Макс Фрай
Хроники Ехо (сборник)
В итоге я еще несколько дюжин лет ухлопал, дрессируя себя, как циркового оборотня. Теперь вспоминать смешно, а когда-то это было самое трудное: не провалиться на радостях в Коридор между Мирами, не дохохотаться до Темной Стороны. И ведь поводов для веселья всегда хватало, и до сих пор хватает – такая, знаете ли, нелегкая судьба.
Но не будем отвлекаться. Итак, я совершенно случайно оказался на Темной Стороне Гажина вместо того, чтобы просто дойти до конца Пестрой Линии и по величественному Мосту Королевы Вельдхут отправиться на Торговый Остров, как планировал с самого начала.
Отвесив себе условную оплеуху – для порядка – я мгновенно оценил полезную сторону своего промаха. Так бы я, пожалуй, не стал рисковать драгоценным временем, путешествуя на Темную Сторону Гажина без крайней нужды, а теперь, если уж все случилось само собой, есть смысл тут задержаться и оглядеться. Иногда на Темной Стороне можно найти причудливые следы и даже истинные причины реальных событий, что-то вроде цветных узелков и обрывков нитей, которые обнаруживаются на изнанке всякой вышивки. Человеку неопытному они ничего не расскажут о рисунке на лицевой стороне, зато матерый вышивальщик при случае может узнать немало интересного и о самом узоре, и о том, кто над ним поработал.
Поэтому я просто продолжил прогулку, даже трубку изо рта вынимать не стал, хотя на Темной Стороне мой табак обычно не горит и не дымится, а курение порождает лишь бессмысленные радужные пузыри, которые редко живут дольше нескольких секунд. Вот сэр Макс на Темной Стороне преспокойно курил свои нелепые сигаретки и в ус не дул, так то ж сэр Макс, чудо природы. Не удивлюсь, если у него даже в Хумгате леденцы припрятаны и запасные штаны на веревке сохнут.
Путешествие на Темную Сторону – одно из самых больших удовольствий, какие мне известны. Особенно в одиночку; впрочем, в хорошей компании тоже ничего получается. Я шел себе и шел, наслаждался жизнью и пейзажем, но по сторонам поглядывал внимательно. Искал всякие странности и несуразности. Вообще-то мне никогда прежде не доводилось бывать на Темной Стороне Гажина, но это не имело особого значения. В этом смысле все города нашего континента похожи друг на друга как близнецы. Я не только знал это правило теоретически, но и на практике не раз сравнивал. Ну, разве что, в Ехо, Сердце Мира, краски поярче, ветер дует сильнее, и некоторые фрагменты реальности закрыты для посещения, взять хотя бы Темную Сторону Замка Рулх, или Королевской тюрьмы Холоми, а так почти никакой разницы.
Сперва Темная Сторона Гажина произвела на меня самое что ни на есть благоприятное впечатление. В том смысле, что так может выглядеть только Темная Сторона города, где все в полном порядке. То есть с запретной магией особо не усердствуют, а об Истинной хоть изредка, да вспоминают. Между делом следует заметить, что фрагмент Темной Стороны, куда очень долго никто не заглядывал – печальное зрелище, да и на видимой глазу стороне такого города атмосфера та еще, хоть в леса оттуда жить уходи. По хорошему, надо бы хоть раз в сто лет отправлять пару-тройку веселых странников на Темную Сторону наших захолустных городов, для профилактики, чтобы в упадок не приходили… Кстати да, надо будет этим заняться, когда вернусь домой. Очень своевременная мысль.
Впрочем, я снова отвлекся. Важно вот что: в какой-то момент я наконец обратил взор к небу, да так и сел. Натурально сел, хорошо хоть Темная Сторона меня любит и бережет, так что я как на подушки приземлился.
Непросто объяснить причины моего изумления тому, кто не слишком силен в теории. Но попробую. Поначалу мне показалось, что я увидел защитную сеть. Всем ясно, о чем я? Вижу, что не всем. Ладно, попробую растолковать.
