Мигель Аррива
Ничего личного. Книга 4
Амадео задумчиво перебирал карты. Можно не рисковать и остаться там же, где сейчас. А можно поставить все и вытянуть счастливый билет. Он рискнул вопреки совету директоров, и система, перво-наперво установленная в «Азарино» и даже не отлаженная до идеала, уже давала фору конкурентам. Адаптировать ее под реалии по ходу эксплуатации оказалось несложно.
Кристоф дал Роберту Доусону место в совете много лет назад, но Кристофа больше нет. В его кресле теперь Амадео, и если Доусона это не устраивает – чьи это проблемы?
– Мой отец строил «Азар» всю жизнь, и я не позволю разрушить ее. Если Доусон поставил себе цель подорвать работу компании, я с ним распрощаюсь.
– Одобряю. Только не забывай: реформаторов не любят. Тем более если они в конечном итоге оказываются правы. – Ксавьер подвинул Амадео проигранные конфеты. – Как тебе удается каждый раз меня надувать?
– Если бы я ничего не смыслил в покере, давно бы прогорел, – рассмеялся Амадео. – Хороший руководитель должен знать свое дело. Одно время я работал смотрящим игрового зала, отец поручал мне выискивать шулеров, так что даже не думай жульничать.
– Не собирался. Знаю, ты играешь честно. Но всегда остаются недовольные – взять, к примеру, типа, который хотел устроить тебе кислотный душ.
– Люди приходят в казино с разными целями. – Амадео постукивал пальцем по чашке с горячим шоколадом. – Кто-то хочет отвлечься от рутины и развлечься. Такие обычно проигрывают небольшие суммы и быстро удовлетворяются выигранным. Кому-то не хватает острых ощущений – рулетка, кости и игровые автоматы к их услугам. Но большинство, разумеется, хотят быстро разбогатеть. И вот тогда начинаются проблемы – люди слишком завышают ожидания. Почему-то такие типы уверены, что уж они-то мастерски играют в покер и вот-вот сорвут куш, но сильно разочаровываются, когда этого не происходит.
– Насколько мне известно, он спустил все свое состояние не в покер, а в игровые автоматы и рулетку. Хотел получить дозу адреналина?
Амадео глянул на него поверх снова розданных карт, мгновенно поняв намек.
– Хочешь знать, не использую ли я перенастроенное оборудование?
– Я этого не говорил. – Ксавьер мельком взглянул на свои карты и опустил их на стол рубашкой вверх. – Но у многих наверняка возникала такая мысль, особенно после крупного проигрыша.
– Знаешь, – Амадео последовал его примеру, – казино мало кто назовет честным бизнесом, учитывая прибыли и вероятность выигрыша, но я всегда старался вести дела максимально честно. Этому меня научил отец, и я не отступлю от правил, установленных им.
– Не сомневался. – Ксавьер глянул на горку конфет в ярких обертках. – Позволишь отыграться?
Линдон Стерлинг проснулся рано. Несмотря на то, что уснул он вчера далеко за полночь, привычка заставила откинуть одеяло еще в половине седьмого.
Он сунул ноги в тапочки, накинул мягкий белый халат и обнаружил сервировочный столик, на котором стоял кофейник, сахарница и сливки. Стерлинг вновь поразился сервису – обслуживающий персонал был в курсе, что кофе он пьет сразу после пробуждения, а завтракает час спустя. Однако ж, гостиница его удивляла.
Он налил кофе и подошел к панорамному окну, из которого открывался потрясающий вид на город. Улицы только-только начали пробуждаться, первые автомобили мчались по свободным дорогам. Солнце заливало сонными лучами пустынные тротуары.
Почему он согласился?
Неделю назад Стелла передала ему официальное приглашение, подписанное именем Амадео Солитарио. Тот звал заместителя главы Комиссии провести приятный вечер в его гостинице и просил отправить пожелания в случае согласия.
Несмотря на то, что пару месяцев назад один из людей «Азар» произвел на него весьма неприятное впечатление, в открытую предложив взятку, Стерлинг решил принять приглашение. Пора расставить все точки над i, если Солитарио что-то нужно, он прямо попросит об этом. Разумеется, Стерлинг ответит отказом – в Комиссии о нем говорили как о чрезмерно честном чиновнике и чинили немало препятствий. Смешно. Вся система настолько прогнила, что честных людей считали отбросами.
