Макс Фрай
Хроники Ехо (сборник)
Очень интересно.
Я начал думать, что выражение «в полном порядке» станет теперь для меня синонимом большой, но совершенно невнятной беды. Сколько раз я его слышал за истекшие сутки – и, скажите на милость, к чему мы пришли?!
Распрощавшись с новоиспеченной вдовой и пообещав выхлопотать для нее самую щедрую Королевскую пенсию – невелико утешение, но лучше, чем ничего, – я переступил порог Сизого Дома. Огляделся, принюхался, неодобрительно покачал головой. Такое впечатление, что здесь долгонько никого не было. Пару дюжин дней, как минимум. А то и дольше. Пылищи-то, пылищи! И воздух затхлый, давно не проветривали. Распахнув все окна, я сделал то же самое со шкафами и сейфами, но эти усилия оказались совершенно бесполезными. Везде было пусто. Ни самопишущих табличек, ни оружия, ни денег. И, к слову сказать, никаких следов колдовства. Похвально, конечно, но кому, как не мне знать, что Тайным сыщикам то и дело приходится нарушать Кодекс Хрембера, иначе в нашей профессии не выходит.
Словом, помещение выглядело так, словно мои гажинские коллеги давным-давно переехали в другое здание, а мне об этом сообщить забыли.
В финале обыска я уже не знал, что на это сказать – даже себе самому! Поэтому пришлось сесть на стул, набить трубку и закурить. Все лучше, чем бродить по пустым комнатам да пыльные шкафы полами лоохи протирать.
Заместителя покойного начальника по-прежнему не было, хотя прошло уже больше часа. Я послал было ему зов, поторопить, но тут меня поджидал очередной сюрприз: парень не откликался. Словно уже умер или, на худой конец, на Темную Сторону отправился. Но я здорово сомневался, что второе в его силах, а что касается внезапной кончины – это был бы перебор, даже на мой вкус.
Счастье, что я уже не раз сталкивался с подобными фокусами: когда человек, хоть сколько-нибудь искушенный в магии, не хочет ни с кем общаться, он вполне может окружить себя барьером, непроницаемым для Безмолвной речи. Я умею ломать такие барьеры, хоть и не слишком люблю. Всякий, в общем, имеет право на уединение – при условии, что у него хватает могущества, чтобы это уединение себе обеспечить. Всякий, но не заместитель только что погибшего начальника Тайного Сыска. Поэтому пришлось проявить настойчивость.
«Сэр заместитель, не помню, как там тебя величают! – рявкнул я. – Где тебя носит? И почему в переговоры не вступаешь?»
Парень изрядно удивился. Вероятно до сего дня он считал свой барьер абсолютно непроницаемым. И тут такое разочарование! Сочувствую.
Какое-то время он не отвечал. Все еще пытался имитировать отсутствие в мире живых. Но провести меня ему не удавалось.
«Можешь не отвечать, но если тебя не будет в Сизом Доме через полчаса, я встану на твой след, – пригрозил я. – Терпеть не могу работу Мастера Преследования, поэтому в финале вполне могу откусить тебе голову, бывают у меня такие нервные срывы. Так что давай лучше сам. Ну, чего молчишь?»
«Я думаю, – наконец отозвался этот удивительный служитель закона. – Может, это и неплохо, если вы откусите мне голову. А может, и не стоит… Знаете что? Давайте договоримся: я приеду в Сизый Дом, а вы за это упрячете меня в Холоми. Чем скорее, тем лучше. Может быть, это выход…»
«А в Холоми-то зачем? – искренне удивился я. – Вернее, за что? Что вы с Голехом тут успели наворотить такого, чтобы проситься в Холоми? Фальшивый годовой отчет тянет максимум на отставку, да и то вряд ли, честно говоря».
«Ничего этакого мы не наворотили, к сожалению. Но вы, пожалуйста, придумайте что-нибудь. Ну хоть на полгода в Холоми тянет мой побег? Это очень важно».
«Какой такой побег?»
«Ну, видите ли, сейчас я с неплохой скоростью удаляюсь от центра Гажина и скоро покину пределы города. Но если вы готовы меня арестовать и доставить в Холоми, я с удовольствием приду в Сизый Дом».