Существует один фокус, чрезвычайно сложный в исполнении, но приносящий умопомрачительные результаты. Если очень могущественный и искусный колдун захочет надолго оградить какой-нибудь город от бедствий и разрушений, он может сплести на Темной Стороне защитную сеть. Если доведет дело до конца – все, спокойствие и процветание местным жителям гарантированы. Ни один злодей, как бы он ни был силен, не сможет не то что причинить им ущерб, а даже настроение толком никому не испортит. А умирать в этом городе будут очень редко, и не от неизлечимых болезней, не от старости даже, а просто потому, что некоторые люди устают быть. Жизнь в таком месте станет если не счастливой, то безмятежной и гармоничной; на мой вкус, все это несколько пресновато, но в таких вопросах соглашаться со мной вовсе не обязательно.
Собственно, что я вам рассказываю: такой мощной защитной сети, как та, которой опутан ваш собственный город, я отродясь не видел, даже в Кумоне, столице Куманского Халифата, а ведь в древности там поработало несколько дюжин великих мастеров. Впрочем, об этом мы потом потолкуем, если у вас будет желание.
А сейчас я вот что хочу сказать: магов, потенциально способных сплести такую защитную сеть на Темной Стороне, по пальцам пересчитать можно. И все они были моими хорошими знакомыми, старшими товарищами, так сказать. Собственно, я и сам, пожалуй, сумел бы сплести такую вот защитную сеть на Темной Стороне Ехо, по крайней мере, у меня имелись очень неплохие шансы на успех. Другое дело, что у меня были – и до сих пор остаются – серьезные причины так не поступать.
Но это все как раз ладно бы. Меня сперва вот что потрясло: неужели кто-то из моих могущественных приятелей, которые не раз дружным хором объясняли мне, что не хотят и, более того, не имеют права вмешиваться в человеческую жизнь, – так вот, неужели кто-то из них втайне от коллег взялся опекать Вольный город Гажин, как зеницу ока? И если так, то кто? И с какой стати? И меня-то почему не предупредил, чтобы не дергался и не лез на его территорию? Друзьям со мной обычно очень легко договориться, и они это знают.
И наконец, как могло случиться, что я сам об этом не пронюхал? Это, собственно, удивило меня больше всего.
В общем, я был изрядно озадачен происходящим, уже который раз за день, между прочим. Удивительно хорошо начался год.
Но приглядевшись к тонкой паутине, исчертившей изумрудное-зеленое небо Темной Стороны, я понял, что это вовсе не защитная сеть. Все, что угодно, только не она. Нити не перламутровые, а пепельно-серые, да и ритм, в котором они трепещут, совсем не тот, какой требуется для защиты и опеки. И самое главное: целительный ветер Темной Стороны застревал в этой липкой паутине, а это уже никуда не годится. Совсем дрянь дело.
Что это такое, я не знал. Никогда прежде не видел ничего подобного. Подозревал, что пакость редкостная, но даже в этом не был уверен до конца. Мало ли, что ветер там застревает – возможно, это временная проблема, с которой таинственный строитель пока не может справиться. Но очень хочет. А что ж, всякое бывает, могущество большинства людей весьма ограничено, ничего странного в этом нет.
Поразмыслив, я решил, что эту загадочную штуку в любом случае следует сперва уничтожить, а уже потом разбираться. Если создатель паутины вдруг объявится и сумеет меня убедить, что она прекрасна и чрезвычайно полезна, что ж, принесу ему извинения и помогу восстановить разрушенное. Сила у меня на Темной Стороне, мягко говоря, немаленькая, о таком помощнике даже самый могущественный колдун только мечтать может, быстро приведем все в порядок.
Но, выпустив первый сноп своего фирменного Серебряного огня, я сразу понял, что продолжать не следует.
Дело не в том, что я не мог уничтожить паутину – о, еще как мог. Проще простого. Против моего Серебряного огня на Темной Стороне вообще мало что может выстоять. Но неизвестный мастер знал свое дело крепко, и его загадочная сеть существовала не сама по себе, а плотно переплеталась с тонкой, деликатной тканью здешней реальности. То есть вместе с первой порцией паутины я спалил кусочек неба. Совсем небольшой, так что беды пока не натворил. Но оставить Темную Сторону без доброй половины неба – дело немыслимое. Лучше уж сразу превратить весь город Гажин в пыль и ехать домой – куда более разумный и милосердный поступок.