Стерлинг никогда бы не признался, что одной из причин согласия стало само письмо: никаких официальных формулировок и избитых фраз – от бумаги веяло теплотой, будто автор писал давнему другу. И неожиданно Стерлинг почувствовал расположение к Амадео Солитарио, пусть никогда не видел его лично.
В дверь постучали. Тихо, деликатно. Стерлинг поставил пустую чашку на столик и открыл, догадываясь, кто мог нанести визит в столь ранний час.
На пороге стоял красивый мужчина. Даже чрезмерно красивый. Безупречную внешность нарушал лишь небольшой шрам на лбу, который терялся в черных волосах, забранных в хвост. Впрочем, нет, решил Стерлинг, шрам его нисколько не портил, скорее, придавал некую живость образу идеальной куклы.
– Доброе утро, мистер Стерлинг. Меня зовут Амадео Солитарио, я владелец «Азарино». Мне сказали, вы встаете рано, так как не любите терять время попусту. Я хотел повидать вас прежде, чем вы уедете.
Тот хмыкнул, затем пожал протянутую руку.
– Рад знакомству. Так и знал, что стоит ожидать вашего визита. Проходите.
Амадео принял приглашение. Стерлинг предложил гостю кофе, от которого тот не отказался.
Некоторое время они молча наслаждались напитком, любуясь городом из панорамного окна. Первым не выдержал Стерлинг.
– Если считаете, что вчерашний вечер – своеобразная взятка, то…
Вопреки его ожиданиям Амадео ничуть не оскорбился.
– Вовсе нет, мистер Стерлинг, с чего вы взяли? Или отдых вам не понравился?
Тот отрицательно покачал головой. И уже корил себя за вспышку раздражительности – слишком привык искать во всем подвох. Но не может быть, что за подобную милость Солитарио ничего не потребует!
В ответ на невысказанный вопрос Амадео улыбнулся и отставил чашку с недопитым кофе.
– Отчасти вы правы. Я хочу сделать вам деловое предложение, но ваше право отказаться. Я ничего от вас не требую.
Стерлинг насторожился, но не мог не признать, что условие его несколько обескуражило.
– Слушаю.
– Я знаю, что вы метите на пост главы Комиссии по азартным играм, – начал Амадео. – Но будем объективными – вы выбрали дерево, на которое без лестницы не взобраться. Более того, ветку, за которую хватаетесь сейчас, вскоре спилят.
– С чего бы? – холодно отозвался Стерлинг. – Или это угроза?
– Вовсе нет. Констатация факта. Нельзя быть правильным в борьбе за власть, а ваша главная проблема в том, что вы неподкупны.
– Разве это проблема? – вскинулся Стерлинг. – Я так не считаю.
– Но считают остальные. Подумайте сами – честные люди никогда не держатся на вершине долго. Без посторонней помощи.
– Не понимаю, что вы хотите сказать.
– Я могу помочь вам получить эту должность.
В номере повисла тишина, которую разбил звон ложечки о кофейную чашку. Стерлинг в задумчивости помешивал уже остывший кофе.
Первым порывом было послать наглеца подальше, но ситуация в Комиссии складывалась именно так, как описал Солитарио. Стерлинг был слишком принципиальным, слишком честным и любил указывать на место зарвавшимся чинушам. За это его не любили. Ходили слухи, что в следующем году безвольная марионетка Лоуренс покинет свой пост, назначив преемника, но Стерлингу ничего не светило. Его попросту вышвырнут, чтобы не деморализовал коллег призывами к честной игре.
Но Солитарио предлагал сыграть нечестно. И Стерлинг с удивлением понял, что не хочет отказываться, несмотря на жесткие принципы. Всю жизнь он боролся против коррупции на всех уровнях власти, до которых мог дотянуться, но зачастую спотыкался, а то и врезался лбом в деньги. Именно деньги правили бал, и он не мог помешать, как ни старался.
Чудом удалось дослужиться до одного из заместителей главы Комиссии по азартным играм, и когда Аарон Брейди подал в отставку, Стерлинг обрадовался. Сейчас, вот сейчас он наконец получит власть, которой так жаждал! Наконец справедливость восторжествует, он сможет сам устанавливать правила, не прогибаясь под насквозь продажных начальников!
