Катерина Тумас
Питомица дракона
Глава 10ая, на удивление спокойная
Ему и повезло и не повезло одновременно. Драконы бывают крылатые, а бывают рукокрылые. Это из летающих. Про водных мы тут не говорим, я сам о них мало знаю.. Так вот Медно-жёлтый дракон-новичок оказался рукокрылым.
Со статистической точки зрения, большинство известных мне животных имеют четыре конечности. Это если не брать в расчёт насекомых. А мы их не считаем, у них нет души, это лишь кусочки, которые когда-нибудь соберётся в целое. Не представляю, откуда у меня такие мысли.
Так вот, статистически, медный ранее тоже четырьмя (не более) конечностями владел. До переноса сюда. Посему сейчас будет проще привыкнуть. Хотя такие вот суждения вообще из воздуха взяты. Просто мне кажется, ощущается. Или статистике доверяю. Драконы любят статистику. В разных аспектах.
Новенький расположился на каменистом плоскогорье. Он явно был возбуждён, махал крыльями, то подлетал над землёй, то опускался ногами обратно. Не мог скоординировать свои действия. Взмахи опрокидывают сначала в одну, затем в другую, а крылья большие, никак не желают складываться.
Это всё я ещё и отголосками его мысле-образов ощутил. В таком способе общения ведь решает самоконтроль. В плане – легко перейти от размешлений к транслированию и даже обратно. Медный говорил о своих проблемах не сам с собой, а со всем миром. Он рычал и изливал на площадь вокруг себя. Большую. Что можно назвать – кричал.
Признаться, со многими именно так и происходит. Может не сразу, но после первой же паники – скорее всего. Это полезно. Прилетевшие на помощь базовые хоть могут понять, чё происходит.
Наш новичок панику уже явно словил. Про крылья и то, какие они “удобные” и “послушные”.
Я обогнул беснующегося дракона по дуге на значительном расстоянии, а когда словил его взгляд, тут же плавно приземлился и медленно сложил крылья.
Медный замер, стоило заметить меня. Склонил голову. Я стою и жду в безобидной позе. Посмотрел он на свои растопыренные кожистые крылья, как у птеродактилей, и по одному давай аккуратно приподнимать повыше да старательно складывать. Подобно моему примеру. Хоть у меня осей упругости пять в крыле, а у него всего три , но всё равно сообразил. Молодец.
Со вздохом облегчения опустился он на все четыре лапы. Крылья теперь не мешают рукам опереться о землю, просто топорщатся за спиной. Стоим, смотрим друг на друга изучающе. Как быстро он себя в лапы взял, сосредоточился.
И вообще. Что-то он спокойный какой-то. Где фейерверки? Где катаклизмы? Большой, сильный, а спокойный. Кстати, пока в гляделки играем, расскажу про разницу в строении крыла. Мои крылья – это как ещё две руки с пятью пальцами. Растут из лопаток. Перепонка начинается аж на туловище, этим я среди крылатых уникален, и идёт к локтю, оттуда к запястью (это я о крыле), а потом и между пальцами раскрывается, начиная с мизинца к указательному. Длинными тонкими осями, точнее. Обычно перепонка только от указательного и до мизинца. И лишь у меня идёт дальше ровной полосой. Необычно. Я хорош. Объективно.
Зато у рукокрылых как раз таки это нормально. У них нет рук. Крыло совмещено с передними лапами, но зато очень большая махательная поверхность. Маленькое плечо позволяет не сильно перегружать грудные мышцы. Эффективный полёт получается. Ой, я увлёкся, фанатею просто. Так вот. О чём речь? Ах, да.
Небольшое плечо, зато очень длинные оси. Но начинаются средним пальцем. Указательный выступает в роли противопоставленного большому вне перепонки, на них есть когти и подушечки, чтобы ходить удобно было – опираться о землю. От среднего пальца перепонка, цепляясь за безымянный и мизинец, крепится, всё расширяясь, к телу от самого бедра.
Строение очень похоже на птеродактилей и других летающих динозавров, которые водятся на соседнем континенте. Собственно, рукокрылые обычно там и появляются. У нас их не много.
