Лев Троцкий
Проблемы культуры. Культура переходного периода
N 3. «Почему же у нас так безобразно поставлена работа с печатанием телеграмм?».
Формулировка вопроса чрезмерно строгая. Кое-какие успехи в области телеграфной информации нами сделаны. Но в общем и целом телеграфная информация еще, действительно, слаба. В чем это выражается? Во многом: во-первых, в том, что корреспонденты, в силу старых навыков и привычек, сообщают сплошь да рядом то, что не заслуживает большого внимания; во-вторых, по этой же самой причине, не замечают того, что, наоборот, должно бы в первую голову интересовать нашу печать; в-третьих, в сообщаемых сведениях нет необходимой связи и преемственности; в-четвертых, телеграммы печатаются в том виде, как получаются, т.-е. сплошь да рядом в чрезвычайно неудобоваримом виде. Чем все это вызывается? Все теми же причинами, о которых мы говорили в докладе: недостаточным развитием общей культуры и в частности – газетной. А газетное дело имеет свою особую область знания и умения, т.-е. культуры. Как бороться против перечисленных недочетов? Теми же методами, о которых мы говорили в докладе: давлением читателя или, по крайней мере, посредника между читателем и газетчиком, в данном случае активного библиотекаря, руководителя читальни. Нужно проверять телеграфную информацию непосредственно на ее потребителе – на низовом читателе. Телеграммы будут преподноситься в плохом виде до тех пор, пока их правильно читают только верхушки, которые так или иначе поймут, что в телеграмме сказано, а когда через библиотеки и читальни мы приучим широкие круги трудящихся к повседневному чтению или слушанию газет, тогда газетчику, даже и самому консервативному и ленивому, придется подчиниться напору читательских требований и протестов. Дело библиотекарей эти требования и протесты организовать.
«Правда» N 154, 10 июля 1924 г.
Л. Троцкий. ЛЕНИНИЗМ И РАБОЧИЕ КЛУБЫ[33]
Мне, товарищи, доводится за короткое время выступать перед вторым всесоюзным съездом культурных работников. Будем надеяться, что самый факт этих съездов знаменует известный перелом, предрекает, период более напряженной, более широкой культурной работы во всех областях.
I. Воспитательная работа до и после завоевания власти
Для нас вопросы культурной работы неразрывно связаны с политикой, с социалистическим строительством. Это – азбука. Когда мы говорим о культурной, в частности – о клубной работе, которой суждено в общей системе нашей культурной работы занять исключительное место, то мы в первую голову имеем в виду пропаганду и осуществление на деле основных положений марксизма, или, в переводе на язык нашей эпохи, ленинизма.
Как раз на этих днях я наткнулся на одну фразу Маркса, которую я, к стыду своему, позабыл было, – фразу, которая нас вводит сразу в существо вопроса. Совсем молодым, Маркс писал известному немецкому радикальному писателю Арнольду Руге:[34] «Мы не вступаем в мир с новым доктринерским началом: вот тебе истина, на колени перед ней! Мы развиваем для мира новые основы из основ самого мира». Превосходная формулировка, чисто марксовская. Мы не приносим народу истину извне, как нечто несгибаемое и раз навсегда данное, и не говорим народу: «вот тебе истина, на колени перед ней!». Нет, мы берем мир, как он есть, и из основ этого живого мира мы практически, действенно извлекаем приемы для построения нового мира. В этом – существо марксовского и ленинского метода. И культурным работникам Советской Республики нужно весьма и весьма продумать и прочувствовать эту мысль, ибо у нас марксизм через ленинизм впервые пришел к власти. И этот факт, открывая новые колоссальные возможности культурно-воспитательной работы, заключает в себе также и серьезные опасности, которые всегда нужно иметь перед глазами. Как-то мне пришлось сказать, что наша страна есть государственно-организованный ленинизм. Государственно-организованный, – стало быть, располагающий властью. Государство есть организация принуждения, и у марксистов, стоящих у власти, может быть искушение и в культурно-просветительной работе среди трудящихся упростить свою работу по способу: «вот тебе истина, на колени перед ней!». Конечно, государство, это – жесткая вещь, рабочее государство имеет право на принуждение и обязано применять его; против врагов рабочего класса – беспощадное применение силы; но в вопросе воспитания самого рабочего класса метод «вот тебе истина, на колени перед ней», как метод культурной работы, противоречит самому существу марксизма. Способы и приемы пропаганды и воспитания – разные, в то время когда партия находится в подполье и в то время когда партия держит в руках государственную власть, но ленинизм, как метод мышления и как метод воспитания трудящихся, остается одним и тем же и в тот период, когда партия борется за власть, и после того как она этой властью овладела.
