Мэри Блэкуотер
Найтблюм: Признаки жизни
Случай Мэннинга, Покинутый.
ЧАСТЬ I
Глава 1 Всего лишь бизнес
Пронизывающий, холодный ветер быстро привёл в чувство раскисших от необычно тёплой погоды прохожих. Стены бледных зданий с одной стороны были усеяны калейдоскопом осколков солнечных бликов. А всё еще влажная после вчерашнего дождя мостовая мягко поблёскивала в рассеянных лучах весеннего солнца, то выглядывающего, то прячущегося за светлыми облаками. Как говорится: «У природы нет плохой погоды», особенно если не забыл взять с собой зонт.
Выделяющееся своей приятной белизной здание, что на углу Колмор и Темпл Роу, увесисто возвышалось над мостовой. Его крупные сводчатые окна, глубоко вдавленные в камень, создавали ощущение тяжёлых крепостных стен. Тёмная окантовка бордюра ещё более выделяла здание на фоне окружавшей его монотонно-бежевой массы прилегающих сооружений. Вход располагался прямо на углу – дверь красного дерева, пристроившаяся в римской арке, доходившей до второго этажа. На самой двери располагалась до блеска начищенная золотая табличка с названием, которое, как это нередко бывает, по совместительству одновременно являлось ещё и фамилией директора.
Фамилия же была довольно говорящей. Однако, об этом чуть позже.
Прямо за этой дверью, носящей ту самую говорящую фамилию, находилось просторное помещение с высоким потолком.
Отделанное в выдержанных тонах и умело обставленное, оно располагало к себе придирчивых, богатых, аристократичных персон – а именно они являлись основными посетителями – к диалогу с крайне обаятельного вида секретаршей – одетой с иголочки девушкой за столом красного дерева с позолоченным орнаментом. Напротив же стола располагалось дутое сиденье коричневой кожи – с каретной стяжкой и золотыми пуговицами – оно покоилось на хромированной ножке в форме римской колонны – специально на заказ под зад любимого клиента.
Ухоженные тонкие пальчики секретарши с завидной скоростью сновали по плоским клавишам, заполняя очередной «очень важный» документ – поручение руководителя. Светлые волосы и выразительные зелёные глаза, вместе с безупречной осанкой и строгим фасоном костюма создавали необходимый эффект, сочетая деловитость и привлекательность. О том, сколько прыти она проявила, сколько претендентов на своё место буквально передушила, знал владелец этого места, в данный момент находившийся в соседней комнате.
Сидя за большим дубовым столом в просторной комнате, выполненной в спокойных бежевых тонах, он, сложив руки, смотрел в лежащий перед ним документ. Яркий свет выливался из окна прямо позади, затемняя фигуру и сливая её с высокой спинкой кресла. В дверь вошла секретарь.
– Вот ваш чай с «любой ягодой», – сказала она, аккуратно поставив чашку на стол.
– Благодарю, – безразлично ответил директор, не прерывая чтения. – Как поживает платёж по Киннерс-плэйс, Мелисса?
– Прошёл сорок пять минут назад.
Хмыкнув, директор взял со стола карандаш и миниатюрной галочкой отметил очередной заинтересовавший его пункт в договоре, который он со всем тщанием изучал, как в принципе и любой другой документ, попадавший ему в руки и, тем или иным образом, касавшийся его интересов.
– Значит, мистер Уоллес всё-таки-и…? – нарочито протянул директор.
– Очевидно, что именно так и произошло, сэр, – сказала секретарь сдержанно улыбнувшись ему в лоб.
– Как жаль, что мистер Уоллес не смог осуществить свою дерзкую мечту.
– Если позволите, то господин Уоллес сам не ведал чего хочет, сэр, – холодно ответила Мелисса. – Вы лишь помогли ему определиться.
Директор снова хмыкнул, глядя в договор словно разглядел между строк микроскопическую мушку, которую так долго искал и не преминул придавить её кончиком карандаша.
– Документы уже отправлены, – словно прочитав его мысли, произнесла секретарь.
– Знаешь, Мелисса, – сказал так же холодно директор, подчеркнув ещё один речевой оборот в документе волнистой линией, – если бы я стал военным командиром, а твои слова – пулями, то ты без сомнения была бы моим лучшим снайпером.
