Кира Сорока
Попробуй меня остановить
Глава 22
Варя
– Очень жарко! Пошли посидим немного? – перекрикивая музыку, пытаюсь склонить Ваську уйти с танцпола.
Мне немного неловко, что она так хорошо двигается, а я выгляжу несуразно, пытаясь подражать ей. И мои жалкие старания вызывают язвительные улыбки на некоторых лицах.
– Иди, Варь. Я ещё немного потанцую, – махнув рукой, Вася начинает выписывать бёдрами в такт музыке, привлекая внимание сразу двух парней. – Только будь поблизости, ладно?
Что ж… ладно.
Я ещё немного стою на месте, наблюдая за тем, как подруга невинно кокетничает с двумя мальчишками, танцующими рядом. И делает она это без слов – лишь движениями тела.
Развернувшись, всё-таки решаю уйти с танцпола, пока мне не отдавили ноги. Протискиваюсь сквозь толпу, и вдруг передо мной вырастает парень. От неожиданности я в него врезаюсь, но у меня получается устоять на ногах. В его руках бокалы с соком, который только чудом не проливается ни на него, ни на меня.
– Ой, прости, – выдыхаю себе под нос и поднимаю взгляд на лицо парня.
Я его сразу не узнала, и теперь ошеломлена тем, что врезалась именно в Игната. А вот он, похоже, меня искал, потому что не кажется удивлённым.
– Это ведь ваш сок, да? – спрашивает он с улыбкой.
– Да. Видимо, наш. Где ты его взял?
– Забрал у того парня, – кивает себе за спину. – Нельзя вот так просто оставлять напитки малознакомым людям. Разве мама тебя этому не учила?
Я пожимаю плечами.
Вообще-то, Игнат говорит всё это беззлобно. Скорее, игриво, и даже с нотками флирта. Интересно, он видел, как позорно я танцую?
– Ты прав, – улыбаюсь ещё шире, поддерживая наш безобидный флирт. – Спасибо, что спас наш сок.
Забираю оба бокала из рук Нестерова. Свой нахожу быстро, на нём нет Васькиной помады. В горле пересохло, и я делаю жадный глоток.
– Спасибо? – переспрашивает Игнат, прищурившись. – Вообще-то, я не официант. И теперь ты просто обязана посидеть со мной или прогуляться.
Он всё ещё флиртует! И, возможно, не так уж и безобидно.
Нестеров, как и всегда, выглядит отлично – стильный, уверенный в себе, с открытым лицом… Но меня с самого первого дня в нём что-то беспокоит. Не знаю… Может, дело в Остапе и моих чувствах к нему. И чтобы поставить точку в этих чувствах, пожалуй, нужно присмотреться к Нестерову повнимательнее. Возможно, он именно тот, кто мне сейчас нужен.
Я смущённо пожимаю плечом и делаю ещё один глоток сока. Бросаю взгляд на Ваську. Она неплохо там отрывается и вряд ли заметит моё отсутствие.
– Хорошо. Давай прогуляемся. Очень уж здесь жарко.
Игнат, кажется, доволен моим ответом. В его взгляде вспыхивает что-то такое, чего я понять не могу. И пугающее, и завораживающее одновременно.
Что это? Азарт или реальная увлечённость мной?
Ладно. Я пока не хочу это анализировать…
Допиваю свой сок, мнусь на месте, не зная, куда поставить бокал Васьки и свой пустой. Нестеров их забирает и всучивает какому-то парню, проходящему мимо.
– Забрось на кухню, – говорит он командным тоном.
Тот вроде хочет возмутиться, но лишь взглянув в лицо Игната, предпочитает заткнуться и выполнить просьбу.
– Идём, – говорит Игнат, взяв меня за руку. – Я знаю одно классное место.
Тянет вперёд и, наконец, вырывает меня из тисков толпы. По мере отдаления от основной массы людей даже дышать становится как-то легче.
Мы проходим сквозь холл и столовую, попадаем на большую террасу, а с неё – на задний двор. Игнат ведёт меня по мощёной дорожке, не сбавляя хода. Но не успеваю я возмутиться, что мы так далеко уходим, как Нестеров останавливается напротив красивой беседки и пропускает меня вперёд.
Здесь так красиво, что у меня перехватывает дыхание.
На улице уже успело стемнеть, но это, скорее, плюс, а не минус, потому что уже зажгли всевозможные подсветки в саду. Мелкие фонарики мерцают на деревьях и кустарниках. Да и вся беседка словно в новогодних гирляндах.