«Ага. Значит, удаляешься, – повторил я. – Экие вы все тут оригиналы, господа! Твой шеф тоже в Холоми просился зачем-то, как раз перед тем, как… Ладно уж, разворачивайся и возвращайся в город. Не знаю, почему ты хочешь быть арестованным, но если это так уж необходимо, можешь попробовать на меня напасть, когда приедешь. Обещаю обезвредить тебя аккуратно, по крайней мере, жив точно останешься. Тут видишь какое дело: в Холоми по протекции не попадешь. Пока ритуальный жезл Канцелярии Скорой Расправы не укажет, что твои действия были преступными, не видать тебе камеры с видом на Хурон, даже если сам Король словечко замолвит. Но попытка нападения на государственного служащего высшего ранга, даже самая вялая и нерешительная, гарантирует полный успех, уж я-то знаю. А если передумаешь, мы просто никому ничего не скажем. Устраивают тебя такие условия? Давай, возвращайся, парень, не сходи с ума. Не нужно вынуждать меня за тобой гоняться».
Кажется мои обещания произвели на беднягу вполне благоприятное впечатление. Он сказал: «Ладно, если так, я приеду. Постараюсь побыстрее», – и умолк. Мне показалось, что он не врет – и на том спасибо.
Поскольку досуга у меня снова было хоть отбавляй – заветные желания вечно сбываются не вовремя! – а книгу я дочитал еще вчера, я вспомнил о своих светских обязанностях и послал зов одному из бургомистров Гажина, старому Зеби Хипелосису. Все равно рано или поздно это надо было сделать.
Когда в городе целых два бургомистра, трудно решить, с кого следует начинать. Мне в этом смысле было проще: старика Зеби я знал давно, еще в ту пору, когда он был молодым, жадным до денег и приключений купцом и думать не думал о столь высоком чине. А его коллегу, бывшего корабельного мастера и судовладельца Валду Куныка, я видел всего однажды, да и то на Королевском приеме. Поэтому Зеби Хипелосис оказался первым, кого я осчастливил сообщением о своем приезде в Гажин – не считая моих коллег Тайных сыщиков, конечно.
Поздоровавшись и дотошно справившись о здоровье всех восемнадцати внуков Зеби, от которых старик был без ума, я, не вдаваясь в подробности, сообщил бургомистру, что прибыл в Гажин, поскольку начальник местного Тайного Сыска нынче утром погиб, вернее, исчез; впрочем, в данном случае это, увы, одно и то же. Ясно, я не слишком аккуратно обращался с фактами; с другой стороны, рассказывать старику, что мой визит в Гажин является не следствием, а причиной гибели сэра Голеха Облоны – это совершенно не вязалось с моими представлениями о необязательной светской болтовне. Да и не его ума это дело, если на то пошло.
Зеби, как и положено, опечалился, выразил надежду, что я не только покараю злодея (о да! Еще как покараю! Например, лишу его права резаться в «крак» и все прочие карточные игра, на целых две дюжины дней. Жестокое, но заслуженное наказание за дурость) – но и подыщу жителям Гажина нового защитника. Самого что ни на есть надежного и справедливого. Я, разумеется, рассыпался в заверениях. Зеби, в свою очередь, тоже рассыпался – в благодарностях. После чего пригласил меня отужинать с ним и его коллегой, бургомистром Валдой Куныком нынче же вечером. Обещал, что это будет не торжественный прием, а обычный скромный ужин на троих. Зная местные нравы, я заранее мог вообразить «скромность» грядущего ужина. Дюжина перемен блюд, не меньше!
Впрочем, я не возражал. Все лучше, чем слоняться по чужому городу в поисках мало-мальски приличного трактира, который, несомненно, все равно окажется из рук вон дрянным. Человеку, избалованному столичной кухней Эпохи Орденов, в те годы было очень трудно заставить себя проглотить хоть кусочек стряпни, сделанной практически без применения Очевидной магии. Хуже, чем без соли и специй, честное слово! А влиятельные люди обычно держат при себе поваров старой школы, которые даже с помощью дозволенной Кодексом Хрембера второй ступени Черной магии ухитряются приготовить вполне съедобную жратву. И я всем сердцем верил в житейскую мудрость гажинских бургомистров. Уж одного-то приличного повара на двоих они вполне могут себе позволить.
