Игорь Мороз
Дорога дорог
2
Мгал очнулся оттого, что кто-то тихо звал его по имени. Попытался встать, но понял, что не в состоянии даже шевельнуться – руки и ноги были словно в тиски зажаты.
– Мгал, ты жив? – снова спросил мальчишеский голос, и северянин узнал Гиля.
– Кажется, жив. – Он с трудом разлепил разбитые, потрескавшиеся губы и почувствовал во рту привкус крови. Говорить было трудно – глотку словно толстый слой песка облепил. – Где мы?
– Похоже на амбар или сарай, – подал голос Эмрик. – Долго ты в себя приходил, мы уж думали – умер.
– Сколько времени прошло?
– Больше суток. Лежим на земляном полу, дверь слева от тебя. Пошарь вокруг, где-то рядом должен быть кувшин с водой и миска с похлебкой.
– Не могу шелохнуться. – Мгал покрутил головой, но серая тьма перед глазами не рассеивалась. – Кроме того, я ничего не вижу.
– Сейчас ночь. Погоди немного, глаза привыкнут, и освоишься.
– Мы закованы в деревянные колодки. Ножной брус неподвижен, но руками шевелить можно. Если они у тебя целы. – Голос Эмрика доносился справа, а Гиля – от противоположной стены.
Мгал еще раз попробовал двинуть руками. Его пронзила острая боль, и все же он с радостью ощутил, что руки у него не повреждены. Тяжелая деревянная доска, в прорезь которой они были заключены, затрудняла движения, боль была едва переносимой, однако он, приподнявшись, пошарил вокруг и нащупал высокий кувшин. Поднес к лицу, сделал несколько жадных глотков. В голове начало проясняться, хотя боль в затылке продолжала пульсировать.
– Нас схватили слуги Старшего караванщика?
– Да, но прежде Эмрик успел убить толстяка. Ты тоже поразил одного или двух нападавших, – сказал Гиль с гордостью за своих старших товарищей. – У меня не было ножа, но я дрался, пока они не свалили меня с ног.
– Молодец. – Мгал помолчал, борясь с подкатившей к горлу тошнотой. – Старший караванщик, по-видимому, решил продать нас Торговцам людьми и тем поправить свои дела. Интересно, знал ли о его намерениях Хог?
Вопрос его остался без ответа, и Мгал снова поднял голову:
– Гиль, ты говорил, что можешь распутывать узлы и сумел без особого труда освободиться от веревок Белых Братьев. Если бы нам удалось избавиться от колодок…
– Нет, с железными скрепами мне не справиться, я уже пробовал, – отозвался Гиль, а Эмрик с горечью промолвил:
– Как мы могли довериться старику, ума не приложу! Предательство у него прямо на лбу написано! И этот толстяк…
– Со Старшим караванщиком мы делили еду и питье, как же было не верить ему? Заподозрить человека в предательстве – это почти то же, что самому предать его.
– Я слышал, у жителей юга другие законы, другие нравы. Я должен был предостеречь вас…
– Все южане такие. Я понял это, когда они захватили нас у Развилки. Жаль, мало их щитоносец покрошил! – Гиль завозился в своем углу и спросил с надеждой: – Но ведь мы выберемся отсюда? Мы удерем? Я лучше покончу с собой и уйду к Самаату, чем стану рабом предателя!
– Разумеется, мы сбежим, но, быть может, это произойдет не так скоро, как нам хотелось бы. А насчет южан ты не прав. Подлецы и предатели есть везде… Кстати, я уверен, что Хог не позволил бы Старшему караванщику совершить эту гнусность. Да и воинам старик скорее всего наврал что-нибудь несусветное.
– Но что это меняет, Эмрик? И что нам делать теперь? – не унимался мальчишка.
– Запастись терпением и ждать, не вспомнит ли о нас Вожатый Солнечного Диска, – ответил Мгал больше самому себе, чем Гилю, и закрыл глаза. – Прежде всего необходимо восстановить силы, а уж потом… Никакие стены и стражники не удержат нас в неволе, клянусь жизнью!