– Почту за комплимент, сэр, – вновь аккуратно улыбнулась ему секретарь.
– Это он и был, дорогуша.
Секретарь едва кивнула и удалилась.
В комнате царила тишина, было слышно тиканье настенных часов. Отложив документ и положив рядом параллельно с ним карандаш, директор задумчиво повернулся к окну.
Напротив, через дорогу, за чёрной, совсем ни к месту, оградой виднелся Сайнт Филипс.
Вид собора действовал на управляющего благотворно, позволяя быстро собраться с мыслями, коим он старался не давать никакого спуску во время работы. Определённо убеждённый в том, что мозг должен работать скорее не как часы, а как отлаженный двигатель автомобиля, он верил в то, что мыслительные процессы должны всегда работать на оптимальных оборотах, и никакого излишнего ускорения допускать было нельзя, чтобы потом не пришлось основательно тормозить перед внезапно выглянувшим из-за бугра поворотом.
Вдруг до его слуха донеслись звуки громкой речи, быстрые приближающиеся шаги преследуемые цоканьем каблуков и резкими возражениями секретарши.
Неспешно повернувшись на кресле к столу, он выдвинул ближний ящик и сунул туда руку.
Почти что пинком открыв дверь, в комнату ворвался молодой человек в коричневом полосатом костюме и бросил на стол директора папку в красной обложке, которая проскользила по столу и задела чашку, расплескав чай.
Сдвинутая на бок модная шляпа, козлиная бородка и выбритый висок никак не писались с широким подбородком и несоразмерно большой головой внезапного гостя. Он победно улыбнулся, показав ровные желтые зубы.
– Вот он, – громко произнес молодой человек, усмехнувшись. – Не то что бы это было трудно для меня, но я нашел его. Итак, я жду. У меня мало времени!
Директор вынул руку из ящичка и аккуратно задвинул его. Его ладонь осталась пустой. Откинувшись на спинке кресла, он сложил пальцы «домиком» и внимательно посмотрел на бесцеремонно ворвавшегося посетителя. Дождавшись, когда взгляд того, наконец, встретит его, он сдержанно помахал ему ладонью и наигранно улыбнулся:
– Приве-ет. Я здесь.
– Что это значит? – спросил внезапный гость.
Сидящий за столом худощавый человек одарил того ледяным взглядом внимательных синих глаз, потом перевёл взгляд на пролитый чай, заляпавший уголок документа, на стоявшую в дверях возмущенную секретаршу.
– Я жду, – отчеканил директор.
Воцарилась тишина.
– Чего ждёте? От кого? – ответил недоумевающий посетитель, не выдержав испытующего взгляда его собеседника. – От меня? Да нет же, это я вас жду.
Директор подал известный только ему и его секретарше знак, незамеченный гостем и та скрылась из виду, бесшумно затворив дверь за собой.
– Если ты не заметил, то в моём офисе никого кроме нас двоих нет.
Посетитель обернулся, чтобы убедиться в данном факте и как только повернулся обратно, господствующая здесь личность продолжила:
– Ну как, заметил что-то? Или решил поставить моё заявление под сомнение. Потому да, я к тебе обращаюсь, мать твою!
– Не смейте меня оскорблять! Я вам этого не прощу! – попытался ответить обладатель модной шляпы таким же пронзительным гневным тоном, однако от возмущения и страха голос его быстро провалился в глотку от чего тот стал похож на блеющего козлёнка.
Директор угрожающе встал из-за стола, опёршись на него так, словно готов был в любой момент броситься на собеседника, глянул на того львиным взглядом, от которого несчастного невольно передёрнуло. Осанка гостя изменилась так, что можно было подумать, что тот забыл вытащить плечики из своего пиджака перед тем как его одеть.
Как бы незаметно директор выдвинул рукой ящичек стола и завёл в него руку, что не скрылось от обострившегося взгляда обескураженного гостя в безвкусном коричневом пиджаке.