Посреди нашей Безмолвной беседы в центре комнаты вдруг материализовался тощий, как жердь, молодой человек в пестром лоохи, отделанном всякими дурацкими ленточками, блестящими камешками и еще Магистры знают чем. Тогда такие как раз благополучно вышли из моды в столице и заняли круговую оборону в провинции, я еще лет тридцать в каждую поездку хоть раз, да натыкался на эту несказанную красоту.
Выглядел он незабываемо: мало того, что весь в нелепых бантиках, так еще и белобрысые лохмы торчат из-под тюрбана, глазищи синие, как у новорожденного котенка и безумные, как у Орденского послушника в первые годы обучения. Одно слово, красавчик.
Обретя телесность, парень тут же напустил на себя воинственный вид и метнул в меня некое подобие Смертного Шара. Довольно жалкое подобие, между нами говоря, но для такого юного балбеса очень даже ничего. По крайней мере, мне теперь было ясно, как он расправился с Туманным Оборотнем. Одной загадкой меньше, и то хлеб.
Я отмахнулся от тусклой шаровой молнии, как от назойливой мухи, но с Зеби Хипелосисом спешно распрощался, обещав быть к ужину. А то все же невежливо как-то: человек старается, нападает на меня, а я тут лясы точу со старым приятелем. С молодежью так обращаться нельзя.
– Этого достаточно для заключения в Холоми? – с надеждой спросил нападающий. – Или надо всерьез вам навредить?
– Было бы неплохо, но у тебя все равно не получится, – я махнул рукой. – Ничего, на годик-другой в Холоми, пожалуй, потянет. Или тебе надо больше?
– Не знаю, – он пожал плечами. – Трудно сказать. Может, я вообще зря надеюсь…
– На что?
– Трудно сказать, – повторил юноша. – Вернее, не трудно, а невозможно. Я не могу вам объяснить, сэр. При этом я почти ничего не понимаю, но даже то немногое, что вроде бы понял и хотел бы как-то рассказать – нет, не могу. Уж сколько раз пробовал…
– Так на тебя наложили чары? – сочувственно спросил я.
– А Магистры его знают. Честно говоря, я не помню, чтобы на меня кто-то чары накладывал… Но это же, наверное, можно и незаметно сделать?
– При большом желании и умении можно, – согласился я. – Тебя как зовут-то, герой? А то напасть напал, а представиться забыл.
– Абилат, – смущенно сказал юноша. – Я… Ну, вы же поняли, что я не всерьез напал? Я старался не причинить вам ущерб.
Бедный ребенок. Кажется, он действительно опасался, что может ненароком угрохать столичного начальника. Еще бы, такой великий герой, самый крутой колдун в Гажинском Тайном Сыске, кто бы сомневался!
– А Темным Путем ты все-таки умеешь ходить, – я милосердно замял тему, которая могла бы задеть его самолюбие. – Почему сразу не пришел?
– Ну, сначала я решил, что лучше будет удрать, потому что – ну, я же не могу отвечать на вопросы! Хочу, но не могу. И значит лучше уносить ноги: про вас говорят, что вы можете убить кого угодно, если рассердитесь, и вам ничего за это не будет.
Я вздохнул. Мне действительно «ничего за это не будет», благо любой поступок начальника Тайного Сыска официально считается законным и правильным. Я сам же и настоял на такой поправке к Кодексу Хрембера прежде, чем вступить в должность. И, разумеется, обыватели думают, что я с превеликим удовольствием убиваю всякого, кто испортит мне настроение или, скажем, на ногу наступит в толпе. Вот можно подумать, очень увлекательное занятие – беспомощных людей убивать. А уж пользы-то, пользы…
Впрочем, переубеждать обывателей бессмысленно, да и не нужно, пусть себе боятся меня, сколько влезет. Для дела это даже неплохо. Но от своего коллеги я такого простодушия, признаться, не ожидал.
