Ирина Ломакина
Писательский биатлон
Охота
Инна Фохт @innafocht80
Уже апрель, но иней на рассвете
У елей пышных серебрит наряд…
В норе тепло, сопят спокойно дети,
Комочки жёлтые, пять маленьких лисят.
Лисица-мать понюхала комочки,
Умыла морду каждого щенка,
Густую шёрстку, чёрные носочки…
Ну что ж, пора добычу поискать.
Тихонько вышла из норы и огляделась,
Втянула воздух мокрым носом мать.
На ветке птица весело запела.
«Жаль, высоко, её мне не поймать», —
Подумала лиса и побежала
Знакомою тропинкою в поля.
Трава крупинки инея роняла,
Дышала паром тёмная земля.
Уж два часа минуло, всё впустую.
Охота у лисы не задалась.
«Ну хоть бы птицу или мышь простую…
Но что это?» – лисица напряглась.
Из-под куста вдруг выпорхнула птица,
Чуть пролетела и присела вновь.
Едва дыша, крадётся к ней лисица.
Тут грохнул выстрел. И застыла кровь…
Лежит лиса, боится шевельнуться.
В полях раздался громкий псовий лай.
Лохматой сворой на неё несутся,
Траву ломая, псы.
«Пора! Вставай!»
Лиса схватила острыми зубами
Убитый метким выстрелом трофей.
И побежала, длинными прыжками
Одолевая молодой шалфей.
Несётся свора, заливаясь лаем.
«В головке» три огромных вожака.
Лиса бежит, то прыгает, петляет.
Забрызганы пушистые бока.
А позади слышны людские крики
«Ату её! Хватай её, Артур!»
«Вперёд, Трезор!»
«Вальни всю стаю, Дикий!
На счастье лисью лапку мне! Ату!»
Лиса устала. Кажется, настигла
Судьба несчастную. И небо стало мутным.
Но вдруг виденье перед ней возникло
И закружило цветом изумрудным.
И видят все: в тёмно-зелёном платье
Стоит девчонка посреди полей.
Лисицу заключив в свои объятья,
Она глядит сурово на людей.
Широким рукавом два быстрых взмаха.
Девчонка и лиса исчезли вмиг.
Псы осеклись и заскулили в страхе.
«Кончай охоту! – закричал старик.
В деревне бают, что девчонка – ведьма,
Была лисой когда-то рождена.
Ещё слыхал я, что в селе соседнем
Двух егерей с ума свела она.
Те егеря про девку-ведьму знали
(Где явится – охотиться нельзя),
Но не ушли и псов не отозвали.
С тех пор безумны лучшие друзья».
«Ты врёшь, старик! С нас хватит твоих шуток!»
«Возьми, проверь, коль смелый ты такой!
Поехали к реке, там много уток!
Трезор, ко мне!» – старик махнул рукой…
К обеду солнце землю отогрело.
Жужжали пчёлы, вились у цветов.
Всё поле расцвело, зазеленело…
Лиса вернулась, обняла щенков.
И папа-лис к ним подошёл, хромая.
Он облизал любимой мокрый лоб.
И лисы, куропатку уплетая,
Лишь иногда выплёвывали дробь.
Пятый
Анастасия Данилова
Наши дни
Тяжесть накрыла очередной волной. Вязкая слюна застряла в пересохшем горле. Пришлось прокашляться. Стало хуже. Пульс участился. «Тук-тук», – неугомонным дятлом засело в ушах.
«С чего бы?» – мелькнула мысль, но я постарался прогнать её прочь.
Глубоко вздохнул, на миг прикрывая глаза. Ни в коем случае нельзя пропустить возможность. Удача – дама капризная. Слишком долго пришлось ждать момента. Три из пяти мишеней поражены. Четвёртая, вернее, четвёртый, важнее шавок, отправившихся в ад. Они – так, разминка. Но сучёныш почувствовал угрозу и решил слинять, пока была возможность.
Сплюнул.
Пришлось повозиться в поисках крысы. Но теперь он точно не сбежит, опутал его хорошенько цепями-лианами.