Содержимого ящичка тот не мог видеть и потому напуганное сознание быстро провело параллель между враждебным взглядом директора и содержимым ящичка, в котором сейчас находилась его кисть. Окончательно убедив себя в первом своём предположении, пролетевшем во взбудораженном мозгу, гость снова вздрогнул, однако в этот раз, поджав губы, попытался напялить на свое лицо готовую к войне железную гримасу и встал полубоком.
– Чёртов бесцеремонный крестьянин! – грозно врезал по слуху директор. – Ты что, думаешь что можешь вот так вот врываться ко мне, что-то требовать, а потом просто так уйти?!
– Нет! Пока вы мне не заплатите, я никуда не убью! – крякнул оппонент, пытаясь хоть как то парировать управляющего.
– Не убью?! – зловеще переспросил директор.
– Я хотел сказать… Хотел сказать не…!
– Кого это ты собрался тут убить? Меня?! – вкрадчивым клокочущем тембром срезонировал по стенам голос директора.
– Да, кхм…
– Значит да, я не ослышался?!
– Да нет! Нет же! Я просто оговор…
– Нет? То есть ты хочешь сказать, что я ослышался?
– Да, то есть нет…
– Скажи-ка мне вот что, пока сюда едет полиция…
– Я…
– Что мне сейчас мешает проковырять в твоей заднице ещё…
– Постойте…
– Одно…
– Стойте, стойте!..
– Отверстие…
Из ящичка стола послышался металлический щелчок, от чего бедолагу прошиб холодный пот.
– Для дополнительной вентиляции твоей грёбаной черепной коробки!
Парень вскинул вперёд руки словно уже сдаваясь полиции и попятился назад. Как дрожат его колени стало заметно невооружённым взглядом.
– Я…кхм…я принёс вам то что вы просили! – сказал он, дав «петуха».
– Да иди к черту! – отрезал директор. – Ты думаешь, что я буду у тебя что-то просить?! Да кто ты такой…
– Я хотел сказать…
– Чтобы я…
– Вы правы, но…
– Мог у тебя…
– Не доводите…кхе…до беды…
– Что-то просить?!
Парень чуть опустил дрожащие ладони с похолодевшими пальцами, уже больше похожими на закостеневшие ветки, вместе с тем пытаясь взять себя в руки.
– Хорошо, "заказывали", – чуть сдержаннее поправился молодой человек. – Заказывали. Вы… кхм… заказывали это…кхм…
Оттянув вниз подрагивающими руками лацканы своего пиджака, гость с козлиной бородкой повёл головой словно пытаясь высвободить шею от ставшего чересчур тугим ворота рубашки.
Директор задвинул ящичек и снова, довольно быстро приобретя безразличнок выражение лица, сел обратно в кресло.
– Своим бесцеремонным поведением.., – размеренным бесчувственным голосом продолжил он, – ты испортил настроение мне…
– Да бросьте, – едва успел вставить молодой человек, вновь обретя подобие уверенности.
– Моей секретарше…, – продолжал директор, не обращая на это внимания, – и посмел заляпать мой стол, словно жалкий свинопас.
Его протяжный гулкий голос, казалось, заставлял стены содрогаться.
– Неужели? Тогда, наверное, мне стоит отдать их Блаубергу или Хэртвуду быть может? – отпарировал молодой человек и нарочито медленно потянулся за папкой.
Директор не глядя его опередил, подтянув папку к себе. Репортер остановился, на лице его заиграла победная улыбка. Он нервно моргнул, когда вновь ощутил на себе взгляд директора.
– К сведению тебе. Всё что лежит на моем столе, – сказал директор, – принадлежит мне.
Вылетев из кабинета, молодой человек приземлился точно на стол секретарши и, наверное, сгрёб с него всё вместе с ней самой, если бы та предусмотрительно не освободила его за минуту до этого. Так или иначе, долго лежать на столе ему не пришлось, так как за его ремень и ворот уже схватились жилистые руки директора и, стащив со стола, швырнули прямо на пол, на котором к счастью оказался мягкий шерстяной ковёр.