– А потом, когда мы с вами еще раз поговорили, мне пришлось вернуться домой, – продолжал объяснять Абилат. – Мой Темный Путь проложен оттуда, из холла на порог Сизого Дома. Есть еще два маршрута, оба начинаются дома, а вот так, откуда попало, я не умею пока. Каждый Темный Путь приходится по полгода прокладывать, да и то не всегда получается… Я же совсем недавно начал учиться.
– А кто тебя учит искусству Темного Пути? – полюбопытствовал я. Действительно интересно: как это парень выискал себе толкового учителя в Гажине? Кто таков, почему не знаю?
– Я сам, – виновато потупился тот.
И что самое поразительное, он не врал.
– Это как?
Я прожил довольно долгую и более чем бурную жизнь. Удивить меня не так-то просто. Но до того дня я был совершенно уверен, что овладеть искусством Темного Пути без учителя совершенно невозможно. Как, впрочем, почти любым чудом, если речь идет об Истинной магии. Так уж все устроено: люди учатся таким вещам у других людей, нравится нам это или нет, точка.
– Ну как – по книжкам, конечно, – вздохнул Абилат. – У меня дома очень хорошая библиотека, отцовская. Папа преподавал историю древних Орденов в Королевском Университете, у вас, в Ехо, пока не начались Смутные Времена. Потом переехал сюда, лишь бы не лезть в политику и не сражаться: у папы был очень миролюбивый нрав, и магия ему хорошо давалась, какая угодно, но только не боевая. Деревья на голых камнях мог вырастить запросто, или, скажем, превратить текст учебника в движущиеся картинки, чтобы студенты не скучали на его лекциях, а себя от нападения защитить не умел. Вот он и удрал в Гажин, здесь-то всегда тихо жили… Но отец все равно погиб в самом конце гражданской войны от руки какого-то свихнувшегося послушника Ордена Водяной Вороны. Причем, как я понимаю, случайно под руку подвернулся. Я тогда еще маленький был, мне толком ничего не рассказывали… Ну вот, папа погиб, а книги остались. С книгами даже проще, чем с учителем. До меня все довольно медленно доходит, а я стесняюсь, когда у меня при посторонних что-то не получается, и тогда оно совсем уж перестает получаться, а я стесняюсь еще больше… Ну, то есть таким, как я, по книжке учиться проще, я только это хотел сказать.
– Ясно, – кивнул я. – Прими мои поздравления, мальчик: ты сделал практически невозможное. Кстати, а от Безмолвной речи барьер сооружать ты тоже по книжкам научился?
– Ну да. А как еще?
– Ну-ну. Молодец.
Я мог себя поздравить: передо мной стоял настоящий юный гений, при этом совершенно уверенный, что до него «все медленно доходит» – ну дела! О таком ученике я до сих пор только мечтал. А прочие и мечтать не смели: считается, что такие ребята только в древних легендах бывают.
Впрочем, с гениальностью заместителя начальника Гажинского Тайного Сыска я решил разобраться позже. Сперва следовало понять, что тут у них происходит. А я, кажется, с самого утра только и делал, что оказывался в тупике. Сперва это было даже занимательно, но теперь мне решительно надоело.
– А где документы? – спросил я своего нового знакомого. – В сейфах пусто, в шкафах…
– Да, я вижу. Ничего нет. Но об этом я ничего не знаю. Я не был в Сизом Доме с начала зимы.
– Почему? Или это тоже не можешь сказать?
– Да нет, кажется, могу. Сэр Голех не велел сюда приходить. Мне и еще Тритте, которая Мастер Преследования.
– Ага, оказывается, есть еще и леди Тритта. Я думал, после гибели Малохи Кудоя в прошлом году, вы с Голехом вдвоем остались на хозяйстве. В отчетах ее имени не было. Новенькая небось?
– Ну да. Так обидно вышло: она только-только поступила на службу, всего два раза встала на чужой след, увидела, что у нее получается, поверила в свои силы, и почти сразу все закончилось. Сэр Голех нас распустил.
