Любовь Черникова
Огонь в твоих глазах. Обещание
Глава 12
1.
– Пасита, да чего ты возишься с этой девкой? Может, мне, и правда, все почудилось.
Мордан или уже и сам не был уверен в том, что видел, или очень хотел, чтобы в это поверил могущественный приятель. Его прямо-таки изводила жажда мести, выедая изнутри и мешая спать. Слова, брошенные Защитником на берегу, не давали покоя, превратившись в навязчивую идею. Он должен обладать девчонкой! Ему следует показать, кто здесь главный. Что это такое будет, если каждая деревенщина возомнит, что можно так вот запросто кидать наземь благородных тин Шнобберов?
– Пошлите кого-нибудь к охотнице. Передайте, к тренировкам приступим после праздника Киаланы. Мне нужно время подумать.
Тин Хорвейг отвернулся от окна и окинул взглядом комнату. Харила сидел за столом и, не торопясь, жевал поросячий окорок, препротивно причмокивая и обсасывая жирные пальцы. На его лице царило умиротворение, будто ничего вкуснее и желаннее этой вот ножки на свете не было. Мордан же, напротив, стоял посреди комнаты и хмуро пялился. Все недалекие мыслишки были написаны у него на лице.
– Девчонку не трогать. Всем это ясно? – Тихо повторил Пасита и, не дожидаясь ответа, вышел на улицу.
– Видал? – Повернулся Мордан к брату. – То «победишь – твоя». То – «не трогать!»
– Ну так ты и не победил, – проявил редкую для себя рассудительность Харила. – Значит, не твоя, – обсосав обглоданную дочиста кость, он откинул её в сторону.
Мордан не ответил лишь презрительно скривился. Затем подошёл к окну и выглянул наружу. Защитник стоял на крыльце с задумчивым выражением лица.
– Столько думать, недолго и в мудрецы податься, – пробормотал себе под нос старший тин Шноббер и повернулся к брату: – Сам схожу, – и добавил, видя, как Харила спешно отирает руки. – Один.
2.
Тин Хорвейг нащупал в кармане кафтана записку. Короткое послание от Затолана гласило: «Не спеши! Действовать будем, когда вернёшься».
Это был ответ на ранее посланное письмо, в котором Защитник между строк обрисовал происходящее.
Накануне вечером, едва вернувшись домой, Пасита выпил сразу половину всего целебного отвара, который сварила специально для него знахарка, после чего срочно принялся медитировать.
После долгого общения с девчонкой тин Даррен сила бурлила и рвалась наружу. Хорошо было бы отъехать подальше – туда, где нет посторонних глаз, и дать ей свободу. Но теперь он уже не был зелёным несмышлёным юнцом. Пасита прекрасно понимал, почему этого делать не стоит, и чем всё, может, для него закончиться. Дай волю раз и захочется снова и снова. Контроль, обретаемый годами с таким трудом, будет потерян. Истина, которую, не жалея сил, вбивают в головы будущих Защитников наставники: чем больше силы, тем больше требуется контроля. Иначе, когда понадобится, он не сможет воспроизвести и простейшего приёма. А что он за Защитник, если дар ему не подчиняется?
Наконец, потоки пришли в норму, и тин Хорвейг поднялся с пола, где просидел всё это время в особой позе, скрестив ноги. В голове, как это обычно бывает после длительной медитации, воцарилась неестественная ясность.
Книга! И почему он про неё сразу не подумал? Защитник подошёл и снял с полки книгу Излома.
Когда Пасита закончил разбирать руны, наступила глубокая ночь. Из открытого окна веяло прохладой, донося запахи полевых цветов и навоза. Стрекотали кузнечики, где-то неподалёку напевала ночная птица. Защитник поднялся из-за стола. Сладко, до хруста костей, потянулся. Широко зевнув, потёр покрасневшие глаза. А ведь он не ошибся. Эх, не хватает сейчас рядом какого-нибудь мудреца посмышлёней. Самому-то руны разбирать ой как непросто! Все что удалось прочитать, какие-то жалкие три страницы. А главное: ничего особо важного он так и не узнал. Лишь несколько любопытных фактов из истории создания Ордена, которые почему-то не упоминались в учебниках.
