Тельман Хоренович Гдлян
Кремлевское дело
«Исходя из презуменции невиновности…»
Эту замечательную фразу произнёс вечером 13 декабря 1989 года с трибуны II Съезда народных Депутатов Ярин, оглашая отчёт о работе комиссии. Весь пафос народного витии сводился к двум тезисам: во-первых, в высших эшелонах власти никакой коррупции не обнаружено, и, во-вторых, группой Гдляна-Иванова допускались массовые нарушения законности, но Генеральный прокурор тут ни при чём, а виноваты заместители, которые недоглядели. И ещё Ярин поведал: «…Одной из главных задач работы комиссии является проверка обоснованности обвинений в причастности к коррупции лиц из высшего партийного и государственного руководства, которые выдвинули Гдлян и Иванов в своих выступлениях на митингах и в средствах массовой информации. Однако как Гдлян, так и Иванов не представили ни Прокуратуре Союза ССР, ни общественности, ни комиссии каких-либо доказательств обвинения.
Комиссии поначалу оба они пояснили, что доказательства имеются в уголовном деле. Однако изучение материалов дела членами комиссии[18], независимым прокурором Мартинсоном и группой следователей[19], ранее входивших в следственную группу, возглавляемую Гдляном, и вызванных в Москву по его предложению, даёт основание для вывода, что в деле нет достаточных доказательств виновности лиц, которых Гдлян и Иванов в своих выступлениях неизменно называют «московскими» или «кремлёвскими» взяточниками. Имеются лишь эпизодические и противоречивые показания некоторых обвиняемых, в частности, Усманходжаева, от которых они впоследствии отказались.
Позднее Гдлян и Иванов стали публично утверждать, что якобы у них в каких-то тайниках имеются документы, изобличающие называемых ими лиц. На неоднократные предложения комиссии представить эти документы при гарантии их сохранности и, если потребуется, обнародования, Гдлян и Иванов отвечают отказом. В связи с этим комиссия не может определённо высказаться о наличии каких-либо материалов следствия, находящихся за рамками уголовного дела, или их отсутствии…»
Бог с ней, с презумпцией. Режиссёры спектакля вытворяли штуки и похлеще. Время обсуждения было назначено на 20 часов, когда депутаты уже устали и спешили завершить не в меру затянувшееся заседание. После Ярина Лукьянов предоставил слово Мартинсону, вопреки регламенту не поставив вопрос на голосование, поскольку тот не являлся народным депутатом СССР. «Независимый наблюдающий прокурор» сообщил съезду: «Я ознакомился с материалами, касающимися нарушений соцзаконности, допущенных при расследовании уголовных дел этой группой. Депутаты от Узбекистана говорили, что у них есть на этот счёт очень много сведений. Хочу сказать, что в этом деле, имеющем свыше 50 томов, действительно очень много данных о том, что имели место нарушения социалистической законности…»
«Независимый прокурор» не успел сойти с трибуны, как Лукьянов преподнёс ещё один сюрприз съезду: «У меня 26 депутатов просят только об одном: чтобы сейчас на трибуну поднялся следователь товарищ Духанин, который расследовал это дело… Давайте послушаем следователя».
Надо думать, что Духанин, не являясь, как и Мартинсон, депутатом, просто проходил случайно мимо Кремля и решил заглянуть на минутку во Дворец съездов. Ну, а раз так получилось, почему бы не поделиться с парламентариями своим мнением о злодеях-следователях, которые компрометировали КПСС, фабриковали дела на партийных лидеров.