– А сообщить мне об этом почему никто не потрудился? Ладно, эта леди Тритта новенькая, может, и не знает порядков, да и обо мне хорошо если краем уха слышала. Но ты-то, сэр Абилат! Послать мне зов и сообщить, что твой начальник отправил всех в отставку – что проще и разумнее?!
– Я не мог по своей инициативе докладывать о поступках сэра Голеха начальству. Удивительно, что сейчас на ваш вопрос как-то удалось ответить. И не могу объяснить почему. Хочу, но не могу. Надеюсь, вы сами разберетесь и узнаете, каково было и остается мое положение… Ну и, строго говоря, в отставку нас не отправили. Просто сэр Голех сказал, что на службу пока ходить не нужно. Отпуск оплачивается, волноваться не о чем, и вообще лучше бы нам куда-нибудь уехать. Попутешествовать в свое удовольствие за казенный счет. А он пришлет зов, когда мы понадобимся. Тритта на следующий же день укатила к родителям в Уриуланд. Звала меня с собой, но я остался. Не хотел папину библиотеку без присмотра бросать. Там много ветхих книг, все время приходится заклятие Хорруна читать, чтобы хоть как-то противостоять времени. Это же можно, правда? Не Запретная магия?
– Не Запретная, – успокоил его я. – Самая что ни на есть Истинная, так что все в порядке. А, кстати, заклятие Хорруна ты тоже по книжкам выучил?
– Ну да, а как же еще? Вы все время так удивляетесь, сэр Джуффин, даже странно. А зачем еще книжки нужны, если по ним не учиться?
Вот уж действительно.
– Ладно, о книжках и учебе поговорим потом, – решил я. – А сейчас… Пожалуй, у меня есть идея. Ты не можешь ничего мне рассказать, сэр Абилат, это я уже понял. А вот скажи, врать-то ты мне можешь? Нагло врать в лицо, говорить вещи, прямо противоположные истинному положению дел. Прямо противоположные, ясно тебе?
Я посмотрел ему в глаза и увидел, что парень отлично меня понял. Сообразительный оказался, и на том спасибо.
– Во всяком случае, имеет смысл попробовать, – сказал он. – Спрашивайте.
– Ну, раз так, расскажи, что у вас тут творится… Нет, стоп, не так. Что у вас в Гажине особенно прекрасно в последнее время? То есть вот настолько хорошо вдруг стало, что поверить своему счастью не можете. А?
– Я понял вопрос. Вообще, у нас тут в последнее время творится много прекрасных и понятных вещей, – Абилат говорил медленно, неуверенно, явно с трудом подыскивал подходящие формулировки. – Но самое восхитительное это, конечно, сны. Какие чудесные сны мне снятся, сэр Джуффин! Думаю, впрочем, не я один такой счастливчик. И что замечательно, за это удовольствие совершенно не приходится расплачиваться наяву. Поэтому живем мы тут в последнее время совершенно беззаботно, не можем дождаться, когда придет время ложиться спать.
– А если уехать? – спросил я. – Тот, кто покинет Гажин, лишится счастья видеть волшебные сны, я правильно понимаю?
– Ну что вы. Ни в коем случае, в том-то вся прелесть. Я проверял. Вот, разве что, насчет Холоми я не уверен. Возможно, как раз там счастье и закончится. Я же и хочу попробовать: ради научного эксперимента…
– Вот оно что, – кивнул я. – Похвальное любопытство. Как я понимаю, для начала тебе не помешает бутылка бальзама Кахара. Очень полезная в таких ситуациях вещь.
– О! Бальзам Кахара – самое ненужное и бесполезное для меня зелье! Ни за что не стану его пить, хоть убейте, – прочувствованно сказал юноша. Он уже заметно расслабился и даже развеселился. – Но вообще-то я думал, он теперь под запретом.
– У меня огромные запасы, еще со старых времен, – утешил его я. – Подожди пару минут, сейчас вернусь.
