Лена Обухова
Награда для генерала. Книга первая: шепот ветра
Глава 8
На этот раз мы ехали дольше. Я успела выровнять сбившееся дыхание, реальность снова стала четче, звуки – громче, внятнее. Мелькающие за окном дома, скверы, памятники, люди начали привлекать мое внимание. Варнай разительно отличался от Оринграда с его узкими улочками, выложенными булыжником, и грубыми пестрыми коробками домов, в которых не бывало больше двух этажей. Высотой в нашем городе отличался лишь храм Тмара, куда мы все ходили на вечернюю службу каждый десятый день. Он возвышался, красуясь в лучах солнца, над скромными – если не сказать, убогими – хижинами рыбаков и роскошными по нашим меркам домами местных дельцов и знати.
В Варнае мне открылось новое значение слова «роскошный», здесь я могла применить его к каждому второму дому. А каждый другой в моих глазах был просто великолепен. Даже то, что выглядело очень просто, вызывало восторг. Улицы здесь были широкими и непривычно гладкими – волшебные самодвижущиеся повозки совсем не тряслись, несмотря на куда более высокую скорость. Вдоль улиц тянулись тротуары. На них выходили витрины магазинов и окна кафе, а иногда выползали маленькие столики, за которыми сидели люди разных возрастов. Я даже несколько раз заметила женщин: молодых, без мужчин, детей или родителей, которые сидели по двое или небольшими компаниями, разговаривали и смеялись.
Наша повозка повернула за угол и сбросила скорость, чтобы пропустить перебегающих улицу людей, из-за чего мы почти остановились напротив торгового лотка, окруженного многочисленными вазам с цветами. Здесь собрались, наверное, все цвета радуги, и я пожалела, что повозка закрыта и я не чувствую аромата. Пожилой торговец вытаскивал из вазы темно-бордовые розы, с такими крупными головками, каких я никогда в жизни не видела, повинуясь указаниям мужчины в сером костюме. Я никак не могла понять, зачем ему такие цветы – срезанные. Их ведь не высадишь под окнами.
– Что он делает? – спросила я едва слышно, сама не заметив, что произношу это вслух.
– Покупает букет, – после небольшой паузы, когда мы уже почти проехали мимо, отозвался генерал Шелтер.
– Зачем? – осмелилась уточнить я, почти свернув шею, пытаясь разглядеть, как позади мужчина действительно отдал старику деньги и взял цветы. – Эти цветы нельзя посадить.
– Их можно поставить в вазу. В Оринграде дом не украшают цветами?
Голос генерала звучал спокойно и равнодушно, но в кои-то веки не грозно. Правда, дразнящих и соблазнительных ноток, как при разговоре с магистрессой, в нем по-прежнему не было.
– Украшают, – кивнула я, снова садясь прямо. – Но это делают женщины, у которых есть сад. Они срезают там цветы и ставят их в вазы. Еще можно собрать полевых. Зачем цветы мужчине?
– Он подарит их женщине, которая поставит их в вазу.
– Зачем?
– Чтобы они не завяли.
– Нет, мужчине это зачем?
Я не смотрела на генерала, только на пустое переднее сиденье рядом с возницей, но почувствовала его замешательство.
– Либо она его мать, либо жена, либо он ухаживает за ней. Это… традиция.
– Дарить женщинам цветы?
– Да.
Я помолчала, пытаясь уложить в голове неожиданный факт. Вспомнила, как однажды читала роман с похожей сценой. Правда, там герой сорвал цветок и вручил героине, и это не вызвало у меня такого непонимания, как мужчина, покупающий цветы. Я попыталась представить, каково это, когда тебе дарят такой букет.
– Красивая традиция, – выдохнула я.
Генерал промолчал. И так мы ехали до самого его дома, притаившегося в довольно тихом районе города. Здесь было гораздо меньше людей и повозок, а вдоль улицы тянулись преимущественно жилые дома, а не магазины и кафе. Одно здание показалось мне ужасно высоким: оно упиралось крышей прямо в небо, в нем было этажей десять. Но дом генерала стоял особняком, был окружен забором из тонких металлических прутьев, достаточно редких, чтобы сквозь них дом и участок вокруг хорошо просматривались, но высоких и острых на концах. На фоне других он казался маленьким и имел всего два этажа. Но для одного человека он был огромен, на мой вкус.
