Людмила Павловна Шигапова
Первый Встречный
Глава 16
Находясь в глубоком раздумье от неожиданно выпавших на его долю злоключений, Эван все же решил отправиться на обозначенную встречу, отдавая себе отчет в том, что это может оказаться западней.
Маккиннон осознавал, что его миссия затянулась. И, хотя, изначально английское посольство вряд ли интересовал шотландский виконт, возомнивший себя посланником «молодого претендента», его настойчивость и упорство в достижении цели постепенно начинали вызывать опасения: являясь британским подданным, он, тем не менее, выступал против короны. Благодаря знакомству с Всеволодом Луневым, вхожим в окружение главы коллегии иностранных дел, он смог получить лично из рук графа Панина дипломатический листок, гарантирующий предъявителю официальную неприкосновенность на территории Российской империи. Однако это не могло уберечь от предательского выстрела или ножа в спину.
Сотни раз перечитывая обе записки: ту, что подкинул неизвестный ночной гость, и ту, что вручила ему старушка на балу, Эван тщетно пытался обнаружить между ними какую-либо связь. Отказавшись от визитов, он провел маленькое расследование, но так не заметил в своем окружении людей с описанными приметами. В английском посольстве их также не было.
Маккиннон чувствовал себя как на большой охоте, но роль зверя, которого обложили со всех сторон, его не устраивала. Он сам станет охотником. Кипевшее в нем нетерпение воина, готового немедленно и открыто сразиться с врагом, грозило вырваться наружу. Бездействие и неизвестность угнетали – он отправился в боксерский клуб.
Никита Сергеевич, скрываясь от женской катавасии в доме, решил вспомнить былые времена и провести пару боев в известном заведении. Мужская английская забава, как говорила Алекс, дошла и до Петербурга. Столичные дворяне не гнушались поколотить друг друга.
Атмосфера русского клуба отличалась от английского отсутствием джентльменского духа. Его хозяин Ефим Лукич Харитонов, долгое время проживший в Лондоне по торговым делам, однажды увидев необычный бой английских лордов, буквально заболел идеей открыть подобное заведение для знатных господ в Санкт-Петербурге.
С завидным рвением он принялся за дело, затратив немало сил и средств, но столкнулся со скептическим недоверием русских богатырей, привыкших рассчитывать на свою силу и умение без всяких мудреных правил. Зачастую бои превращались в потасовку горячих голов, поддерживаемых азартными криками зевак, а то и вовсе походили на кровавые уличные драки, однако мужчины тянулись сюда «выпустить пар». Со временем хозяин сумел навести порядок, посторонние особо не допускались в помещение, названное на английский манер клубом.
Никита Сергеевич внимательно следил за проходившим на ринге поединком.
Эван умело боксировал, ловко уклоняясь от выпадов чрезмерно горячего соперника и отвечая точными ударами по корпусу. Он явно превосходил его умением, выдержкой и сноровкой.
– Кто есть этот справный боец? – Никита кивком указал в сторону Эвана, пожимающего руки сопернику. – Какой удар, какая точность! Да и верткость похвальная! Замечу, бьет сильно, но по правилам, не калечит.
– Это Маккиннон. Шотландец. Прибыл к царице с дипломатией. Ожидает аудиенцию.
– Чужеземец, стало быть? Хорош! Я бы и сам не прочь сойтись с ним на пятачке.
– Пары уже составлены, – аккуратно ответил Ефим Лукич, не желая обидеть князя, указав на разницу в возрасте и бойцовской форме.
– Что ж, порядок нарушать не станем. Бой проведу с Голиковым. Бивал я его… Сколько пар до нас?
– Две!
– Очень резво скачут. Силы не берегут. Новички, видать. Скоро выдохнутся, – заметил Никита, наблюдая за молодыми бойцами.
Второй бой завершился также легко и быстро.
Никита надел перчатки и принял стойку. В свои сорок шесть лет он не растерял былой формы: широкоплеч, подтянут, не оброс жирком, как многие его сотоварищи, на руках крепкие мускулы, огонь в глазах. Его противник, широко улыбаясь, громко заявил:
– Готов взять реванш, Никита Сергеевич, за все свои синяки да сломанный нос!
– Не ровен час, Василий, побьешь меня. Языком-то и я молотить умею, – Никита беззлобно ухмыльнулся.
Раздался гонг, и мужчины сошлись в схватке.