3
– Слышите? Кто-то скребется на крыше! – прошептал Гиль.
– Наверное, ветер треплет солому. Но, по правде, я, кроме бурчания собственного желудка, не слышу ничего. Третий день эти мерзавцы кормят нас тухлой похлебкой, и, если так пойдет дальше, мы просто не доживем до невольничьего рынка! – ответил Эмрик.
– Тс-с-с! – Мгал приподнялся, насколько ему позволяли колодки, изо всех сил вглядываясь в непроницаемую тьму. – Это человек.
– Мгал, Эмрик, вы здесь? – послышался откуда-то сверху осторожный шепот.
– Здесь, здесь. Целы и невредимы, и если бы не колодки…
– Сейчас я собью их. Куда тут можно спрыгнуть, не наделав шума?
– На полшага влево под тобой, кажется, ничего нет.
Рослый мужчина бесшумно спрыгнул на земляной пол, вытащил из привязанных за спиной ножен короткий широкий меч и замер, прислушиваясь и приглядываясь.
– Где вы? Ничего не вижу!
– Иди сюда, на голос, – тихонько позвал Мгал. – Ударь-ка вот здесь, только осторожно, иначе ты меня без рук оставишь.
Пальцы незнакомца пробежали по деревянным колодкам, чутко ощупали металлические скрепы.
– Ага… – Послышался короткий стук, скрежет. – А ну, еще разок.
– Стражник ушел от двери?
– Нет, спит.
Звук удара показался Мгалу оглушительно громким в безмолвии ночи. Он напрягся, стремясь поскорее освободиться, зажимы ослабели, и после еще одного титанического усилия колодки распались.
– Если у тебя есть нож, ноги я освобожу сам, – прошептал северянин, растирая затекшие от локтей до кончиков пальцев руки.
Нож лег ему на колени, а незнакомец шагнул в дальний угол – к Эмрику. Некоторое время в амбаре слышалась только приглушенная возня, потом тишину нарушил ликующий мальчишеский голос:
– Свободен! Свободны! Я знал, знал, что цепи рабов не для нас!
– Тш-ш-ш! До свободы еще далеко. Мгал, подсади Эмрика. Вот так, теперь мальчишку. Скорее, мне не хотелось бы пускать кровь вашему сторожу. Готовы?
С плеч Мгала Эмрик перебрался на стену, помог подняться Гилю и незнакомцу. Все вместе они вытянули к себе Мгала и один за другим выбрались на крышу.
– Здесь трава, прыгайте и бегите к деревьям. – Незнакомец первым спрыгнул на землю, остальные последовали за ним и, путаясь в зарослях колючего кустарника, устремились под густые кроны деревьев.
– Клянусь Усатой змеей, эта ночь будто создана для побега. Ни одного огня в доме, ни слуг, ни собак не слышно.
– Старик поместил вас в самом дальнем амбаре. На границе с Диким краем не больно-то жалуют Торговцев людьми и тех, кто имеет с ними дело. Даже из прислуги Старшего караванщика немногие знают, какими делишками он промышляет, так что самое трудное было отыскать вас.
– Тебя зовут Кубег?
– Да. Хог догадывался о замыслах старика и поручил мне присматривать за вами. Лучше, однако, поспешить, есть там одно скверное местечко…
Кубег скрылся между деревьями, за ним двинулись Гиль и Эмрик. Мгал, вооруженный длинным ножом, шел замыкающим.
Миновав сад без всяких происшествий, они, повинуясь знаку Кубега, остановились под старой молочной пальмой. От высокого забора их отделяла теперь только широкая ровная дорожка, освещенная отблесками сторожевых костров, разложенных у центральных ворот, по левую руку от беглецов, и у калитки в ограде справа, в конце сада.
