Критика Х. Рао
Небесный город
Kritika H. Rao
THE SURVIVING SKY
Печатается с разрешения автора и литературного агентства BookEnds Literary Agency. Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Дизайн переплета Ольги Жуковой.
Copyright © Kritika H. Rao 2023
© Бойченко Е. А., перевод на русский язык, 2025
© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025
* * *
Для тебя, замечательный читатель! Я начала мечтать о тебе, когда впервые поняла, что очень хочу писать книги.
1. Ахилья
Папоротник никак не отреагировал на Ахилью, хотя должен был. Она попробовала еще раз, изо всех сил стараясь донести свое желание до растений, чтобы они раздвинули листья, образовав окно.
– Открой. Я хочу посмотреть.
Никакой реакции. Это было неестественно – даже жутковато. Растения вели себя вызывающе и отказывались повиноваться. Похоже на то, как если бы конечности отказались двигаться, несмотря на приказ мозга.
Она стояла одна на широкой, с изящными изгибами террасе Накшара – парящего в воздухе города. Часом ранее на набережной собралось с дюжину горожан в надежде последний раз взглянуть на открытое небо, прежде чем Накшар приземлится в джунглях. Но Ахилья жаждала уединения, не желая проводить исследования в их присутствии, и теперь смотрела на пустые скамейки из коры, на тенистые деревья, на пол из мягкого мха. Все выглядело так же, как и час назад. Тогда почему стена из папоротника вела себя совершенно иначе? Раньше он был ей по пояс, как обычное парапетное ограждение, а сейчас уже возвышался над ней, быстро разрастаясь. Его побеги сворачивались в тугие колючие шарики. Ветви сжимались в одно целое, скручиваясь в замысловатые решетки, и вся эта конструкция быстро твердела, словно отрицая присутствие Ахильи. Ни одно из растений не реагировало на ее желание заглянуть за пределы города, чтобы узнать, что там происходит.
Ахилья побежала вдоль стены, пока не нашла небольшой просвет в листве. Там, внизу, под густыми облаками в сумеречном небе их ждала поверхность земли. Она сняла с плеча сумку и, не сводя глаз с просвета, порылась в ней, пока не нашла телескоп, затем осторожно опустила сумку к ногам.
Ахилья прижала телескоп к лицу с такой силой, что прищемила кожу. Изображение сфокусировалось как раз вовремя, чтобы она увидела еще один взрыв пыли. Дыхание участилось. В образуемых пылью узорах была некая закономерность, смещение, о котором она однажды высказала предположение. Впервые она увидела эпицентр затихающей бури. Ей очень хотелось достать из сумки планшет и стилус и зарисовать узоры, но времени на это совсем не было. Листья на городской стене видоизменялись слишком быстро, и ей просто нужно было запечатлеть этот взрыв в памяти…
Темно-зеленый цвет застилал обзор. Ахилья опустила подзорную трубу и попыталась снова раздвинуть листву, но стена была неумолима.
– Давай, – пробормотала она. – Ну давай же. Да что с тобой случилось? Откройся хотя бы чуть-чуть.
– Растения Накшара пока не будут реагировать на запросы тех, кто не является архитектором, – раздался у нее за спиной веселый голос.
Ахилья резко обернулась.
С поднимающегося деревянного постамента, который появился из отверстия в полу, сошла Наиля. Она была одета в униформу архитектора: вышитая зеленая курта[1] расширялась к подолу, накрывая узкие плиссированные брюки, а длинная полупрозрачная мантия развевалась на ветру. Шею Наили обвивало толстое ожерелье из черных бусин; еще больше бусин, соединенных вместе тонкими прозрачными оптоволоконными проводами в браслетах и кольцах, звенело у нее на запястьях и пальцах. Наиле было, наверное, лет двадцать пять, почти на десять лет моложе Ахильи. Она была Младшим архитектором, но количество бусин рудракши[2] указывало на то, что она несет огромную ответственность за их летающий город, которую вряд ли когда-нибудь доверят Ахилье. Ее единственным украшением было обязательное к ношению кольцо гражданина, предоставляемое всем горожанам Накшара.
– Обычные граждане временно лишены возможности управлять архитектурой, – повторила Наиля, делая шаг вперед.
Ахилья выдавила улыбку.