Хотя не совсем так. Все же ему удалось кое-что обнаружить. В книге говорилось, что у пары с инициированным даром гарантированно рождался одарённый ребёнок. То есть, у двух Защитников всегда были дети, обладающие силой. Без исключений.
Из этого тин Хорвейг сделал неутешительный вывод: «Вот почему теперь так редко появляются на свет Защитники – слишком мала концентрация истинной крови. Это влияет и на потенциал».
Курсанты, и правда, были слабее с каждым поколением. Среди нынешних не редкость такие, которым приходится учиться несколько лет на одном и том же круге, чтобы овладеть силой! И мало кто из новичков имеет потенциал, хотя бы в половину, как у Настоятелей старшего поколения. Ему самому в этом сказочно повезло.
«Но что точно означает «пара с даром»? Отец и мать ребёнка должны быть Защитниками в ранге или же необязательно?»
Если это так, то его простое любопытство и желание досадить Махаррону, притащив в Орден девчонку, имеет гораздо больший смысл. Надо понимать, Настоятель Северной башни знает, про свою внучку, но скрывает её от остальных, приказав даже родной матери выдавать дочь за приёмыша.
«Или же он попросту за неё боится? А в курсе ли старик, вообще, про её дар? Ведь его внук смог стать лишь хранителем знаний, не более. Да, сила в мальчишке есть, но это совсем не та разрушительная мощь, которой обладает каждый Защитник».
Пасита продолжил размышления.
«Положим, что у двух Защитников всегда рождается ребёнок с даром, сколько же тогда знатных родов откроет охоту на девчонку? Тогда, тем более, Киррана должна достаться только мне».
Ведь именно он, Пасита тин Хорвейг, обладатель просто запредельного на данный момент уровня силы. Ну не от Махаррона же ей рожать? Он понадеялся, что рано или поздно сможет убедить в своей правоте старика тин Даррена. Как бы ещё избежать посягательств соперников? Похоже, остаётся надеяться на удачу и на то, что остальные просто не знают.
Если подумать, со всего Ордена про девчонку сейчас знали правду лишь несколько человек: Настоятель Махаррон, дядя Затолан и он сам. Братья тин Шноббер не в счёт. Они достаточно глупы, чтобы не придать происходящему должного значения.
«Главное, языками бы не трепали, но тут я за ними пригляжу».
Пасита было разволновался, но тут же взял себя в руки. Следует выспаться, а не то придётся снова медитировать.
«Три раза за день, это прямо как в старые добрые, необузданные времена», – эта мысль несколько развеселила.
В дверь тихонько поскреблись.
– Кто ещё? – Рыкнул Пасита, решив, что кто-то из братьев посмел прервать его уединение.
– Господин Защитник, – на пороге потупив глаза стояла Глафира, она робка подняла голову, – вы давно за мной не посылали, – девушка осеклась, залившись густым румянцем и потупилась.
– Убирайся! Не до тебя мне.
Глафира обиженно вскинула голову, и Пасита вдруг отметил, как гармонируют алые щёчки с её волосами цвета воронова крыла, бледной нежной кожей и блестящими из-под густых ресниц огромными глазами. Чем-то она ему напоминала кровопивцев – ныне исчезнувших порождений Излома, о которых он читал в учебниках истории.
«А что? Может, и так. Орешки-то, почитай, у Излома и находятся. Кто знает, в каких отношениях твари могли быть с предками нынешних жителей?»
Он усмехнулся этой мысли и ощутил горячую волну желания:
– Стой! – Крикнул в окно. – Вернись.
Девка, повинуясь предыдущему приказу, уже успела добраться до середины площади. Услышав окрик, замерла, как вкопанная. Развернувшись, едва ли не радостно поскакала обратно.