Генерал вновь сам открыл передо мной дверь и подал руку, чтобы помочь выбраться из повозки. Я его помощь приняла, чувствуя, как внутри снова поднимается паника. Поездка по городу на время отвлекла, и я не заметила, как блаженные оцепенение и апатия, охватившие меня во дворце Магистра, полностью развеялись.
И вот я снова осознала, что наряжена и полностью приготовлена для мужчины, которого почти не знаю и на союз с которым Тмар не давал благословления. Генерал Шелтер, конечно, был куда привлекательнее пузатого Драгза с лоснящимся лицом и оплывшего Магистра с потными руками, но это ничего не меняло для меня. Бесчестие есть бесчестие.
Возница резво обогнал нас и открыл дверь дома. Мы вошли в просторный холл, в котором неуловимо пахло яблочным пирогом с корицей и какими-то цветами. Здесь нас встретили четверо мужчин. В одном я узнала магистра Этьена, другой – в военной форме и расстегнутом мундире – тоже показался смутно знакомым. Но где я могла его видеть? Двое других тоже были военными, но их лица я точно видела впервые.
Эти двое особенно радостно поприветствовали генерала, пожимая ему руку, обнимаясь и хлопая ладонью по плечу или спине. Третьего военного Шелтер спросил, когда он успел вернуться из Оринграда, и я поняла, что видела его мельком в лагере. Потом голоса мужчин слились в единый неразборчивый гул: очень уж их присутствие напугало меня. Я замерла у двери, мечтая превратиться в невидимку. Или хотя бы в статую. Генерал реагировал на мужчин благосклонно, хотя, как мне показалось, все военные были ниже его по званию. Просто потому, что в армии Магистрата не могло быть такого количества молодых генералов.
Входная дверь снова открылась, впуская в дом Риталя Морана и одновременно переключая внимание мужчин на меня.
– О-о-о, какая красотка, Шелтер! – протянул один из тех, кого я не знала, беспардонно беря меня за руку и вытаскивая на середину холла.
– Да, где ты взял такое чудо? – с улыбкой поинтересовался другой.
– Ты привез ее из Сирана? – снова спросил первый.
– Из Оринграда, – спокойно уточнил генерал, никак не реагируя на то, что его друзья обступили меня со всех сторон, разглядывая и, как казалось, едва удерживаясь от того, чтобы потрогать.
Он отдал перчатки и фуражку скромно одетому немолодому мужчине, вышедшему нас встречать. Тот лишь мазнул по мне взглядом, моментально удаляясь, зато военные приятели генерала старались на три голоса, расхваливая меня как… Не знаю, лошадь на базаре?
– С чего ты вдруг притащил себе наложницу? – снова поинтересовался один из тех, кого я видела впервые. – Раньше так не делал.
– Нет, тут, кажется, история поинтереснее, – возразил тот, что показался мне знакомым. – Смотри, как она одета. Да и эти рыжие локоны я уже видел. Шелтер, неужели Магистр поделился с тобой жемчужинкой из коллекции? Это ведь одна из тех девиц, которых отобрал Драгз, верно?
Молчаливая довольная улыбка генерала вызвала у мужчин бурю восторга, но я все хуже и хуже разбирала их слова. Платье и так казалось мне чересчур открытым, а сейчас под их взглядами я и вовсе почувствовала себя почти голой. С каждой секундой меня трясло все сильнее. Я обхватила себя руками за плечи, пытаясь закрыться, и устремила взгляд в пол, чтобы не встречаться им с мужчинами. Магистр Этьен, капитан Моран и сам генерал Шелтер преимущественно молчали, но трое офицеров громко обсуждали вечеринку в честь окончания кампании и возвращения друга…
А я чувствовала, что снова задыхаюсь от ужаса. Мне вдруг показалось, что они обсуждают меня как главное развлечение мальчишника. Их было шестеро. Не десяток, конечно, как предсказывала Нада, но это все равно было слишком. Паника накатывала волнами как море в неспокойный летний день на смельчака, решившего поплескаться в заливе. Каждая новая волна раскачивала все сильнее, пока очередная просто не опрокинула. Гул голосов внезапно смолк, мир перевернулся, ноги подкосились. Я успела подумать, что пол здесь каменный, если удачно упасть, то можно разбить голову. Может быть, хоть в этот раз повезет.
