Мигель Аррива
Ничего личного. Книга 6
– Во-первых, за мной охотится УБН. Пусть они думают, что я мертв, стоит мне только вылезти – и меня тут же арестуют. И второе: картели тоже точат на меня зуб. Если я покажусь, результат ты знаешь.
– Не будь трусом!
– Я не трус! – Энрике треснул кулаком по подлокотнику. – Но я не хочу. Я устал. Я больше не могу. Я столько людей потерял, в том числе и самого себя. Если Санторо угодно, может отдать картель на растерзание другим, мне этот бизнес больше не нужен.
Хесус готов был лопнуть от злости. На пол закапала кровь – он так сильно стиснул кулаки, что ногти впились в ладони.
– Ты совершаешь ошибку, Энрике, – прошипел он. – Большую ошибку.
– Ну так останови меня. – Гальярдо отрешенно уставился в окно. – Только теперь уже бесполезно. Жив я или мертв – не имеет никакого значения.
Хесус вылетел из комнатушки, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась побелка. Амадео осторожно выпрямился и тихо спросил:
– Что это значит? Ваш картель теперь принадлежит Ксавьеру?
Энрике кивнул.
– Но почему? Зачем вы это сделали?
– Вы слышали ответ. Я считаю, что только Ксавьер справится с ним. Если ему не нужна лишняя головная боль, пусть делает с ним что хочет.
– Вы только сегодня узнали о смерти Катарины, так?
Энрике снова кивнул.
– Пабло рассказал. Понятия не имею, почему Хесус не сообщил мне раньше. От чего пытался меня оградить? Он прекрасно знал о наших отношениях, даже когда она впала в кому, я не сильно огорчился. – Он усмехнулся. – Лишь эгоистично порадовался, что не придется ничего объяснять. Но теперь… Я и сам не понимаю, почему мне так грустно.
– Потому что она ваша сестра. – Амадео наклонился вперед, пытаясь поймать взгляд Энрике. – Вы видели, как она растет, как влюбляется, как смеется и грустит. Пусть вы и отстранялись, но не могли все это игнорировать. – Он помолчал. – Я большую часть жизни рос со старшим братом, но так и не смог его полюбить, как ни старался. Вдобавок он сделал ужасную вещь, за которую я до сих пор не могу его простить. У вас все по-другому, Энрике.
– Вовсе не по-другому. Если бы Катарина узнала, какую ужасную вещь сделал я, она бы никогда меня не простила.
– Возможно. Но ваших чувств к ней это не меняет.
Энрике потер налитые кровью глаза и отхлебнул из бутылки. Пил он слишком много.
– А вы смогли бы простить меня? Вы едва не размозжили мне голову, когда я рассказал вам правду. Смогли бы?
– Я бы с удовольствием заставил вас страдать так, как страдал дон Грегорио. Но простить? – Амадео покачал головой. – Я не вправе этого делать. Вам нужно не мое прощение.
Энрике задумчиво кивнул.
– Да. Наверное, вы правы. – Он поднялся и, прихватив бутылку, направился к выходу. – Ложитесь спать, уже поздно.
– Но…
Дверь захлопнулась, и Амадео остался один. С тяжелым вздохом улегся и уставился в потолок. Ксавьер забрал себе картель Гальярдо, он совсем сошел с ума? Еще недавно клялся и божился, что ни за что не свяжется с Мексикой, а теперь сам встал во главе одного из картелей! Неужели это все из-за него, из-за Амадео? К чему такие риски?
И почему Мигель не сообщит, что с ним все в порядке? Ксавьер не стал бы так рисковать понапрасну, значит, не знает, что Амадео ничего не грозит. Почему Мигель молчит?
Амадео застонал и прижал ладони к глазам. Господи, он уже ничего не понимал! Он потерял нить игры после того, как Мигель встретил его на аэродроме, и с тех пор никак не мог схватить ее, чтобы распутать клубок. Скорей бы встретиться с Ксавьером, он должен объяснить, зачем ему понадобилось лезть в этот серпентарий!
В патио Энрике прихлебывал мескаль, глядя на подернутое смогом небо. Где-то пробивались немногочисленные звезды, но по большей части он видел перед собой темную муть.
– Прощение, – прошептал он и сделал большой глоток из почти пустой бутылки. – Я не имею на него права.