3.
Кира едва добралась до дома. Тихонько сползла с лошади и, прикрываясь её телом, прошмыгнула через двор – авось, мать не заметит ничего странного. Вопреки опасениям Анасташи, похоже, дома не было. Это и к лучшему. Охотница быстро обиходила лошадку, задала ей корма. Тенью через окно просочилась в свою комнатушку, морщась от боли – болело все тело. Тихо выглянула, убедившись, что не ошиблась – она была в доме одна. Немного расслабившись, стянула пыльный охотничий наряд и вышла на двор умыться. Хорошо бы было искупаться целиком, но как-то не располагало самочувствие, да и обстановка, к купанию, когда они закончили, и Пасита отдал команду возвращаться.
Кира вернулась в комнату и прилегла на лавку. Тело болело, на лице наливался синевою огромный синяк. И как это скрыть от матери? Разве что в лес отправиться, пока не пройдёт? Да толку-то? Небось полдеревни её видело.
Скрипнула дверь. А через мгновение в комнату влетели Анасташа и Матрёна.
– Дочка! За что они так тебя? Вот же ироды! – Мать бросилась к Кире, принялась ощупывать, гладить.
– Мам, я в порядке. Ничего страшного не произошло, пара ушибов и всего-то делов.
– Дай-ка взгляну, – знахарка оттеснила причитающую Ташку и начала осмотр. Через некоторое время вынесла вердикт: – Рёбра целые. Синяк, конечно, серьёзный, но до свадьбы заживёт. Хотя и не дело это девке с мужиками биться! – Она с укоризной взглянула на Киру, как будто та сама ходила по деревне и всех задирала. – А вот рана на голове мне не нравится. Много грязи, как бы не было заражения, – знахарка засуетилась, вынимая из большой закрытой корзины всевозможные пузырьки и склянки. – Таша, согрей воды.
Мать вышла, а Матрёна цепко взглянула на Киру.
– Никто не насильничал, – со вздохом ответила охотница на, ещё не заданный, но ожидаемый вопрос, – только немного побили. Да я и сама виновата. Слишком самонадеянно себя повела, вот пропустила парочку ударов…
– Кира, и зачем все это? Пусть уж мужики с Паситой и воюют, если им так надо, а ты ведь девчонка! Куда тебе до него?
Кира горько усмехнулась.
Вошла Анасташа с ковшом горячей воды. Матрёна споро достала маленькую плошку, зачерпнула. Поболтала, слегка остужая, вылила туда содержимое какого-то пузырька и протянула охотнице:
– На вот, пей.
Она принялась споро готовить какие-то примочки. Кира залпом осушила плошку и поморщилась:
– Ну и гадость!
Отвар не был горьким, но имел отвратительный привкус и запах. Разом накатила слабость, веки отяжелели, захотелось спать до умопомрачения. Матрёна тем временем инструктировала Анасташу:
– Вот. Это принимать три раза в день, а мазь на тряпочку и к синякам прикладывать. Мелкие просто намазать достаточно. Дня за три сойдёт. Сильное средство. Верное. Наклонись-ка рану промою.
Кира послушно нагнулась над ушатом, и Матрёна осторожно принялась очищать рану, разбирая волосы руками.
– Чем это тебя так?
– Оступилась. Упала на камень, – буркнула Кира и, почувствовав приступ дурноты, вынужденно схватилась рукой за стоящий рядом с лавкой стул. Анасташа ахнула.
– Отвар подействовал, – успокоила Матрёна, предотвращая новый поток охов и ахов, – там лёгкое успокоительное. Сейчас ляжет и до утра проспит, во сне все заживёт быстрее.
– Мне завтра надо на рассвете…
Язык заплетался, и Кира с трудом им ворочала.
– Чего-чего надо? – Недовольно передразнила знахарка.
– Быть на площади. Разбуди меня обязательно, мама, – прошептала Кира, откидываясь без сил на лавку.
