Лена Обухова
Награда для генерала. Книга первая: шепот ветра
А в небо тем временем взмыла еще одна звезда, на этот раз красная, и снова взорвалась, разлетевшись во все стороны яркими огоньками. За ней последовали новые залпы: друг за другом почти без перерыва, с неизменным грохотом дробясь на десятки мелких звезд. Желтые, зеленые, красные, фиолетовые – они чертили в небе каждый свою фигуру, то взрываясь несколько раз, то разбрасывая искры с тихим хрустом, то осыпаясь всполохами огня.
От непривычного восторга у меня перехватило дыхание, а губы снова растянулись в радостной улыбке. Я сама не знала, почему этот грохот и яркие переливы света, режущие глаз, вызывают у меня такое острое и незнакомое чувство счастья. Или причиной тому стали руки генерала, крепко державшие меня, дарившие опору и защиту и едва ощутимо ласкавшие осторожными поглаживаниями. Я не знала наверняка. Сердце заходилось в груди, и иногда я оглядывалась на своего спутника, ловила его мягкую улыбку и на несколько секунд тонула в темноте глаз, забывая о расцвеченном огнями небе. Мне все казалось, что вот сейчас он наклонится ко мне, коснется губами в настойчивом, но непременно нежном поцелуе – и это одновременно пугало до паралича и будоражило фантазию.
Но каждый раз Шелтер лишь слегка сжимал мою руку и переводил взгляд на небо, и мне оставалось только последовать его примеру.
* * *
Когда представление закончилось, я не сразу пришла в себя. Сердце еще гулко колотилось, то и дело замирая в ожидании нового залпа, мир казался нереальным как сон. Люди вокруг уже шли обратно в зал, где снова играла музыка, а я все стояла, запрокинув голову и глядя в небо, слегка затянутое полупрозрачной завесой дыма.
Генерал меня не торопил. Толпа обтекала нас с двух сторон, а он продолжал обнимать за плечи и просто молча стоять рядом. Лишь когда на открытой площадке мы остались вдвоем, тихо поинтересовался:
– Понравилось?
Я лишь кивнула в ответ, все еще смотря в небо, на котором уже снова были видны настоящие звезды – тусклые, маленькие и далекие.
– Раньше такого не видела, да? – как всегда легко догадался он.
Я покачала головой, подтверждая его предположение.
– В Оринграде такого не устраивали, – выдавила я неровным от волнения голосом.
– Тогда, может быть, не так уж плохо, что тебе пришлось оттуда уехать? – еще тише, чем до этого, поинтересовался Шелтер.
Я снова перевела на него взгляд, на этот раз задерживаясь на его лице чуть дольше. Неловко пожала плечами. Признаться в том, что сегодня мне с ним здесь так хорошо, как никогда раньше, было стыдно и немножечко страшно.
– Идем обратно? – предложил Шелтер, кивая на дом за нашими спинами. – Или хочешь еще немного погулять, отдохнуть в тишине?
Я тут же радостно закивала. Да, я хотела остаться с ним здесь еще ненадолго, наедине, в полутьме сада. Чем-то она мне напоминала тот лес, сквозь который он нес меня на руках, напоминала то самое первое хрупкое ощущение связи между нами. Хотелось продлить момент, исправить им прошлый раз, когда все закончилось жестоким приговором и болью в ногах, продлившейся пару дней.
Шелтер повернулся, скользнул горячими ладонями по обнаженным плечам и рукам.
– Где твоя накидка? Если мы остаемся погулять, то нужно ее взять с собой, а то ты простудишься.
– Я оставила ее где-то в зале, наверное, когда сидела на диванчике, – предположила я.
Голос по-прежнему не слушался, ломался, выдавая мое волнение. Шелтер кивнул и шагнул в сторону стеклянных дверей, на секунду замер, уточняя:
– Подождешь меня здесь?
Я кивнула, и он пообещал, что вернется быстро. А мне и не хотелось, чтобы он торопился: холод пока не чувствовался, а небольшая передышка могла помочь привести в порядок мысли и чувства. Если, конечно, это вообще возможно.