Как только Никита оказался лицом к лицу с противником, появилась легкость в движениях, он вспомнил все хитрые приемы и нанес точный удар в подбородок Голикова. Тот не ожидал такой силы, покачнулся, но устоял, тряхнул головой и ринулся в атаку. Никита технично отбивался, но пару ударов по корпусу все же пропустил. Противники не уступали друг другу ни в быстроте реакции, ни в использовании разных тактик, ни в точности попадания, и по решению судьи была объявлена ничья.
Никита обнял давнего партнера:
– Преуспел ты, Василий, стойко держался.
– Да и ты, Никита Сергеевич, не потерял былой сноровки, и удар твой так же силен. На своей шкуре испытал, – улыбаясь во весь рот, вернул похвалу Голиков.
– Позвольте выразить восхищение вашим поединком. Это была красивая схватка.
Князь молча взирал на подошедшего. Василий поспешил представить его, хотя условностей в боксерском клубе не придерживались:
– Хочу рекомендовать тебе, Никита Сергеевич, моего молодого друга – Эван Маккиннон из Эдинбурга. Стойкий боец.
– Имел удовольствие наблюдать ваш бой. Смело, решительно, но на мой вкус излишне жестко, – он взглянул в глаза шотландца и заметил в них какую-то настороженность, однако продолжил: – Ваш удар левой меня, должен сказать, порадовал. Готов встретиться с вами на ринге.
– При первой возможности, князь. А пока, разрешите откланяться, служба, – Маккиннон покинул зал, привычно зорко подмечая всех присутствующих. Тех, о ком думал постоянно и жаждал встретить, здесь не было.
Он направился в канцелярию получить почту. Его ожидала кипа бумаг, в том числе и письмо из дома. Мирра сообщала, что показала его невесту отцу, тот одобрил выбор и воспрял духом. Вспомнил, наконец, обязанности лэрда, разрешает споры арендаторов, жалобы крестьян, ждет сына и готовится к свадьбе, но большей частью сидит в своем кресле и равнодушно пожимает плечами, когда родичи пытаются вытащить его в поля или на охоту. Мирра также посетовала на долгое отсутствие Эвана на родине.
Эван вздохнул: он давно должен быть дома, но он не может уехать, не встретившись с царицей. В короткой депеше с острова Скай, подписанной просто «Бонни» (таково было прозвище принца Чарльза) приказано ждать, сколько потребуется, подчеркнута крайняя важность положительного решения вопроса.
В задумчивости перебирая почту, Эван наткнулся на конверт, на котором было обозначено всего лишь его имя. Он интуитивно понял, что игра началась. Быстро вскрыл канцелярским ножом конверт, нетерпеливо развернул вложенный в него лист и прочел:
«Ваша встреча с известным Вам лицом произойдет через день в десять часов ночи. Условия прежние: Вам надлежит явиться одному без оружия в доки. Там Вас встретят и проводят потайным путем на корабль. Не опаздывайте».
Маккиннон, забрав невскрытые депеши, покинул канцелярию. Убедившись, что за ним нет слежки, он поймал одноколку и направился в порт – ему необходимо выяснить, как беспрепятственно попасть в доки.
Окинув взглядом корабли, пришвартованные в гавани, он остановил проходившего мимо матроса:
– Как пройти в доки, милейший?
Но тот развел руками и жестом показал, что не понимает языка. Это был матрос с голландского торгового судна, с которого полным ходом шла разгрузка соли, вина и прочего товара.
Маккиннон под раздающиеся отовсюду крики и ругань внимательно изучал припортовое пространство, где шла неустанная будничная работа. Озираясь и продвигаясь вглубь, он почувствовал отвратительный запах гнилой рыбы, вызвавший приступ тошноты. Эван вытащил носовой платок, закрыл нос и рот, стараясь не дышать. Тут-то и заметил его Миколка.
Услышав, как шотландец приказал кучеру ехать в порт, посулив ему двойную плату, Миколка верхом на коне добрался туда раньше. Привязав Алтына к коновязи, поручил его заботам околачивавшегося поблизости мальчишки, пообещал за присмотр полушку и пригрозил три шкуры содрать, если хоть волос с коня упадет, а сам затерялся среди грузчиков и матросов.
– Что ищет господин хороший? Здесь не место для благородных господ. Никак заблудились? – участливо спросил он напряженно озирающегося шотландца.
– Как пройти в доки, милейший? – вежливо повторил свой вопрос Эван, не желая резким тоном спугнуть разговорчивого парнишку.
– Да тут недалече, шагов, эдак, две сотни пройти надобно, только туда ходить опасно. Может, проводить вас, сударь? Плату не возьму.
– Благодарю. Более от вас не требуется.
