Критика Х. Рао
Небесный город
6. Ираван
Сначала на Иравана обрушился крик джунглей – безмолвный, лихорадочный, зловещий.
Он пронзал его насквозь, будто под кожу загоняли шипы. Браслет из бусин рудракши у него на запястье сильно завибрировал, изо всех сил стараясь удержать стену из веток шиповника. Когда внешний лабиринт покинул Оам, Ираван снова постучал по бусине. Ветви в стене шиповника, яростно зашуршав, встали на свое место, закрывая проход.
Ираван сглотнул. Крик звучал рагой[7], остатком траектирования – именно этим способом природа приводила в гармонию работу архитектора с естественным состоянием растения. Архитекторы интерпретировали раги как мелодии, но за всю жизнь Ираван никогда не ощущал ничего похожего на рагу джунглей. Она звучала как последние опустошающие отголоски древнего крика. Волоски у него на шее встали дыбом.
Проход, через который они вышли, исчез полностью. Лианы и лозы скользили по шиповнику, становясь гуще, толще. Над ними сплетались ветви. Листья на деревьях уже были вполне зрелыми, а ветви сгибались под тяжестью пухлых белых ягод, готовых лопнуть. Трава у ног теперь доходила ему до коленей и росла поразительно быстро – гораздо быстрее, чем можно было ожидать вскоре после земной ярости. А то, что здесь уже были деревья, да еще и увешанные плодами, казалось просто невероятным.
Ахилья лихорадочно осматривала окрестности, стараясь заметить как можно больше. От сумки ее взгляд метнулся к стволу белого бука, который становился толще прямо на глазах, затем перескочил на Оама и, наконец, на мгновение замер на Ираване. Когда их взгляды встретились, Ираван открыл рот, но она пошла туда, где стоял Оам, уставившись на джунгли. Она что-то шепнула ему, и они оба открыли сумки и стали в них копаться, извлекая различное оборудование.
Ираван начал траектировать и последовал за ней.
– Ты ведь тоже это чувствуешь?
Она настороженно посмотрела на него.
– Чувствую что?
– Джунгли. Что-то не так.
Как всегда при траектировании, его зрение разделилось на две формы восприятия. В первом он видел, чем занимаются Ахилья и Оам, как становятся гуще кусты, как капает сок с каучукового растения, а листья и побеги разворачиваются и растут во все стороны с головокружительной скоростью.
Вторым восприятием, существуя в виде пылинки, Ираван увидел джунгли как поле, усеянное звездами. Последний раз он был в джунглях несколько лет назад, но не помнил, чтобы тогда Момент был таким зловещим. Он плыл сквозь него, ощущая дикость, темную невольную жестокость, поскольку травы, стебли и стволы существовали, исходя только из возможностей насилия, и душили друг друга, сражаясь за драгоценный солнечный свет. Древние архитекторы, должно быть, столкнулись с Моментом, очень похожим на этот, когда впервые подняли эти виды в небо почти тысячу лет назад.
Ахилья ничего не ответила. Они с Оамом продолжали распаковывать вещи, вытаскивая мачете, встряхивая и раскрывая оборудование, с тихим щелчком прикрепляя необходимые инструменты к ремням экипировки.
Неархитекторам звучание раги было недоступно, но в поведении и движениях Ахильи была некая скрытая нервозность.
Конечно, она видела, что джунгли настроены враждебно. Может, она так сильно злится, потому что не хочет подтверждать, что он прав и что есть причины для беспокойства?
Ираван создал линии созвездия, связывая различные звезды в сложные узоры, но даже после этого его линии сильно дрожали.
– Это нормально, Ахилья? – тревожась, спросил он. – Никто из других архитекторов во время предыдущих экспедиций не упоминал, что джунгли кажутся странными?
– Да все так говорили, – ответила она. – Но все они были в джунглях впервые, так что…
Она встретилась с ним взглядом, и он увидел, что она говорит искренно. Он знал, о чем она думает, да и сам он думал об этом же. Даже если в предыдущих экспедициях джунгли сбивали с толку Младших архитекторов, Иравана это не должно было коснуться.
