Катерина Тумас
Питомица дракона
Когда поняла, что озарение не придёт, распахнула веки и решительно потянула ручку ближайшей двери. Она распахнулась рывком, ручку из моей ладони вырвал жестокий порыв ледяного ветра, а за порог посыпался снег.
– И мне вот туда? – в ужасе прошептала я, но какая-то сила тут же втянула меня внутрь и захлопнула дверь, которая сразу же пропала, бросив меня одну посреди ледяной пустыни.
От воспоминаний я поёжилась. Может, внутренний холод из-за воспоминаний об этом ритуале? Но Вьюга вон сидит в уголочке комнаты и никаких волнений не проявляет. И как она вообще пробралась сюда? После того, как стала богиней, я её почти не видела, но зато хорошо понимала, что она где-то рядом, неподалёку. То за шторой промелькнёт, то в проходе за углом хвост замечу. Надеюсь, она так поступает не потому, что начала меня бояться…
– Ого, пустыня? – присвистнул Кьярис, наблюдая за той самой первой невестой, которая, наконец, добралась до дверей и уже выбрала одну. Не успела она отпрянуть от, ручаюсь, хлынувшего из проёма жара, как её невидимой силой втолкнуло туда и захлопнуло дверь.
– А мы не увидим остальную часть испытания? – поинтересовалась я.
– Только конец, – подтвердил Володас, незаметно подкравшийся поближе. – Отношения с фамильяром богов не касаются.
– Но кто такие эти фамильяры? – спросила у него. – Откуда вообще взялись? И почему нужно пройти… такое, чтобы получить их? Вы ведь понимаете, о чём я?..
Боги оглянулись на невозмутимую Вьюгу, мирно дремлющую у стены, положив морду на пушистые лапы. Затем Володас кинул взгляд на Кьяриса и с его молчаливого согласия поведал мне историю. Чем больше он говорил, тем шире раскрывался мой рот.
Володас рассказал, что пять дверей ведут в особые магические зоны, где, как я уже знала, живут магические существа. И войти туда или выйти просто так невозможно. Зоны эти изолированы, вывести и правда может только фамильяр. Так что те девушки, что не найдут фамильяра или не смогут пройти за ним до конца, в итоге останутся внутри зоны и умрут там.
Володас говорил это так легко и просто, словно речь о помятом платье, а не прерванной жизни. У меня в горле застряли слова, так что пришлось просто слушать дальше. Вот и ответ, почему я такая негативная по отношению к богам. Это не я стерва, а они мрази.
Но это ещё не все потрясения, касаемые фамильяров. Зоны эти магически закрыты изнутри, чтобы никто не смог выбраться, но и снаружи в них попасть обычным путём нельзя. Просто обойдёшь вокруг, как бы не хотел пройти прямо. Но откуда вдруг взялись такие места?
Оказалось, что в нашем мире до прихода богов жили другие существа, духи животных, что присматривали за природой. А потом, никто не знает и не помнит, как и когда, сюда пришли люди. Духи сдружились с ними, но их сил быстро перестало хватать. Люди раскачивают баланс сил в природе, делают это всегда и сами того не желая. Потому боги и явились однажды, чтобы уравновесить. Да, местные божества не справились, пришлось позвать на помощь.
А духи-животные, вытесненные и выжитые из своих привычных областей, создали отгороженные зоны, чтобы не мешать, где и остались жить. В итоге сохранились всего пять кусочков первозданной магической природы: холодная тундра, песчаная пустыня, маленький тропический остров с водами вокруг него, густой болотный лес и заснеженные пики высоких гор. Меня, как оказалось, закинуло не в тундру, как я подумала сразу, а именно в горы, просто дело было зимой. Снежные барсы водятся именно там, как уверили оба брата-бога.
Припоминая свои приключения, я всё же с ними согласилась. Тот пейзаж, что мне открылся после исчезновения двери за моей спиной, однозначно был гористым, даже вернее высокогорным. Воздуха там не хватало постоянно, голова пухла и создавалось ощущение, что я задыхаюсь. Потому с готовностью поспешила вниз, вслед за большой пятнистой кошкой, первым животным, что увидела в этой ледяной пустыне. Я её Вьюгой и назвала в итоге, потому что во время вьюги мы и познакомились.