В тот вечер Анатолий Иванович очень походил на напёрсточника с привокзальной площади. Дело в том, что несколько членов комиссии поставили свои подписи под отчётом лишь при условии, что при составлении окончательного текста будет отражена их особая позиция. Медведев и Ярин, клятвенно заверив коллег, что все замечания будут учтены, их, естественно, обманули. Понятно, что обманутые возмутились на съезде. Депутаты Сорокин и Бичкаускас не отходили от микрофонов, настаивая на выступлении. Лукьянов, который, разумеется, был в курсе разногласий в комиссии, слова им не давал, хотя только что выпустил на трибуну двух не депутатов. Более того, Анатолий Иванович не поставил на голосование требование членов депутатской комиссии и убеждал съезд, что время позднее, не сидеть же до ночи. Тем более, что один из членов комиссии уже был на трибуне, хватит, мол. А когда съезд поддержал его, Лукьянов тут же дал слово члену комиссии Адылову из Узбекистана. Что ни говори, а был Анатолий Иванович большим мастером трюков, и попадись ему какой-нибудь напёрсточник, последнему бы не поздоровилось. Слово на съезде получили и мы. Воспрепятствовать этому не смог бы даже виртуоз Лукьянов: наших выступлений требовало «агрессивно-послушное большинство». Пришлось напомнить съезду о политической подоплёке разгрома «кремлёвского дела», о незаконном освобождении от ответственности московских коррупционеров и преследовании тех, кто осмелился посягнуть на интересы мафии. Мы говорили о том, что рано или поздно придёт наше время, когда наконец-то будет дана оценка Гришиным и Романовым, Кунаевым и алиевым, когда «начнут привлекать к ответственности своих хонеккеров, чаушеску и живковых». Затронули и пресловутую проблему документов, отметив, что депутатской комиссии ничто не мешает получить все материалы дела, все подлинники у Генерального прокурора. Мы же свои копии предоставлять не намерены до тех пор, пока в соответствии с законом не будет составлена опись материалов и подписан акт о приёме-передаче дела.
Обсуждение завершилось принятием невнятного решения: «Сообщение Комиссии Съезда народных депутатов СССР … принять к сведению. Поручить комиссии продолжить свою работу и доложить окончательные выводы по данному вопросу на ближайшей сессии Верховного Совета СССР».
Ожидавшие сенсаций были разочарованы. Нас упрекали даже сторонники – почему не выложили козыри на съездовскую трибуну? Допустим, мы огласили бы один-два документа, а с учётом лимита времени на большее рассчитывать не приходилось. А что дальше? Вскоре во всех средствах массовой информации появилось бы сообщение, что «факты не подтвердились», и в результате очередного витка конфронтации на нас бы обрушились новые репрессии. Все признаки были налицо. Уже с января 1990 года началась массовая реабилитация обвиняемых по делу, которое мы вели. Верховный суд СССР вчистую реабилитировал главного идеолога узбекской компартии Абдуллаеву. Прекращены были дела в отношении Осетрова, Раджабова и других взяточников. Всем им принесены были публичные извинения, начали возвращать преступно нажитые капиталы, привилегии, а кому и должности. Заблудшие мздоимцы и казнокрады вновь возвращались в лоно родной коммунистической партии. Перестала прибегать хоть к какому-то камуфляжу и комиссия Роя Медведева. По завершению II Съезда она была распущена почти на полтора месяца, дабы отдохнуть от трудов праведных. Каникулы, однако, выпали не всем. Лукьянов посоветовал Медведеву воспользоваться затишьем и в тайне от других членов комиссии отправить небольшую группу верных товарищей в Узбекистан для сбора нового компромата на Гдляна и Иванова. В середине января 1990 года Ярин, Струков, Александрин и Адылов уже были в Ташкенте.