Ксавьера разбудил гудок автомобиля. Непрерывный, будто кто-то упал грудью на клаксон, он разрывал остатки сна, как тонкую материю, пронзал ранее утро требовательной визгливой трелью.
– Какого черта? – прошептал Ксавьер, с трудом отрывая голову от подушки.
Он полночи не мог заснуть, бродил туда-сюда по вилле Мигеля, то и дело натыкаясь на несущего стражу Тони. И когда наконец удалось задремать, раздался этот навязчивый пронзительный гудок.
Ксавьер оделся и вышел из дома.
Солнце только-только встало, заливая золотистым светом посыпанную гравием площадку перед домом. Шон уже открыл ворота, впуская автомобиль, луч сверкнул на лобовом стекле, и Ксавьер прищурился.
– Доброе утро, сеньор Ксавьер! – приветствовал Гонсалес, выходя из машины. – Прошу прощения за ранний визит, но кое-кто хотел вас увидеть, прежде чем стать подпиткой для кактусов и пищей для стервятников.
Ксавьер озадаченно нахмурился.
– Не пойму, о чем вы, сеньор Гонсалес. Не слишком ли рано для ребусов?
– Вовсе нет. – Гонсалес распахнул дверцу, и из автомобиля выбрался мужчина.
Черные, зачесанные назад волосы. Усы. Темные, почти черные глаза, в которых сквозило виноватое выражение. Ксавьер моментально узнал его, несмотря на то, что не видел уже почти десять лет.
– Ну здравствуй, Энрике, – хмыкнул он. Голос внезапно сел, и он откашлялся.
– Здравствуй. – Энрике старательно избегал его взгляда и не протянул руку.
Ксавьер ожидал, что ненависть затопит его, как тогда, много лет назад, но ему, напротив, вдруг стало жаль этого мужчину, который был вынужден скрываться и от своих, и от чужих, зная, что с ним сделают, если найдут. Впрочем, ударь тому прямо сейчас в голову пуля, заливаться слезами он бы не стал.
– Ты хотел меня видеть.
– Да, – собравшись с духом, Энрике Гальярдо поднял голову и уставился Ксавьеру в переносицу. – Хотел.
– Я мог бы сам передать сведения, но он настоял на личной встрече. – Гонсалес пожал плечами. – Имейте в виду, как только он все скажет, я заберу его, как и договаривались.
– Разумеется. – Ксавьер сверлил Энрике взглядом. – Что ты хотел мне сообщить? Говори, у меня мало времени.
– Я…
Их прервал визг тормозов. У ворот остановилась машина, и оттуда выскочил встрепанный Рауль.
– Энрике!
Услышав голос брата, Гальярдо застыл, как статуя. И не шелохнулся, даже когда Рауль подскочил к нему и начал орать.
– Зачем?! – кричал он так, что начавшие утреннюю песню птицы озадаченно примолкли. – Зачем весь этот спектакль? Я, chinga tu madre, думал, что ты мертв! Что тебя убили, а ты… – Он нервно рассмеялся. – Ты все это время скрывался?!
– Я тоже рад тебя видеть, Рауль, – тихо вставил Энрике, и брат наконец замолчал, тяжело дыша. – И тебя, Ксавьер.
– Спасибо за любезность. – Ксавьер отодвинул Рауля в сторону. – Но у меня нет времени на пустой треп. Что ты…
– Я знаю, где Амадео.
Ксавьер на мгновение перестал дышать, глаза застлала красная пелена. Он с трудом остановил себя, чтобы не схватить Энрике за грудки и не тряхнуть как следует.
– Полагаю, ты не скажешь этого просто так, по старой дружбе, – выдавил он, заставив себя разжать кулаки.
Энрике вздохнул, и на Ксавьера дохнуло перегаром. Глаза налились кровью, одежда была измята – похоже, спал он, не раздеваясь. Или пил всю ночь, принимая самое важное решение в своей жизни?
– Я готов сколько угодно раз извиниться перед тобой за то, что между нами произошло, но сомневаюсь, что тебе это нужно. Ты все равно больше никогда не станешь мне доверять.
– Если ты мне соврал, я…
– Я не соврал, – оборвал его Энрике. – Я знаю, где Амадео, и никаких дополнительных условий мне не нужно.
– Тогда скажи! – Ксавьер схватил его за рубашку. – Сколько будешь парить мне мозги?!
