Морана
Гилофобия
– Я помню план зачистки, – поддакивал Руслан без энтузиазма. Он сидел на полу с веткой в боку и истекал кровью.
– Тогда должен понимать важность, заселения территории нашими предками для наших потомков. Из-за этого твое сокрытие ситуации вдвойне нелогично.
Усугубляли беседу стоны Светы на фоне. Она мучилась. У меня сердце сжималось. Это с ней Острозубик так? Но зачем? Если он напал на Руслана, то наверняка чтобы помочь Свете, а не наоборот. Может, ее задело случайно? До этого он не проявлял агрессию в ее сторону. Исключение, когда прикрывал меня.
Беспомощность раздражала. Я сжимала кулаки, сдерживая желание колотить по двери и орать, чтобы меня выпустили.
– Дело в Алине, – наконец Руслан удосужился сказать правду.
Я почувствовала, что это важно. Очень важно. Важнее еще ничего не произносили.
– Они что…
– Я убил его. В этот раз наверняка.
Я передвинулась, чтобы разглядеть, что происходит. Сергей присел на корточки напротив Руслана, загородив того от моего взгляда.
– И ты, щенок, не додумался сказать мне, что Алина бегает по лесу не в одиночестве?
– Я сам недавно узнал, – процедил он. – Нужно было сказать ей, что это чревато последствиями. Не я решил держать ее в неведении, чтобы не мешалась и вопросы не задавала.
Сергей распрямился. Руслан смотрел на него исподлобья. С вызовом. Вдруг ему в живот полетела нога. Один удар. Не сильный, зато меткий. По торчащей ветке. Та хрустнула, Руслан согнулся.
– Ты его добьешь! – крикнул Евгений Васильевич, держащий дочь за руку.
Он не встал, чтобы помочь Руслану, не отходил от Светы. Я прикрыла рот ладонью. Мир поплыл. Я не готова к подобной жестокости. Не могу. Не выдержу. Слезы побежали по новой, но теперь уже по потенциальному убийце. Того за волосы наверх потянул Сергей:
– Идем проверять, не накосячил ли ты во второй раз.
Удивительно, но Руслан удержался в вертикальном положении. Я слышала удаляющиеся шаги. Мое сердце забилось быстрее. Секунду я размышляла, не попроситься ли с ними, но потом решила, что если вдруг Острозубик спрятался, то я сама приведу к нему палачей.
Дверь внезапно открылась, и я выпала в столовую.
– Свету нужно разбудить, она совсем плоха!
Я уставилась вопросительно на Евгения Васильевича. Он единственный от меня что-то хотел. Плохие новости – бесполезной меня считали не просто так. Я подползла к столу, взяла Свету за руку. Пальцы ледяные.
– Что от меня нужно? – спросила я.
Глава 44. Дружба
– Нужно ее разбудить, – сказал он запинаясь. – Если жизнь окончательно угаснет, то там от нее останется только тело. Ее просто будут считать сумасшедшей. Но на самом деле это будет пустая оболочка.
– Не понимаю, – пробормотала я, – как ей помочь?
– Обычно, если человек во сне пугается, то просыпается, – объяснял он поспешно, – так он избегает смерти во сне. Сохраняет свою душу.
– Но она не проснулась, – напомнила я.
– Потому что мы выпили снотворное, она не может покинуть сон. – Он перешел на шепот: – Но я кое-что знаю. Но не уверен, что сработает.
– Что знаете?
– Отец объяснял мне, как отправлять местных в реальность.
Я замерла. Он меня хочет выпнуть из сна? Как Свете поможет мое отсутствие?
– Ты разбудишь ее там, – заключил Евгений Васильевич и скрылся в соседнем помещении.
Я осторожно погладила подругу по спутанным светлым волосам:
– Ты дотерпи до утра. Не отключайся.
Она не ответила. Ее трясло. Под головой собиралась красная лужица. Очевидно, приложилась затылком. Меня торопил Евгений Васильевич. Я с трудом оставила подругу одну и побежала на голос.