Не повезло. Прежде чем окончательно отключиться, я почувствовала, как меня поймали сильные и уже немного знакомые руки. А потом поглотила чернота.
* * *
– Когда придет в себя, сделайте ей горячего чая с вашим знаменитым пирогом.
– Угу.
– Потом найдите одежду поудобнее. Ночную сорочку там, халат… Не знаю, что нужно женщинам?
– Угу… Да только где ж я их найду? Ей же поди что-то приличное нужно, чтобы ваш глаз радовало? Мое, даже стиранное, ей вряд ли пойдет, – женский голос захихикал, но его никто не поддержал, поэтому смех быстро стих. – Простите, господин генерал.
– Мне кажется, в конце улицы по-прежнему есть магазин женской одежды, – холодно заявил голос Шелтера.
Я приоткрыла глаза. Едва-едва, позволила себе лишь маленькую щелочку между веками, но этого хватило, чтобы разглядеть двоих на фоне светлого окна. Одним определенно был генерал: рост и широкий разворот плеч не давал спутать его с кем-то другим. Рядом стояла женщина. Невысокая, она едва доставала генералу до груди, но зато весьма объемная. Лучше я сквозь занавесь ресниц разглядеть ее не смогла.
– Вы хотите, чтобы я купила для нее ночную одежду? – немного смущенно уточнила женщина. – А какую? Ну, чего вам хотелось бы на ней видеть?
– Я доверюсь вашем вкусу, – немного раздраженно отозвался генерал.
– Угу…
– Пусть переоденется и поспит, – продолжил генерал уже спокойнее. – Ей нужно набраться сил…
– Это ясное дело, – хмыкнула женщина, непочтительно перебив его. – Силы ей к ночи пригодятся.
– Мег! – раздраженно рявкнул генерал. – Сосредоточьтесь, пожалуйста.
– Да-да, конечно. Значит, попоить чаем, уложить спать. Что-то еще? Как-то… хм… подготовить ее? Ну, для вас?
Генерал шумно вдохнул и так же шумно выдохнул, словно подавляя раздражение.
– Не надо ее никак готовить. Она уже готова во всех смыслах.
– А, ну ясно…
– Проследите, чтобы она поела нормально, когда проснется.
– Здесь или с вами?
– Здесь. Я сейчас уеду с друзьями, но вечером мы вернемся. Пусть Орх охладит пузырчатое вино.
– Ладушки, господин генерал, все сделаем в лучшем виде. Отдыхайте! Только ей что сказать?
– О чем?
– Ну, когда ей вас ждать?
Еще одна пауза, но на этот раз без недовольных вздохов.
– Я поднимусь к ней после ужина, когда друзья разъедутся.
– Ясненько. Отдыхайте, генерал Шелтер, будьте покойны, все будет в лучшем виде, – повторила женщина. – И краля ваша тоже…
– Мег!
– Простите, генерал, – хмыкнула женщина по имени Мег.
Генерал повернулся, и я торопливо сомкнула веки. Не хотела показывать, что уже пришла в себя. Лишь когда тяжелые шаги Шелтера миновали меня и за ним тихо закрылась дверь, я позволила себе снова открыть глаза и осмотреться более основательно.
Оказалось, что я лежу на кровати – высокой, широкой, увенчанной громоздким балдахином – в просторной светлой спальне с двумя большими окнами. Размер комнаты меня немного шокировал. Примерно столько места занимала вся наша квартирка над шоколадницей с двумя спальнями, маленькой столовой, кухней и ванной комнатой. Здесь же стояли лишь кровать, туалетный столик с огромным зеркалом, изящный шкаф и комод из светлого дерева. И ширма в углу. Светло-бежевые стены украшала пара картин да светильники с плафонами из дымчатого стекла.