«Ладно, – сказал я себе, – раз так, будем действовать обычным путем. Оно и неплохо: развлекусь как следует».
К тому моменту я уже начал предполагать, что, весьма вероятно, влип в самую интересную историю со времен битвы с Лойсо Пондохвой[4]. Теоретически следовало бы сдвинуть брови и преисполниться серьезности, но я только что не плясал от радости. Вместо казенной скукотищи мне предстояла роскошная охота, и это было щедрым подарком судьбы.
С Темной Стороны я уходил кратчайшим путем. Есть один способ сэкономить время – не слишком надежный, потому что почти нет гарантий, что окажешься дома через полчаса после того, как исчез, а не, скажем, пять лет спустя. Но рискнуть стоило, благо у меня уже давно была на сей счет одна простая, но чрезвычайно практичная идея. Ну вот и пришло время ее проверить.
Вообще-то, по всем правилам, на Темную Сторону следует ходить длинным, специально проложенным маршрутом, да еще и непременно со Стражем. Впрочем, новичок туда иначе и не проберется. Но опытный путешественник вполне может просто сосредоточиться, представить себе знакомый пейзаж Темной Стороны, или, вот как я давеча, просто забыть о реальности и – хлоп! – ты уже на месте. Фокус в том, что вернуться к повседневной жизни можно точно так же. Это я и называю «кратчайшим путем». Достаточно во всех подробностях представить себе место, куда хочешь вернуться, сосредоточиться на желании туда попасть, и ты дома. Есть только одна проблема: точку возвращения ты выбираешь сам, а момент времени – это уж как повезет. Я же говорю, некоторые несколько лет теряют на таких путешествиях.
Будучи очень занятым человеком, я не мог позволить себе роскошь вот так взять, да и запропаститься на годы. И мне казалось, что я изящно решил эту задачу – но только в теории, на практике пока не успел попробовать. Решение было очень простое, абсолютно в моем вкусе: выбирая место, куда хочешь вернуться, следует позаботиться, чтобы там были какие-то указания на время. Сперва мне пришли в голову часы, но я быстро сообразил, что, скажем, полночь наступит не только сегодня, но и два дня, и два года спустя. Поэтому нужна более надежная зацепка. Например, доверенный человек, который будет по вашей просьбе дежурить в заранее выбранном помещении на протяжении получаса. У меня, конечно, были по этому поводу некоторые сомнения, но попробовать стоило, причем уже давно.
А тут все как раз так удачно совпало: сэр Абилат остался в Сизом Доме. Я был почти уверен, что он больше не будет пытаться от меня сбежать, а куча заданий, которые я на него взвалил, не даст ему надолго отлучиться. Никаких гарантий, конечно, но шансы у меня, мягко говоря, неплохие.
Поэтому я неспешно пошел по тусклым темно-рубиновым булыжникам Темной Стороны Гажина, рисуя перед своим внутренним взором картинку следующего содержания: белобрысый заместитель покойного начальника Тайного Сыска снует по его кабинету; за окном еще светло, более того, видно, что полдень не так давно миновал (и это значит, что я не только не опоздаю на обед к бургомистрам, но и пару старых приятелей по дороге навещу, как и собирался с самого начала).
Надо отдать должное выдержке моего юного друга. Когда я шагнул навстречу ему прямо из огромного пустого шкафа, полки которого Абилат как раз собрался избавить от пыли, он только приветливо улыбнулся.
– Хорошо, что вы вернулись, сэр. Без вас мне как-то… ну, не по себе, честно говоря. Хоть и глотнул этого вашего бальзама, а все равно присесть страшно: вдруг засну?
– Погоди-ка, а сколько ты уже не спал? – спрашиваю.
– Не очень долго, еще и двух суток нет. Так-то я обычно дольше выдерживаю. Такие сны снятся прекрасные и удивительные, знаете, что я от них очень устаю. Не люблю яркие впечатления.