С нескрываемым удовлетворением встречала местная мафия московских гостей. Приём, очевидно, был настолько радушным, что, не дожидаясь возвращения в Москву и отчёта перед всем составом комиссии, четверо лукьяновских эмиссаров изложили свои выводы прямо в Ташкенте. 30 января 1990 года газета ЦК Компартии Узбекистана «Сельская правда» опубликовала их сентенции на двух полосах под заголовком «Народ должен знать правду». На сей раз ни Ярин, ни его коллеги ничего не говорили ни о «презуменции», ни о «презумции». Кроме прочих благоглупостей они настойчиво проводили мысль о том, что группа Гдляна не с преступниками боролась, а издевалась над простым узбекским народом. Иными словами, проблема коррумпированной коммунистической власти переводилась в плоскость разжигания националистических настроений. Вот эти высказывания, которые иначе как подстрекательскими назвать трудно:
«Ярин: … Члены комиссии не забыли оскорбительных эпитетов, навешанных группой Гдляна на весь народ Узбекистана, мол, здесь все воры, взяточники и расхитители. Не забыли мы и такие выражения, как «Узбекистан – это следственный испытательный полигон», «восточный фронт следственной группы». Не забыли мы и прочие циничные мерзости… Тельман Хоренович, считающий себя интеллигентным человеком, на всю страну, на весь мир горланит о порочности узбеков… Народ ждёт правду. И прежде всего народ Узбекистана, ошельмованный и опозоренный абсолютно незаслуженно… Мы скажем, сколько миллионов действительно были украдены преступниками и затем изъяты у них, а сколько следственная группа нагло, под стволами автоматов заставила собрать по кишлакам якобы в погашение похищенного у государства. Эти деньги трудового народа оформлялись как изъятые у лихоимцев и казнокрадов…
Александрин: …Разве заслужил такой народ оскорблений, глумлений из-за сотни, пусть тысячи высокопоставленных лихоимцев и казнокрадов?! А Гдлян обрушил на трудовые семьи репрессии…
Адылов: …Террор, геноцид – этими понятиями характеризуется деятельность следствия… Породив «узбекское дело», Гдлян замахнулся на весь народ республики…
Струков:… работая в комиссии, я поразился масштабу и объёму злоупотреблений, беспринципности следователей группы Гдляна. От осознания этого, действительно, волосы встают дыбом. Открытость, гостеприимство, вера в людей, в их порядочность, терпимость, уважение к старшим и к законам – эти и многие другие прекрасные черты узбекского народа они использовали в корыстных целях, превращая Узбекистан в лабораторию по испытанию методов беззаконного ведения следствия…»
А вот от этих признаний Ярина читатель должен был бы просто зарыдать: «И всё-таки какие удивительные у вас люди! Со слезами на глазах повествуют нам о своих мучениях, но не просят вернуть им незаконно изъятые деньги, а требуют восстановить в рядах КПСС, возвратить партбилеты». Подвёл итог плодотворной беседе главный редактор Мухтаров: «Кто дал право, кто позволил оскорблять, унижать, позорить народ, который ни в чём и ни перед кем не провинился? Никто! Такое право сами себе предоставили творцы произвола, поимённо названные членами комиссии. И держать ответ за совершённые преступления им придётся!»
В Узбекистане такая публикация появилась в самый раз. Уже была ферганская резня, уже поднимался мутный вал национализма, вновь возводя Рашидова на пьедестал национального героя. Местная мафия, разыгрывая гдляновскую карту, учуяла благоприятную возможность уже без оглядки на Центр, безраздельно властвовать и обирать свой запуганный, измученный и трудолюбивый народ. Печально, что газета «Известия» вольно или невольно подыграла этим настроениям, перепечатав 8 февраля 1990 года «Правду должны знать все. Всю правду».
Узнали «всю правду» и в комиссии Роя Медведева, которая практически уже была неработоспособной. Проведя ещё несколько бесплодных заседаний, к марту 1990 года был наконец-то подготовлен окончательный отчёт комиссии, в котором признавались установленными факты совершения следственной группой тяжких преступлений и фактически одобрялось привлечение нас двоих к уголовной ответственности. Из 16 членов комиссии свои подписи под заключением-приговором поставили только 8 человек: Медведев, Ярин, Струков, Голик, Лубенченко, Александрин, Адылов, Сулейменов. Остальные – Сорокин, Бишер, Бичкаускас, Игнатович, Семёнов, Похла, Баранов и Святослав Фёдоров, который, надо заметить, присутствовал всего на одном заседании, участвовать в этой нечистоплотной акции отказались.
Как и следовало ожидать, травля следственной группы привела к прямо противоположному результату. 14 февраля провели политическую забастовку промышленные предприятия Зеленограда, прошли митинги в Москве, Ленинграде и некоторых других городах. Логика политического противостояния в стране вела к тому, что пресловутое «дело следователей» становилось одним из символов борьбы с тоталитарным режимом, его коррумпированной верхушкой.