И не приманивала я её, сама пришла. Согрела меня, когда я уже готова была отгрызать от холода пальцы. Может потому я барсу так самоотверженно и поверила, когда пришла пора нырять?
Всю свою жизнь я боялась глубокой воды. С тех самых пор, как упала в колодец. Темнота без осязаемого дна – это было ужасно. Когда я вижу бездонность глубины в любом водоёме – паника одолевает меня, стоит только вспомнить образ колодца. Не представляю, как можно плыть на корабле, зная, что внизу ничто. Тёмно-синее бездонное ничто. Ух, жуть!
Но ради Вьюги я справилась. Думаю, теперь я даже спокойней отнесусь даже к колодцу…
Когда метель утихла и я снова смогла разгибать пальцы, кошка повела меня… нет, вовсе не вниз с гор, как до того. А прямо вглубь пещеры. В темноту. В гробовой тишине лишь кое-где капала вода, потому моё сердце, казалось, колоколом стучит, вырываясь из моей груди. Но снежный барс оказался с сюрпризом – ночной подсветкой. Её шкура светилась голубовато-зеленоватым, иногда отбрасывая розоватые тени на стены.
Так мы добрались до подземного озера, куда кошка и зашла, призывно на меня оглядываясь. Просто зашла и ждала под водой, словно и не дышала воздухом вовсе. Ни одного пузырька не пустила. Ох, нет, не хочу вспоминать свои душевные метания в тот момент, когда решалась последовать за ней.
Зато знаю, что с тех пор у меня не было существа более дорогого, чем Вьюга. Она подарила мне столько тепла и поддержки, сколько я и ожидать не могла. Вот и вправду жертва моя не была напрасной… От страха вон, кажется, тоже по сути избавилась.
– Ты уже поняла, кто такие фамильяры? – спросил у меня Володас, вырвав из воспоминаний.
– Намекаешь, что те самые духи-животные? – приподняла я бровь. – Но зачем им оберегать ваших невест?
– Их потомки. Если они не будут помогать, то баланс окончательно рухнет, что уничтожит и их.
Я промолчала с выражением на лице вроде “понятно, вот оно как”. А Кьярис заговорчески шепнул мне на ухо:
– Просто они чувствуют ответственность за тех, кто живёт в их мире. Люди им дороги.
– Не слушай этого романтика, – фыркнул Володас, решив, видимо, завладеть моим вниманием за счёт своей откровенности. – Все боги прагматичны, что старые, что теперешние. Ты сама это знаешь.
А я обернулась на Вьюгу. Вот не сказала бы, что такой уж она прагматик. Кошка словно только и ждала, когда я переведу на неё взгляд. Её глаза приоткрылись, а в моей голове чётко обрисовалась мысль: “Не бросать же невинных дев на смерть…”
Мне ещё тогда, на испытании, показалось, что Вьюга всё делает как бы нехотя. Убегала от меня тоже нехотя, даже вернулась, чтобы согреть. Но все кошки ведут себя подобным образом. Зато теперь мне кажется… Да, так и есть.
– А я уверена, что духи лишь спасают единственным возможным образом девушек, которых вы, сьёрры боги, бросили умирать в закрытых зонах. Ведь иначе туда не попасть, вы сами сказали. Вам нужна стабильность в беременности, вот и всё. Иначе её не получить, полагаю.
После сказанного я развернулась и вышла из помещения, а Вьюга тенью скользнула за мной.
Глава 28ая, дракономирская
Похоже, демиург меня действительно хорошо знал раньше, потому что после ухода Лиры наведывался ко мне несколько раз на дню. Видя, что я по прежнему занят заботами и не порываюсь сбежать в Кеацфин, он успокаивался и отправлялся дальше по своим делам. А я каждый раз ждал, что он расскажет какие-то новости.
