Марина Дмитриева
Не смей меня касаться
– Таня, помнишь, мы договаривались, что в ответ на мой рассказ о своих чувствах ты будешь так же откровенна.
Помнить-то я помнила, но давая такое обещание, даже не предполагала, что рассказывать о своих чувствах мне придется только в нижнем белье. Вдруг одна мысль пришла в голову, развратница зашепталась о чем-то с недавно появившейся во мне девочкой-хулиганкой. На моих губах заиграла чуточку провокационная, немного стервозная улыбка. Мандражирующие от смущения и своей смелости пальчики легли на широкую грудь неправильного принца. Начала раздевать Шувалова, а то стоит тут в своем дорогущем костюме, галстуке, весь с иголочки одетый, а я, видите ли, в одном исподнем перед ним. Стащила пиджак костюма с его широких плеч, потянула за галстук поближе к себе. Алекс чуть иронично усмехнулся: «ну-ну, давай, девочка, покажи, на что ты способна». На многое, мистер Зазнайка-принц, его усмешка подстегнула действовать дальше. Сняла галстук с шеи и стала медленно, излишне медленно расстегивать пуговицы мужской рубашки, подушечками пальцев ощущая, как напрягаются в ответ на мои касания мышцы его пресса. Вытащила полы сорочки из брюк, вот и последняя пуговица, как раз на уровне вздыбленной ширинки брюк. Провела легонько пальчиком по этому выпирающему бугру, Шувалов тихонько взвыл, а мужское естество дернулось за молнией отутюженных брюк.
– Млять, Таня, я сейчас спущу себе в штаны!
– Потерпи, – тихонько шепнула ему на ушко я и начала стаскивать рубашку с мужских плеч.
– Таня, запонки, – захрипел Шувалов.
– Ой, прости!
Запонки были золотые, явно дорогие, бросать их как пиджак и галстук на пол не позволила совесть, пришлось отойти от Алекса к большому низкому журнальному столику, возле кофейного цвета дивана, всей кожей ощущая на себе жаркий взгляд красивых серых глаз. Ну же, не смущайся, Таня, не смей сутулиться, на красивых женщин приятно смотреть, пылкие воззрения неправильного принца можно понять. Повернулась, сделала один шаг в сторону обнаженного по пояс мужчины. «О-о-о, эта дорожка из волос к паху, я дурею!» – верещала от восторга развратница. Серые глаза теперь бросались стальными тесаками, вонзающимися в мое тело мощными электрическими зарядами. Руки Шувалова без всякого стеснения расстегнули ремень брюк, а потом спустили их вместе с черными боксерами вниз. Шувалов выпрямился. О боже! Скромница-отличница попыталась прикрыть веки и отвернуться, развратница же во все глаза уставилась на великолепного обнаженного мужчину, застывшего передо мной с торчащим вверх членом. Подбадриваемая развратницей и хулиганкой, на негнущихся ногах я сделала шаг к этому богу секса.
– Таня! – протянул низким сексуальным шепотом Шувалов. – Иди поближе, девочка.
Трясущиеся пальчики обхватили стоящий палицей отросток. Шувалов глухо застонал, дернувшись всем телом. И вовсе я не скромная бухгалтерша Татьяна Лазарева, а сексуально раскрепощенная, яркая, словно огонь, Андалузская красавица. Это Алекс сделал меня такой. Пусть теперь не жалуется. Мои снедаемые жаждой нового поцелуя губы изогнулись в чуть ироничной ухмылке, провела подушечками пальцев по вздрагивающему члену и прошептала Шувалову на ушко:
– Александр Иванович, рассказывать о своих чувствах мне тоже следует в ручном режиме?
Богатенький Буратино захохотал, а когда мои пальцы сжались на его палице чуть сильнее, едва слышно выругался.
Резкий разворот, и я оказываюсь прижатой телом и лицом прямо к стеклу огромного, до пола, панорамного окна в гостиной. Внизу виделась двадцатипятиэтажная пропасть.