Стоило генералу скрыться из вида, как я поняла, что стоять самостоятельно мне все же тяжело. Слишком много танцев, эмоций и пузырчатого вина в перерывах. Оглянувшись по сторонам, я приметила высокие кусты, обрамлявшие площадку и отделявшие ее от сада, и скамейку в их тени. Я поторопилась к ней и буквально рухнула на холодное деревянное полотно, тяжело дыша: сердце никак не желало успокаиваться.
– Перестань, – одернула я себя шепотом. – Все ведь хорошо. Все лучше, чем хорошо и чем ты имела право рассчитывать. Ну же, не волнуйся… Дыши ровнее.
Как ни странно, это помогло. В голове прояснилось, сердце унялось, и я почувствовала прилив сил. Посмотрела в сторону дома, но на фоне светлых окон пока никто не появился.
– Так что же, бравого генерала можно вычеркивать, как я понимаю? – донесся до меня женский голос.
– С чего это? – отозвался другой.
– Так ведь этот вариант, судя по всему, достанется сиранке, – неуверенно предположил третий.
Я замерла, даже дышать перестала, передвинулась на ту половину скамейки, где тень казалась гуще, но потом поняла, что разговаривающие и так не смогут меня увидеть: они находились с другой стороны кустов. Кажется, не только мы с Шелтером решили остаться подышать свежим воздухом.
– Не смешите меня, – фыркнула четвертая девушка. – Она просто гостья, его дипломатическая миссия. Отправится потом в свой Сиран.
– Не скажи, – возразила первая. – Они друг на друга так смотрят… Даже наблюдать за ними жарко становится.
Девушка хихикнула, и одна из подруг ее поддержала.
– Ну, тогда, возможно, он ее соблазнит, а потом она отправится в свой Сиран, – скорректировала прогноз четвертая.
– Или ему велят на ней жениться для укрепления влияния Магистрата на приморских территориях, – почти пропела третья девушка.
– Расслабьтесь, – хмыкнула вторая. – Моя разведка донесла, что никакая она не знатная гостья и даже не сиранка. Она из Оринграда, из коллекции Магистра. Ее подарили Шелтеру в качестве награды.
– Да ладно, – усомнилась первая. – Он бы не посмел притащить наложницу в приличное общество.
– Поверь мне, – снова возразила вторая, – он посмел бы. Но это неважно, каждый развлекается, как ему больше нравится. Так что натешится он с этой рыжей, потом она залетит, он из нее эту дурь выбьет, а после такого обычно наложницы теряют для них интерес.
– Фу, перестань! – перебила третья девушка. – Это так отвратительно! Сначала они их пользуют, потом калечат, а потом выкидывают… Это мерзко. Я бы не хотела выйти замуж за такого.
– Дело-то житейское, – вздохнула четвертая. – У мужчин свои потребности. Пусть лучше удовлетворяют их с ними, чем с нами. Но бастарды на стороне, особенно от рабынь, никому не нужны. Так что лучше пусть на ранних стадиях решают эти вопросы. Сами.
– Мне вас даже слушать тошно, – пробормотала первая. – Я бы за чудовище, способное так поступить с женщиной, пусть даже с рабыней, никогда не вышла… Вешать за такое надо.
– Тогда обрати внимание на более юных офицеров, – предложила подруге вторая. – Обычно вплоть до чина майора им не позволяют брать себе наложниц с территорий. Правда, они с большой долей вероятности развлекаются по публичным домам. А там свои риски, ты понимаешь, о чем я. Да и с таким никогда не знаешь, куда кривая выведет. Он может погибнуть на войне до того, как разбогатеет на ней. И останешься ты с одной только пенсией офицерской вдовы… В лучшем случае. В худшем – с детьми и пенсией. В пору будет самой в публичный дом на заработки идти.
– Все, я больше это слушать не буду, пойду лучше танцевать, – заявила третья.
– Я с тобой, – поддержала ее первая.
– Да сейчас все пойдем, – вздохнула вторая.