Но, как гром среди ясного неба, прозвучал приказ мэра: новым главой назначается Лоуренс Бертон – тихий, ничем не примечательный начальник отдела выдачи лицензий. Стерлинг рвал и метал, порывался даже уйти из Комиссии, но в последний момент передумал, зная, что Бертон долго не продержится. Место освободится, начнется борьба за власть, но Солитарио был прав, говоря, что шансов у Стерлинга мало.
Ему нужна была эта должность. И чтобы получить ее, он мог чуть-чуть споткнуться. В конце концов, дороги без камней не бывает, а некоторые валуны можно только обойти, сойдя на обочину.
– Допустим, я соглашусь, – медленно, разделяя слова, произнес он. – Что вы попросите взамен?
Солитарио ждал этого вопроса.
– Ничего. Это вас ни к чему не обязывает. Не ищите здесь подвоха, вы и так сильно меня обязали, согласившись отдохнуть в моей гостинице.
– Какие гарантии вы можете дать? – Стерлинг отставил чашку.
– Вы станете главой Комиссии. Это и будет гарантией моей честности. Если я не справлюсь со своей задачей, то и говорить не о чем. – Амадео развел руками. – Просто сделаем вид, что этого разговора не было. Вы ничем не рискуете.
Стерлинг рассеянно улыбнулся, но лихорадочно обдумывал услышанное. Его репутация не пострадает в любом случае – добьется он цели или нет, Солитарио будет молчать о договоре, ему тоже невыгодно подставляться ни перед конкурентами, ни перед властями. Как-никак, подобные договоренности – подсудное дело, если их доказать, разумеется.
Он мог отказаться, но тогда останется топтаться на месте, проклиная продажных чиновников внизу и наверху. Столько лет идти к вершине и споткнуться о камень честности на последнем выступе? Стоит ли?
Впервые за много лет Стерлинг сомневался. Чтобы скрыть замешательство, налил себе еще кофе.
– Такие решения не принимаются быстро, – наконец сказал он.
– Разумеется. – Солитарио положил на стол визитку и улыбнулся. До чего красивый молодой человек. – Позвоните мне, как только будете готовы дать ответ. Независимо от того, каким он будет.
По коридору пятого этажа, насвистывая, шел человек в светло-серой робе. В руке болтался небольшой чемоданчик, на котором серебром сверкал логотип «Азарино». У старушки МакКинли сломался сейф, и ребята чуть не передрались, решая, кто пойдет его чинить. Старая карга всегда оставляла щедрые чаевые, об этом всему персоналу было известно. Именно поэтому у нее постоянно что-то ломалось, но никто из бригады никогда в этом не признается, иначе гендир снесет голову с плеч. Никому не хотелось терять дополнительный источник дохода, но после того, как везде понаставили камер, мошенничать с поломками стало труднее, а точнее – совсем невозможно. И неработающий сейф стал подарком с небес. Жребий выпал Феликсу Ромеро, который и направлялся сейчас к номеру 521.
Лучше не бывает! Смена закончится через час, в кармане захрустят новые банкноты, и он со спокойной душой отправится в ближайший бар смотреть футбол – полуфинал, которого все так долго ждали. Какой чудесный сегодня день!
Феликс вежливо постучал, и спустя несколько секунд дверь приоткрылась ровно на ширину ладони. Вот же подозрительная старушенция, можно подумать, в этой гостинице на нее кто-то осмелится напасть. Себе дороже. Несколько месяцев назад уволили трех горничных, когда выяснилось, что они подворовывали у клиентов. Сделано это было настолько тихо, что сами девчушки узнали об этом, только когда за ними приехала полицейская машина. Вот ирония – именно Солитарио настоял на том, чтобы малышек отпустили после обещания никогда больше не воровать, но вместе с тем безжалостно уволил их, не дав второго шанса. Феликс никогда с ним не встречался лично и подозревал, что оно только к лучшему. Ходили слухи, что этот тип читает людей, как книги, а хитрая крысиная физиономия Феликса могла сослужить плохую службу.