– Нет, Татьяна Николаевна, никакого ручного режима. Я на ручнике и так был целую кучу времени.
Наглые мужские руки, под бабаханье стереоколонок в моем животе, мгновенно спустили с ног трусики, расстегнули крючочки бюстгальтера, спустили лямки с плеч и отбросили его куда подальше. А я замерла, парализованная ужасом перед открывающимся обрывом… Всегда боялась высоты. Я вообще ужасная трусиха.
– Саш, я б-боюсь!
– Не бойся, маленькая, я с тобой, кроме того, тут очень прочное непробиваемое стекло, оно способно выдержать сотню танцующих фламенко Тань… Не смотри вниз, наслаждайся высотой, наслаждайся страхом и сексом.
– Млять, Шувалов, я не экстремалка!
– Здесь нет ничего экстремального, доверься мне, милая.
– Нас могут увидеть, – привела я еще один довод.
– Вряд ли кто на земле станет задирать голову так высоко, – зашептал мне в ушко Алекс, – но даже если объявится подобный чудак, то разглядеть что-то у него получится, лишь вооружившись биноклем.
Умелые пальцы легли на мой передок, отыскали во влажных складках клитор. Задвигались быстро-быстро, до моего сбивчивого дыхания, а потом, наоборот, заскользили медленно, дразняще. Что происходит?! Опять ручной режим для Тани Лазаревой?
– А-а-а…
Какая разница, у него волшебные пальцы. Но у Шувалова были другие планы, вскоре он меня прогнул, делая более доступной для проникновения, а потом осторожно насадил на свой член. Забилась в паутине страсти, словно птица, залетевшая случайно в форточку и теперь потерявшаяся среди этих кажущихся абсолютно прозрачными, но не пускающими на волю, стекол.
– Чувства, Таня, теперь я хочу слышать все о твоих чувствах.
Мужские бедра медленно двинулись, атакуя лоно, вклинивая в мое тело горячий, подрагивающий, несущий напряжение, отросток.
–Я обратила на т-тебя внимание, когда пила кофе у окошка нашего кабинета, которое выходит на автомобильную стоянку. Подумала тогда, какой красивый мужчина. Мне всегда нравились парни в костюмах. И, наверно, почти с месяц каждое утро ровно в десять часов любовалась, наблюдая, как ты приезжаешь на своем серебристом мерседесе и уверенной походкой занятого по горло человека направляешься к дверям своего офиса.
Алекс начал медленно двигаться в моей промежности.
– Ты говоришь правду, Таня? – и быстрее, глубже толчок.
– Правду-у-у…
Небо обнимало, принимало меня в свои бескрайние объятья. Страшно и до безумия горячо.
– Дальше, – приказал, – прошу тебя, Танечка, продолжай, – попросил Шувалов, а обжигающий член неспешно, равномерно принялся накачивать меня электрическими импульсами.
– Я-я воспринимала тебя красивой картинкой. Так смотрят на киногероев, наверно…О-о-о, – застонала, когда его пальцы обхватили мои груди, сжав вставшие бусинками сосочки.
– Что было потом, Таня? Расскажи-и-и…
– А потом… Уммм… Потом мы встретились в коридоре. От неожиданности я уронила бумаги. Не каждый день сталкиваешься нос к носу с ожившей мечтой. Ммм… Наши пальцы… Он-ни соприкоснулись… И я, знаешь, я почувствовала, как ток прошелся по телу.
– Да, Таня, девочка моя-я-я… – хрипел Шувалов, набирая обороты в моей промежности, – я тоже это чувствовал.
– И-и… Умм… Каждый раз, когда мы встречались, б-был этот ток.
Шувалов остановился, давая мне договорить. Вовремя, поскольку еще совсем немного движений, и я смогу только скулить.
– А т-то байкерское свидание, оно было непередаваемое, я летала, я-я до сих пор от тебя летаю. Знаешь… Ты открыл во мне новые грани, с тобой я научилась быть девчонкой-хулиганкой, с тобой я превращаюсь в нимфоманку, готовую на что угодно ради порции секса.