Лицо бедняги порозовело от возмущения, а глаза безостановочно бегали по сторонам, не то в поиске какого-либо предмета самозащиты, не то попытке понять как себя вообще вести в данной ситуации. Подняв его за шкирку, как провинившегося котёнка, директор протащил пытающегося протестовать репортёра через всю приёмную. Собрав им пару светильников, за один из которых тот попытался ухватиться, директор подтащил нахала к выходу и чуть было не расквасил ему нос об входную дверь, но сметливый парень быстро догадался собственноручно распахнуть дверь, в которую и был вышвырнут. После чего та с грохотом захлопнулась.
Проскакав дюжину шагов спотыкаясь, потому как ноги его никак не успевали за преданным ему ускорением, репортёр в итоге грохнулся боком на мостовую. В бессилии молодой человек оскалил зубы и уронил голову, чуть было не расшибив их об обшарпанный камень, что так неудачно подвернулся прямо под его лицо. Несколько секунд поразглядывав мощёную дорогу, он повернулся, уселся на зад и оглянулся на дверь с таким неистовым видом, будто готовящийся к осаде замка солдат, но вскоре глубоко выдохнул и постарался успокоиться.
Оправившись, молодой человек поднялся и, отряхнув одежду, попытался собрать остатки своего достоинства. Пару мгновений спустя он снова поднял взгляд на дверь и, не успев даже удивиться, получил в лицо брошенным ему конвертом.
– Минус разбитый светильник, – рявкнул резкий голос из-за двери, вновь захлопывая дверь.
– Ах ты засранец! Думаешь, я упаду до такого? – выпалил в сердцах репортёр. – Можешь оставить деньги себе!
И с этими словами пинком запустил жёлтую хрустящую пачку в дверь красного дерева.
Но заметив, как несколько прохожих, наблюдавших сцену при этих словах впились в конверт взглядом, поспешил-таки подобрать его.
Преисполненный мыслями о пережитом унижении, он нагнулся, чтобы поднять пачку и не сразу заметил стройные ножки во вновь отворившейся двери. Застыв в таком положении, он почувствовал себя глупее некуда и поспешил разогнуться.
– Ваша шляпа, мистер Робби, – умело сдерживая улыбку, сказала секретарь.
И вручив ему шляпу, исчезла за дверью.
***
Словно по щелчку улицы окатил мягкий согревающий свет. Хмурые тучи убежали к горизонту, словно испугавшись внезапно появившегося солнца. День обещал быть хорошим. Посмотрев ещё раз в окно и умилённо вздохнув, человек в сдержанном дорогом костюме снова перевёл взгляд в большое зеркало перед собой. Повертев головой в поисках пропущенных расчёской волос, он снова окинул себя взглядом с головы до ног. В зеркале отражался высокий, хорошо сложенный мужчина с едва занимающейся сединой. Строгий, тяжёлый взгляд, орлиный нос, узкие черты загорелого лица, широкий подбородок. Несмотря на то, что пиджак сидел на нём как влитой, он ещё раз одёрнул ворот и вновь поправил галстук. Потом взглянул на часы: 12:56. Как можно было предположить, этот мужчина был очень щепетилен когда дело касалось его внешности.
Он бросил взгляд на офис, хорошо просматриваемый через стеклянную дверь. Работники суетились, никто не сидел без дела, несмотря на близившийся перерыв. Сам он на работу никогда не приходил раньше девяти, впрочем, и с работы он уходил ровно в шесть, ни минутой раньше, что, несомненно, показывало пример его подопечным. Хотя и без этого работники его «скромной», как он сам любил говаривать, риэлтерской фирмы, которая включала в себя сорок один офис и стояла в пятерке крупнейших во всем Королевстве, были из числа тех людей, которые в своё время готовы были буквально драться за место в ней. Действительно, чтобы попасть на работу в «Хэртвудс» нужно было из кожи вон лезть. Обычно конкурс составлял пятьдесят человек на место. И не простых человек, требования были действительно высокие.