Спать хотелось неимоверно. Одолела смертельная усталость. Бой с такими противниками потребовал концентрации всех сил, и теперь наступил откат, да ещё это зелье…
– Рану я промыла. Все не так страшно, как показалось сначала, даром что сильно кровило – на голове всегда так. Завтра – полный покой. Никаких драк, охоты, конных прогулок. Можешь просто сесть и вышивать в конце концов?
– Мне надо на площадь. Рано утром, – упрямо повторила Кира, изо всех сил борясь со сном.
– Зачем это? – Изумилась Анасташа.
– Пасита приказал. Будем тренироваться.
– Что? Изверг ещё не натешился? Я вот сейчас пойду к нему! Или лучше мы уедем из деревни. Немедленно! – Анасташа бестолково заметалась по комнате.
– Мама, а ты, и правда, поезжай, – вдруг даже обрадовалась Кира, но твёрдо добавила: – А я – останусь.
– Это почему же!
– Пасита обещал, что больше никого не тронет, если я…
– Что?! – Хором воскликнули женщины и переглянулись.
– Защитник сказал, они больше никого не тронут, если я буду каждый день с ним… тренироваться.
– Прямо так и сказал? – Недоверчиво переспросила Матрёна. – Да ты же девчонка, на кой это ему?
– Так и сказал, – подтвердила Кира. – И прибавил, что за девичью честь могу не опасаться, – поспешила развеять подозрения, хотя, скорее всего, безуспешно.
Не обращая больше ни на кого внимания, закрыла глаза и мгновенно уснула. Пробуждение оказалось не из приятных. Проснулась Кира от больного тычка в рёбра.
– Спишь? – Зло прошипел Мордан. – Никакого почтения!
Мужчина возвышался, над ней, отчего охотница почувствовала себя весьма неуютно. Руки в боки, ноги широко расставлены, губы кривятся в презрительной ухмылке. Кира подскочила было на лавке и тут же, с непроизвольным стоном, села обратно. Чувствовала себя она более, чем разбито. Вторая попытка оказалась чуть удачнее. Стараясь не охать, обошла Мордана и принялась спешно искать одежду. Охотничий наряд, вычищенный заботливой материнской рукой, обнаружился аккуратно развешенным на спинке стула. Буркнула:
– Я скоро буду. Выйди, мне надо одеться.
– Ты ещё смеешь мне приказывать, девка?! – Угрожающе надвинулся бугай. Получив внезапный толчок в грудь, Кира снова села на лавку. – Да я тебе!..
– А то что? – Нехорошо сощурившись, перебила Киррана, нащупав под подушкой нож. Спасибо маме. Это она его положила, а ведь раньше только посмеивалась над этой привычкой.
– Да я тебя сейчас!.. – Мордан шагнул ближе, схватил за ворот, поднимая с постели. Рубаха угрожающе затрещала.
– Интересно, что скажет Защитник? – Зловеще улыбнулась Кира, приставив лезвие к паху ублюдка.
Она надеялась, что не ошиблась в своих предположениях. И, похоже, оказалась права. Мордан зло толкнул её обратно, выпустив рубашку, и Кира закашлялась от боли в ушибленных рёбрах. Да, рефлексы её подвели. И как она в таком состоянии собирается снова драться?
Противник отступил, тяжело дышал от ярости.
– Ты, сартогская сука, – прошипел он, – я дождусь, пока тин Хорвейг потеряет интерес, и тогда тебе несдобровать. Я заберу тебя в своё поместье и превращу в прикроватный коврик. Ни один мой гость не пройдёт мимо, не плюнув в твою сторону! Ты сдохнешь под моими сапогами, и я скормлю твою вонючую тушу цепным псам! – Он смачно харкнул прямо на чисто вымытый пол и, резко развернувшись, вышел.
В глубине двора за домом разрывался Туман. Кира выскочила следом на крыльцо.