В очередной раз, когда демиург уже собирался опять молчаливо отбыть во свояси, я удержал его и стал заваливать вопросами. Твёрдо вознамерился выпытать максимум, потому пообещал ему, глядя в глаза:
– Ты не уйдёшь отсюда, пока я не расскажешь всё.
– Тогда мы тут на вечность, Дэган, – улыбнулся хитрец.
– Заканчивай паясничать. Понимаешь ведь, что мне не до шуток.
– Юмор продлевает жизнь и успокаивает нервы, но ты прав. Мучать тебя мне резона нет. Вижу, что стоит поговорить по-серьёзному.
Демиург вежливо стряхнул мои руки со своей одежды и, оглянувшись, нашёл подходящее для беседы дерево. Он прошёл к нему и жестом предложил мне присесть. Ох уж эти люди! Не могут поговорить стоя? За Лирой такое тоже водится.
– Должен признаться, что я ожидал иного от богов, – мягко проговорил демиург. А я просто стиснул зубы. – Но её, похоже, сразу приняли… Вопросов не задают, под сомнение не ставят.
Так, он явно о Лире и новости неплохие. Хотя с другой стороны…
– Звучит подозрительно, – не выдержал я. – Словно они что-то замышляют.
– Не хмурься, Дэган. Твои эмоции слишком явно написаны на лице. Выглядит… странно. Учись контролировать мимику.
– Мимику? Это…
– Движение черт лица, выражающее реальное внутреннее состояние и эмоции человека. Улыбка, суженные глаза… – начал объяснять демиург, но я прервал его:
– Понял, спасибо. Учту. Так, что с Лирой? У неё правда всё хорошо?
– Да, на удивление, – кивнул собеседник. – Твой негативный настрой был и есть вполне оправдан на мой взгляд. После твоего ухода из Кеацфина, смерти, имею в виду, мир стал меняться. Не очень хорошо, но в целом достаточно естественно. В изменениях приняли участие даже старые духи природы. Потому мы не сразу заметили неладное.
– Ты про ту проблему, которую должна сейчас решать Лира? – я поднял на него тяжёлый взгляд.
– Именно смерти жён богов при рождении наследников стали причиной проблем. Всё закрутилось оттуда. Послушай, Дэган, твоё проклятие могло стать спасением, должно было, – демиург подался ко мне и по дружески положил ладонь на мою руку у локтя. – Ты не совершил ужаснейшую ошибку, когда сделал…
– Предположим, – оборвал я. Не готов сейчас обсуждать прошлое, когда настоящее горит. – Ближе к делу.
Демиург вздохнул, но, судя по всему, мотивы мои понял. Как странно всё-таки смотреть в бездонные чёрные глаза и ощущать направление взгляда. Я так и не понял, по какому признаку я это определяю, но то, что умею – факт. Совершенно точно осознаю, куда смотрит демиург при разговоре.
– Не будь последствий у родов, всё стало бы другим. Не было бы столько лицемерия в том мире, не было бы такой лжи, – с чувством выдал собеседник. А он явно радует на Кеацфин, приятно удивил. – Мы ждали позитивных изменений, ждали, что новое поколение богов станет более трепетно относиться к человеческим жизням, через создание пар с женщинами. Людям итак тяжело пришлось. В Кеацфине они оказались после катастрофы в родном мире. Мы вынуждены были эвакуировать целый континент, потому как на него падал спутник планеты.
– Так это система закинула людей в Кеацфин?.. – охнул я.
– Да, сама спираль миров открыла проход. Мы, работники системы, лишь помогали сбежать большему числу народу. Люди поначалу испугались портала, что вполне обосновано. Потому нам пришлось вмешаться. Чтобы присматривать за толпой иномирцев, в Кеацфин отправили две пары уравновешенных богов.
– Двое тёмных и двое светлых, понятно…
– Отнюдь, – неожиданно не согласился демиург, – трое тёмных и лишь один светлый. Ты всех остальных в одиночку перевешивал.