– А ты что чувствуешь? То же самое, что в прошлые разы, или что-то другое? – спросил он. – Тебе не кажется, что джунгли в этот раз другие?
– Не больше, чем обычно. Ведь технически, каждый раз это новые джунгли.
Ахилья снова накинула сумку на плечи, поднесла руку к звенящему медальону, какое-то время изучала его, а затем пошла к деревьям.
– Нам сюда.
– Держись рядом, – сказал Ираван. – Ты тоже, Оам.
Юноша бросил на него презрительный взгляд и помчался за Ахильей, срубив набухающие лианы мачете. Срезанные плети, извиваясь, упали на землю, а затем скользнули друг к другу. Глаза Оама широко распахнулись от удивления. Он последовал за Ахильей, держась всего на шаг позади.
Сама Ахилья выглядела вполне спокойной. Ираван даже не смог вспомнить, когда он видел ее такой умиротворенной. Глаза жены были устремлены на медальон, и она инстинктивно скользила по джунглям. В отличие от Оама, который, казалось, намеревался уничтожить тропу, Ахилья ныряла под растущие ветки, отводила в сторону перистые листья, а мачете использовала только для того, чтобы отсечь тянущиеся к ней лозы, которые просто меняли направление, а не укоренялись заново, упав на землю.
Она знала эти джунгли. Знала их лучше, чем Ираван, несмотря на то, что он дрейфовал в Моменте. Когда она надолго исчезла из поля зрения, сердце у него бешено застучало – не от беспокойства за нее, как он понял, а от беспокойства за себя. Судя по виду Оама, его тоже охватила паника. Он метался по кругу и, дико взмахивая руками, рубил джунгли. Ираван резко двинулся вперед, чтобы оторвать растения от мальчишки, пока они не удушили его. Он прокладывал путь к Оаму при помощи собственного мачете. Они обменялись нервными взглядами, и Ираван уже открыл было рот, чтобы позвать Ахилью, но, прежде чем он успел вдохнуть, она появилась снова. Она шла среди деревьев, с удовлетворенной улыбкой поправляя одежду.
– Больше так не делай, – пробормотал Оам, когда они догнали ее.
Она просто усмехнулась и махнула рукой, призывая их идти вперед, уверенная, что двигается в нужном направлении.
Ираван траектировал тропу, отодвигая в сторону морозник, растущий на лесной подстилке. Трава сопротивлялась, и от усилий, которые ему приходилось прикладывать, у него на груди и шее выступил пот. Инстинктивно он потянулся к Ахилье.
– Поговори со мной, – выпалил он, положив руку ей на плечо.
– Что? – спросила она, оторвавшись от трекера.
Смахнув его руку, она продолжила движение.
– Расскажи мне, каким образом вы должны взаимодействовать с Накшаром. Можно ли услышать сигнал оповещения о взлете за стеной из шиповника?
Ахилья вопросительно взглянула на него, а затем снова уткнулась в трекер.
– Мы же только что приземлились, Ираван. И двух часов не прошло. Пройдет несколько дней, а то и недель, прежде чем нам снова потребуется взлететь.
– Пожалуйста, Ахилья, просто ответь мне.
Ираван прекрасно понимал, что, если он не сможет траектировать, никто и ничто не сможет защитить их, потому что рядом нет ни других архитекторов, ни храма. И это осознание было пугающим.
– Можно ли здесь услышать сигнал оповещения, который дадут в ашраме?
Ахилья помахала ему рукой.
– Если внутри Накшара сработает сигнал оповещения, призывающий горожан готовиться к взлету, он прозвучит в кольце гражданина, точно так же, как если бы я находилась в городе. Я пользовалась им сотню раз, когда была в экспедиции. Я никогда не ухожу слишком далеко от Накшара, и мы всегда возвращаемся с запасом в несколько часов.
– А ты проверила кольцо? Оно точно работает?
– Оно будет работать, пока ты траектируешь, – сухо сказала она.