Мордан остановился у самой калитки, повернулся:
– Громко же лает твоя псина, – он, осклабившись, посмотрел вглубь двора, заставив Киру насторожиться.
– Не смей тронуть собаку! – Охотница едва узнала свой голос – она зарычала, не хуже Тумана.
– Можешь не приходить сегодня на площадь. Встреча отменяется.
Охотница проводила его фигуру тревожным взглядом. Мордан удалялся широкими размашистыми шагами, время от времени зло зыркая через плечо. Кира тяжело опустилась на ступеньку крыльца и горестно вздохнула.
«Ещё седмицу назад до меня никому и дела не было, а теперь что?»
Самый страшный человек в деревне питает к ней какой-то странный интерес. Она давно не маленькая, и прекрасно знает, что происходит между женщиной и мужчиной. Да и доселе Защитник особо не стеснялся – брал, что хотел. Тот ужин… Она прекрасно осознавала, чем это все могло закончиться. Но Пасита сдержался. Она видела, с каким трудом давалось ему это самообладание, но ведь ничто не могло помешать ему сделать так, как пожелает.
«Или же причина в том, что я Киррана тин Даррен? Не хочет ссориться с могущественным родом? Дедушка Махаррон за такое спуску не даст».
Охотница в этом не сомневалась.
Теперь Мордан. Он явно точит на неё зуб. Ещё бы! Двойное унижение. Такое не каждый-то деревенский увалень сразу забудет, что уж говорить об отпрыске знатного рода? Нужно его опасаться. Не стоит забывать, что братья не простые слуги, а скорее ровня Защитнику, судя по одежде и повадкам. Да точно! Слышала же, что их зовут тин Шнобберы – значит дворяне. Да и Мордан сейчас, ляпнул про поместье, когда ругался. Хотя, ему-то она и не обязана верить. И как относиться к его словам? Не солгал ли? Правда ли не нужно тащиться на площадь? Хорошо бы, да вдруг Пасита осерчает и скажет, что она нарушила договор?
– Да ну их всех! – Разозлилась Кира.
Она не то что драться или тренироваться не в состоянии, а, вообще, едва на ногах держится. Им надо, вот и пусть друг другу рыла чистят. С этими мыслями охотница вернулась в дом, ощутив внезапно зверский голод.
4.
До ночи Киаланы осталось два дня, если можно так сказать: сегодня, да завтра подождать, а вечером уже и вот он – праздник. Приготовления в Золотых Орешках шли полным ходом. Из каждого дома доносились умопомрачительные ароматы свежей выпечки Пироги, пирожки, сахарные кренделя, пышки, калачи с маком и прочие изыски местных поварих заставляли слюнки течь не переставая. Наряду с печёным, готовились и хмельные ягодные меды, благо пришло уже разной ягоде время. Уже давно настаивался квас, наварено было и пиво. Завтра с утра незамужние девушки начнут плести цветочные венки, добавляя дубовый лист, или веточки крапивы – смотря, кто какое желание загадал.
Мужики на берегу Широкой ближе к обеду разведут костры, чтобы жарить приготовленное мясо. В основном дичь, но нет-нет да и мелькнёт щедрой рукою выделенный поросёнок или барашек. Не стоит скупиться. В ночь Киаланы, каждый должен быть наряден, сыт, пьян и доволен жизнью, насколько это возможно. Такова примета.
Все будут петь, веселиться, играть и танцевать. Есть вволю без запретов, брызгаться водой – непременное условие: только той, что смог унести в руках. Не умолкнет смех до самой темноты. А как взойдёт первая звезда, девушки поснимают с головы венки и пустят по воде, распустят косы да затянут печальную песню в честь Киаланы-девы. Навстречу со стороны выйдут парни в простых белёных рубахах с красными кушаками. Ответят хором, славя мужа её Керуна. Как только дело дойдёт до слов про быстрого ястреба, что ухватит белую горлицу, девушки ринутся врассыпную в лес. Парни допоют куплет, ещё немного похрабрятся, подзадоривая друг друга и, давая девчонкам фору, а затем бросятся следом, снимая кушаки на ходу. Если и поймают кого – не страшно. Выкуп – всего лишь поцелуй, но и отказать в нём не можно. Если же двоим Киалана голову вскружит, значит так тому и быть. В ночь Киаланы это можно, а после праздника вот она – готовая пара. Никто не осерчает, даже самые суровые родители будут вынуждены смириться. С богами не спорят.