И вот ещё один. Самый большой рукокрыл, которых я встречал. Восхитился им, а затем приуныл – такая громадина и даже огненное шоу не показал. Сейчас просто поговорим и всё. Нда. Я уж настроился на впечатляющее зрелище…
Тут даже выжигать нечего особо. Одни камни, трава – не жалко. Ну, ещё вот тот лесок бы точно задело. С концами. И за горой большой там уже джунгли, им бы тоже несладко пришлось. Эх, что это я тут ною! Живность совсем не жалею! Ради зрелища? Пф.
Дождались в молчании Изумрудного, затем Морока. Рукокрыл нас пристально рассматривал, а затем завернул – громко так, на всю округу бесконтрольно рыкнул:
– Вы другие!
Я не полностью уловил его посыл. В плане эмоций. Вроде не негатив. Интерес? Пора вступать сильнейшему из присутствующих, дабы показать пример. Возьму слово.
– Все мы разные. Но есть похожие, – сказал, аккуратно подбирая простые слова с однозначным значением. Сейчас его мозг ещё не умеет передавать картинки, это скорее на мысле-смысловую речь похоже, чем на мысле-образы. Но это не так удобно и наглядно, потому мы используем вторую. Быстрее и однозначней.
– И я на вас не похож, – уже тише сказал он.
Про себя я отметил постановку фразу. Было б “вы на меня не похожи” – можно смело нападать и рвать сразу. А то плохо может кончиться. Случались у нас тут попытки диктатуру над драконами чинить. И в истории мира бывало. Старшие говорят, мол выбирали главного, подчинение его решениям соблюдали. Итог печальный.
– Таких, как ты, рукокрылых, много.
– Ясно.
И снова стоит смотрит. Странно получается.
– Как чувствуешь себя? Болит что-то? – спрашиваю его и перехожу на мысле-образы, иллюстрируя свои предложения. – Хочешь полетать? Дыхнуть пламя?
Дракон щурится и неуверенно:
– Хотел бы попробовать, – а вместе с этим передал образ себя, неуклюже шлёпающегося на землю. Может даже случайно передал.
Я ответил своими воспоминаниями. Остальные тоже порадовали вырезками из неудач. Атмосфера смягчилась.
До конца дня были с ним, другие так и не подлетели. Ставили правильно на крыло. Учили летать. По мере того, что может показать крылатый рукокрылому. Но новенький всё быстро схватывал. Напомнил меня. Изумрудному тоже, о чём он всем и сообщил. На что медный неожиданно отреагировал. Осмотрел меня придирчиво ещё раз и выдал:
– Когда я на самом деле смогу с тобой потягаться?
– На самом деле? – уточнил заинтригованный Морок.
– Сейчас я явно проиграю. Опыта нет совсем. Едва летать научился.
– Не придуривайся, – осадил я его дружелюбно. – Ты ведь хотел ещё кое-что добавить.
– Что? – сузил он испытующе зрачок.
– Ты сильнее меня. Но всё равно проиграешь.
Моя откровенность была оценена. Эх, поживёт от с нами, сообразит, что в некоторые игры играть на самом деле не интересно. Словесные с недоговариванием и интригами – не конструктивны. Сеют раздор и смуту.
– Можешь вызвать на бой любого в любой момент, – информирую его. – Ты не глупый, сам разберешься, когда есть смысл пробовать.
Подумал, что огрызаюсь? Что это я почувствовал соперника? Отнюдь. Спешу разубедить:
– Важно научиться адекватно оценивать свои способности. Бои для проверки – один из способов узнать себя и сопоставить.
– Ой, – это Изумрудный меня оттесняет подальше, – научишь молодёж плохому! Забияка этот в своё время знатно пошкодничал, на перерождение парочку драконов отправил. А ты ему не уподобляйся! Это далеко не самый приятный способ саморазвития. Есть множество других. Получше и плодотворней.
Дракон, на моё удивление, непоказно заинтересовался открывающимися возможностями. Что же, собрата по беспределу в нём я не найду. Но умный дракон поблизости – это дорогого стоит. А рукокрыл – очень умный. Ещё только начало, а уже словно не первый день тут.