– О, очухалась уже, – бодро заметила Мег и не без труда плюхнулась рядом со мной: очень уж высокой была для нее кровать. – Вот и ладненько. Сейчас чайку тебе заварю и пирог принесу. Оголодала, поди?
Я медленно покачала головой, садясь на постели и нервно приглаживая волосы. Есть как раз совершенно не хотелось. Мне даже казалось, что если я попробую что-то в себя запихнуть, то меня стошнит, как тогда в лагере после «осмотра».
– Ну, ничего не знаю, – хмыкнула Мег. – Велено чаем напоить и покормить. Как тебя звать-то?
– Мира, – выдохнула я, с трудом разлепляя пересохшие губы.
Да, попить чая будет хорошо.
– А я Мег, – представилась женщина, глядя на меня с каким-то странным выражением. Я никак не могла понять, чего в нем больше: презрения или чувства собственного превосходства.
– Очень приятно, – отозвалась я по старой привычке.
– Ну да, оно и видно, – протянула она, смерив меня еще одним неприятным взглядом. – Где ж тебя генерал такую взял, квелую? Не похоже на него. Он обычно предпочитает таких баб… Чтоб огонь, чтоб порочность из ушей лезла. А ты какая-то… Недавно работаешь, что ли?
– Работаю? – переспросила я, чувствуя головокружение.
О чем она вообще?
– Ну, в борделе, откуда он тебя притащил.
– Я не работаю в борделе, – возмутилась я.
Или попыталась возмутиться, потому что сил на яркие эмоции не хватало. К тому же я теперь стояла на прямой дороге, в подобное заведение ведущей, так что мое попадание туда – лишь вопрос времени.
– Вона как, – Мег заметно удивилась. – А че ж тогда? Откуда взялась?
– Меня ему подарили, – горько усмехнулась я.
– Это как? – не поняла Мег. – В карты, что ли, кто проиграл? Батя или жених?
Я снова покачала головой, подтягивая колени к груди и обнимая их руками.
– Из Оринграда я, – сообщила коротко, надеясь, что это объяснит все остальное.
И не ошиблась. Взгляд Мег слегка потеплел. Но лишь слегка: чувство собственного превосходства осталось, лишь презрения стало меньше. Видимо, тот факт, что я не выбирала стать падшей женщиной, а меня ею сделают принудительно, поднимал меня в ее глазах на ступенечку выше. На одну крошечную ступенечку. Даже особого сочувствия я не заметила.
– А, вона че, – протянула Мег. – Ну да, наслышана уже о новой победе генерала. Ладно, ты не боись. Шелтер – мужик видный, бабы им обычно довольны. Некоторые, как мне кажется, сами бы приплатили, чтобы с ним покувыркаться. Я бы точно не отказалась.
Она громко рассмеялась, видимо, посчитав свое заявление смешным. Смех у нее был резкий, каркающий. Круглые щеки раскраснелись, и Мег утерла слезы, выступившие на глазах. Мне отчего-то стало не по себе. На мой взгляд, в ее возрасте о подобном даже думать не принято, не то что говорить.
– В общем, может, тебе еще и понравится, – добавила она, отсмеявшись. – Сейчас я тебе чайку сделаю.
Мег спрыгнула с кровати и на какое-то время оставила меня в одиночестве. Я уткнулась лицом в колени, переводя дыхание. Пока со мной не случилось ничего непоправимого, и стоило этому порадоваться. Может быть, Тмар все же еще меня не оставил и покажет выход из ситуации, если я буду вести себя достойно его дочери.
Чуть успокоившись, я с трудом сползла на пол и подошла к окну. Голова все еще кружилась, а в ушах от движений зашумело.
Второй этаж, более высокий, чем был у нас в Оринграде. Слишком низко, чтобы выброситься и разбиться насмерть. Слишком высоко, чтобы выпрыгнуть и убежать.
Если из моей ситуации и есть выход, то он определенно не через окно.