Холод на подбородке отвлёк мысли. Спешно убрал остатки слюны. Мерзость. Злость приподняла голову. Безжалостно затолкал назад, чтобы не мешала. Из-за этой товарки руки начали дрожать, а прицел сбиваться.
«Соберись. Уже скоро».
В небо сорвалась стайка чернильных пятнышек. Громкое и недовольное «ка-ар-р-р» разлетелось по округе.
«Вот оно», – звериный оскал растянул губы.
Припал правым глазом к прицелу винтовки. Минутная готовность. Хорошо, ветра нет.
Вдох. Выдох.
Шум моторов нарастал, приближаясь.
Вдох.
Гул накрыл шапкой, старался не отвлекаться на него. Руки перестали дрожать. В прицеле появился один, его тут же сменил другой. Третий. Палец уверенно опустился на курок. Пуля вылетела безмолвно.
Слежу за траекторией. Такой чёткой, словно это я прочертил линию.
Выдох.
Точно в цель.
Крысёныш дёрнулся и завалился на нетронутый белый покров. Кто-то закричал. Кто-то вскинул винтовку, осматривая местность.
Пора сваливать.
Неразбериха на руку. Отполз в сторону, стараясь резко не задевать низкие ветви елей. Метров через десять поднялся во весь рост, прикрепил снегоступы и направился в чащу.
***
За год до события
– Мы продолжаем наш репортаж. Как вы видите, уважаемые зрители, российский биатлонист Антон Шипулин мчит к стрельбищу. Часть трибун скандирует: «Антон! Антон!»
Дальше я уже не слушал, лишь внимательно следил, как спортсмен готовился к поражению мишеней. Выверенные движения завораживали. Щелчок затвора. Уверенное нажатие на курок. Пуля летит к цели. Следя за действом, я задержал дыхание. Прямое попадание. Красиво. Шумно выпустил воздух из лёгких. Как раз то, что мне нужно. Взгляд оторвался от движущейся цветной картинки и переместился на стену. Пять фото смотрели биатлон вместе со мной. Скоро и вы станете лишь картинками, чьими-то воспоминаниями.
***
Наши дни
Удаляюсь глубже в чащу, не забывая припорошить следы. Не боюсь заблудиться, ибо подготовился основательно. Сверяюсь с картой, что надёжно хранится в голове – ещё несколько метров и выйду на опушку, где ждёт вертолёт.
***
За 6 месяцев до события
Первая мишень попалась на удочку просто. Даже не пришлось долго возиться. Быстро и без свидетелей.
Никто ничего не заподозрил. Посчитали, что шавку устранили конкуренты.
Побывал на похоронах. Видел «мишени» там же. Рядышком. В линию. У гроба. На краткий миг возникло желание взорвать присутствующих здесь, не отходя от кассы. И плевать на левых прохожих, на рядом лежащих в деревянных ящиках полусгнившие трупы или кости. Кровавая пелена застилала взор и разум. Почти поддался искушению, но тихая мелодия мобильника остудила пыл. Посмотрел на дисплей. Придётся ответить.
***
Наши дни
Продолжаю двигаться. Возле старой ели остановился. Снял перчатку и погладил шершавый ствол. Прикрыл глаза и вознёс молитву небесам. Хотя в бога верить перестал. Если он и был, то давно не смотрел в мою сторону и допустил такое. Не думаю, что на всё умысел его. Для чего? Чтобы я встал на тропу мести? Прикончил зверей в человеческом обличии, которым плевать на существующие законы? Ладонь сжалась в кулак, отчего замёрзшая кожа легко поцарапалась о потрескавшуюся кору. Смотрю на бордовые капли. Солоноватый привкус появился сам собою во рту.
***
За 4 месяца до события
Второго и третьего выцепил вместе. Кто бы знал, что они любовники. Сардонически рассмеялся, смотря в испуганные рожи.
Одна, вторая пуля в лоб. Для надёжности ещё две в сердца.
Как же вы легко покинули бренную землю. Даже стало обидно.