Мне очень понравился его ироничный тон. Люди, способные глумиться над собственными неприятностями – и ведь кажется довольно серьезными неприятностями! – дорогого стоят. Верный признак.
– Ну, если все так запущено, сделай еще глоток бальзама, – великодушно разрешил я. – И пожалуйста, продержись до моего возвращения, даже если это случится за полночь.
– Так вы уже вернулись, – удивился он. – Или вы мне сейчас просто мерещитесь?
– Можешь считать, что мерещусь, потому как я уже опять ухожу. Если дождешься меня, не прогадаешь: буду охранять твой сон. Это куда надежнее, чем спать в Холоми, вот увидишь.
– Ой! – сказал Абилат. – Правда, что ли? Здорово как!
Я, мягко говоря, нечасто испытываю желание купить кому-нибудь пирожное, да еще и сказку рассказать, чтобы не так страшно жить было. Но это был тот самый случай.
…Тем не менее, я снова оставил Абилата одного. С Темной Стороны я, конечно, очень удачно и вовремя вернулся, просто молодец. Но это вовсе не повод плюнуть на дела, а, напротив, прекрасная возможность их быстренько переделать.
В первую очередь я отправился в трактир «Белый Клок», что на Торговом Острове. Собственно, я с самого начала туда и шел. Хозяин трактира мой старинный друг и даже наполовину земляк. Покойная матушка Зогги Хлакка по прозвищу Белый Клок была из Кеттари, зато отец у него – арварохский вояка, которого не пойми каким лихим ветром занесло когда-то в наши края. Смесь, надо сказать, вышла отменная. Зогги был высоченный, на полголовы выше меня, плечистый мужик, с глазами круглыми, как у буривуха, но не желтыми, как у всех уроженцев Арвароха, а светло-серыми, как у большинства моих земляков, шимарских горцев. Шевелюра ему тоже досталась материнская, цвета темной меди, но арварохский папаша и тут отметился, выбелил одну прядь, которую Зогги не стриг с тех пор, как себя помнил. Так что «белый клок» давно уже стал длиннющей, почти до колен, косой.
Колдуном Зогги всегда был никаким: сказывалась отцовская кровь. Известно же, что арварохские храбрецы даже Безмолвной речи с трудом обучаются, да и то, если будет на то строжайший указ Завоевателя Арвароха, в беспрекословном подчинении которому они, как правило, обретают нехитрое свое счастье. О прочем уж и не говорю.
Зогги был не столь безнадежно туп, как его предки по отцовской линии, кое-что он все-таки мог, но ни в один захудалый Орден его бы даже дворовым метельщиком не взяли, это всем было понятно. Впрочем, неумение колдовать с лихвой уравновешивалось острым умом, рассудительной отвагой и самым благородным из сердец, которые я когда-либо знал.
Познакомились мы почти случайно, почти сразу после моего приезда в столицу, и поначалу сдружились только потому, что кеттарийское землячество – это нечто из ряда вон выходящее. Уехав из опостылевшего дома, мы, кеттарийцы, тут же начинаем страстно коллекционировать друг друга по всему Миру и искренне радуемся каждой новой находке.
Я в ту пору еще был скорее профессиональным картежником, чем наемником, а Зогги – довольно удачливым карманником, на это его колдовских способностей как раз хватало. А на досуге он возился с соседскими детьми, такое у него было хобби. Все жители окрестных кварталов знали, что спокойно могут оставить своих детей у Зогги и отправляться – хоть на праздник, хоть в Квартал Свиданий, да хоть к родне в Ландаланд до конца года. Дети будут умыты, накормлены и веселы, узнают великое множество интересных сказок и новых игр. С зажиточных соседей Зогги брал деньги за услуги, но добрая половина детишек гостила у него совершенно бесплатно. Думаю, в итоге ему едва хватало на покупку еды и игрушек, еще небось из своих воровских заработков докладывал кое-что. И ведь не то чтобы он сознательно стремился делать какие-то «добрые дела», просто Зогги нравилось иметь дело с детьми больше, чем со взрослыми. Ну и они отвечали ему тем же.