– Здравствуйте, миссис МакКинли. – Он оскалился во все тридцать два зуба. – Я пришел по поводу сейфа.
– Мисс МакКинли, – надменно возвестила старуха и захлопнула дверь.
Вот блин. Совсем забыл, что бабка трепетно относится к своему непонятно зачем оберегаемому статусу старой девы. И что теперь делать? Извиняться?
Однако он не успел ничего придумать – дверь номера все же распахнулась. Правда, гостеприимства в этом жесте не было ни на гран.
Осанке мисс МакКинли могла бы позавидовать королева. Седые волосы модно подстрижены, богато украшенный халат плотно запахнут. Тонкие губы презрительно поджаты, колючие глаза смотрят куда-то поверх головы Феликса.
– Чините, только быстро. – Карга зашлепала тапочками вглубь номера.
Надо признать, для старушки она неплохо сохранилась, и Феликс недоумевал, чего она не найдет себе какого-нибудь бодрого деда. Может, тогда начнет меньше стервозничать – в «Азарино» легенды ходили о непростом нраве постоялицы. Ну, это не его дело. Его дело – завершить работу и получить баблишко.
Феликс подошел к сейфу и потыкал в кнопки. Делал он это для виду – без кода все равно ничего не выйдет. Жалоба состояла в том, что сейф не открывается, хотя код, как утверждала старуха, она не забыла. Феликс ухмыльнулся – он готов был поставить будущие чаевые на то, что дело как раз в этом.
Как бы там ни было, код он знал – им любезно снабдила его Чилли Райо. Неглупая девка, сразу сообразила, что к чему, но вряд ли скажет карге, что у той маразм включился. Проще отправить техников и устроить показательное открытие. «Азарино» заботится о своих клиентах! А кто-то возражает? Ничуть.
Феликс задумался было, откуда Райо знать код, но тут же сообразил – камеры. Везде чертовы камеры, ничего не утащишь. А раньше-то как вольготно было… Главное – не попадаться. Ну да ладно, платят и так хорошо, жаловаться-то даже стыдно. Так какой же там код…
Пальцы ткнулись в кнопки. Три, пять, восемь, один. Готово. И стоило ради такого пустяка…
Его ослепила яркая вспышка, в лицо полыхнул драконов жар. Вдруг запахло барбекю.
Кто жарит мясо так высоко, кухня же внизу, успел подумать Феликс, и потерял сознание.
Пока Амадео разговаривал со Стерлингом, Киан вместе с Чилли разбирал документы.
Нудная работа, однако он был ей рад. Он вообще за любое поручение брался с энтузиазмом, и Амадео часто хвалил его за расторопность. Киан же считал, что похвалы совершенно не заслуживает – он всего лишь выполнял свою работу, поэтому в ответ на любые добрые слова смущался. Роза хвалила его за отличный аппетит, Амадео – за хорошую работу, а Тео не отходил ни на шаг, прося сложить из бумаги какое-нибудь животное.
После потери семьи Киан увлекся оригами – принимающая различные формы бумага помогала не рухнуть в бездну тьмы и отчаяния. Ему нравилось наблюдать, как из обычного листа возникают причудливые образы. Несколько сгибов – собака пьет воду. Нехитрые манипуляции – и на ладони уже расцвел пион. Тео приходил в восторг от подобных фокусов, и Киан был рад повеселить мальчика.
Семья Солитарио ему очень нравилась. Она напоминала прежнюю семью, ушедшую в небытие, и иногда Киан даже мог назвать себя счастливым. Иногда ночами ком подступал к горлу, и он с трудом сдерживал слезы – слишком несправедливым ему казалось то, что он попал в такую замечательную семью.
Но он прекрасно понимал, что понятие «счастье» пора похоронить давным-давно. Он не имел права даже на малую толику, поэтому на публике строил из себя холодную стенку, что удавалось с невероятной легкостью, и очень редко позволял себе расслабиться – главным образом в присутствии Тео.
Чилли отложила в сторону очередную гору папок, встала и с наслаждением потянулась.
– У-у-ух… Сколько же бумажной работы скопилось. И это только в «Азарино», представляю, сколько ее в главном офисе! Господин Амадео вечно откладывает все на потом. Хорошо, что есть ты, Киан, иначе он похоронил бы себя под горой бумаг. Пришлось бы нанять археологов, чтобы выкопать его оттуда.