Разговор об имени как-то сам собой зашёл. Базовые стараются его не заводить, инициатива должна исходить от вновьприбывшего. Точнее новорожденного. И вот он спросил как нас зовут. Озвучили свои имена и церемонно добавили “рад встречать тебя”.
– А как вы получили их?
Изумрудный ожидаемо начал первым:
– У меня всё просто, по цвету.
– И всё? В смысле, нет кого-то, кто всех называет?
Мы переглянулись. Странная идея. А у меня закралось одно предположение: этот дракон словно помнит какие-то ассоциации из прошлой жизни. И явно не местной. Убитый здесь и ушедший на новый круг – такое бы не предположил. Хоть и ведёт себя новенький похоже, словно опытный уже. Но.
Обсудили, пояснили, что у нас нет родителей или центрального управления – это не эффективно, пробовали. Тогда он предложил, чтобы имя ему выбрали мы.
– А лучше ты, Дэган. Хочу, чтобы именно ты меня назвал, – сказал новенький.
Я смотрел на него внимательно. И нет, похоже, день с нами повлиял на него благотворно. Больше не юлит, не старается скрыть что. Как будто правда хочет, чтобы это я сделал. Но извини, такую ответственность с себя ты на другого перекинуть не имеешь права. Права перед собой же. Я вздохнул и ответил:
– Я не могу это сделать. Хоть имя для тебя в моей голове уже есть.
– Почему? – натурально удивился.
– Моё имя ничего не значит, ты заметил, – продолжил я с ещё одним вздохом. – Этому есть объяснение.
– Не просто приятное слуху сочетание? – удивился медный.
– Я его вспомнил. Сам. Три дня понадобилось.
– Я над своим четыре думал, – буркнул тихенько Морок.
– Что значит вспомнил? Из прошлой жизни? – не обратил он внимания.
– Мне так кажется, – ответил и решил снизить градус серьёзности. Это ведь всего лишь имя. – Но могу ошибаться. Вдруг это самое распространенное в моём мире ругательство и я умирал с ним на устах.
– Или это имя твоего возлюбленного, – хихикнул Изумрудный, послав образы еды, малиновых пупырчатых фруктов.
Я не понял, медный тоже нахмурился, а вот Морок побледнел и вскипел:
– Да, я люблю киваши! Они вкусные! Ты уже достал припоминать! – накинулся он на брата.
– А в чём дело? – недоумеваю.
Покатываясь со смеху, Изумрудный пояснил:
– Ещё бы день раздумий об имени, и звали бы его Киваши! Ахахах! Он как нашёл их впервые, так оторваться не может по сию пору! Спрашивал, нельзя ли сменить имя! Уахаха! И ведь столько над ним думал!
Мы с медным переглянулись. Ничего предосудительного в том, чтобы любить киваши – я не видел. Медный не усмотрел проблемы в имени, как у растения. Морок успокоился, перестал нарезать гневные круги в небе вокруг нас. А Изумрудный в свою очередь скис и надулся:
– Скучные вы.
И вот так каждый раз.До чего хороший учитель, а поиздеваться и повыводить из себя окружающих любит. Но я привык. Пофигизм окружающих его быстро отрезвляет.
И почему я до сих пор не был в курсе этой истории с киваши? Если я к Мороку в гости с этими фруктами заявлюсь – выставить прочь? Обидится? А то я знаю одну рощицу, где их сразу несколько видов растёт. И она у меня в кратере, посему Морок о ней точно не в курсе.
– А что даст, если я вспомню своё прошлое имя? – прервал ход моих мыслей медный. – Зачем держаться за прошлое, если ты уже в будущем?
Я посмотрел на него уважительно. Хороший запал.
– Знаешь, – начал я осторожно, кивком предлагая пролететься. Поднялись в небо. – Ты прав, здесь море возможностей. Но у меня была проблема. Диссонанс. По началу просто предложенные имена не нравились, не подходили, резали слух. А потом от невозможности выбора мне стало плохо. Паника, что ничего ен подходит, отвращение к каждому варианту.
– Ого! – его удивление выразилось резким снижением высоты. Но выровнялся быстро.
– Ты так прикипел к своему имени?
– Когда, наконец, нашёл нужное сочетание звуков, чуть не умер от счастья. Ощущение эйфории накрыло меня может на час.