Четвертая промолчала. Зашуршали платья, зашелестели тихие шаги и, резко сменив тему на что-то безобидное вроде моды на наряды с открытой спиной, группка девушек потянулась к дому, но я уже не обращала на них внимания.
Наверное, опрокинь они на меня таз ледяной воды, мне не стало бы так холодно, тоскливо и мерзко, как стало сейчас. Спуск с небес на землю оказался быстрым и болезненным. Я не до конца поняла, о чем толковали девушки, но от осознания того, что им известна правда обо мне, стало ужасно неприятно, словно на меня прилюдно выплеснули ведро помоев. То есть пока не прилюдно, а в узком кругу, но появиться после такого на людях я категорически не могла. Ведь теперь правда наверняка распространится между гостями. Я окажусь не только наложницей, но и лгуньей. Я не знала, что хуже.
– Вот ты где, – раздался надо мной знакомый и слегка недовольный голос. – Я уж думал, что сбежала опять.
Шелтер сел рядом, накинул мне на плечи тонкую ткань, которую все же отыскал где-то в зале, а потом наклонился, пытаясь заглянуть в лицо.
– Мира, что случилось? Тебе плохо? Тебя кто-то обидел?
Я сначала медленно покачала головой, но тут же передумала и кивнула, уточнив:
– Я все-таки очень устала, генерал Шелтер. Мы можем поехать домой?
Голос снова звучал надтреснуто, но я надеялась, что никакой разницы с тем, как это было после цветных взрывов, он не заметит.
Шелтер деликатно коснулся пальцами моего подбородка, уже знакомым движением заставил посмотреть себе в глаза.
– Милая, что случилось? – и снова этот тихий голос, такой мягкий тон, от которого внутри все сладко сжимается. – Я отлучился всего на две минуты, а на тебе уже лица нет.
– Я же говорю: устала, – я попыталась изобразить улыбку. – Не рассчитала силы. Думала, посижу и пройдет, но становится только хуже. Если вы хотите побыть на вечере еще, то идите без меня, я тут посижу.
– Мне кажется, я ясно дал понять, что хочу быть здесь с тобой, – заметил генерал, снова переключаясь на обычный бесстрастный голос. – Если ты устала, значит, вечер закончен, едем домой. Идти можешь? Или… – он вдруг лукаво улыбнулся. – Или мне понести тебя на руках?
Как бы мне ни хотелось последнего, пришлось заверить, что я прекрасно дойду сама.
Глава 18
Если Мэл и удивился тому, что мы вернулись к повозке так рано, то вида не подал. Мы заняли на заднем сиденье свои обычные места, но на этот раз Шелтер не стал переплетать наши руки, чему в данном случае я обрадовалась.
Повозка тронулась в обратном направлении. Опустившуюся на мир темноту разрезал яркий свет ее передних фонарей. Я смотрела в темное окно и видела лишь невнятные силуэты, мелькавшие за ним.
Шелтер долго молчать не стал. Его вопрос прозвучал, едва мы отъехали:
– Может быть, все-таки объяснишь, что случилось? Мне казалось, ты наслаждаешься вечером не меньше, чем я. И не надо снова рассказывать о том, что ты устала. Если бы дело было в усталости, ты не сидела бы сейчас ко мне спиной.
Я удивленно оглянулась на генерала. Действительно, сама того не заметив, я так старательно смотрела в окно, что повернулась к нему почти всем корпусом. Стало немного неловко. В конце концов, со своей стороны Шелтер сделал все необходимое, чтобы я хорошо провела время. То, что кто-то из подчиненных – Моран? Винт? – нашептал кому-то правду обо мне, не его вина.
И все же обижалась я на него. Объясняться при вознице было как-то неловко, но Мэл смотрел только вперед, как будто пассажиры на заднем сиденье для него вовсе не существовали. Поэтому я рискнула спросить, разворачиваясь к своему спутнику:
– Генерал Шелтер, что в ваших краях означает «залететь»? В контексте отношений мужчины и женщины.
Его брови удивленно прыгнули вверх. Кажется, он ожидал каких угодно слов, но только не такого вопроса.