Искусство Темного Пути – не только одна из фундаментальных дисциплин Истинной магии, но и чрезвычайно практичное умение. Я открыл дверь Сизого Дома в Гажине и оказался в своем особняке на Левом берегу Хурона. Убедился, что там все в порядке, дворецкий Кимпа по-прежнему доволен жизнью, особенно моим постоянным отсутствием и размером своего жалованья, зашел на кухню, достал из буфета бутылку с тонизирующим средством, распахнул дверь и вернулся в комнату, где оставил этого юного гения Абилата. На все ушло минуты полторы, не больше. А некоторые вдохновенные глупцы еще говорят, что от Истинной магии нельзя ждать практической пользы. Дескать, это противоречит ее основным принципам. Ага, держи карман шире!
Я вручил бутылку изумленному моим проворством Абилату.
– Поскольку тебе бальзам Кахара даром не нужен, я решил назначить тебя хранителем этой бутылки. Отнесись со всей ответственностью, пожалуйста.
– Клянусь, что не сделаю ни единого глотка! Особенно вечером, когда придет время ложиться спать, – лукаво пообещал сей смышленый молодой человек.
– Одно плохо, – проворчал я, – на бальзаме Кахара больше трех-четырех суток не продержишься… Кстати, я правильно понял, что проблемы со снами… вернее, восхитительные ночные видения – они ведь не только тебе знакомы?
– Точно не знаю. Но подозреваю, что у многих высокопоставленных жителей Гажина дела сейчас идут очень хорошо – и во сне, и наяву. Особенно во сне, – вытаращив глаза, как типичный малолетний лгунишка, отрапортовал Абилат. Помолчал и, делая над собой явное усилие, добавил: – Уверен, у моего покойного начальника все было настолько в порядке, что я даже представить себе не могу. При том, что природа не обделила меня воображением.
– Ясно, – кивнул я. – Бывают же счастливчики… Ладно, не буду больше мучить тебя расспросами. У меня есть пара идей получше. Давай договоримся, сэр Абилат: сейчас я пойду, прогуляюсь по городу, разыщу кое-кого из старых приятелей, другими делами займусь. Вечером буду ужинать у бургомистров: я им обещал. А ты пока наведи здесь порядок, ладно? Все же помещение Тайного Сыска, а не разорившийся трактир. Смотреть тошно. Потом отправляйся прямехонько в городскую полицию – у вас, надеюсь, нормальные отношения?..
– Не просто нормальные, а очень хорошие, – заверил меня он. – Мы с ребятами часто друг друга выручаем, а делить нам вроде бы нечего.
– Славно, если так. Значит, раздобудь для меня копию их годового отчета. Они же тоже пишут что-нибудь для отправки в столицу, верно? Ну вот, на досуге почитай. Если найдешь какие-то странности, о которых сможешь рассуждать вслух, расскажешь мне нынче ночью. Если поймешь, что говорить на эту тему невозможно, просто отложи таблички в отдельную стопку. Если и это не получится, придумай, чего бы мне такого наврать, чтобы я уяснил корень проблемы. Думаю, у тебя все выйдет.
Честно говоря, я думал, что вся эта возня с полицейскими отчетами и даром не нужна. Просто старался занять хорошего человека полезным делом, или хоть каким-то подобием дела, чтобы не маялся. Ну и чтобы на глупости всякие времени не оставалось. А то, чего доброго, снова в бега пустится, или напьется с горя, или еще какую-нибудь ерунду с собой сотворит.
– А сажать в Холоми вы меня все-таки не будете? – упавшим голосом спросил Абилат.
– Если очень захочешь, можно и в Холоми, – великодушно пообещал я. – Но не сегодня. Через пару дней, ладно? Я уже понял, что ты мечтаешь там переночевать – просто для разнообразия, чтобы отдохнуть от непрерывного счастья и восторга, которые переполняют твои сновидения. Но вполне может оказаться, что скоро ты сможешь преспокойно дрыхнуть дома. Я всерьез намерен разобраться в этом деле. Терпеть не могу, когда люди слишком счастливы, да еще во сне и наяву одновременно. Человек должен страдать, хоть иногда. Возможно, мне потребуется твоя помощь, поэтому не вздумай никуда удирать, ладно? И бальзамом Кахара не злоупотребляй пока – это я серьезно говорю. Если очень устал, сделай один глоток, не больше. Мне нужно, чтобы у тебя была ясная голова.
