Ирина Ломакина
Писательский биатлон
Игры 21-го века
Денис Андреев @waukeenson
Выстрела эхо
Бьётся израненной птицей.
Неба прореха,
Рядом – такие же лица,
Маски, костюмы
И за плечами винтовки.
Голос фон Блюма:
– Кто из нас гений сноровки?
Сложность масс-старта:
Выжить в мороз и метели.
Термос и карта,
Тают остатки недели.
Словно из стали —
Мы не боимся нагрузки!
Сразу отстали
Финн, Итальянец и Русский.
Голос фон Блюма:
– Наши винтовки точнее,
Цедит угрюмо:
– Легче, надёжней, кучнее!
Вьётся позёмка,
Трасса петляет змеёю.
Сказано ёмко:
«Германия за Тобою!
Без промаха бей!
Бей!» Начинает смеркаться!
Противники злей,
Будут петлять, спотыкаться,
А вот и рубеж!
– Герр фон Блюм на позиции…
Отважен и свеж,
Бережен к амуниции.
Рамка прицела.
Скоро – мишени, пристрелка.
Замерло тело,
Сердце, встревоженной белкой.
Цвета маренго
Сфера орбит и созвездий.
Выстрел! На сленге:
– Первый. Ангел Возмездия.
Кроличья лапка
Болтается на антабке1.
Слышал, как бабка
Шептала такой же бабке:
– Черти лесные!
Вот те, ей-богу, Петровна!
С бычьею выей2
Встал из сугроба, огромный,
Гонит другого,
Судя по говору – финна,
Следом – монголы…
За самоваром старинным
Бабки шептали.
Вьюга, бела и огромна,
Скрыла от взора
Первую ночь биатлона.
***
Мёрзнут ладони.
Воспоминания детства:
Розовый слоник,
Синий щенок по соседству.
– Я самый меткий!
Сбил снегиря из рогатки!
– Ты, как все детки,
Маленький, мерзкий и гадкий!
Это Матильда,
Вечная горе-сестрица:
– В чём провинилась
Та беззащитная птица?
Зрелость и юность
(Под нарастающий иней):
– Мы, гитлерюгенд3,
Связка отмеренных линий!
Первые стрельбы:
– Прецизионщик4, не спорю!
Склонами Эльбы,
Пеной Балтийского моря
Перековало
Из мальчугана в солдата…
Этого мало,
Эпоха не виновата —
В зимнем Китае
Вайдель5 закроет мишени.
Медленно тают
Память и связь поколений —
Только до Вайдель
Семьдесят зим олимпийских.
Запахи вафель,
Звуки напевов альпийских
Всё это в прошлом…
Чёртовы мёрзнут ладони!
Память дотошна —
Вот итальянец. Маркони.
Бронзовоглазый,
Шумный любитель оливок.
Промах? Ни разу!
Русские дышат в затылок!
Гонка пасьюта,
Выстрел в позиции лёжа.
Меньше минуты,
Дрогнет морозом по коже
И затаится
Между снежинок и чисел
Громкий, смертельный,
Страшный, как ненависть,
Выстрел!
***
Выбили финна.
Закончилась Талвисота6.
Снегом и глиной
Снова засыпало Отто.
Русские лупят,
Не уходя с позиции —
Как это глупо!
Некогда думать и злиться:
– Это бесчестно!
Вы словно дикие звери
Скрылись в подлеске!
Вздрогнули сосны и ели
Сыпятся ветки,
Мимо прошёл бронебойный.
– Малые детки!
Запах насыщенно-хвойный
Перемешался
С копотью, гарью и смрадом.
«Verdammte scheisse!7»
Тут же накрыло снарядом.
Дрожью и стуком —
Зубы как будто на марше,
Дёрнуло ухо.
Вот и противник! Постарше,
Сильное тело,
Палец коснулся затвора,
Рамка прицела,
Далее – пуля и порох.
Далее – выстрел,
Вспышка и новые крики.
Отто спокоен.
Отто взбешённый и дикий.
Отто как демон!
Снова спокойный и чистый.
Цифрами слева:
Десять очков за убийство!
Скоро итоги:
Лавры на кудри седые
Отто фон Блюма.
Резвые и молодые
Даже не в топе!
Сводные счёт и таблица
Скажут Европе:
– Эти запомните лица!
Это герои,
Дети мечты и свободы!