– Сторожа обленились: они не заметили меня, когда я перелез через дувал, – но четыре-то человека вряд ли сумеют ускользнуть от их внимания. За нами будет послана погоня, и наше спасение – в быстроте, – предупредил Кубег своих спутников, забросил меч в ножнах за спину и скомандовал: – Пошли!
Не теряя ни секунды, все четверо кинулись к забору. Эмрик подхватил Гиля и, как пушинку, поднял на дувал. Северянин подсадил Кубега и, держась за его руку, вскарабкался сам. Эмрик замешкался – мальчишка не мог втащить его наверх, но совместные усилия Мгала и воина увенчались успехом: он оказался рядом с товарищами в тот самый миг, когда от калитки донесся крик дозорного, возвещавший о том, что их заметили.
– Быстрее, они открывают ворота!
Ссыпавшись с забора, беглецы одним прыжком преодолели арык и со всех ног устремились вверх по дороге. Земля за эти дни подсохла, бежать было легко. К тому же Кубег заранее обдумал план отступления и, не добежав до вершины холма, неожиданно свернул с большой дороги в какой-то переулок, потом – еще в один… Теперь они неслись под гору, к слободам бедноты, где узкие, постоянно петляющие улочки образовывали лабиринт, в котором настичь беглецов было почти невозможно.
В погоню за ними бросилось не менее дюжины сторожей, причем большая часть была убеждена, что преследует воров. Вскоре, считая, что порученное им дело – отпугивать лихих людей от дома хозяина – выполнено, они с чистой совестью повернули обратно. Остальные, посвященные в тайны Старшего караванщика, преследовали беглецов несколько дольше, но и они вскоре прекратили это опасное занятие, – северяне слыли хорошими бойцами, и, настигнув их, сторожа рисковали заплатить за непомерное усердие головой.
Совершив множество хитрых поворотов и убедившись, что топот преследователей затих, Кубег перешел с бега на шаг.
– Теперь им не догнать нас, и мы можем поговорить о ваших дальнейших планах. Если у вас нет дел в Уртаке, то лучше вам покинуть наш город как можно скорее. Старший караванщик – хитрая бестия, и от него можно ждать любой пакости.
– Пожалуй, ты прав. И если бы кто-нибудь проводил нас до крепостной стены…
– Именно это я и хочу сделать.
– А сам-то ты не боишься, что старик проведает о том, кто нас освободил? – поинтересовался Эмрик.
– Нет. Мои товарищи отправились сегодня утром за зубами, костями и броней щитоносца. Если понадобится, они подтвердят, что я был с ними.
– Ну, раз тебе ничего не угрожает…
Кубег заверил спутников, что опасаться за него нечего, и принялся рассказывать о деревнях и селениях, расположенных вокруг Уртака, о ближайших городах, в которых пришлось ему бывать с торговыми караванами. Однако вскоре его красноречие иссякло, а крепостной стены все еще не было видно. Беглецы шли, шли и шли по безлюдным улицам и переулкам, и лишь звук их шагов да ворчание собак за дувалами нарушали тишину спящего города. Уртак начал казаться им бесконечным, и они глазам своим не поверили, когда после очередного поворота перед ними возникли смутные очертания долгожданной стены.
– Вот мы и пришли. Идите вперед, пока хватит сил, днем отдохнете. Никакие предосторожности не будут лишними, если имеешь дело с нашим Старшим караванщиком. – Кубег отвязал ножны и вместе с мечом подал Эмрику: – На память и на бой. – Расстегнул куртку из потрескавшейся кожи, снял с шеи цепочку, на которую была прицеплена большая золотая монета, и протянул ее Мгалу: – Это велел передать тебе Хог.
– Нет, нет, я не могу принять такой дар! Это же талисман.
– Хогу жаль было с ним расставаться, но раз уж решился… Он хотел, чтобы я отдал его тебе, если вы надумаете покинуть Уртак, не дождавшись его возвращения.
Мгал принял монету и, низко поклонившись воину, надел цепочку на свою могучую шею:
– Спасибо, друг. Небесный Отец послал тебе прозорливого начальника. От всего сердца благодарю тебя и его за все, что вы для нас сделали.