– Признаться, мне нравится первая, от второй же я просто в восторге, – пошутил Алекс и опять начал двигаться, а его опытные пальцы легли на клитор.
Дернулась, как дезориентированная птица, стукнулась лбом о стекло. Вокруг меня пустота и высота, бескрайнее синее небо. Странно, но сейчас почему-то не страшно. Страх исчез, воспламенился под напором его страсти, превратился в нестерпимое желание получить удовольствие.
– О-о-о…
Мужской член продолжал глубоко вонзаться в мою промежность, волшебные пальцы на клиторе сделали круг, потом еще один.
– Знаешь, Сашка, мне ни с одним мужчиной не было так хорошо-о-о, весело, интересно-о-о… Ммм… А в постели я вообще не подозревала даже, что можно чувствовать подобное-е-е…
Шувалов протяжно выдохнул.
– Таня-я-я, о боже!..
Толчки активизировалась.
– Но ты меня обидел. Там, на базе отдыха… Обращался со мной, словно я продажная девка.
– Прости, Танечка, прости!
– П-простила-а-а… Когда ты целуешь мои губы, у меня кружится голова.
– А когда я тебе трахаю, Таня, что ты чувствуешь тогда?!
– О-о-о, я взрываюсь, распадаюсь на маленькие пульсирующие наслаждением квадратики… Ул-летаю…
И сейчас я снова улетала, прямо через заключенные в металлические рамы стекла, туда, в небо к солнцу, точнее, удовольствию.
Шувалов рычал от моих слов, вколачивая в меня свой член, словно собираясь взбить изнутри.
– О боже, еще…
Мужские пальцы лихорадочно скользили по клитору… А левая рука мяла грудки.
– Я никогда не ощущала такого… О-о-о… Саш, ты самый лучший!..
Движения стали еще более интенсивными, их сопровождали мои поскуливания, его хриплое, будто у борца-тяжеловеса, дыхание, и совершенно неприличные хлопки мужских бедер о мои ягодицы.
– Боже!.. – снова повторяла я, а стекла начали дрожать вместе со мной, и небо тоже дрожало. Внутри живота с каждым толчком мощного члена нарастало напряжение, по хребту бежал жар, а в глазах плясали облака, заключенные в прямоугольники стальных рам.
– Еще! – хрипя, просила я. – Еще чуть-чуть, еще совсем немного. О-о-о!..
И я пошла взрываться, лететь вдаль, падать в двадцатипятиэтажную пропасть и снова взлетать..
Оргазм скрутил горячим спазмом низ живота, а потом прошелся жаркими мурашками по всей коже… Ноги, конечно же, подогнулись, но руки Алекса крепко держали мои бедра, не давая упасть. Еще один шок, еще одно телопотрясение от месье Шувалова. Надо признать, он большой мастер эротических катаклизмов.
Глава 10
Две симпатичных молоденьких девушки курили у здания магазина.
– И что, у тебя с тем миллионером получилось чего-нибудь?
Напомаженные розовой помадой губы блондинки растянулись в ухмылке.
– Получится, обязательно получится.
– Отчаянная ты, Юлька.
– Почему бы нет, в жизни нужно использовать все шансы. А не быть такой овцой, как сестрица. Сидит такая все правильная, смотреть противно. Один за ней бегал, типа гений. Представляешь, его в Англию позвали работать, а эта дура не поехала. Видите ли, она патриотка… Овца, по-моему.
– Ага, – вяло согласилась рыжеволосая.
– Хотя, если честно, в постели ее Генка был так себе, деревянный какой-то, кончал быстро, ну и весьма среднего размера. Второй тоже за Танькой бегает, а она носом крутит, а там такой мужик, закачаешься.
Рыженькая слушала рассеянно.
– Юль, у тебя колеса есть?
– Не-а, но Жоржик обещал достать.
– Жоржик тебя любит…
Губы блондинки скривились.
– Может быть. Только он мелкая сошка, единственная ценность, что с Вазгеном дружит. Если все получится с принцем, пошлю его куда подальше, да и вообще, надо будет на какой-то период времени тоже овцой прикинуться.
– Кстати, Юль, ты говорила, что Вазген иногда телом берет?
– Ну, если девочка ему нравится. На меня он постоянно клюет.
– Может, Жоржик тоже сведет меня с ним.
Блондинка усмехнулась
– Может быть. Я поговорю. Слушай, Алин, Жоржи, помнится, упоминал, что Вазген любит, когда его сразу две девочки ублажают… Может, попробуем? Устроим для него лесби-шоу. Он хорошо отблагодарит.
Рыженькая засмеялась.
– А давай!
***
Игорь Карнаухов в полумраке общеэтажного балкона неторопливо натягивал презерватив на свой член. Перед ним на четвереньках стояла красивая светловолосая блондинка.
– Возьми смазку в сумочке, а то больно. И чего тебя так анал заводит? Озабоченный.
Игорь рассмеялся.
– Юля! – послышался тихий голос. – Юля, ты где?
– Черт! Твоя мамаша, кажется, в окно заглядывает.
Девушка моментально подскочила с пола, опуская как можно ниже на ноги свою короткую юбку. Парень практически вжался в стену, со спринтерской скоростью застегивая ширинку.
– Вот черт, надеюсь, в темноте она ничего не успела рассмотреть, – произнесла блондинка шепотом, и тут же громко, – что такое, мамочка?!
– Да, просто увидела в окошко, как вы поднялись, а дома все нет.
– Мам, ну что ты, я сейчас приду.
– Колеса давай, – прошипела она на ушко растерявшегося парня.
Игорь быстро передал девушке небольшой пакетик.
– Как-нибудь в следующий раз, Игоречек, видишь, мама зовет.
– Завтра чтобы на хату пришла. Поняла, или… Ну ты знаешь, что может быть в противном случае.
– Посмотрим, постараюсь вырваться, – прошептала девушка и выскользнула из темноты балкона.
– Мамуль, – вскоре она уже обнимала темноволосую женщину лет пятидесяти, – ну что ты переживаешь, мы просто болтали с Жоржиком.
– Юля, у тебя экзамен через два дня, а ты непонятно где лазишь.
– Все, мама, прямо сейчас сажусь за уроки.
– Не знаю, что с тобой делать. Таня совсем другая была. Сама поступила на бюджет, получала повышенную стипендию. А ты, Юль?! У тебя, совсем совести нет? Мы такие деньги за твою учебу платим. Хорошо хоть Танюшка половину своей зарплаты отдает в семейную копилку.
Глаза блондинки зло блеснули, но заговорила она ласково.
– Вот прямо завтра сяду за учебники. Не сердись, мамуль. Все будет чики-пики.
Женщина тяжело вздохнула.
За порогом квартиры их ждал хмурый полуседой мужчина.
– Папулечка, ты чего не спишь?! – ласково пропела Юля.
– Она еще спрашивает, ты видела, сколько времени?! Ластилась, говорила, на часик сходишь подружку поздравить с днем рожденья. А сама до двенадцати где-то шаталась, да еще телефон не брала.
– Я просто не слышала, рюкзак оставила в коридоре.
Мужчина еще сильнее нахмурился.
– Сколько раз тебе говорилось, держать телефон поближе! Мы же волнуемся! Юля, не смей врать родителям!
– Тани, кажется, тоже до сих пор нет дома.
– При чем тут Таня! – вскричал отец блондинки. – Она уже взрослая женщина, может сколько угодно не ночевать дома. А у тебя сессия на носу. Первый экзамен на тройку сдала, второй хочешь вообще провалить?!
– А почему Таня не ночует дома?!
– Юль, да какая разница! – вступила в разговор женщина. – У Тани любовь, кажется. И она, в отличие от тебя, позвонила, предупредила.
– У меня, может, тоже любовь!
– Я сейчас тебе ремнем по заднице надаю, будешь знать любовь! – ругался отец блондинки. – Чтобы я больше не видел этого Жоржика! Мерзкий тип.
– А я совсем не его люблю, больно он мне нужен!
– Никакой любви, пока сессию не сдашь, а лучше вообще пока университет не закончишь! – полусердито-полушутя сказал мужчина.
Блондинка внутренне выдохнула, если отец шутит, значит, скоро оттает, перестанет гневаться.
– Ну, папулечка, не злись, пожалуйста, – девушка лучезарно улыбнулась, прекрасно зная, как действует на окружающих ее улыбка, – прямо сейчас сажусь лекции читать. Правда-правда, пап.
Отец блондинки смягчился. Обреченно, признавая свое поражение, вздохнул, погладил девушку по золотистым волосам.
– Какие уж теперь лекции, иди спать.
***
Я проснулась, как всегда, рано… Рядом на огромной кровати, вытянувшись во весь свой немалый рост, спал Шувалов. Высокий, красивый и сильный, невольно им залюбовалась. «Выглядит самым настоящим принцем, – восхитилась мечтательница, – зря ты его все время кличешь неправильным». «Нет, совершенно не зря. Правильные выражаются намного изящней и наверняка чуть более сдержанно ведут себя в постели», – возразила ей девочка-отличница. «Скукотища, – встряла в разговор развратница, – более сдержанный у нас уже был. Сколько раз тебе удалось с ним испытать оргазм?» Пришлось с ней согласиться. По правде сказать, по пальцам можно пересчитать. «Вот-вот, только свои пальчики и спасали», – поддакнула развратница.
Осторожно стала выбираться из широкой кровати. Но тут же была остановлена, водворена на место сильной мужской рукой. На меня с лукавыми чертиками в глубине зрачков смотрели красивые серые глаза.
– Где мое доброе утро, Таня Лазарева?! Нехорошо оставлять мужчину без приветствия и утренней порции ласки.
– Я думала, ты спишь.
– Нет, не сплю, просто дал тебе возможность хорошенько меня рассмотреть.
Какой нахал! Невольно засмеялась.
– Ну и как, я тебе нравлюсь, Таня?
– Кажется, о чувствах мы говорили вчера, и ты вынудил меня быть более чем откровенной.
– Вынудил?!
Черные мужские брови наигранно-удивленно приподнялись.
– Конечно, ты ведь устроил мне допрос с пристрастием, да еще с использованием пыток высотой и сексом.
Шувалов рассмеялся.
– Кажется, тебе более чем понравилось? Во всяком случае, все возгласы, которые вырывались из твоих обалденно пухлых губ, были скорее восхищенными, чем недовольными: «О-о-о… Еще! Шувалов, пожалуйста! – передразнил меня богатенький Буратино. – Сашка, ты самый лучший!»
От воспоминаний вчерашних безумств кинуло в жар.
– Я в самом деле это говорила?!
– В самом деле.
Шувалов притянул меня ближе к себе, поцеловал в плечико.
– Спасибо за твою откровенность вчера.
– Не возгордись, Шувалов, и не забывай, пожалуйста, что хук справа я исполняю блестяще.
– Таня, ты пытаешься сделать из меня подкаблучника?
– Нет, я пытаюсь научить тебя ездить на велосипеде.
– Чего?! – удивился Алекс.
– Шутка. Я хочу, чтобы ты стал капельку менее самонадеянным.
– Твои методы противоречат современным принципам воспитания, с помощью битья невозможно научить чему-то хорошему.
Устыдилась. В самом деле, я ведь девочка, а чуть что, угрожаю рукоприкладством.
– Да, ты прав… Прости. Значит, будем пробовать другой способ, – обняла его за плечи и ласковой кошкой потерлось носом о мужскую шею. – Милый, можно тебя попросить об одном одолжении.
Шувалов тихонько выдохнул, дернулся, кажется, моя ласка билась током.
– Пряничный метод мне нравится гораздо больше, – хрипло зашептал он, – о чем угодно проси, Таня, только в пределах одного миллиона рублей. Сейчас у меня, надеюсь, временные финансовые трудности.
Гневно оттолкнула его руки, выскочила из мужских объятий. «Ну, ничего себе! – офигевали девочки. – Он готов потратить миллион на твои капризы!»
– Млять, Шувалов!! Ты неисправим! Снова все сводишь к деньгам!
– Разве женщины не любят щедрых мужчин?! – искренне недоумевал Сашка.
«Не беленись, Таня, в самом деле, это одно из необходимых качеств настоящего принца, – остудила мой пыл девочка-мечтательница. – Чем ты недовольна?»
– Любят, и я, наверное, не исключение. Только, во-первых, щедрость должна проявляться просто так, а ты вынуждаешь меня выступить в унизительной роли просительницы. А во-вторых, я тебя люблю вовсе не из-за того, что ты богатенький Буратино, скорее, этот факт является недостатком в моих глазах, чем преимуществом, поскольку, как мне кажется, люди должны выбирать себе ровню, иначе можно на всю жизнь остаться нищенкой у барского стола.
«Боже! Кто дал слово зануде-отличнице?! Пока Алекс не обиделся, не разозлился, заткните ей, пожалуйста, рот!» – вскричала развратница.
– Ты сказала, любишь, – довольно улыбнулся Шувалов, выделив из моей речи лишь один глагол и оставив без ответа остальную тираду.
Слово не воробей, уже вылетело, теперь негоже отнекиваться.
– Гляди не возгордись, Шувалов.
– Я постараюсь, Таня… – совершенно серьезно, без малейшей смешинки в глазах ответил Сашка, принявшись целовать мои пальчики. – И что же хотела Андалузская красавица?
Непонимающе уставилась на него.
– О каком одолжении ты упоминала, Таня? – мягко напомнил Шувалов.
Ах да, с этими нотациями неправильному принцу совсем забыла, что я первая завела разговор о просьбах.
– О, я всего лишь хотела, чтобы ты научил меня пользоваться твоей кофе-машиной, боюсь ее немного, поскольку выглядит она, как маленький космический корабль. А лучше всего, показал, где на твоей кухне можно найти турку и кофе. Не мыслю свое утро без порции кофеина.
– Да не вопрос, Таня, но кофе для своей любимой девочки варю я… Ты просто наблюдаешь.
Все же временами Алекс очень сильно смахивает на самого настоящего всамделишнего принца.
Потянулась за халатиком.
– Желательно обнаженной, – добавил Шувалов, задорно мне помигивая.
«Не принц, а сексуальный маньяк какой-то», – фыркнула феминистка. «Да что вы понимаете в настоящих принцах? – подала голос развратница, – зачем нам королевский сын без высокого сексуального либидо!»
– Хорошо, Саш, только кофе ты тоже варишь в голом виде, – взяла слово хулиганка и улыбнулась стервозно.
Шувалов заржал белым конем.
– Да не вопрос, Таня, но боюсь, тогда ты, стыдливо опустив глазки, будешь постоянно любоваться полом.
– У тебя такой глянцевый керамогранит на кухне, что спрятаться от твоей ослепительной мужественности мне все равно не удастся.
Алекс снова засмеялся и чмокнул меня в нос.
– Обожаю тебя, Таня, лишь ты можешь так тонко спошлить.
***
– Танюш, может, останешься еще? А потом вместе поедем на работу в понедельник.
Отрицательно покачала головой.
– Прости, Саш, надо и в семье побыть, маме помочь… У сестры сейчас сессия, ей некогда заниматься домашними делами. Да и вообще, она не очень любит ими заниматься.
– Я понимаю, – лицо Шувалова было грустным. – Тогда на следующую пятницу и субботу я снова увезу тебя к себе.
– Боюсь, не получится.
– Почему не получится? Как так не получится, Таня?! Напористый медведь зачахнет от тоски.
Улыбнулась…
– Если хочешь, приходи к нам в гости в следующую субботу.
Шувалов призадумался, в комнате повисло молчание. Ой, зачем я это сказала? Конечно, знакомство с родителями – серьезный шаг. Возможно, он еще не готов к нему, возможно, и вовсе никогда не приготовится. Нафиг ему это надо?! С чего ты взяла, что Алекс имеет на тебя более значимые виды, чем горизонтальные отношения любовников? А внутри из-за возникшей молчаливой паузы что-то неприятно похолодело.
– Понимаешь, у меня в субботу День рожденья, – начала лепетать я, краснея и пряча глаза.
Наверное, это была плохая идея – пригласить Шувалова.
– Из Болгарии приедет мамина сестра, и по совместительству моя крестная. Ты, помнится, говорил, что балдеешь от моего розового запаха, это все тетя Нина, она ящиками дарит мне косметику и парфюмерию с запахами прославленной болгарской розы. Также обещала приехать моя подруга детства – Люда, последнее время я мало с ней вижусь, она сейчас живет в другом городе. В общем, мы будем праздновать или в квартире, или на даче, в зависимости от погоды, – к концу этой реплики мой голос стал едва слышным.
«Девочка-скромница, ну почему именно ты решила сегодня держать речь?! – ворчала феминистка, – как неприятно чувствовать себя жалкой».
– У Тани Лазаревой день рожденья… – задумчиво протянул Сашка. – А я и не знал.
– Ты же изучал мое досье.
– Видимо, недостаточно был внимателен. Заслужил в глаз. Я обязательно приду, Таня, – проникновенно сказал Шувалов, и начал колоть мои пальчики током своих губ.
Облегчение. Может, он и правда самый настоящий принц?
– Думаю, мне оказана большая честь, – продолжил меж тем Алекс, – уверен, родителям ты не каждого представляешь.
– Они были знакомы лишь с одним моим поклонником, – тихонько ответила я. – Только Саш, прошу тебя, не будь выпендрежником.
– Не вопрос, Таня, если тебе так спокойнее, замаскируюсь под свинопаса…
Засмеялась. У богатого Буратино хорошее чувство юмора.
***
– Сашенька, как давно ты к нам не заглядывал, – Марья Дмитриевна, как всегда, была сама любезность.
– Все дела и заботы, – выдал я стандартную отговорку своей невнимательности и лени.
Из дома выскочила моя бывшая жена, повисла у меня на шее.
– Сашка, Сашка! Как ты, чертяга?! Не видела тебя сотню лет.
Мила похорошела, пополнела, что-то в ней неуловимо изменилось. Она светилась умиротворением. За спиной экс-супруги появился ее новый избранник. Красивый парень и наверняка хороший человек, уверен, среди актеров тоже есть неплохие парни. Зря Никита Алексеевич к нему придирается, во всяком случае, со мной Мила никогда не выглядела такой счастливой. Глеб все еще немного ревновал Милу, точнее никак не мог понять нашей близкой дружбы. Вот и сейчас он, как бы доказывая свою важность в жизни Милы, приобнял ее за талию и нежно погладил по едва заметному животику. Она ласково на него посмотрела.
– Кажется, вас можно поздравить?!
Мила смущенно-сияюще улыбнулась.
– Да, спасибо, Саш. Если бы ты знал, как мы рады!
А мне почему-то стало немного завидно и, наверное, впервые в жизни захотелось детей, своих собственных. Черноволосых, черноглазых бесенят, которые бы звали меня папкой и, отвлекая от дел, прыгали по мне, словно я детская горка. А Татьяна Лазарева, да именно она, мягко улыбаясь своей очаровательной улыбкой, смеясь говорила: «Папе-выпендрежнику нужно немного поработать, а ну, бегом в свою комнату». Во куда тебя, Шувалов, поперло. Может, и правда на ней жениться?
Потом в гости к Никите Алексеевичу и Марии Дмитриевне пришла мама вместе с сестрой, ее мужем да моей годовалой племянницей Софи. Ольга с семьей ненадолго приехала из Австрии, где они жили вот уже семь лет, у зятя там был довольно солидный мебельный бизнес. Друзья-товарищи – отец и бывший тесть – дома построили почти рядом. Мы двумя семействами жарили шашлыки, пили вино, наслаждаясь теплым летним вечером. Все как в старые добрые времена, только папы больше не было с нами, а еще Мила сейчас являлась женой другого человека.
– Саш, ты чего загрустил?! – подошла ко мне бывшая вторая половинка.
– Нет, я не грущу – размышляю.
– О чем?!
– Получится ли из меня хороший муж и отец?
Довольно интересное лицо, хотя Милу сложно назвать красавицей, осветилось любопытством.
– О-о-о, это интересно! Мужчины обычно таким вопросом просто так не задаются. Неужели мой муженек влюбился?
– Возможно, – лаконично ответил я.
– Расскажи, какая она?
– Красивая.
Мила рассмеялась.
– Ну, это как пить дать. Мужчины с твоими деньгами и внешностью могут себе позволить любить глазами. Какая-нибудь фотомодель, типа Ольги Грин?
Если честно, упомянутая Ольга была моим самым большим разочарованием в жизни. За красивой внешностью скрывалась только красивая внешность. Она была повернута на ней. Здоровое питание, постоянные маски, крема, разговор либо о красоте, либо средствах и способах ее поддержания, ну и в качестве словесного десерта – ежедневное краткое обсуждение новинок современной моды. А в постели… Не бревно, но очень близко к этому. Подозреваю, когда я на ней пыхтел, пытаясь добиться реакции и доставить девушке удовольствие, она прокручивала в голове процедуры и дела на следующую неделю.
– Нет, Таня – бухгалтер, точнее финансист.
– Что-то новенькое, не припомню в твоем окружении представительниц столь скучной профессии, раньше у тебя были сплошные модели, актрисы, да светские красавицы. Неужели служебный роман?
– Не совсем, она работает в соседнем офисе у одного моего знакомого. Поэтому мне ничего не мешало начать охоту. Представляешь, Таня меня почти два месяца держала в черном теле.
Мила рассмеялась.
– Надеюсь, она не фригидная. Разве существует девушка, которая не дала бы тебе после третьего свидания? – съязвила бывшая супруга.
– Фригидной была как раз таки Ольга Грин, хоть и дала почти сразу, кажется, на второй день нашего знакомства. А Таня… – замолчал, хотя мы с Милой могли говорить на любые темы и в нашем дружественно-свободном, а к концу больше фиктивном браке, очень часто, совершенно не стесняясь, обсуждали постельные подвиги друг друга, но сейчас такая откровенность показалась мне неуместной. Узнай Таня Лазарева, что я кому-то рассказываю о нашей сексуальной жизни, уверен, она бы разозлилась, а я бы опять получил вполне заслуженный хук справа. – Мне просто с ней хорошо и не только в койке, обожаю над ней подтрунивать, мне нравится ее чувство юмора, дерзость, как она смущается, стесняется, умничает, злится, просто рассказывает о чем-то.
– По уши, – вынесла вердикт Мила. – Прямо захотелось познакомиться с этой девушкой.
– Как-нибудь придем в гости. Знаешь Мил, у Тани скоро день рожденья, подскажи, что ей можно подарить?
– Дари украшения. «Лучшие друзья девушек – это бриллианты», – пропела бывшая жена. – Тем более, мне что-топодсказывает, она не может позволить себе дорогостоящие вещи.
– Таня бы сейчас сказала – стоящее не обязательно должно быть дорогим.
– Ну, в чем-то она права. Значит, надо не столько дорогое, сколько знаковое, чтобы Таня понимала, ты купил не просто первую попавшуюся цацку, а именно украшение для нее, с мыслями о ней.