– Скажешь, что пыталась выбраться и случайно нашла ловец, поняла?
Он указал на дыру в стене. Там отсутствовал один камень. За ним, видимо, прятали ловец. Я и не знала, что те есть и в этом мире. И не представляла, зачем он поделился этой информацией. Мне все равно никто не поверит. Только я решила, что Светиному отцу в горе можно довериться, как он схватил меня за руку и провел с нажимом по стене. Я вскрикнула, вырываясь, но раненую ладонь уже приложили к ловцу.
– Разбуди ее сразу. Сделай все, чтобы она проснулась, – последнее наставление от Евгения Васильевича потухли в пустоте.
Как и весь остальной мир. Меня словно черная тишина выплюнула в цветной и шумный мир. Я села на матрасе, хватаясь за грудь. Не получалось вдохнуть. Я растерялась, оказавшись в чужом мире. Все неправильное. Так я думала во время той, короткой вспышки паники, охватившей меня из-за перемещения. Чувство, что я заново родилась.
Дрожащими руками я толкнула Свету, уснувшую рядом. Она вся мокрая, как во время болезни. Еще и смертельно бледная. Меня вновь накрыло ужасом. Я затрясла ее как безумная. Главное, привести ее в чувство, остальное потом. Все подождет, кроме ее спасения.
– Живи! – орала я на нее и трясла, и трясла.
Она морщилась, но долго не открывала глаза, когда это произошло, я находилась на грани истерики.
– С ума сошла? – пробормотала подруга. – У меня же будет сотрясение.
Я отпустила ее и заплакала от нервов. Наверное. Точную причину я не знала, мне просто было плохо, устала. Следующие пять минут сонная зевающая Света успокаивала меня и осматривалась беспокойно:
– Мы облажались.
Я кивала, абсолютно согласная. Света бросила меня и подкралась к спящему отцу. Тот сидел на полу рядом с Русланом. Плечом к плечу, было в этом что-то фальшивое. Я поморщилась. Света осторожно достала из кармана отца ключ и тихо отворила дверь. Я с радостью покинула жуткую комнату, где остались спать трое.
Проходя мимо «Леса», я спросила у Светы:
– А где Лида?
– Кто?
– Ну та, блестящая, диско-шар.
– Я откуда знаю?! – буркнула подруга.
Меня лихорадило всю дорогу до парковки. Порывало вернуться в клуб, заглянуть в каждый угол, чтобы проверить не пылится ли где Лида. Но я боялась, что отцы проснутся и поймают меня. И тогда никуда я больше не уйду.
Света легла на руль. Она не двигалась, я испугалась, что она уснула, и толкнула ее. Потом задумалась, что непонятно чего боюсь. Но отчего-то была уверенность, что спать подруге сейчас нельзя. Это опасно. Смертельно.
– Не знаю, что делать. Меня раскрыли, – прошептала Света. – Теперь я бесполезна.
Меня это разозлило, она рассуждала о чем-то абстрактном. Важно ли это сейчас? И вообще, я не понимала, о чем именно она говорила, потому что она так и не удосужилась посвятить меня в свои замыслы! Мир рушился, а у меня чего-то не хватало. Я все забыла. Или не знала. От этого голова трещала.
– Бесполезна в чем?! – заорала я.
Света посмотрела на меня, как на безумную:
– Неужели ты еще не поняла?! Я пытаюсь спасти людей!
Я всхлипнула:
– Но почему ты не сказала об этом сразу?