– Прощайте. Доброго пути.
– Да хранит вас Солнечный Диск!
Три фигуры двинулись к крепостной стене, миновали пролом и скрылись в предрассветном сумраке. Некоторое время Кубег смотрел им вслед, затем, услышав первый петушиный крик, запахнул поплотнее куртку и зашагал назад, в город.
4
– Из первого «дивного» города ноги нам унести удалось, посмотрим, как-то повезет в других… – пробормотал Эмрик, устраиваясь под деревом рядом с Гилем.
В словах его не было ни вопроса, ни упрека – так, ворчание усталого человека, которому приходится ложиться спать голодным, но случай показался Мгалу подходящим, и он сказал то, что давно уже собирался сказать:
– Не знаю, как нас встретят другие города, да, честно говоря, меня это и не особенно волнует. Удача нужна мне лишь в одном из них – в Исфатее. – Мгал присел в ногах Эмрика и продолжал, тщательно подбирая слова: – Я, вероятно, должен был сказать об этом раньше, но до недавнего времени у меня у самого не было твердой уверенности… В общем, я покинул родное селение не только ради Дивных городов, но и для того, чтобы исполнить волю моего учителя и друга. Он, быть может, единственный из людей сумел разобраться в манускриптах, уцелевших после гибели древних держав, и узнать, где хранится кристалл Калиместиара. Тот самый кристалл, который, по словам Хога, разыскивают Черные Маги. Кристалл, служащий ключом к сокровищнице Маронды – Последнего Верховного Владыки великого государства Уберту.
– Ты?.. – Эмрик приподнялся на локте, и глаза его вспыхнули зеленоватым светом. – Ты знаешь, где находится ключ к Сокровищнице Знаний?
– О чем вы говорите? Кто такой Маронда, что за кристалл разыскивают Черные Маги? – вмешался было в разговор Гиль, но тут же затих под взглядом Эмрика. Лицо его приняло испуганное и виноватое выражение, он даже поднес ко рту ладонь, стремясь удержать рвущиеся с языка вопросы. – Я больше ни слова не скажу, клянусь таинствами Самаата!
– Нет, отчего же? Тебе тоже предстоит решить, пойдешь ли ты со мной или выберешь свой путь. Юг велик, и в любой деревне, я думаю, найдется человек, готовый принять тебя в свой род, – промолвил Мгал и обернулся к Эмрику: – Менгер, мой учитель, открыл мне, где находится ключ от Сокровищницы Знаний, которые могут неузнаваемо изменить наш мир. Более того, он завещал мне отыскать кристалл, и я намерен выполнить его поручение.
– То есть завладеть кристаллом? – уточнил Эмрик, переводя взгляд с лица Мгала на равнину, расстилавшуюся за его спиной.
– Да. Быть может, это окажется мне не по плечу, но… рискнуть можно и должно! Конечно, если у вас другие планы… Э-э, да что я кручусь и верчусь вокруг да около! – Мгал яростно впечатал кулак в землю. – Втроем мы сумеем сделать то, что не под силу одному. И главное, я успел привязаться к вам обоим…
– Иду! – взвизгнул Гиль и, совершенно забывшись, издал пронзительный кошачий вопль и прыгнул на плечи Мгала. – И-йо! Плевать на ключ и сокровища! Хоть под землю, хоть под воду – иду с тобой!
– Вот спутничка-то Небесный Отец послал, а? – Северянин захохотал, ухватил мальчишку под ребра и, легко оторвав от себя, бросил в кучу сухих листьев.
– Погоди, придет час, будешь еще Самаата за меня благодарить! – пообещал Гиль, выбираясь из листьев и тщетно силясь согнать ослепительную улыбку с угольно-черного лица.
– Ну а ты что скажешь? – обратился Мгал к Эмрику.