Ее слова нисколько не утешили Иравана. Растениям джунглей не нравилось его траектирование. Линии его созвездий дрожали, как паутина во время грозы. Теперь он в любой момент ожидал, что растения заставят слиться два его восприятия. Могла ли эволюция изменить врожденное сознание вида? Может, поведение растений в джунглях каким-то образом повлияло на их собратьев в Накшаре? Не потому ли им было так трудно траектировать во время последнего приступа земной ярости? Он был так поглощен своими мыслями, что налетел на Оама, который резко оттолкнул его.
Археологи остановились. На их пути лежал серый ствол гигантского дерева с шероховатой корой. Ираван тут же нырнул в Момент на поиски звезды дерева, но так и не увидел ее. Это было странно. Растение в зарождающихся джунглях не обнаружилось ни в одном из возможных видов существования. Для этого была только одна причина.
– Придется пойти в обход, – сказал он. – Не знаю, что это за дерево, но оно мертво. Полностью и безвозвратно. У меня не получится страектировать его.
Ахилья ошеломленно уставилась на него.
– Это не дерево.
Оам открыл рот.
Ираван нахмурился и выпрямился. Он снова повернулся к серому стволу. Ахилья отошла от него, потянулась вперед, отодвигая низкие ветки, пытаясь создать просвет для прохода. Ираван траектировал, и от усилий его курта пропиталась потом. Но ветви раздвинулись, лозы и лианы отступили, и на них обрушился ливень из листьев.
А затем сквозь просветы в листве он увидел черные бугорки, шишковатые, как валун, а дальше что-то моргнуло… там блестел глаз.
Ираван отшатнулся. Якша. Он смотрел на якшу.
В голове у него помутилось. Ладони покрылись влагой. Все время, пока Накшар был в полете, он издалека видел воздушные воплощения существ, летящих вдалеке, как гигантские точки. Но никогда он не видел их так близко.
Размеры якши-слона не поддавались никакому разумению. Он достигал по меньшей мере двадцати футов в высоту, а его широкий костистый лоб выглядел как небольшой холм. По гигантской спине бежали острые гребни позвонков. Якша затрубил, и пронзительный, леденящий кровь звук сотряс деревья и заставил сердце Иравана учащенно забиться. Существо повернуло голову, и Ираван увидел два толстых бивня, изогнутых по обе стороны от хобота. Их концы были острыми, смертоносными. Лианы тут же обвились вокруг бивней, но когда существо шевельнулось, растения оторвались и упали на землю джунглей, как извивающиеся змеи. И Ираван увидел, что на один из бивней намотан медальон, идентичный тому, что был у Ахильи.
Якши, как известно, были миролюбивы, но отправиться на их поиски… Такого Ираван даже представить себе не мог. Его прерывистое дыхание отдавалось в ушах, и от шока он на мгновение перестал траектировать. В голову ему пришла случайная мысль, что, возможно, следовало прикладывать больше усилий в борьбе с советом, чтобы дать шанс экспедиции и дать шанс Ахилье.
Он взглянул на нее и впервые за долгое время наконец разглядел. Глаза Ахильи были прикованы к якше-слону. Она сияла – удивительная женщина, полная отваги и упрямства. С ее губ срывался радостный смех. Бесстрашно она продиралась сквозь высокую траву, оставляя за собой униженного и смиренного Иравана.
7. Ахилья
Ахилья громко рассмеялась. Голова у нее закружилась, стало трудно дышать.
«Привет, старый друг», – подумала она, но в голове, в глубине разума археолога уже описывала свою встречу для потомков.
«Несмотря на прошедшие годы и многочисленные приступы гнева и ярости земли, якша-слон почти не изменился. На бивнях стало больше завитков, но животное не увеличилось в размерах по сравнению с прошлым разом. Важно отметить, что на нем нет признаков повреждений, что позволяет предположить, что у него, наверняка, есть укрытие, где он прятался во время многих и многих приступов гнева и ярости, обуревавших землю с тех пор, как его видели в последний раз».