Нам необходимо весьма и весьма продумать эту мысль. Все ее значение предстанет перед нами особенно ярко, если мы сопоставим путь развития молодого рабочего в старой буржуазной России или в любой капиталистической стране и ныне, у нас, в условиях Советской Республики. Прежде рабочий развивался из фабрики; у себя в мастерской он находил в живом опыте все те условия, которые помогали ему ориентироваться не только на фабрике, но и во всем обществе. Против него был капиталист, который его эксплуатировал, – классовый антагонизм, как основное начало для ориентировки в обществе, был перед ним налицо. Были случаи стачек, где рабочий имел дело с полицией. В области квартирного вопроса он имел дело с домовладельцем и, наконец, как потребитель, как покупатель, он имел дело с торговцем-эксплуататором. Таким образом в замкнутой области своего повседневного жизненного опыта и, прежде всего, начиная с цеха, он сталкивался с классовым врагом в разных его ипостасях, в разных его проявлениях, – и этого было достаточно для первоначальной ориентировки в общественных условиях. Так ли у нас сейчас? Нет, не так. Возьмем молодого рабочего, т.-е. такого, который не проходил старой фабричной школы при капитализме, а начал активно жить и работать после Октября. В моральном отношении условия его труда неизмеримо лучше, в материальном – далеко не всегда. Но на фабрике перед ним нет врага, который являлся бы причиной его все еще тяжелого материального положения. Для того чтобы ему, этому молодому рабочему, понять свое место на заводе, ему нужно понять свое место в обществе. Он должен продумать, что он, как часть класса, господствует в этой стране, что эта фабрика принадлежит его классу, и что он является здесь частицей коллективного хозяина. Если он живет, скажем, в доме, принадлежащем Московскому или иному Совету, то опять-таки он имеет перед собой не домовладельца, который его эксплуатирует, а себя же самого. Чтобы научиться правильному отношению к своей квартире, к лестнице, к порядку и пр., он должен почувствовать себя частицей коллективного хозяина. Тут все повернулось вокруг своей оси. Рабочий в буржуазной России, как и во всякой буржуазной стране, имел основной опыт у себя на заводе, и когда он впервые слышал истины марксизма, они сразу ложились на узкий, но очень крепкий классовый опыт возмущения, ненависти и борьбы против эксплуататора. А теперь у нас этого нет. Эксплуататор стоит перед нами теперь в гигантском масштабе, в виде мирового капиталиста, который войнами, блокадами, вымогательством старых долгов задерживает наше развитие. На фабрике, на заводе положение ныне совершенно новое, и, чтобы взять здесь правильный тон, нужно понять свое место в общественных взаимоотношениях. Чтобы правильно ориентироваться в вопросе заработной платы, – можно ли или нельзя в данных условиях повышать ее? – в вопросе о бережном отношении к материалам и топливу или о производительности труда, – чтобы правильно разобраться во всех этих вопросах, рабочий должен осознать себя в своем общественном положении, т.-е. продумать все последствия того факта, что он есть господствующий класс. Стало быть, мы приходим к тому выводу, что в своем развитии рабочий буржуазной страны исходит от фабрики, завода, цеха и через посредство переходных ступеней доходит до ориентировки в обществе, а у нас теперь рабочему нужно разобраться в своем положении в обществе, чтобы не запутаться на фабрике. Это разница колоссальная! Разница культурно-воспитательного подхода, вытекающая из разницы условий индивидуального и классового развития. Те обобщения, какие достаточны были рабочему в капиталистическом обществе, могли быть, по крайней мере на первых порах, очень ограничены. Сейчас рабочему, чтобы найти свое место, нужны гораздо более широкие и сложные обобщения. Зато и опыт его сейчас гораздо сложнее, разнообразнее. Но опыт этот раздроблен, и его надо собрать, обдумать, обсудить, формулировать. Надо жизненный опыт рабочего – его заводский опыт, домовый, опыт члена кооператива, опыт красноармейца и пр. – собрать воедино. В тот момент, когда этот разнообразный опыт критически собирается в голове рабочего, последний уже находит правильную ориентировку в обществе, а следовательно, и на заводе, и в доме-коммуне, и в кооперативе… И вот клуб является одним из важнейших узлов, где пересекаются нити опыта, раздробленного и частичного, где они собираются воедино.