– От ясной головы я бы и сам не отказался, – вздохнул бедняга. – Только вы имейте в виду: я очень хочу вам помогать. Но не уверен, что сумею. Впрочем, с уборкой я, конечно, справлюсь и с полицейским отчетом попытаюсь разобраться. И еще что-нибудь такое же простое, если…
– Поживем – увидим, сэр Абилат, – я пожал плечами. – Ты не переживай, я так долго обходился вообще без помощников, что мне даже такая малость – серьезное подспорье. Так что хорошего дня. До встречи.
– До встречи, – эхом откликнулся он.
Вид у парня был совершенно потерянный. Странно вообще-то: большинство людей, когда я объявляю о намерении лишить их своего общества, вздыхают с нескрываемым облегчением. А этот, гляди-ка, огорчился. Чудеса.
Я шел по Пестрой Линии, центральной улице Гажина. Курил трубку и с удовольствием думал, что судьба потрудилась подсунуть мне не только славную головоломку, но и очень неплохого компаньона для ее разгадывания. Мало того, что молодого-глупого и талантливого – я с такими как раз больше всего люблю иметь дело, – так еще скромного и сообразительного, что с гениями вообще крайне редко случается.
По крайней мере, он быстро включился в мою игру и тут же дал мне понять, что корень невнятных пока, но вполне реальных бед следует искать не наяву, а во сне. Вернее, в чужих снах. Это как раз совершенно меня не удивляло. В Эпоху Орденов в Соединенном Королевстве проживало немало мастеров вмешиваться в жизнь ближнего, манипулируя его снами; искусство это, разумеется, не утрачено и сегодня. Во сне человека можно запугать, совратить, околдовать, выведать его самый сокровенный секрет, лишить памяти, силы и даже жизни, или же, напротив, быстро обучить каким-нибудь непростым фокусам, вылечить от болезни, утешить в горе, вразумить… Да практически все что угодно можно проделать с человеком во сне, было бы желание, могущество и соответствующие навыки.
Я, собственно, и сам не раз являлся в чужие сны. Одних убивал, других спасал, третьих учил уму-разуму – насколько это возможно. Сновидения – это был мой конек, и я заранее радовался, что встретил противника, который играет на моей территории. Бедняге можно было только посочувствовать.
Впрочем, я намеревался сперва полюбоваться этой игрой, досконально ее исследовать, выучить все правила до единого, и только потом смешать карты. Что я смогу их смешать – в любой момент, по собственному желанию, – я не сомневался. В конце концов, до сих пор так было всегда, и я не видел, с какой бы стати события вдруг должны начать развиваться по иному сценарию. Есть только один принцип, которым я стабильно руководствуюсь в жизни, сколько себя помню: будет или по-моему, или вовсе никак, причем второй вариант совершенно меня не устраивает. Это правило меня, надо сказать, никогда не подводило. Ну, почти никогда.
Поскольку нынче ночью я спал сладко, как младенец, хоть и не позаботился окружить себя мало-мальски серьезной защитой, сам собой напрашивался вывод, что загадочные гажинские кошмары мне вряд ли светят, даже если я год тут проживу. То ли неизвестные злодеи не смогли навязать мне свою волю, то ли даже и не пытались, просто не захотели связываться – и вряд ли в ближайшее время что-то изменится.
Из этого я заключил, что для начала мне следует дождаться ночи и поглядеть пару-тройку чужих снов, а там – по обстоятельствам.
Сам по себе фокус вполне пустяковый, но люблю я это дело – слов нет. Один из увлекательнейших способов проводить время. Причем в последние годы насущная необходимость проникать в чужие сновидения возникала крайне редко, а о такой роскоши, как колдовство для собственного удовольствия, я и думать забыл.
Я это все к тому говорю, чтобы вы поняли: я был совершенно счастлив. Заранее предвкушал предстоящие развлечения и испытывал искреннюю благодарность к неизвестному пока виновнику всех гажинских бед. Был готов каждую дюжину дней отправлять ему в Холоми корзину с гостинцами – потом, когда все останется позади.