Вздохнул.
С четвёртым и пятым придётся повозиться. Точно начнут ныкаться по щелям.
***
Наши дни
Наручные часы пискнули, напомнив о сроках. Вертолёт поднимется в воздух со мной или без. Такой был уговор.
Натянул перчатку. Двинулся дальше. Просвет меж деревьев стал больше. Белый свет на мгновение ослепил. Пришлось снова останавливаться. Проморгался и вышел на белоснежную площадку. В центре ожидала чернильная машина. При моём появлении лопасти ожили.
***
За месяц до события
Как и ожидал последняя парочка схоронилась. Но земля слухами полнится. Собирал крупицу за крупицей, пока не вышел на информатора. Или он на меня?
Не суть!
Мне давали наводку и предлагали забрать после того, как устраню мразь. Единственное, что требовалось быть в назначенное время в пункте назначения.
Почему бы и нет?
***
Наши дни
Лопасти раскрутились, создавая снежные вихри. Пришлось прикрыть глаза и пробираться к двери вслепую. Плевать. Ещё немного и можно будет забыться тяжёлым сном. Веки уже налились свинцом и обещали не открыться вовсе. С грехом пополам вскарабкался в нутро железной птицы. Помогать никто не спешил. Да и не обязан. Устроился на полу. Сил перебраться в кресло не было, так как вертолёт начал набирать высоту.
Остался пятый.
– А ты крут, – рядом раздался хриплый голос. У виска почувствовал холод. – За что? – Тихий щёлчок взведённого курка. – Ну!
– За… – начал было я, но закашлялся. Надо было хоть снега съесть. Передышка остудила пыл, отвечать расхотелось. – Скажет ли тебе что-то имя?
– Как знаешь, – безразличие полоснуло бритвой по венам, тело дёрнулось. – Но-но! – холод прижался к виску сильнее.
– Почему помог? – устало поинтересовался я, так как тяжесть навалилась на плечи. Непонятно с чего? Вроде переход дался более-менее легко.
– Он никогда мне не нравился, – хмыкнул собеседник. – А Катюху я не трогал. Ты её сам порешил.
Глаза резко открылись, но зрение не восстановилось. В правой руке ощущалась тяжесть – явно ТТ.
– Шеф, всё в порядке? – сквозь шум лопастей долетел обеспокоенный голос пилота.
Я же продолжал сидеть на холодном полу, приставив к виску пистолет.
В мозгу взрывались картинки яркими точками салюта. Взмывали ввысь и падали, не давая себя рассмотреть. Но последняя решила задержаться. Медленно кружась, опустилась на ладонь. Катя осуждающе смотрела на меня, а алые губы твердили: «Я не предавала тебя». Небольшое смещение ракурса – и вот он я с любимым ТТ в окровавленных руках. Рядом четвёрка, которую сам и ликвидировал. Нечеловеческий вой сотряс кабину вертолёта.
БАХ!
Тяжесть накрыла очередной волной. Вязкая слюна застряла в пересохшем горле. Пришлось прокашляться. Но стало только хуже…
***
Чернильная птица продолжила свой полёт. Пилот был до последнего уверен, что успеет доставить босса в клинику.
Когда он приземлился на крыше, из кабины достали окровавленный труп мужчины.
В лесу
Жанна Ди
И как у него так получается?
Пётр слышал этот вопрос постоянно. Бизнес? Легко. Спеть в караоке? Запросто. Заговорить со звездой? Раз плюнуть. Всё у него получалось легко, так казалось со стороны. Но накануне запуска очередного проекта Пётр исчез, никому ничего не сказав. Друзья, вернее знакомые, которым просто нравилось находиться с Петром рядом, устроили поисковую операцию. Думали, похитили его или случилось что. А Пётр уехал в тайгу, в самую глухую глушь, чтобы соединиться с природой и отдохнуть от мирского: от мыслей о деньгах, зависти, предательствах. Слишком многое он понял в процессе создания проекта с искусственным интеллектом «Познай свои ценности», захлебнулся от черноты окружающих.