Эван, прикинув расстояние до портовых доков, с сомнением покачал головой от несуразности выбранного места предстоящей встречи, круто развернулся и поспешил к поджидавшей его одноколке с нервным кучером. Обрадовавшись, что седок вернулся, тот подстегнул лошадь, стараясь побыстрее выбраться из этого темного места.
Миколка, проводив взглядом шотландца, добрался до своего коня, кинул мальчишке монетку, и помчался насколько это возможно быстро на доклад к княжне.
Ярослава с нетерпением ждала вестей от Миколки.
– Что-то парень запропастился. Может, в кабак заглянул? Да нет, такого за ним не замечалось. По всему видать, нелегко выследить шотландца, – пробормотала она себе под нос и, не желая ни с кем разговаривать, тихонько пробралась в свою комнату.
Не раздеваясь, она рухнула на кровать и, закинув руки за голову, уставилась в потолок. Не в состоянии ни о чем думать, она вскочила, достала свои записи о племенных особенностях разводимых на конезаводе лошадей, с описанием статей и перечислением родословий и углубилась в чтение. Это хоть как-то отвлекало от беспокойного ожидания.
Очнулась она от звонкого удара камешка в стекло. Ярослава подбежала к окну и распахнула его. Увидев восседавшего на коне Миколку, прошептала:
– Я мигом! Жди в конюшне.
Уставший, но довольный, что сумел выполнить непростое поручение хозяйки, парень выложил княжне все добытые за день новости.
– Шотландец, Эван Маккиннон, дожидается царской аудиенции.
– Это я уже знаю.
– Роста высокого, за версту его видать, силен, плечи с аршин будут, собой недурен, по девкам не ходит.
– Ты, что насмехаешься? Я за чем тебя посылала?
– Все о нем проведать.
– Ну!
– Вот я и толкую, что узнал.
– Не томи, парень. Кнутами что ль из тебя выбивать? Самую суть говори! Главное!
– Не сбивайте меня, княжна Ярослава. Так вот, проследил я его с раннего утреца. Шотландец наш побывал во дворце, ненадолго заглянул в почтовую канцелярию, после отправился в зал, где благородные драки устраивают.
– Боксерский клуб.
– Там с папенькой вашим говорил.
– Это еще зачем? –взмахнула руками Ярослава.
– То, уж не серчайте, княжна, мне не ведомо.
– Продолжай!
– Непутевые вокруг него не крутились. Он сам шибко подозрительным мне показался – помчался в порт, да так скоро, будто шлея под хвост попала. Я уж подумал до дому, до Шотландии своей собрался, ан, нет, доки в порту искал. Только господа туда не ходят. А шотландец ваш дюже настойчив был. За милую душу сгинул бы там, коли бы я не остановил.
Миколка дословно передал княжне разговор в порту.
«Злодеи объявились, – поняла она. – Теперь мой черед пробираться в доки. Не оставлять же этого заморского бедолагу одного беззащитного. Дорогу я выведала. Только как же узнаю, когда он отправится в это гиблое место?», – лихорадочно размышляла Ярослава, по привычке почесывая затылок. И вдруг ее осенило:
– Надо няню к нему направить! – довольно потерла ладони княжна, припомнив фантазии Софьи.
«И как меня угораздило согласиться на такое? – недоумевала Орина, поджидая ранним утром шотландца в тени кустарника, растущего у ограды серого здания канцелярии, куда он каждый день приходит за почтой. – Совсем на старости из ума выжила», – продолжала сокрушаться нянька, все же зорко следя за дорогой.
– Не признала я тебя без килты твоей. Ну, вижу жив, здоров, знать, не столкнулся еще со злодеями-душегубцами. А когда думаешь повстречать их?
– Сегодня. За два часа до полуночи, – машинально произнес Маккиннон, ошеломленный встречей с той самой старушкой, что упала ему в ноги, и о которой он не раз вспоминал с памятного вечера у князя Нарышкина. Он непроизвольно прикрыл глаза, желая прогнать видение: «Впрочем, она и не похожа на простую старуху. Сейчас он допытается, кем заслана эта вестница беды». Но когда Эван вновь открыл глаза, никого не увидел.
– Что за чертовщина: пришла ниоткуда, ушла в никуда. Ведьма, – рассеянно решил он, даже не вспомнив, что назвал ей время своей секретной встречи с неизвестным, и, качая головой, пошел прочь.
– Ну? – нетерпеливо воскликнула Ярослава, поджидая няню в стоявшей за углом карете: на окнах – плотные парчовые занавески, вместо кучера – незаменимый Миколка.