Я не знал, что был одним светлым в этом квартете. Лира, кажется, тоже. С другой стороны, кто мешал победителям переписать историю так, как им того хочется? Значит, меня первоначально окружали одни тёмные, н-да… И выходит, я был очень силён. Но всё равно не спас Мириэлис… Если бы не это, проблема бы не появилась. Если бы я только смог…
Хотя, кого я обманываю? Цепляться за один единственный момент, надеясь, что именно он обернёт прошлое в лучшую сторону – глупо. Его не изменить. К тому же, учитывая все обстоятельства, не тот случай, так другой всё перевернул бы. Но.. может, тогда Мириэлис осталась бы жива?.. Надежда… Такая одновременно очень хрупкая и невероятно прочная вещь.
– Она справится? – спросил я, глядя демиургу в глаза. Он понял, что речь о Лире и улыбнулся.
– Уверен. Ей просто надо раскачаться, понять, что к чему, какие законы построили боги в Кеацфине. И я не во всём могу помочь, потому что я сам – лишь сторонний наблюдатель.
– И источник информации, – напомнил ему, приподняв бровь.
– Не переоценивай меня, Дэган. Я и сказать-то не всё могу, что знаю.
– Но почему? Я ещё могу понять, чем твои действия внутри мира могут что-то в худшую сторону изменить, но слова?
– Не стоит так распаляться, – он снова приблизился и положил на меня руку, на плечо, на сей раз. – Это тонкие материи. Никто из нас, даже Верховная, до конца не знает, как наши действия отражаются внутри миров, но то, что вредят – это точно. Вотчина системных существ – межмирье, внешние оболочки и сама спираль, но не конкретные миры, не их внутренность и законы. Нас оттуда, как ты понимаешь, не просто так забирают наружу. А потом практически не пускают внутрь. Для этого есть специально обученные и подготовленные маги, такие дела…
Я вздохнул:
– Забываешь, что памяти у меня об этом нет.
– Но соображалка-то не отключилась? Выводы делать умеешь? – невесело хмыкнул демиург. – Знаешь, Дэган, ты был моим наставником. Я привык на тебя полагаться во всём, а теперь вот… Ты полагаешься на меня. Как жизнь сложилась, а? Я своим путём пошёл, а ты встретил возлюбленную и даже отправился вместе с ней править миром.
– Но во что это в итоге превратилось? Я всё испортил, – упёрся локтями в колени, а лицо обхватил ладонями.
– Ты сделал больше, чем думаешь, – как-то по братски успокоил меня демиург и улыбнулся особенно громко чирикнувшей в кроне деревьев птичке. ВИдимо, не привык бывать на природе. В межмирье наверняка ничего не растёт…
Мы располагались на краю обрыва, откуда хорошо была видна ледяная тюрьма Медного. Не знаю до сих пор, что значит тюрьма, это из его лексикона, но суть в целом уловил. Это про пленение и не возможность поступать по своей воле.
Место удобное, вон сколько моих следов тут, вся трава измята и впечатана в землю. Дерево, на которым мы сидим, я своим хвостом случайно сшиб, когда укладывался тут же спать. Мой наблюдательно-сторожевой пункт.
– Если и так, – не согласился я в демиургом, – то всё равно ничего не помню. И не уверен, что стоит.
– А мучаться чуть ли не единственным сомнительным поступком в прошлой жизни, это стоит делать?
– Сомнительным? – саркастически вопросил я. Сам проклятие я оценивал иначе. – Ах да, ты же говорил, что всё могло пойти как надо…
– И шло, по началу. Но девушки умирали одна за другой. Боги приняли этот факт и пошли лживым путём, культивируя у жителей Кеацфина позитивные ассоциации с браком с богом.
Похоже на поведение Холодного. И правда, с ним теперь всё сходится. В следующий раз при встрече поговорю с этим драконом по душам.
– Только, когда проблема стала явной, – продолжал демиург, – решили позвать смотрителя посущественней. Но как я уже говорил, дел у меня всегда невпроворот, а в тот момент было и ещё больше, потому внимательностью к деталям я не отличался. Заметил проблему только, когда появилась ощутимая утечка душ.