– Похоронная контора на улице Седрос, – прохрипел Энрике – воротник рубашки сдавил горло. – Если не веришь – спроси Альваро. Его человек отыскал это место.
– Верно, сеньор Ксавьер. – Гонсалес прислонился к дверце автомобиля и курил, выпуская аккуратные колечки дыма. – Мой человек держит небольшой магазинчик на улице Седрос, а напротив него – похоронная контора. Соседство так себе, но он утверждает, что видел там вашего парня. Такой, говорит, длинноволосый красавец, взгляд, как у загнанного мангуста. – Гонсалес рассмеялся. – Того и гляди голову отгрызет!
Ксавьер перевел дух. Амадео жив и здоров, а с Энрике он разберется после.
– Едешь со мной, – он запихнул Гальярдо на заднее сиденье «шевроле» Мигеля. – Сеньор Альваро, я верну вам его, даю слово.
Тот отсалютовал почти докуренной до фильтра сигаретой.
Рауль плюхнулся рядом с братом и пристегнулся ремнем безопасности на случай, если здоровяку Тони вздумается выбросить его из машины. Энрике молча таращился на него, затем едва заметно улыбнулся.
– Я правда рад видеть тебя живым и здоровым, Рауль, – шепнул он.
– А я тебя убью, если не заткнешься, – голос дрожал так, что Рауль спотыкался на каждом слове.
За руль сел Йохан, Рауль вцепился в спинку переднего сиденья так, будто готов был вырвать ее с корнем. Ксавьер пристегнулся и скомандовал:
– Поехали.
Йохан вырулил на улицу и включил навигатор.
– Это недалеко отсюда, – сообщил он, поворачивая налево. Голос дрожал от волнения. – Всего десять минут.
Так близко! Ксавьер нетерпеливо стиснул ручку двери. Через десять минут он затащит принца в машину, даст по газам и увезет в большую, просторную тюрьму с решетками на окнах.
– Какого черта Амадео там делает? – процедил он, почти не разжимая губ. – И откуда ты об этом узнал?
– Амадео мой гость, – ответил Энрике. – Уже несколько дней как.
Ксавьер задохнулся от возмущения.
– Какого черта, зачем ты вообще его похитил?!
– Ты затеял опасные игры с картелями, ему лучше было находиться в стороне, чтобы его не смогли использовать против тебя. Достаточно весомая причина?
– Не верю ни единому слову.
– Справедливо.
Несмотря на ранний час, дорога была запружена автомобилями, и Йохан то и дело был вынужден жать на тормоз. Он яростно сигналил и ругался под нос, не пытаясь скрыть нетерпение.
Ксавьер барабанил пальцами по ручке двери.
– Ты ведь знаешь, что потом я верну тебя Гонсалесу, так?
Рауль округлил глаза.
– Что? Нет! Это не…
– Знаю, – спокойно ответил Энрике. – Как думаешь, зачем я сам ему сдался? Чтобы не заставлять делать лишнюю работу. После того, как заберем Амадео, я уеду вместе с Альваро.
– Да как ты смеешь?!
– Спокойно, Рауль. – Энрике с улыбкой взъерошил ему волосы. – Я ведь уже мертв. Не забыл?
Брат не нашелся, что ответить. Горло перехватило, в глазах предательски защипало. Он хотел наорать на Энрике, дать как следует по морде, но не мог ни вздохнуть, ни пошевелиться. Да как этот засранец смеет так шутить?!
Повернув на улицу Седрос, Йохан затормозил и зашарил взглядом по сторонам в попытке найти похоронное бюро. Навигатор упрямо сигналил, что место назначения достигнуто, но ничего похожего на дом ритуальных услуг видно не было.
– Вон там. – Энрике протянул руку вперед. – Проедьте еще немного, третье здание справа. Можете припарковаться здесь. – Он указал Йохану на свободное парковочное место.
Тот нетерпеливо кивнул.
– Идемте за мной. – Энрике первым выбрался из машины.
Ксавьер без малейшего колебания последовал за Гальярдо в полумрак конторы, вскоре его догнал Йохан. Здесь было прохладно, окна закрыты жалюзи, свет в зал почти не проникал. Вдоль стен молчаливыми стражами выстроились гробы на любой вкус. Рауль поежился и вперил взгляд в спину Энрике. И налетел на Хесуса, который неожиданно выступил из тени.