Сила, здоровье,
Мыслей обильные всходы!
Мы подключаем
Чувства отличного сорта!
Волк с горностаем —
Герб виртуального спорта.
***
Я исчезаю.
Первый в таблице рекордов!
Волны вай-фая,
Рядом какие-то морды,
Красные ксивы,
Деньги и бронежилеты.
Как же тоскливо,
Это последнее лето,
Судя по нормам
И по абзацам контракта.
Новой реформы
Сцена последнего акта:
«Будете стёрты.
Жизнь без логинов, страничек…»
Старые шорты,
Кухня, с рисунками птичек,
Запах попкорна,
Лето, две тысячи сорок.
Сяду покорно,
Жизнь принимая за морок.
Это вербовка —
Нет ни семьи, ни кредитов,
В пальцах подковка,
Фраза глупа и избита:
– Что со мной будет?
Скажут итоги и числа —
Ночи и судьбы,
Тех, кто играет нечисто.
Суть экономик —
Игры, как будто в реале,
Карточный домик
Рушится, словно в аврале.
И по указу
Высших Советов и фракций
Надо не сразу,
Но как-то переключаться.
Новых проектов
Тендер открыт и запущен:
Голопроектор.
Кибер трансгендер-ведущий,
Но побеждает
(Сердце разрезало бритвой!)
Шоу в Китае:
«Сверхолимпийская битва».
Сто пять игроков,
Бой со смертельным исходом,
Здесь без дураков!
Горы, пустыню и воды
Пересекают
По правилам биатлона.
Кто выживает —
Слава и деньги огромны!
Если же в матче
Кто-то нечестно играет,
То нужен сто пятый, Палач.
Это… я.
Закрываю глаза.
Исчезаю.
Сога Ханес
Катя Епифанова @katriness.vibes
На пыльных тропинках далёких планет останутся наши следы.
В. Войнович
Инженер вошёл в комнату и остановился возле двери. Мальчик только проснулся и, свесив ноги с кровати, что-то писал в блокноте. В комнате царил хаос – валялись металлические детали, скомканные листы с чертежами и тюбики из-под белковой пасты.
Оврэим Кулл был первым существом, которое Сога встретил на планете Скала два года тому назад. И как он решился зайти в портал? Оврэим тогда работал штатным инженером и прилетел на плато Синего дракона закрыть образовавшийся разлом между мирами. На планету и раньше заносило безумных путешественников и искателей приключений, которые не страшились неизвестности и жаждали новых впечатлений. Инженер ничуть не удивился, заметив фигуру в разломе, но его поразило сходство мальчика с… собой. Синие волосы, бледная кожа. Сога выглядел точно как коренной житель Скалы.
– Я вчера немного перебрал, Чарли, – сказал Сога, не поднимая глаз.
– Был какой-то сбой? – спросил Оврэим.
– Подёргивалась левая рука.
Инженер прошёл по комнате, рассматривая чертежи, висящие на стенах. Пару раз споткнулся о металлолом на полу, покачал головой и ткнул пальцем в один из чертежей:
– Ты уверен, что это сработает?
– Я проверил, учитель! – Сога надел спортивный комбинезон и вышел из комнаты. Робот Чарли, стоящий в углу, последовал за мальчиком. Тяжёлыми железными шагами он шёл по следам, в точности воссоздавая движения хозяина.
С виду безжизненная и холодная планета таила в своих недрах огромные подземные города. В одном из них жил мальчик с Земли по имени Сога. Под покровительством наставника Оврэима он собирал робота для участия в Олимпийских играх. Битва роботов – грандиозное событие, лицезреть которое собирался весь высший свет планеты, а также гости из соседних галактик. Битвы проходили в столице Отренстен – в самом центре, в громадной пещере, вырубленной в синем минерале.
Трибуны арены разделены на восемь секторов, для будущих инженеров и гладиаторов был выделен зелёный сектор. Мальчишки с нетерпением ждали начала игр, бурно обсуждали участников и втихую делали нелегальные ставки. Между рядами катались роботы-официанты, продающие космические сладости и напитки. А на входе гостей встречал автомат с сувенирами – мини-роботами, фигурками известных бойцов и старинными книгами о гладиаторах, привезёнными с Земли.