– Здорово, что я тебя встретила. Мне кажется, я увидела кое-что… там внизу образовался просто невероятный узор из пыли, который может помочь выявить источник нестабильности. Открой мне, пожалуйста, стену. Хочу его зарисовать.
– Ты хочешь зарисовать… пыль?
– Я хочу зарисовать пыль во время приземления, – поправила Ахилья. – Это лучший способ понять природу гнева и ярости земли.
– Ах, это. Сейчас я тебе объясню, – сказала Наиля, откидывая прядь темных волос за спину. – Это взрывные или катастрофические бури…
– Спасибо, я знаю. Я пытаюсь понять, почему они вообще возникают.
– Из-за разрушения сознания…
– Нет, я имела в виду, что изначально стало причиной для таких проявлений земной ярости.
– Да ведь они существуют столько же, сколько и мы…
– Как?
– В самом деле, Ахилья, – произнесла Младший архитектор, шмыгнув носом. – На все эти вопросы уже даны ответы. И эти узоры из пыли, которые ты хочешь зарисовать, архитекторы изучали их годами.
Ахилья снова повернулась к стене. Она просила у архитекторов чертежи, но они просто отклонили все ее запросы, сославшись на то, что их архивы являются конфиденциальной информацией для архитекторов, – пощечина, которой она никогда раньше не получала.
– Конечно. Хорошо, спасибо, – сказала Ахилья. – А сейчас открой мне стену, пожалуйста. Может, я еще успею сделать несколько грубых набросков.
– Нет, я не могу…
– Конечно можешь. Ты же архитектор. И растения в прямом смысле подчиняются вашим приказам.
Но эти слова не произвели ни малейшего впечатления на Наилю, которая невозмутимо смотрела на нее.
– Это очень упрощенный взгляд, Ахилья. Не понимаю, как можно быть замужем за Старшим архитектором и не разбираться в тонкостях траектирования?
– Мы стараемся не говорить на эту тему, чтобы не начать спорить о взглядах на мир, – сказала Ахилья.
Голос у нее оставался мягким. Способы манипулирования растениями всегда были слишком загадочны для нее, а правда заключалась в том, что с тех пор, как ее мужа повысили и сделали членом совета, дома они вообще перестали говорить о том, чем занимаются во время работы.
– Пожалуйста, – тихо повторила Ахилья, теребя пальцами листья. – Не надо открывать полностью – достаточно небольшого просвета, чтобы я могла увидеть, что происходит.
– Я же сказала, что не могу, – раздраженно ответила Наиля, будто разговаривала с капризным ребенком. – Теперь, когда в земной ярости наконец-то наступило очередное затишье, и теперь, когда мы наконец-то приземляемся, архитекторы храма ввели строгие ограничения, связанные с воздействием на архитектуру города. Поэтому неархитекторы пока не смогут взаимодействовать с…
– Но ты же…
– Да, я знаю, но я Младший архитектор. Все, что идет вразрез с выпущенными в храме инструкциями, сделать практически невозможно, особенно мне. Кроме того, они закрывают город. Оглянись вокруг. Это все равно, что лететь против ветра.
Ахилья оставила стену в покое. Опавшие листья соскользнули на покрытый мхом пол, но мха больше не было – он превращался в кору. Скамейки и деревья исчезли. Со всех сторон к ним устремились колючие кусты, жадно поедая изгибы террасы. Стена папоротника вытянулась еще выше, закрыв террасу куполом. Листья и стебли переплетались, образуя сотню различных слоев по мере того, как уплотнялась листва. Через несколько секунд станет совсем темно.
Брови Ахильи свелись к переносице. Накшар всегда был парящим в небе городом, устроенным в горизонтальной плоскости. Его холмы, сформированные архитекторами, с массивными деревьями, на которых гнездились библиотека, школы и жилые дома, обычно занимали большие площади. По краям шахматной доской раскинулись поля, а дождевую воду собирали в каменные бассейны и водопады. Она никогда не видела, чтобы архитектура менялась так кардинально.
– Не переживай, – сказала Наиля. – Как только приземлимся, совет снова начнет выдавать разрешения на выход за пределы храма. Неархитекторы смогут вновь формировать удобную для себя архитектуру, и эта часть террасы превратится в точку входа рядом с джунглями. На твою экспедицию это никак не повлияет.