Пётр захватил читкоды, исходники и наблюдал через тестовый дрон, как искатели к нему подбирались. Но природа защищает своих. Звериным рыком, порывом ветра отваживала любого, кто шёл к Петру с нечистыми мыслями. Года хватило, забросили поиски, посчитали, что сгинул в глуши. А разработки? Да и без него умельцев полно, технологии развиваются быстро.
И Пётр выдохнул. Он мог наслаждаться чистотой, свободой и местом, которое оказалось волшебным. Вода, еда – всё, что нужно для жизни одинокого человека, даже избушка для ночёвки охотников привечала как родного и постепенно стала для него домом.
А однажды зимой к нему наведались незваные гости: четверо подростков лет четырнадцати. Заблудились, промёрзли – первая вылазка самостоятельная. Пётр натопил печь, расстелил шкуры на полу, но всё делал молча, а с первыми лучами солнца ушёл.
Мороз покусывал, к ботинкам прикреплены самодельные лыжи, в руках – ветки. Снег хрустом прорезал тишину, а лес раскрывал объятия. Пётр начинал так каждое утро, и ничто не собьёт его с ритма…
***
А гости не спали, только дверь за хозяином домика затворилась, как к окну прилипли их любопытные носы.
– Смотрите, он словно соревнуется с солнцем, кто первый пробудит деревья, – высказался щуплый парнишка.
– А ты, эт самое, завидуешь, что ли? Так попробуй и обгони сам, – пробормотал крепыш.
Он старший, а потому считал себя главарём и постоянно искал повод проявить свою роль. Взял щуплого под руку и потащил к двери, щёлкнул замком и… вытолкнул не успевшего среагировать друга за порог. Хорошо хоть они не раздетыми спали, а в свитерах и подштанниках.
– Ты только, эт самое, шевели ходулями-то. Раз-два, раз-два, продышись, как настоящий спортсмен, согреешься заодно. А мы с пацанами поболеем за тебя. Да?
Он обернулся. У окна переминались рыжий и альбинос, словно ждали команды.
Щуплый же попытался встать на четвереньки и тянулся к перилу крылечка, но ноги проваливались, руки тоже. Он тонул, как в зыбучих песках. Каждое движение только ухудшало положение. Крепыш заметил странность и махнул друзьям.
– Э, пацаны, эт самое, тут Колян решил к центру земли свалить от нас. Но мы ж не отпустим, а?
Пацаны выскочили на крыльцо. Рыжий ухватил Коляна за ворот свитера, альбинос – за резинку подштанников, а крепыш подсказывал, направлял и поддерживал за рукава и одного, и второго. Колян наконец коснулся крыльца, на четвереньках заполз в дом и уселся возле печи, клацал зубами, а крепыш виновато пожимал плечами, присев на подоконник.
– А я-то чего? Виноват, что, эт самое, тут снег заколдованный? И вообще, может, это мужик всё? Колдун он, вот зуб даю. Приказал снегу нас караулить. Не выпускать. Сам сейчас дров там насобирает. И потом зажарит нас.
Все разом вздрогнули: в стекло влетела птица.
– Ёж-матрош! – Крепыш отошёл подальше от окна. Вовремя. Ещё одна пернатая угодила в деревянную раму. – Что за энгрибёрдс, эт самое, лесное?
Колька завыл.
– Ты чего? – Крепыш опешил и даже не вздрогнул от очередного попадания в окно птицы.
– Это же плохая примета, – причитал Колька. – Мне бабка рассказывала. Кранты нам. Мужик точно ненормальный. Ну почему же мы свернули-то не туда? Могли б сейчас дома чай пить, а тут… Ай!
Ещё одна птица заставила Кольку дёрнуться, и с полки над печкой посыпались заострённые веточки, напоминающие зубочистки, они сложились в набор букв перед ним:
А Б И Л Н О Т
Пацаны уставились на неожиданное послание. Крепыш хмыкнул.
– Абракадабра какая-то, эт самое.
Колька перетащил конструкцию одной буквы, чтобы получился слог.