Красный сектор занимали инженеры и почётные гладиаторы, уже не имеющие возможности участвовать в играх, но часто выступающие в роли наставников. Самый почётный, не знавший поражений гладиатор Рохул занял центральный трон и терпеливо ждал, когда протрубят гракасы – трубы из рогов грака. Это огромное свирепое животное с шестью парами рогов. Граков разводили в соседней галактике, на планете Джинард, куда по окончании Олимпийских игр отправится большая часть зрителей, чтобы лицезреть Великие битвы граков и привезти домой сувениры из рогов и костей этих величественных животных.
От арены огромной подземной паутиной расползались коридоры, по одному из которых сейчас шёл Сога в сопровождении своего наставника Оврэима. Звук шагов разносился эхом по коридорам и расщелинам, что настораживало живущих внутри скал мелких паразитов и грызунов. Из стены выскочили две чёрных крысы. В два прыжка они пересекли широкий коридор и нырнули в трещину напротив.
– Чёрная крыса – к удаче! – сказал Оврэим.
Возле ворот арены уже толпились гладиаторы с их роботами и наставниками. Сога и Оврэим заняли место на именном диване наставника. Мальчик начал последнюю проверку. Робот чётко выполнил все команды и встал в боевую стойку. Кинжалы наточены, колчан полон стрел – Чарли готов! Чёрная, натёртая до блеска броня робота отражала свет свечей, факелов и силуэт мелкого существа, приближавшегося к ним.
– Твой робот выглядит так, будто ты его нашёл на свалке битых! – засмеялся Ним – мелкий розовый мальчишка, похожий на поросёнка.
– Зато я его сам собрал, без помощи папочки.
– Ты не имеешь право даже говорить о моём отце! – завизжал Ним. – Он главный в красном секторе! А про твоего ходят слухи, что он среди черни, в секторе для отбросов! На тебя даже никто не ставит! Только шепчутся о твоём плебейском происхождении.
– Не обращай внимания. – Оврэим похлопал Согу по плечу. – Пусть разум твой останется чист, рука тверда, а намерение железно!
Хотел бы Сога, чтобы отец действительно был здесь, пусть среди отбросов, пусть в чёрном секторе. Но он бы смотрел… Он бы гордился. Возможно, когда-нибудь отец найдёт в себе силы простить ему побег, перебороть гордость. Возможно, когда-нибудь он займёт место на трибунах. И не где-нибудь, а в секторе для высших рас…
Мысли перебил звук гракасов, к ним присоединились кеилале – барабаны из семенных коробок одноимённого цветка, собранного на планете Траллас. Зазвучал гимн Скалы. Музыка овладела мыслями существ, сидящих на трибунах. Было в ней что-то магическое, завораживающее. Запели дракайны, и зрители стали медленно двигаться в такт чарующей музыке.
Открылись ворота, и на арену вышел розовощёкий Ним. Важно вышагивая, он махал рукой направо и налево, тут и там отвешивая изящные реверансы. За ним следовал громадный красный робот с двуручным мечом за спиной. Гигант поднял руки, в которых сжимал голубое копьё. Робот, казалось, был столь же высокомерен, как и его хозяин.
– Показушник! – злобно фыркнул Сога.
– Прибереги эмоции для битвы, – спокойно сказал Оврэим.
Противником Нима был мальчик с Земли по имени Вик со своим роботом-саламандрой. Сога подружился с ним вскоре после прибытия на Скалу. Мальчишки часто проводили вместе время, летали на базы за запчастями и мечтали о славе, которая непременно долетит до родной планеты.
Вик подготовился к битве, саламандра перешла в боевой режим. Как только гракасы протрубили начало сражения, робот Нима молниеносно швырнул копьё и пронзил саламандре голову. Робот задымился и рухнул на каменный пол. Сога вздрогнул, толпа гудела, а Ним поклонился и покинул арену.
– Ну что, Землянин, ещё не поздно сдаться! – Ним осмотрел робота Соги. – Это что, кинжалы? Серьёзно? Ты думаешь победить моего Грестера этими зубочистками?
– Смейся, розовый, у меня есть секретное оружие… – начал Сога, но Оврэим жестом остановил его.
– Ври, да не завирайся! Секретное оружие, ха!
Наставник отвёл Согу в сторону, подальше от лишних ушей.
– Эмоции мешают тебе, Сога! Ты должен быть внимателен, молчалив и терпелив. Соберись!