– М-м-м, это то же самое, что для тебя «понести», – объяснил он без тени смущения. – То есть забеременеть.
Я кивнула. Да, примерно так я это и поняла. Нервно ломая пальцы, заставила себя задать следующий вопрос:
– Что происходит с наложницей, которая… э-э-э… «залетит»? Что означает «выбить из нее эту дурь»?
Вот теперь генералу стало неуютно. Настолько, что даже я заметила, хотя он остался почти так же невозмутим. Но за прожитые под одной крышей две с половиной недели я научилась определять оттенки его эмоций по тому, куда он смотрит и как дышит. Сейчас Шелтер перевел взгляд на затылок возницы и резко втянул в себя воздух.
– Вот, значит, чего ты наслушалась, пока я отходил. Интересно, от кого?
– Это неважно. Можете объяснить?
Он сжал челюсти, его глаза слегка сузились, выдавая закипающую злость и раздражение. У него была возможность просто отмахнуться от меня, велеть не задавать глупых вопросов, но Шелтер предпочел объяснить:
– В Магистрате не приветствуются побочные дети от наложниц. К бастардам от низкородной, но свободной женщины относятся терпимей, разве что маги стараются их избегать.
– Почему? То есть почему именно маги?
– Считается, что чем больше у мага детей, тем сильнее дробится его сила, уходя к наследникам. Это, кстати, еще одна причина, по которой девушек из коллекции держат в доме не менее месяца после того, как Магистр окончательно теряет к ним интерес. Чтобы исключить вероятность отпустить беременную. У Магистра есть два наследника, рождения дополнительных детей он всячески избегает.
– Чтобы не потерять силу?
– Именно.
– Но… разве с этим можно что-то сделать? – удивилась я. – Рождение детей в руках Тмара.
Шелтер повернулся и посмотрел на меня со странным выражением на лице. То ли с жалостью, то ли с сочувствием.
– Это не совсем так. Есть разные варианты… Зелья, операция обычным медиком или магом… Зелья и маг, конечно, самое безопасное и наименее болезненное, у женщины остается шанс иметь детей в будущем, но стоит дороже.
Я смотрела на него, вновь ожидая, что вот-вот он признается, что пошутил. Это, конечно, будет самой дурацкой на свете шуткой, но пошутил же он тогда про дракона…
Однако Шелтер смотрел на меня без тени улыбки. И вновь что-то темное шевелилось на дне его глаз. Темное и пугающее. Подавленная злость? Затаенная боль? Я не могла понять.
– Это чудовищно, – выдохнула я едва слышно.
– Варнайцы так не считают, – спокойно возразил генерал. – По крайней мере, многие из них… Но чудовища вообще редко воспринимают себя чудовищами. Все относительно, как я уже говорил. Это мало чем отличается от забивания камнями женщины, забеременевшей вне брака. Варнайцы хотя бы относятся так только к рабыням, наложницам. И то смертельные случаи караются законом. А с гражданкой Магистрата никто не посмеет так поступить. Такое решение может принять только она сама.
Руки непроизвольно сжались в кулаки, короткие ногти больно впились в ладони. В чем-то он, наверное, был прав: убить нежеланного нерожденного ребенка и убить незаконного нерожденного ребенка вместе с матерью – эти два жестоких обычая могли поспорить друг с другом за звание самого отвратительного. Просто я успела решить, что в Магистрате подобные зверства не допускаются. А оказывается, они запрещены только в отношении полноценных граждан.
– Вы ведь тоже маг? – тихо спросила я, ненавидя саму себя. – Вы так делали?
– Ты могла бы уже понять: я не держу наложниц и никогда не держал, – холодно ответил Шелтер. – Предпочитаю свободных женщин, которые спят со мной или ради собственного удовольствия, или из любви к звонкой монете. Обычно такие женщины умеют обезопасить себя от неуместных последствий. О том, чтобы хоть одна забеременела от меня, мне ничего неизвестно.