Оригинально и романтично – вот, что приходит на ум. Довольно странно находиться здесь именно с Нестеровым.
Я неуверенно шагаю вперёд и прохожу внутрь беседки. Покрытый лаком деревянный пол приятно скрипит под моими кедами. А ещё здесь пахнет хвоёй и свежестью.
Мы садимся на низкий диванчик и замолкаем ненадолго. Из дома слышна музыка, из его окон льётся свет, но при этом здесь, в саду, очень уединённо. И нас здесь только двое.
Поёрзав, Игнат устраивается поудобнее и закидывает руку на спинку дивана. Его пальцы почти неуловимо задевают мою шею.
– Я видел, как ты танцевала, – внезапно говорит парень, ухмыльнувшись.
О, Боже…
Моё лицо начинает гореть. И от брошенных слов, и потому, что он сидит так близко.
– Не начинай! – отзываюсь с притворной суровостью. – Я знаю, что это ужасно, но я же не виновата, что у меня обе ноги левые, – а теперь ещё и оправдываюсь.
– Я же не сказал, что это ужасно, Варь. Неординарно – да! Ужасно? Нет! Совсем нет. Короче, мне понравилось.
А теперь мне кажется, что он безбожно льстит. А ещё я прекрасно чувствую, как Игнат проводит подушечкой пальца по моей шее, чуть ниже линии роста волос. У меня от этого прикосновения мурашки по коже. И я пока не могу понять – страшно мне рядом с ним, или я предчувствую какой-то подвох.
Ведь Остап предупреждал меня, что я стану жертвой Нестерова. Очередной – так, кажется, он выразился.
Но Остапа здесь нет. Тогда почему я должна ему верить?
– Ты, кстати, мне тоже нравишься, Варь, – небрежно бросает Игнат и сразу замолкает.
Наверное, ждёт от меня какого-то ответа… Возможно, элементарного «спасибо» или «ты мне тоже». Только вот мой язык вдруг немеет, а тело так сковывает, что я даже посмотреть на него не могу.
Наверное, это просто отсутствие опыта…
Или предупреждения Остапа о Нестерове всё-таки пролезли ко мне в голову.
– Не веришь? – спрашивает Игнат, вновь ухмыльнувшись. – И я даже знаю, почему.
– Почему? – наконец отмираю я и бросаю взгляд на парня.
Вижу, как напрягается его челюсть и как уголки губ дёргаются вверх. Правда, улыбка у Игната получается какой-то натянутой.
– Войнов рассказал тебе обо мне всякую хрень. Я прав?
Он стреляет в меня глазами, наши взгляды пересекаются. И парень тут же выдаёт:
– Значит, прав.
Ну не умею я врать, на моём лице всё написано.
– Почему вы враждуете? – спрашиваю я максимально отстранённым тоном.
– А он тебе не сказал?
– Нет… то есть я не припомню, – сбивчиво отвечаю, пытаясь вспомнить, что ещё говорил Остап о Нестерове.
Что он меня использует – это точно было. И ещё запреты с ним общаться. Но ни одной причины Остап не называл.
– Дело в его матери, – бросает Игнат, вновь задевая мою шею подушечками пальцев. – Но я не уверен, что должен рассказывать тебе об этом.
Мы смотрим друг другу в глаза, а потом Нестеров пододвигается ещё ближе. Его рука перекочёвывает на моё правое плечо, пальцы скользят вниз по предплечью.
– Ты не замёрзла?
Да куда уж там! Сначала мне было жарко на танцполе, а теперь кожа будто в огне оттого, что Игнат нарушает моё личное пространство. Мне странным образом приятно от прикосновения его руки, ведь он гладит меня по плечу достаточно невинно. Но в то же время я вся горю от стыда, пребывая сейчас в его объятьях. Это ощущается чем-то неправильным и слишком опрометчивым.
Правда, грани этой неправильности очень быстро стираются, ведь Игнат искусно умеет расположить к себе.
Немного отстранившись, он стягивает свой свитер через голову, оставаясь в одной футболке. Накидывает его мне на плечи.
– Да мне совсем не холодно, – запоздало начинаю отнекиваться, но уже поздно. Вижу, что попросту его обижу, поэтому шепчу с улыбкой: – Спасибо… Но теперь ты замёрзнешь.
– Ну-у, только не с тобой.
И что это может значить?