Ахилья нахмурилась и отошла от стены, забыв об узорах пыли, которые ей так хотелось изучить. В словах, небрежно брошенных Наилей, было что-то, чего она никак не могла понять. Она взглянула на архитектуру, не реагирующую на ее запросы, изучила безразличную позу Наили, подумала о заверениях, которые так легко делать.
По спине у нее пробежал холодок беспокойства.
Она прожила в Накшаре всю жизнь, но в последнее время ситуация в городе изменилась. Вряд ли хоть кто-то обратил на это внимание, но Ахилья следила за изменениями. Сначала ей отказали в доступе к архивам архитекторов. Затем пришлось побороться, чтобы получить разрешение на экспедицию. Теперь это? У граждан медленно и незаметно, так или иначе, отбирали возможность участия в управлении городом – опасная закономерность.
Осознание этой закономерности тяжестью давило на плечи. В конце концов, разве не в этом на самом деле заключается суть жизни в парящих в воздухе городах? Похоже, что ее и других, ей подобных, лишают самостоятельности в отношении собственных жизней? Ее экспедиция, ее работа с Дхрувом, вакантное место в совете, которое она рассматривала для себя, – все, что она делала всю жизнь, было направлено на то, чтобы сбалансировать это неравенство, но сейчас ситуация достигла апогея. Ахилья чувствовала это.
Она откашлялась и снова сосредоточила внимание на Наиле.
– А зачем изменили дизайн?
– Я же говорила. Ввели более строгие ограничения…
– Да, но почему?
Младший архитектор наклонила голову и целую секунду изучала ее. Затем улыбнулась.
– По причинам, связанным с архитектурой, – холодно произнесла она. – А зачем историку лезть в джунгли? – добавила она, задав собственный вопрос. – Разве в библиотеках нет наших подробных летописей?
Ахилья вздрогнула. Вопросы прозвучали как намеренное оскорбление.
Наиля знала, что Ахилья была археологом, а не историком. Она также знала, что все летописи мира – ее летописи – летописи архитекторов. Она знала, почему Ахилья исследовала джунгли – именно там зародилась жизнь. И все исследования Ахильи были нацелены на то, чтобы найти способ вернуться туда снова, найти способ выживать на суше, а не в летающих в небе городах, которые слишком сильно зависят от архитекторов.
Это либо была преднамеренная попытка заманить ее в ловушку, либо Наиля не удосужилась познакомиться с документами, которые Ахилья предоставила для подготовки к экспедиции. Вероятно, Младший архитектор сочла ниже своего достоинства получать какие-либо инструкции от какого-то неархитектора. Ахилья решила не потакать самолюбию и отказалась от любых попыток пристыдить Наилю, закрыла телескоп и опустилась на колени, чтобы положить его в сумку.
Если бы только они рассказывали ей хоть что-нибудь. Наиля упомянула недавний приступ земной ярости как причину нового дизайна, и, основываясь только на этом факте, Ахилья могла бы помочь архитекторам, поделиться с ними информацией о том, что обнаружила, даже кое-что поисследовать для них.
Но она не была архитектором, она была претенденткой без законных прав. Какой толк от археолога для цивилизации, которая только и знает, что парит в небе? Ахилья практически изобрела этот термин. Не собирались они ей ничего рассказывать. Младший архитектор просто напомнила, где ее место.
Ахилья с усилием сбросила напряжение, закрыла сумку и поднялась на ноги. За те несколько секунд, которые потребовались ей, чтобы упаковать прибор, терраса полностью закрылась, так что они с Наилей оказались лицом к лицу на квадрате из коры. Со всех сторон их окружали колючие кусты, закрывая обзор.
– Ладно, а где же Дхрув и Оам? – спросила Ахилья, имея в виду двух других членов своей группы.
Наиля наклонила голову.
– В храме. С остальными горожанами.
– А почему? Я велела им быть здесь.
– Приказ Иравана-ве. Он утверждает, что храм – самое безопасное место, пока Накшар полностью не приземлится.
Ахилью раздражал уважительный суффикс, который всегда приставляли к имени ее мужа-архитектора, но никогда к имени Ахильи-археолога. Она крепко сжала сумку в руках. Ираван бросил ее на семь месяцев, а теперь вздумал отдавать приказы экспедиционной группе без ее ведома? Внутри у нее вскипело с трудом сдерживаемое раздражение, сдавив горло.