– Твою ж… Подкрадываешься, как чертов призрак! – выругался он, невольно отступив на шаг. – Погоди… Ты что тут делаешь? Ты что, знал…
Хесус промолчал и окинул мрачным взглядом Ксавьера, тот ответил ему тем же.
– Я не могу больше ждать. Где Амадео?
– Хесус, я же велел тебе привести его, – вместо ответа сказал Энрике. – Где Солитарио?
– Я и привел, – осклабился тот. – Он здесь. Как ты и приказывал.
Ксавьер вопросительно взглянул на Энрике, начиная закипать. Если его опять обдурили, он разнесет эту контору до последнего камушка.
– Я не настроен шутить, Гальярдо. – стальным голосом произнес он. – Где Амадео?
– Шутки шутить удумал? – прошипел Энрике, хватая Хесуса за руку. – А ну живо…
Его прервал какой-то звук. Энрике замер, прислушиваясь, Ксавьер тоже насторожился. Будто мышь скреблась под полом, только гораздо громче.
– Что это? – Энрике схватил Хесуса за грудки. – Что, черт побери, ты…
Тот схватил Энрике за запястья и грубо оттолкнул от себя. Гальярдо запнулся о попавшийся на пути гроб и едва удержался на ногах.
– Я же сказал. – Хесус осклабился. – Он здесь. В одном из этих чудесных гробов. Поищете?
Йохан поперхнулся. Ксавьер на мгновение застыл, осмысливая услышанное. Затем окинул взглядом похоронный зал: гробов тут было не меньше двадцати. И в одном из них – принц, который может задохнуться не от нехватки воздуха, а просто от ужаса.
– Ты! – Он попытался схватить Хесуса, но тот ловко увернулся и выхватил пистолет. С небольшим запозданием то же самое сделал и Йохан.
– Давайте, сеньор Санторо, начинайте искать. – Хесус лениво повел стволом, приказывая Йохану бросить оружие. – Только все они либо заколочены, либо закрыты на замки, придется повозиться, чтобы освободить вашего друга. Ах да, вы еще не знаете, где именно он лежит… Вскоре он потеряет сознание от ужаса, и тогда даже по звуку не сориентироваться. – Он погрозил пистолетом Энрике. – А ты – сущий идиот. Радовался бы, но снова чем-то недоволен. Итак, сеньор Санторо. Нет-нет, стойте на месте, мы еще не закончили разговор.
– Мы и не начинали. – Ксавьер тщательно прислушивался, стараясь уловить малейший звук, но, как назло, Хесус не затыкался, и расслышать хоть что-то не удавалось.
– Вы увели картель прямо из-под носа моего начальника. – Хесус поигрывал пистолетом, но дуло ни на секунду не уходило в сторону. – А я столько сил приложил, чтобы заполучить его! Вы всегда такая заноза в заднице?
– Меньше слов, – оборвал его Ксавьер. – Тебе нужен картель? Забирай.
– Как мило. – Хесус улыбнулся, обнажив мелкие зубы. – Только вот потом вы придете и снова заявите на него права. Нет, этого мало.
– Чего ты хочешь?
– Хесус, ты… – Энрике шагнул к нему, но тот помахал пистолетом и заставил его встать рядом с Ксавьером. – Тебе все это время нужен был картель? Я считал, ты не настолько амбициозен!
– А вы думаете, я зря танцевал вокруг тебя и твоего младшего братца? Сколько раз я подавал хорошие идеи, сколько раз заключал выгодные сделки, но ты этого не замечал. Ты зациклился на своем брате, а потом, что еще хуже, сбросил меня с моего законного места, взяв под крыло эту падаль! – Он ткнул стволом в Ксавьера.
– Так я и думал. Это ты подбросил тогда наркотики мне в комнату. – Ксавьер осторожно шагнул вперед, напряженно вслушиваясь. Ну же, принц, издай хоть звук!
– Конечно. А Энрике так много видел сорвавшихся наркоманов, что даже не засомневался. А потом из Штатов вернулся этот сопляк Рауль. Почему ты, черт побери, не показал себя хорошим братом и не дал ему заниматься своими картинами? Всем было бы легче.
– Он мой брат, – выдавил Энрике, отводя взгляд от Ксавьера. – Я хотел, чтобы он…
– Какой заботливый. Ты даже убил его друга, чтобы рыбка не сорвалась с крючка. Бедняга Лучиано даже не понял, за что с ним так обошлись.