Недоумевая внутри себя, я всё же слабо улыбаюсь, словно оценила шутку.
А потом мысли сбиваются в кучу. Остап и его мать… Желание понять, о чём не хочет говорить Игнат. И, как вишенка на торте – я вспоминаю о своей куртке.
Я ведь взяла её с собой. Мы с Васькой где-то бросили верхнюю одежду, но вот где, я уже не помню.
А мой телефон?
Лихорадочно хлопнув по карману джинсов, убеждаюсь – он при мне. И почему я так разнервничалась? И почему в моей голове вдруг появилось это странное ощущение расплывчатости?
Боже! Что со мной?
– Ты в порядке, Варь? – взволнованный голос Игната вырывает меня из мыслей. – Хочешь, пойдём обратно в дом?
– Нет, давай ещё посидим, – я отмахиваюсь.
Мне почему-то кажется, что в доме мне станет ещё хуже. А здесь, на свежем воздухе, я пока могу мыслить здраво. Почти.
– Так ты расскажешь мне, что между тобой и Остапом? – опрометчиво выпаливаю, взглянув в лицо парня.
– Зачем тебе это? – Игнат прищуривается. – Может, ты лучше будешь делать собственные выводы о людях? Насколько мне известно, с Остапом ты уже успела сблизиться. Тогда и мне дай шанс. Я не хочу говорить о нём, Варь.
Кажется, я успела его обидеть, и теперь мне чертовски стыдно.
– Прости… Я всего лишь хочу понять вас обоих.
Разворачиваюсь всем телом к Игнату, и он обнимает меня ещё сильнее. Свободной рукой проводит по прядке волос возле моего лица и убирает её за ухо.
– Ты красивая, Варя, – шепчет парень. Его лицо приближается к моему. Нос задевает мой нос. – Скажи, что он лучше меня, и я остановлюсь.
Я часто моргаю в недоумении. Что я должна сказать? Да как я могу такое сказать? Я не имею права решать, кто лучше, а кто хуже. Это просто глупо! Они оба в чём-то хороши, а в чём-то наверняка плохи дальше некуда.
Слабо качаю головой, и Игнат это расценивает как руководство к действию. Его взгляд снова вспыхивает азартом, губы почти накрывают мои…
– Подожди, – я дёргаюсь назад и прячу взгляд под ресницами.
А с другой стороны, чего я боюсь? Я вполне могу поцеловать Нестерова. Да кого угодно! Кто мне может это запретить?
Та часть меня, которая сейчас это думает, явно немного «ку-ку». Ведь я никогда так не делала. Остап был первым, кто меня поцеловал…
От адреналина в крови мой разум немного прочищается, и я говорю смущённо:
– Я так быстро не могу. Прости.
Чувствую поток воздуха на своём лице – отчаянный вздох Игната, а потом он отпускает мои плечи, поправляет свой свитер, лежащий на них, с особой заботой закутывая меня поплотнее. Потом целомудренно берёт меня за руку и сплетает наши пальцы. Вновь садится прямо, и я тоже разворачиваюсь.
– Хорошо, – произносит Игнат бесцветным голосом. Вперив взгляд в наши переплетённые пальцы, негромко продолжает: – У Остапа был шанс тебя как-то подготовить, но он этого не сделал. Сам виноват, но мне его не жаль.
Я даже не дышу, чтобы не спугнуть Игната. Мне начинает казаться, что сейчас он откроет страшную тайну про Остапа, и мне практически фанатично хочется её знать. Наверное, я немного помешалась на Войнове…
– Ты ведь знаешь, что жена Аверина долгого болела, прежде чем..? – спрашивает Игнат поникшим голосом и запинаясь на последнем слове.
– Да, знаю, – отзываюсь шёпотом.
Правда, я не знаю подробностей. Моя мама решила не посвящать меня в это. Ограничилась лишь основными деталями: Денис был женат, его жена умерла, у них никогда не было детей.
Игнат тяжело вздыхает, продолжая поглаживать мои пальцы.
– Так вот, мать Остапа это не смущало. Она пыталась увести Дениса из семьи и прибегала к довольно изощрённым методам. Звонила по ночам, приходила к его дому. Она даже к моей мамке приходила. Не знаю, чего хотела, но я её видел.
У меня падает челюсть, а глаза буквально вылезают из орбит.
– Что ты такое говоришь? – задыхаюсь от неверия и шока.