В ту пору я еще не был опасным гостем и поэтому частенько заглядывал к нему по вечерам. Так мы и подружились по-настоящему. Очень уж мне это все нравилось, я бы, наверное, и сам с детьми иногда возился, если бы жизнь иначе сложилась. Впрочем, мои юные сотрудники не так уж отличаются от питомцев Зогги – да вы сами на них поглядите…
В начале Смутных Времен, когда появились первые, так называемые «случайные» жертвы среди мирных горожан, не причастных к борьбе Короля с магическими Орденами, трое детишек из квартала, где жил Зогги, осиротели, и он поселил их у себя. Дюжину лет спустя его дом превратился в самый настоящий сиротский приют, где жили чуть ли не полсотни мальчишек и девчонок – с той только разницей, что они были куда более счастливыми детьми, чем большинство их ровесников. Быть ребенком в Смутные Времена само по себе не слишком удачная идея, а уж сиротам приходилось и вовсе несладко: взрослым, по большей части, было не до них.
Зогги вряд ли смог бы прокормить эту ораву, все же тогда и для карманников настали совсем паршивые дни, но тут уж я помог земляку. Зарабатывал я в ту пору уже так много, что проще потерять, чем пересчитать. А тратить деньги времени, да и особого желания не было, так что для меня это был не ахти какой великодушный жест. Но Зогги его оценил. Я бы даже сказал, переоценил.
Потом, уже в начале Эпохи Кодекса, вышел знаменитый Королевский указ о бесплатном обучении и полном пансионе в Королевской Высокой Школе для всех осиротевших во время гражданской войны, вне зависимости от того, на чьей стороне были их погибшие родители. Так что все детишки из приюта Зогги отправились учиться. А он сам вдруг решил начать новую жизнь – если уж старая так внезапно и, в общем, счастливо закончилась.
Я предлагал ему несколько дюжин теплых местечек на выбор, благо у меня была возможность хорошо пристроить бесконечное число приятелей и почти ни одного близкого человека, который бы в этом нуждался, но Зогги твердо заявил, что желает пожить у моря, и уехал в Гажин. Подозреваю, он не хотел отвлекать своих бывших питомцев от учебы, ну и заодно репутацию им портить не собирался, если я все правильно понимаю. Я с трудом всучил ему деньги на покупку трактира; мне, честно говоря, даже поворожить немного пришлось, чтобы заставить Зогги принять подарок. Глупо вышло бы, если бы мой друг перебивался с хлеба на воду в незнакомом городе, да еще и в Нунду угодил бы в финале какой-нибудь неудачной авантюры с чужим драгоценным браслетом.
Надо сказать, я сделал неплохой подарок, причем не столько самому Зогги, сколько Вольному городу Гажину. Трактир «Белый Клок» стал лучшей забегаловкой Торгового Острова. Зогги здорово наловчился готовить, пока кормил целую ораву капризных детишек. А поскольку с магией у него всегда обстояло не лучшим образом, Кодекс Хрембера не слишком повредил его кулинарному мастерству, так уж все удачно совпало.
Ну и потом, Зогги всегда был довольно эксцентричен, а с годами это только усугубилось. К примеру, он часто и с удовольствием шарил по карманам своих постоянных клиентов. Когда дело завершалось успешно, записывал украденную сумму в специальную тетрадь и потом долгое время кормил пострадавшего бесплатно, на все позаимствованные деньги, да еще и прибавлял что-нибудь сверху, от всего сердца. Посетителям такое положение дел очень даже нравилось – все равно, что заплатить вперед, а потом пользоваться скидкой, поэтому они всегда брали с собой в трактир старые кошели, набитые мелкой монетой, и даже обижались, если Зогги не спешил избавить их от этой ноши.
Ну и самое главное: разумеется, в трактире была большая детская комната, а на заднем дворе – сад с качелями. Это сейчас в добрую половину столичных трактиров можно ходить с детишками, а по тем временам такая идея казалась совершенно революционной. Но в Гажине она пользовалась большим успехом; собственно, я совершенно уверен, что столичные трактирщики переняли у Зогги этот трюк, наслушавшись восторженных рассказов приезжих из Гажина.