Медный стал допытываться, а со всеми ли так. Ответили, что неприятие встречается всегда, но экстаза от удачного имени никто не испытывает. По крайней мере вот такого резкого. А то Изумрудный признался, что ему со временем всё больше нравится, как мурчаще он зовётся. И как это имя подходит к его внешности. Показал образ, как он рассматривает себя в отражении воды. И правда как драгоценность.
Что-то учитель сегодня какой-то откровенный. Неужто различие в силе так подействовало? Мне говорили, что в присутствии сильного более слабому хочется… быть искренней, что ли. Но разница должна быть сильнее,чем у Изумрудного с медным. Я вот не ощущаю ничего подобного. А может и он тоже. Базовый, всё же. Все мы в одной категории силы.
А новенький-то призадумался. В удачное время как раз. Летим мы вчетвером, вокруг закат разливает яркие краски, животные голосами красиво территорию обозначают, воздух холодеет и томно тяжелеет. В общем, красота! Самое оно для подумать. Я так, кстати, своё имя и вспомнил, на закате.
Когда приземлились, уже в сумерках, рукокрыл подошёл ко мне, неуклюже ковыляя (это ему пока сильно хуже полёта давалось) и сказал уверенно:
– Я хочу услышать имя. То, что ты мне дал про себя.
Остальные заинтересовались. А он продолжал:
– Я ведь не обязан его брать, но мне интересно. И думаю, что понравится.
Я молодым тоже таким странным был? Высокопарщины не замечаю, но… А хотя, что это я дурю. Сам испытывал множество разнообразных эмоций и мотиваций в первое время. Ой, да и после тоже. Смягчился.
– Ты мне ничего не должен. Принимай решение от души, – посмотрел я на него. Тот кивнул. – Медный. Это пришло на ум, когда впервые увидел отблеск твоей чешуи на солнце.
– Выходит, это первая мысль того, кто меня первым увидел, – взвесил он. – Польщён, что это был ты, Дэган. Я бы хотел взять имя Медный.
У меня по всему телу неожиданно волна мурашек прошла. Удовлетворение? Чем-то оно напомнило ту эйфорию, или это я сам себе надумал… Волнительно как. Я назвал другого дракона. Ух. Никогда не думал, что такое со мной случится.
Братья подошли поближе и оценивающе прошлись взглядом по новичку.
– Тебе подходит. Хороший выбор, – сказал Морок. – Дело даже не в цвете шкуры. Медь -металл, имеет свои свойства. Тебе подходит с ней ассоциироваться.
После этих слов я взглянул по иному на новое имя. А ведь и правда. Для меня оно отражало лишь цвет. Но на деле, это материал. И вот уже совершенно другой оттенок. А ему и правда идёт. Даже очень.
Глава 11ая, ошеломительно-поисковая
Возвращался под утро. Всю ночь дружной компанией занимались изрыганием огня. Мы с братьями баловались, а медный мучался. У него плохо получалось. Вот тоже статистика – кто испытывает по началу проблемы с дыханием, как я – у того огонь сильный. Остальным это даётся сложнее. Ночью пламя прекрасно видно, можно разобрать потоки и форму. Потому и отложили эти занятия на темноту, как только поняли, что просто не будет..
Медный ещё пару странностей выдал. Явно есть груз прошлого, которое он смутно помнит. У меня его, кроме обожаемого имени, вообще вроде как не оказалось. Разве что нелюбовь к людям можно списать туда же. Но кто ж знает.
Большую часть ночи просидели на обрыве высоко над водой и плевались огнём в небо. Потом разные свойства огня показали новеньку. От такого он залип, и следом попросил ещё. Таращился на нас как моя питомица вчера на всё.
И вот я о ней вспомнил и заволновался. Изумрудный тут же слил меня и моё новое пристрастие, Медный заинтересовался возможностями в этой сфере саморазвития. Остаток ночи я, как опытный в этом вопросе, рассказывал, что дракон получает от плотного общения с питомцем. Рассказал про кольца собственности, а потом уже было начал осторожно рассказывать о преображении, но Морок оборвал. Сменил тему.