– Да, учитель! – Сога закрыл глаза и вспомнил путь, что он проделал. Не зря же столько усилий потрачено. Нельзя дать эмоциям взять верх! Сога вспомнил первые месяцы на Скале. Он так скучал по дому, несмотря на то, что много лет страстно мечтал покинуть Землю. Обосновавшись на новой планете, Сога не забыл о родине и расспрашивал космических путешественников и торговцев, не бывали ли они на Земле. Вскоре мальчик с синими волосами был известен на весь Отренстен. В одном из пустующих зданий города Сога вырастил роскошный сад из привезённых с разных уголков вселенной семян и саженцев. Многочисленные друзья-путешественники любили захаживать в гости и непременно приносили с собой зелёные сувениры.
– Сога! Сога! – писклявый голос отвлёк мальчика от мыслей. – Я слышал, твой отец здесь!
– Это невозможно, – спокойно сказал Сога.
– Я сам не видел, но народ шепчется, – не унимался мелкий, похожий на ежа паренёк.
– Мы обязательно обо всём узнаем позже. – Оврэим по-отцовски положил руку на плечо мальчика. – Сейчас для нас главное – победа!
***
«Всё равно домой вернёшься! Там и получишь», – в голове возник голос отца.
Сога снова вспомнил Землю. Он всегда мечтательно смотрел на звёзды. Воображал себя космическим странником, путешествующим сквозь разломы и бреши во вселенной. Он заводил воображаемых друзей – причудливых инопланетных существ. Рисовал космические города, величаво вздымающиеся башни на фоне невероятных пейзажей, дикие планеты, где только-только зарождалась жизнь, а природа, ещё не тронутая разумным существом, величаво царствовала над всем живым. Где-то там, среди звёзд и туманностей Сога видел своё будущее.
«Всё равно домой вернёшься», – снова пронеслось в голове.
Пятнадцать лет мальчик провёл в маленькой деревушке на берегу озера Смуодал. Сога, единственный ребёнок в семье охотника и травницы, должен был пойти по стопам отца, стать поддержкой и опорой для семьи, но его тянуло на запад, туда, откуда дул ветер.
Однажды ветер изменился. Стал сухим. Его порывы обжигали лицо, а на земле оставались мелкие кристаллики. За несколько минут земля покрывалась загадочной бело-голубой пылью, которая явилась причиной ухода мальчика из деревни. Он искал источник. Рисовал карты, делал метки на деревьях и камнях и однажды утром тихо ушёл.
Сога миновал небольшую рощу, в которой прятался от отца, когда сбегал из дома, и вышел к Красной равнине. Так далеко он ещё не заходил. Никто не заходил. Он шёл среди рубиновой травы, изредка встречались кусты Суллы, и мальчик мог полакомиться её сладкими ягодами. Пару раз ему попадались болота и родник с чистейшей водой. Вскоре почва под ногами стала твёрже. Часто встречались большие валуны, среди которых мелькали белые шустрые змейки.
Когда Сога присел отдохнуть, за спиной раздался звук, похожий на рëв исполинского существа. Мальчик огляделся и увидел за одним из валунов портал – воздух будто порвался, и сквозь трещину струился сияющий голубой свет. Подул ветер, и вслед за ним из разлома посыпалась кристаллическая пыль. Подойдя поближе, Сога увидел синие скалы позади чистейшего голубого озера, над которым сияло белое солнце. Мир, открывшийся ему, показался таким родным и знакомым. Сога протянул руку. Голубая пыль с еле уловимым шелестом легла на ладонь.
***
Каждая победа Нима злила и одновременно тревожила Согу. Толпа на трибунах неистово завывала, требуя новых и новых жертв. Роботы рассыпались на части от одного лишь удара копья могучего Грестера. Противный розовощёкий мальчишка купался в славе. Важно расхаживая среди гладиаторов, готовящихся к битве, он не упускал возможности бросить пару язвительных слов. Он знал, как задеть чувства соперника и тем самым пошатнуть его уверенность.
Летели секунды, минуты, часы. Бой за боем Сога также побеждал. Собранный им робот был быстр, ловко уворачивался от противников, а молниеносные и точные удары его кинжалов наносили серьёзные повреждения соперникам. Он отыскивал слабые места и быстро перерезал жизненно важные контакты, отрубал железные хвосты и конечности.