– Что это значит?
– То и значит – души стали пропадать.
После ещё одного наводящего вопроса, собеседник сжалился и поведал мне ещё несколько деталей про систему, которую, судя по всему, стоит величать Спиралью.
Будучи драконом, про реинкарнацию я кое-что знал. Но, как оказалось, лишь внутримировую. Внешние законы от драконов скрываются. Но так как у нас ситуация особая, и от нас с Лирой зависит судьба целого населённого мира, демиург соизволил поведать мне детали. Но взял слово, что я не раскрою эту тайну никому из драконов. Я и не собирался. Разве что Роркарту… Но он и сам дойдёт до того, что ему нужно. А мне, видимо, нужна информация от демиурга. Я прямо острое желание чувствую узнать больше.
Итак, круговорот душ – это сложная схема, не просто идущая по кругу. Демиург порывался упоминать о Спирали, но плюнул и просто разъяснил. Большинство душ живут внутри одного мира, меняя там тела. Не всегда умерший человеком – возродится им же. Но пока душа не пройдёт определенный этап своей эволюции, она не может выйти из мира, чтобы пойти дальше.
Так и с драконами – мы стали ими по какой-то причине. Лира в наш мир тоже попала не случайно. Система приняла её и за бога, и за богиню одновременно. Мужская энергия, что была в ней от Роноаса, заставила систему отправить Лиру к нам, в мир драконов. Но сама она не стала драконом и память не потеряла, потому что по пути её посчитали женщиной и далее всё пошло по иному сценарию.
– То, что происходит внутри мира – обычно нас, системных существ, не касается, – сказал демиург. – Мы лишь следим за потоком душ, которые выходят из мира, дабы идти дальше, и за теми, что в него попадают. Но в Кеацфине творится нечто неладное. Души исчезают, но не проходят дальше. Ни одна из невест, умершая при родах, так и не появилась больше нигде. Ни в круге реинкарнации мира, ни покинула его пределы.
– Странно… – протянул я. – Не думаю, что проклятие могло так повлиять…
– Согласен. Я бы мог ещё поверить, что девушки умирают, но исчезать? Нет, ерунда.
– А они не могут передавать свою душу потомку? Богу, которого родили?
– Нет, – демиург покачал головой. – Это иной процесс. Сознание и душу закладывают в бога ещё в чреве матери. Это прочим порой приходится создавать… Хотя не важно. Суть в том, Дэган, что боги могут появляться на свет разными путями. Но всегда сначала есть душа.
Я недоверчиво хмыкнул. Нет, в его подкованности касательно того, что и откуда берётся, у меня сомнений нет. Но вот конкретно эта история вызывает вопросы.
– Хорошо, – сдался демиург, – признаю, я проверял. После очередного случая, когда я уже пристально наблюдал за потоками в Кеацфине, пошёл и проверил новорождённого. Ничего странно не нашлось. Совершенно обычный человеко-рождённый бог.
– Лира называла их ванами. А прошлое поколение – асами.
– Обычная терминология для Спирали. Вы пришли из системы, а у нас так и говорят. Сразу отвечу на твой вопрос. Ваны – боги низшего уровня, происхождением связанные со смертными. Асы – боги высшего уровня, либо ставшие таковыми в результате персональной эволюции души, как Лира, либо опустившиеся с более высоких ролей. Как ты, Дэган.
– Я? – приподнял бровь и сузил глаза. – Хочешь сказать, я был больше, чем богом? Вы вместе с Роуданом когда-то были демиургами, мы вместе проходили обучение в… В общем, братья вы не по крови, а по эволюции. Ты, по сути, светлая часть одного существа, а он и его сестра, ставшая твоей женой – тёмная.
– А Мириэлис? – хрипло спросил я. Голос срывался, но я боялся не спросить. Что, если демиурга больше не получится вытянуть на такую откровенность? Не ожидал, что услышу так много о себе от него…
– Подруга. Твоя, причём. Насколько помню, увлекалась тобой, но твоё сердце уже было прочно занято, потому она осталась с Роуданом.