– Потому что я хочу уничтожить все ловцы, ведь если останется хоть один, то все продолжится, возобновится. Если они зададутся целью, то найдут способ восстановить проходы между нашими мирами! Каждую ночь кто-то будет умирать или подвергаться пыткам, а потом до конца жизни мучиться воспоминаниями, не понимая, почему произошедшее во сне до сих пор их страшит, почему они боятся повторения! А оно бывает чаще, чем ты представляешь. Многие клиенты прикипают к жертвам и любят воспроизведение одного и того же кошмара, по кругу, вновь и вновь, словно проверяют, какой вершины безумия могут достичь. Проверяют жертву на стойкость. И рано или поздно убивают ее дух, затаптывают ногами, выжигают огнем, пока ничего не остается. Совсем. Даже искорки, из которой душа могла бы вновь разрастись. Они уничтожают все, даже если начинают с чего-то безобидного. Я столько раз была свидетелем, как вполне нормальные люди начинали с простого посещения леса, но вседозволенность и безнаказанность развращала их. Всегда. Никаких исключений с момента, когда отец попытался ввести меня в бизнес, вместо Руслана.
– Не так давно ты и начала этим заниматься, – попыталась я ее приободрить, скверно, когда добрая и жизнерадостная подруга настолько разочаровывается в людях.
– Этого достаточно, – не согласилась она и села ровно. Ее взгляд устремился вдаль: сквозь машины, что стояли на парковке, сквозь здания за ними. – Меня хоть и не брали раньше в лес, но Руслан до его побега говорил, как это все ужасно. Иногда он просыпался с криком, и я прибегала к нему, чтобы успокоить, а он плакал. А потом, приходя в себя, он забывал кошмары, а я помнила, что он рассказывал. И я закрывала глаза, потому что мне это было выгодно. Моя жизнь, построенная на чужом горе, была хорошей, пока не пришлось замарать руки. Поэтому я понимаю наших мам. Они все знают, но могут с этим жить, потому что не касаются всех этих ужасов напрямую. Но это все равно оставляет на них след.
Я помотала отрицательно головой, чем вызвала у Светы невеселую улыбку.
– Моя не знает.
– Знает.
– Нет, – с жаром отрезала я.
Если соглашусь, то признаю, что она участвовала в плане Сергея держать меня в неведении, что она потворствовала и потихоньку сводила родную дочь с ума. Нет. Моя мать… моя мама так бы не поступила.
Мы долго молчали. Это нервировало, ведь в любой момент на парковке могли появиться наши родственники.
– И что делать теперь? – Света ударила по рулю со всей дури.
Счастье, что не попала по сигналке, а то собрала бы внимание всего района.
– Поехали ко мне домой, я хочу поговорить с мамой, – не глядя на подругу, попросила я.
– Нет, это глупо. Я не уверена, что отцы в этот раз не запрут нас где-нибудь. Не знаю, насколько еще хватит их терпения…
– Ты же говорила, что нужно собрать ловцы, – начала я, – один из них у меня дома. В клуб мы еще попытаемся пробраться, это общественное место, но на частную территорию попасть сложнее. Наш единственный нас – пока Сергей гуляет по холмам.
– Но твоя мать может позвонить ему.
– Она никогда этого не делает, мне кажется, ей все равно, – хотелось добавить «все равно на жизнь», но я не стала. – Она не обратит на нас внимания.
Света решалась недолго, она вздохнула обреченно и завела машину. Мы помчались к моему дому. Точнее, к дому, где жили моя мать и брат. Я-то неприкаянная бездомная теперь. Честное слово, хоть в лес жить уходи, никто и не заметил бы пропажи. Можно найти себе пещеру и забиться там.
Пока я мучилась от странных мыслей по поводу моего будущего, мы добрались до поселка. Встряли на КПП. У меня нет пропуска, и я на чужой машине, охранник не признал. Мы раньше виделись буквально каждый день, но мое размалеванное лицо для него равно новый человек. А у Светы пропуска нет. Видимо, забрали, когда она переехала.
– Мы сюрпризом, – уговаривала охранника подруга, – маму навестить. Знаете ли, взрослая жизнь она такая. Дети редко навещают родителей, вот мы решили быть не такими.
– Девушка, вы меня заговорить не пытайтесь, от вас, может, родственники отказались и из наследства уже выписали, а вы меня обманываете. Хотите попасть на территорию, соблюдайте правила.
Света подняла стекло и выругалась.
– Ты что делаешь? – спросила я непонимающе.