В ПОИСКАХ ПОКРОВИТЕЛЕЙ
Рой Медведев в роли следопыта
Отсутствие объективной информации по поводу любого явления, выходящего за рамки обыденных стереотипов жизни, всегда восполняется слухами и пересудами, всяческими домыслами и взаимоисключающими выводами. Не стало исключением и уголовное дело № 18/58115-83 о коррупции в высших эшелонах власти, которое до сих пор будоражит общественное сознание, ставшее предметом рассмотрения самых высоких структур власти – партконференции, Политбюро, Пленумов ЦК КПСС, Съездов народных депутатов и Верховного Совета СССР, обсуждавшееся на сессиях городских Советов в Москве, Ленинграде и Зеленограде, ставшее темой собраний, митингов, демонстраций, забастовок, телерадиопередач, публикаций в прессе, оно способствовало консолидации демократических сил общества и заметному ослаблению тоталитарного режима, который извратил извечные общечеловеческие ценности и нравственные принципы.
Разговоры вокруг «кремлёвского дела» выявили серьёзную деформацию общественного сознания прежде всего в среде правящей касты, элитарной интеллигенции, чиновничества, управленцев. Именно здесь, как правило, отвергались порядочность, бескорыстие, честность, принципиальность, гуманность, справедливость и другие естественные человеческие качества, не вытравленные ещё полностью в народе. В числе самых интригующих аспектов «кремлёвского дела» был поиск высоких покровителей, которые якобы стояли за спиной Гдляна, Иванова и их следственной группы. Разгадкой этого кроссворда занимались многие, а наиболее упорные не оставляют этого бесполезного занятия и поныне. Любопытно, что претенденты на роль покровителей всякий раз менялись вместе с политической конъюнктурой, но всегда чётко отражали идеологические пристрастия занимавшихся подобными поисками.
Подогревали интерес к проблеме покровителей и неуклюжие действия самой коррумпированной власти. В течение почти 5 лет следствие было покрыто густым туманом секретности. Вместе с тем регулярно появлялись скупые сообщения со съездов партии, Пленумов ЦК о том, что в Узбекистане развернулась беспрецедентная кампания борьбы с приписками, коррупцией, злоупотреблениями. После опубликования «Правдой» в январе 1988 года статьи «Кобры над золотом» хлынул поток информации о деятельности следственной группы, её проблемах, которая сразу же становилась сенсационной. И хотя в этой информации ещё не содержалось всей правды, отражалась часто лишь внешняя сторона проблемы, она в определённой степени удовлетворяла общественность. Как и объяснение, что расследование проводится по инициативе и при полной поддержке ЦК КПСС. А стало быть, и самого Горбачёва.
Подлил масла в огонь и Лигачёв, который в своём выступлении на XIX партконференции дал ясно понять, что-де разоблачение негативных явлений в Узбекистане и его заслуга. Рассказывая, как ещё до перестройки он и Горбачёв начали эту работу, Егор Кузьмич поведал общественности, какому риску они подвергались: «Надеюсь, понятно, что в ту пору для тех, кто этими делами занимался, было очень опасное положение. Можно было в любой момент в лучшем случае оказаться послом в отдалённой стране». Значит, и Лигачёв покровительствует следствию, рассуждали многие, потому, дескать, у Гдляна и его группы так всё хорошо получается.
Скандал на XIX партконференции и последующие события, связанные с противодействием привлечению к уголовной ответственности изобличённых в коррупции делегатов, судебный фарс, разыгранный на чурбановском процессе в Верховном суде СССР, первая волна шельмования следственной группы в средствах массовой информации лишь убеждали наиболее любознательных в том, что вот-де Горбачёв с Лигачёвым поддерживают следственную группу, а другие политические деятели пытаются мешать её работе.
Но и эта версия продержалась недолго – до весны 1989 года, когда Политбюро единым фронтом и открыто приступило к разгрому дела. Была создана Комиссия ЦК во главе с Пуго, хлынул поток «разоблачительных» публикаций, а «дело о мафии» перевоплотилось в «дело следователей». В мае 1989 года пошёл в открытую атаку на следственную группу и сам Лигачёв. А на его защиту грудью встал Михаил Сергеевич. Так что среди сторонников версии «покровительства» Горбачёва появилось изрядное количество скептиков.