– Не спеши, девонька, понукать, дай сперва отдышаться, – устраиваясь на сиденье, напустила на себя строгость Орина. – Мыслимое ли дело порядочную женщину глупыми делами нагружать. До кареты бежала, что та еще ретивая кобылка.
– Не тяни, няня!
– Выведала я у твоего шотландца урочный час, да немало его напугала, аж, зажмурился милорд, словно привидение увидел, – тихонько засмеялась она.
– Да не мой он вовсе! – досадно отмахнулась Ярослава.
– Что ж ты так печешься об нем? Приглянулся что ли? К слову сказать, знатный красавец, только гордый больно. А глазищами так и сверлит тебя.
– Выдумала тоже, приглянулся! Не тяни – говори.
– Сказать – скажу, только знай, не по сердцу мне твои выкрутасы. Ты ж не Софья в игры играть. Думала выросла ты из своих глупых причуд. Что нынче – то приключилось?
– Что ты, нянюшка, – елейным голоском заговорила Ярослава, желая усыпить бдительность умной и не к месту чуткой старушки. – Тебя, моя разлюбезная, не обведешь, ты все сердцем ведаешь. Может, и приглянулся, – скромно вздохнула она и прижалась к плечу няни, – только это секрет пока.
Орина сделала вид, что поверила девице, но решила: «Накажу Миколке, чтоб глаз с нее не спускал. Не ровен час, в беду попадет. Девке, видать, давно замуж пора. Потолкую на сей счет и с княгиней», – по-своему рассудила Орина и удовлетворенно сложила руки на коленях.
Одержимая желанием во что бы то ни стало спасти Маккиннона, Ярослава ни на мгновение не забывала о предстоящем деле и намеревалась тщательно к нему подготовиться. В этом она, можно сказать, преуспела: сумела собраться, сосредоточиться и продумать все до мельчайших деталей, дабы не допустить ошибки. Приняв решение, более уже не колебалась: она не допустит, чтобы с шотландцем что-то случилось, но сказать, почему так печется о нем, не могла.
За ужином Ярослава посетовала, вынужденного пребывания в столице и обременительных светских развлечений, она непростительно надолго забросила дела по конезаводу, и, сославшись на накопившуюся корреспонденцию и необходимость написать письма с надлежащими указаниями, попросила ее не беспокоить.
Остаток вечера она посвятила сборам: приготовила одежду, запаслась угощением для своего жеребца, проверила кнуты: «Вся хитрость удара в твоем запястье», – вспомнила Ярослава наставления Никифора.
Дождавшись темноты, она со всей осторожностью вывела Орфея, предварительно обмотав тряпицами копыта, и повела под уздцы подальше от дома, угощая приготовленным яблоком и нашептывая ласковые словечки. Конь послушно следовал за хозяйкой. Отойдя на приличное расстояние, Ярослава по-мужски взлетела в седло и направилась в сторону порта.
Девушка чувствовала себя в привычном мужском одеянии вполне уверенно. Темные кожаные лосины плотно облегали стройные ноги, широкий камзол скрывал женские округлости, натянутая на глаза невзрачная шапка затеняла лицо, за голенищем сапога – неизменный кнут. В этот раз она решила взять их два – по одному в каждый сапожок.
Не желая, чтобы ее поймали среди ночи, Ярослава старалась объезжать шумные улицы, умело лавировала меж карет и бричек, сторонилась громких прохожих. Сосредоточившись на безопасном движении, она не заметила, что за ней тенью следует Миколка, тоже вооруженный кнутом и ножом, коими владел не хуже дружинников князя и самой княжны.
Наконец, благополучно, если не считать пьянчужки, бросившегося под копыта Орфея, который, взбрыкнув, чуть не сбросил всадницу с седла, Ярослава добралась до порта. Замедлив шаг, она осмотрелась вокруг, припоминая дорогу к докам. Конь шугался непривычного шума и суеты гавани, явно предпочитая сельскую местность с бескрайними лугами и сочной травой, и нервно прядал ушами. Ярослава спрятала его между двумя огромными клетями, повесив на морду торбу с ячменем, и сама притаилась за гужевыми вьюками, но так, чтобы видеть проход, ведущий вглубь доков.
Миколка схоронился неподалеку от княжны, зорко наблюдая за ней: «Что за неугомонная! Ей бы атаманшей быть, над мужиками верховодить, – думал он, восхищаясь ее бесстрашием и ничуть не коря себя за то, что не отговорил от опасной задумки – такого еще никому не удавалось. – Держи ухо востро, парень! Случись что – не сносить головы!»
Ожидание, к счастью, оказалось не долгим, Ярослава даже замерзнуть не успела в сырой ночи. Хотя нервная дрожь от предвкушения опасности немного мешала ей сосредоточиться, страха не было.