Вот с каким человеком я собирался поговорить по душам. Я ни на секунду не сомневался: что бы ни творилось в городе, но Зогги не околдован, не очарован и не заворожен. Его и в Смутные Времена все опасности такого рода стороной обходили – все же арварохская кровь, а эти ребята чужим чарам почти неподвластны, даром, что сами ничего не умеют.
И я очень надеялся, что мой старый друг сможет хотя бы в общих чертах рассказать мне, что творится в городе.
Народу в «Белом Клоке» почти не было. За барной стойкой скучала умопомрачительная красавица средних лет. Ну да, женщины всегда сходили с ума по Зогги, его арварохская красота настолько их обезоруживала, что они были готовы на все: идти за ним на край света, нянчиться с его бесконечными детишками или вот, к примеру, за барной стойкой торчать дни напролет. На моей памяти Зогги всегда искренне удивлялся такому доброму к себе отношению и совершенно не умел пользоваться своим природным преимуществом. Ну вот, с годами, кажется, научился.
Сам Зогги, надо полагать, обретался на кухне, поэтому я отправился прямо туда, без лишних расспросов. Красавица открыла было рот, чтобы осведомиться, куда это я попер без приглашения, но пригляделась повнимательней и махнула рукой. Поняла, что останавливать меня – только время зря терять, все равно ведь зайду, куда вздумается. Вот и умница.
Зогги действительно был на кухне. Компанию ему составляли двое совсем мелких детишек, мальчик и девочка. Кажется близнецы. Меня старый друг приветствовал так, словно мы расстались вчера вечером, прервав на середине задушевный разговор.
– О, Джуффин! Как всегда вовремя. Я тут такой пирог с пумбой от скуки зажарил, пальчики оближешь. Только одна беда: его горячим надо жрать, а клиентов нет. Первый день года как-никак, небось дрыхнуть до полуночи будут… И вдруг ты. Молодец, что тут скажешь!
Я принял из его рук кусок горячего пирога, откусил, распробовал – не шедевр старой кухни, конечно, но по нынешним временам ничего, сойдет.
– Это вот Ильса и Лотка, – Зогги указал на близнецов. – Мама их, говорят, давным-давно сбежала с каким-то укумбийским пиратом, а отец связался с безумным шкипером и теперь отдыхает на дне моря Укли. В Корабельную Высокую школу их отдавать рано, а с дядей мы жить не хотим и, скажу тебе по секрету, Джуффин, правильно делаем. Тот еще у нас дядя… Так что поселились у меня. Вроде пока не скучаем, да?
Детишки дружно закивали. На Зогги они смотрели с обожанием, что, впрочем, совершенно не мешало им потихоньку привязывать полу его лоохи к ножке кухонного стола.
– Ты поговорить хочешь или так, поболтать? – деловито спросил мой друг.
– Скорее поговорить.
– Так я и подумал. Лотка, Ильса, отвяжите мою одежду от стола и отправляйтесь в сад. Качели я с утра починил, заодно и проверите, хорошо ли вышло. Вечером еще раз попробуйте меня привязать: пока никуда не годится. Я сразу все заметил, вы еще и начать толком не успели. Можете пока потренироваться на леди Нарине, но только глядите, чтобы она не обиделась, а то опять будет реветь, как маленькая, придется ей ваши конфеты отдавать, чтобы перестала.
Я от души посочувствовал красотке у барной стойки. Связаться с Зогги – сомнительное счастье, если ты уже не ребенок.
– Что стряслось? – осведомился Белый Клок, вытирая руки огромной салфеткой и снимая с жаровни кувшин камры. – Нет, погоди, сперва скажи: ты пряное укумбийское бомборокки пить будешь? Потому что если будешь, я за ним в подвал смотаюсь, а если не будешь, тогда можно не суетиться.
– Спасибо, но бомборокки в меня нынче вечером губернаторы заливать будут, бочками. И не только бомборокки. Так что не бегай никуда.
– Ладно, тогда пей камру. Ты от моей камры раньше вечно нос воротил, но теперь у меня послаще выходит. Попробуй. И рассказывай.