– Это вы делаете большую часть работы, мисс Райо, – тихо ответил он, чем вызвал улыбку.
– Да ладно, если ты о прошлой неделе, то я всего лишь заглянула на пару минут.
– И перебрали весь стол.
Чилли рассмеялась. Киану она нравилась – непосредственная и веселая, всегда готова помочь. Амадео Солитарио притягивал хороших людей, как магнит, и это удивляло Киана. По должности ему полагалось иметь немало завистников, но даже конкуренты относились к нему с большим уважением.
Кроме Виктории Лаэрте. Киан столкнулся с ней всего раз, но она произвела на него неприятнейшее впечатление. Заносчивая, высокомерная женщина, того и гляди сделает какую-нибудь пакость. По мнению Киана, Амадео слишком легкомысленно к ней относился и совершенно зря не воспринимал всерьез. Эта женщина была опасна.
– Стоит только начать, и остановиться невозможно, – ответила Чилли, хлопнув папкой по столу. – Господин Амадео всегда ворчит, если застает меня за бумажной работой, так что выговора мне не избежать.
– Если что, я вас прикрою.
– Спасибо. – Она улыбнулась. – Хороший ты парень. Хочешь перекусить? Кажется, у меня оставалось немного торта.
Уловив голодный блеск в глазах Киана, Чилли снова рассмеялась. Он совершенно не умел скрывать свои чувства в отношении еды, и это была, пожалуй, единственная эмоция, которую он не контролировал.
– Сейчас приготовлю чай.
После того, как Чилли ушла, Киан придвинул к себе очередную кипу папок. Рутинная работа, нормальная жизнь… О ней он мечтал и очень боялся потерять.
Но он не заслужил. Не мог перестать винить себя в произошедшем, и от доброго отношения господина Амадео и его семьи становилось только хуже.
Зазвонил стоящий на столе телефон, высветив внутренний номер, и Киан взял трубку после первого же гудка.
– Что случилось, мистер Ньюман? – спросил он.
Начальник охраны бросил лишь одно слово.
Взрыв.
3
Нечестный бизнес
Абнер Колтон закончил разговор у самых дверей номера. С огромным облегчением отключил телефон и сунул в карман – всю следующую неделю никто не должен его беспокоить.
Каждые полгода Абнер устраивал небольшой отпуск – отключал все каналы связи и приезжал в «Азарино», где сутки напролет не выходил из номера: смотрел телешоу, пил алкоголь и не контактировал ни с кем, даже с обслуживающим персоналом, которому его привычки были известны досконально. Уборка номера производилась с семи до полвосьмого вечера, когда Абнер нежился в горячей ванне, попивая шампанское, или любовался закатом на балконе. По долгу работы, а был он директором крупного агентства по подбору персонала, приходилось много общаться с людьми, и неделя отпуска без надоедливых лиц была как бальзам на душу.
Абнер толкнул дверь номера, куда уже должны были доставить багаж, и с наслаждением втянул кондиционированный воздух. Он пах одиночеством – номер был пуст. О да.
На круглом столике, из ведерка со льдом торчали три бутылки пива. Четвертая, откупоренная, стояла на подставке рядом. Абнер знал, что ее открыли не больше минуты назад – по какому-то неведомому волшебству сделавшая это обслуга успевала скрыться, пока он поднимался в номер, закончив все дела у регистрационной стойки. Сегодня регистрация прошла быстрее, чем обычно, и Абнер гадал, удастся ли застать обслуживающий персонал в номере. Не удалось.
Он швырнул мобильник на диван и потянулся. Неделя полной свободы и, самое главное, тишины! Никаких разговоров! Никаких людей! Еду будут доставлять по расписанию и заранее обговоренному меню. Идеально.
Бутылка приятно холодила руку. Абнер прошел на балкон и облокотился на перила, глядя вниз, на запруженную людьми улицу. С высоты восьмого этажа они казались меньше жуков-навозников и копошились примерно так же. А он возвышался над ними, как бог, способный раздавить одного за другим нажатием пальца.