Пока она складывала походное снаряжение, руки у нее дрожали. Их меченый якша был абсолютно здоров, его размеры не изменились – этих фактов было достаточно, чтобы она могла сформулировать гипотезы. Сейчас ей нужно было только выполнить тщательные замеры, и у нее появится реальный шанс быть номинированной на вакантное место в совете. Ахилья поежилась от волнения, и веревка под куртой вдавилась в обнаженную кожу. Когда Ираван и Оам потеряли ее из виду, она пошла на ужасный риск, чтобы найти спираль-траву для Дхрува, но теперь шансы на то, чтобы изменить управление городом, были не только у гелиотехнолога. Теперь и Ахилья сможет понять, как выжить в джунглях. Она станет их надеждой. От волнения она схватилась рукой за сумку, сжимая и разжимая кулак.
Оам, шагающий рядом с ней, вскрикнул, и в его голосе послышались истерические нотки.
– Это невероятно, – произнес он. – Просто невероятно!
– От них дух захватывает, правда? – ухмыльнулась она.
– Да они чудовищны! Как тебе вообще это удалось? Это невероятно. Ты – невероятна.
Якша-слон выдохнул, и деревья вокруг сильно завибрировали. Животное начало двигаться, переставляя гигантские ноги, для которых не было непреодолимых расстояний. Ахилья выбросила из головы мечтания и ринулась бежать, роясь в сумке, доставая разные гелиотехнические приборы и передавая Оаму гелиопланшет.
– Итак, давай-ка приступим к работе, Оам. Ты знаешь, что делать…
– Эскизы, да, – ответил он. – Но я могу больше, Ахилья. Позволь мне снять показания.
– Нет, мы пока не можем полагаться на приборы Дхрува. Мы можем положиться только на наши наброски и наблюдения, пока он не изобретет что-то более долговечное. И, Ираван, мне надо добраться до трекера. Отправь меня наверх, пожалуйста. – Она шагнула вперед, чтобы последовать за якшей, но почему-то оказалась на коленях, у нее перехватило дыхание.
Ахилья на пару мгновений застыла, но этих мгновений без движения хватило, чтобы по бедрам у нее зазмеилась белая трава. Она лежала на лесной подстилке, полусогнувшись, полурастянувшись, а трава росла и росла, опутывая ее руки и ноги, удерживая на месте. Оам тоже стоял на четвереньках. Взгляд помощника скользнул мимо Ахильи, за ее спину. Он выругался.
Ахилья шевельнула шеей, и ей стало больно в тех местах, где ее фиксировали растения. Ираван же стоял точно там же, где был и до этого. Он смотрел поверх нее, высокий, красивый и, как заметила Ахилья, совершенно бесполезный. Его темная кожа больше не излучала сине-зеленый свет траектирования.
– Ираван, – гаркнула она. – Ты пытаешься убить нас?
Он хмыкнул, словно внезапно осознав это. Не сводя глаз с якши, он побежал к ним.
– Я не доверяю этому существу.
– Что?
Рядом с ней Оам рубил белую траву, неуклюже взмахивая мачете.
– Зашибись! Он что, снова пытается сорвать нашу миссию?
– Я не доверяю этому существу, – повторил Ираван и остановился, потому что белая трава вцепилась и в него. – У каждого живого существа есть сознание, которое можно обнаружить, даже если нельзя использовать для траектирования. Сейчас я пытался проверить это существо и так и не смог обнаружить у него сознание.
Ахилья моргнула. Это была новая информация.
– Уверен?
Ираван кивнул, и через мгновение его кожа озарилась светом траектирования.
Трава на талии Ахильи остановила рост и сжала тело, не давая дышать. Ее пронзил ледяной холод, рядом хватал ртом воздух Оам. Затем трава затрещала и превратилась в пыль. Оам встряхнулся, встал и последовал за якшей.
– У него нет сознания, – сказал Ираван, догоняя Ахилью, которая тоже поднялась на ноги, смахивая с себя белые хлопья.
– Как думаешь, что это значит?
– Не знаю. Я просто предположил… в смысле, как оно может быть живым, если у него нет сознания?