II. Место клуба в воспитательной работе
Воспитывает в нашей стране коммунистическая партия. Но партия располагает сложной системой рычагов. Партия действует и через государство, которым она руководит, и через профсоюзы, руководство которыми находится опять-таки в ее руках, и через клубы, значение которых будет возрастать и возрастать. Клуб представляет собой исключительно важный орган коллективной переработки раздробленного опыта рабочего класса именно потому, что клуб входит только в систему воспитания, но не в систему управления. Партия представляет собой действенный, а у нас – и правящий коллектив, который отграничивает себя от неподготовленных элементов, – не в том смысле, конечно, что отрезает себе пути к этим элементам, а в том, что не может допустить неподготовленные элементы влиять на решения партии своими голосами. Партия устанавливает строгие правила вступления в ее ряды, строгую проверку и пр. Все это безусловно необходимо. Партия правит. Партия не может дожидаться, пока отсталые элементы разовьются до понимания сегодняшних событий, ибо сегодняшние события завтра станут вчерашними, а завтрашние станут сегодняшними. Партия ждать не может. Она должна активно откликаться на сегодняшние события. Партия дает формулы и лозунги; для членов партии и для рабочих, которые непосредственно за партией идут, эти формулы и лозунги наполнены всем живым опытом прошлого. А для более отсталой массы эти формулы как бы приходят сверху, иногда застигая врасплох. Чтобы их воспринять, как что-то свое, масса должна подойти к ним по ступеням собственного своего опыта. И вот таким мостом между раздробленным, частичным, недостаточным, непродуманным еще опытом рабочего (не рабочего вообще, а данного живого рабочего или группы рабочих) и между политическими формулами, заданиями и директивами партии, – одним из важнейших мостов между ними является – должен являться! – рабочий клуб. В этом его основное значение. Все остальное вытекает отсюда.
Петру I приписывают авторство фразы, которую, я думаю (я не проверял), он заимствовал у более древних военных писателей. «В уставах, – говорит Петр, – порядки писаны, а времен и случаев нету». Т.-е. для неопытного воина, если он возьмет в руки устав, общие правила поведения в различных случаях боевой обстановки будут звучать как отвлеченные повеления, которые висят над его головой, – как внешняя истина, перед которой нужно становиться на колени. Чтобы понять, надо проделать и проверить это на собственном опыте. «Времен и случаев», как говорит Петр, т.-е. конкретных условий применения, в уставе нет. В умении сочетать общие уставные порядки с конкретными временами и случаями и состоит основная задача воинского обучения и воспитания. Общественно-воспитательный путь клуба ведет от «времен» и «случаев», т.-е. от конкретных условий опыта отдельного рабочего, группы рабочих, завода, района, к «порядкам» устава, т.-е. к общим выводам и общим нормам поведения, которые обязательны для класса в целом. Клуб не имеет, конечно, своей политики и не творит обобщений. Он их получает от партии, творчество которой он питает своим опытом. Клуб помогает тем рабочим, которых он вовлекает в свою орбиту, продумать, критически проработать свой опыт. На III съезде молодежи[35] Ленин сказал: «Коммунизм превратится в пустоту, превратится в пустую вывеску, коммунист будет только простым хвастуном, если не будут переработаны в его сознании все приобретенные знания». Переработаны – как? На основе его личного, окружающего его группового и всего классового опыта. Клуб есть мост от обывательской жизни рабочего или работницы к гражданской жизни, т.-е. к сознательному участию в государственном, профессиональном и партийном строительстве. Но клуб не покидает и рабочего, уже примкнувшего к коллективной работе через профессиональный союз, советскую организацию или партию. Клуб помогает такому пробужденному рабочему повысить свою революционно-гражданскую квалификацию. Если назвать клуб школой, то это есть школа гражданственности или школа повышения гражданской квалификации.