Абнер рассмеялся своим мыслям и отпил пива. Забавно представлять себя отгородившимся от мира богом, но он более не собирался тратить время на созерцание бесполезных букашек.
Он вернулся в номер и щелкнул пультом. Телевизор ожил, явив на экране девчачью поп-группу в коротеньких юбчонках. Абнер не сдержал улыбки: когда бы он ни приехал, телевизор был настроен именно на этот, любимый канал. Как же ему нравится сервис!
Пританцовывая, он поставил бутылку на столик и стянул пиджак и ботинки. Затем плюхнулся на диван и, подергивая ножкой в такт песне, кинул в рот горсть орешков из вазочки.
Девушек сменил смазливый певец, и Абнер переключил канал. Новости, полнейшая скучища. Он не для того сюда приехал, чтобы узнавать что-то о мире, из которого сбежал. Вот вернется из отпуска, и пусть подчиненные просвещают его, что случилось за время его отсутствия.
Никто не знал, куда он отправлялся каждые полгода. Он отключал телефон, и даже секретарша не могла ответить интересующимся, где директор. В агентстве ходили слухи, что Абнер улетает на собственный остров где-то в Тихом океане. Ну и пусть, практически вся жизнь была на виду у публики, и ему нравилось оставаться человеком-загадкой хоть в чем-то.
Колтон дотянулся до бутылки и залпом осушил ее.
Линдон Стерлинг отложил в сторону список недавно выданных лицензий. Все шло как нельзя лучше: Солитарио полностью оправдал ожидания. Об этом бизнесмене ходили разные слухи, и поначалу Стерлинг воспринял его исключительно как тупоголового красавчика, получившего папину фирму и совершенно ничего не смыслящего в управлении, но сейчас убедился: Солитарио свое дело знает.
Отдых в «Азарино», заслуживал наивысших похвал, но не это послужило причиной согласия на сотрудничество. Стерлинг терпеть не мог подхалимов. Его выворачивало от заискивающих улыбочек, и он мгновенно проникался неприязнью к людям, которые с первых слов знакомства начинали расточать комплименты в адрес нынешнего главы Комиссии и хаять предыдущего. Солитарио же, напротив, высказал сожаление, что так вышло.
– Не бывает людей без греха, – сказал он. – Грех господина Брейди в том, что слишком сильно любил сына. Разве это можно назвать преступлением?
Странно было слышать такое от человека, которого обвиняли в убийстве собственного отца, но Стерлинг принадлежал к числу тех, кто не верил в его виновность. Амадео Солитарио сразу вызвал симпатию, а его подход к бизнесу еще раз подтвердил, что с этим человеком можно иметь дело. Он не пытался выбить никаких дополнительных поблажек, не выставлял себя в выгодном свете перед конкурентами. И неожиданно для себя Стерлинг принял все условия. Обманщиков он чуял за милю, но Амадео Солитарио был предельно честен, насколько вообще можно быть честным в нарушении закона. С утреннего распития кофе в «Азарино» прошел месяц, и вчера Линдон Стерлинг занял кресло, о котором грезил большую часть жизни.
Он наконец стал главой Комиссии по азартным играм.
Многим пришлось не по вкусу новое назначение. Да что там, кое-кто даже не скрывал презрения и бешенства, когда пришел указ от мэра. А Стерлинг в свою очередь не скрывал торжества. Теперь все будет иначе, уж он об этом позаботится. Но в первую очередь скажет спасибо благодетелю.
На носу ежеквартальная проверка казино, и в отношении «Азарино» Стерлинг собирался ограничиться визитом вежливости. Это самое малое, чем он мог отплатить за честность – единственное качество, которое высоко ценил в людях, и так редко встречающееся у бизнесменов. Игорная сфера – сама по себе один сплошной обман, именно поэтому он и избрал для себя Комиссию. Его забавляла эта двойственность. И заинтересовал Солитарио.
– Мистер Стерлинг, к вам пришли из компании «Азар», – доложила секретарша, энергичная брюнетка, работавшая на него еще со времен его первой серьезной должности в Комиссии.
– Спасибо, Стелла. – Он пригладил седеющие волосы и выпрямился. – Пригласи, пожалуйста.