– Не, ты не спеши – это как игра. Постарайся там найти, что с чем точно соединяется. – Возле Кольки присел рыжий. Он не трогал буквы, но пальцем показывал, что переместить. – У меня бабулька любила кроссворды, сканворды, загадки всякие там.
– Вы, эт самое, как дети, ей-богу, – хмыкнул крепыш и посмотрел на альбиноса. – А ты чего молчишь?
Но тот пожал плечами, накинул куртку и подошёл к двери.
– Эт самое, Вован, ты там не утони, как Колян!
Вован показал средний палец, но крепыш сделал вид, что не заметил, зато расслышал ритмичный звук с улицы.
– Пацаны, эт самое! Там дрозд какой-то стучит, как азбукой Морзе сообщение передаёт.
Рыжий отвлёкся от букв.
– Ты с дуба рухнул, что ль? Это не дрозд, а дятел. Они выстукивают всяких там жучков и спасают деревья.
– Раз ты, эт самое, такой птицеразбирающийся, то расслышь, что он там настукивает? – подначил крепыш. – Или давай на спор, кто быстрее запишет через точку с тире, как в кружке морского дела? Вдруг это послание какое?
– Да прекратите вы мериться, – буркнул Колька, разозлившись не на друзей, а на очередную неудачную попытку сложить слово.
Рыжий хмыкнул и подошёл к двери, вместе с главарём они зажмурились и одновременно загудели мотив:
– Тум-тум-тум, тудудум-тудудум, ТУМ-ТУМ-ТУМ. Тудудум тудудум.
Колька отвлёкся от букв. Вован же уставился на новую странность.
– Ребзя! Смотрите – снег движется, а на нём типа строчки какие-то от вашего пения создаются.
Крепыш и рыжий затихли.
– Может, тоже послание? И нам нужно их разгадать, чтобы выбраться из западни колдуна? – высказался Колька и, словно получив глоток вдохновения, передвинул сразу три буквы.
– Чёрт, не могу разобрать, слова будто наизнанку вывернутые. – Вован водил по двигающимся на снегу строчкам. – Они убегают наверх, их как рулон обоев в магазине накручивает кто-то и прячет от нас.
Крепыш снова включил главного, отодвинул друзей от двери и сам внимательно всмотрелся в оживший снег.
– Эт самое, ты чё, не вдупляешь? Не наизнанку они, а зеркальные.
– Точно! – Альбинос Вован постучал по карманам, достал телефон. – Сейчас попробуем сфоткать и разобрать.
– Ну-ну, колдуй, изнанщик! – Крепыш поддерживающе постучал друга по плечу. – Выверни их, расшифруй.
С чувством выполненного долга главаря он передвинулся снова к окну.
– Эт самое, пацаны, там сотня птиц летит к нам с разных сторон. Маленькие, большие. Чую, бомбить будут. Надо стёкла прикрыть! А то если треснут, то мы к чертям позамёрзнем до того, как разгадаем тайны.
Колька не дёрнулся, рука его зависла над буквами. Вован отмахнулся, всматриваясь в фото снежных строчек. Только рыжий засуетился. Притащил одеяло и помог закрыть окно. Печь потрескивала, освещая тёмную комнату, и любопытство щекотало одновременно рыжего и крепыша. Они, не сговариваясь, отодвинули края одеяла.
– Глянь, эт самое, как парочка пернатых спорит на подоконнике. – Крепыш щёлкнул пальцами. – Никого не напоминают?
– Точно! – Рыжий подпрыгнул. – Они ж бодаются. Краснопёрый тычет головой светлого, как наш хоккеист. Батя рассказывал про случай с Олимпиады похожий. Фамилия вылетела… Но что-то звериное кажется.
Пацаны перечисляли варианты:
– Птичкин? Овечкин? Перепёлкин?
И тут Колька выкрикнул:
– У меня получилось!
– Что? Что, эт самое, получилось?
– Я собрал слово! – радовался Колька успеху. – Биатлон – это ж вид спорта?