Игнат отпускает мою руку и встаёт с дивана. Проходится по беседке, запустив руки в карманы штанов. Потом замирает напротив.
– Мать Остапа была любовницей Дениса. Очень долго. Её муж бросил из-за этого. А теперь она ещё и ждёт от него ребёнка.
– Ребёнка? – переспрашиваю я, чувствуя себя попугайчиком.
– Да, Варь, ребёнка, – Игнат снова присаживается около меня и берёт за руку. – Сейчас она беременна, и наверняка срок большой. Я видел её с животом месяца три назад…
– Подожди, – выдернув руку, отодвигаюсь от парня подальше. – Мама Остапа беременна от Дениса?
Когда произношу эти слова, мой мир будто бы теряет устойчивость и начинает расшатываться. Голова тоже кружится.
– Об этом я тебе и говорю, Варь, – утвердительно кивает Игнат. – Или ты считаешь, что мне должно быть наплевать на то, что происходит в семье Войнова сейчас? Моей родной тётки уже нет в живых. Денис теперь свободен и может спать, с кем хочет. Так ты считаешь?
Я ошеломлённо взираю на Нестерова. Потом с запинкой выдыхаю:
– Я… Н-не знаю, что сказать.
– А я знаю! – выплёвывает Игнат. – Денис собирается жениться. На твоей, кстати, матери. А три месяца назад я увидел мать Остапа с животом. Конечно, я стал ненавидеть их семейку ещё больше.
Боже… Это какой-то ужас.
Мама Остапа ждёт ребёнка от Дениса… И моя тоже.
Мой мир, кажется, раскачивается ещё больше. Перед глазами всё расплывается. Горячая слеза пробегает по щеке, и я быстро смахиваю её тыльной стороной ладони.
– Варь…
Игнат очень быстро оказывается рядом и обнимает меня, прижав к своей груди. Он держит меня так крепко, что я вряд ли смогу выбраться.
– Варь, не плачь, – шепчет он напротив моих губ. – Твоя мама не пострадает. Денис не уйдёт к матери Остапа. Он этого не сделает.
Это меньшее, что меня беспокоит. Важно то, что моя мама ничего не знает. Она доверяет Аверину так сильно, что решилась на совместного ребёнка. Какой ужас…
– Я уже жалею, что рассказал тебе, – ласково нашёптывает Игнат, подбираясь к моим губам. – Но в той же степени я хочу, чтобы ты не заблуждалась насчёт семейки Войнова. Он не тот, кто тебе нужен.
Голос Нестерова звучит как успокаивающая мелодия. Всё-таки со мной что-то не так, ведь я не пытаюсь выбраться из его объятий. И даже наоборот, испытываю какую-то странную эйфорию рядом с ним. И ещё эта лёгкая, но с каждой минутой нарастающая карусель в голове… Словно пьяная… Но это странное опьянение. И к тому же я пила только сок.
– Давай я позабочусь о тебе, Варь, – вновь убаюкивает меня Игнат своим голосом. – Ты будешь моей девушкой, и Остап к тебе больше не приблизится. Просто скажи «да», и я всё сделаю.
Да? На что я должна согласиться?
– Скажи «да», – настойчиво уговаривает парень. – Скажи «да», и твоя жизнь изменится.
Почему Остап не сказал мне правду? Почему скрыл от меня отношения Аверина и его мамы?
Теперь я понимаю его ненависть ко мне. Я же дочь той, которую он ненавидит.
Мои веки становятся такими тяжёлыми, что сами по себе опускаются. Игнат, видимо, расценивает это как моё согласие, и его губы невесомо касаются моих.
Господи, что я делаю? Что он делает?
– Она говорит тебе «нет»! – вдруг гремит чей-то голос очень близко.
Я вздрагиваю и распахиваю глаза. Игнат держит уже не так крепко, и у меня получается выпутаться из его объятий.
– Явился! – Нестеров недобро ухмыляется. – Тебе здесь не рады, лучше вали, пока никто не увидел.
Вижу Остапа. За его спиной стоит Гуреев. Похоже, он немного шокирован происходящим. А ещё явно сожалеет, что потерял меня из вида. А лицо Остапа ничего, кроме злости, не выражает.
– Я уйду, но только с ней! – выплёвывает Войнов.
Приближается, хватает меня за локоть.
Игнат тут же вскакивает с дивана и перехватывает руку Остапа. Отдирает от моей.