Однако ж, Амадео все же прибыл. Он вообще собирался отменить встречу – насколько Стерлингу стало известно, в «Азарино» что-то произошло – но раз приехал, негоже заставлять его ждать.
– Добрый день, – приветствовал он сухощавого мужчину лет пятидесяти в безупречно сидящем костюме. Неприятно удивило, что Солитарио отправил вместо себя человека, который сразу вызвал у Стерлинга неприятные ассоциации – несколько месяцев назад именно он предложил тогда еще заместителю главы Комиссии взятку. – Вы, должно быть, мистер…
– Доусон. Роберт Доусон. – Тот пожал протянутую руку. Тонкие губы изогнулись в сдержанной улыбке. Теперь Стерлинг вспомнил его – Доусон владел компанией, производящей атрибутику для казино, от столов до игральных карт. – Я здесь от лица компании «Азар». Амадео попросил меня приехать вместо него, если вы уже слышали, сегодня в «Азарино» случилось небольшая неприятность.
– Разумеется. – Стерлинг указал на кресло напротив. – Присаживайтесь.
Доусон сел и положил на колени «дипломат», который принес с собой.
– Я знаю о сделке между вами и Амадео Солитарио, – с места в карьер начал он. – И мой вам совет – отмените ее.
– Так-с. – Стерлинг сложил пальцы лодочкой и сел прямо, ничем более не выдавая злости, хотя внутри моментально все вскипело. Откуда, черт побери, Роберт Доусон узнал о договоренности с Солитарио? Разумеется, он входил в совет директоров «Азар», но Стерлинг сомневался, что гендиректор обсуждал подобные вещи с ним. – Вы предлагали мне взятку несколько месяцев назад, а сейчас приходите и требуете, чтобы я отменил сделку с человеком, который повел себя куда честнее, чем вы. В чем подвох?
– Честнее? – Доусон снисходительно улыбнулся. – Вы совсем не знаете Амадео Солитарио, если думаете, что он чист аки агнец божий.
– Я допускаю некоторые нарушения закона с его стороны, – ледяным тоном ответил Стерлинг. – Но вас это совершенно не касается. Помнится, ваши сертификаты уже просрочены полгода как. Не желаете ли объяснить, почему вы до сих пор не остановили поставку своей продукции?
Сухое лицо Доусона скривилось, будто он съел лимонную карамельку.
– Сейчас речь не обо мне. – Он потеребил замки «дипломата». – И я пришел не из-за «Токена».
– Да что вы. – В голос Стерлинга пролился яд. – А следовало бы. Вам придется заплатить большой штраф за незаконную торговлю, благодарите Бога, что не окажетесь в тюрьме.
– Не угрожайте мне, господин Стерлинг, – повысил голос Доусон.
– О, что вы, это не угроза, а всего лишь предупреждение. Если это все, зачем вы пришли, то покиньте мой кабинет. – Стерлинг широким жестом придвинул к себе ноутбук.
Однако Доусон и не думал двигаться с места. Стерлинг прикинул, что охрана доберется до третьего этажа за минуту. Если он сейчас нажмет кнопку, терпеть этого типа долго не придется.
Рука уже потянулась под стол, но Доусон бахнул «дипломат» прямо поверх компьютера, закрыв его. Стерлинг поперхнулся от такой наглости, но не успел возразить.
– А вот сейчас, мистер Стерлинг, мы переходим к главной части нашей встречи.
Щелкнули, открываясь, замки «дипломата».
Киан открыл дверцу машины, и Амадео ступил на тротуар перед зданием, в котором размещалась Комиссия по азартным играм. Вчерашний ужин прошел прекрасно, и сегодня останется только черкнуть пару подписей на официальном соглашении. Разумеется, некоторых условий на бумаге не будет, что отнюдь не помешает тесному сотрудничеству.
– Спасибо, Киан. Подожди меня здесь.
Телохранитель послушно застыл у автомобиля, прислонившись к крылу.
На встречу Амадео безбожно опоздал. Утром он проснулся от телефонного звонка и, бросив взгляд на часы, невольно застонал – они показывали шестой час утра. В такое время хороших новостей не жди, любил говаривать Кристоф Солитарио, и верно – Чилли могла звонить только затем, чтобы рассказать об очередной происшествии в «Азарино» или другом заведении сети.