– О ч-чем он? – заикаясь, спросил Рауль. – О чем ты говоришь?!
– Это была случайность, – перебил Энрике. – Хватит болтать, где Амадео?
– Я же сказал, ищите сами. – Хесус попятился, не опуская оружия, и выскользнул в открытую дверь.
– За ним, – скомандовал Ксавьер Йохану. Тот, не споря, подобрал пистолет и выбежал следом.
Ксавьер бросился к одному гробу, Энрике – ко второму. Крышки, как и говорил Хесус, были заколочены.
– Гвоздодер. – Ксавьер протянул руку, и Энрике, осмотревшись, бросил ему нужный инструмент.
В четырех гробах оказались только плотно утрамбованные пакеты с марихуаной, в пятом – кокаин.
– Если сейчас нагрянет УБН, мы пропали, – скороговоркой пробормотал Энрике, помогая Ксавьеру отодрать очередную крышку.
– Плевать. – Ксавьер пнул забитый наркотиками гроб и осмотрелся. Где же, черт побери, принц?
Стоящий у стены гроб с лакированной крышкой вдруг едва заметно дернулся. Раздался тихий стук, за ним последовал едва слышный стон.
– Здесь. – Ксавьер бросился к гробу.
Амадео проснулся в темноте.
Ему было жарко, воздух казался спертым и затхлым, а вокруг не было ничего, кроме черноты.
Нет… Было еще что-то. Поверхность, в которую упирались руки, когда он попытался нащупать путь с непроглядной тьме. Он даже не мог выпрямить их до конца! На ощупь она была мягкой, но дальше пальцы упирались во что-то твердое.
Он в гробу.
Паника мгновенно явилась на огонек и приняла его в свои липкие душные объятия. Амадео хватал воздух ртом, но наполнить легкие никак не удавалось. Он толкал и толкал обитую шелком поверхность перед собой в надежде выбраться, но она даже не шелохнулась. Кричать он тоже не мог – горло сдавило так, что даже воздух с трудом проталкивался. И именно поэтому он услышал тихий вскрик.
Амадео замер, не веря ушам. У него уже начались галлюцинации от ужаса?
Через несколько секунд послышался второй, и по телу будто пропустили электрический разряд. Амадео перестал бить руками по крышке, медленно опустил их и уставился в темноту.
Снова вскрик. Следом еще один.
Он знал этот голос, он любил его больше всего на свете.
И ненавидел мразь, заставившую его сына кричать.
Крики стали громче, послышался тихий смех человека, который должен был быть мертв.
Паника ушла, уступив место холоду. Амадео не чувствовал и не слышал ничего, кроме непрекращающихся выкриков. Один. Следом второй. Тихий смех Флавио. Вскрик. Еще один. Смех. Вскрик. Вскрик. Смех.
Амадео зажал уши руками, но это не помогло. Голоса звучали в голове, сводя с ума, заставляя забыть обо всем. Он замолотил кулаками вокруг себя, цеплялся за шелковую обивку в надежде заглушить этот кошмар, но ничего не помогало.
И тут пальцы наткнулись на что-то гладкое и металлическое.
С помощью Энрике Ксавьер снял крышку и едва не оглох – над самым ухом бахнул выстрел.
Амадео вытянул вперед руку с пистолетом. Белое лицо застыло пустой маской, стеклянные глаза смотрели прямо на Ксавьера, но не видели.
Выйдя из ступора, Ксавьер почувствовал, что по шее течет что-то горячее и липкое – кажется, пуля оцарапала ухо, но боли он не чувствовал. Он осторожно взял принца за запястье и попытался разжать пальцы, но те по-прежнему сильно сжимали рукоять пистолета.
– Принц, – заговорил он, не слыша себя – ухо заложило от грохота выстрела. – Принц, отдай мне оружие.
Энрике осторожно присел рядом. Рауль так и порывался броситься на помощь, но дуло смотрело в его сторону, и он не знал, как отреагирует Амадео. Чудом никто из них не пострадал.
– Принц, – продолжал увещевать Ксавьер. – Пистолет. Отдай мне. Все хорошо, я здесь. Тебе он больше не нужен.
– Он тебя не слышит, – сказал Энрике.
«Я тебя тоже», – хотел съехидничать Ксавьер, прочитавший его слова по губам, но сдержался.