Очевидно, она собралась сдать назад.
– Уезжаю, – пояснила Света для тупых.
– Пусть моей матери позвонит, гостей-то пускают.
– Но она же…
Света на середине фразы, кажется, вспомнила мои слова, что матери все равно. Но подруга сомневалась, это понятно по ее несмелым жестам и фразам, которые предназначались охраннику. Тот спокойно выслушал и взял телефон. Мы дождались, когда с той стороны дадут добро. Шлагбаум поднялся.
Света мгновенно взбодрилась.
– Ну вот, испортили сюрприз! – бросила она обидку ни в чем неповинному охраннику, выполняющему свою работу.
Я удивлялась, что с ее вредностью, она вообще решилась спасать души людей. Видимо, у всех есть предел. Даже самый конченый эгоист ставит себе черту, за которую не стоит переходить. Тем страшнее те, кто ее переступил.
Автомобиль резко остановился напротив ворот.
– Мы должны согласовать наши действия, – заговорила Света деловито и собранно.
– Я забалтываю мать, чтобы она ничего не заподозрила, ты ищешь ловец.
– Но я не знаю где.
– Вариантов немного, – не согласилась я, – моя спальня и главная.
– Но это твой дом.
– Но единственный, кто может нам помешать, – моя мама, а значит, лучше мне остаться с ней, – настаивала я.
Переживала, что подруга откажется, но нет. Повезло. Хотя смятение витало в воздухе. К счастью, Света не улавливала подвоха, а я старалась не дышать громче, чем следовало, чтобы не спалиться. Спина взмокла от стресса.
Мать открыла нам дверь с удивленным видом. Она сначала поздоровалась со Светой, они обнялись в неуклюжем приветствии, а потом меня наконец рассмотрели. Я ждала, что за этим последуют вопросы, почему я в чужой одежде, почему так странно накрашена, где была все это время, почему не звонила. Ничего не произошло. Нас впустили в дом. Его хозяйка просто отошла в сторону, как бы признавая таким образом, что я ее дочь.
Я с трудом проговорила:
– Свет, ты пока иди наверх. Я сделаю нам перекусить.
– Поздно уже, – невпопад напомнила мать, будто мы, секунду назад зашедшие с улицы, забыли, что там ночь.
Она не задала вопроса, почему мы приехали в столь неподходящий час.
– Мам, поможешь мне с готовкой? – остановила я ее от возвращения в постель.
Света поняла, что я делаю, и едва заметно кивнула. Она быстро скрылась на лестнице.
– Ладно. – Мать без энтузиазма пошла со мной на кухню.
Она не поинтересовалась, что мы хотим, заглянула в холодильник и стала изучать имеющиеся продукты. Я оперлась для равновесия на кухонный шкаф:
– Почему ты меня ненавидишь?
Мать обернулась, нисколько не удивленная:
– Потому что я тебя не хотела.
Я знала. Точнее, поняла когда-то давно, но не желала в это верить. Если она не любит, то кто? Папа любил. Мне так казалось. Поэтому я так ненавижу отчима. Он заменил единственного родителя, которому было не все равно. А сам лишь изображал заботу, потому что так правильно. Так принято у людей, а он хотел походить на них.
Осознание этого пришло после пробуждения. Я заснула на «Холмах» одним человеком, а проснулась другим. У меня будто что-то украли, что-то важное. И это сделали те, кто остался там спать. И Света. Она тоже замешана, почему-то я на нее безумно злилась. Но это чувство прогонять не стремилась. Ведь если не будет злости, то ничего не останется. Кроме пустоты.
– Расскажи об отце.
Мать вздрогнула, словно подмерзла из-за открытого холодильника.
– Как вы познакомились? – продолжила я.
Это казалось важным. Самым важным на свете.
– Никак, – ответила она, хлопнув дверцей. – Не хочу об этом говорить.
Она смотрела в пол, поэтому не заметила, что я преградила ей путь, и врезалась в меня. Я попыталась ее успокоить, придержав, но она сбросила мои руки.