Чарли был создан во многом благодаря Оврэиму. В тот самый момент, когда Сога вышел из портала, инженер увидел в нём силу, волю к победе. Несмотря на то что для мальчика этот мир был чужим и таинственным, Оврэим довольно быстро обучил Согу инженерному делу, и спустя год появился Чарли – тёмный воин. Благодаря травничеству в арсенал робота добавились яды, разъедающие металл. На поясе в небольших сосудах висели зелья слепоты. Робот бросал сосуд в ноги противника, и тот на пару минут терял зрение. А Чарли было достаточно пары секунд, чтобы броситься к жертве и отрезать ей голову.
В схватке с паукообразным роботом Чарли использовал сеть из растения Куо, которое Сога вырастил из семян, подаренных его ящероподобным другом – странником Кханом. Растение имело тонкие, но поразительно крепкие стебли. Прикасаясь к телу, Куо опутывал его, протискивался во все щели и обездвиживал. Паук неуклюже повалился на землю, и Чарли оставалось нанести лишь решающий удар.
– Мы близки к победе как никогда! – Сога прикоснулся к холодной и гладкой металлической руке робота. – Мы едины!
– Вы близки к провалу! – из ниоткуда возник мерзкий голос Нима. – Сдавайся, глупый Землянин.
– Заткнись, Ним! – Согу переполнил гнев и желание расправиться с гадким мальчишкой. Мысленно он уже победил. Представил хлюпающую от унижения физиономию розового засранца. Эта мысль пришлась Соге по душе, и он расплылся в хитрой улыбке.
Олимпийские игры близились к концу. Осталось четверо участников. Соге предстояла битва с Нимом. Его уже не заботило первенство, он жаждал свести личные счёты. К гулу толпы на минуту добавился оглушительный вой ветра. С потолка посыпались мелкие осколки минерала, и даже сквозь подошву толстых ботинок Сога ощутил вибрацию – по планете пронеслась стеклянная буря. Запахло хрустальной чистотой с еле уловимыми нотками имбиря.
«Это знак!» – подумал Сога. Та же мысль посетила и других гладиаторов. Бури были спонтанными. Некоторые считали их весточками от богов, другие – доброй приметой. Были и те, кто предрекал грядущий конец света.
Как только арену перестало трясти, раздались звуки гракасов. Оврэим взял Согу за плечи.
– Помнишь, что я сказал тебе, когда ты вышел из портала?
– Здравствуй? – сказал Сога, улыбаясь.
– Нет. Я увидел в тебе себя. Те же синие волосы. Та же бледная кожа. Я спросил, мой ли ты сын. Первая мысль, что пришла мне в голову, что ты явился из параллельной реальности. Той, где у меня есть сын. Но присмотревшись, понял, что ты человек. Тем не менее я всё ещё видел в тебе себя. Твоя сила граничит с безрассудством, а внутреннее спокойствие – с горячей кровью. Я знаю, ты сможешь справиться с эмоциями. Просто представь, что цель твоя уже достигнута.
И он представил. Сога вышел на арену с холодным сердцем. С несокрушимой верой в победу. Он обвёл взглядом трибуны и слегка поклонился, в то время как его противник плясал и кривлялся от непонятной мальчику радости.
Когда снова прозвучали гракасы, Чарли занял оборонительную позицию. Сога надеялся на предсказуемость оппонента. Слишком уж розовощёкий глуп для тактических приёмов. И он не ошибся. Грестер метнул копьё, которое со страшной силой пронеслось мимо Чарли. Робот был мал, но ловок. Он моментально пригнулся и выпустил во врага шесть стрел. Броня Грестера зашипела, и в металлическом корпусе появились оплавленные дыры.
– Ха! – закричал Ним. – Это как укус зюшника. Моему роботу это никак не повредит.
Не успел Грестер достать следующее оружие, как полое древко стрелы лопнуло и из трещины выползла стайка маленьких жучков. Последовал хруст других стрел, и полчище жуков устремились сквозь «раны» робота к жизненно важным системам. Они жадно грызли провода, вызывая одно замыкание за другим. Грестер сумел сделать лишь один шаг вперёд и с грохотом упал на каменный пол.
– Ха! – язвительно повторил Сога слова Нима. – Укус зюшника, говоришь? Твоему роботу это совсем не повредило.
Розовощёкий Ним покрылся красными пятнами и визжа, как свинка, убежал с арены. А Сога махал толпе руками, пытаясь разглядеть гостей. Единственный, кого он сейчас хотел видеть это его отец. Вдруг ёжик не обманул и он действительно здесь. Но звуки гракасов намекнули Соге, что пора уступить место другим бойцам. На арену высыпали маленькие роботы-уборщики и утащили Грестера в мусорный отсек.