Амадео смотрел на него пустым взглядом, затем вдруг размахнулся свободной рукой. Ксавьер едва успел подставить запястье.
– Сошел с ума, – констатировал он, и тут Амадео бросился на него.
Пистолет брякнулся на пол, Энрике от неожиданности отскочил, а Ксавьер схватил принца в охапку и прижал к себе.
– Хватит, – сказал он, с трудом удерживая Амадео – несмотря на изможденный вид, силы в принце оказалось достаточно. – Прекрати. Прекрати!
Он высвободил руку и, коротко размахнувшись, залепил Амадео пощечину.
Что-то маленькое звякнуло о пол и откатилось к ногам Рауля. Тот наклонился и подобрал предмет.
– Что это?
Энрике забрал у брата наушник и приложил его к уху.
– Там крики ребенка. – Он поморщился. – Это его сын?
– Наверняка. – Ксавьеру наконец удалось совладать с непокорным принцем – без кричащего ему в ухо Тео тот мгновенно обмяк. Глаза закатились, голова поникла. Амадео потерял сознание.
– Черт, принц, только попробуй умереть, я сам тебя убью, – прошипел Ксавьер. – Воскрешу и убью! Слышишь меня?!
Амадео никак не отреагировал.
– Послушай, Ксавьер, – голос Энрике дрожал от испуга и злости на Хесуса. Ксавьер слышал его будто через слой поролона. – Это не мой приказ. Я не собирался запихивать его в гроб!
– Потом, – оборвал Ксавьер. Собственный голос глухо отдавался в голове. – Его нужно на воздух.
Он подхватил Амадео на руки, и тут земля ушла из-под ног.
Пыль была повсюду.
Забивала дыхательные пути, застилала глаза, скрипела на коже. Не давала пошевелиться. Ксавьер пытался разглядеть хоть что-то, но вокруг была только темнота, под веки и в горло набилась вездесущая пыль.
Закашлявшись, он уткнулся лицом во что-то мягкое. Волосы, длинные волосы. Принц?
Да, это был он. Когда на них рухнул похоронный дом, Ксавьер не выпустил Амадео, а крепче прижал к себе. Но что, черт побери, произошло?
Он толкнул руками завал над собой, и тот неожиданно легко поддался. Выбравшись наружу, Ксавьер протер глаза и осмотрелся.
Улица Седрос превратилась в ад.
Там, где раньше стояли одно– и двухэтажные дома, магазины, конторы, теперь остались только развалины, по которым бродили серые от пыли люди. Их глаза ничем не отличались от глаз принца несколько минут назад.
Пустота.
Скоро она заполнится ужасом и болью.
Ксавьер отбросил в сторону обломки и вытащил принца наружу. Тело плохо слушалось, мимоходом он отметил рваную рану на левой ноге, но боли не чувствовал. Шок, скоро пройдет, а пока нужно позаботиться об Амадео.
Он подхватил принца на руки и, с трудом пробираясь между завалами, вытащил его на открытое пространство. Звуки постепенно возвращались, он слышал крики боли, плач детей и знакомый голос.
– Энрике! Энрике!!
Ксавьер опустил Амадео на землю и увидел Рауля, распластавшегося на краю гигантской трещины – того, что осталось от половины похоронного дома. Он тянул руку вниз и громко звал брата.
На дне расселины распластался Энрике.
Ксавьер с первого взгляда понял, что тот мертв. Вокруг головы расползлось кровавое пятно, уже впитавшееся в серую землю, и что-то розовое. Высота была не такой большой, но, падая, он расколол голову о каменистый выступ.
– Энрике!!! – вопил Рауль, бессильно сжимая правую, покалеченную руку. В скрюченных пальцах был зажат обрывок рукава.
Это землетрясение назвали самым сильным после катастрофы 1985 года. Оно оценивалось в восемь баллов по шкале Рихтера и повлекло за собой кошмарные разрушения и гибель семи тысяч человек. Ксавьеру повезло – крыша похоронного дома давно нуждалась в ремонте, балки были изъедены термитами и весили не настолько много, чтобы убить. Он отделался раной на ноге, на которую наложили семь швов, ссадиной на лбу и небольшим сотрясением. Принц – удивительное дело! – практически не пострадал, по крайней мере, физически. Йохан, гнавшийся за Хесусом, оказался на узкой улице, и его едва не завалило обломками рухнувших по обеим сторонам зданий, и Цзинь, ругаясь по-китайски, два часа вытаскивал из его спины многочисленные щепки и осколки бетона. Йохан матерился в подушку, но, вспоминая кошмарные шрамы на спине Амадео, терпеливо сносил мучения и даже не просил обезболивающего, хотя дергало ужасно.