* * *
Дальше все прошло в точности по распоряжениям генерала: меня напоили чаем с яблочным пирогом (вот откуда в холле был запах), после чего выдали ночную сорочку и тонкий халат. У меня таких никогда в жизни не было. Сорочка была узкой, длинной, на тонких бретелях, украшенная изысканным кружевом сверху и по краю подола. Скользкая мягкая ткань струилась по телу, подчеркивая каждый изгиб и лаская кожу. Посмотрев на себя в зеркало, я почувствовала, как краснеют щеки, и торопливо надела сверху халат, который хоть как-то прикрывал мои… прелести.
Мег зашторила окна, создав в комнате приятный полумрак в разгар дня, но уснуть я все равно не смогла, хоть и чувствовала себя уставшей. Голова болела, глаза не открывались, но я все равно никак не могла провалиться в блаженное забытье сна, ворочаясь с боку на бок и иногда задыхаясь, потому что сердце ни с того ни с сего срывалось в галоп. Кровать была очень мягкой, постельное белье – тонким и гладким. Оно пахло чем-то очень приятным: едва уловимый и ненавязчивый аромат щекотал ноздри, если зарыться лицом в подушку. Все это было так непохоже на мою кровать в Оринграде. Все это было так непохоже на правду. Но я отдала бы сейчас все на свете ради возможности оказаться снова дома. Проснуться ранним утром, понять, что все случившееся – лишь страшный сон, потянуться и вскочить, чтобы побежать по привычному кругу, который к ночи оставлял меня без сил. Настолько, что я засыпала, едва голова касалась подушки, не замечая, что кровать подо мной не так мягка, как могла бы быть, а постельное белье – из простой грубой ткани, истончившейся из-за многократных стирок.
Но дома я чувствовала себя в относительной безопасности. А здесь, окруженная роскошью генеральского дома, оказалась совершенно беззащитна перед чужой волей. Мег сказала не бояться, сказала, что мне может понравиться быть с Шелтером. Но я все равно боялась, потому что не знала, как все будет.
Однажды, сразу после смерти матери, я забрела вечером в порт. В те дни я часто сбегала из дома, чтобы не попадаться отцу на глаза. Возвращалась, только когда он уже был мертвецки пьян и спал непробудным сном. Я слонялась по всему городу, порой оказываясь в самых неожиданных для меня местах. Вот в порту, например. Я случайно наткнулась там на парочку. Моряка и, вероятно, уличную девку, которых в Оринграде и можно было встретить разве что в порту.
Меня сначала привлекли странные звуки: стоны, вскрики. Влекомая любопытством, я прокралась в закуток, образовавшийся из разнокалиберных ящиков чьего-то груза. И там увидела их. Женщина наклонилась над ящиком повыше, ее платье было задрано. Бородатый и волосатый мужчина со спущенными штанами пристроился сзади и активно двигал бедрами, то вскрикивая, то утробно рыча. Женщина стонала. Слишком громко и ненатурально. Замолчала, лишь заметив меня. И так зыркнула, что я испугалась и убежала, но эта картина еще долго стояла у меня перед глазами: грязный порт, пустынный закуток, громоздкие ящики, задранная юбка и мужчина, больше похожий на животное, чем на человека.
У генерала Шелтера, конечно, не было ничего общего с тем полупьяным моряком с засаленными волосами и бородой, в которой запутались остатки ужина, но он пугал. Пугал тьмой глаз, широкими плечами и сильными руками, которыми мог, не напрягаясь, переломить меня. И еще больше пугала неопределенность последствий.
Предположим, нагнет он меня над кроватью, как было с той женщиной… Нет, Шелтер высокий и ноги у него длинные, едва ли ему будет удобно… Неважно. Как бы это ни произошло, я переживу. Наверное. Хотя перспектива того, что он заявится ко мне с друзьями, все еще ужасала. Но что дальше? Он немного поиграет, ему надоест, и меня просто выкинут на улицу. Что я буду делать дальше? Рано или поздно все равно окажусь на месте той портовой девки. От этой мысли болезненно скручивало живот.
Чем больше я думала, тем хуже мне становилось. Сердце стучало, кожа горела, рыдания, которым я не позволяла вырваться, душили, но слез не было. Когда сначала на улице, а потом внизу послышались голоса, снова подступила паника.