– Но нам придется об этом поговорить, – настаивала я.
– Ты такая же, как он, – забормотала мать в ужасе после того, как посмотрела мне в глаза. Она попятилась, как загнанный зверек от хищника: – И пришла оттуда же. Из кошмаров. – Она безумно расхохоталась, а когда чуть успокоилась, стала расхаживать вдоль кухонных шкафчиков, бормоча себе под нос: – Все психологи меня пытались убедить, что я просто испугалась беременности, поэтому накрутила себя, поэтому не помню многого. Говорят, что мое сознание придумало то, чего не было. Что у меня хорошее воображение, поэтому так получилось. – Мать заговорщически зашептала, повернувшись ко мне: – Но все было не так. Мне приснился кошмар. Ужасный. И там был мужчина, он напал. А я не отбилась… – По ее щекам потекли слезы. – А потом появилась ты.
Она вновь засмеялась, только в этот раз дикий хохот мешался со смехом.
– Но где в этой истории папа? – Я не понимала.
– Он и был тем мужчиной. А в реальности он появился потом. Представляешь, я родила во сне, – мать запнулась, и когда я решила, что на этом разговор закончится, она вдруг весело добавила, будто это самое уморительное, что ей когда-либо приходилось рассказывать: – И он был с НАШИМ ребенком. Я тебя сразу узнала. Ты была моей, но у него на руках. Он просто появился в моей спальне. Из ниоткуда. И тогда я тебя возненавидела так же сильно, как его. Но я не могла его выгнать, кто-то должен был заботиться о тебе. А я не могла.
– Он не знал, – осеклась я, – не до конца понимал, что делал. Он был другим, не таким, как мы.
Я не представляла, почему сказала это. Почему вообще вздумала его защищать. Ее глаза блестели из-за непрекращающихся потоков слез, но говорила она уверенно:
– Тогда, может, и не знал, но потом понял. Когда впервые все произошло по согласию. И это его убило. Осознание того, что он делал со мной.
Она упала на колени и зарыдала. Я стояла оглушенная ее криками. Каково было ей, если даже я, услышав это, возненавидела отца? Все, когда-то приятные воспоминания о нем, из моей души выжигали мамины страдания.
– Аля?
Я резко обернулась. До смерти испуганная, уставилась на Феликса.
– Иди к себе, – бросила я, не задумываясь.
– Там монстры.
Мама вскочила с пола. Я непонимающе крикнула:
– Феликс пересмотрел ужастиков, мам, успокойся.
Она бежала на второй этаж, но я услышала взволнованное:
– Неужели ты еще не поняла?! Монстры существуют!
Я пронеслась мимо брата. Он, кажется, перепугался и собирался плакать, но сейчас не до него. Я должна остановить маму. Она сошла с ума. Я боялась оставлять ее одну, даже на секунду. Следовало убедиться, что она не сделает ничего необратимого.
Я влетела за ней в спальню Феликса. Мама переворачивала все, до чего дотягивалась, затем с глухим стуком приземлилась на пол и заглянула под кровать, призывая чудовище показаться.
Я включила свет и заморгала. Дошло, что наверное Феликс испугался Светы, которая, должно быть, случайно создала шум, пока искала ловец в одной из соседних комнат. Рядом со мной возник Феликс, он указал на стену, за которой находилась моя спальня, и собирался что-то сказать. Я зажала ему рот ладонью.
Мама не обратила на нас никакого внимания. Она метнулась к шкафу. Оттуда полетели вещи. Феликс возмущенно вырывался из моей хватки, я одними губами произнесла специально для него:
– Не надо. Я потом тебе все объясню.
Он перестал дергаться, после этого я его отправила в мою комнату, предупредив о Свете, и попросила ей помочь. Феликс с подозрением оборачивался, пока шел по коридору те жалкие пару метров между нашими дверьми. Я проводила брата и вернулась к созерцанию хаоса. Мама теряла силы. Ее движения замедлялись, голос стихал.