Мэннинг Хэртвуд потирал запонку на манжете, он вспомнил о недавнем звонке его, теперь уже бывшей, супруги и его передёрнуло. А ведь когда-то он был просто без ума от этой женщины. Буквально на минуту он задумался о том, как же можно было прожить с ней столько лет и в итоге понять, что он совсем не знает её. Возможно в чём-то была и его вина, он этого не отрицал. Но так, как она обошлась с ним… он даже и подумать не мог. Так подло ударить ему в спину, когда он больше всего нуждался в поддержке. Много чего было, конечно, и до этого, но такого вытерпеть он не смог. Поэтому он позаботился о том, чтобы лишить её всего и приложил все свои силы, а их у него было предостаточно, для того, чтобы в итоге суд присудил ей жалкие гроши, которые она с её расточительностью спустит за неделю. Подавив грустные воспоминания, балласт которых уже давно нужно было сбросить, он схватил шляпу со стола и, открыв дверь, оторопел, увидев ехидную улыбку прямо перед собой.
– Как поживаешь, Мэни? – бодро отчеканил высокий человек в плаще.
– Как же тебя занесло в такую глушь? – быстро подхватив настрой, ответил Мэннинг.
– Решил повидать старинного друга, – натянув улыбку, ответил нежданный гость.
– Старинного?! Умеешь подбодрить. Теперь я чувствую себя на все сто… лет.
– Мы же опаздываем! – сказал человек, взглянув на часы с наигранным удивлением.
– Да ты что!? И куда же?
– Всё туда же. У меня к тебе дело. Поговорим по дороге.
В скором времени они уже сидели в «Лазане», близкое расположение к которому, собственно, и являлась основополагающим фактором при выборе центрального офиса «Хэртвудс». Каким бы забавным это ни казалось, но Мэннинг был очень щепетилен и в такого рода вопросах, то есть всегда предпочитал обедать в лучших ресторанах.
Наблюдая за тем, как Хэртвуд методично расправляется с ароматной ножкой ягнёнка, его спутник, попивая крепкий чёрный чай, тихо поражался тому, как желудок этого человека может справляться с ежедневным поеданием индийской кухни. Несмотря на прекрасный обед, сегодня Мэннинг был не в настроении и готов был обрушиться на кого угодно, в том числе и на своего заклятого друга, сидевшего прямо напротив. Тот в свою очередь об этом знал и потому некоторое время активно поддерживал молчание.
Человек поставил чашку на блюдце, достал из кейса папку, молча выложил её на стол и едва придвинул в сторону Хэртвуда. Переведя взгляд с официантки на алую обложку, тот, недолго думая, ознакомился с содержимым папки. Он нахмурился и поджал губы, на мгновение в его глазах промелькнула досада. Это не ускользнуло от внимательного взгляда его молчаливого собеседника. И тот, откинувшись на спинку и не скрывая уже своего лукавого выражения, продолжил рассматривать читавшего. Однако в следующий миг Мэннинг ухмыльнулся и бросил на него издевательский взгляд:
– Не получится.
– Неужели?
– Понимаю, – ответил Хэртвуд, отодвинув папку с фотографиями, – это приличный кусок. Но поверь, ты разочаруешься. Мы уже связывались с владельцем. Ничего не вышло, он не намерен его продавать.
– Быть может ты ему мало предложил?
– Отнюдь. Предложение было приличнее некуда, уж поверь.
– Ты тоже обратил внимание на…
– Естественно обратил, я в этом деле не первый год, как и ты, – оборвал его на полуслове Мэннинг.
– Уж не показалось ли мне, что ты, дорогой друг, злишься? – эти слова сопровождались взглядом, похожим на взгляд мурены.
– Ты, мать твою, чертовски прав! – отчеканил Мэннинг, посмотрев на него металлическим взглядом. – Но, – продолжил он, перейдя на шутливый тон, – не по этому поводу.
– Снова вспомнил об этой гадюке? – поддержал его друг.
– Не смей… – Хэртвуд указал на него вилкой, но запнулся. – А знаешь, самое подходящее для неё слово, – взгляд его вновь стал безразличным.
– Высылал ли ты эксперта на место?
– Какой смысл? Я уверен, что весь фасад переделан. Ему лет десять, не больше, – при этом Мэннинг углядел сомнение на лице собеседника и продолжил. – О чём говорить, я лично встречался с владельцем. Кстати, знаешь кто это?
Тот кивнул.