Я уже открыла рот, чтобы задать еще какой-то вопрос, но тут раздался громкий хлопок, повозка вдруг резко вильнула, меня кинуло на Шелтера, а он перехватил, крепко обнимая и пытаясь зафиксировать на месте.
– Держись! – успел крикнуть генерал перед тем, как повозка накренилась и нас резко дернуло в другую сторону, а потом куда-то еще.
Нас обоих болтало то туда, то сюда, мир кружился, Шелтер то наваливался на меня всем весом, то отлетал в другую сторону, и уже я наваливалась на него. Я снова приложилась головой обо что-то твердое, но на этот раз не потеряла сознание, только искры из глаз посыпались. Рядом что-то скрипело и скрежетало, я услышала, как выругался Мэл, а потом все резко стихло.
– Цела? – спросил где-то рядом голос Шелтера прежде, чем я успела окончательно осознать произошедшее.
Я его не видела, но ощущала – он продолжал сжимать меня в объятиях куда крепче, чем во время танцев. Мы все еще находились на заднем сиденье повозки, но вокруг стало почему-то очень темно. Настолько, что я ничего не могла разобрать, пока несколько раз не моргнула и глаза не начали привыкать.
– Мира? – снова настойчиво позвал Шелтер, слегка тряхнув меня.
– Цела я, цела, – заверила я тихо.
И тогда он отпустил. Перегнулся через меня, дернул ручку дверцы, но та и не подумала открыться. Генерал приглушенно выругался и попытался открыть дверь со своей стороны, но та тоже не поддалась. Он велел мне подвинуться, развернулся сам и с силой ударил по двери ногой. Один раз, другой… На третий дверца все же распахнулась.
Я все это время смотрела вперед, на Мэла. Он лежал на руле, не шевелясь.
– Что с ним? – успела я спросить перед тем, как Шелтер дернул за руку.
– Потом! Вылезай! – отрывисто скомандовал он.
Генерал выбрался из повозки сам и буквально вытащил меня, поскольку я все еще едва шевелилась, не понимая, что происходит.
Времени объяснить ситуацию ему не дали. Только я успела выпрямиться, как на другой стороне дороги мелькнула вспышка.
– На землю! – велел Шелтер, больно толкнув в плечо.
Зато выбора не осталось: я потеряла равновесие и шмякнулась на покрытую мелкими ветками и сухой хвоей траву, краем глаза замечая резкое движение Шелтера и вырастающую перед нами из ниоткуда стену. Впрочем, почему из ниоткуда? Она выросла из земли.
Мгновение спустя что-то громыхнуло, стена разлетелась на десятки осколков, которыми меня и накрыло. То есть должно было накрыть, если бы Шелтер не успел накрыть собой, защищая от в перспективе весьма болезненных ударов. Секунду спустя упавшие рядом осколки взмыли в воздух, и их швырнуло туда, откуда прилетело чужое заклятие.
Генерал вскочил сам и дернул вверх меня, поднимая на ноги.
– Беги в лес, Мира, – почти прорычал он на ухо и подтолкнул вперед – Спрячься!
Все еще слегка оглушенная происходящим, я сделала несколько шагов к густо растущим деревьям, как Шелтер и приказал, только потом на секунду замерла, чтобы подхватить длинный подол платья. И не удержалась – обернулась через плечо, увидела, как вокруг генерала закручивается огненный вихрь, а к нему приближаются пять фигур в бесформенных балахонах с накинутыми на голову капюшонами. Они плыли по воздуху как призраки.
Сердце вновь бухнулось о ребра, затянутые в тугой корсет, я в ужасе отвернулась и бросилась бежать в неразборчивую темноту между деревьями, оставляя позади ночную дорогу, слетевшую с нее повозку, неизвестных, напавших на нас, и генерала Шелтера, призывающего на помощь силу стихий.
* * *
Казалось, что все вернулось назад. Не было никакого дворца Магистра и дома генерала Шелтера. Не было вечерних чтений и совместных трапез, не было танцев на балу и даже прогулки по лесу, когда я так уютно лежала в его руках. Словно все это мне привиделось, пока я бежала по лесу, пытаясь спастись от варнайцев, вернуться домой.