– Она этого больше не хочет, – угрожающе шипит Нестеров. – Ты думаешь, что Варя для меня просто как средство, чтобы тебе насолить? Это ни хрена не так. Она не такая, как ты. Она – наша! Надеюсь, ты понимаешь, о чём я говорю. И если понимаешь, то должен понять, что я её тебе не отдам.
– Ваша? – злобно рычит Остап. – И поэтому ты её накачал, да? Чтобы была посговорчивее?
Взгляд серых глаз Войнова быстро пробегает по моему лицу и вновь возвращается к лицу Игната.
– Отвали по-хорошему! – требует Остап. – Иначе твоей матери всё-таки придётся меня посадить. И там всплывёт абсолютно всё! Всё, понимаешь?
– Ты мне угрожаешь? – рычит Игнат, наступая на Остапа.
Они, как два петуха, врезаются друг в друга грудными клетками, сжимая кулаки. Гуреев дёргается к ним и, вклинившись, мешает драке.
– Тап, тебе не нужны проблемы, – тщетно пытается достучаться до друга, а потом смотрит на меня. – Варь, если у тебя есть мозги, просто уйди с нами. Иначе всё закончится очень плохо.
Это я понимаю. Понимаю, что должна увести отсюда Войнова. Не хочу, чтобы кто-то пострадал, и тем более – судебных разбирательств.
Вскакиваю с дивана, но мои ноги тут же подкашиваются. Я падаю на пол, ударяясь пятой точкой, и морщусь от боли в копчике. Сразу привлекаю внимание всех остальных. Остап громко матерится. Игнат, кажется, молчит. А Гуреев выкрикивает:
– Забирай её, Тап! Я подержу этого имбецила!
Глава 23
Варя
Всё происходит очень быстро и до сюрреализма странно. Моё состояние хоть и напоминает скоропостижно приближающийся обморок, но я всё же вижу, как начинается потасовка. Сперва между Гуреевым и Нестеровым, а потом людей становится втрое больше.
Кажется, я прикрываю веки лишь на одну секунду, но картинка успевает измениться. И это уже не беседка…
Я чувствую какую-то лёгкость, не ощущаю веса своего тела. Прохладный ветерок на щеках, забирающийся под ворот кофты. Рваное дыхание возле виска. Торопливые шаги. Голос Василисы – кажется, она чем-то недовольна и пытается спорить. Потом гулкий хлопок дверью и ровный звук мотора.
Мы в машине и куда-то едем. Я снова закрываю глаза.
– Ей пока домой нельзя, – это говорит Остап кому-то. – Высади нас возле парка, который рядом с моим домом.
– Я тебя с ней не оставлю, – где-то очень близко голос Васьки.
– Тебя забыли спросить! – резко отбривает Гуреев. – Ты уже умудрилась её потерять. Вон как отжигала, я видел.
– А ты? Сам-то где был?
– Перестаньте оба, – вклинивается Эрик.
Постойте… Эрик? А он здесь откуда?
Я пытаюсь открыть глаза, но веки словно налиты свинцом, и их просто невозможно поднять.
Кажется, за секунду до того, как я вскочила с дивана, Остап сказал что-то о том, что Нестеров меня накачал. Чем он меня накачал? Зачем? И что в итоге между нами было?
– Варь, – прохладная ладонь проходится по моей щеке. – Ты как?
У меня всё-таки получается немного приоткрыть глаза. Передо мной испуганное лицо Василисы. А сама я сижу на коленях у Остапа. Он бережно сжимает моё безвольное тело в своих руках.
Что я могу сказать? Чертовски странный вечер…
– Нормально, – отвечаю пересохшими губами, и сама тут же пугаюсь своего скрипучего голоса.
Я выпила всего-то стакан сока! Что за придурки эти мажоры, если даже в сок умудряются что-то подливать? Всё! Я совершенно точно не хочу иметь дело ни с одним из них!
От моего «нормально» Остап начинает громко пыхтеть, выказывая недовольство. Его хватка на моей талии становится каменной.
– Может, тебя всё-таки домой? – спрашивает Васька, обхватив мои щёки ладонями. – Или давай я тебя отпрошу у твоих, и ты ко мне с ночёвкой поедешь.
– Отпроси, – вместо меня отвечает Остап. – Как ты это сделаешь?
Я качаю головой, но, похоже, сейчас никому моё мнение неинтересно.
– Очень просто, – с энтузиазмом выпаливает Вася. – Моя мама позвонит её маме. Она всегда так делает по моей просьбе. И знаешь, ей невозможно отказать.