Из всех правил бывают исключения. Кира пойманной была только раз, но отпор ей дважды давать приходилось. Да и попалась-то по глупости. Ей можно было хоть и на месте стоять, свои просто мимо пробежали бы. Вот и привыкла, что никому тут, кроме Микора, не нужна. Ага, да кто бы супротив него-то её поцеловать решился? Вот и шла не спеша, улыбалась своим мыслям и мечтала, как завтра будут с Микором тренироваться, и она ему отомстит за поражение. Тут-то этот заезжий и подоспел. Кажется, дядьки Иссопия племянник. Ладно бы просто поцелуй стребовал, так ведь нет! Он из Птичьего Терема приехал, вот и решил, что раз городской, то можно вот так сходу руки распустить. Да и не била-то его она сильно. Так. Бросила наземь, а он осерчал, и сам уже в драку полез. Пришлось дать отпор, не терпеть же? Второй раз получилось похоже, но там ещё и Микор подоспел, так самой, вообще, ничего делать не пришлось.
Кира задумчиво рассматривала своё отражение в небольшом настольном зеркальце на подставке – дорогая безделушка в серебряной оправе, которую когда-то подарил её матери Каррон. Синяк уже почти сошёл, хотя ещё давеча пугал чернотой. Хорошие у Матрёны мази, да примочки. Завтра, похоже, совсем не останется и следа. Рёбра тоже больше не болели, а под волосами остался лишь маленький розовый шрамик. Вопреки опасениям рана оказалась пустяковой – кожу о камень едва рассадила. Пасита, хвала Киалане, её больше не звал. Не обманул Мордан, но все же дурное предчувствие не покинуло. Подумалось: «Это еще не конец».
Вошла Анасташа, принесла новый, расшитый летними цветами по подолу, сарафан.
– Вот, завтра наденешь.
– Спасибо мама. Красотища какая! – Кира принялась разглядывать рисунок.
– Самой бы пора уже сарафаны расшивать, – привычно пожурила Ташка дочь, прекрасно зная, что это бесполезно.
– У меня так красиво никогда не выйдет! – Кира обняла мать.
– Дай-ка посмотрю, – Анасташа повернула дочку к свету, погладила осторожно щеку. – Почти и не видно уже. Даже удивительно! Вчера я была уверена, что шрам останется.
Скрипнула калитка, и тут же раздался лай.
– Принесла кого-то неладная! – Анасташа с тревогой выглянула в окно.
– Тёть Таш, – крикнул соседский мальчишка, – там это… Киру зовут.
– Кто зовёт?
Мать с дочерью уже вышли на крыльцо.
– Защитник Пасита требует к себе.
5.
Кира пошла пешком. Если вдруг придётся куда-то ехать, то будет время подумать, пока сходит за лошадью. Было жарко, и она не стала надевать охотничий наряд. Да и вроде как тин Хорвейг слово дал, хотя грызли её некоторые сомнения на сей счёт…
Показался дом Защитника. Сам хозяин уже стоял на крыльце и радостно улыбался, завидя её.
– Здрав буде, господин Защитник, – поклонилась Кира.
Это один на один, можно себе позволить бунт, а на людях, лучше Паситу не гневить.
– Кирра! – Похоже, он чуть не назвал её полным именем, но вовремя остановился.
– Мне не сказали, надо ли быть верхом… – Развела руками охотница, как бы извиняясь за свой непривычный вид.