– Так вот, – продолжал Мэннинг, – он упирался так, что даже у меня сложилось впечатление, будто этот Гринхэлм специально согласился на встречу, дабы поиздеваться надо мной. Как бы там ни было, он оказался достаточно гостеприимным человеком. И ещё раз повторю, дал ясно понять, что ни сейчас, ни через год, ни через десять продавать его не собирается. И еще одно…
– То есть, – задумчиво оборвал его собеседник, – ты хочешь сказать, что игра не стоит свеч?
– Да, – невозмутимо ответил Хэртвуд.
– Тогда почему ты встретился с ним лично? – лукаво спросил собеседник. – Ты никогда не встречаешься с ними лично, если это не сулит хорошую выгоду для тебя. А я знаю твой аппетит.
– Ну, что я могу сказать? Я поспешил тогда с выводами. Посчитал, что одному толстосуму он придется по вкусу. Но, все мы люди, а людям свойственно ошибаться.
Мэннинг всё ещё созерцал полное сомнений выражение на лице собеседника.
– Знаешь в чём твоя проблема Хэм? – продолжил он. – Ты не веришь людям.
– Они этого не заслужили? – отрезал он.
– Разве все должны перед тобой выслуживаться?
– Ты действительно хочешь начать этот разговор? – в этот момент лицо Хэмминга приняло издевательское выражение и приобрело зловещую ухмылку, свойственную скорее «сомнительным» личностям, чем порядочному джентльмену. За тем лишь исключением, что обладатели такой особенности мимики уничтожали человека физически, а его природе это противоречило. Он презирал такое отребье, предпочитая уничтожать словом. Его можно было бы с полной уверенностью назвать «Рыцарем слова», если бы в этом случае не пришлось употреблять слово «Рыцарь».
– Уж не много ли ты о себе возомнил?
– Не больше твоего.
– Учти, у меня в руках вилка.
– Тебе же хуже.
Хэртвуд одарил его схожей улыбкой. Тут они оба рассмеялись. Смеялись так наигранно, так зловеще, что создавалось впечатление, будто за одним столом сидели два головореза, державшие под столом направленные друг на друга пистолеты.
– А знаешь Хэм, – быстро сменив тон, сказал Мэннинг, – если не веришь мне, спроси его сам.
– Наверное, ты прав. Не буду его спрашивать.
Нахмурив брови, Хэртвуд посмотрел на него недоверчивым взглядом.
– Раз игра не стоит свеч, оставь их себе. Меня интересуют подсвечники, – ответил Хэмминг и, встав из-за стола, натянул улыбочку. Мэннинг скривил такую же.
– Счастливо, Мэни, – попрощался с ним Хэмминг и покинул помещение.
Оба заочно обменялись проклятиями.
Мэннинг заказал виски.
Глава 2 Путешествие
За окном быстро мелькали редкие деревья. Словно маленькие комки ваты виднелись стада овец, спешно бегущие по зелёным лугам. Сгущающиеся тёмные тучи и отголоски грома вдалеке сулили хороший дождь. Проступающий сквозь сплошные тучи солнечный свет клином освещал разбросанные клочки земли.
«Какая красота», – подумал про себя Найтблюм, откинувшись в мягком кроваво-красном кресле скорого поезда, и его обычно мрачное настроение стало немного светлее, он даже перестал хмуриться.
Человек средних лет и прекрасных манер, но увесистого характера, не понаслышке знающий толк в культуре и искусстве, а особенно архитектуре, попивая свой любимый чай с тимьяном и бергамотом, естественно без сахара, он думал о том, как же некоторые люди любят портить его, добавляя туда эту дрянь. Ещё раз вдохнув аромат бодрящего напитка, он вновь посмотрел в окно.
Занимался он торговлей «особой» недвижимостью – старинными домами с богатой историей, коих в Англии предостаточно. Можно себе лишь представить те суммы, которые сильные мира сего готовы отдать за старинный особняк или поместье, имеющие собственную историю, которая богаче событиями, чем целая жизнь большинства людей. И он с удовольствием предоставлял толстосумам такую возможность. А ещё он думал о том, какие же ощущения испытает на этот раз, увидев в живую то прекрасное творение рук старинных мастеров, к нынешнему владельцу которого он собственно сейчас и направлялся в Западный Беркшир.