Новый всплеск интереса к теме был связан с обнародованием 20 мая 1989 года заключения комиссии Президиума Верховного Совета СССР, в котором вся работа следственной группы была квалифицирована как преступная. Выводы из этого заключения можно было сделать просто ошеломляющие. Оказывается, в период работы следственной группы с 1983 по 1989 годы жалобы о произволе следователей поступали во все инстанции: в ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета СССР союзные КГБ, МВД, Минюст, Верховный суд. Однако никто, если верить заключению, не решался пресечь творимые беззакония! Вот те на, выходит, два следователя прокуратуры обладали в стране такой властью, перед которой оказались бессильны и Политбюро, и сам Горбачёв. Это сейчас нам кажется смешно и нелепо, но тогда всё подавалось на полном серьёзе.
Если следовать логике Лукьянова, Крючкова и других, сотворивших уникальный юридический опус, выходило, что по приказу двух ретивых следователей поднимались в воздух боевые вертолёты и выделялись военнослужащие, сотрудники КГБ и МВД для участия в большинстве акций следственной группы. Они же командовали судьями, которые послушно выносили приговоры и отмечали при этом хорошее качество предварительного следствия. А Генеральный прокурор страны и его заместители лишь безропотно давали санкции, продлевали сроки арестов, информировали ЦК КПСС о законности и обоснованности ведения следствия, терпеливо сносили неповиновение и игнорирование собственных указаний. Короче говоря, послушно выполняли все приказания своих непосредственных подчинённых. Такие фантастические возможности у двух следователей могли быть лишь при одном условии: явном и безоговорочном покровительстве первых лиц в партии и государстве.
Сумятица в умах нормальных граждан только усиливалась. Поиск тайных покровителей с Олимпа власти продолжался. Во многом способствовал тому шквал критических, а зачастую откровенно тенденциозных публикаций. Например, 24 мая 1989 года в очерке «Миф» Ольга Чайковская заинтриговала читателей «Литературной газеты» тем, что Гдлян и Иванов монополизировали средства массовой информации, потому-де её критические статьи никто не печатал. А народными депутатами СССР оба стали, обманув глупых, неразумных избирателей, лишь в результате поддержки неких «мощных сил», которые обеспечили им избирательную кампанию. Ей вторили услужливые прокуроры и судьи, сотрудники КГБ и МВД, академики и политобозреватели, партработники и народные депутаты, осуждённые и их родственники. Прямо или намёками утверждалось о «чрезвычайных полномочиях» следственной группы, покровительстве ей неких сил в Москве.
На этой волне появились новые вариации всё той же темы. Вроде статьи «Расплата за доверие», опубликованной 19 июня 1989 года в газете «Атмода». Рассуждая о причинах поддержки опальных следователей, в ней, в частности, делается следующий вывод: «..Любопытно, что нынешние кумиры появились на свет не из социальных низов и даже не из интеллектуальных или диссидентских кругов. Они плоть от плоти того партаппарата, потребители тех привилегий, против которых сами же яростно выступают. Не оттого ли именно им безымянные покровители предоставляют трибуну и типографскую технику. Создаётся впечатление, что процессом управляет невидимый дирижёр. Где же он таится? В кадрах ведомства, более всего причастного к появлению слухов? В теневом кабинете Горбачёва? Остаётся гадать и тревожиться оттого, что поневоле становишься участником спектакля, роли в котором давно уже распределены. С одной стороны – «отец перестройки» Горбачёв и его непослушные дети – рыцари и опричники Ельцин, Гдлян, Иванов и иже с ними. С другой – некие бюрократы, консерваторы во главе с отданным на заклание Лигачёвым… Главное, беспокоит то, что выразителями идей, которые способны вдохновить массы в кризисной ситуации, стали партработники и полицейские. Что это? Игра случая или место для них заботливо расчистили? Этот-то вопрос и не даёт покоя…»
Не давал он покоя и другим. И проверить правильность своих оценок многие надеялись с помощью очередной комиссии – на сей раз Съезда народных депутатов СССР. Тем более, что её сопредседатели Рой Медведев, Вениамин Ярин и Николай Струков также активно поддерживали версию о «чрезвычайных полномочиях» Гдляна, Иванова и их группы, а значит, поиск покровителей тоже входил в предмет их исследования.