Правая рука Рауля покоилась на перевязи. Пытаясь вытащить брата, он еще больше повредил ее, и теперь не мог вообще ничего ей делать.
Похороны Энрике на общем фоне трагедии прошли незаметно.
На следующий день после них все собрались на вилле Мигеля. Рауль принял соболезнования от Гонсалеса и Переса, но старался держаться в стороне. За обедом Ксавьер коротко обрисовал ситуацию, сказав, что настоящим стукачом оказался Хесус Гальярдо. Заведомая ложь, Амадео точно это знал – Энрике сам признался, когда рассказывал историю Лучиано, но от правды никому пользы не было.
Амадео пришлось рассказать Раулю, что случилось с Лучиано на самом деле. Скрывать не имело смысла – Хесус достаточно наболтал об этом там, в похоронном доме. Оба они решили ничего не говорить дону Грегорио – ни к чему ворошить прошлое и пробуждать боль, с которой пожилой дон только-только начал справляться.
Хесус бесследно исчез. Возможно, погиб под завалами, но Ксавьер склонялся к тому, что он скрылся, как крыса, в трущобах Мехико. В любом случае, в одиночку он ничего не мог сделать и опасности никакой не представлял. Однако Ксавьер настоял на том, чтобы продолжить поиски – не хотел оставлять ни малейшего риска того, что принца снова похитят и попытаются убить.
– Рад наконец познакомиться с вами, сеньор Солитарио. – Гонсалес пожал Амадео руку. – Наслышан. И рад, что вам удалось выбраться из этой передряги живым.
– Я тоже. – Амадео бледно улыбнулся, отвечая на рукопожатие. Выглядел он смертельно уставшим: в ушах постоянно звучал крик Тео и смех Флавио – в наушник Хесус включил звук с того самого видео, где мальчику ломали пальцы, записав его на повтор. Амадео не мог спокойно спать и то и дело хватался за телефон, чтобы позвонить сыну. Только услышав его голос, ненадолго успокаивался.
До вылета оставалось три дня. Цзинь настоял, чтобы Амадео как следует отдохнул, прежде чем показываться дома в таком виде, и пичкал его успокоительным. Худо-бедно помогало.
– С бандой Флавио покончено, как и договаривались, – сообщил Перес, закуривая сигару. – Из тех пятерых остался только Бернардо, он под стражей. – Он искоса глянул на Амадео. – Не понимаю, почему вы попросили оставить его в живых.
– Свои причины, – коротко улыбнулся он. – Вы допросили его?
– Разумеется. Признался, что работал на Хесуса Гальярдо, который и бросил клич по картелям. На самом деле я впервые о нем слышу, мне предложения принести вашу прекрасную голову не поступало. – Перес широко улыбнулся. – Полагаю, это была осознанная провокация для Рауля, чтобы под шумок устранить и его.
– А Хесус?
– Хесуса Гальярдо ищет вся Мексика, – хохотнул Гонсалес. – Стоило только заикнуться о том, что он – осведомитель УБН, и все встали на уши. Скоро вашего парня привяжут к мотоциклам и развезут на все четыре стороны.
Рауль поежился, но промолчал. Столько лет этот человек был рядом с Энрике, потом – рядом с ним. Его советы всегда были дельными и, несмотря на грубое поведение, ему доверяли. Но этот подонок убил Катарину! Ради того, чтобы заставить Рауля сложить с себя полномочия главы, чтобы вернуть власть Энрике и в конце концов забрать картель себе, он убил его сестру, черт возьми!
После похорон Рауль наконец открыл папку с медицинскими документами Катарины, стремясь чем-то занять себя. И среди прочего нашел лист с согласием на отключение от аппарата, подписанный Хесусом Гальярдо. Как родственник он имел на это право. И сделал это в тот день, когда Рауль валялся в той же больнице без сознания.
Чертов pendejo20!
С таким уровнем доверия Рауль совсем не годился для наркобизнеса и был счастлив, что передал картель Санторо. Что, впрочем, не отменяло того факта, что тот собирался сдать Энрике картелям.