Но не только гражданской. Подъем культуры немыслим без подъема квалификации наших рабочих, без воспитания тяги к высокой квалификации, без выработки профессионального самолюбия. Именно потому, что коммунизм не есть отвлеченный принцип: «становись на колени – и баста!» – а есть метод построения нового мира, исходя практически из основ настоящего мира, – именно поэтому нельзя серьезно говорить о социализме, если при этом не устремляться всеми мерами к основной предпосылке социализма, т.-е. к повышению производительных сил страны. Не надо закрывать глаза на то, что есть – отзывы иностранных рабочих-коммунистов о нашем производстве далеко не всегда утешительны: работаем пока что неумело, вяло, неспоро и пр. Сохраняя восьмичасовой рабочий день как незыблемую базу развития пролетарской культурности, мы должны добиться гораздо более высокой производительности труда. Воспитать стремление стать производственником высокой квалификации – одна из задач клуба, который работает в этой области в теснейшей связи с профессиональным союзом. Поэтому курс на хорошего, квалифицированного революционного гражданина нерасторжимо связан у нас с курсом на хорошего, квалифицированного производственника. Вы знаете, что в Западной Европе (отчасти это и у нас так было) известная, а в некоторых странах очень значительная, часть высококвалифицированных рабочих имеет тенденцию чувствовать себя аристократией, отделяется от остального класса и служит опорой социал-демократам, меньшевикам и даже еще более правым элементам, как в Америке. Если бы мы допустили что-либо подобное у нас, это означало бы катастрофическое упущение в области воспитания рабочего класса, ибо у нас высокая квалификация рабочего должна быть всесторонней, т.-е. не только производственной, но и политической, и должна являться главой в повышении квалификации всего рабочего класса в целом, а не только его верхушки. Поэтому вопрос о выработке у передовых элементов рабочего класса умонастроения, направленного на повышение своей производственной ценности, на понимание и хозяйства в целом и мастерского овладения своим производством, есть одна из важнейших задач клуба. Задача эта не может быть, разумеется, разрешена методом морализирования. Этот метод вообще не годится никуда. Задача может быть разрешена или, вернее, разрешаема путем повышения интереса к производству, путем привлечения к беседам в клубе высоко-квалифицированных рабочих, являющихся в то же время высококвалифицированными коммунистами, путем возбуждения чувства профессиональной чести, производственной гордости, которые связываются непременно с вопросом об успехах всего нашего социалистического хозяйства.
Я сказал – и это для нас всех азбучно, – что ленинизм не есть совокупность истин, которые требуют внешнего поклонения, а есть метод мышления, который требует постоянного применения на опыте. Но это, конечно, не значит, что ленинизм изучается чисто эмпирически, без теории, без книжки. Книга нам, книга клубу для изучения ленинизма нужна. Об этом говорит резолюция XIII съезда нашей партии:[36] «Пропаганде ленинизма должно быть отведено в общей работе клубов виднейшее место. Орудием нашей пропаганды должна быть библиотека клуба, для чего необходим соответствующий подбор литературы». Скажу, не утаю, что подбор тут надо понимать и в смысле отбора, ибо книжек на тему о ленинизме появилось несметное число, и не все они одинаковой ценности. О ленинизме писать нелегко… Многие из наспех написанных книжек отметутся, как шелуха, а более ценные должны перерабатываться и далее. Отбор таких книжек для клуба есть существеннейший вопрос, который может быть разрешен лишь путем коллективной клубной и библиотечной работы.
Я хотел бы тут же, к слову, предостеречь от одной довольно распространенной ошибки, от неправильного отношения к тому, что называется популярностью книжки. Конечно, надо писать как можно проще, но без ущерба для существа вопроса, без искусственного упрощения темы, без молчаливого обхода ее важных сторон. Изложение должно соответствовать теме. Поскольку мы хотим через клуб поднимать также и теоретическую квалификацию передовых рабочих, постольку их надо вводить в область очень сложных идейных интересов. Тут надо учиться! Есть книжки, которые воспринимаются так, как воду пьешь, но и уходят они, как вода, – не задерживаются в сознании. Учиться ленинизму – это большая работа, и так и нужно к этому относиться, не поверхностно, не слегка, а с киркой в руке врезываться в область ленинизма. Конечно, не всякая книга для всякого годна: должно быть соответствие между личным опытом читателя, общим уровнем его развития, способностями и между тем захватом ленинизма, который в книге дан; но относиться к делу так, будто можно изложить ленинизм в форме, доступной всякому без затруднений, нельзя. То, что берется без затруднений, ничего не стоит во всех областях. Конечно, популярность есть одно из важнейших требований, которое мы должны предъявлять ко всем писателям для рабочего класса, но наивно думать, будто способом изложения можно преодолеть все трудности, заключающиеся в существе вопроса. В чем состоит здоровая популярность? В том, что изложение соответствует теме. «Капитал» популярнее не изложишь, чем изложил Маркс, если возьмешь вопрос во всей глубине; философскую работу Ленина об эмпириомонизме также популярнее Ленина не изложишь. Где же выход? К этим книгам нужно добираться по ряду ступеней, только так их и поймешь, другого способа нет и не может быть. Сюда же относится широко распространенный предрассудок, с которым боролся еще старик Энгельс, насчет иностранных слов. Разумеется, нагромождать иностранные слова, особенно мало употребительные, – никуда негодная манера. Еще хуже, однако, непонятные слова собственного производства, вроде наших трех– и четырехчленных советских слов, которые в газетах у нас зря иной раз загромождают текст и которых ни в одном словаре иностранных слов не найдешь. Сокращения слов допустимы, когда их знают и понимают. Бывают сокращенные и составные слова, пригодные для канцелярий, для ведомств, но в газетах и книжках общего назначения они только мешают. И наоборот: есть иностранные слова, научные термины, которые необходимы рабочим. Нужно иметь словарь, нужно, чтобы заведующий клубом был квалифицированным работником, чтобы он сам шел вперед, учился и вел вперед других. Но нельзя создавать для рабочих литературу, которая китайской стеной отделялась бы от остальной литературы, где применяется известная терминология, в состав которой входят и иностранные слова. Нужно расширять словарь рабочего, ибо словарь – это набор инструментов мысли. Расширение обиходного словаря рабочего – тоже одна из задач клуба.