После взрыва в номере пятьсот двадцать один прошел почти месяц, но расследование не продвинулось ни на шаг. Полиция землю носом рыла, но никаких зацепок обнаружить не удалось. Амадео дал задание Энди Ньюману провести неофициальное расследование, но тоже без толку – таинственный пиротехник как в воду канул.
Но если бы все ограничилось только этим!
Не прошло и двух дней, как из отеля на побережье поступил звонок: кто-то впустил змею в номер. Поблизости не было зоопарка, и вообще подобный вид змей не водился, так что на случайность списать не удалось. Хорошо, что постоялец не пострадал – змея на поверку оказалась неядовитой, но виновника найти также не вышло. Через неделю тревогу поднял мини-отель – в сахаре обнаружилось толченое стекло. Лишь по счастливой случайности женщина не выпила его – кружки здесь были стеклянными, и она вовремя разглядела крошечные крупинки, так и не растворившиеся в кипятке.
За этим последовала еще череда подобных случаев, и только чудом никто не пострадал.
Никто, кроме техника Феликса Ромеро, который все еще находился в больнице с ожогами третьей степени. Серьезно пострадало лицо, но Амадео уже подписал распоряжение на оплату пластической операции.
Едва не пострадавшая вместо него мисс МакКинли потребовала компенсацию за моральный ущерб, и Амадео безропотно пошел навстречу. Он не хуже нее понимал, что означают подобные происшествия – люди начнут отказываться от услуг «Азар», предпочтя более безопасные места для проживания. Один-два случая еще можно было списать на халатность или случайность, но когда их набралось уже более десятка, сомнений не осталось: все это – продуманный саботаж.
Все случаи объединяло одно – никаких следов виновника или виновников не осталось. Камеры наблюдения ничего не показали – кто-то вырезал из записи ключевые фрагменты. Но никто – и это больше всего напрягало – никто не имел доступа к изменению базы данных, кроме Амадео. Просмотреть материалы могла служба безопасности и руководящий состав, однако удалить или скопировать что-то оттуда мог только Амадео. Так каким же образом неизвестные получили доступ и стерли следы своего пребывания в «Азарино» и других отелях?
Ждать более не имело смысла. Он поднес трубку к уху.
– Слушаю, Чилли.
Спокойным голосом управляющий «Азарино» в двух словах обрисовала ситуацию: один из постояльцев, въехавших сегодня, Абнер Колтон, отравился ртутью.
– Ртутью? – Амадео мгновенно оказался на ногах. – В таком случае нужно вызвать спецслужбу, кто-то еще мог пострадать, и…
– Вы не дослушали, господин Амадео. – Хладнокровию Чилли мог позавидовать айсберг. – Он не вдохнул. Он ее проглотил.
Амадео застыл посреди комнаты с рубашкой, надетой на одну руку. Проглотил? Каким образом? В гостинице завелся несостоявшийся самоубийца? Раз в год такое стабильно случалось – кто-то избирал «Азарино» местом, где можно свести счеты с жизнью, но благодаря бдительности охраны, присматривающей за постояльцами, еще ни одного смертельного случая не было зафиксировано. Такие люди сразу выделялись: во-первых, все они были новичками, ранее не посещавшими гостиницу. Во-вторых – непомерно тратили деньги, как выразился Энди Ньюман, «как в последний раз». И в-третьих – они во всем старались угодить персоналу. Странно? Возможно, но именно так оно и было. Нужный номер оказался забронирован? Не беда, сойдет и самый дешевый. Придется подождать? Сколько угодно, диваны в вестибюле такие мягкие. Нет льда в бокале с напитком? Зато не простыну. Слишком мягких, податливых людей персонал брал под свое крыло, пока не узнавал истинных мотивов такого поведения. Либо человек впервые останавливался в дорогом отеле и был слишком хорошо воспитан, чтобы скандалить (а этим грешили некоторые посетители «Азарино»), либо считал себя слишком ничтожным, чтобы доказывать свою правоту. Зачастую даже самое невинное слово или действие могло убедить потенциального самоубийцу в правильности его решения. За такими постояльцами велось постоянное видеонаблюдение, и при малейшей попытке свести счеты с жизнью в номер направлялась охрана и гостиничный врач.