Не остались в стороне бывший шеф КГБ Чебриков и его преемник Крючков, поскольку в их ведомстве знали всё обо всех. Летом 1989 года полковник госбезопасности Духанин ошарашил общественность тем, что-де Гдлян и Иванов «выбивали» показания о взяточничестве в отношении многих членов Политбюро. Сначала он упомянул Александра Николаевича Яковлева. Через пару месяцев Бориса Николаевича Ельцина. О том, удалось ли коварным следователям получить показания на этих лиц, Духанин не сообщал. Прошло ещё несколько месяцев, прежде чем полковник КГБ, ставший, кстати, уже генерал-майором[20], заявил утвердительно: да, такие показания о взяточничестве в отношении Яковлева и Ельцина в уголовном деле имеются. Видимо, в недрах Лубянки эти фальшивки наконец-то изготовили. 6 февраля 1990 года в еженедельнике «Ветеран» Духанин разоблачал «происки» следователей в традиционном для нашей тайной полиции духе: «…В 1987 году на октябрьском Пленуме ЦК проявились расхождения Ельцина со многими членами ЦК Политбюро. Гдлян и Иванов предпринимают меры по получению показаний на Ельцина. После XIX Всесоюзной партконференции следственная группа начинает добиваться показания против члена Политбюро Лигачёва, оставляя без внимания Ельцина. Дальнейшие события привели к блокированию Гдляна, Иванова с Ельциным. Вот вам политическая окраска деятельности следственной группы…»
Духанинские откровения ещё больше запутывали ситуацию, затрудняли разгадку странного ребуса. Тем более, что мы двое – бывшие руководители следственной группы – опровергали наличие каких-либо показаний в отношении Яковлева и Ельцина, а официальные структуры власти, та же Прокуратура СССР, хранили гробовое молчание. Мафиозное же лобби в парламенте и сориентированная на партократов пресса продолжали дискредитировать Яковлева и Ельцина в связи с уголовным делом о коррупции. Дальше – больше. Эстафету подхватили члены парламентской комиссии, дополнили «чёрный список» Горбачёвым. Вот хроника этой провокации:
17 февраля 1990 г. «Рабочая трибуна» публикует интервью с Роем Медведевым, где он утверждает, что в уголовном деле № 18/58115-83 имеются показания о взяточничестве Яковлева, Ельцина, Горбачёва.
22 февраля. На открытом заседании комиссии в присутствии журналистов Медведев и Ярин уже конкретизируют: имеются четыре показания о получении взяток Горбачёвым и одно в отношении его супруги – Раисы Максимовны. Количество показаний в отношении Ельцина и Яковлева – о них также упомянули сопредседатели – не уточняется.
6 марта. По Ленинградскому телевидению выступил Иванов и опроверг измышления о наличии в уголовном деле № 18/58115-83 каких-либо данных о коррупции в отношении Яковлева, Ельцина, супругов Горбачёвых. Было заявлено, что цель провокации – скомпрометировать Яковлева и Ельцина. В отличие от Лигачёва Яковлев для многих реакционеров из партаппарата является нежелательной фигурой в Политбюро, а Ельцин, который в своё время помог существенно продвинуть расследование этого дела вперёд, один из лидеров оппозиции и ненавистная для партократии фигура. Значительная часть населения нам верит и осознаёт, что если в материалах уголовного дела имеются сведения о взяточничестве тех или иных должностных лиц, того же Лигачёва, то эта информация весьма серьёзна. На этом и строятся расчёты провокаторов, которые упорно привязывают к уголовному делу непричастных лиц, чтобы тем самым ослабить их как политических противников, посеять сомнения в их порядочности. Были выдвинуты две версии о причинах распространения информации о взяточничестве четы Горбачёвых. Либо это иезуитский ход, и Горбачёв сам причастен к распространению своим же близким окружением подобной информации, либо это происки противников Генсека. В любом случае Верховный Совет СССР должен дать оценку всей этой кампании.