Эти новости повергли меян в шок. Я сам толкнул богиню в лапы к убийце. Но и сам до того не смог её спасти. А что, если она всё это время была рядом с ним, чтобы оказаться ближе ко мне? Мог я не замечать этого? А мог бы… проигнорировать? Стал бы? Мы ведь вчетвером отправились в новый мир… Ох, не потому ли…
Так, Дэган, хватит раскисать! И мнить себя центром вселенной. Не всё вертится вокруг меня, не все женщины хотят только меня. Роудан… Он ведь не зло лишь потому, что являет собой тёмную часть нашего прародителя. Даже половину этой части, есть же ещё сестра.И магия у них обоих тёмная, а у меня светлая. Но это не добро и зло, лишь специфика. Я бы не женился на злодейке. И надеюсь, не настолько наивен, чтобы это проглядеть за годы.
Хм, раз я так силён, то и прародитель был светлым. Интересно, почему тогда двое вышли из его тьмы, а из света лишь я? И… почему меня не пугает мысль о том, как я появился на свет?..
– Кто нас породил? – неожиданно спросил я.
– Оставлю эту информацию при себе, тебе пока рано вспоминать о подобных существах, – отрезал демиург. Он внимательно следил за моим лицом всё то время, что я размышлял, но не вмешивался. Только сейчас я вспомнил, что он умеет мысли читать… И гневно воззрился на собеседника. Тот рассмеялся: – Ты сам когда-то это умел, как и остальные демиурги. Но предпочёл стать богом и научиться иначе понимать окружающих.
– Не знаю, как я думал про это в прошлой жизни, – буркнул в ответ, – но сейчас я считаю, что так веселее. И многогранней.
– Я понимаю. Сам не часто прибегаю к телепатии, но мне положено.
– Как системному существу?
Демиург угукнул и извиняющейся улыбнулся:
– Мне пора, дела не ждут, итак задержался.
Он встал, а я следом за ним. Ноги ватные после обилия новых сведений, но в горизонтальной плоскости меня удержали.
– Спасибо тебе, – тепло поблагодарил его, – за рассказ.
– Надеюсь, это тебе поможет. И запомни уж моё имя – Вуртеариз.
Усмехнувшись в последний раз, демиург исчез. Я успел рассмотреть что-то вроде моргнувшего на мгновение портала, но точно отвечать не берусь. Это натолкнуло на мысли.
Медному стало плохо после размышлений о дыре в оболочке нашего мира. Старые воспоминания всколыхнулись. Это понятно. Но как демиург умудряется приходить сюда до сих пор? дыра ведь закрыта. Ещё тогда с этим справились, до первого его появления. Надо будет спросить у него.
А то начинаю думать, уж не это ли усиливает проблемы Медного? Мне порой кажется, что он чувствует что-то ещё. Точнее, может другие драконы тоже ощущают подобное, даже я, но значения мы не придаём. Типа как второй палец на левом крыле чешется – это к сильному ветру. Поверие, вот. Я никогда связи между такими вещами не замечал, но тот дракон, что рассказал мне это поверье, всегда безошибочно по нему ориентировался. Думаю, дело в его крыле, именно его палец чувствует что-то про ветер, а у других либо слабо развито, либо отсутствует подобное ощущение.
Решившись обсудить новые аспекты с Медным, я перекинулся в дракона и полетел к нему. По пути стал перебирать всё, что знаю о вторженцах в мир того типа, как описывал Медный. И вдруг чуть в воду не рухнул, когда понял, что на Кеацфин тоже такие нападали! Всё верно, тот самый бой, когда погибла Мириэлис… Те ли это были существа? Но почему я никак не могу ничего про них вспомнить?
На мою просьбу описать тварей, Медный отреагировал нехотя.
– Это может снова меня спровоцировать. А вы уже плечи мне разморозили, вдруг вырвусь опять? – заключил дракон.
– Ты показываешь столько благоразумия, что я удивляюсь, почему до сих пор не на свободе полностью.