– Вот именно. Сознание существует в спектре жизнедеятельности. Сознания нет только у мертвых существ и неживых объектов. Но это существо явно ни то ни другое. Кто-нибудь упоминал о таком раньше?
– Кажется, нет… Их задача заключалась лишь в том, чтобы траектировать растения здесь вдоль нашей тропы, и думаю, что у них было достаточно работы по контролю за джунглями.
Ахилья взглянула на Иравана.
– Откуда ты знаешь?
– Это качество присуще траектированию. Когда архитекторы траектируют, они видят состояния сознания, существующие как звезды в Моменте.
– Да, знаю. Но я думала, что Момент показывает только растения.
– Момент может показывать и людей, и других животных. Но архитекторов учат воспринимать только сознание растений и больше ничего. Оставаться в Моменте с существами более сложными, чем растения, опасно, поэтому мы намеренно учим архитекторов закрывать второе восприятие, чтобы они случайно не начали траектировать сложное существо. Траектирование сложного существа может…
– Безвозвратно повредить разум архитектора. Да, знаю, – Ахилья задумалась. – Но ты же можешь видеть животных и людей в Моменте? Даже если не траектируешь их?
– Я могу, – сказал Ираван. – Если постараюсь. Я же Старший архитектор. Моя работа – обеспечивать соблюдение ограничений траектирования, и я не могу обеспечивать то, чего не понимаю. Но даже я редко позволяю себе расширить восприятие настолько, чтобы увидеть сложных существ в Моменте.
– И ты не видишь якшу?
Ираван облизнул губы, не сводя глаз с существа.
– Это невозможно, ты же понимаешь. Это означает, что якши не существует. Что он неживой.
– Может, ты упускаешь его из виду. Ошиба…
– Я не ошибаюсь.
Ахилья нахмурилась. Существо остановилось, запутавшись бивнями в быстро вьющихся лозах. Оно тихо трубило, покачивая гигантской головой из стороны в сторону. Она взглянула на Иравана, задаваясь вопросом, стоит ли ей попросить его более подробно все объяснить. Это могло изменить все ее исследование. Но он отказался смотреть ей в глаза, отводя взгляд. Она стояла рядом с ним, слышала его учащенное дыхание. На лбу у него выступил пот.
Ей потребовалась секунда, чтобы понять. Он был напуган. Она не могла в это поверить.
Все Младшие архитекторы, которые сопровождали ее в джунглях раньше, проявляли нервозность, когда встречали якшу. Некоторые реагировали ошеломленным молчанием, другие – непрекращающейся руганью или нервным смехом. Ахилья научилась игнорировать их реакции, но сейчас перед ней стоял Ираван. Он всегда был таким сдержанным. Кроме того, он был экспертом Накшара по вопросам сознания, и именно поэтому вообще получил место в совете. То, что он почувствовал отсутствие сознания в этом существе… что бы это могло означать?
– Не нравится мне все это, – снова повторил он.
– Ираван, оно безобидно. Я уже работала с ним раньше, помнишь?
– Нет, я не про него, – пробормотал он и сглотнул. – Не только про него. Я про траектирование. Про джунгли. Про все вместе. Нас здесь быть не должно. Нам следует вернуться в ашрам.
Она слегка коснулась его локтя.
– Чего именно ты боишься?
Он посмотрел ей в глаза, и взгляд у него был неуверенным.
– Не знаю. Это на уровне инстинкта.
Про это Ахилья тоже слышала раньше. Джунгли всегда заставляли архитекторов нервничать, но от Иравана она такого не ожидала. Она взглянула на него, затем снова на якшу. Как бы она ни злилась на него, он был самым компетентным человеком из всех, кого она знала. Можно ли сбросить его мнение со счетов? В голове у нее прозвучал голос Дхрува: «У нас не так много времени. Если мы этого не сделаем – можно не только забыть о выдвижении, можно и с нашими профессиями попрощаться».
Ахилья вздохнула, подергала себя за ремни и указала на якшу, нависавшего над ними.
– Мне надо туда подняться.