– И они послушались? – спросила она. – Даже Оам?
– Оам пытался протестовать, говоря, что мы нужны тебе здесь. А Дхрув… ну, не думаю, что ему хотелось вступать в конфликт с советником.
Оаму было столько же лет, сколько Наиле. Ираван запугал бы мальчишку одним взглядом. Что касается Дхрува… с тех пор, как несколько его последних изобретений потерпели неудачу, гелиотехнолог стал опасаться смущать покой совета. Может, он и был самым близким другом Ахильи, но навряд ли стал бы открыто выступать против Старшего архитектора Иравана.
– Понятно, – сказала она.
– Ираван-ве просил, чтобы ты тоже пришла в храм. Поэтому я здесь. Я должна привести тебя туда…
– Привести меня?
– Сопроводить, – сказала Наиля. – Попросить тебя прийти. Он не требовал этого…
– Но с таким же успехом мог бы и потребовать, – закончила Ахилья, стиснув зубы.
Наиля покачала головой в яростном протесте.
– Нет-нет, это не так. Это вопрос безопасности. Никто не должен оставаться здесь.
Ахилья осталась стоять как вкопанная. Купол над головой продолжал опускаться и теперь находился на расстоянии всего лишь вытянутой руки. Остроконечные листья уже свисали так низко, что щекотали ей уши, но в тот момент, когда они соприкасались с кожей, их острые кончики осыпались сами собой и вместо них на стебле появлялась более мягкая листва. Ахилья почувствовала теплый, липкий сок регенерации.
Если она в ближайшее время не пошевелится, то будет погребена под слоем листвы. Живая архитектура Накшара заключит ее в оболочку – в собственную деревянную броню. Таков был план Ахильи – для нее и ее экспедиционной группы. И пусть Ираван провалится в гнев и ярость вместе со своим непрошеным рьяным вмешательством в ее дела.
– Я остаюсь здесь, – холодно произнесла она. – Так и передай Иравану-ве.
Наиля протянула закрытую туникой руку вверх, к кокону, в котором они оказались. Кожа у нее, как и у Ахильи и большинства уроженцев Накшара, была терракотово-коричневой. Но вены Наили вспыхнули радужно-зеленым светом, пока она воздействовала на растительность вокруг. На руках под прозрачными рукавами ее форменной мантии проклюнулись и начали расти тысячи татуировок в виде вьющихся и ползучих растений. Некоторые листья, касавшиеся Ахильи, втянулись.
– Пожалуйста, пойдем. Это действительно неразумно, – снисходительность исчезла из голоса Наили. – Я знаю этот дизайн. Он эллипсоидальный, как семечко подсолнуха. Мы находимся в самой внешней оболочке. Именно здесь будет происходить наибольшее воздействие. Вот почему всех пригласили – попросили – прийти в храм, в самое сердце Накшара. Ты же тоже получила инструкцию на кольцо гражданина? Я точно знаю, что получила.
Ахилья потерла большим пальцем единственную бусину рудракши.
– Она вспыхнула и зазвенела несколько часов назад. Но я знаю, что город может предоставить альтернативу.
– Это будет очень дорого стоить. Архитекторам в храме придется выделить дополнительную энергию траектирования, чтобы обеспечить твою безопасность здесь. А это поставит под угрозу надежность всей конструкции. Накшар может врезаться в джунгли вместо того, чтобы благополучно приземлиться.
Наиля позвенела бусинами рудракши на запястьях, как бы подчеркивая бремя своей ответственности. Ее слова и действия были типичными манипуляциями архитектора, но Ахилья не зря более десяти лет провела замужем за Старшим архитектором.
– Это действительно правда, Наиля? – тихо спросила она. – Потому что я спрашивала об этом в храме. Мне сказали, что я могу подождать здесь.
– Это было до того, как Ираван-ве изменил дизайн приземления. Твои старые разрешения больше не действуют.
Ахилья вцепилась в сумку. Конечно. Ей следовало догадаться, что за изменением дизайна стоял Ираван. И все же она не могла справиться с внезапными гневом и потрясением, пульсирующими под кожей.