Что же, я согласен, до этого ему ещё далеко, незачем сразу вываливать на начавшего путь то, что ждёт его в конце. Да и конец ли это – ещё вопрос.
Я продолжил вспоминать питомицу, так что меня отпустили с миром. Опасности и правда нет, потому я без промедления воспользовался ситуацией.
Пока летел, думал про имена. Давно я не вспоминал, как получил своё. И вот сейчас такая странная история. Я могу понять Медного в его выборе имени. Первое впечатление часто верное. Да и я ему явно понравился, вызвал уважение, хоть он и чувствует, что сильнее меня.
Но пламя у всех рукокрылов дохленькое, тут он меня не превзойдет. А вот летать быстрее я попробую его научить. Если ты сильный, то нужно место, где ты прямо сейчас или в ближайшем будущем эту силу покажешь. Где превосходишь остальных. Иначе демотивация сплошная. Нет, у меня такого не было, но я много слышал про период адаптации от других. Уже потом, когда сознание приняло реалии и ужилось с ними, тогда становится не важно. А пока – пусть будет у Медного путеводная звезда.
Надеюсь, он не пустится сразу в путешествие, как это в своё время увернул я, а просто поселится неподалёку. Хочу за ним присмотреть. Помочь ему.
И всё же, почему это имя? Про себя я его так и называл, медным, неужели он почувствовал? Надо будет обсудить с ним позже. Лучше несколько раз на разных этапах адаптации.
Небо подёрнулось рассветом, окрасилось в нежно-голубой и светло-розовый. Редкие группы облаков синели и вяло ползли по своим облачным делам. Умиротворение… Летел неторопливо, наслаждаясь. Как всё же приятно отдаться во власть родной стихии…
Опустился возле горы Холодного ранним утром, солнце только-только показалось из-за горизонта. Постоял немного и, не дождавшись встречающего, сам направился внутрь. Замер где-то на полпути или раньше, уловив странный запах. Он ускользал от меня, оставлен не недавно, потому я никак не мог разобрать детали. Фыркнул и продолжил путь.
Не встретив никого, выбрался по другую сторону горы. Вокруг медленно просыпались люди и выходили из жилищ. Я осмотрелся внимательней. Как много рукотворного… Срубленные деревья разделаны на доски, из которых сложены домики и заборы. Как же много ограждений… Неужели людям так нравится? Именно так они показывают оптимальные результаты при разведении? Неадекватно, как по мне.
Зачем ставить искусственные рамки? Это же снижает мотивацию, понижает активность мозга за счёт отсутствия впечатлений и новой информации. Справедливо для всех животных, даже подземных нельзя запирать на постоянной основе. У них тоже мир разнообразен, просто не каждому дано понять. А уж люди-то… Сверхразумные животные, их точно рамки должны только ухудшать.
И тут хозяин всего этого ужаса появился. Выполз откуда-то из-за моей спины. Наверное, к гнезду ведёт один из боковых проходов внутри пещеры, небольших ответвлений главного коридора, что чернели вглуби горы..
– Скажи мне, – продолжил я сходу свою мысль вопросом. – Почему такой выбор архитектуры? Как ты им эти доски делаешь? И зачем так топорно?
– Ты о чём? – недоумевал Холодный. – Они сами всё делают. Тут раньше лесок был – вырубили весь. Мне им орудия труда только нужно было сделать. Выковать их было проще простого, Изумрудный подсказал парочку годных моделей. Дальше люди всё сами.
– Серьёзно? И именно так это работает? Ты рядом стоишь и смотришь просто?
– О, Дэган, друг мой. Да ты вообще в людях не разбираешься! Если их чем-то не занять – будет гораздо хуже. Им нужна нагрузка. Либо для тела, либо для сознания. Кто-то тяжести таскает, кто-то мастерит всякое. Из недавних новшеств – фигурки детям из дерева строгают. В виде других животных.
– Для чего? – я искренне недоумевал.
– Развлекаться. Воображение тренировать. Здоровее ребёнок получится, – как бы само собой заметил Холодный. Так вот как он нивелирует эффект от ограничения пространства. – А сейчас прости, мне пора поесть.
Отсупив, чтобы позволить дракону пройти, я вспомнил, когда в последний раз сам ел.
