в этот миг вернулся.
– Замётано, – сказал он. – Через час приедет съёмочная бригада. Раньше пантеру не отпускай! Ты спустишь её с поводка, когда включат камеры.
– Как угодно. Но целый час я на ваши рожи глядеть не буду. Лучше потрачу его на ознакомление с вашей станцией. Прочь с дороги!
И Женька, сопровождаемая пантерой, быстро пошла к воротам. Три джентльмена попятились, угрожая применить ружья. Когда пантера и девушка оказались на территории станции, вокруг них суетилась и потрясала оружием, не скупясь на угрозы, целая дюжина джентльменов. Близко подойти к Женьке никто не смел, потому что Герда взирала на эту пляску неодобрительно. Три танцора были в парадной егерской форме, прочие демонстрировали свои интеллектуальные качества лишь посредством гримас и звуков. Женька не верила, что угрозы осуществятся. Но, открывая вольер, в котором томились три медвежонка, она на всякий случай громко предупредила:
– В случае выстрела я пантеру не удержу! Тогда половина из вас в своих собственных кишках запутается, и самым почётным жителем джунглей останется крокодил!
Вслед за медвежатами к раскрытым настежь воротам бросились барсуки, лисицы, два небольших кабана и раненый волк. Он слегка хромал, но всё-таки изловчился сбить с ног двух смазливых юношей, не успевших убраться с его дороги. Зверей никто не преследовал. Пока Женька думала, выпустить ли прямо сейчас из клетки неосторожную лакомку Пелагею, которая её встретила очень громким счастливым блеяньем, или повременить, один из клиентов банщика открыл псарню. Вот это уж было глупостью. Волкодавы, гончие псы и лайки общим числом в две дюжины дружно ринулись на пантеру. Но, едва та раскрыла пасть во всю ширь и рыкнула, весь собачий кураж сразу испарился. Два крупных пса всё же подскочили почти вплотную – видимо, по инерции, да сейчас же и откатились. Один из них очень хорошо получил по морде Женькиной палкой, другому вовсе не посчастливилось. Он словил оплеуху от самой Герды. И всё же Женька решила Герду спустить. Очень уж её достало всё это. И началось самое большое веселье. Не обращая внимания на собак, которые сбились в кучу, с визгом и тявканьем отползавшую назад, в псарню, Герда одним прыжком длиной метров шесть добралась до тех, кто ей угрожал винтовками. Один егерь всё-таки успел выстрелить, но легко ли попасть в пантеру, когда она нападает? Сразу три фирменных ружья полетели влево, два егеря и взъерошенный круглолицый красавчик – вправо. Они покатились кубарем. Остальные бросились в теремок, толкая друг друга на узкой лестнице. То, что было у них в руках, они побросали, чтоб не мешалось. Двум егерям удалось вскочить и догнать товарищей, ибо те застряли в дверях. Но вот все протиснулись кое-как, и дверь оглушительно вошла в раму. Лязгнул засов. Псы также забились в псарню, хоть дверь за собой захлопнуть не удосужились. А взъерошенному спортсмену повезло меньше. Герда застыла над ним, раздувая ноздри и обжигая дыханием его руки, которыми он старался закрыть лицо. Из-под этих рук, суставы которых имели следы долгих тренировок с боксёрской грушей и прочим инвентарём, слышался отчаянный вой. Но Герда была сыта. Довольна была и Женька. Выпустив Пелагею, она не без колебаний подобрала одну из винтовок и громко крикнула:
– Ильяс, слушай меня внимательно! Тебе лучше сейчас заткнуться.
И, когда наступила полная тишина, Женька продолжала, глядя на терем:
– Вячеслав Викторович! Я сейчас заберу винтовку с патронами и козу, которую съела моя пантера. Винтовка нужна на случай, если у вас вдруг хватит ума и отваги стрелять мне в спину, не обращая внимания на свидетелей. Я два года тренировалась в тире, и мало вам не покажется. Хочу также предупредить: я, Герда и Пелагея пойдём сперва в деревню Мурыгино и дождёмся там журналистов. Если вы их сейчас развернёте – свяжусь с московскими, и тогда вся страна узнает о приключениях Пелагеи, которая нашлась здесь, на вашей поганой станции! Сотни две жителей села это засвидетельствуют. Винтовку я брошу в поле, когда подойду к деревне. Вопросы есть? Очень хорошо. Герда, отпусти этого подонка!