Ираван знал, почему ей было важно выйти из города в джунгли сразу же после приземления. Если у нее не будет данных экспедиции, о выдвижении в совет можно забыть. Но он, конечно же, никогда до конца и не верил, что она способна стать членом совета. Не поэтому ли изменил дизайн? Из-за вакантного места в совете? Ираван уже состоял в нем, но у него были свои планы на эту вакансию. И в эти планы в качестве претендентки входила Наиля.
Ахилья изучала Младшего архитектора, ее жесты, внезапно ставшие нервными, вновь наигранную озабоченность, едва скрываемое презрение. Предостережения Наили о безопасности звучали логично, но было в них и что-то иное, а в ее словах сквозила скрытая непреклонная догма. Архитекторы настолько привыкли, что мир подчиняется им, что никогда не могли понять, как ужасно осознавать, что цивилизация изначально была спроектирована таким образом, чтобы зависеть от архитекторов.
Ахилья не стала бы так сильно выражать недовольство непосредственно в этот самый момент, если бы не все остальное, связанное с Ираваном. При одной мысли о том, что она сейчас сдастся, уступит его молчаливому призыву к повиновению, у нее начала болеть голова. Его попытка манипулировать ею была настолько бездарной, что казалась почти оскорбительной. Внезапно она почувствовала усталость и жестокое поражение.
– Тебе следует уйти, – сказала она. – Иди туда, где безопасно.
– Я не могу оставить гражданина в потенциальной опасности, – сказала Наиля с раздражением в голосе. – Если я тебя оставлю здесь, этот проступок включат в мой послужной список в качестве угрозы Накшару. Будучи Младшим архитектором, я не могу позволить себе нарушать инструкции.
– Хорошая попытка, – парировала Ахилья. – Ты точно на верном пути к тому, чтобы однажды стать Старшим архитектором. Разве не по этой причине Ираван дал тебе ключ, чтобы ты сопровождала мою экспедицию? Приплюсовала джунгли к своему опыту, и тогда он сможет выдвинуть тебя в совет? Не думаю, что он привлечет тебя к ответственности из-за моего упрямства.
Верная своей профессии, Наиля сразу сменила тактику.
– Ну подумай сама. Старшего архитектора я ослушаться не могу. Если ты не пойдешь со мной, Ираван-ве будет сомневаться во мне. Возможно, даже вообще запретит сопровождать экспедицию. И где тогда будешь ты? Ты же знаешь, нет архитектора – нет экспедиции.
Ахилья уставилась на нее.
– Тебя, как архитектора, учат влиять и на людей тоже?
Наиля улыбнулась, плотно сжав губы.
– Нет, мы сами это понимаем. Мы можем влиять и воздействовать только на растения, но, полагаю, принципы траектирования одинаковы для всего и всех.
Против воли Ахилья почувствовала странное нездоровое веселье. Это было почти впечатляюще, насколько умелой была Наиля. Ни один из других Младших архитекторов, которых совет предоставлял ей для предыдущих экспедиций, не демонстрировал столь эффективное изменение стратегии так быстро. Неудивительно, что Ираван предложил ей стать своей протеже. В быстроте мышления и небрежном высокомерии Наили Ахилья уловила проблески личности самого Иравана. Она вздохнула, прижала к себе сумку и коротко кивнула.
– Подожди, – пробормотала Наиля.
Она закрыла глаза и раскрыла ладони перед собой. Ее вены снова вспыхнули, и от радужного свечения у Ахильи заслезились глаза. На коже у Наили образовалась и умерла целая дюжина головокружительных узоров из лоз и лиан. Они стояли без движения довольно долго.
– Ну? – спросила Ахилья. – Мы идем или ждем?
– Мы уже идем, – сказала Наиля, приоткрывая один глаз. – Мы же спускаемся. Неужели ты не чувствуешь?
Ахилья моргнула.
Их гнездышко выглядело точно так же, как раньше. Купол из листвы все еще касался голов, со всех сторон торчали колючки, и она не чувствовала никакого потока воздуха.
Может, они падали вниз, к центру города? Или Наиля меняла растения вокруг них, за пределами гнезда? Возможно, гнездо и не проходило через туннель, а разрушало и перестраивало само себя, используя растения города, чтобы распределить их по архитектуре.