– Ага, – подтвердил крепыш, перевёл взгляд на окно. – А птицы нам напомнили про хоккей.
– Слепышев, – выдал словно с испуга рыжий и…
Хлопанье крыльев вызвало шквал радости у подростков.
– Драчуны-птицы улетели! А другие, смотри, держатся на расстоянии, нахохлились и топчутся по снегу, – обратил внимание крепыш, приоткрывая защитное одеяло. – Так, эт самое, давайте стрелять в них известными именами? Вспоминайте, кто кого знает.
Но проверить догадку друзья не успели.
– Ребзя, я, кажется, разгадал снежное сообщение, – хлопал белёсыми ресницами Вован.
– И?
– Боюсь, вам это не понравится…
И снова четвёрка друзей сошлась в центре комнаты, только не на буквы разбросанные смотреть, а послушать, что смог расшифровать Вован.
– Я не знаю, это похоже на угрозу и сказочные стишки. Может, я где-то ошибся, конечно.
– Да, давай уже, эт самое, не тяни.
– Никто не уйдёт! Строчка, которая успела убежать, я только по тени догадался, – прохрипел Вован.
– Ну и что же? Может, это шутка, да и мало ли о ком там шла речь, – попытался снизить накал Колька, его ещё согревало ощущение личной победы от собранного спортивного слова.
Вован закрыл глаза и речитативом зачитал расшифровку:
⠀
Крупица снега, комочек, шар, лавина
Зацепи крючок, возьми ту крупицу,
Намотай на спицу или веретено,
Слепи комочек, покрути немножко.
Только не переусердствуй,
Можно спровоцировать лавину.
⠀
Колька тряхнул Вована, чтобы вырвать из транса, но тот отмахнулся и продолжил нерифмованный рэп:
⠀
Маленький, средний, большой,
Что-то растёт, а что-то меняется.
Будьте внимательны.
Угроза тоже растёт.
Сможете ли выдержать?
Грамм, килограмм, тонну?
Какой вес вам по силам?
⠀
Всхлипнул рыжий:
– Прекрати, прекрати, прекрати-и-и-и!
⠀
Его выкрик пробудил Вована, он заморгал и посмотрел на друзей. Все молчали. Крепыш сплюнул и повернулся к окну. А там… Пернатые оставляли следы на снегу, рисовали крестики, напоминающие стрелочки. Раскрывали крылья, создавали огромные тёмные силуэты на белом снегу…
– Опа, эт самое, тоже от маленького к большому? – прошептал крепыш. – Крестики, тени… Что же? Что вы хотите нам показать?
Подошёл рыжий:
– Они тропинку протаптывают, указывают путь. Только не нам, а к нам. Мы в западне, мамочки! – он почти взвизгнул на последней фразе и стёк на пол.
Да, он вёл себя сейчас как трус, но ему было всё равно – тело просто не слушалось, да потом друзья ярлык ссыкуна повесят, но это будет позже. А сейчас он поддался панике, спрятал лицо между коленями и с трудом сдерживал всхлипы.
– Да, что, мать вашу, тут происходит?
Крепыш со всего размаху ударил по скрипнувшей дверце шкафа, та распахнулась, словно от сквозняка, и наждачкой прошлась по и без того натянутым нервам ребят.
Сколько же выдержат пацаны? Какой вес осилят?
– Кажется, он возвращается. Прислушайтесь! – Вован прижался ухом к двери.
«Шур-шур», – шуршали длинные доски по снегу. Что же делать ребятам? Рискнуть и побежать куда глаза глядят в надежде, что снег не успеет их поглотить, или дождаться странного мужика?
***
Шр, шр, шр, шр
Самодельные лыжи везли Петра по белому без копоти, пыли и прочей городской гадости, снегу.
Шр, шр, шр, шр
Отдавалось в ушах. Пётр потянулся, размял бока, подпрыгнул и посмотрел, насколько успело подняться солнце.
– Доброе утро!
Птицы пугливые взлетели с веток и осыпали Петра снегом словно мукой через сито. Пётр подставил мелкой крошке лицо, вдохнул, наслаждаясь свежестью, и почувствовал, как снег иголками заколол ноздри. Пётр чихнул.