– Эх, мне бы тоже не мешало подкрепиться, а то в последний раз это было позавчера.
Холодный аж крыльями прихлопнул по бокам:
– Так, давай угощу! У меня как раз сегодня люди за провинность наказаны, хочешь попробовать?
Я тут же скривился:
– Не ем сородичей питомцев. Я позже разберусь с этим, не бери в голову.
– Как знаешь, – кивнул Холодный и подозвал людей.
Несколько десятков мужчин встали в три ряда и опустили головы. Один в первом ряду дрожал. Придирчиво обнюхав их, Холодный хвостом резко выхватил того, что стоял рядом с дрожащим, который от этого заметно дёрнулся и даже всхлипнул.
Я отвернулся, только хруст разрываемой плоти слышал. Не пойму, люди тут прямо вот ходят, своими делами какими-то странными занимаются, таскают что-то, а у них на глазах едят сородичей.
– Холодный, скажи мне, – спросил я, когда дракон проглотил вторую часть тела. – Не демотивирует их каждый день смерть видеть? – и кивнул на поселение.
– Во-первых, не каждый. Раз в пару дней. А во-вторых – быть съеденным мной – великая честь. К ней допускаются только лучшие и отборнейшие самцы и иногда, в качестве лакомства, родившие несколько здоровых детей самки.
– Что-то не всем так, кажется, – проговорил я, кивая на дрожащего.
– Этот провинился. Он слишком плодовит, не буду его есть ещё долго. Но из-за него я сегодня и завтракаю так. Вчера-то ведь уже ужинал человеком.
– Так, а дрожит тогда чего? Я не понял. Если он жаждет быть съеденным, то радоваться должен. Или всё же боится?
– За провинность, – пояснял мне, как неразумному, Холодный, – наказание будет. Съедение же, наоборот, награда – её заслужить надо.
Нда. Что-то напутал он. Нет, с эгоистичной точки зрения – отборные индивиды своего вида должны быть самыми вкусными. Но какой смысл именно их изымать из генофонда – я не понимаю. Деградация вида же получается.
В нормальном случае экосистемы построены так, что погибают наиболее слабые члены стада. Это укрепляет генофонд. Но может я чего-то про людей не знаю эдакого, специфического? Надо будет обстоятельно с Роркартом перетереть эту тема.
– Интересно, – вежливо сказал я, не передавая никаких мысле-образов. – Подумаю над этим на досуге. А сейчас хотел бы отчалить отдохнуть. Ночка была напряженная, много сил ушло.
– Как, кстати, дела? Где Изумрудный с Мороком?
– Остались ещё присмотреть на новеньким. Но вообще всё прошло очень спокойно, хоть дракон и большим оказался. Потенциально сильнее меня. Правда, рукокрыл, так что с огнём не дружит.
– Тогда твою пальму первенства он отнять не сможет. Не волнуйся, – успокоил меня Холодный.
– Было бы за что. Я не стремлюсь стать сильнейшим. Так вышло, – хмуро ответил ему. – Зато стремлюсь домой. Где моя питомица?
– О, да, сейчас, – дракон неожиданно стушевался, а я заподозревал неладное.
Он позвал нескольких девушек, одежда которых мне приглянулась. Надеюсь, Холодный пару таких вещей положит мне с собой. Если нет – попрошу. Девушки убежали и через пару минут вывели из боковой пещеры группу почти таких же.
С десяток светловолосых девушек выстроились передо мной. У всех цвет волос почти как у моей питомицы. Хотел было напомнить, что есть не собираюсь, но Холодный опередил меня:
– Выбирай. Можешь двоих. Или троих, я не жадный.
Не понял. Посмотрел на них и не увидел свою. Присмотрелся ещё внимательней, а то вдруг в другой одежде не сразу признаю.
– Холодный? Где она?
Отведя глаза в сторону, он коротко выдал:
– Сбежала… – И тут же быстро добавил: – Я компенсирую, потому как сам прозевал.
– То есть… как… сбежала?..
Я начал закипать. Пламя внутри зашевелилось, готовое к бою. Меня затрясло от нарастающего гнева.
– Когда? – прошипел я, сопроводив вопрос потоком коротеньких мысле-образов о том, как я крушу здесь всё, сжигаю людей и сравниваю строения с землёй.