Обладая поистине редким свойством завоёвывать расположение людей совершенно разных сортов и возрастов, Хэмминг Найтблюм преуспевал в своем ремесле. Эта работа по-настоящему делала его счастливым глубоко в душе, однако со стороны он всегда выглядел хладнокровным и бесстрастным.
У обычного прохожего при взгляде на этого, с позволения сказать, риэлтора, складывалось впечатление, что это надменный человек с опасным характером, с которым лучше не связываться, а уж спрашивать дорогу и подавно. Это было недалеко от истины, но никак не могло описать глубину натуры этого человека со столь незаурядным отношением к жизни. Сколько он себя помнит, его всегда интересовала архитектура и история своей родины, а к эпохе средневековья он относился с особым трепетом.
Отважные рыцари, хитроумные правители, дворцовые интриги, подъёмные цепные мосты, ведущие за огромные зубчатые стены замков, всё это невероятно привлекало Найтблюма с ранних лет.
Он посетил огромное количество экскурсий по старинным дворцам и замкам. Среди них был Лидс, простоявший ещё с девятого века, стены которого помнят таких правителей как Генрих седьмой и Эдуард Первый; серый замок Харлех с его мудрёно придуманными тайными ходами и богатой военной историей; Стерлинг, с его монументальными укреплениями, в котором была коронована Мария Стюарт. А о знаменитом Виндзорском замке – символе английской монархии – и говорить нечего: Георгиевский зал, Великая приёмная, прекрасный сад вокруг замка. Он представлял себе, как в тех залах сотни лет назад творилась история и проливалась в спорах кровь.
– Замечательная погода, не правда ли? – сказал мужчина приличного вида в костюме, сидевший напротив у окна.
– Погода, как погода, – ответил Найтблюм, не удостоив внезапно образовавшегося собеседника даже взглядом, – ничего примечательного.
Собеседник хмыкнул и, похрустев развёрнутой газетой в руках, облизнул палец и перелистнул страницу.
Хэмминг закрыл глаза, когда в них ударил мелкий лучик солнца, как-то нашедший путь до него сквозь сплошные облака и сделал вдох ароматного чая. Постоянно думать о предстоящих делах нельзя, особенно если план уже намечен, не то рискуешь наделать ошибок когда дойдёт до дела.
– К родственникам или по делу? – вновь раздался голос напротив.
Хэмминг раздражённо открыл глаза.
– Что? Ещё раз? – переспросил Хэмминг, глянув на него.
– Говорю, едете навестить родственников или по делу?
– Какое вам дело?
– Мне никакого, я лишь думал перекинуться парой словечек с соседом, пока мы едем. Вы ведь не против, мистер…?
Глубоко вдохнув, Хэмминг ещё раз на секунду закрыл глаза, думая проигнорировать собеседника, однако тот уже уставился на него большими выжидающими ответа глазами. Собеседник начал было складывать газету, чтобы, по-видимому, продолжить разговор, как Хэмминг одарил его резким пронзительным взглядом.
– Как вы думаете, человек который смотрит в окно, во время вашего обращения к нему, намеревается вступать в диалог? – сдержанно процедил Хэмминг
– Этого я не могу знать, – просто ответил человек в сером пиджаке в мелкую, едва заметную клетку.
Найтблюм снова перевёл взгляд за окно.
Отпив чая, он бесшумно поставил чашку на квадратный небольшой столик цвета белого мрамора. Он был рад, что собеседник быстро понял его и уже позабыл о нём – кое-что другое сейчас занимало его внимание.
Хэмминг вытянул из кармана лежащего рядом плаща свою ручку и блокнот.
Ему нравилось вести записи на бумаге. Хоть и обладая незаурядной памятью, он, однако, не привык полагаться на такое эфемерное и временное явление как память. Он знал, что рано или поздно она его подведёт.
Итак, сделав запись следующего содержания: "Состоит ли земля в залоге? 77/14 Позвонить Викки по Бенедикту/ взять отметку из реестра по мр. Б."
Хэмминг прочесал свою память на предмет ещё каких-либо нюансов, требовавших отметки, перед тем как убрать записную книжку обратно в карман.