– Тогда пусть звонит, – отвечает Остап. – Только вот у нас с Варей есть разговор. Формально она будет у тебя, а неформально у меня останется.
– Ага, мечтать не вредно! – фыркает Василиса, но тут же осекается. – Стоп! Это ты сейчас серьёзно?
– Более чем, – с натянутым спокойствием отзывается Остап.
Перевожу на него взгляд.
– Что скажешь, снежинка? – спрашивает он каким-то хриплым голосом.
Да, разговор… Мы определённо должны поговорить о том, что поведал мне Игнат. Но не сегодня, когда я с трудом могу связать два слова. Однако Остап так смотрит на меня, словно не только поговорить со мной хочет.
Качаю головой.
– Мне лучше домой, – наконец выдавливаю я, стараясь говорить уверенно.
Внутри у меня такой уверенности нет. Скорее всего, мама с отчимом решат, что я пьяная. Мама перестанет мне доверять и запрёт дома до моего восемнадцатилетия. А если расскажу правду, то добьюсь лишь разборок между Авериным и Игнатом. И отчим будет в курсе, что я знаю правду о нём. А он пока не должен этого знать.
На обдумывание всего этого у меня уходит слишком много сил. Мои веки вновь опускаются, и я проваливаюсь в сон…
– Варь, наша остановка…
Меня кто-то трясёт за плечо, и я вздрагиваю. Слишком резко дёргаюсь, и от этого в голову словно втыкается миллион игл.
– Ауч…
Тру виски и лоб. Смотрю по сторонам.
Я всё ещё на коленях у Остапа. На переднем сиденье – Демьян, а за рулем его брат. Они оба безмолвно взирают на меня. Гуреев-старший с надменностью. А Демьян с весельем в глазах. У него разбита губа, и, судя по всему, наливается фингал под глазом, но его, кажется, это совсем не беспокоит.
Васи и Эрика в машине нет.
– Пойдём, – Остап пересаживает меня на сиденье, открывает дверь и выходит на улицу. – Давай же, снежинка. На улице дождь, – протягивает мне руку.
Я смущённо киваю братьям Гуреевым, с помощью Остапа выбираюсь из тачки и сразу же оказываюсь в его объятьях. Под проливным дождём.
Парень захлопывает дверь, придерживая меня за талию. Стою я всё ещё нетвёрдо, но уже более или менее соображаю, что к чему. Поэтому сразу понимаю, где мы находимся – узнаю дом Войнова.
Машина беззвучно отъезжает, и Остап тянет меня за руку. Неуверенно переступая онемевшими ногами, с трудом добираюсь до двери подъезда, но торможу перед входом. Теперь мы под козырьком, и дождь не попадает на лицо, волосы и одежду. Можно переждать его здесь. А потом пойти домой пешком. Возможно, к тому моменту из меня выветрится всё, что было в том соке.
– Вася тебя отпросила, – мягко произносит Остап. – Или ты не хочешь у меня оставаться?
– Я хочу домой, – сразу отвечаю я, не глядя на парня.
Мне почему-то сложно сейчас с ним разговаривать. То ли Нестеров вложил в мою голову сомнения на его счёт. То ли мне стыдно, что Войнов видел наш поцелуй. А он вообще был – этот поцелуй? На самом деле я помню лишь невесомое прикосновение губ Игната. Было ли что-то ещё?
– Твои… родители тебя не ждут сегодня, – бросает Остап на этот раз с раздражением. – Или ты хочешь подставить подругу?
Этого я, конечно, не хочу.
Зачем она оставила меня с этим парнем? Неужели так в нём уверена?
– Пойдём, Варь, – он снова тянет меня к подъезду. – Я думал, что сначала мы немного прогуляемся, но, как видишь, погода не на нашей стороне. Сейчас я напою тебя чаем и тебе совсем полегчает. Идём!
Чёрт!.. Ладно.
Подчиняюсь ему и покорно поднимаюсь по лестнице. Хотя этот подъём оказывается почти непреодолимым. Под конец Остап практически тащит меня на себе.
Открывает дверь, и мы проходим в квартиру. Я пытаюсь отпираться, уверяя, что справлюсь, но Войнов молча сам снимает с меня куртку и помогает разуться. Проводит на кухню, усаживает за стол…
– Ты в порядке? Вопросы будут? – бросает парень, повернувшись ко мне спиной.