Холодный сжался, вытянулся весь, старался рефлекторно показать, что маленький и безобидный. Я получил от него несколько обрывочных образов-воспоминаний. Со злости мои мысли путались, потому не мог собраться всю картинку целиком. Или этот гад ползучий мне не всё важное показал.
– Холодный, – рыкнул на него, – я переспрашиваю лишь раз.
Дракон уловил мысле-образы боевого поединка и смекнул, что мой вызов не переживёт. Потому быстро отчитался:
– Вскоре после твоего ухода. Мой человек не досмотрел. Но она странная!
– Странная, говоришь? СТРАННАЯ?!
Я раскрыл пасть и взревел, отчего Холодный вжался в пол всем своим синюшным тельцем. Но я же не монстр – огонь ушёл высоко в небо. Но люди всё равно с криками заметались, разбегаясь и прячась. Выпустив ярость, я взмахнул крыльями, разломав ближайшие постройки, и поднялся в воздух.
Найду её, чего бы мне это не стоило. А с ним потом разберусь.
Вспомнил про запах, что мне в горе послышался. Неужто, не случайно на нём моё внимание заострилось? Сделав круг, уселся снова на внешнюю площадку и направился внутрь горы. Но уловил нужные нотки, не заходя.
Долго стоял, нюхал, крыльями немного воздух двигал, чтобы лучше разобрать. Обоняние уводило меня в сторону от входа, к небольшой насыпи, спускающейся к джунглям.
Сунул нос в низину и обмер. Там запах сохранился лучше, чем в продуваемом коридоре. Это её запах, точно её, но… Он какой-то странный. Так вот что Холодный имел ввиду? Запах лишь частично питомицы, но в нём прослушиваются оттенки другого кого-то. Напомнило кошачьих. Более того – больших кошачьих из тех, что предпочитают одинокий образ жизни, а не прайдовый.
По телу прошла дрожь страха. А если её какой-то хищник утащил!? И ведь дальше опушки проследить будет сложно, слишком густой подлесок, запахи смешиваются и растворяются друг в друге. Но я всё равно попробовал.
И неплохо получилось! Пришлось, правда, помучаться, но. Я летел низко и медленно, стараясь уловить хоть какие-то отголоски нужного запаха. Если терял след, возвращался и начинал с известного места. Несколько раз пришлось сунуть морду прямо между деревьями, чтобы получше принюхаться.
Ниточка петляла в разные стороны, что доставило много хлопот. Словно животное не добычу уносило, а спасалось от кого-то. Не припомню я в образах от Холодного хотя бы один, который бы говорил, о том, что он её дальше своей горы искать полетел.
Не понимаю! Небо! Неужели он такой безалаберный? Или не ценит индивидуальность? Учитывая, что предложил мне взамен выбрать из своего запаса просто похожих внешне – видимо нет.
Её не заменить случайной беловолосой человечкой. Моя девушка совсем не такая топорная и безмозглая, как они. Да, приказы Холодного кое-как понимают, но я заметил, какие простые слова он посылает им, даже не образы. Да и ни одна из них бы не постеснялась справить нужду там же, где стоит, уверен.
Нет, моя девушка не похожа на них, нет и нет. Они уникальная. Такой я больше нигде не найду. Поэтому нужно отыскать пропажу. “И всё до конца выяснить”, – подумал я злорадно, предвкушая разбор полётов с Холодным. И пусть только попробует мне за одного из братьев спрятаться. Не премину обоих на бой вызвать. С чужими питомцами следует обращаться максимально внимательно.
Ну, вот что я за дурак? Его ругаю, а сам? Вот если бы объяснил ей перед тем, как улететь на встречу, что скоро вернусь – может всё сложилось бы иначе? Если она сама убежала, то, скорей всего, в этом только моя вина. Если погибнет – я буду нести ответственность. Только я и моя тупость.
К середине ночи добрался к реке, где почувствовал наконец чистый запах моей любимой питомицы. Счастье! Она жива, не сожрали, даже отбилась, похоже. Уткнулся носом в песок, на котором она лежала, да так занюхался, что уснул.