У ворот победителя встретил Оврэим. И без того высокий и статный, от гордости за подопечного он вытянулся струной, его голубые глаза сияли от радости. Из-за спины учителя выглядывала его жена Ишитти и загадочно улыбалась.
– Наш милый Сога, мы так горды, так счастливы! – пропела Ишитти. – Пусть ты не наш кровный сын, но мы таковым тебя считаем. Мы безмерно рады быть сегодня рядом с тобой, но кое-кто ещё хочет поздравить тебя.
Ишитти посмотрела в сторону. Проследив за её взглядом, Сога увидел стоящего возле стены отца. Он улыбался.
Наш новый Уралмаш
Оксана Царькова @oksanatsarkovp
Утречко выдалось сегодня прекрасное. Три солнышка на небо выкатились – не закатишь их обратно. Припекают, однако. Выйду на улицу, доковыляю до теплички своей. За нашими жителями подгляжу, как они процесс производственный соблюдают.
Вот, например, Петрович поливает цветочки керосином. Пестики и тычинки Plumbum glans криво ухмыляются, но суррогат глотают.
– Простите, мои родные. – Петрович хотел погладить цветы рукой, но те хищно заскрежетали клыками. – Пятые сутки транспортник ждём, там ваш комбикорм и вообще.
Петрович горестно взмахнул руками.
– Чё? Жрать не хотят, окаянные. Так ты их навозом удобряй, а то ты зря топливо переводишь на этих оглоедов. Глядишь, дерьмо на добро пустишь, а не наоборот.
За спиной Петровича незаметно возникла старуха Плёткина. Вредная, как тысяча чертей, и нюх у неё на неприятности прямо-таки собачий.
Космическая колония «Новый Уралмаш» (КНУ) в системе Медузы, где я и другие колонисты обитают, совсем маленькая, но каждый индивид в ней, скажем так, особенный. Мы тут всякий сброд терпеть не будем. Если кто по незнанию решил у нас обосноваться, а Устав КНУ соблюдать не желает, то мы его быстренько, пинками под зад обратно выгоним, чтобы нашим воздухом чистым не дышал.
Про пинки я не зря упомянул. Реально, глава КНУ самолично, берцами сорок седьмого, не разношенного подлеца выгоняет. По филейным местам попинывает да речь поучительную приговаривает. Ну и мы за словом в карман не лезем. Шутейно так, добрым матерком Уральским отщепенца вослед поучаем.
Но сегодня всем нам, новоуралмашевцам, не до шуток. Транспортный корабль со всякими припасами, который мы с основной колонии «Новая Россия» ждём, уже на пять дней опаздывает. Нет, с голоду или от засухи мы на нашей планете не помрём. А вот эксперименты научные, новые разработки – всё приостановить придётся. Жалко потерянного впустую времени.
– Петрович, ты на меня не серчай. – Плёткина потуже завязала под подбородком синенький платочек. – Я к тебе по делу, а не почморить. Я тут давеча в седьмом квадранте активность одну нехорошую срисовала. Вспышки наблюдала андронные, коих там отродясь быть не должно. Мне кажется, что транспортник наш «Флибустьеры» прихватили и сейчас к нам направляются за каким-то хреном.
– Чё значит, за каким-то хреном? – Петрович постучал по лбу Плёткиной согнутым пальцем. – Не за каким-то, а за нашим «Инновационным хреном», что мы пятый год в теплице «Осколково» выращиваем. Баба-дура ты, Плёткина, но стратегический аналитик, высшего класса. Сейчас я наших бойцов предупрежу, чтобы готовы были к встрече гостей незваных.
Небушко над Колонией «Новый Уралмаш» окрасилось в цвет тухлого помидора. Значит, скоро ночка тёмная наступит. Наши все жители новоуралмашевские у клуба на завалинке расселись. Семечку лузгают, лясы точат да на небо поглядывают.
И точно – из пушистых помидорных облачков на наш местный космодром космическая яхта «Обналмович» приземлилась, а из неё вроде космические туристы высыпали. Человек двадцать пять.