– Хм. А сарафан тебе к лицу, – мужчина некоторое время рассматривал её. – Я просто позвал тебя пообедать. Проходи.
Кира непроизвольно сглотнула. Помнила, чем закончился прошлый ужин.
– Я сыта, господин Защитник, благодарю.
– Так, о чём мы договорились? – Голос Паситы прозвучал с мягким укором.
– Помню, – ответила Кира с горькой усмешкой.
– Тогда вперёд, – он указал рукой куда-то на задний двор.
Позади дома под раскидистой яблоней в тени уже ожидал накрытый стол.
– А ну, дай-ка посмотрю, – Защитник оказался рядом, осторожным нежным прикосновением приподнял голову Киры за подбородок и осторожно повернул к свету, рассматривая синяк. Кира отметила разницу, с которой прикасались его пальцы сейчас и тогда на берегу. – Неплохо! Завтра будешь как новенькая. А молодец эта ваша Матрёна, – он отпустил Киру и выдвинул стул, ожидая, пока она усядется. Затем сел на своё место. – Я специально дал время, чтобы ты пришла в себя. Не рассчитал тогда, что пропустишь столько ударов. Не подумал, что нет у тебя опыта. Хотя, если бы ты умела пользоваться силой, то у тин Шнобберов не было бы ни единого шанса.
– Я не хочу жечь людей, – тихо, почти шёпотом ответила Кира.
– Что? – Вытаращил глаза Пасита и рассмеялся. – Ну ты и скажешь! Жечь людей!
– А как ещё мне с ними было бороться? Нож ты у меня забрал. Да и не стала бы я их убивать, просто поцарапала для острастки.
– А ты самонадеянна, как я погляжу, – Защитник все ещё улыбался. – Думаешь, братья тин Шноббер не знают, как драться с вооружённым противником? Они воинскому делу с детства учились меж прочим. Но я о другом.
– Так, и я…
– Ой не смеши! – Тин Хорвейг в голос захохотал. – Мой маленький и очень храбрый воин. Нет! Защитница – вот ты кто.
Кира ничего не ответила, но смотрела на этого красивого, сильного и такого страшного мужчину во все глаза. Что он такое говорит? Защитниц же не бывает? Просто смеётся над ней, деревенской дурочкой?
Пасита успокоился, деловито наполнил её блюдо, положив кусок кролика, зелень, несколько клубней сладкого картофеля и ломоть свежего хлеба. Налил в кубок вина.
– Ешь. Не бойся. Никакого подвоха. Слово Защитника.
Кира осторожно отщипнула кусок мяса и стала медленно жевать, Пасита тем временем продолжил:
– Сила Защитников не только в том, чтобы жечь и замораживать. Она… Как бы это сказать? Чуть более многогранна. Но это уже секреты Ордена, и я не вправе о них рассказывать. По крайней мере, не сейчас.
Некоторое время Защитник молча поглощал пищу.
– Послушай, – он понизил голос, – ты внучка самого Махаррона тин Даррена. Великого Махаррона, слыхала о таком?
Кира кивнула, она прекрасно знала, кто её дед, и Пасита обрадовался, что не придётся слишком многого объяснять.
– Так вот, твоё рождение на свет – это чудо. Твои отец и дед поступили неправильно, скрыв тебя от Ордена. Но самое важное то, что у тебя определённо есть дар силы, и на него нельзя вот так просто не обращать внимания. Знаешь, почему мальчишек забирают в Орден сразу после рождения?
– Нет, – Кира жадно внимала, не отрывая глаз от губ говорящего. Она даже перестала жевать и дышать, боясь пропустить хоть одно слово. Никто и никогда не рассказывал ей об Ордене так много, даже отец постоянно отделывался отговорками, да сказками.