Минуты тянулись бесконечно долго, складываясь в часы. Внизу звучала музыка, время от времени раздавались взрывы смеха. Голоса становились все громче, наверняка по мере того, как исчезало в мужских глотках пузырчатое вино. В какой-то момент я не выдержала, вскочила с кровати, в ужасе озираясь по сторонам. Проверила дверь: замка на ней, конечно, не было, но комод выглядел достаточно внушительно: им можно забаррикадироваться. Часть меня понимала, что так я проблему не решу, вероятно, разозлю «хозяина» и заработаю наказание, но все внутри сейчас вопило и требовало сделать хоть что-то.
Увы, комод оказался слишком внушительным. Я толкала его, дергала, едва не опрокинула, но с места сдвинула лишь на несколько сантиметров. От досады пнула его босой ногой, ушибла пальцы. Они так страшно хрустнули, что я все-таки разревелась. От боли, страха и обиды.
И вдруг поняла, что, пока я воевала с комодом, голоса снова переместились на улицу, а потом хлопнули дверцы повозок, раздалось уже знакомое рычание – и через считанные секунды все стихло. Внизу оборвалась музыка и дом погрузился в угрюмое молчание, словно застыв в ожидании.
Я замерла вместе с домом, прислушиваясь и не дыша. Оглушительно тикали настенные часы, но других звуков не было. Пока я не услышала приближающийся звук шагов в коридоре. Медленные, тяжелые – это определенно шел генерал Шелтер, а не Мег.
Мне оставалось только одно: проворно вскочив с пола, на котором ревела после ушиба, я нырнула в постель, накрылась одеялом и… притворилась спящей. Наивно, конечно, но больше мне ничего не пришло в голову. От недовольства отца это иногда спасало.
Приняв естественную (на мой взгляд) позу и сомкнув веки, я попыталась изобразить глубокое и ровное дыхание. Вспомнила, что не погасила лампу. Приподняла голову, с досадой поняла, что выключатель слишком далеко, а ручка двери уже повернулась. Поэтому я тут же рухнула обратно на подушку, снова сосредоточившись на дыхании. И на том, чтобы не дрожали веки, но тут мне могли помочь упавшие на лицо волосы.
Дверь едва слышно скрипнула, отворяясь, в мою комнату вошли. Вдох-выдох. Сердце билось как сумасшедшее, но я заставляла себя дышать ровно.
Вошедший прошелся по комнате. Отчаянно хотелось приоткрыть глаза, узнать, что он делает. И заодно посмотреть, как выглядит, но я отбросила это желание. Дышать. Спокойно, ровно – вот все, что нужно. Главное – не обращать внимания на заходящееся в груди сердце.
Оно едва не замерло, когда шаги приблизились к кровати и матрас заметно прогнулся под чужим весом.
Дышать! Вдох-выдох. Не двигаться.
Я едва удержалась от вскрика, когда рука, пахнущая дымом сигарет, коснулась моих волос и аккуратно отвела их в сторону. Так осторожно, словно Шелтер боялся меня разбудить.
Поскольку глаза мои были закрыты, прочие чувства обострились. Я слышала дыхание генерала: глубокое, но неровное – он то задерживал его, то вздыхал. Убрав с лица волосы, кончики его пальцев вдруг коснулись моей щеки, скользнули по коже то ли лаская, то ли исследуя. Большой палец вытер мокрую дорожку, оставшуюся от слез. Тыльная сторона ладони прошлась по изгибу шеи, и я поняла, что пропала, потому что кожа моментально покрылась мурашками, а я непроизвольно задержала дыхание, выдавая себя. На мгновение, но ему этого могло хватить.
Однако Шелтер никак не прореагировал. Отнял руку, встал и… поправил на мне одеяло. Несколько мгновений спустя щелкнул выключатель, погружая комнату в темноту. Шаги стали совсем неслышными, но я разобрала, как открылась и закрылась дверь. И только тогда позволила себе судорожный глубокий вздох.
Меня слегка трясло, но одно было очевидно: сегодня печальной участи удалось избежать.