– Это серебряная ручка у вас? – опять возник голос напротив. – Скромно, я предпочитаю золотые.
Несмотря на бесцеремонное поведение сидящего напротив господина, Хэмминг всё же не дал мысли ускользнуть от него, а схватил её за хвост и жестоко разнёс по бумаге твёрдым каллиграфическим почерком. Щёлкнув ручкой, он убрал её в карман и с негромким хлопком положил книжку на стол так, чтобы привлечь внимание мужчины напротив.
– Если бы мне нужны были глупые вопросы, то я бы зашёл за ними в магазин глупых вопросов… Вам ясна моя аллегория? – чётко произнёс Хэмминг.
– Это вопрос или утверждение? – спросил мужчина, улыбнувшись.
– И то и другое… Уж не из тех ли вы людей, сэр, которым нужно всё объяснять?
– Видимо у вас был напряжённый день, – ответил мужчина, поведя плечами.
– Напряжённый день предстоит вам, если мы продолжим наше общение и, позвольте заметить, оттенок ваших грязно-коричневых брюк, единственное что будет выбрано в вашем фасоне правильно и под стать образовавшейся ситуации.
Подумав, мужчина промолчал и вновь уставился в газету. Хэмминг откинулся в кресле.
Опёршись затылком на подголовник, он прикрыл глаза, потом повернул голову в сторону пейзажа за окном. Картину нарушали только редкие деревья проносящиеся мимо поезда, который нёс его навстречу сделке его мечты.
Спустя минуту мужчина, видимо, постигнув всю суть заявления Найтблюма, внезапно нахмурился и ещё пристальнее уставился в газету, будто разглядев в ней невероятную статью, и, как бы невзначай, отгораживаясь постоянно свисавшим уголком газеты от своего соседа.
Хэмминг посмотрел на часы – без пятнадцати одиннадцать.
Спустя семь минут, поезд, с двухминутным опозданием, прибыл на перрон.
В целях конфиденциальности и по очень веским причинам я не стану называть тот скромный городок, куда прибыл и конкретное место, которое собирался посетить мистер Найтблюм.
О причинах этого читатель узнает далее.
Сойдя с перрона, Найтблюм поднял голову и посмотрел на тёмные облака – ни одной капли так и не упало сверху.
Прошагав несколько ступенек и оказавшись на небольшой мощёной площади с одной большой клумбой с аккуратно постриженным блёклым деревцем по центру и несколькими обшарпанными скамейками по кругу от оной, Хэмминг поёжился – площадь навестил холодный ветерок.
Поправив воротник своего плаща и перехватив чемоданчик с вещами, он стрельнул зорким взглядом по ближайшим редким аккуратным домикам, сопровождавшим узкую проезжую часть по одной стороне. Несколько сонных прохожих плелось по улицам, временами задирая голову вверх в ожидании дождя. Кто-то прогуливался с собачкой, кто-то хмуро что-то высматривал в небольшой кучке людей, сошедших с поезда. Даже единственная машина, которую заметил Хэмминг, и то казалась уставшей и невыспавшейся.
Горстка прибывших на поезде быстро рассосалась и приоткрывший один глаз городок вновь погрузился в дремоту.
Не теряя времени на осмотр достопримечательностей сонного городишко, Хэмминг сразу же отправился в «ИнРентс», чтобы забрать заблаговременно забронированный автомобиль.
Как оказалось, машину, которую ему обязались сдать в аренду, не смогли предоставить. Как объяснил менеджер, она попала в аварию. Интересно, насколько же нужно быть искусным водителем, чтобы умудриться попасть в аварию в городе с таким трафиком. «Водитель просто не выдержал здешней атмосферы и уснул за рулём, не иначе», – усмехнулся про себя Хэмминг.
Менеджер, иными словами – обычный клерк, конечно же, принёс извинения за неудобства, при этом сообщив, что оставшиеся машины заняты, но пообещал, что свободная машина появится «всего через пару часа». У Хэмминга не было столько времени. Поэтому, оставив соответствующий отзыв в книге жалоб и предложений, при этом наблюдая кислую физиономию клерка, он прямиком направился к выходу.