Муж непонимающе посмотрел на нее. Затем узоры его татуировок изменились. Растения поползли вверх по ногам и бедрам Ахильи, крепко обвили ее талию, обернулись вокруг ремней снаряжения, образовав защитную кабинку-спираль, и она начала подниматься. Сначала исчезло лицо Иравана, сменившись зелеными кущами. Толстые листья заблокировали обзор, голову она прикрыла руками, и по ним били ветки, а на шею капал липкий сок.
Затем она поднялась над растущим зеленым пологом.
Моргнув, она обнаружила перед собой сплошную серую стену. Ее подняли на уровень колена якши, затем плеча и, наконец, она оказалась напротив его левого бивня. Спираль остановилась, и Ахилья повисла в воздухе, чувствуя, что растения сжали ее крепче. Перед ней тускло-желтым светом мерцал гигантский бивень, и на нем, мягко поблескивая, висел трекер – именно там, где она и оставила его пять лет назад.
Ахилья протянула руку и перерезала волокна. Трекер упал ей в ладонь знакомой тяжестью. Улыбнувшись, она прикрепила его к своему ожерелью, и приемник с передатчиком слились в крупный кулон. Она покопалась в сумке, достала новый трекер и осторожно прикрепила его туда, где раньше висел первый.
Ахилья услышала, как Оам выкрикнул ее имя, и повернула голову. Юноша поднимался с другой стороны якши, генерируя собственный торнадо из листьев. Он улыбался, и выражение его лица было радостным. Он издал тихий возглас.
Она улыбнулась в ответ.
– В это невозможно поверить. Никогда не думала, что снова увижу это существо.
Оам смотрел на нее широко раскрытыми глазами.
– Ты и вправду невероятная, да.
Ахилья рассмеялась, вытащила сканер плотности кожи и посмотрела на показания. «Проценты ничем не отличаются от человеческих, – сформулировала она, как будто уже писала в своем гелиопланшете. – Но при правильном сравнении эти данные могут опровергнуть преобладающую теорию выживания якш, основанную на их размерах». Она положила сканер обратно в сумку – он будет продолжать вычисления, пока она будет снимать другие показания – и повернулась, чтобы посмотреть вниз. Ираван страектировал для себя открытую поляну, с которой была видна полная картина происходящего. Он ждал внизу, расхаживая взад и вперед, в глазах светилось беспокойство, а на лбу залегла морщина.
– Выше, – крикнула она. – Мне нужно снять показания на зрачках и оценить его слух.
Он кивнул, и его золотистый налобный фонарь и сине-зеленый свет траектирования подпрыгнули. Возник вихрь, который понес ее вверх, мимо складки на шее, откуда рос бивень, пока она не оказалась на уровне глаз. Она увидела свое отражение в натуральную величину, но искаженное.
Ахилья ахнула.
В глазу якши блеснул странный узор, как будто вокруг радужной оболочки появилось больше колец. Ахилья сжала ретиноскоп. Приводимый в действие с помощью траектирования Иравана, тонкий аппарат размером с ручку зажужжал у нее в руках. Она помахала им перед зрачком животного, как маяком. Якша и глазом не моргнул.
– Ахилья, – крикнул Ираван снизу. – Здесь что-то не так. Думаю, я понял, почему джунгли кажутся такими странными. Почему они препятствуют моему траектированию.
Она посмотрела вниз, но он отошел на несколько футов. Виден был только его тусклый сине-зеленый свет, движущийся маленькими кругами сквозь траву. Ахилья заменила ретиноскоп глазным рефрактором. Схватив рефрактор, она повторила движение, размахивая им несколько мгновений.
– Это те же виды, которые мы используем для проверки безопасности… – крикнул Ираван. – Но почему они не… – он замолчал, и напряжение в его голосе стало осязаемым.
Ахилья прекратила свои дела и посмотрела вниз, нахмурившись.
– Что ты имеешь в виду… – начала она, но спираль, удерживающая ее в воздухе, резко опустилась на несколько футов, выбив из нее дыхание.