Я снова бежала сквозь лес, не разбирая дороги, натыкаясь на ветки, которые норовили то выколоть глаза, то разорвать платье. Только само платье, а еще туфли на ногах, и убеждали меня, что с прошлого раза, когда я заблудилась ночью в лесу, прошло немало времени.
Как ни странно, из-за обуви я и пострадала. Да, туфли, которые Мег прислала мне к платью, имели достаточно удобный для танцев каблук, но на беготню ночью по лесу они не были рассчитаны. В темноте я наступила на что-то, нога неудачно подломилась, я вскрикнула от пронзившей ее боли и повалилась на землю.
Попытка встать закончилась приглушенным стоном: я очень постаралась не шуметь.
– Меня как будто прокляли, – прошипела я, растирая ногу чуть повыше поврежденного места, надеясь унять боль.
Сзади послышались шорох шагов, треск ломающихся веток и чье-то тяжелое дыхание. Я обернулась, как могла вытянула шею, вглядываясь в темноту и задерживая дыхание. Перед глазами все сливалось в бесформенную черную массу, хоть и удавалось иногда заметить движение: раскачивающиеся на ветру ветки.
Треск и шорох послышались снова, я чуть повернула голову и шумно втянула в себя воздух: мне показалось, что между деревьями мелькнула фигура в бесформенном балахоне. Я тут же пригнулась, стараясь стать незаметной. Тихонечко отползла к густым кустам, чтобы спрятаться в их тени. Нога ныла и болела, но я стискивала зубы, не издавая звуков.
Шорох неторопливо приближался, и теперь уже сомнений не оставалось: кто-то шел следом, скорее всего, искал меня. Шелтер? Могла ли я в темноте от страха принять черную с золотым военную форму за балахон с капюшоном? Могла, наверное, но генерал звал бы меня. Да и если это он, земля ему подскажет, где именно я спряталась.
А если нет? Если он уже мертв, ведь он остался один против пятерых противников… И это только те, кого видела я, их могло быть и больше… От одной мысли в груди вдруг стало холодно и пусто, как после слов врача о том, что маме больше не будет плохо, что она умерла.
Шаги были уже совсем близко. Я попыталась сжаться в маленький комок, пригибаясь к земле, зажмуривая глаза от страха. Как будто я могла стать менее заметной, если сама не буду видеть неизвестного врага.
Очутившись рядом, шорох внезапно стих. Я поняла, что бесформенная фигура в балахоне остановилась рядом, оглядываясь по сторонам, чувствуя, что я где-то здесь.
– Иди мимо, – едва слышно прошептала я, не выдерживая напряжения. – Пожалуйста, иди дальше, меня тут нет. Пожалуйста…
Шорох и шаги возобновились и постепенно начали удаляться. Я облегченно выдохнула, чувствуя, как силы покидают меня. Голова легла на холодную землю, я даже не заметила, когда успела распластаться на ней.
Надо было встать, но я не знала зачем. Куда мне идти? Да и как – с такой-то ногой? В ушах шумело, и я никак не могла понять: это от усталости или от поднявшегося ветра, раскачивающего верхушки деревьев?
Меня тоже начало раскачивать, как качает на волнах перед погружением в сон. Возможно, я действительно собиралась уснуть, но тут рядом оглушительно громко треснула ветка, снова послышался шорох, а потом чьи-то руки схватили мои плечи и грубо дернули вверх.
Я вскрикнула от неожиданности и прошившей ногу острой боли, но тут же испуганно замолчала, оказавшись лицом к лицу с незнакомцем в черном балахоне. Ну, или должна была оказаться лицом к лицу, если бы у него оно было, потому что под капюшоном клубилась черным дымом тьма, а за ней просматривалась лишь звериная морда. И я снова в ужасе закричала, дернулась, пытаясь вырваться из цепкой хватки, но мужчина – как мне казалось – только сжал пальцы сильнее, причиняя ощутимую боль.