Смешные такие, в Гавайских рубахах, шортах и берцах на босу ногу. Все как один великаны, ростом под два метра, стриженные «под бобрик», рожи кирпичом, очки тёмные, а уши во многих местах ломаные.
Ходят «туристы», лыбятся, фотоаппаратами наши красоты местные снимают и так картинно-восхищённо ахают, что и мы сами офигеваем от восторга. Тут и старуха Плёткина перед ними выкатилась. В сарафане в пол и в платочке своём синеньком. Хлеб-соль на рушнике вышитом гостям дорогим вынесла да кланяется поясно.
Главный у приезжих, тот, что поперёк себя шире, булку взял, да и схомячил в одну харю, эгоист. И так палец вверх тычет, мол, хорошо ему. Остальные бугаи тоже за спиной его лопочут про «млеко-яйко-курка» и по животам своим ладошками водят. В рядочек супротив завалена нашего выстраиваются и ждут чего-то.
А Плёткина повернулась всем телом к Петровичу, а к гостям незваным задом, ручки сложила перед собой умоляюще. И даже слезу пустила. Дрогнул Петрович сердцем, да и кивнул ей типа: «Да, хрен с тобой, разрешаю».
– Тьфу-тьфу-тьфу! Да всем вам по шарам!
Заверещала Плёткина, выхватывая из-под подола боевой «винтарь».
«Пять по пять». Только и услышали мы хлопки стройные. Всех «туристов» за полминуты в рядочек уложила бабуленька. Даже штрафную пить ей не пришлось, как полагается сейчас за промах в новом русском биатлоне. А то! Плёткина у нас чемпион «Новой России» по этому виду спорта. Она ещё ни разу на соревнованиях не промахнулась.
– Чем ты их, Плёткина, усыпила? – Глава КНУ прошёлся вдоль павших, пиная их обездвиженные тела тяжёлыми ботинками. – Мне бы вот этого мордастенького допросить надо, что же они, ироды, супротив нас измыслили, и где их основные силы вражеские, и вообще.
– А это мне Петрович пулек подогнал, что он в своём Plumbum glans выращивает. – Плёткина вынула из кармана горсть свинцовых «семян». – Вы это у него спрашивайте.
– Через полчаса очухаются. – Петрович нагнулся над главным бандитом и оттянул ему веко. – Точно, как два пальца об асфальт. Цветочки мои пока ещё маленькие, нейропаралитик у них слабенький в семечка-пулечках. Эй, робяты, давайте пеленайте этих супостатов да в клуб волоките. Там с ними беседовать будем.
Тут и мне надо о себе вам обсказать. А то вы все расчевокались, мол, чё за ком с горы, всё видит, всё знает, а мы об нём не осведомлены, этот когнитивный диссонанс нас напрягает чутка.
Зовут меня Васька-МозгоВарщИк. И это не потому, что у меня мозги круче всех варят, то есть не только поэтому. Мозги мне на Уралмашзаводе сварили. Реально.
Я по молодости с завода нашего в армию пошёл. Нашу Землю-матушку в боях межгалактических защищать. И не повезло мне – вернули на родину, но не в полной комплектации. Кое-что после того, как подорвался я на мине-гадюке, так найти не смогли.
Так вот. Притараканили меня в виде разрозненных комплектующих в контейнер упакованных на Уралмашзавод, который на Земле первый по биотехнологиям. Факт!
Лежу я – в цеху я. Из анабиоза меня работяги вывели, чтобы мозг включился, ну то, что от него осталось. И давай меня заново собирать. Я зубами двумя последними скрежещу, но перед пацанами западло ныть. Парняги боль мою поняли и включили погромче музыку в трансляторе – наше уральское ретро. Крутая группа была в двадцать первом веке «Чайф».
Музыка орёт: «Какая боль! Какая боль! Аргентина – Ямайка: пять – ноль!»
И прям стыдно мне стало за сопли-слюни свои. Россияне наши древние песни какие хорошие писали про спорт. А олимпийцы героические наши?
Эх! Сто пятьдесят лет МОК России никак м*льдоний простить не мог. Всё под серым флагом сборную нашу гоняли. И ничего, привыкли. Спортсмены научились гимн России с закрытым ртом мычать, чтобы все слова было слышно и разобрать можно, что «Россия – великая наша держава». А биатлонисты, так те вообще, когда они на круге все пять мишеней выбивали, то зрители вокруг вместо выстрелов слышали: «Ро-сси-я!»