Сердце громко застучало. Она схватилась за край созданной растениями спирали и, задыхаясь, посмотрела вниз. Теперь она видела Иравана, скорчившегося среди сорняков, далеко от нее. Глаза у него были расширены от ужаса.
А затем ее спираль разрушилась, а листья и ветви, взорвавшись, разлетелись.
Ахилье казалось, что она падает очень медленно. Ей хватило времени, чтобы увидеть, как рядом с ней падает Оам с искаженным от ужаса лицом. Ей хватило времени заметить, что она кричит. Она успела заметить, как Ираван широко раскинул руки, и увидеть, как устремляется вверх зеленая земля.
Ахилья пронеслась сквозь ливень из листьев и коры и упала на что-то мягкое, пружинящее. Перед глазами у нее все поплыло, левый локоть заныл.
Она приземлилась на скользкий мох и теперь медленно поднималась.
Ираван стоял в нескольких футах от нее, все еще пылая, как факел, в темноте джунглей. Он стиснул зубы от напряжения, а глаза практически вылезли из орбит. Он размахивал руками, но движения казались вялыми.
Оам тоже приземлился на подушку из мха. Ахилья упала на колени, поскользнувшись на мхе, и злость взяла верх над страхом.
– Чертовы гнев и ярость, что за… – начала она, но Ираван прервал ее резким голосом.
– Потерял контроль.
– Ты, черт возьми, шутишь?
– Нам надо уходить, – отрезал он. – Вы оба. Подойдите ко мне. Быстро.
– Что? Мы пока не собираемся уходить, мы приехали сюда с миссией!
– Чертовы гнев и ярость, Ахилья, – сказал Ираван, поворачиваясь к ней, все еще окруженный высокой травой. – Вы должны подойти ко мне сейчас. Я сдерживаю это из последних сил.
Он кивнул головой в сторону травы. На каждом стебле быстро вырастало по несколько игл, торчавших почти как наконечники стрел.
– Смотри. Это магнарут – великий корень. Тот же вид, что растет в храме и сообщает нам, когда нельзя приземляться. Если существует опасность, он становится упругим и выбрасывает иглы. Посмотри на него.
Она в изумлении уставилась на траву. О чем это он? Ведь Накшар приземлился, и она приняла все меры предосторожности, прежде чем отправиться в джунгли.
Она вдруг почувствовала, как земля задрожала сквозь мох, и эта дрожь гулким эхом отозвалась в сердце. Глаза Ахильи расширились, а челюсть отвисла.
Ярость земли.
Рядом жалобно застонал Оам, пытаясь подняться, но ноги у него разъезжались на скользком, влажно чавкающем мхе.
– Этого не может быть, – сказала Ахилья, даже когда начала сползать с мха. – Сигнал оповещения от Накшара, он должен был…
Еще один толчок, на этот раз более громкий и глубокий, пророкотал по лесной подстилке. Якша-слон взревел, и его рев на таком близком расстоянии оглушал. В ушах зазвенело, якша поднял голову и понесся на Ахилью, она закричала, упала, поскользнувшись, и отползла назад. Животное едва не задело мох, на котором она стояла. Она почувствовала порыв ветра, когда якша исчез за деревьями. Спотыкаясь, она встала, инстинктивно отряхнула одежду. Рука коснулась бедра. Она моргнула, глядя на свою руку, и поняла, что потеряла сумку.
Ахилья уставилась на пустую руку, когда дрожь утихла.
– Ахилья, гнев и ярость, иди ко мне, сейчас же.
– Я потеряла сумку, – крикнула она в ответ.
Она скатилась со мха, оглядывая все вокруг, крутилась в разные стороны, пиная кусты и лианы. Где она ее потеряла? Где?
– У нас нет времени. Надвигается ярость земли. Это были первые толчки.
– Там все гелиотехническое оборудование Дхрува! – закричала она. – Все данные, которые я только что собрала. Я не могу все это бросить.
– Я вижу ее, вижу, – крикнул Оам.
Он изменил направление и побежал туда, где был якша, взвалил сумку на плечи и помчался обратно к Иравану.
Джунгли уже бушевали.
Ахилья потеряла равновесие. Зрение у нее затуманилось.