– Позволь, я прежде спрошу. Зачем тебе ключ от сокровищницы Маронды? Ведь сам по себе, как я слыхал, кристалл ценности не представляет. Или ты считаешь, что если тебе завещан ключ, то завещание это распространяется и на все то, к чему он открывает доступ? Тогда ключ лишь ступень к сокровищнице, но зачем он тебе – ради хранящихся в ней драгоценностей или ради мудрости древних?
– Хм-м… Говорить об этом преждевременно, поскольку до ключа еще надо добраться, да и сокровищница находится на другом конце материка, и все же я не буду делать вид, что вопрос этот я не задавал себе сам. – Мгал задумчиво посмотрел на Эмрика, потер покрытый щетиной подбородок. – Менгер не успел сказать, как надобно распорядиться содержимым сокровищницы. Не сказал даже, надо ли ее открывать, но если имеется ключ, то… Сами по себе драгоценности, хранящиеся в сокровищнице, меня не слишком прельщают – цену им знают южане, не мы. Однако, мне кажется, именно они могут превратить мудрость древних в реальную силу. А я… – На суровом лице северянина появилась какая-то детская, светлая улыбка. – Я все еще мечтаю увидеть Дивные города, о которых пела песни и рассказывала сказки моя мать, а после и Менгер. Даже если мне самому придется возводить их.
– Мечтатель… – чуть слышно прошептал Эмрик и после недолгого молчания сказал: – Я иду с тобой. По мне, так лучше бы не трогать этого кристалла, пусть себе лежит где лежал. Но раз ты все равно пойдешь за ним, да еще Черные Маги взялись за его розыски… Да, я иду с тобой в Исфатею.
– Я рад. – Мгал растянулся на траве, закинул за голову руки. – В Исфатею… Вы слышите? Как волшебный напев это имя, похожее на имя прекрасной женщины.
Часть вторая
Исфатея
Глава первая
Пещера Утерянных голосов
1
– Мгал, Эмрик, рыкари похитили Чаг! Они караулили за Девичьей горой, и когда она, увлекшись погоней за рогачом, оторвалась от свиты, набросились на нее и поволокли в Ущелье слез, – выпалил Гиль, появляясь из-за скалы.
– Ага! Охотник наконец стал дичью! Замечательно… – Эмрик радостно потер руки. – И упрячут они ее, надо думать, в пещере Утерянных голосов?
– Из Утлого гнезда я не мог проследить их дальнейший путь, но другого логовища у рыкарей в ущелье нет.
– Нет, – подтвердил Эмрик и выжидающе посмотрел на Мгала. Северянин сидел неподвижно. Соединив растопыренные пальцы рук и устремив невидящий взор вдаль, он то ли прислушивался к чему-то, то ли обращался к своим богам за помощью и советом.
– М-да-а-а… Ну ладно, садись поешь. Да расскажи поподробнее, как старшая принцесса из рода Амаргеев в плен угодила. Она что же, не сопротивлялась, почему свита не поспела на помощь?
– Еще как сопротивлялась! Двоих рыкарей из лука подшибла, а потом мечом начала махать – только держись! Но они ее арканами достали. Конечно, двадцать мужиков на одну девку набросились… Она хоть и принцесса, хоть и мускулистая, да где ж ей с целой шайкой совладать… – Вооружившись ножом, мальчишка отхватил от висящего над потухшим костром куска жареного мяса изрядный ломоть и продолжал с набитым ртом: – Заарканили, значит, ее, с коня стащили и мешок на голову – вжик! Руки-ноги связали, поперек седла перекинули – и ходу.
– А свита что же? Охрана-то ее где была?
– Так она подоспела, когда уж и след рыкарей простыл. Служанки ее, придворные, челядь дворцовая, воины рассыпались по оврагам, ищут. Верно, до сих пор аукаются. В общем, все как обычно, только на этот раз принцесса-то тю-тю. Точь-в-точь, как Мгал предсказывал, получилось.