III. Посещаемость клубов
Перейдем теперь к вопросу о посещаемости. Основная задача клуба, как я уже сказал, – служить мостом между личным, частичным, жизненным опытом, производственным, семейным и всяким иным, и между обобщениями ленинизма, т.-е. лозунгами и директивами коммунистической партии. Это возможно лишь в том случае, если в клубе частичный жизненный опыт будет воедино собираться, а это, в свою очередь, осуществимо лишь в том случае, если в клубе вообще будут собираться, т.-е. если в клуб будут ходить. (Смех.) Это – первейшее и необходимейшее условие, которое не всегда, как вы знаете, осуществляется в жизни. Я получил от товарищей, работающих в клубной области – Главполитпросвета, очень ценные материалы и документы и в частности – статистику клубной работы. Она очень несовершенна, как и вся наша советская статистика пока что, но дает все же интересные указания. В Советском Союзе у нас есть приблизительно 2.500 клубов. О посещаемости дали из них справки 561 клуб. Думаю, что мы не ошибемся, если выразим подозрение, что справки дали не худшие клубы, а те, которые, так сказать, не очень стеснялись говорить о посещаемости. Эта справка гласит, что если разделить общее число посещений на эти 561 клуб, то получится 13 посещений в день. Да, всего-навсего 13 человек в день! Если теперь предположим, что все остальные клубы не хуже, – а это будет слишком великодушное допущение, потому что, повторяю, сведения, вероятно, дали более посещаемые клубы, – и если мы нашу среднюю цифру распространим на все 2.500 с лишним клубов, то получится около 33.300 человек в день, или миллион посещений в месяц, или 12 миллионов посещений в год. Дальше уже множить не будем – на более длительный период. Эта цифра посещений – 12 миллионов – на первый взгляд очень внушительна, но нас интересует число захваченных клубами людей. Конечно, если мы предположим, что перед нами 12 миллионов человек, то это значило бы, что они посещают клуб раз в год. А кто посещает клуб раз в двенадцать месяцев, тот вообще его не посещает. Допустим, что в среднем на человека падает одно посещение в месяц – это не часто! – тогда выйдет, что клубы захватывают все вместе миллион человек, только всего! В жизни это выглядит значительно иначе. Вероятно, есть тысяч 300 – 400 человек, которые ходят часто, два-три раза в неделю, потом 100 – 200 тысяч, которые ходят в среднем раз в неделю, потом известное число таких, что бывают в клубе раз в месяц, и потом еще довольно большое число таких, которые заглядывают в клуб время от времени, случайно, по знакомству и пр. Но в среднем все же получается миллион человек, считая одно посещение на человека в месяц. Конечно, это очень маленькое число, убийственно маленькое! Его нужно перед собой всегда иметь, – ни в коем случае, конечно, не в укоризну клубным работникам, – а для характеристики крайне еще слабого размаха всей нашей культурной работы. Это такая же цифра, как и цифры, характеризующие число безграмотных в нашей стране, число ребят, которые не могут учиться за отсутствием школ, и другие плачевные цифры. Они указывают нам, что сделать остается неизмеримо больше, чем сделано до сих пор. Вопрос о расширении емкости клубов, об увеличении их притягательности для масс теснейшим образом связан со всей проблемой нашей культработы; но я думаю, что одно условие надо выделить особо, как момент исключительной важности, без правильной постановки которого мы даже и дороги не найдем к другим сторонам вопроса о расширении влияния клубов. Этот момент касается добровольческого характера клубной работы.