– Сила, – Пасита на мгновение задумался, подбирая слова, – понимаешь, её нужно уметь контролировать, иначе рано или поздно она возьмёт верх. Сметёт все на своём пути, оставив тебя горевать над трупами близких, – Защитник резко приблизил своё лицо, и Киррана испуганно вздрогнула, отшатнувшись. – Ты помнишь, как это было, когда сила пришла? Отчего Мордан сбежал, намочив штаны? Отчего теперь он тебя так не любит?
– Нет, – испуганно прошептала охотница, – я так ничего не могу вспомнить…
– Вот то-то и оно, – развёл руками Пасита, а со временем все станет только хуже. Сила начнёт одерживать верх. Я сам вынужден все время с ней бороться, – он обезоруживающе улыбнулся. – Это несколько портит мой характер. Порой, я бываю невыносим.
– И что же мне делать?
Кире было страшно подумать, что у неё и правда есть эта самая сила. Она и не подозревала, что может быть настолько опасной для окружающих. ещё подкупала искренняя улыбка тин Хорвейга, который сегодня был потрясающе хорош. Кира попыталась представить рядом с ним Микора, и поняла, что друг проигрывает Защитнику.
«Стоп! О чем ты думаешь?! Не забывай, кто сидит перед тобой!»
– Я предлагаю тебе помощь. Помогу справиться с силой до того, как она выйдет из-под контроля. Так и поступают наставники. Заодно надо научить тебя ещё кое-чему, до того, как мы попадём в Орден.
– Что?! – Кира чуть не подавилась вином, которое ещё недавно совсем не собиралась пить, но, заворожённая рассказом, непроизвольно сделала глоток.
– Тише, не кричи! – Защитник поморщился. – Разве так ведут себя благородные барышни за столом.
– Это я-то благородная барышня?!
«Час от часу не легче», – подумала Кира.
– Ты, Киррана тин Даррен. Если я не ошибаюсь, приставка «тин» перед фамилией даётся только тем родам, которым сам Великий князь пожаловал дворянство.
– Но ведь Князь младше деда, а Махаррон и тогда уже был тин Дарреном.
– Глупышка, – вновь улыбнулся Пасита, – до нынешнего Князя был ведь и другой.
6.
Тин Хорвейг ещё много интересного поведал и даже проводил до дома, хотя охотница и пыталась отказаться от такой сомнительной чести, как могла. По улице шла и чувствовала, как иголками колют взгляды из-за каждой подворотни и занавески.
У калитки Пасита остановился и взял Киру за руки, заставив напрячься.
– Завтра праздник, ты готовишься?
– Да… как обычно, – Кира постаралась ответить неопределённо.
– Я не знаю, что для тебя значит «как обычно», – не дал схитрить Защитник, – но ты должна там быть.
– Зачем? – Кира попыталась отнять руки, но тин Хорвейг только сжал сильней.
– Скажем так: на одну ночь я хочу забыть, что я Защитник в ранге, и просто побегать по лесу, как деревенский мальчишка. Понимаешь, я этого никогда не делал раньше, – почти не слукавил он.
– А я-то тут при чём? Там и без меня будет полно девушек. Но не забудь, ты обещал никого не трогать! – Поспешила напомнить Кира, понимая, что про других ляпнула зря.
В душе воцарилось странное смущение. Сегодня Защитник предстал перед ней совсем в ином свете, и в голове все перевернулось. Не было до конца понятно, хороший он или плохой? Или просто так сложились обстоятельства? И все же инстинкты, не прекращая, вопили об опасности, и они обычно не подводили.
– Бегать я собираюсь только за тобой. Вон и песню выучил ради такого дела, – Пасита обезоруживающе, в который сегодня уже раз, улыбнулся.
– За мной? – Удивлению Киры не было предела.
– Ага. Скажем, мной движет охотничий азарт. Убежишь – считай, повезло. Не сумеешь, я получу законный поцелуй. Ничего кроме. Согласна?
Кира нехотя кивнула: «Попробуй тут, откажись…»
– Ступай домой, тебя уже мать ждёт.
На крыльце, и правда, стояла хмурая Анасташа.