Что касается камры, мой друг явно себе льстил, но ради хорошего человека еще и не такое можно вытерпеть.
– Я скорее расспрашивать тебя буду, чем рассказывать, – начал я. – Я в Гажине со вчерашней ночи и…
– Я чувствовал, что у нас в городе что-то не так, но неужели настолько, что ты помчался сюда в последнюю ночь года? – перебил меня Зогги. – Ну ничего себе дела!
– Именно. Собственно, меня интересует это твое «что-то не так». Расшифруй.
– Да ну, чего тут шифровать… Так-то вроде все хорошо, спокойно, но шишки наши городские ходят мрачнее тучи. Смотреть на них тошно. И чем больше шишка, тем хуже ее дела. Да ты сам сегодня на бургомистров поглядишь: хороши! Зеби Хипелосис сильно сдал. Был такой бодрый дядя, а теперь почти старик. Валда Кунык похудел вдвое, представляешь? Ну увидишь, чего я расписываю… Приятель твой Голех, величайший Тайный сыщик этого грешного побережья, тоже хорош…
– Мой покойный приятель, – сухо сказал я.
– Ага, уже, значит. Ну, я не удивляюсь: к тому шло. Он сильно сдал. С начала зимы слонялся по городу как неприкаянный, дела забросил, говорить ни о чем не хотел, а ведь какой был шустрый и общительный, бедняга!.. Грустно это. И вообще тут стало грустно, Джуффин. И дети плохо спят, – неожиданно закончил он.
– Как это «плохо»? – насторожился я. – Кошмары им снятся?
– Да вроде нет. Не кричат, не плачут, не жалуются, одни в спальне оставаться не боятся. Но… Ну что я, не знаю, как спят нормальные, здоровые дети? У меня на глазах их вон сколько выросло, ты же помнишь. И эти отлично спали, хоть и плакали сперва из-за отца, а еще больше от страха, что их дядя заберет. Ну, поплакали и перестали. А в последнее время что-то не так. Днем-то они нормально себя ведут, дети как дети, веселые, дружные и жрут как индюшата, но спят как-то… Ну, как маленькие взрослые. Лежат в кроватках строгие такие, печальные и даже дышат как-то размеренно, солидно. Ну не знаю я, как объяснить!
– Ты очень хорошо объяснил, Зогги. А сам как спишь?
– Я? Да что мне сделается… Ты же знаешь, я в отца пошел, мне только буривухи снятся изредка, а так-то вообще ничего. Зато отдыхаю хорошо.
– Ага, – кивнул я. – Ты даже не представляешь, как тебе повезло с наследственностью!
– А что, всем в Гажине, кроме меня, снятся кошмары? – изумился Зогги.
– Всем, не всем, но кое-кому – пожалуй.
Белый Клок неопределенно хмыкнул и тут же нахмурился:
– Детей надо бы отправить отсюда, раз так. Но куда? Не к тебе же?..
– Ну почему, ко мне как раз вполне можно, в крайнем случае. У меня теперь дворецкий хороший, есть кому присмотреть… Но думаю, не нужно их никуда отправлять. Я с этими кошмарами быстро разберусь. Завтра – послезавтра. В любом случае, больше времени у меня нет, а оставить все как есть я не готов.
– Тогда ладно, – тут же успокоился Зогги.
Он меня не первый день знал, а потому решил, что на меня можно положиться даже в таком непростом деле, как борьба с ночными кошмарами.
– А, да, – вдруг вспомнил он. – Тебя же, наверное, все новости интересуют, не только мое самочувствие? Так вот, сюрприз, сюрприз! Знаешь, кого я видел этой осенью в Гажине?
Я вопросительно поднял бровь.
– Лаздея Махикалу! – торжествующе объявил мой друг.
Я чуть камрой не подавился.
– Лаздея Махикалу? Которому не то что к Соединенному Королевству, а к любому берегу Хонхоны ближе, чем на пушечный выстрел, приближаться запрещено? Я-то надеялся, его уже благополучно продали в рабство где-нибудь на задворках Куманского Халифата… Но ты-то хорош, Зогги! Почему тут же не прислал мне зов и не рассказал эту новость?