Он включает чайник, достаёт чашку. Я осматриваюсь. На кухне полнейший порядок, если не считать немытой тарелки в раковине. Остап говорил, что его мама в больнице, и получается, что он сейчас живёт один. Интересно, как он справляется?
– Будут, – запоздало отвечаю я. – Но давай сначала чай.
– Без проблем, – хмыкает Войнов, так и не обернувшись ко мне.
Наш сухой разговор наполнен недомолвками. Вероятно, Остапу тоже есть, что мне сказать или спросить, но он почему-то медлит.
Повернувшись на табуретке, спиной прислоняюсь к стене. Откинув голову, разглядываю широкую спину парня из-под опущенных век. Вижу, как он сканирует чайник взглядом, покручивая в пальцах чайную ложку. Когда вода закипает, наполняет бокал и, помешав ложкой напиток, наконец, поворачивается. Ставит чай передо мной.
– Разбавить?
– Нет… Спасибо.
Обняв чашку пальцами, просто грею их о горячий фарфор. Остап садится напротив.
– Давай поговорим начистоту, Варь, – резко произносит он, устав наконец притворяться, что ничего не произошло. – Я видел, как Нестеров тебя поцеловал. И, кажется, ты не сопротивлялась. Может быть, я зря вмешался? Может, ты хотела именно этого?
– Нет, я этого не хотела, – делаю осторожный глоток чая. – И пока ещё не очень понимаю, что произошло. Со мной. Почему я вела себя как овощ?
– Всё просто, снежинка. Амфетамины, наркотические вещества. Я не силён в этом, но и так понятно, что было что-то в этом роде. Хотя… Ты что-то пила?
– Только сок.
– Значит, в сок подмешали, – пожимает плечами Остап. – Чёрт… Ну как же можно быть такой наивной? Варь, ты что, вчера родилась?
Теперь он злится на меня. А мне хочется послать его куда подальше.
– Я и не думала, что можно вот так просто опоить человека, – начинаю защищаться.
– Нестеров может и не такое, – отрезает Остап. – Меня бесит, что ты вообще попёрлась на эту вечеринку! Я же тебя предупреждал! Просил не ходить.
Да, теперь я совершенно точно жалею о своём решении. Но в той же степени не жалею. Ведь узнала много нового.
Сделав ещё один глоток чая, отставляю чашку и решаю идти ва-банк:
– Игнат рассказал мне, почему вы враждуете, – выпаливаю я, прежде чем сомнения помешают мне говорить.
Остап упирается в меня недобрым взглядом. Видно, что он не удивлён, но совершенно точно раздражён.
– Я почти уверен, что знаю всё, о чём мог тебе рассказать этот придурок Нестеров, – выплёвывает парень, скрестив руки на груди. – Переубеждать тебя не буду. Можешь доверять ему. Или мне. Ты уж сама решай.
Замолкает. Ждёт, что я отвечу. А я возмущённо выпаливаю:
– Ты мне ничего и не рассказывал, чтобы я могла тебе верить или не верить! Но если то, что я услышала от Игната, хотя бы на десять процентов правда, то твоя мама поступает как минимум некрасиво.
– Почему? Потому, что не избавилась от ребёнка Аверина?
– Но они же не вместе! Зачем ей это всё? – отвечаю я, не задумываясь.
И тут же натыкаюсь на испепеляющий взгляд Войнова, который, ко всему прочему, ещё и обвиняющий.
– Затем, что Аверин обещал ей, что они поженятся, – отчеканивает Остап, быстро зверея. – А потом привёз тебя и твою мать в свой дом.
– Но твоя мама и раньше лезла в его семью…
– Нет, не лезла! – перебивает меня Войнов, вскакивая со стула. – У них там всё было по обоюдному согласию. Но твои слова говорят сейчас о многом. Ты на стороне этого ублюдка. Ведь так?
– Я на стороне своей мамы. Сейчас – она с ним.
Остап начинает нервно ходить по кухне. Потом приближается к окну и, постояв там немного, оборачивается. Его лицо напоминает теперь равнодушную безэмоциональную маску.
– Если ты всё, – кивает на чашку, – пошли, я дам тебе что-нибудь из своей одежды, а потом ты ляжешь спать. То, что сейчас в твоём организме по воле Нестерова, окончательно выветрится лишь к утру. Но завтра уже всё будет нормально.