– Знай я, во что это выльется, никогда бы не позволил тебе сунуться в Мексику, – сказал Амадео. – Из-за меня ты чуть не остался без уха.
Он, Ксавьер и Рауль сидели в патио виллы Мигеля. Ксавьер пил виски, Амадео ограничился лимонадом – Цзинь пообещал убить его, если увидит со спиртным во время лечения. Рауль пить отказался. Он сидел, сгорбившись, правая рука лежала на перевязи, пальцами левой он нервно барабанил по колену.
– И что бы ты делал? – насмешливо спросил Ксавьер, нарочито теребя пластырь – пуля оставила царапину, хотя крови было много. – Выбирался бы сам? Тогда, боюсь, я бы никогда не увидел тебя живым.
– Ты меня недооцениваешь, – с деланной обидой произнес Амадео. – Отец любил повторять, что деньги – еще не все. Главное – связи. – Он с улыбкой отсалютовал Лоренцо, который неподалеку болтал о чем-то с Йоханом и Кианом.
Именно Лоренцо был одним из тех пилотов, что забрали Ксавьера и компанию с осажденной виллы Альваро Гонсалеса. Мигель связался с ним вскоре после того, как он привез Амадео, и нанял для «опасной, но интересной работы», спросив только, умеет ли тот пилотировать вертолет. Лоренцо ответил согласием, тем более ему посулили щедрую оплату. Но знай он, кого на самом деле придется спасать, денег не взял бы вообще, как он горячо уверял Амадео.
– Не могу не согласиться с господином Солитарио, – хмыкнул Ксавьер. – Мудрый человек.
– Что произошло между вами и Энрике? – спросил Рауль. В красной рубашке, нахохлившись, он походил на обиженного попугая. – Почему вы так его возненавидели, что готовы были сдать картелям?
– Это не ненависть, – ответил Ксавьер, аккуратно взбалтывая виски. – Глаз за глаз. Предательство за предательство. По крайней мере, я именно так оправдал бы себя в молодости. Но сейчас мне было необходимо вернуть Амадео.
– Я не о том спросил! – Рауль стиснул пальцы левой руки в кулак.
– Я знаю. – Ксавьер задумчиво смотрел вдаль. – Знаю.
Уже два месяца Ксавьер жил на асьенде Гальярдо. Он практически избавился от наркотической зависимости, не без помощи Энрике – у того был большой опыт в подобных делах. Как он объяснял, многие из людей, имеющих дело с наркотиками, срываются, но это не повод разбрасываться ценными кадрами. В наркобизнесе и так слишком мало тех, кому ты можешь доверять, а если убивать каждого второго за употребление, можно вылететь в трубу. Поэтому за каждого работника он бился до последнего. Если тот ни в какую не хотел покончить с пагубной привычкой, то Энрике разбирался с ним весьма жестко, тем самым устрашая молодняк, чтобы даже не думали прикасаться к наркоте. По крайней мере, пока работают на него.
– Даже самый верный человек может за дозу сдать тебя властям, – говорил Энрике. – Это не психология. Это физическая зависимость, против которой голосу разума трудно устоять. Если человек не хочет спасать себя сам, тут бессилен даже я.
Ксавьер хотел. Он быстро понял, что едва не погиб, и если бы не Энрике Гальярдо, который подобрал его на улице, то безымянные братские могилы получили бы еще одно гниющее тело. Он с детства не любил, когда усилия пропадали зря, поэтому всеми силами старался избавиться от демона, крепко севшего на плечи.
И зловредного беса удалось прогнать. Ксавьер больше не вздрагивал, когда видел упакованный в брикеты для отправки наркотик, не чесал локти, не кусал губы до крови. Начал нормально питаться и заниматься спортом, вытесняя мысли о дозе далеко на периферию сознания. Окончательно избавиться от них пока не удавалось, но все впереди. Он смог преодолеть физическую зависимость, сможет и психологическую.
И ему во многом помогал Энрике. Он применял те же методы, что и со своими людьми, он был жесток, но справедлив. Поощрял за успехи и лишал привилегий за промахи. Ксавьеру нравилось, как с ним обращаются – он терпеть не мог, когда его жалели и давали «конфетки» просто так. И Энрике, зная это, даже не пытался действовать подобным образом.