Спаслось хорошо и спокойно. Подорвался поздним утром, даже солнце не разбудило. Во сне я резко вспомнив, что моя девушка где-то там совсем одна, в суровом джунглиевом лесу. Эта мысль и дёрнула.
Излазил всё вокруг многократно. Нашёл следы костра. Глубже в лесу, куда, как мне сразу подумалось, она и пошла дальше, обнаружил дупло, где питомица провела ночь, под лапой что-то хрустнуло – какой-то грубый плетеный из веток квадратный коврик. Но зато её запаха здесь было так много, что я снова ненадолго выпал из реальности. Хоть не уснул.
К полудню вернулся к реке и продолжил поиски.
И снова медленный полёт с приземлениями и обнюхиванием. Сначала попытался поискать на противоположной стороне реки, но там было пусто, только время зря потратил. Затем, ближе к вечеру, уловил тонкую ниточку, ведущую вдоль реки.
Эх, вот же незадача – влажность от воды позволяет запаху лучше распространяться, но здесь, над широкой рекой, и ветер сильнее, чем в глухом подлеске. Гуляет по поверхности и сдувает все запахи рядом. Итого получаем плачевную картину – запахи возле реки распространяются быстрее и лучше, но и выветриваются активней.
К утру я взвыл. Большую часть времени пришлось шлёпать по воде и обнюхивать берег рядом. Несколько раз терял след, думая, что питомица ушла вглубь. На это тоже уходило время. А моя девушка уже три дня голодная!
Ох, надеюсь, она что-то придумает! Но ведь костёр же разожгла? Значит – готовила. Хотя могла и просто греться… Нет, не логично. У дупла, где спала – костра не было, а ночи холоднее дней. Эти умозаключения меня немного успокоили.
Незадолго до полудня получил сигнал от кольца. Пришлось срываться и мчаться в логово. Козлорог испытывал сильный голод. Значит лишайник в его клетке опять закончился. Прорезая воздух в стремительном полёте, я старался себя убедить, что питомица не страдает. Ни только от голода. Ни от чего, она молодец и держится без меня. Я верю и надеюсь.
На всех парах влетел в зал и заглянул в клетки. Сначала быстро бросил взгляд на завалившегося в прошлое полнолуние в незапланированную спячку медведя и слонобелку со сломанной лапкой, а затем обратился к клетке козлорога.
Ох, что же с ним делать. Этот волк с рогами вот уже в третий раз лишайники вместе с корнем обгладывает. Ещё бы они не кончились. Задумался было над решением проблемы, да откинул идею заниматься усовершенствованиями, когда моя милая питомица борется за жизнь одна в лесу.
Быстро притащил свежую ветку и вставил в клетку козлорога, вызвав у того бурю позитивных эмоций. Оказалось, голодает он ещё со вчера, но пока это не беспокоило его, потому через кольцо я ничего не почувствовал.
Перед уходом ещё раз взглянул на слонобелочку. Лапка по прежнему была в гипсе, даже не потрескался. Значит пока рано её выпускать. Проверил запасы пищи для неё – всё хорошо, хоботом до дерева достаёт, орехов зреющих там хватает. Вот эта животинка делает всё правильно – кушает только созревшие плоды. А в хороших условиях одно сильное деревце вертелистника может давать в день орехов на небольшую слонобеличью семью.
Чего уж, заодно быстренько проверю эти самые условия. С водой всё хорошо, приток стабильный. Освещение тоже в порядке. От незакрытого выхода из зала к кратеру солнечные лучи попадают на дальнюю стенку, покрытую в некоторых местах зеркальным материалом, отражаются от неё и рассеянным светом попадают на клетки животных. Кроме спящего медведя, естественно. Иногда я проход прикрываю камнем, чтобы регулировать освещение. Например, дать питомице поспать подольше после сложной ночи.
Ох, вспомнил о ней и сразу оба сердца защемило… Рванул обратно.
Пока летел, размышлял и прикидывал. По всему выходило, что она просто вдоль реки пошла. Сделав этот вывод, я ускорил процесс поиска. Теперь, когда терял след, шёл дальше, а не пытался углубиться в джунгли. Пошло резво. Я всё же старался аккуратно, чтобы ничего не пропустить.