Сначала появился шотландец, который шел не таясь, явно не подозревая о нависшей над его головой смертельной угрозе, за ним на некотором расстоянии гуськом бесшумно крались преступники-головорезы, закутанные в темные бесформенные накидки. Ярослава насчитала шесть теней: «Воронье не стало откладывать растерзание. Не слишком ли много на одного, висельники? Трусы поганые!», – сплюнула она, как в детстве, бессознательно копируя солдата Никифора.
Поравнявшись с опрокинутой лодкой, оставленной сушиться возле небольшой площадки, шотландец, услышав шарканье ног, остановился, вглядываясь в темноту, и увидел, как на него откуда-то сверху летит тощий человечишка.
– Какого черта? – только и успел заорать Маккиннон.
Он и опомниться не успел, как на его шею, словно аркан на барана, злоумышленник ловко накинул удавку. В тот же миг на помощь к тщедушному сбоку вынырнул верзила, схватил огромными ручищами веревку и сильно потянул на себя. Эван упал на колени, обеими руками пытаясь растянуть узел, но сил не хватало. Судорожно глотая воздух, он сумел опрокинуться на спину, стараясь сбить нападавших с ног. Тощий от неожиданности перелетел через его голову, но громила устоял и дрогнувшей рукой продолжил затягивать петлю, сипло изрыгая проклятия:
– Удавлю, вражина! Не вырвешься!
Ярослава, уже подкралась к своему Орфею и, поняв, что медлить более нельзя, вскочила на коня, вздыбила его, и тот передними копытами сбил двоих замыкающих цепочку бандитов. Тогда девушка пустила в ход свой кнут, нацелившись в первую очередь на верзилу, который, злобно ругаясь, старался удержаться на ногах и покончить с заарканенным пленником.
Резкий свист – и верзила взвыл от боли, закружился на месте, словно веретено пряхи. Веревка выпала у него из рук, до крови рассеченных точным ударом боевого кнута.
– Ууу, больно! Сгинь! Сгинь, паскуда! – истошно вопил бандит, не находя, куда спрятаться от безжалостно разящего кнута.
В это время Эван, скинув ослабевшую удавку, вскочил на ноги:
– Благодарю вас, сударь! – выкрикнул он. – Вы, как нельзя, кстати! – и начал сыпать боксерскими ударами, в ярости ломая челюсти и носы.
С другой стороны Ярослава, вытащив второй кнут и перекрыв путь к отступлению убийц, награждала секущими ударами плечи, спины, головы жалкого отребья, посмевшего напасть на благородного человека:
– На, получай! Вот так! Еще! Воронье проклятое!– грубо выкрикивала всадница.
Заметив, что наемник, захомутавший шотландца, взобрался на огромный тюк, готовясь сзади накинуться на Ярославу, Миколка из засады с силой метнул в него нож и попал в плечо, тот, заверещав, как свинья, свалился на землю.
Эван схватил тщедушного за шиворот, желая выбить из него признание:
– Попался! За тобой должок! – Но тот вывернулся, оставив в его руках накидку, и пустился наутек. – Стой! Стой, несчастный! – брезгливо откинул шотландец окровавленную одежонку.
В следующую минуту площадка опустела: убийцы, словно тараканы, разбежались по щелям, оставив за собой глухое эхо грязной ругани. Исчез и всадник на коне, так вовремя подоспевший ему на выручку. Маккиннон со все еще сжатыми кулаками, остался, словно одинокий перст, стоять на поле брани.
– Да что происходит? Бой закончен, не успев начаться?
Задыхаясь от гнева, он огляделся вокруг, но ничего не увидел в кромешной тьме. Сильный ветер с залива нагнал плотную войлочную тучу и скрыл луну, еще мгновение назад ярко освещавшую доки.
Потерев на шее саднящий след от веревки, Эван вскипел:
– Трусливые ублюдки! Выходите! Я один!
Но в ответ донеслось лишь зловещее шуршание испуганных крыс.
Выбираясь из доков, Эван угрожающе выкрикнул в смрадную пустоту:
– Кто бы ты ни был, я доберусь до тебя!
Наткнувшись на пустой ящик, он в сердцах отпихнул его ногой и остановился:
– Что за страна! Сначала старушка, из которой нужного слова не вытащил, теперь это странное покушение. Но совершенная загадка – молодой герой, даже имени которого не успел узнать, а ведь он спас мне жизнь. С этим решительно нужно что-то делать.
Эван, покидая доки, вспоминал серебряные обручи на беспощадно разящих кнутах…