Он потянул меня в сторону, пытаясь заставить идти, но я словно вросла в землю. И снова попыталась сбросить с себя его руки.
– Не рыпайся, – приглушенно прорычал он.
Я на мгновение замерла, опять стараясь разглядеть, что прячется за тьмой капюшона, мужчина тоже замер, а следом в тишине леса прозвучал оглушительный выстрел. Руки, державшие меня за плечи, конвульсивно сжались, и в следующее мгновение хватка ослабла. Мужчина в балахоне повалился на землю. Испуганно проводив его взглядом, я подняла глаза, пытаясь рассмотреть, кто стрелял.
В нескольких метрах от меня стоял генерал Шелтер. Слегка потрепанный, но совершенно точно живой, даже не раненый: он стоял так же прямо, как обычно.
Из груди вырвался вздох облегчения, я шагнула генералу навстречу. Едва не запуталась в ногах мертвеца, потом – в платье, а в заключение рисковала упасть от боли, но все равно смогла сделать пару шагов. Остальное расстояние Шелтер успел преодолеть сам. Я порывисто обняла его, утыкаясь лицом в плечо, чувствуя, как теплые руки скользнули вокруг замерзших плеч, согревая и даря ощущение безопасности.
Когда это успело случиться? Без малого три недели назад рядом с генералом у меня замирало сердце и холодели руки, а теперь я приникла к нему, с трудом сдерживая слезы, испытывая только облегчение и радость от того, что он здесь. Его близость вселяла уверенность и спокойствие. И я была так рада, что он жив.
Шелтер молчал. Сначала просто крепко обнимал, потом его рука прошлась по моим плечам, успокаивающе поглаживая, коснулась волос. Я прижималась к нему так тесно, что чувствовала, как быстро и неровно бьется сердце в его груди. Совсем как мое. Даже странно, вот уж не думала, что наши сердца могут биться в унисон.
– Все хорошо, милая, все закончилось, – наконец хрипло уронил он. – Ты в порядке?
Я судорожно кивнула и заставила себя немного отстраниться. Ровно настолько, чтобы заглянуть Шелтеру в лицо, мои руки продолжали обнимать его.
– Кто это? Что им было нужно?
– Отступники, – лаконично сообщил генерал. Заметив мое замешательство, пояснил: – Это маги, которых за те или иные преступления изгнали из ложи. Чаще всего они становятся наемниками. Вероятно, они пытались меня убить. Нас обоих.
– Что у них с лицами? Я видела не человека, а… чудовище…
– Это маски, – улыбнулся Шелтер. – Они вне закона, а потому прячут лица.
Он вдруг нахмурился, потом снова улыбнулся и потянулся к моим волосам. Демонстративно вытащил из них веточку, почти в точности повторяя то, что в прошлый раз сделала я. Меня разобрал нервный смех, а следом я попыталась отстраниться сильнее, потому что вдруг осознала, в каком неприглядном виде предстала перед ним. Больная нога тут же дала о себе знать. Я ойкнула и зашипела, а генерал снова поддержал меня за плечи, нечаянно коснувшись холодным металлом пистолета обнаженного плеча. По телу тут же пробежала дрожь.
– Опять нога? – насмешливо поинтересовался Шелтер.
Я смущенно кивнула.
– Кажется, я ее подвернула.
– Идти, я полагаю, не можешь? – деловито уточнил он.
А потом вдруг коснулся моей щеки тыльной стороной ладони, скользнув по ней почти в таком же ласкающем движении, как в ту ночь, когда я старательно притворялась спящей.
– Признайся, милая, тебе просто нравится, когда я ношу тебя на руках, – предложил он тихо тем самым голосом, от которого внутри все вздрагивало, сжималось и ныло томительно-сладко.
Мне даже возразить на его предположение было нечего, оставалось надеяться, что в темноте не видно, как я краснею. Шелтер наклонился ко мне, словно пытаясь что-то разглядеть. На несколько мгновений его лицо оказалось так близко, что я снова подумала: «Сейчас он меня поцелует».
И он поцеловал. В лоб.
Я никогда не смогу понять этого мужчину.