У Ахильи закружилась голова. Вопреки тому, что она сказала Младшему архитектору, она действительно кое-что знала о траектировании. Эта сила была врожденной; этому нельзя было научиться. Несмотря на то, что при обычных обстоятельствах Ахилья могла просить растения города исполнить ее желания, это был всего лишь жест доброй воли архитекторов, которые позволяли своей энергии течь сквозь листву для использования горожанами. У Ахильи никогда не было настоящего контроля. Только архитекторы могли напрямую влиять на сознание растения, заставляя его менять форму.
А Наиля делала это так естественно, так незаметно…
Либо Младший архитектор была более опытной, чем Ахилья считала, либо архитекторы научились новым трюкам за то время, что прошло с тех пор, как Ахилья и Ираван говорили на эту тему.
– Как ты это делаешь… – начала она.
Гнездо дернулось. Колени Ахильи подкосились.
– Прости, – выдохнула Наиля, поддержав ее. – Вышло жестче, чем я планировала. За пределами храма ориентироваться сложнее, особенно непосредственно перед приземлением.
– Думаю, ты могла бы взять меня с собой, не дожидаясь моего согласия, и я бы ничего не узнала, – неохотно сказала Ахилья.
Наиля бросила на нее еще один удивленный взгляд.
– Архитекторы же не тираны. Сюда.
Ее пальцы дрогнули в приветственном жесте. Листья перед ними раздвинулись, открывая небольшой дворик. Они шагнули внутрь, и новая кора сомкнулась за ними.
Вдалеке сложились гармошкой огромные стволы деревьев, будто раздавленные гигантской рукой. Листва завернулась сама в себя, затем покрылась каменной корой. То, что когда-то было жилыми комплексами на деревьях – школы, игровые площадки и дома, – все изменилось, пока Накшар спиралью заворачивался сам в себя. Ахилья оглянулась и увидела, как буквально за ней по пятам следует кора. Маленькие соцветия превращались в твердые семена. На гибких папоротниках появились грубые мозоли. Там, где мгновение назад топорщились вялые побеги, выросли иголки и шишки. Двор преобразился у нее на глазах.
Она понятия не имела, где находится. Архитектуру Накшара не зря называли лабиринтом. Даже во время обычного полета росло и менялось все, кроме неподвижных ориентиров города. Путь для горожан обеспечивался за счет траектирования, которое меняло растения – вот только Ахилья больше не могла оказать никакого влияния на архитектуру. Она поспешила за сине-зеленым свечением Наили. Одно дело – находиться в коконе на террасе, которая станет лучшей точкой входа в джунгли, и совсем другое – оказаться в неизвестном слое города. Она с горечью подумала о том, как мало у нее силы и власти, и от этой мысли над верхней губой выступил пот.
Она потеряла представление о том, какое расстояние они преодолели, когда наконец достигли еще одной стены и радужное сияние Наили вспыхнуло с новой силой. Деревянная стена превратилась в дверной проем. Они ступили в узкий затененный проход, и кора у них за спиной сомкнулась.
Наиля замедлила шаг, раздраженно выдохнув. Младший архитектор усмехнулась и жестом пригласила Ахилью идти перед ней.
Сначала возник аромат: насыщенный, пьянящий запах влажной земли. Затем раздались мелодичные звуки возбуждения и смеха. Из листвы выглядывали крошечные светящиеся шарики – светосферы, изготовленные с использованием гелиотехнологий. Они напоминали звездочки, попавшие в ловушку растений, и теперь освещали путь Ахилье, чтобы она могла идти дальше. Ахилья прищурилась, пока ее глаза привыкали к усиливающемуся свету.
В конце коридора манила к себе узкая арка, с которой, образуя занавес, свисали крошечные белые бутоны. У Ахильи перехватило дыхание. Это был жасмин, ее любимый цветок. Может, это как-то связано с Ираваном? Нет, вряд ли. Только не после их ссоры и расставания в последний раз. И если его карающее молчание было хоть каким-то показателем чувств, то она вела себя просто глупо.
Какое-то время Ахилья колебалась, глядя на жасмин. Сердце бешено колотилось в груди. Она вспомнила выражение его лица, когда он уходил от нее. Он был страшно зол. В ней забурлили все страхи, и возмущение, и запутанная любовь – все, что она лелеяла в течение долгих семи месяцев.
Ахилья глубоко вздохнула, раздвинула ветви и двинулась к свету.