7 марта. По каналам Ленинградского телевидения передано записанное на ЦТ интервью с председателем Комитета Верховного Совета СССР по вопросам правопорядка и борьбы с преступностью и членом депутатской комиссии Юрием Голиком. Он опроверг Иванова и заявил, что следователи «выбивали» показания на всех без исключения членов Политбюро, в том числе и на Горбачёва, и он – Голик – обратите внимание, сам видел эти документы.
12 марта. 22 народных депутата СССР, среди которых С. Белозерцев, Н. Тутов, В. Зубков, А. Оболенский, Н. Куценко передали в Президиум третьего внеочередного Съезда народных депутатов официальный запрос по поводу утверждений Медведева, Ярина, Голика о взяточничестве Горбачёва. «Обращает на себя внимание,– говорилось в запросе, – что эта информация публично муссировалась двумя сопредседателями Медведевым и Яриным и членом комиссии Голиком именно в преддверии III внеочередного Съезда народных депутатов СССР, на котором надлежит рассмотреть кандидатуру Горбачёва на пост Президента СССР. Однако Председатель Верховного Совета СССР Горбачёв до настоящего времени не высказал своего отношения к этим фактам, порочащим его имя. Необходимо срочно прояснить этот вопрос, ибо при сложившихся обстоятельствах рассмотрение кандидатуры Горбачёва может стать невозможным. Мы полагаем, что и сам он заинтересован срочно в тщательной проверке распространяемых Медведевым, Яриным и Голиком порочащих его имя сведений. Просим распространить это заявление как официальный документ Съезда и рассмотреть его безотлагательно».
Горбачёв, которому запрос был передан лично в руки, отмолчался и воспрепятствовал распространению этого документа среди депутатов, как того требовал Регламент.
21 марта. Через Лукьянова Горбачёву передан запрос Иванова с подробным анализом развернувшейся кампании: «…Совершенно очевидно, что данная провокация, начало которой положили выступления полковника КГБ Духанина, не имела бы успешного развития без одобрения Председателя КГБ СССР, члена Политбюро ЦК КПСС В. Крючкова и Генерального прокурора СССР А. Сухарева». Отмечалось, что поведение Горбачёва свидетельствует о его причастности, в силу каких-то причин, к этой возне, а мнение общественности по этому поводу разделилось: «…И по сей день определённая часть моих избирателей полагает, что Вы стали жертвой интриги и крайне заинтересованы в опровержении порочащих Вас сведений. Если это всё так, то имеется уникальная возможность в этом убедиться. Во-первых, в таком случае Вы – как Президент – безусловно не будете возражать, чтобы Т. Гдляну и мне была поручена проверка откуда-то появившихся в деле и явно сфабрикованных документов в отношении А. Яковлева, Б. Ельцина и Вас с супругой, о наличии которых неустанно твердят спецслужбы и сопредседатели комиссии. Никто лучше нас не знает материалов уголовного дела, мы не поддаёмся давлению и достаточно быстро установим весь круг организаторов и исполнителей этой фальшивки. Во-вторых, Вы наверняка найдёте время принять меня лично либо тех депутатов (22 человека), которые к Вам письменно обратились. Либо, при желании, Вы могли бы провести с нами встречу с телетрансляцией в режиме прямого эфира. И наоборот. Умолчание, игнорирование поставленных вопросов либо иные действия, недостойные Президента, позволят моим избирателям и мне самому сделать определённые выводы из всей этой порочащей Вас акции…»
Никакой реакции со стороны Горбачёва не последовало и на это послание.
29 марта. По ленинградскому телевидению выступил Иванов и огласил переданный Горбачёву документ от 21 марта. Он сообщил, что подробная передача на эту тему состоится 5 апреля, и зрителям будут продемонстрированы соответствующие видеозаписи.