Услышав свое имя, северянин очнулся, провел ладонями по лицу:
– Ожидания наши оправдались. И если мы сумеем добраться до верхнего лаза в пещеру незамеченными… – Он поднялся на ноги. – Медлить нельзя, скоро половина Исфатеи будет здесь, и в безопасности мы окажемся только в пещере Утерянных голосов. Эмрик, седлай Резвого, а мы с Гилем соберем пожитки. Думаю, возвращаться сюда нам уже не придется.
– Хороша безопасность – очутиться в одной норе с рыкарями! – проворчал Гиль себе под нос.
– Что ж, полгода, прожитые здесь, были не худшими в моей жизни… – пробормотал Эмрик, окидывая прощальным взглядом нагромождение гигантских валунов, отдаленно напоминающее исполинский шалаш, в котором легко могли уместиться полсотни верховых с лошадьми.
2
Держа наготове луки, Мгал и Гиль торопливо шли по едва заметной тропинке. Эмрик, ведя под уздцы Резвого, следовал за ними в некотором отдалении. Близились сумерки, однако воины, посланные на розыски принцессы Чаг, старшей дочери Владыки Исфатеи Бергола, еще могли их заметить, и друзья, тревожно оглядываясь по сторонам, все ускоряли и ускоряли шаги.
Утес, вершины которого они стремились достичь, издали казался одной из половинок гигантского каменного каравая, рассеченного исполинским мечом. Так оно, до известной степени, и было. Высившуюся здесь с незапамятных времен гору несколько веков назад раскололо землетрясение, а образовавшуюся между утесами-близнецами теснину жители Исфатеи назвали Ущельем слез. Впрочем, название это связано было не с землетрясением, а с битвой, происшедшей между войсками Владык Исфатеи и Кундалага уже в более поздние времена.
Здесь, на восточных отрогах Гангози – горы-Великана, у подножия которой стоит Исфатея, высилось множество таких вот утесов-горбушек, пологих и лесистых с одной стороны и отвесных, поросших лишь колючим терновником да кустами камнегрыза – с другой. Местность была не только красивая, но и богатая дичью – недаром ее облюбовали бродяги, беглые рабы, обнищавшие, вконец разорившиеся землепашцы и ремесленники, которые объединялись в малые и большие ватаги и называли себя рыкарями: они действительно умели искусно подражать во время облавных охот реву и рыку хищных зверей. Жили они кто бобылями, кто семьями; так же, как Мгал и его товарищи, промышляли охотой, продавали мясо и шкуры на базарах Исфатеи или Кундалага, покупая на вырученные деньги соль, металлические наконечники для стрел, одежду и вино. Иногда и просто обменивали добычу свою на хлеб и муку в ближайших деревнях.
С давних пор жили тут вольные артели, то увеличиваясь, когда некуда было деваться ограбленному, пожженному и обиженному во время межгородских усобиц люду, то сокращаясь, когда непрочный мир воцарялся между Исфатеей и Кундалагом. И поскольку уж лет десять не возникало между городами-соседями ни ссор, ни раздоров, число рыкарей к моменту появления здесь Мгала с товарищами сократилось до двух дюжин, среди которых остались только самые отпетые. Раза два-три Мгал и Эмрик встречались с ними во время охоты, однако держались рыкари настороженно, да и в окрестных деревушках стали поговаривать, что «бродяга нынче пошел не тот, шалить на дорогах начал». Пока еще на них не указывали прямо как на виновников исчезновения того или иного купца, но слухи ходили упорные, и Мгалу не единожды доводилось слышать рассуждения деревенских жителей о том, что зря, мол, принцесса Чаг продолжает свои охотничьи забавы в этих местах, не доведет этакое баловство до добра. Эти-то речи и навели его на мысль поискать логово рыкарей и попытаться разведать их намерения относительно принцессы.