– А я прислал тебе зов в тот же день, когда сам увидел его в порту, – он пожал плечами. – А ты сразу сказал, что сидишь в засаде, поэтому, если у меня не очень срочное дело, лучше поговорить о нем завтра. И я оставил тебя в покое. Засада – занятие серьезное, я же понимаю… А потом закрутился, забыл. Ну и ты не переспрашивал.
Когда я говорю приславшему зов, будто сижу в засаде, в одиннадцати случаях из дюжины это означает, что я играю в карты. Не так уж часто я позволяю себе это удовольствие и, конечно, не слишком люблю отвлекаться на всякие пустяки. Засада-то, честно говоря, Безмолвному диалогу как раз не помеха, но это мало кто понимает. А я пользуюсь общей неосведомленностью в свое удовольствие.
– Эх! А дело-то у тебя было вполне срочное, – вздохнул я, прикидывая, сумею ли укусить собственный локоть – а что еще теперь делать?
– Да ну, Джуффин. Какое же оно срочное? – искренне удивился Зогги. – Все же не Лойсо Пондохву видел, а всего лишь старину Лаздея. Я его, помнишь, от своего дома мигом отвадил? Так то я, мне же в ваши дела вообще соваться заказано было.
– Ох, Зогги, – вздохнул я. – Просто Лаздей прекрасно понимал, что с тобой лучше не связываться, потому что ты мой друг… Ладно, не будем спорить. Хорошо ты хоть сейчас это вспомнил. Покончу с делами и попробую поискать Лаздея, вдруг он еще тут. Холоми по нему плачет горючими слезами, я это с самого начала говорил, когда великий мудрец Нуфлин вдруг сделался великим же гуманистом и решил, что свободных камер в Холоми мало, поэтому пусть отправляется в изгнание.
Это был, как понимаете, довольно старый спор. И если бы только мой с Зогги! Лаздей Махикала был такой специальный хитроумный злодей, которого почти никто не принимал всерьез – кроме меня. Потому что я знал его гораздо лучше, чем кто бы то ни было. Так уж вышло.
– Еще что-нибудь расскажешь мне, Зогги? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Вроде нечего рассказывать. Все-таки ко мне сюда по большей части простые люди ходят. А у них, в отличие от больших шишек, все более-менее в порядке. Кажется. Хотя…
– Ладно. А старая Манта жива, здорова? Давно ее видел?
– Давно. Нет у меня времени в гости ходить, ты же знаешь. А она меня навещать перестала.
– С начала зимы небось?
– Кстати, кажется, да. В День Середины Осени она ко мне точно заходила, и потом еще раз. И все.
– Ясно. Попробую сам ее разыскать, если так.
– Ладно. Заглядывай еще.
– Ага, – кивнул я и направился к выходу.
– Джуффин! – окликнул меня Зогги.
– Что?
– Не «ага», а заглядывай. Я знаю, что у тебя мало времени. Но ты же не я, ты же Темным Путем ходишь. Выходит, тебе все равно, в каком трактире ужинать: возле дома на углу или тут у меня. Верно? – и он дважды стукнул себя по носу указательным пальцем.
Это наши фирменные кеттарийские штучки, специально придуманные, чтобы чужаки не поняли про нас главное: мы твердо знаем, что два хороших человека всегда могут договориться, а если не получается, то и грош им цена.
Я тоже прикоснулся пальцем к носу, кивнул, улыбнулся и вышел. Хотя будь моя воля, я бы еще часок с ним посидел, несмотря даже на дрянную камру, которую все же время от времени приходится прихлебывать. Потому что самолюбие Зогги – это святое. Надо его щадить.
Но закат неумолимо приближался, а я еще хотел повидаться с леди Мантой Кревис, самой грозной ведьмой на этом удаленном от Сердца Мира побережье Соединенного Королевства. Хотя с виду, конечно, не скажешь: сколько ее помню, Манта всегда выглядела, как старая развалина, годная лишь на то, чтобы разослать приглашения на собственные похороны. Ей так удобнее.