Я вообще люблю свою работу, и тогда любил. Для меня всякая, даже самая пустяковая загадка – праздник, я радуюсь каждой неразрешимой проблеме, как новой игрушке – а как еще прикажете тренировать ум? – но тогда, в Гажине, это было нечто из ряда вон выходящее.
Все так удачно совпало. Во-первых, все-таки чужие сны. Во-вторых, прошло уже полдня, а я по-прежнему мало что понимал. Не так уж много в жизни по-настоящему интересных головоломок, следует их ценить. А в-третьих, после давешней возни с годовым отчетом, мне, пожалуй, даже путешествие по магическому лабиринту, построенному специально для инициации студентов-первокурсников Королевской Высокой Школы, показалось бы восхитительной авантюрой. По контрасту.
Я расслабился настолько, что случайно совершил то, что всякий колдун назвал бы великим чудом, но я квалифицировал как совершенно непростительный промах: оказался на Темной Стороне города Гажина, сам того не заметив. Улица вдруг утратила привычные очертания, видимость границы между землей и небом исчезла, ветер приобрел цвет и упругость – да что я вам рассказываю! Если я все правильно понял про этот ваш Город, вы должны знать о Темной Стороне не меньше моего.
А я, думаю, все правильно понял.
Оказавшись на Темной Стороне Гажина, я перво-наперво сделал себе строжайший выговор. Оно конечно, путешествие на Темную Сторону – отличная штука. Но делать такие вещи нечаянно, неосознанно, с моим-то опытом – просто стыдно. Ну и небезопасно, конечно, но это как раз ладно бы.
Тут вот как все устроено: у каждого, кто успешно практикует Истинную магию, рано или поздно наступает такой прекрасный и познавательный период жизни, когда границы между разными реальностями становятся зыбкими и проницаемыми, океан Хумгата шумит чуть ли не за каждой неплотно прикрытой дверью, а Щель между Мирами готова разверзнуться прямо у тебя за пазухой. И, кстати, нет никаких гарантий, что оттуда не появится волосатая лапища Неизвестности, которая как раз собралась накрошить себе салат из полудюжины любителей магических приключений, а ты – первый в ее бальном списке. Высокая, между прочим, честь, это надо понимать и не жаловаться.
Как на мой вкус, это действительно совершенно прекрасное время, этакая магическая юность, бурная и безответственная. Должен покаяться: я приложил все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы задержаться на этой стадии как можно дольше. Как большинство людей, сразу родившихся умными, серьезными старичками, а потому оставшихся как бы вовсе без детства, в магии я взрослел неохотно и настолько медленно, насколько это было возможно.
Конечно, Смутные Времена оказались хорошей школой. Поскольку речь тогда все время шла только о жизни и смерти, почти не сбиваясь на другие темы, я очень быстро научился себя контролировать. После первой же серьезной ошибки взялся за ум и вскоре добился своего: плотная ткань окружающей меня реальности становилась ветхой рваниной исключительно по моей воле, и никак иначе. Я ликовал и страшно собой гордился. Как же, известно, что собственную натуру куда труднее усмирить, чем дюжину врагов уложить на месте, а я и тут на высоте, ну просто герой.
Все это было совершенно замечательно, но когда война за Кодекс, а вместе с нею и моя карьера наемного убийцы остались в прошлом, я обнаружил, что грош цена моему контролю над реальностью, если я прихожу в хорошее настроение.
Пока я спокоен и равнодушен ко всему, как положено настоящему солдату, все в полном порядке – ну это как раз естественно. Когда я устал, озабочен или даже сердит, все по-прежнему под контролем, хотя для большинства моих коллег скверное настроение – самая опасная ловушка. Мне оно однако шло только на пользу, поэтому я нередко с превеликим удовольствием примерял эту дурацкую маску к превеликой досаде окружающих. Однако стоило мне обрадоваться или развеселиться – все, прощай драгоценная, чужой кровью и собственным потом добытая стариковская мудрость.