Если слухи о том, что последняя охотничья ватага превратилась в обычную разбойничью шайку, верны, то принцесса Чаг – лучшая для нее добыча. Богатые караваны были слишком крупны и опасны, мелкие купцы, возившие товары между Исфатеей и Кундалагом без охраны, прознав о том, что дороги опять стали опасными, уже не решались пускаться в путь в одиночку или маленькими группами, а свита принцессы, любившей охотиться в этих местах, далеко не всегда поспевала за лихой наездницей из рода Амаргеев. Взяв ее в плен, рыкари могли потребовать солидный выкуп за жизнь и свободу первой принцессы Исфатеи, и Мгал не скрывал надежды, что так они и поступят. Гиль и Эмрик разделяли его ожидания, хотя, как и северянин, вовсе не желали зла незнакомой девушке. Более того, в их планы входило при первой же возможности освободить принцессу из плена и попытаться завоевать ее расположение, так как только Владыки из рода Амаргеев и их ближайшие родственники имели право молиться в храме Дарителя Жизни. В том самом храме, где, по словам Менгера, хранился кристалл Калиместиара.
С тех пор как друзья покинули Уртак, они успели многое повидать: руины Дивных городов и возведенные неподалеку новые города и селения, Заозерные леса, равнину Муглов. Они заходили в десятки деревень, на местном наречии, которому научились еще в селении ассунов, разговаривали с самыми разными людьми, всю осень прожили в предместьях Исфатеи и неплохо узнали привычки и обычаи южан – пахарей и ремесленников, воинов, караванщиков и охотников, – однако отыскать обиталище рыкарей, место их более или менее регулярных сборищ им удалось далеко не сразу. Искусно замаскированный кустами камнегрыза вход в пещеру Утерянных голосов начинался в Ущелье слез и вел в гигантскую залу, в каменных стенах которой на разной высоте прорублено было два десятка ходов, каждый в человеческий рост. Сделаны эти лазы были, судя по всему, очень давно, и рыкари не пользовались ими – места в центральном зале вполне хватало тонгам и людям. Здесь же они хранили запасы сена, вяленое мясо и остальные припасы, здесь же готовили над обложенным камнями очагом похлебку в громадном медном котле, ели, спали и длинными зимними вечерами, когда в окрестностях Гангози шумели ливни и свирепствовали ураганы, рассказывали вполголоса странные и страшные, похожие на сказки истории, заставлявшие, казалось, даже тонгов вздрагивать и жаться поближе к людям.
Разумеется, всего этого Мгалу и его друзьям не удалось бы увидеть и услышать, если бы Гиль не исхитрился при помощи своих волхований обнаружить, что один из ходов-штолен, расположенный в самом верху пещеры и невидимый снизу из-за некоего подобия карниза, – сквозной и выходит на поверхность где-то на вершине утеса. Потратив несколько дней на поиски, чернокожий мальчишка каким-то чудом сумел разыскать среди каменной россыпи лаз в пещеру, и с тех пор друзья неоднократно наблюдали за сборищами рыкарей, оставаясь при этом незамеченными.
Место это не зря называлось пещерой Утерянных голосов – звуки здесь, казалось, поглощаются стенами, не вызывая эха, и все же, несмотря на хорошую слышимость, ни Мгалу, ни его товарищам ни разу не удалось уловить ни слова, свидетельствовавшего о том, что рыкари и впрямь намерены захватить принцессу Чаг. Да, они действительно промышляли разбоем в последнее время, но поднять руку на старшую дочь Владыки Исфатеи, видимо, не осмеливались. Друзья уже начали подумывать, что, следя за рыкарями, даром тратят время, когда Гиль сообщил им о похищении принцессы. Ожидания их оправдались, настал решительный момент, и, торопливо шагая по тропинке, вьющейся среди мощных старых деревьев сквозь темневшие на склонах утеса рощицы молодняка, Мгал снова и снова обдумывал план вызволения принцессы, отчетливо сознавая, что, если затея их окажется невыполнимой, придется искать какой-то иной путь, ведущий в храм Дарителя Жизни, а малейшая оплошность может стоить жизни не только ему самому, но и его товарищам.