– Мам, монстров нет, – соврала я, полная уверенности, что в ее жизни все так и будет.
– Есть, ты не понимаешь.
– Разведись с Сергеем и тебе больше не приснится ни одного кошмара.
Она так и замерла с подушкой в руке, ошарашенная то ли моей наглостью, то ли от того, какое простое решение может изменить ее жизнь.
– Сергей нам помог после того, как твой отец бросил. С ним мне всегда спокойно. Сергей никогда меня не трогает.
– Нет. Не помог. Если мой отец был ужасным, то Сергей еще хуже. Потому что папа осознал, что натворил, а Сергей никогда этого не сделает.
– Да, что ты знаешь?! – крикнула она злобно и швырнула подушку в меня.
Под той она, видимо, ожидала найти того, кто напугал Феликса. Но не нашла. Если бы монстры выглядели как монстры, то вычислить их было бы легко. Но они не выглядели. И главному из них, мама доверяла больше всех.
– Где Сергей просит тебя прятать ловец? – Для меня все вдруг стало очевидно. У него-то ближе тоже никого нет.
– Что?
– Он много работает, его постоянно нет дома, кто-то должен защищать такую драгоценность, которую раньше прятали на виду.
Я направилась в их спальню. Холодная. Пустая. Неуютная. Света здесь еще наверняка не побывала, слишком все в порядке. Подушки одна к одной. Вот почему, мать так быстро нас встретила: она не ложилась. Может, боялась спать одна. Вероятно, ждала возвращение мужа с работы. Это меня рассмешило. Тот, кто портил ей жизнь, в ее глазах был защитником. Для него удобно, ведь он контролировал, кому приснится кошмар. Широкий простор для манипуляций. «Креатива», – это неподходящее слово пронеслось в моем мозгу.
За спиной оказалась мать:
– Что ты хочешь? Неужели тебе недостаточно того, что ты уже сделала?
Я ничего не делала, но ей этого не объяснить. Возможно, за ничегонеделание есть свое наказание. Я его заслуживала, но хотела поправить ситуацию хоть немного. Поэтому действовала: стала рыться везде с тем же рвением, с которым мама десять минут назад переворошила комнату Феликса – ребенка, появившегося по любви.
– Прекрати!
– Нет, пока не найду ловец, не уйду, – твердо возразила я, выкидывая носки из выдвижного ящичка.
Я остановилась, когда поняла, что никто не ответил. Подумала, что осталась одна, поэтому так тихо, но когда обернулась, мать стояла в проходе.
– А если найдешь, то уйдешь?
– Что? – на автомате переспросила я.
– Если найдешь ловец, то уйдешь?
Она преисполнилась спокойствием. Я же, наоборот, затряслась. Казалось, она не говорила о временном уходе из дома. Я кивнула, и она покинула спальню, через минуту вернулась с ловцом.
– Сергей просил повесить на место в твою спальню, когда ты вернешься.
Она протянула мне ловец. Я заметила, что руки дрожат, когда потянулась за ним. Вот так просто? Она променяла дочь на спокойствие? Казалось, что она хотя бы должна была задуматься, расстроиться или огорчиться из-за потери меня. Но на ее лице читалось лишь облегчение.
Я забрала Свету, Феликс последовал за нами на первый этаж. Он требовал объяснений. Но я не могла говорить из-за кома в горле. Я пыталась, но сил не хватило, даже чтобы обернуться. Со спины раздался голос Светы. Она заверяла моего младшего брата, что мы решаем серьезные взрослые вопросы и наше появление – секрет, о котором нельзя болтать. Феликс наверняка заверил ее, что сохранит тайну. Но этого я уже не слышала, потому что бежала к машине.
Я дергала за ручку, когда рядом появилась Света. Она разблокировала автомобиль и открыла мне дверцу, потому что я с той так и не справилась. Я упала на сиденье и зарыдала, сжимая в руке ловец, второй так и покоился у груди.
Я сегодня словно всю семью потеряла, включая призрачную надежду, что та когда-то была.