Из ЦК КПСС немедленно поступил запрет на передачу. Однако вновь избранные Ленинградский городской и областной Советы народных депутатов обязали подчинённый им Лентелерадиокомитет предоставить 5 апреля прямой эфир Иванову.
5 апреля. Вместо объявленной передачи зрителям был показан ковбойский боевик и несколько мультфильмов. Причина изменений в программе не объяснялась.
6 апреля. Во второй половине дня на сессии Ленсовета был заслушан председатель телерадиокомитета Б. Петров, который сообщил, что передача была отменена по указанию из Москвы, что он намерен и впредь выполнять поступающие оттуда команды. Горсовет принципиально отреагировал на невыполнение своего решения. Сессия освободила Петрова от занимаемой должности и своим постановлением обязала его заместителя выпустить в эфир запрещённую передачу.
Вечером на телестудию прибыла большая группа депутатов, чтобы проконтролировать исполнение принятого в пределах компетенции Совета решения. Около 23 часов началось выступление Иванова. Была продемонстрирована видеозапись заседания депутатской комиссии 22 февраля 1990 года, на котором Медведев и Ярин утверждали о наличии показаний о взятках на чету Горбачёвых, Ельцина и Яковлева. Было высказано недоумение странной позицией Президента, который не реагирует на распространение этих фальшивок людьми из своего близкого окружения.
7 апреля. Заведующий идеологическим отделом ЦК КПСС А. Капто направил в Политбюро докладную записку «О выступлениях по Ленинградскому телевидению Н. Иванова». Видимо, исходя из того, что следователи опровергли причастность Горбачёва и его супруги к коррупции, он посчитал это оскорблением Президента и его жены. А посему предложил следующее:
…«1. Государственному комитету СССР по телевидению и радиовещанию (т. Ненашеву М. Ф.) незамедлительно внести в Совет Министров СССР предложение о создании Ленинградской и Московской главных телерадиоредакций в рамках Гостелерадио СССР.
2. Поручить Ленинградскому обкому КПСС (т. Гидаспову Б. В.) привлечь к строгой партийной ответственности коммунистов, причастных к организации этих выступлений и захвату телестудии.
3. Рекомендовать Прокуратуре СССР (т. Сухареву А. Я.) возбудить дело об ответственности лиц, допустивших незаконные действия, захват телестудии.
4. Считать необходимым безотлагательно рассмотреть в Верховном Совете СССР (т. Лукьянову А. И.) выводы комиссии по делу депутатов Т. Гдляна и Н. Иванова и принять соответствующие решения.
Подготовить и принять законодательные акты об ответственности за оскорбление в прессе Президента и других официальных должностных лиц страны.
5. Просить комиссию по вопросам депутатской этики (председатель Денисов А.) рассмотреть ответственность народных депутатов СССР Н. Иванова и Т. Гдляна за допущенные во время телепередач оскорбления в адрес Президента СССР и членов Президентского совета.
Выразить отношение к действиям группы депутатов Ленгорсовета, захвативших телестудию и отстранивших председателя Ленинградского телерадиокомитета от исполнения своих обязанностей.
6. Государственному комитету СССР по телевидению и радиовещанию (т. Ненашеву М. Ф.) привлечь к ответственности руководящих работников Лентелерадиокомитета (т.т. Сенина, Куркову и др.) за организацию теперадиопередач, способствующих созданию в обществе атмосферы политической вседозволенности, охаивания и очернения всех, кто не согласен с их идеологическими позициями. Считаем необходимым направить в Лентелерадиокомитет для оказания конкретной помощи группу руководящих работников Гостелерадио СССР».
9 апреля. В пожарном порядке предложения идеологического отдела были рассмотрены на заседании Политбюро. «Архитекторов перестройки», кстати, нисколько не смущало то обстоятельство, что статья 6 Конституции СССР к этому времени уже была пересмотрена. Они-то понимали, что это лишь рассчитанный на простаков тактический ход. Фактически ничего не изменилось, они чувствовали себя хозяевами, и посему, как всегда единогласно, приняли следующее решение: