Мери Ли
Играя в жизни. Полное издание
– Ты их убил? – спросила я едва слышно.
– Его. Пришлось, – спокойно ответил Шелби и кивнул в сторону, куда мы, собственно говоря, и бежали. Вроде бы.
И снова ночь, лес и страх.
Шанти немного отстала, я подстроилась под шаг Шелби и подала ему кофту, которую по счастливой случайности не выпустила из рук. Кто знает, как он относится к своим вещам.
– Надень, – скомандовал он, не сбавляя шага.
На мгновение я опешила и немного отстала. А когда снова догнала одного из самых немногословных людей в мире, спросила:
– На тебя?
Он бросил на меня недоумевающий взгляд.
– Я похож на немощного?
Мой взгляд опустился на его шею, а потом почему–то побежал ниже и ниже. Я честно просила его остановиться, но взгляд тормознул только на молнии брюк. Я быстро вернула внимание на его лицо, открыла рот, чтобы что–то сказать, но забыла вопрос. Он точно что–то спросил.
– На себя надень, – сказал он.
Я отстала, и смотрела на спину, удаляющуюся от меня, и хмурилась.
– Да надень уже, – сказала Шанти, догоняя меня. – Спала же ты укрытая под этой кофтой.
– Чего?
– Укрыл он тебя, когда твои зубы начали стучать так, что могли собрать вокруг нас всю лесную живность.
Я еще раз бросила взгляд на Шелби и натянула кофту. Моментально утонула в огромной одежде, через пару минут мне стало тепло, но об уюте не могло быть и речи. Кофта убийцы, пропитанная кровью. Высохшей, но все же.
К рассвету мы вышли из леса. Просторное поле высокой травы без каких–либо дорог встретило нас своей необъятностью. Вдалеке я увидела горы, они были величественными, от них захватывало дух. Я не сразу заметила, что Шелби не остановился, как это сделали мы с Шанти, он продолжил идти вдоль леса, и нам пришлось практически бегом преследовать его, чтобы не упустить из вида. Стоило нам догнать исчезающий в зарослях билет, как он остановился, мы тоже.
На самом краю леса стояла машина. Высокая и большая, темные окна не давали возможности увидеть, кто находится внутри, на дверце водителя красовались две буквы ЧШ, а прямо под ними был рисунок птицы, расправившей крылья. Шелби открыл водительскую дверцу и завел машину. Вышел и отправился к багажнику, открыл его, заглянул внутрь, там лежало четыре черные спортивных сумки. От открыл одну из них и достал одежду, из другой вытащил какие–то белые тряпки, свернутые в рулоны, и кучу странных предметов, которые я до этого не видела.
Ножом разрезал повязку, которую я сделала, края плоти прилипли к ране, Шелби полил на это место жидкость, рана начала шипеть, но все равно было слышно, как Шелби шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы, когда отрывал рукава. Я отвернулась, потому что картина была не из самых приятных. Какое–то время мы с Шанти стояли спиной к нашему счастливому билету и смотрели на машину.
– Ключи были внутри, – сказала она достаточно громко, а потом понизила голос до едва слышного шепота и склонившись ко мне, продолжила: – Его настолько боятся, что никто бы не рискнул разграбить или угнать ее.
Смысл букв на машине становится понятен ЧШ – Чейз Шелби.
Через несколько минут мы сели в машину на заднее сиденье, Шелби разместился за рулем, переодетый, но на лице и шее остались мазки крови. То ли его, то ли нет.
Машина ехала достаточно медленно, направляясь в сторону горы.
Через несколько часов, во время которых мы с Шанти несколько раз засыпали, мы подъехали к воротам из камня, кажется, эти камни нагло украли с горы, которая теперь была совсем рядом с нами, буквально за городом. Машина не успела остановиться, как ворота открылись, и мы въехали на территорию одного из Кланов, если судить по рисунку птицы на машине и воротах, это Клан Феникса и глава его Хант. Перед глазами мелькнуло его лицо, которое я видела на экране в Синте, когда он убил человека. Мне стало не по себе, и я отодвинула мысли о главе Клана куда подальше. Скорее всего я его даже ни разу не увижу.
Неужели мы добрались до места? Шелби не бросил нас где–то в лесу, чему я была крайне удивлена. Он остановил машину, темное стекло опустилось, и в кабину заглянул мужчина.
– Тебя уже все потеряли, – сказал он, крепко пожимая руку Шелби.
– Была небольшая загвоздка. Его нашли?
– Да. Хант привез его вчера.
– Где?
– Не знаю, дома, возможно, собирается на торги. Ты же его знаешь.
Через зеркало, что висело на лобовом стекле я увидела, как Шелби прикрыл глаза и сжал губы так, что они побелели. Один глубокий вдох вернул его лицу былое безразличное ко всему выражение лица. Шелби спросил:
– Он цел?
Мужчина посмотрел на лицо Шелби.
– Целее тебя уж точно. – А потом он заглянул в салон и увидел нас. – Это кто?
– Новенькие. Скажи Барбаре, пусть придет ко мне через час.
– Передам.
Окно поднялось, и мы продолжили ехать по улицам Клана Феникса. Одноэтажные, максимум двухэтажные дома стояли близко друг к другу, между ними не втиснулась бы компания из трех человек. Везде ходили люди, но не много. В основном это были мужчины, иногда женщины, удалось заметить даже пару детей.
Улицы были достаточно чистыми, в отличие от Синта, тут не валялись кучи мусора. Мы доехали до стены, миновав практически всю территорию Клана, это вроде бы была левая сторона закрытого города. Тут стояли три больших дома, идентичные друг другу. Когда у этих людей было время все это отстроить? За каждый гвоздь, привезенный на Ристалище, была пролита кровь сотни, другого варианта на то, чтобы добыть подобное, у жителей не было. Когда машина остановилась, Шелби сразу же вышел из нее и быстро отправился к самому крайнему дому, дверь открылась еще до того, как он успел протянуть руку. Светловолосая девушка стояла на пороге, она начала что–то говорить Шелби, а потом они вместе скрылись за дверью.
– И что нам делать? – спросила Шанти.
– Без понятия. Может, он забыл, что мы тут?
– Не думаю, что этот человек хоть что–то забывает.
Мы не решились выйти из машины, мимо нас редко кто проходил, но примерно через тридцать минут мы увидели женщину, аляпистая длинная юбка колыхалась при каждом ее шаге, сверху было надето что–то вроде длинного мужского пиджака темно–синего цвета. Длинные кудри были собраны в высокий хвост, но волосы все равно достигали поясницы. Она уверенной походкой шагала к дому Шелби и вскоре скрылась внутри.
– Это скорее всего Барбара, – сказала Шанти.
Через пять минут Шелби и женщина вышли из дома и направились в сторону машины. Мы вышли на улицу и услышали голос Шелби:
– Пристрой их, пусть сегодня отдохнут, еда и вода, как и для всех.
Женщина с омерзением посмотрела на нас.
– С чего это такая щедрость? – спросила она.
– С того, что я так решил. Дай им какую–нибудь одежду.
Только не такую как у тебя, хотелось вставить мне, но я промолчала.
Они остановились рядом с нами, Шелби бросил взгляд на дом, кажется, мы отвлекали его от более интересных занятий.
– Это Барбара, – сказал он и отправился к багажнику, чтобы достать сумку.
Барбара спросила его:
– Куда я их дену?
– Мне плевать.
На этом все. Чейз Шелби ушел, не посмотрев на нас, и мы остались в компании Барбары. В тот момент я почувствовала, что мы с Шанти словно нелюбимые дети, которых сварливые родители родили, а потом только подумали, что с ними делать.
Вот и все, наш счастливый билет сработал. Но что же с нами будет дальше?
15. Феникс
Мой счастливый билет действительно сработал. Я оказалась в одном из Кланов Ристалища, живая, почти невредимая и довольная исходом беготни по лесу от неизвестного рыка и остальных более реальных опасностей. О подобном я не могла и думать, стоя у виселицы, когда появились отпрыски Семьи Основателей, но вот она я – стою в прачечной и утираю десятый слой пота со лба рукавом рубашки с чужого плеча.
Три недели назад меня распределили в это царство пара и грязных носок. Дело в том, что каждый, кто живет в Клане, обязан приносить пользу. Оказалось, что я отношусь к низшим чинам Клана. Охотники, они же добытчики, каждый день на восходе солнца уходят в леса и ловят дичь, которая, вероятно, скоро закончится. Ходит молва, что с каждым месяцем бегающей и летающей еды становится меньше. За пределы Клана кого попало не выпускают, Шанти говорит, что это из–за того, что люди из других Кланов постоянно околачиваются рядом и охотятся на нас, жителей Феникса. Так они ослабляют нас и поднимают себя в рейтинге, а мы теряем обычных работяг, поэтому за пределы выходят только обученные люди, покрытые красным не меньше самого Чейза Шелби.
Следующие в иерархии Клана Феникса это охрана, на их плечах расположили ношу спасать жизни тех, кто находится у подножия горы, которую, как оказалось, именуют Единственная. Гора тут реально единственная, это явно облегчило людям выбор в ее названии. Она служит отличным щитом для нас – жителей Клана, но является непреодолимой помехой для тех, кто решается на нас напасть. Это бывает чаще, чем нам того бы хотелось. За три с небольшим недели, что я тут нахожусь, на Феникс нападали дважды. Большого урона это вроде не нанесло, но погибшие все же были. Их тела сжигали на окраине Клана, я стояла в самом конце и все равно чувствовала, что этот дым отличался от любого другого. Охрана практически не находится в периметре Клана, они выискивают кочевников и истребляют их гнезда, если они располагаются близко к стенам моего нового дома.
Также я не подошла на роль лазутчика, это те, кто шныряет по чужим Кланам, Клубу и еще хрен знает где, они тоже добытчики, но их жертва не звери и птицы, а информация. Также я не пришлась по вкусу главному повару, из парикмахерской меня практически прогнали тряпкой, увидев, как неумело я держу ножницы. В дом ребенка, он же школа, в котором всего восемнадцать детей и трое воспитателей, меня тоже не приняли радушно, сказали, что чересчур угрюмое лицо, которое детям, оказавшимся на Ристалище, показывать не желательно, им, видите ли, нужны положительные эмоции.
Да что вспоминать? Меня погнали отовсюду, кроме старого мужчины по имени Сортон. Практически слепой, без трех пальцев на правой руке он был только рад новой рабочей силе. Его слепота спасла мужчину от моего угрюмого лица, которое не пришлось по вкусу воспитателям и детям. Отсутствие пальцев у Сортона тоже сыграло мне на руку.
Прачечная, одно из самых вонючих мест в Клане. Сюда приносят всю грязную одежду, начиная от обоссаных и не только пеленок, до кровавого тряпья из медицинского здания. Туда, кстати, я даже не пошла, хотя теперь у меня есть опыт спасения человеческой жизни. Да я излечила Шелби, имея всего лишь пару рукавов. Но все же я не стала спекулировать этим достижением и пожалела бедолаг, которые могли бы попасть ко мне, как к медику или хотя бы как к медсестре. Пусть живут.
В первый же день на новой работе я постирала кофту Шелби, но так и не решилась унести ее. С одной стороны я словно украла вещь, а с другой, он не говорил о возврате ни единого слова. Он вообще мало говорил. После того, как Шелби привез нас с Шанти и отдал на попечение Барбары, я его больше не видела, но слышала о его персоне достаточно часто. И каждый раз я вся превращалась в слух и внимала сплетням. Почему–то мне было интересно, где он и что делает.
Отстирав последнюю партию на сегодня, я развесила вещи и отправилась в душ. Чтобы смыть с себя тонну пота, мне дается всего три минуты, а потом прохладная вода перестает течь, до следующего дня. Шанти, которая работает хрен знает где, говорит, что мне еще повезло, ей не каждый день удается насладиться чистотой своего тела.
Есть в прачечной и своя прелесть – я тут одна. Нет людей с навязчивыми разговорами и вопросами из разряда: "Как ты попала на Ристалище?", "Кого убила, чтобы получить метки?", "А как жилось на Синте?", "А почему сектор так называется?". На работе у меня есть время для мыслей и покоя. Мне нравится одиночество. Порой оно уродливо, как побитая дворовая собака, но чаще прекрасно, как только распустившийся бутон нежного цветка.
Быстро умывшись, отправилась в раздевалку и натянула на себя второй комплект одежды. Тонкие брюки, которые раньше скорее всего выглядели классно, объемную футболку, она явно принадлежала мужчине, который курил. Два обуглившихся идеально ровных круга говорят об этом громче слов.
Завязываю еще мокрые волосы в высокий хвост и ухожу из прачечной, закрыв вход на ключ. Сортон отдал мне его практически сразу же и появлялся в прачечной после этого всего три раза.
Я вернулась домой уже с закатом солнца. Меня до сих пор страшит лунная часть суток, крики и рыки за пределами Клана слышны каждую ночь. Местные говорят, что кочевники шныряют в лесах не только ночью, но и днем. Просто в светлое время суток их зрение более слабое, и есть вариант обойти их стороной, не погибнув и даже не пострадав при этом. Они даже рассказывали, как выглядят кочевники, но у всех была своя правда и общей картины я не смогла составить.
Казарма на двадцать человек встретила меня гулом голосов и смеха. В царстве Барбары живут только женщины, Шанти тоже осталась здесь, хотя ей предложили другое место. Мы по–прежнему стараемся держаться друг друга, жизнь в Фениксе оказалась бурной и непредсказуемой. Когда мы рядом, становится немного легче.
Шанти очень быстро нашла общий язык со всеми, кто только посмотрел в ее сторону. Оказалось, она бывает достаточно милой, если пожелает этого. Она даже снизошла до того, чтобы признать мою правоту в случае нашего с ней билета. А я признаю то, что не являюсь изгоем в нашей общине на двадцать женщин только благодаря моей союзнице. Если бы не Шанти, я бы не стала запоминать имена своих соседок, а сейчас с улыбкой, хоть и натянутой, машу им рукой, они отвечают тем же.
Сегодня я пришла позже обычного, по идее у меня еще остается время пошататься по периметру, посмотреть на людей и их быт в самом ужасном месте на земле. И тут Шанти тоже оказалась права, есть места получше Синта. По крайней мере Феникс выглядит благополучней. Тут нет развешанных на виселицах бедолаг, нет синтетика, который убивает огромную часть населения Синта. Детей тут меньше, всего восемнадцать человек, но они никогда не беспризорничают. Днем они на обучении, а вечером могут играть в специально отведенном для этого месте. И они всегда под контролем. Сегодня мне не удастся прошвырнуться из–за простыней из медицинского блока. Знали бы вы, как тяжело отстирать кровь. Но я позабыла даже об этом, когда посмотрела на свое перевернутое спальное место.
У моей кровати стоит та, чье имя я точно запомнила сразу же. Барбара снова чем–то недовольна, она смотрит на меня тяжелым взглядом.
– Где ты была? – спросила она, не церемонясь и не тратя время на приветствие. В ее стиле.
Не знаю, чем именно, но Барбаре ни я, ни Шанти не пришлись по вкусу. Она то и дело ищет косяки в наших действиях и обязательно о них сообщает. Во всеуслышание.
Смотрю на свою кровать и внутри поднимается волна гнева. Какого хрена эта сука шарилась в моих вещах? Здравый смысл вступает в диалог со злостью достаточно вовремя и напоминает, что здесь нет ничего моего. Эта кровать, постельное и крыша над головой, все это находится под властью сучьей Барбары.
– В прачечной, – спокойно ответила я и прошла мимо Барбары.
Усталая сажусь на кровать, смотрю на свои вздувшиеся в волдыри руки. И это только три недели. Жесть. Что будет с моими конечностями через месяц, два, год? Кожа точно слезет, и буду я стирать костями.
– Это что такое? – спросила Барбара и бросила мне в лицо ту самую пресловутую кофту, которую я так и не вернула Шелби.
Я одарила Барбару тяжелым взглядом, она только выше задрала брови и с вызовом подняла подбородок.
– Верхняя часть гардероба… – начала я.
–… Ты мне не юли. Почему не вернула? – спросила меня Барбара и наклонилась, чтобы снова забрать вещь. – Ты видишь этот знак?
Я прекрасно знала, на что она показывала. Вышивка ЧШ.
– Эта вещь тебе не принадлежит, а я воров у себя под крышей не потерплю!
Серьезно? На Ристалище есть похуже воров. Да тут все преступники, в том числе и я. Вот черт! Я ведь действительно вор несмотря на то, что на руке у меня красная метка. У Барбары чуйка, ей бы сторожевой собакой работать.
Все присутствующие перевели на нас взгляды, а я готова была провалиться сквозь кровать. За что меня только не обвиняли в последнее время и ничего из этого я не делала. Начиная с убийства Элвиса и заканчивая воровством кофты.
– Я ее не крала, – как можно спокойнее произнесла я.
Кофта снова прилетела мне в лицо и упала на колени. Вот сука! Знали бы вы, как она меня бесит, но мне приходится мириться с ее закидонами, иначе мне придется жить на улице. В один из приходов Сортона, я спрашивала у него, можно ли мне ночевать в подсобке, в которой стоит кресло, он ответил категорическим отказом. Сказал, что сам иногда ночует там, когда пилежка жены становится невыносимой. А мне от пилежки Барбары бежать некуда. Спать с Сортоном на одном кресте я тоже не собираюсь.
– Верни ее владельцу или выметайся!
Я посмотрела на нее настолько тяжелым взглядом, что мне самой стало жутко. Я сжала ткань кофты так сильно, что пальцам стало больно, встала и покинула мой новый дом. Пошла она к черту! Эксцентричная чудачка, которая каждое утро поет какую–то песню, сидя на полу скрестив ноги, и верит, что только благодаря этой песне мы все еще живы.
Не помню, как ноги донесли меня до трех идентичных домой в конце Феникса. Везде горел свет, а я, уже потеряв запал от очередной стычки с Барбарой, сбавила шаг. По крыльцу я не могла подняться пару минут как минимум. Стояла и смотрела на окна, за которыми маячила туда–сюда мужская фигура. Если меня сейчас кто–то увидит, то решит, что я маньячка.
Да провались оно все пропадом, отдам кофту и пойду спать, завтра мне снова нужно идти на работу. Но что я скажу, постучав в дверь? Добрый вечер, я тут кофту принесла… спустя три недели. Херня какая–то.
Еще пару минут уходит на то, чтобы придумать речь, но ничего путного у меня не получается, я словно слова позабыла. Напрочь.
Ночь холодная, а мокрая голова и огромная футболка не дают тепла, поэтому я решаюсь, преодолеваю ступени и стучусь. Отступаю на шаг назад, чтобы меня не сшибли дверью, и замечаю фигуру, которая идет мимо окна внутри дома.
Через пару мгновений дверь открылась, а моя челюсть упала на пол. Передо мной возник Просто Джек без футболки.
– Что ты тут делаешь? – спросила я.
– Ты что, выжила? – одновременно со мной спросил он.
За его спиной возникла более высокая и одетая фигура. Я перевела взгляд на Чейза Шелби, он моему визиту удивлен не был, или не показал этого. Он отодвинул Джека и взялся за дверную ручку.
– Я занят, – сказал он и закрыл передо мной дверь.
А я так и осталась с открытым ртом. Чем они там заняты? Хотя нет, меня это не касается. Мне нужно отдать ему эту проклятую кофту и вернуться. Если я покажусь на глаза Барбаре с этой тряпкой, то она выставит меня на улицу. Стучусь снова. Теперь дверь открывает не полураздетый Джек, а полностью одетый Чейз Шелби.
– Я просто принесла тебе кофту, – быстро протараторила я.
– Что, прости?
Я подняла ненавистную вещь и тут услышала голос, леденящий кровь.
– Кто это такой нетерпеливый?
– Никто, – ответил Шелби и забрал у меня кофту, которую я по–прежнему держала, да я просто схватилась за нее. Из–за этого произошла небольшая борьба, но я ее проиграла, хотя играть и вовсе не собиралась.