– Потому что срывается резко и мощно, – буркнул Изумрудный, свернувшийся клубком на краю гигантской льды, в которую впаян Медный. Лёд достаёт до самого дна, поэтому льдину не шатает. К тому же можно спокойно стать на край всем весом и не бояться перевернуться.
– А с чего ты вдруг спросил? – сказал Медный, уставившись на меня и посылая волны любопытства. – Сразу после встречи с тем… как его? Демиургом! Это связано?
– Лишь отчасти. Я вдруг вспомнил, что ведь на мой мир тоже нападали. Я умер по сути, в результате войны с тварями из межмирья.
– Думаешь, – оживился Изумрудный, – одни и те же?
Из него любопытство тоже сочилось, но понять дракона можно. Мы дежурим у медного по очереди, но чтобы постоянно кто-то был. И Изумрудный кукует тут пока что больше всех. Кукует, хм, почему мне кажется верным соотнести этот процесс с долгим ожиданием? Разве кукушки сидят подолгу на одном месте? Хотя, пока произносят это своё ку-ку, то не двигаются, и правда…
– Есть вероятность, – высказался я. – Неужто межмировых монстров, что собираются в толпы и лезут в заселенные миры, так много?
– Но и не один вид, полагаю, – хмыкнул Изумрудный. Ту я с ним согласился, но проверить стоит.
– Как они выглядели? – спросил Медный. – Опиши, я скажу, те ли это, что я помню.
– К сожалению, – вынужден был признать я, – не могу этого сделать. Ни одной детали на ум не приходит. Но не думаю, что дело в тварях. Видимо, я помню только определенный момент боя. Даже не понимаю, почему не смог спасти… богиню. Боролся за неё, но спасти не смог.
– Если бы это был физический бой, – мягко проговорил Медный, – ты бы вспомнил уже.
– Поддерживаю, – вступил снова Изумрудный, – вы сражались магией или волей с ними.
Я переводил взгляд с одного дракона на другого и неожиданно понимал, что они правы. Мы сражались с пришельцами как-то иначе. Надо будет подумать об этом. Эх, демиурга не спросить – не ответит, я уверен. Это явно не та информация, что мне по его мнению нужна. Или по мнению системы, раз уж он её часть. Вот Роудана бы спросить… Быть может, когда-нибудь у меня и будет такой шанс…
– Тогда это не они, – подытожил, вырвав меня из размышлений, Медный. – Твари, что напали на мой мир, были вполне материальными и жрали всех его жителей самыми настоящими зубами, рвали длинными когтями на шести лапах и…
– Хватит! – прервал распаляющегося Медного Изумрудный. Я тоже заметил, как его от каждого слова о тварях выворачивает и потряхивает. Уже готовился успокаивать его.
Но удивительно, одного оклика Изумрудного оказалось достаточно, чтобы усмирить дракона. Медный, этот просто невероятно понятливый юноша, быстро взял себя в руки. Его тряхнуло ещё разок-два, но это уже были ощущения исключительно тела. Фантомные, и всё же такие реалистичные для самого Медного.
За прошлый день он, можно сказать, научился понимать, что чувствует не настоящую боль, что нападений нет и это его разум играет с ним злую шутку. Слишком материальные оказались воспоминания. И если в плане контроля сознания к Медному вопросов больше не было, отпускай хоть сейчас, то тело порой, и по началу часто, ловило отголоски.. Оно реагировало рефлекторно, как на настоящую угрозу. И мы пока не решили, как лучше с этим бороться.
– Давай расскажу тебе что-нибудь о путешествиях на север, куда я в молодости пару раз наведывался, – предложил я, и Медный с готовностью согласился. Раньше я рассказывал ему про тёплые края, чтобы помочь справиться с холодом, но сейчас проблема обогрева внутренностей отпала, потому можно поговорить о чём-то аутентичном ситуации.
– Слушайте, – вдруг встрепенулся Медный, – а может мне имя сменить? Я тут подумал обозваться Айсбергом…
И все трое драконов, ожидаемо, засмеялись.