Он первым выходит из кухни, а я поднимаюсь из-за стола. Оставаться здесь мне не хочется. Ну или всё же хочется, но я считаю это неправильным. Ночевать у подруги – нормально. У парня – не очень. Что скажут люди о таком поступке? Я больше, чем уверена, что уже в понедельник каждый в школе будет болтать об этом.
Я даже вижу, как это будет… «Посмотрите! Это та девчонка, которая провела ночь с Войновым. А он опять тусит со Звёздной. Вот же наивная дура эта новенькая!»
Фу… Я не переживу подобное. И ведь никому ничего не смогу доказать. Ни того, что мы с Остапом не парочка и никогда ею не были. Ни то, что ночевали мы по отдельности.
– Варь, ты идёшь? – доносится его голос из комнаты.
Я неуверенно иду на него. Дверь в комнату Войнова открыта, и там уже разложен диван. Одно одеяло, две подушки – вот, что я вижу.
Парень протягивает мне какой-то свёрток, который оказывается его футболкой.
Теперь у меня кружится голова от того, что всё это происходит на самом деле. И он действительно намерен уложить меня к себе в кровать.
Он это серьёзно?..
Я не могу остаться, – пячусь обратно в прихожую, всё ещё сжимая в пальцах футболку Остапа.
– Не можешь? Почему? – парень спрашивает с явным недоумением, без намёка на вызов. – Кажется, мы уже решили, что домой тебе нельзя.
Вновь смотрю на диван, и до Остапа вроде доходит. Его глаза сужаются, на губах появляется лукавая улыбка.
– Я лягу на полу, раз уж ты так боишься.
Демонстративно хватает подушку и швыряет её на пол.
– Ну что? Так лучше?
Теперь я смотрю на пол. Как он будет там спать? Ляжет просто на ковёр?
– Почему бы тебе не переночевать в другой комнате? – робко предлагаю Остапу, кивнув на соседнюю дверь.
– Это комната матери. Я там спать не хочу… Видишь ли, Варь, – парень делает несколько торопливых шагов, сокращая между нами расстояние. – Мне чертовски одиноко одному. И я правда нуждаюсь в твоей компании.
Его голос хрипнет, а мой совсем пропадает. Остап нуждается в МОЕЙ компании – так он только что сказал. Я уверена, что найти себе кого-то на вечер – для него не проблема. Тот же Гуреев вполне мог заняться его досугом, ведь перед этим парнем открыты почти все двери. Но Остап выбрал меня. Явился на вечеринку, хотя не планировал этого делать. И спас меня от Нестерова.
Сейчас я как никогда хочу отплатить ему добром. И вполне могу остаться здесь. А все прошлые грехи его матери и Аверина вообще нас не касаются. Мы же просто школьники. Можно хотя бы сегодня не забивать наши головы взрослыми проблемами?
– Ладно, останусь, – несколько нерешительно отзываюсь я. – Переоденусь и вернусь, – направляюсь к дверям ванной. А когда захожу и почти закрываю дверь, бросаю негромко: – Положи обратно подушку, на полу ты замёрзнешь.
Прежде чем запереться в ванной, слышу, как Остап хмыкает, и тоже улыбаюсь. Иногда мне не хватает именно лёгкости в нашем общении. Такой обычной подростковой прямолинейности, простоты. Чтобы мы оба могли говорить то, что думаем. А не размышлять над каждым вопросом и ответом.
Раздевшись и стопкой сложив свои вещи, примеряю футболку Остапа. Она светло-синяя, приятная на ощупь и пахнет морской свежестью стирального порошка. Достигает середины моего бедра и, в общем-то, прикрывает всё, что не стоит выставлять напоказ.
Посмотревшись в зеркало над раковиной, обнаруживаю, что макияж потерял первозданный вид, и тушь для ресниц отпечаталась под глазами. Тщательно умываюсь и расчёсываю спутанные волосы. Потом заплетаю их в косу.
Взяв стопку со своей одеждой, возвращаюсь в комнату. У меня немного дрожат ноги, и я иду очень осторожно. К тому же Остап уже выключил свет. Благо я успела достать телефон из кармана джинсов и теперь свечу экраном, чтобы не упасть. Пристроив одежду на стуле возле письменного стола, подхожу к дивану. Замираю рядом с ним в нерешительности и натыкаюсь на серые глаза парня. Его взгляд изучающе скользит по футболке на мне, по моей косе, лежащей на плече, и, наконец, фокусируется на лице.
– Ложись, снежинка, – негромко говорит Войнов, явно растеряв самоуверенность.