В этот раз дверь перед моим носом не закрылась, а наоборот открылась еще шире. Я увидела главу Клана Феникс – Ханта.
– Это кто? – спросил он.
Шелби поморщился и на мгновение прикрыл глаза.
– Никто.
Его ответ странным образом мне не понравился. Я не никто. У меня имя есть и Шелби оно отлично известно.
– Рэйвен Коулман, – представилась я.
В этот момент в разговор вступил голос Просто Джека.
– Девка из Синта. Я уже думал, что ее кишки украшают деревья на Ристалище, но она выжила. Странная баба.
Девка. Девка! Баба! В этот момент я поняла, что Просто Джек мне не нравится. Максимально. Заносчивый придурок, который раздражает меня несмотря на то, что вероятно спас мне жизнь, рассказав про стены и пробежку в лес.
– Почему я ее не видел? – спросил Хант, и Шелби повернулся к нему.
– Потому что она не стоит твоего внимания.
Дальше они разговаривали так, словно меня тут и не было. Рука Ханта, словно змея бросилась ко мне, пальцы крепко сжались на моем запястье.
– Это мне решать, – сказал Хант и перевернул мою руку так, что метку стало видно. – У нее метка убийцы. А я не видел ее ни в одном из отрядов.
– Потому что я отправил ее к Барбаре.
– С чего это вдруг? Правила для всех едины.
– Я обещал ей защиту.
Не было такого. Защиту он не обещал, только место в Клане.
Что–то мне подсказывало, что я приперлась с кофтой не в подходящее время. Хант отпустил мою руку, я растерла запястье.
– Это не меняет того, что она должна отрабатывать свой хлеб, – сказал Хант, и они оба повернулись и посмотрели на меня.
Чего они так смотрят? Я не нашла ничего лучше, чем вытянуть вперед руки и сказать:
– Я работаю в прачечной. Уже три недели.
Хант перевел взгляд на Шелби.
– Чейз. Твою мать! Три недели.
Хант вернул внимание мне, но я была готова перекреститься, лишь бы он отвернулся. Взгляд буравил меня, и я невольно отступила назад, чуть не свалившись с крыльца.
– Ты знаешь, что твоя метка позволяет тебе добиться куда большего, чем стирка грязного белья?
Я отрицательно покачала головой. Несмотря на весь страх перед этим человеком, ведь я до сих пор помню, как он убил кого–то и получил от этого удовольствие, я заметила, как Чейз Шелби прикрыл глаза и отошел от двери вглубь дома. Из–за его отсутствия мне стало не по себе. Хант прямо смотрел мне в глаза, кажется, он злился.
– Твоя метка показывает, что ты уже дважды убила, значит твое место не в прачечной, а в рядах тех, кто охраняет наш Клан. Завтра выходишь на новое место работы.
– Куда?
– С восходом солнца ты должна быть у ворот, а дальше за периметр.
– Но я…
– Или отправляйся в Клуб Заблудших. С красными метками в моем Клане два пути. Умирать за него или валить отсюда.
Я молчала. Отправиться в Клуб и "торговать" собой, или пойти за периметр и умереть. Какого хрена? Волдыри на руках больше не казались мне ужасными. Да я уже готова была стирать тряпье костями, хоть культяпками, но за ворота я не пойду. Я даже не видела кочевников, а уже боюсь их больше всего на свете. Даже больше Ханта.
Видя мое замешательство, Хант отворачивается от меня и спрашивает достаточно громко:
– Джек, ты завтра едешь на торги?
– Да.
– Покажи новоявленному бойцу, что такое Клуб, пусть выбирает.
– Ок.
Не "ок". Все это совершенно не "ок".
Но тем не менее, на утро следующего дня меня уже везли в сторону Клуба и, если быть честной, я надеялась, что мне там понравится, ведь за периметр я вовсе не собиралась. Я по–прежнему хотела жить, а не выживать. Может, в Клубе Заблудших нужна посудомойка? Или уборщица? Лекарь, пекарь, кто угодно, кроме шлюх.