– Шутники!
Птицы закурлыкали, заклекотали. И ведь не просто так они звуки издавали, а словно о чём-то предупреждали.
– Что вы устроили?
Пётр строго посмотрел на пернатых, перевёл взгляд на дом, заметил, что снег шевелится. О нет! Он и забыл, что там ждут его гости. Наверное, ждут, если только…
Птицы застучали клювами по стволам деревьев, как секретари по клавишам печатной машинки. Сердце Петра замерцало, как Пакман, съевший бонусный шарик. Руки вцепились в ветки, а изогнутые доски – самодельные лыжи – зашуршали по снегу в ускоренном режиме: «Шр-шр-шр-шр-шр».
Надо успеть! Надо успеть! Надо успеть!
***
– Он возвращается!
Мальчишки сцепились в кружок. Голова к голове, руки на плечах соседа.
– Мы не сдадимся!
– А что, если… – Колька оборвал речь.
– Постойте, – зашептал крепыш. – Птицы нам показали хоккей, из букв мы собрали биатлон, снег предупредил об угрозе.
– Мне страшно, – взвизгнул рыжий.
– В хоккее команда, а значит, вместе мы сила! – Крепыш сильнее сжал плечи Кольки и Вована. – В биатлоне важна скорость и меткость.
– Нужно ловушку приготовить! – выкрикнул альбинос. – В послании на снегу говорилось о комочке и лавине. Помните фильм «Один дома»? Не сдадимся колдуну!
Четверо подростков, случайно оказавшихся в лесном домике, нахохлились, как снегири, и наперебой зачирикали, предлагая ловушки и вспоминая, как действовали персонажи приключенческих фильмов.
***
Шр-шр-шр
Пётр остановился. Вот его дом. Он окружён искрящимся от чистоты и мороза снегом. Но… Снег не просто лежит. Он шевелится! Это уже не замёрзшие кристаллики влаги – это зверь. Голодный зверь, жаждущий крови!
Шр-шр-шр-шр-шр
Пётр побежал.
– Погоди, дай мне шанс. Я накормлю тебя позже. Оставь их. Пожалуйста!
Но… Не успел Пётр. Однажды он попросил одиночества. И природа услышала. Исполнила. А про исключения разговора не было. Наслаждайся!
В доме Петра ждал лишь сувенир – слово, собранное из разбросанных букв. Он сел рядом и дал сигнал наблюдательному дрону показать, что здесь произошло, и в парнишках Пётр узнал себя.
Альбинос, на первый взгляд, скромный, забитый немного, но в глазах такой ум плескался. Его избегали, обзывали, но с каждым годом его дух только креп. В школе Пётр был похожим изгоем. Но она… лишь она ему улыбалась всегда.
Рыжий. Дерзкий и одновременно трусливый. И ведь он не боялся быть таким при друзьях, они приняли его так же, как и альбиноса. А Пётр? Он таким был в студенчестве. Походы, художественная самодеятельность, и каждый раз его втягивала в приключения она…
Пётр провёл по холодной с мороза щеке и улыбнулся сквозь пелену слёз.
Щупленький парень напомнил, как Пётр запускал бизнес. Юнец наивный. Сколько же раз ему пришлось расшибить лоб и переломать кости. Метафорично. Пока наконец не нарастил мышцу и не стал лидером – в первую очередь для себя.
Да, он многое испытал благодаря той, что приняла его, помогала, но… Ради неё Пётр создал программу. Пацаны – это победа. Они такие реалистичные вышли, вчера Пётр мог коснуться фантомов, слепленных из воспоминаний, ощутить их тепло. Пусть и забрал ненасытный снег их энергию слишком быстро, но Пётр теперь знал, что всё возможно. Образ её оживёт, такой, как он её помнил, стирая из памяти ту, кем она стала. У него всегда всё получалось. А как? Этого Пётр и сам иногда не понимал. Он просто верил, делал и терпеливо ждал.