– Ахилья, БЫСТРО КО МНЕ, СЕЙЧАС ЖЕ.
Ахилья взглянула вниз, но кора уже крепко зажала ей ноги. Она боролась изо всех сил, но это не помогало.
Ее взгляд упал на мужа. Ираван представлял собой сине-зеленый силуэт. Он создал вокруг себя и Оама сферу-гнездо из ветвей, но они находились почти в пятидесяти футах от нее. Слезы затуманили ей зрение. Джунгли вздымались и трещали.
И тогда она поняла, что ей ни за что не выбраться. И они умрут там из-за нее. Она обещала Оаму, что будет беречь его, но потерпела крах как руководитель экспедиции. Их голоса доносились до нее издалека, но сейчас она слышала только одно – презрение Тарьи к ее выбору. Сестра была права. Вот к чему это привело. Это ее вина.
– Уходите, – прошептала она.
– Вставай, – прорычал Ираван. – Вставай.
– Ираван, уходите. Пожалуйста, просто забери его и уходите.
– Ахилья, давай, – пронзительно закричал Оам. – Хватай мачете, руби кору. Ну давай же!
Дрожащими руками Ахилья нащупала мачете, висевший на ремнях ее снаряжения, и начала рубить кору, та замедлила рост. Краем глаза она увидела, как Ираван протянул к ней кулак. Он контролировал рост коры, отвлекся, и это дорого ему стоило. Гигантская ветка, словно копье, вонзилась в гнездо. Оам вскрикнул, съежившись, но гнездо выдержало.
– Мне не выбраться, – прохрипела она, когда земля под ней снова затряслась. – Уходите, пожалуйста. Вы должны уйти. Сбереги его. Просто уходите.
– НЕТ! – взревел Ираван. – Вставай же, гнев и ярость.
Кора треснула. Ахилья брыкалась и дергалась, осколки вонзались в кожу. Она выползла и двинулась сквозь бушующий ветер, сквозь пыль и джунгли. Ираван протянул к ней сжатые в кулаки руки. Он пылал так ярко, что Оам зажмурил глаза, защищаясь от его света. Гнездо заскрипело и уменьшилось.
Перед Ахильей шаг за шагом открывалась тропа. Одной рукой она махала ножом, обрубая корни, которые держали ее, рассекая лозы, летевшие в лицо. Она была почти у сферы.
Затем Оам протянул руку, втащил Ахилью внутрь, и она врезалась в него. Оба упали, переплетясь конечностями, и гнездо сжалось. Земля затряслась, и на этот раз толчки было очень хорошо слышно – из глубины земли доносился рев.
Гнездо вздрогнуло и рвануло вверх, стремясь подпрыгнуть как можно выше. Ахилья подлетела, врезалась в Оама, стукнувшись с ним головами, и тяжело приземлилась. Боль была ослепляющей. Ираван твердо стоял в центре гнезда, вытянув руки.
– Держитесь! – крикнул он.
Сквозь щели в гнезде Ахилья увидела летящий на них ствол дерева. Он ударил их раз, второй, третий. Кричал Оам, и сама она кричала, а потом наступила…
Тишина.
Гнездо мягко опустилось обратно на лесную подстилку.
Ужас Ахильи отразился в глазах Оама. Джунгли затихли.
Все растения – и деревья, и травы, и корни – застыли в неподвижности, как мертвые.
Вокруг них эхом раздавалось дыхание Оама, паническое, поверхностное.
– Э-э… это все? Конец?
– Нет, – ответил Ираван. – Это только начало.
– Н-Накшар? – выдавила Ахилья. – Он все еще там? Они все еще здесь? – она потерла кольцо гражданина, но оно молчало, хотя гелиомедальон все еще тихо позвякивал.
– Не знаю, – ответил Ираван. – Но мы должны верить, что нас ждут. Это наш единственный шанс. – Свет траектирования у него на коже вспыхнул ярче. – Держитесь. Я собираюсь вытащить нас отсюда.
Ахилья ухватилась за ветки и крепко зажмурила глаза.