Ох и взъярились проверяющие тогда на наших. Сто раз на дню анализы спортсмены сдавали. А так в МОК и не смогли понять – каким местом мы песни поём и как из ружья буквами стреляем. Великая страна – Россия.
А я тут лежу-расстраиваюсь, что меня на 65% из деталей собирают. Из хороших же деталей. Нашими уральскими мастерами сделанных. Да я с этими деталями ещё тысячу лет проживу-прохожу и не сотрусь. Короче, собрали меня заново на заводе. Давно это было. Ещё до того, как я в нашей колонии «Новый Уралмаш» обосновался.
За жизнь свою долгую во многих я передрягах побывал с Петровичем, главой нашим и с Плёткиной, куда ж без неё. И всегда мы в победителях оказывались.
Как и в этот раз. Когда Петрович к главе прибежал с известием, что пираты наш транспортник захватили и на наш «Инновационный Хрен» нацелились, чтобы его из КНУ выкрасть, то он сразу меня, Плёткину и ещё пару ветеранов на совет вызвал. Посидели мы, покумекали. Ну, дальше вы знаете. Вообще-то, как самый мощный киборг в нашей колонии, это я должен был нейро-ударом мнимых «туристов» оглушить. Но Плёткина с Петровичем свой план Б отработали, который они вдвоём придумали, а я так, на подстраховке у них был.
Отнесли мы бережно всех злоумышленников в клуб, разложили на полу в рядочек. Сидим, ждём, когда они очухаются, чтобы я смог допрос им учинить. Против Васи-МозгоВарщИка ещё никто не смог устоять. Когда я в мозги кому-то своими «методами» проникаю, то либо мозги вскипячу допрашиваемому, либо он правду всю выложит. Обычно всегда второе происходит. Никто не хочет «овощем» на грядке век доживать.
Первым главарь очнулся. Пыхтит, глазами крутит, но пошевелиться не может. Мы с главой пирата на стульчик прикручиваем, чтобы у него соблазна подёргаться не было. И я приступил к допросу.
Оп-па! Нежданчик! А пират-то непростой оказался. Тоже киборг вроде меня. Я было ему начал мозг «вываривать», а эта гадина экранируется и лыбится сидит. Ну и стали мы с ним чипами мериться. Минуту меряемся, вторую. Но чипы у этого пирата тоже «пиратские», как оказалось. Перегрелся он, дымится уже, но слабину не даёт.
Тут и я решил, что пора уже то оборудование своё включить, что мои ребята на Уралмашзаводе в шестом секретном цеху просто от-души-душевно-в-душу мне в глаз правый присобачили.
Чтобы вы знали, в шестом цеху Уралмашзавода раньше шагающие экскаваторы делали. Самые лучшие на всей планете. А нынче мне в этом засекреченном месте кое-чего самого лучшего внедрили. Конечно, я не на полную мощность способности включил, иначе бы этого засланца в лепёшку коровью дымящуюся превратил.
Заговорил пират. Быстро нам всё выложил, что знал.
А знал он до обидного мало. Что за «Хреном» нашим инновационным все галактические пираты охотятся, это мы и без него знали. Что наводчики про наш «Новый Уралмаш» говорят, тоже слыхали не раз: что тут одно старичьё никчёмное и нас плевком одним перешибить можно, что мы только и умеем, как навоз по тепличкам растаскивать и траву выращивать. Понял пират, что не удивил нас сведениями, и достал козырь.
– Мы подстраховались и точные координаты группе захвата оставили.
– Это ж как, милок, ты эти координаты передавать собрался? Глазками в небо мигать будешь, авось, увидит тебя кто?
Старуха Плёткина, как всегда, не смогла не вставить свои пять копеек в мой допрос.
– А мы маячок должны были включить, когда «Хрен» на борту у нас окажется. А они нам координаты базы сбросить должны были.
И тут мы напряглись.
Облом… Ни «Хрена» нет у них, ни маячок не включить… Или включить маячок и координаты нам самим от Главы пиратского получить?
– Нам без боя с остальными пиратами из этой шайки не справиться, не дадут они нам покоя, пока «Хрен» наш и технологии передовые себе не заполучат, – прогудел горестно Петрович, когда мы наконец получили ответный сигнал с координатами пиратской базы. – Собирайтесь, подпоясывайтесь, братия и сестры, защитим наш «Новый Уралмаш» от ворогов.
